Интернат для неудачников

Солнце пробилось в витражное окно и приятно грело лицо. Это единственное приятное ощущение, которое я наблюдал в теле. Глаза открывать не хотелось. Может быть, если я сделаю вид, что умер, меня отвезут обратно домой и передадут родителям? Я перевернулся на бок и поморщился. Щека и нижняя губа саднили, напоминая о вчерашнем унижении. Конечно, в школе со мной и не такое происходило. Но бля, там была Лия. Стыдно как-то, я так выёбывался перед ней, а в итоге меня на её глазах поставили раком и почистили моим лицом унитаз. Рядом на подушке что-то хрустнуло. Открыв глаза, я обнаружил лист. Записка? «Не ходи сегодня на уроки. В половину первого подходи к лабиринту на заднем дворе. На столе оставила пару таблеток. Лия» Я поднялся на локтях и увидел стакан воды и таблетки на краю стола. «Такая зайка», — подумал я, улыбнувшись и закинувшись обезболивающими. Если она не потеряла ко мне уважение после вчерашнего, я точно поцелую её милую мордочку. От этой мысли в паху приятно заныло. Приподнявшись повыше, я заметил, что ни говноеда Зигги, ни его вещей не было. Странно. Я решил не упускать возможности подрочить, пока находился в одиночестве. Член уже стоял по стойке смирно. В голове понеслись картинки. Взгляд Лии, её прямые черные волосы. Губы небольшие, но милые и аккуратные. Она опускается на колени и, не отрывая глаз от меня, расстёгивает ширинку моих брюк. Я беру её за голову и… Стоп. Почему волосы такие короткие? Я снова смотрю на неё. БЛЯДЬ! Это тот чувак. Сосед Феликса. Я открыл глаза и встряхнул головой, вызвав тем самым тупой приступ боли. Какого хуя? Я же видел его всего раз… Оставив затею с мастурбацией, я взглянул на часы. Час тридцать пять! Лия наверняка уже ждёт меня! Свалившись с кровати, я наспех оделся, впрыгнул в выданные мне ботинки и вылетел из комнаты.

***

— Во-первых, ты как? — Лия облокотилась на каменную статую, которыми был уставлен весь садовый лабиринт, и сложила руки на груди. — Нормально, — я держал руки в карманах и старался не отводить глаз. Пусть видит, что мне не стыдно, — и не такое повидал. — А во-вторых, я тебе что говорила, придурок ты рыжий?! Тупица ты блядская! — Девочка, ты берега не путай. Ну сглупил, ничё страшного, — попытался я осадить Лию. Ага, такую осадишь. — Ты, походу, реально не понимаешь, что за законы царят в Гротоне. Садись, — она указала на каменную скамейку, — сейчас я тебе всё расскажу, а ты слушай. Не хотела заводить этот разговор, но ты, видимо, в прошлой жизни был упёртым конопатым бараном, так что придётся… — Харе цепляться к моей рыжести. — Я вальяжно расселся на скамейке. — Давай, вещай свою байку. И Лия рассказала. Сказать, что я охуел — ничего не сказать. По рассказу девочки, с фасада Гротон представлял собой типичный частный английский приют, но дети давно установили там свои жестокие порядки. Общество среди сирот расслоилось на касты. Учителя и остальной персонал предпочитали не замечать происходящего, так как большинство родителей финансировали интернат, и не в их интересах было терять такие доходы. К высшей касте принадлежали в большей степени старшие ученики семнадцати лет — выглядели они так же, как Феликс. В среднем слое расположились так называемые «шестерки» или «посыльные», которые выполняли мелкие поручения и всячески старались не отсвечивать (Зигги Томпсон был ярким представителем этой группы). Мне, судя по всему, повезло меньше остальных — я состоял в «отбросах». Если ты состоишь в этой касте, то никто, кроме отбросов, с тобой не общается, не здоровается за руку и может только перекинуться парой слов по делу (именно поэтому Зигги переселился в другую комнату). Низших использовали как груши для битья, насмешек и позора. Было ещё что-то, но Лия как-то уклончиво говорила об этом, и я не до конца понял, о чём она. Всё, что я уловил, так это то, что когда-то давно была некая традиция в отношении низших, но к ней давно уже никто не прибегал из-за какой-то мутной истории. — Постой-ка, — вскочил я, — какого это хера меня негласно записали в отбросы? Какая-то нечестная хуйня! — Оливер, — девчонка явно пыталась подобрать слова, — ну ты понимаешь…Ты выглядишь очень… Ну, ты маленький типа и худой, ещё и смазливый… Ещё и рыжий… — Блядь, круто придумали! И чё, я не мужик что ли теперь? Чё мне сделать-то, на турниках висеть днями напролёт или раскачаться в спортзале, чтобы стать похожим на виноград, как этот Феликс? — Это Гротон, Оливер. — Это долбоебизм, Лия, — на этих словах я подошёл вплотную к ней. Она раздражённо смотрела на меня. А я на неё. Да пошло всё нахуй, я её поцелую. И я поцеловал. Она, конечно, выпала в осадок и оттолкнула меня. — Извини, — начал я, но Лия развернулась и пошла к выходу из лабиринта. — Лия, постой. Я идиот, прости. Да постой ты, я больше не буду, ты просто мне очень… — Заткнись, Янг, — она резко развернулась, — пока нас никто не увидел! Отбросам нельзя заводить отношения с девчонками! А ты — отброс! А вот это кольнуло. Причём нормально так. То есть она была согласна? Согласна, что я достоин того, чтобы зваться отбросом? Стало как-то мерзко, и голова снова заболела. Судя по всему, она прочла мои мысли по взгляду. — Оливер, я не то имела в виду… — Пошла нахуй. — Я затопал прочь по сырой земле обратно в школу. Да, я знаю, что Лия имела в виду, что если бы кто-то прознал, что мы с ней поцеловались или потрахались, нам обоим несдобровать и бла-бла-бла. Я понял. И мне похуй. Нет так нет, можно было и нормально сказать. А кто тут отброс, я ещё всем покажу.

