Music of my love [Jujutsu kaisen]

Будний вечер, коих ты переживала изо дня в день, скатывался к ночи. Близились сумерки, город уступал ночной мгле застелить светлый небосвод. В кухне горит приглушенный свет, опоясывая теплыми отблесками стены и потолок. Освещения тебе более, чем достаточно, дабы помешивать тихонько готовящийся ужин в кастрюле и не разлить на пол или плиту основное его содержимое. Из домашнего музыкального центра со специальными маленькими колонками, расположенными на одном из кухонных ящиков, доносилась музыка. Так, между прочим, чтобы скучно не было. Скоро Сатору вернется с работы, поэтому ты терпеливо ждала прихода своего мужчины, заняв себя кулинарией под приятную мелодию со старого диска, меняющуюся с течением положенного ей времени. Щелчок. — Ангел, — развеселый тон любимого мужчины разлился по всей квартире с разрушительной скоростью еще до того, как Сатору шагнул через порог и захлопнул за собой дверь. Шаги сдвинулись прямиком по коридору и на кухню. — я дома! Честно говоря, извечно радостный, порой даже слишком шумный голос Годжо тебе очень дорог и любим. Чего тебе стоит потерпеть парочку выкриков о том, насколько мужчина обожает свою избранницу, восклицая, где и когда угодно подряд пресловутые фразы обожания? Пф, ерунда. Такое счастье бесценно, и ты дорожила всем существом своим и только своим Сатору Годжо. Пусть нарушает личное пространство, затмевает тишину, но лучше так, нежели пытаться строить устоявшийся семейный уклад иначе. К творившемуся вокруг хаосу по вине Сатору ты еще куда привыкла, присоединяясь порой к капризам любимого. — Привет, — лучезарно заулыбалась ты стоящему в дверном проеме Годжо, который выглядывал из-за косяка, пряча пока что неопознанный объект за спиной. Любопытство подстрекало тебя вздернуть бровь в немом вопросе, на что мужчина участливо скользнул вглубь кухни, ставя на стол пакет из местного магазина сладостей. Мазнув зрачками по ним, ты закатила глаза. Конечно, покупкой он хотел больше обрадовать тебя и заодно уж побаловать себя сладким дессертом. Вот же сладкоежка несчастный! Еще с прошлых покупок полки до отвала забиты, точно вот-вот обрушатся опасной селью, смешавшись с остальными продуктами и специями. Для подобных вкусняшек отведен отдельный выдвижной ящик, какой с долей усилия задвигался обратно из-за объема различных пачек и фантиков. — Вкусно пахнет, моя, — Сатору бегло обхватывает твои узкие плечи, чтобы запечатлеть за твоим ушком эфирный поцелуй в знак приветствия, чуть отодвинув шелковистые волосы в сторону. Нос его в то время шумно втянул аромат, исходящий от блюда. На этот запах он промычал довольно, словно бездомному коту лакомство подали на блюдце. — М-м-м… — Ох, правда? — притворно риторический вопрос, не требующий ответа. Мокрая дорожка осталась после языка Сатору, лизнувшего наугад твое лицо в знак подтверждения. Попал по скуле. — Годжо! К приставаниям и импульсивным поступкам Сатору у тебя выработался сильный иммунитет, вероятно, давший слабину. Смешок сорвался с искривившегося в плохо скрываемой улыбке девичьего рта, предательски выдав веселье. Все-таки с Годжо у тебя не получится с каменным лицом принимать те или иные реалии, какими бы страшными (смешными) они не являлись. — Прости-прости, ангел мой. Но ты действительно чудесно пахнешь, сладость. Отзывно бумерангом в щетинистую щеку Годжо прилетает такой-же мимолетный поцелуй — обозначение того, что ты вовсе не злишься на его шутливые выходки и проказы, — заставив того расслабиться пуще прежнего. С тобой у мужчины всегда отсутствуют паника или другие виды беспокойства, и он погружается в пучины безграничного умиротворения и глупых шуток. Ну, а как же без них? — Шагом марш переодеваться и мыть руки, бедолажный аферист. — Уже бегу, госпожа Годжо, — согласный кивок, после чего Сатору спешно удалился в ванную. Спорить он не стал, ведь аферисты, разводящие жертв на конфетки и сладости, тоже имеют место существовать. В чем ты и сама, впрочем, убедилась. Под знакомые аккорды вы отведали чудесный ужин, решив не выключать музыкальный центр, а лишь немного убавить звук, поставив на фоновый режим. Тарелки опустели в кратчайшие сроки, приправив молодые люди сытный ужин принесенными Годжо пирожными. Теперь же Сатору внимательно навострил уши, прислушался к заигравшей мелодии. Ухмылка, растянутая блестящими губами на мужском лике, могла значить все, что угодно. От хитроумного плана как захватить мир до идеальной разработки детской шалости, увы, понять трудно. Одно ты знаешь точно — Сатору