Немного раненое бедро

Выбираться из кэба на костыли то ещё удовольствие. Не рекомендую. Да ещё на глазах человека, на которого я хотел произвести хорошее впечатление. Да, я хотел, чтобы Шерлок Холмс чувствовал ко мне уважение, а не жалость. Я хотел, чтобы мы стали друзьями. Хотел узнать его лучше и рассказать ему о себе. Хотел… – Мы приехали чуть раньше назначенного времени, так что спешить нет нужды, – сказал Шерлок Холмс. Я выпрямился, глядя на Холмса. Он указал моим протезом, что так и держал в руке, на тропинку, что вела ко входу, вроде как в парк. – Человек, к которому я вас привёз, тоже крайне и н т е р е с н ы й. Прогулка же долгой не будет, но думаю, она понравится вам. Он предлагал прогулку человеку, что качался пред ним, опираясь на костыли и, похоже, ничуть не сомневался, что я осилю её. Я усмехнулся и мы пошли. Ещё несколько минут назад, я думал о том, как бы поменьше опозориться, выбираясь, размышлял, насколько сложным будет подъём по лестницам, крыльцу, или что там ещё есть в доме, куда меня привезли. Готовился игнорировать взгляды любопытных, что сопровождали меня постоянно. Вместо этого, мы вступили на дорожку из плиток, и тяжёлые ветки старых деревьев сомкнулись над нами. Ни одной живой души не угадывалось вокруг, а воздух пах просто необыкновенно. Как-то совершенно естественно получилось, что я шёл медленно, в своём темпе, а Шерлок же носился вокруг меня, как шмель вокруг цветка, размахивая моим протезом, как шпагой, делая выпады и принимая позы, какие, в его воображении, принимают пираты из книжек. – В детстве это была моя любимая игра, – говорил он, – по моей любимой тогда книге. «Пират-герцог», у нас дома была целая серия. Никогда не читали? Я признал, что никогда. И тогда на меня обрушился шквал восторгов. – Он был младшим братом короля, чуть не убит ради трона, бежал и попал на пиратский корабль! – Шерлок, в своём развивающемся от его движений пальто, сам сейчас напоминал мне восторженного юношу в камзоле, расшитом серебром. – Я восхищался им, его несгибаемым духом, благородством и отвагой. А как он разговаривал, Уотсон! Чем сильнее его бесил собеседник, тем вежливее и холоднее он становился. А как дрался! Ближайший к нам куст был атакован моим протезом, а Шерлок принимал стойки человека, которого явно обучали фехтованию. Листва и мелкие веточки летели во все стороны. Я рассмеялся, чувствуя себя совершенно легко и непринуждённо. Я не помнил, с чего вообще зашёл разговор о книгах и детстве, но сейчас не сводил глаз с лица Шерлока, так он сиял, от этих воспоминаний. – Полагаю, что с друзьями этот пират проявлял редкую сердечность, – сказал я. – Да, – Шерлок сник и опустил руку. – С одним другом, если быть точнее. Очень смешным простоватым пареньком, с которым они пережили множество приключений. И всё закончилось, когда тот влюбился и женился. Мы прошли немного в молчании. – Неужели этим кончилась серия? – не поверил я. – Нет. Там потом ещё книг пять вышло, но я бросил читать. Не смог пережить такое предательство. Дом, семья, детки. Его друг стал пекарем вроде бы. А он решил совершать далее подвиги, желая добиться любви какой-то там принцессы и завоевать другое королевство, раз потерял собственное. – Действительно, очень грустно, – я вглядывался вперёд, пытаясь угадать, как далеко нам ещё идти. Нет, я не устал, просто привык рассчитывать свои силы. – Если бы писал я, я бы никогда так не сделал! У меня двое друзей вечно бороздили бы океан приключений, и никаких принцесс! Холмс снова улыбнулся, глядя на меня со смесью благодарности и восхищения. – Вот и я о том же! Кому нужны эти принцессы? Только приключения двух друзей! Я считал так, когда мне было восемь, и точно также считаю и сейчас. Увы, но из знакомых мало кто разделяет мои убеждения. Так, а мы почти на месте. Нам вот сюда, присядем. Он указал на скамейку посреди этого