
Метки
Описание
В Санкт-Петербурге вспыхнуло новое опасное психическое заболевание, которым в городе болен каждый второй, однако не все это знают. Очевидных больных по слухам убивают, но выставляют это как несчастный случай или суицид. Некоторые люди из семей пострадавших начали вести свои расследования и строить теории. В народе заболевание прозвали одиночеством. Санкт-Петербург ведёт охоту на одиноких людей и при этом сам является их жертвой.
Часть 7 "Девушка с ножом (2) "
04 марта 2025, 05:12
Картина жуткая. Маленькая и до боли худая девушка буквально летает по улицам и что-то или кого-то ищет. Она выглядит счастливо, ведь улыбка не спадает с её лица. Но лучше не рассматривать её детально. Картина жуткая. Скомканые тяжёлые волосы испачканы кровью и аккуратно спрятаны в глубокий капюшон лёгкой мешковатой куртки. Кровь стекает по щекам. Глаза спрятаны. В руках небольшой кухонный нож, который по мере движения оставляет кровавый путь. Ноги девушки голые. Колени тощие и будто вывернутые наизнанку, на них не остаётся живого места из-за ссадин. С ног более обильно струйками течёт кровь с непонятной житкостью. Её тело дрожит от холода, а возможно – от страха. Она бежит по тёмным закоулкам Петербурга, единожды отступив в люди. Обходит весь мир дворами, выходит из-под сомнительных арок, перелезает заборы, и, наконец, пересекает искусные ворота, там останавливается у стенки вполне обычного и непримечательного многоэтажного здания, садится на корточки и ждёт. Она смогла здесь честно вздохнуть полной грудью, поэтому сняла капюшон, освободив длинные тёмные волосы, положила на землю нож и достала из кармана куртки скомканую и старую бумагу. Из-за старости на ней невозможно было что-либо разобрать, кроме надписи жирным шрифтом "свидетельство о смерти".
Громкий свист на всю улицу. Похоже – за ней. Она обернулась. У ворот стояла высокая женщина лет сорока, хоть и на вид ей можно дать гораздо больше. Одета та во всё рваное и грязное. Волосы беспросветно седые и редкие. Лицо худое, но кожа на нём обвисшая. Там-же красуются пару ссадин и ранок, и явно не хватает одного зуба спереди. Она настроенна по виду агрессивно: спина специально сгорбленна, брови нахмуренны, руки убранны за спину. Медленно подходит к маленькой девушке с ножом.
– Долго мне нужно было ждать? – злобно сказала та, походя всё ближе.
Девушка с ножом не отреагировала, лишь молча продолжила пялить в бумагу. Женщина уже подошла вплотную, нагнулась и зло крикнула над ухом: " Оглохла пока ждала меня? ". Девушка подняла голову. Улыбка спала с её лица. Она по-прежнему молча протянула бумагу той грубой женщине, полностью вытянув руку, тем самым ударив её в живот. Та приняла его и недовольно начала рассматривать.
– Там сказано, что он умер. Я соболезную.
– Умер-то – ясное дело. И всё, что ты хочешь, падла, мне дать спустя месяц?
– Я не нашла.
– Тварь, ты за живого человека отдаёшь мне какую-то старую бумажку! Это не сравнится с ним живым!
– А сигареты сравнятся? – ухмыльнулась девушка.
– Падла, да подавись! – со всей злобой сказала женщина, кинув в неё скомканный лист. Затем та со всей душой ударила её по лицу ногой, оставив след от подошвы и огромную ссадину. А потом сердито ушла обратно.
Как только след её скрылся за воротами, девушка осторожно встала и отряхнулась. Она снова продолжила улыбаться, будто это была та реакция, которую она ожидала. Оставив нож и свидетельство о смерти, она пошла той же дорогой, что и та женщина. Сразу за поворотом за угол её кто-то окликнул. Из-за тени показался молодой мужчина в медицинском халате и в очках. Выглядит он намного опрятней, чем девушка. Кажется, будто они и вовсе не должны быть знакомы, но знают они друг друга лучше, чем вы думаете. Медик поправил очки и нервозно начал осматривать с ног до головы девушку.
– Что с тобой?
– Долгая история. Ты ведь сможешь кое-что зашить?
– Нет, говори, иначе помогать не буду.
– Во-первых, упала, о меня кто-то споткнулся. Во-вторых, меня его мать по лицу ударила, – сказала она, указав на рану. – В-третьих, ты и сам знаешь.
Она замолчала, задумавшись, и, наконец, произнесла последнюю мысль:
– И каннибалов тоже нужно кормить.
– Я надеюсь, что это шутка.
– Ну конечно, их нельзя же много кормить.
Медик с презрением посмотрел на девушку. Она улыбалась.
– А ударили-то за что?
– Скажем, моральную компенсацию не выплатила.
– А что она хотела?
– Не знаю, в записке было написано, что ей сигарет хватит.
– И ты купить не могла?
– Нет конечно, я деньги не печатаю. Я попыталась один раз раздобыть у прохожих, но мне не дали.