что-то задумал и отступать от выбранного совсем не собирается. Мужская рука со всей присущей Годжо элегантностью вытянулась к тебе, приглашая вложить в длинные и аккуратные пальцы чужую ладонь. Было видно, как Сатору терпеливо сдерживает желание впиться в твои хрупкие предплечья своими огромными ручищами, прежде чем получить добровольное согласие. — Ангел, потанцуем? — с истинной улыбкой обольстителя произносит он, обхватывая уверенно маленькие пальцы. И настолько ласково, насколько можно взять самый хрупкий предмет на планете. По сравнению с крупной тушкой мужчины, твое тело в принципе намного мельче его, что тот в свою очередь трепетно осознает, мягко утягивая тебя к себе из-за стола. Забота подобного рода практически лишена смысла, будто бы Сатору причинит тебе боль, если сожмет тверже. Ошибочное мнение. Однако противоречить такому жесту ухода ты сторонилась, так как нигде и никогда не ощущала себя лучше, чем в жилистых руках Годжо. Грудная клетка стремительно вжалась в грудь и торс Сатору, а туловища ваши слились в единое целое, затанцевав медленный танец, подобный кружению опавших лепестков сакуры. Создавалось впечатление, как будто бы дуновение ветра из окна соизволило подхватить и их, и пару одновременно. Просто по чисто совпавшей воле случая заиграл хорошо знакомый вам обоим трек, под который ты так любила качать головой в такт на досуге, слушая музыку в наушниках или без них. Сатору давно выучил твои специфичные вкусы в музыкальном искусстве и прекрасно знает, что рок — лучший мед для ушей его возлюбленной. Особенно, если это группа «Nickelback», сводящая тебя с ума не меньшего умело гладящих ладоней Годжо. Слова продолжительно льются из динамика, обволакивая Сатору и тебя атмосферой тепла и уюта, а еще защищенности. Ты уверена в Годжо и в его способность воздвигнуть вокруг тебя укрывающую крепость, чья кладь совершенно точно не падет судьбой Бастилии. Напротив, ранения и беды отгонит прочь. Цитаты трека созвучно смыкаются с родным голосом Сатору в то время, когда он напевает в выдохе: — Потому что ты знаешь, ты знаешь, ты знаешь... — распевчатый и обворожительный шепот на заалевшее девичье ухо, отчего ты покрылась мурашками и восхищенно вздрогнула в сильных конечностях Сатору. Подбородок девичий ложится доверчиво на идеальный перекат его плеча, устраиваясь поудобнее и притираясь к Годжо естественно ближе в физическом контакте. Сравнимый с восходящими звездами эстрады, шепот Сатору отчетливо продолжил вторить словам из текста песни и далее, прильнув он к тебе теснее. — Что я люблю тебя и всегда любил. Широкая раскрытая ладонь Годжо блуждает от твоей поясницы до лопаток, опускаясь то ниже, то выше положенного в спокойных и умеренных движениях, каким подвигался танец. Ты позволяешь Сатору по обычному вести, слитно ступая по мужским шажкам. Точно так же и в жизни, вверяя ты себя целиком и полностью его повиновению. Прилипчивый, словно репей, чересчур тактильный и часто развязный Годжо хоть и не прочь потрогать любимую где попало и куда придется, но распускать напыщенно руки никогда и ни за что себе не позволял. Потому в столь мнимый момент он лишь поглаживал девчачью талию, массировал твои выпирающие костяшки на руке, которая покоилась в его крепких пальцах, и удовлетворенно прикрывал глаза. Не сдержавшись от нежного порыва эмоций, ты самостоятельно ткнулась губами в шею Сатору для того, чтобы задержать благодарный поцелуй чуть дольше обычного чмока и в то же мгновение занять прежнее положение у него на плече. Компромиссный поцелуй ответно упал тебе на темечко и висок, объятия Сатору вынужденно вмяли твою стройную фигуру в его собственную, покачивая легонько ваши силуэты нотам в ритм, словно стебли ничего не весящего растения развивались туда-сюда. Хорошо. Признания речевым способом для Годжо не значат многого смысла, когда ему достаточно одного только твоего вожделенного, сияющего и преданного взгляда. И, безусловно, всецелого внимания, какое он сам способен тебе подарить взамен. Правда вот от одного только банального упоминания, означавшего твою привязанность к Сатору, омуты его чистого небосклона светились в неподдельном и искреннем счастье. Вот так двое совершенно влюбленных и соединившихся когда-то сердец танцуют медленный танец под тона тусклых лампочек, отражаясь благосклонными тенями на окнах. И они продолжат эдакий обряд и теперешнюю традицию, пока они вместе и нужны друг другу, точно глоток воды в засушливой пустыни или воздух в легких. — И я навсегда люблю тебя, мой милый Сатору.