парка. Видимо, мне решили дать передышку. Это была не просто скамейка. Она стояла перед большой старой яблоней, а вся земля вокруг была усыпана спелыми красными яблоками. – Я не устал, вы не думайте, просто, мне комфортнее, когда я знаю, сколько ещё идти. – Не более десяти минут! Но сначала… – я уже сел, и Шерлок сбросил пальто скорее мне на колени, чем просто на скамейку. Потом подошёл к яблоне и задрал голову. Несколько секунд изучал что-то среди листвы, а потом с ловкостью белки взобрался на одну из нижних веток. Встал на неё, вытянул руку, вытянулся сам, сорвал три яблока, одно за другим, после чего слез и вернулся ко мне. Надо сказать, что я ахнул, наблюдая за его акробатическими этюдами, не очень понимая их причину. Если ему хотелось яблок, их сколько угодно на земле! Если же он хотел произвести на меня впечатление, то и для этого рисковать своим здоровьем не стоило! Я видел людей, получавших травмы при падении и с высоты своего собственного роста! Для того, чтобы разбить череп или сломать шею, и лазить никуда особо не нужно! – Совсем немного вашего времени, Уотсон, и пойдём дальше, – он положил яблоки мне в руки, и полез в карман своего пальто, что так и лежало на моих коленях. Я снова ощутил его руку на своих ногах, и снова по культе побежали приятные вибрации. В кармане оказался большой чистый платок и складной перочинный нож. Я не успел как следует рассмотреть эмблему на рукоятке, но что это была дорогая и очень качественная вещь сомнений не было. Шерлок плюхнулся на скамейку и с довольной хитринкой посмотрел на меня. – Нигде больше вы не попробуете таких, Уотсон. Эта яблоня одна на всю Англию. Подарок. Яблоки были тщательно вытерты платком, а затем он очистил одно от кожуры, разрезал на кусочки, не крупнее кубиков сахара, и такие же белые, и протянул мне. Было невежливо отказываться, и я взял. Яблоко как яблоко. В меру кислое, в меру сладкое. Скорее сладкое, чем кислое, но ничего сверх того. Шерлок же откусил от второго с выражением, будто пьёт амброзию. Ну да ладно. Своё он резать и чистить не стал, слопал так. Третье убрал в карман. – Я хочу, чтобы вы запомнили этот день, – сказал он. – Но не только потому, что мы взялись помогать вашей ноге. Я хочу, чтобы много лет спустя, вы вспоминали не костыли и протез, а эту вот яблоню, эту вот скамейку, и этот вот удивительный момент, что стоит многих других, поверьте. И мы жили этот момент. Сидели на скамейке, смотрели на небо, сквозь ветки деревьев, и я жевал яблоко, которое впервые почистил и порезал для меня кто-то другой. – Ну и меня, конечно же. Будто я буду способен его забыть! Он уже и так вошёл в мою жизнь, что заполнил её практически полностью! – Что ж, идёмте! Остаток пути мы проделали в молчании. Он так и продолжал помахивать моим протезом, я же никак не мог решить, как начать и что сказать ему. Так увлекся этими мыслями, что даже не особо рассмотрел дом, в который мы вошли, коридоры, которыми мы двигались. Опомнился, когда передо мной открыли дверь, и мы оказались будто бы в самой невероятной мастерской, которую я когда-либо видел. Огромное, с хорошую гостиную помещение, было заполнено столами, стеллажами, полочками, на которых лежало всё, что только можно сделать из дерева, в разной степени разобранности. А в самом центре сидела… девочка, на вид лет двенадцати. Очень рыжая, очень кудрявая, очень лохматая, по локоть в какой-то стружке. При нашем появлении она чуть подняла голову. Половину её лица скрывали защитные очки. Видимая же половина, а точнее, рот, улыбнулся. – Мистер Холмс! Дедушка сказал, что вы придёте. И что я сама должна принять вас. Девчушка вылезла из-за стола, стянула очки. То ли так падал свет, то ли её глаза и правда были какого-то необычайного лазоревого цвета, которого я никогда прежде не видел. И смотрела она не на нас, а будто куда над нами. Холмс быстро пересёк комнату, обнял