***

Сидя за одиночной партой, я погряз в своих мыслях. Всю информацию, что вывалила на меня Лия, нужно было как-то переварить и применить в жизни. Поостыв, я понял, что разумнее будет всё-таки придерживаться правил и спокойно доучиться до восемнадцати лет. «Не отсвечивай, и всё будет в порядке», — сказал я себе. А ещё разумнее было бы извиниться перед Лией. Она — булочка с корицей, а я говно на палке. Не хочу, чтобы она считала, что я не ценю её заботу. Я очень ценю, за пару дней она сделала для меня больше, чем многие «друзья» из моей городской школы. — В конец отсядь, — из раздумий меня выдернул чей-то бархатный бас. Я поднял глаза. Вот это гора, твою ж мать. Сосед Феликса со «смешанной» лекции стоял напротив моей парты и в упор смотрел на меня. Парта не доставала ему даже до бедра. Он не был так пошло перекачен, как, Феликс, но костюм на нём сидел как на гребаной модели! Иссиня чёрная классическая стрижка, пара прядей падала на высокий лоб. А змеиные зелёные глаза прожигали во мне дыру. Интересно, как он выглядит без одежды? Бля, какого… — Отсядь в конец, говорю, — настойчивее попросил он. Именно попросил, а не приказал. От этого невольно хочешь сделать, как тебя просят. Ещё и в реверансе растянуться. — А… да, хорошо… я сейчас… — Я замешкался и, собрав учебники с тетрадями, ушёл в конец класса. Приземлившись на указанное место, я снова посмотрел на него. Он бросил быстрый взгляд в мою сторону и коротко одобрительно кивнул. И отвернулся. Вот это энергетика от человека ебашит. Урок уже начался, и с задних рядов я мог наблюдать за учениками, не боясь быть замеченным. Теперь понятно, о чём говорила Лия — зная о кастах, я отчётливо видел, кто есть кто. Вот тот чувак с коротким ирокезом — точно старший, а вот те двое — шестёрки. Низшие тоже выделялись на фоне остальных. Я отметил, что самым низким и худым среди них был я. Зашибись, чё. Краем уха я уловил имя темноволосого старшего, когда к нему обращался Феликс. Нил. Нил — типа как река? Красиво… И ему подходит. Весь урок я не отрывал от Нила глаз. В детстве я мечтал быть таким, как он, но где-то в системе произошёл сбой. Нил производил впечатление человека, намного опаснее Феликса. Из всех старших он был наиболее тихим и серьёзным. Долбофеликс источал выебоны и самодовольство, а его сосед даже передвигался, словно лев, обхаживающий добычу. Короче, крутой чувак, ничего не скажешь. И, вроде как, положением своим не пользовался, что тоже вызывало уважение. Феликс пнул стул парнишки-отброса, который сидел напротив него. Парень весь съежился и повернулся к старшему. Феликс глазами указал на свой шнурок на ботинке, который развязался. «Отброс» медленно спустился со стула на колени и, склонившись на ступнёй Феликса, начал завязывать ему шнурок. Преподаватель даже глазом не повёл, хоть это и происходило на втором ряду! Во время того, как парень дрожащими руками пытался справиться со шнурком, его «хозяин» перекидывался смешками с другими старшими. — Смотри, какой заботливый, а? — кинул тому старшему, что с ирокезом. Нил пропускал всё происходящее мимо ушей. Правильно ли он поступал? Я и сам не знаю. — Всё, задрал меня трогать, — Феликс ударил ногой по рукам паренька, и тот вернулся на место. Футфетешист сраный! Старшие разразились смехом. Все, кроме Нила. Преподаватель не прервал урок ни на секунду, а через некоторое время ещё и позвал того паренька к доске, тем самым вызвав новые «овации». Полнейший сюрреализм, как он есть. Я пребывал в шоке до самого конца урока и после него отправился в столовую.