– А лицо не жалко?
– Лицо мне бесплатно заштопают, а сигареты – дорого. Заодно, нам выдалась прекрасная возможность проведать суицидального отброса.
– Выглядит вполне живым. Тебе точно кажется, что он нам нужен?
– Не-а, мы по приколу за ним следим. Мы ж профессиональные сталкеры.
– Это сарказм?
– Естественно, болван.
– И что мы будем делать?
– Ничего, просто следить.
– Ты точно не хочешь посмотреть другую кандидатуру?
– Прошлая жертва сказала, что он тот, кого мы ищем, так что ждём.
– Не вижу смысла тратить время на живого, в конце концов он не тот, за кем мы по-настоящему охотимся. Может, он и вовсе идёт на поправку. Мы ж не спасаем суицидников, а наоборот.
– Не думаю. Просто ты слеп, мой дешевый друг. Социопаты долго не живут, тем более он. У него на лице написано "я труп".
– Ну допустим, и?
– Он по всей видимости планирует умереть, ему выгодно заболеть или по крайней мере поверить, что он болен. Понимаешь, человеческий мозг так устроен, что если во что-то сильно поверить, он начнёт этим жить, а в нашем случае – самоуничтожаться. Так ещё и наш абонент не имеет возможности выбраться из ловушки, которую мы сами и создали. Это отличный повод умереть. Умрёт – пусть, попытается покончить с собой – остановим... Ах, а ты видел как у него сердце замерло при виде меня? Какой же он впечатлительный. Точно не выживет.
– Да уж, умом ты явно обделена. Я бы так не мучался ради этого отродья.
– Говори меньше, ладно? У меня голова болеть начинает от пролитой крови. Пойдём, перевяжешь быстрей.
Они вместе зашли за угол. Девушка немного облокачивалась на медика из-за плачевного состояния от обильного кровоизлияния. В подворотне помимо темноты, отходов и дохлых крыс виднелся свет в конце тоннеля, исходящий из приоткрытой двери. Эта дверь вела в кабинет медика. Сам кабинет представлял собой уютное небольшое помещение, какое видел каждый, кто хоть раз бывал у врача, а именно: мятные стены, холодное белое освещение, шкафчики с папками, кушетка напротив стола врача, а над столом – безымянные грамоты какого-нибудь 2014 года, которые собственно и не были достижениями того медика, как минимум потому что он начал работать в этой больнице в 2019 году. На окнах решётки, никому не известно зачем, на стенах какие-нибудь странные и жуткие картины с анатомией человека, диагнозами или чем-то в этом духе, а единственной жизнью в кабинете являются цветы, что не поливали с 93 года, и скелет в открытом настежь шкафу, хотя я не уверена, можно ли считать его живым, ибо это уже зависит от адекватности врача. Дойдя хромая до кабинета, девушка расположилась на кушетке. Рядом с ней находился стол с медицинскими приборами, она внимательно осматривала их до начала её небольшой операции.
– Сколько весишь? – спросил медик, копаясь в шкафу.
Девушка промолчала и стеснительно отвела глаза в угол.
– Ну? Говори правду, ведь это может многого тебе стоить. Мне абсолютно всё равно на твой вес.
– А может на живую?
– Ну как это? Я не думаю, что это хорошо закончится. Ты только из-за веса так решила?
– Нет конечно. Просто... Не вижу смысла в этом, я почти не чувствую боли.
Медик глубоко вздохнул.
– Ну, как знаешь. Ладно, давай хоть посмотрю. Может быть и зашивать не придётся.
Медик подошёл к кушетке и сел на колени перед девушкой. Та аккуратно приподняла коротенькую юбку, показав только две длинные ранки.
– Они не такие уж и глубокие, так что можно обойтись дезинфекцией.
Медик снова отошёл, ему понадобилась перекись. Девушка измученно облокотилась на стену и закрыла глаза.
– И много мы ещё так будем встречаться? – послышался голос медика.
– В смысле?
– Ну, у него ведь было ещё парочка брошенных им семей. Ты будешь им что-то выплачивать?
– Вот именно, что "брошенных". К нему они отношения не имеют, так что я оставлю всё как оно есть.
– Жестоко.
– Жестоко то, что этот малолетний подонок вообще имел девушек без особой серьёзности и только ради своего удовольствия. Детей ведь никому нянчить не хочется, даже тем дамам, что он обрёк на эти унижения. Они тоже молоды, но вот только им приходится выживать, а не жить для себя, как это сделал он. Я не капельки не жалею, что он умер.
– Ты права...
Повисло молчание. Медик преступил обрабатывать и перебинтовывать раны на ногах, лице и руках. Часы в кабинете не ходили. По ощущениям прошёл век с момента их встречи. Молчание не давало медику покоя.
– А где нож? – внезапно вспомнил он.
– Не помню. Я его по-моему ещё на мосту выкинула.
– Не, ты его бережно всю дорогу несла. Так где он?
– А... Чёрт. Я и вправду с ним ходила?
– Ага.
– Ужас, я, наверно, как маньяк выглядила. Какой позор...