девчушку, и даже пару раз подбросил в воздух, под довольный хохот. Когда же он отошёл, в её руках осталось третье яблоко, которое она со вкусом откусила. – Рекомендую, – сказал Холмс, – внучка известнейшего механика фон Хердера. И если её дедушка является просто гением в железе, а особенно, оружии, то Лилли – богиня дерева. Может починить и привести в порядок всё, что только возможно. Я начал понимать идею Холмса, но не был уверен, что с моим протезом, или же костылями можно что-то сделать. Этим изобретениям человечества едва ли доступны какие-то модификации, чтобы это имело смысл. Тем не менее, я чуть поклонился девочке. – А это доктор Джон Уотсон, и ему очень нужна твоя помощь. Сможешь подработать эту вот штуку так, чтобы он ходил, не страдая от боли? – мой протез лёг на стол, почти сразу утонув в стружках. – Живую ногу ничто не заменит, мистер Холмс, – девочка продолжала жевать яблоко, свободной рукой ощупывая протез. – Но всё что возможно сделать, сделаю. Пусть ваш друг подойдет ближе и присядет. Нужно ощупать и ногу тоже. – Конечно. Я двинулся вперёд, пытаясь понять и осмыслить ситуацию. – Костыли, конечно же, тоже нужно подогнать под рост и вес, – сказала она. — Сейчас они для человека на голову выше вашего друга. Она слушала, как я иду, но смотреть продолжала куда-то над моей головой. Меня усадили, Холмс помог задрать штанину и удерживать её, девочка же принялась осторожно щупать мою култышку, затем костыли и протез, обсуждая с Холмсом, что и как нужно сделать. Он помогал ей нащупывать нужные места, и только тогда я понял, что девочка слепая. – Неудачное падение с велосипеда, – коротко сказала она, когда я замер и почти перестал шевелиться. – Мистер Холмс тогда нашёл меня, помог добраться домой. Я обещала, что не забуду его доброты, и вот пришло время платить по счетам. – Лилли! Она чуть потёрлась об его руку, как котёнок. – Денег не нужно, но принеси ещё яблок, хорошо? – С дерева, не падалицу, – кивнул Шерлок. – Конечно. Мы с Холмсом пробыли в этом доме весь день. Сходили за яблоками уже с корзинкой. Он рвал, лазая по яблоне, а я переживал за него внизу. Получили обед из всевозможных яблочных блюд. Поболтали с Лилли, кажется, обо всём на свете. Она чинила и строгала, то смеясь над нашей болтовнёй, то жуя очередное яблочное лакомство. Покидая этот дом вечером, Шерлок торжественно пообещал, что он расскажет ей потом, как мне обновлённый протез и костыли. А я… я шёл, и думал, какая это мелочь, моё «слегка раненое бедро». То ли на меня так подействовала эта встреча, то ли Лилли правда была волшебницей по работе с деревом, но я ни разу не задумался о своей ноге в тот день, и во многие следующие. Протез будто лёг мягче, укороченные костыли перестали натирать под мышками и помогали мне твёрдо стоять на земле. – Спасибо, – сказал я вечером того же дня, когда мы устроились около камина. Я благодарил за всё. За помощь, за это знакомство, за скамейку с яблоками, за рассказ про пирата. Просто за то, что он стал частью моей жизни, и позволил мне, стать частью его. – Это вам спасибо, Уотсон. И я услышал в этом куда больше, чем было произнесено. С тех пор произошло много всего, мы о многом говорили и о многом молчали, но каждый раз, когда моё «немного раненое бедро» напоминало о себе, оно снова оказывалось на коленях Холмса, как тогда, в карете, а массирующие движения его пальцев в эти минуты казались мне так естественны, что не приходило в голову просить его прекратить, что это стыдно и неловко для двух джентльменов. Я закрывал глаза и позволял ему изгонять мою боль. Да, его жизнь совсем не такая спокойная, какую хотел бы вести человек вроде меня, он всё время мчится куда-то вперёд, лезет на ветки, вместо того, чтобы набрать яблок внизу, но, вместе с тем, Шерлок всегда чуть оборачивается, проверяя, как я следую за ним, и я неплохо справляюсь с этим. Конец