***

По дороге на ужин я невольно вспомнил о доме. Нет, в моей голове не роились мысли по типу «я не ценил то, что имел, вот бы сейчас оказаться дома», нет. Мне вдруг пришло понимание того, что Оливеру Янгу опять придётся выгрызать своё место под солнцем. Стало немного страшно от понимания, что я только в начале этого пути, и бог знает, сколько мне ещё предстояло пережить в ебучем замке, прежде чем меня начнут считать за человека. Если вообще начнут. Я взял себе ужин и, поставив поднос на стол, принялся утолять голод. Лии и Зигги не было нигде видно. На шестёрку мне было насрать, а вот с Лией хотелось увидеться. И извиниться. Естественно, в Гротоне запрещены телефоны и любые другие гаджеты, поэтому вылавливать её придётся самому. — Слышь, рыжий, — чья-то рука сжимает моё плечо, — иди в очередь и принеси мне нормальный ужин. Это был тот самый старший с коротким ирокезом. Я смерил его взглядом и, решив не рисковать, отправился в очередь. «Позакатывай мне глаза тут ещё, щенок», — кинул он мне вслед. Урод. Я пытался унять гнев, так как понимал, что на руку он мне сейчас точно не сыграет. «Просто принеси грёбанный ужин этому мудаку и всё», — говорил я себе. Очередь постепенно двигалась. В отражении витрины буфета я увидел Нила, стоящего прямо за мной. Внутри меня что-то рухнуло, а затем снова воспряло. Я неуверенно повернул голову к нему. — Тебя… типа вперёд пропустить или чё? — пролепетал я. — Нормально всё, давай двигай вперёд, — сказал он, легонько подтолкнув меня в спину. Касание было буквально мимолётным, но он будто оставил на мне ожог. «Он сто пудово на меня смотрит», — подумал я, чувствуя зелёные лазеры его глаз на затылке. А ещё от Нила доносился слегка заметный аромат. Приятный одеколон. Не мужицкий, пропитанный спиртягой (отец таким пользовался), а немного цитрусовый с табачными нотками. Я невольно сделал вдох поглубже. — За чем стоишь? — от неожиданного баса Нила я аж вздрогнул. — За ужином. Для одного… из ваших, — уклончиво намекнул я. Нил окинул взглядом столовую и заметил козла с ирокезом. Он сидел, покачиваясь на стуле и закинув ноги на стол. Такая неестественная поза, ведь стол был высоковат для неё, но имидж важнее. Все должны видеть, какой ты мужик. — Он имел в виду платный обед, а не обычный. Тут есть платные обеды? Блядь, ну конечно есть, это ведь Гротон — интернат для выкидышей богатеев. — Сука... — выругался я и осёкся, поняв, что Нил всё ещё стоит рядом. — Денег нет? — Ну нет, и что? Не все тут такие бог… — Двинься, чё раскрякался, — он снова подтолкнул меня за пределы буфетной кассы и обратился к женщине на раздаче: — Два ужина второго уровня, пожалуйста. Он оплатил оба подноса и один подвинул мне. Я стоял, ни жив, ни мёртв. — С-спасибо… Извини, — я взял поднос в руки, — я всё верну. — Неси и не трепись, что я купил, — с этими словами он, подхватив свой ужин, зашагал прочь. «Чё раскрякался». И