Безответно

«ЭТО происходит здесь с каждым. Есть запретная зона, через которую нельзя пройти, а иначе произойдут странные и страшные вещи.» — так говорили нам взрослые всякий раз как мы подходили к границе деревни. Но никто так и не узнал, что же такого в том что мы будем играть чуть дальше от деревни. И как все мы знаем, подогретый и неудовлетворенный интерес ребёнка сподвигнет его на необдуманные действия. — Женева, может ты попробуешь? — спросил меня трусливый Льюис. — А что, самому слабо? Девку гонишь. — спросил в ответ его мой брат, который к слову был намного старше нас и никто понятия не имел что он тут делает. От пристального и чуть ядовитого взгляда брата Гисселя Льюис попытался найти укрытие в своих плечах. — Нет, что ты, я просто подумал, что… — пролепетал Льюис. — Думать лучше надо, идиот. — сказал Гиссель угрожающе смотря на него. Да, действительно имена у нас были не из обычных, особенно в эти года. Это можно было бы объяснить тем, что мы Шведского происхождения, однако остаётся вопрос, неужели родители так сильно не любили моего брата. — Так може тогда ты пойдёшь? — ухмыльнулся один из мелких, — раз сестру пускать не хочешь. — Я то пойду, но позже. — ухмыльнулся тот на резкое заявление мальчика. Тогда мне и надо было забить тревогу, но что поделать, дети бывают иногда тормозами. — Может зря это все мы? — боязливо спросила я, на что словила несколько смешков в мою сторону. Следом все начали обсуждать дальнейшие действия, и никто не решался, ведь когда обещания переходят к действиям, то самые слабые начинают отступать. Словно невзначай я окинула взглядом деревню, а на самом деле чувствовала какой-то леденящий взгляд исходящий ото всюду и ниоткуда одновременно. Нет, это был человек, смутно припоминая кто это я резко заорала: — Взрослые на чеку! И все под угрозы мистера Флиггера, местного сумасшедшего, принялись разбегаться кто куда. Тем не менее это лишь детские шалости, и ничего в этом такого нет, никто так и не решался переступить границу. Да и к черту, не эта часть жизни привела меня к тому, чем я являюсь сейчас. Когда мне было пятнадцать, а моему бедному братцу только-только исполнилось четырнадцать, я застала такой его разговор с мамой: — Мне плевать, я уеду с города, тут мне явно делать нечего! — размахивая руками говорил братец. — Не придумывай себе! — грозно заорала мать, — насмотрелся своих голливудских фильмов, вот и захотел туда, но как ты не понимаешь, что тут лучше и тебе и нам, малыш! — Не удерживайте меня, я в это не верю! Это лишь байки чтоб наша деревня не опустела. — тяжело опустившись на стул ответил брат. — Да, а то что случилось с твоим отцом тоже байки всякие? И вот, как мне казалось весь дом погрузился в тишину. Даже ветер боясь встревать пролетал мимо не издавая ни звука, а сердце предательски забилось чаще. — Я понимаю тебя, я тоже хочу свалить из этого ужаса, сынок…- уже с наступающими слезами прервала она тишину. — но как ты не понимаешь, мы обречены. Нам не выбраться. Собрав как казалось всю волю в кулак брат зашипел: — То что произошло с отцом было чистым совпадением, мама. И не дожидаясь дальнейших препирательств он вылетел из дома с дорожной сумкой не заметив меня. А я как дура выбежала следом. — Братик, остановись… Не уходи ради меня хотя бы, пожалуйста! — вопила я сквозь слезы оступаясь на каждой неровности дороги, но поднимаясь бежала дальше. И уже рядом с границей он обернулся и сел на корточки пердо мной. — Женева, ты самая любимая моя сестрёнка… Я люблю тебя всем сердцем, обожаю. Но пойми, братик не может остаться, не после всего что случилось. — последние слова он прошептал не в силах сказать громче. Я кинулась ему на шею обвила шею руками и плача ему в плече заикаясь сказала: — Ты же меня не бросишь? Приедешь? Заберёшь? Это были самые фатальные слова, лучше бы они не слетели с моих уст. Он что-то промямлил скрывая слезы, попрощался, я дала ему все карманные деньги и он ушёл… Навсегда. По крайней мере я так думала лет 10, но потом… Одним таким же летним и тёплым вечером, как в тот день, я стояла и проводила эксперименты с границей, пытаясь понять как она работает. И выявила для себя новые и потрясающие мозг открытия. Неожиданно из кустов стал доносится странный шелест, к слову кусты были далеки от границы, но не достаточно далеко, так что можно было видеть того, кто оттуда выйдет. Сначала это не очень то меня и потревожило, потому что сюда часто забредают всякие зверьки. Но на этот раз из кустов выглянула чья-то нога. Вот тут уже не на шутку перепугаешься, а особенно если эта нога вся месистая, передавления и кое-где у неё торчат кости. Я тогда закричала что было мочи, но подняв взгляд я увидела брата, да, там тоже проглядывали части черепа, кости, мяса. А лицо, оно было сохранено. — Гиссель, что с тобой? — спросила я шагая чуть глубже в сторону деревни, надеясь что это меня спасёт. — Я пришёл тебя забрать, — говорил он еле как перемещая язык. — как ты меня и просила 10 лет назад. — продолжал он пытаясь выдавить что-то на подобии улыбки. Но мне было не до радости от воссоединения семьи, адреналин бил по самую макушку и говорил бежать куда подальше. Но что-то ещё было в этой голове кроме страха…сожаление и боль. — Но как ты… — Пошли со мной, сестрёнка, я так скучал, у меня сердце болело без тебя. Выйди, я тебя прошу… Жалобные мольбы, будто гипноз действовали на тело. Шаг, два и выстрел! Что? Но нет! Вместо пули полетела вода, от которой из кожи Гисселя начало исходить облако пара. Я успела лишь от шока прижать ладонь ко рту, как меня кто-то силой потащил в сторону деревни. Хоть и тащили я смотрела на Гисселя, глаза не как прежде, их всю заволокло чёрной, как ночь пеленой. Рот неестественно раскрывался, а сам его голос приобрёл холодный тон, которым никогда не разговаривал мой брат: — Женева, я тебя когда-нибудь и поймаю! А утаскивающим оказался мистер Флиггер, завёл в свой дом, напоил коньяком, поставил десерты и потихоньку начал мне рассказывать все, абсолютно.» — рассказывала я, стеклянными глазами пялясь то на одного, то на другого. Но смущало меня совершенно не это, а то, что я рассказываю эту историю тем, которых даже знать не знаю, хотя нет. Они представились. Но разве это делает их хоть каплю знакомыми, если даже родным подругам такого не расскажешь. — Так сколько говоришь тебе осталось? — переглядываясь со вторым спросил Дин Винчестер. — Около месяца или даже два. — Не бойся, мы тебе поможем. — успокоил Сэм Винчестер накрывая своей ладонью мою.