ничё я не рас... крякался… Меня улыбнуло это выражение. Внезапно я вспомнил, что меня ждёт ирокезный имбецил, и скорее понёс ему еду. Пахло вкусно. А я даже поесть ещё не успел. В платный ужин входило две охотничьи сосиски, гарнир, филе цыплёнка, фруктовая тарелка, вода и сок. Пиздец, а где роза в вазе и лебедь из полотенца? — Наконец-то, чё так долго? — Старший скинул ноги со стола, освободив место для подноса. — Ладно, молодец, хороший мальчик. Я тебе чё, блядь, собака? Какой нахуй хороший мальчик? От нахлынувшей злости руки дрогнули, и одна сосиска предательски шлёпнулась на пол и закатилась под стол. Я испуганно посмотрел на «хозяина». — Ты ахуел, безрукий? — взбесился ирокезник. — Отряхни и ешь, — выпалил я прежде, чем успел сообразить, что несу. — Чё ты сказал? — его лицо начало менять все оттенки красного. — Я… говорю, извини… Я не специально, — попытался выправить я ситуацию. Но было поздно. Лицо старшего побагровело, а затем искривилось в подлой улыбке. Он выдвинулся из-за стола, достал сосиску из-под него и, развернувшись на стуле лицом ко мне, расставил широко ноги и откинулся на спинку сиденья. Он держал сосиску прямо между ног, имитируя член. — На, приятного аппетита, — оскалился он. Я не понимал, что происходит. Вся столовая вдруг замерла и уставилась на нас. Я озирался по сторонам. Нила нигде не было, Лии тоже. Буфетчица продолжала делать свою работу, будто время остановилось во всём здании, кроме её кухни. — Давай, подползай к кормушке, — подал голос чувак с ирокезом, тряся сосиской между ног, — ужин подан, сучка! Послышался смех старших. На лбу у меня выступила испарина. Я будто прирос пятками к полу. Я понятия не имел, что делать, что сказать и как поступить. Извиняться? Послать его? Ударить. Я вдруг понял, что мне страшно и стыдно одновременно. Старший встал и сделал шаг ко мне, продолжая держать сосиску на уровне ширинки. Я, не моргая, смотрел на него. Шея невольно вжалась в плечи. Он понизил голос и, сверля меня взглядом, продолжил: — Я говорю, на колени встал, или я тебе вместо этого хуй засажу, гондон. Будешь равноускоренно своей рыжей башкой работать туда-обратно! Руки пробрал тремор, а колени начали подкашиваться. Рядом с ирокезным материализовался Феликс. Оба яростно смотрели на меня, и я медленно опустился на колени. По столовой прошёлся гул и шёпот. Сосиска была в нескольких сантиметрах от моего рта. Я посмотрел на старших. — Я же тебе говорил, что он пидор, — заржал Феликс. — Давай поглубже только, покажи мастер-класс, петушок! Блядь, нет. Нет-нет-нет, только не это. Гнев начал снова подниматься, заполняя меня от живота, заливая грудную клетку, перекрывая горло и заполоняя голову. Я взглядом нашел стакан горячего кофе на соседнем столе. Схватив стаканчик, плеснул в лица ублюдкам кипяток и дал дёру. Их крик я слышал даже из коридора. Вот ты идиот, Оливер. Тебе официально пиздец.