Рок и библиотека

Крепко зажав ручку в ладони, я направилась вслед за ним. Каждый шаг давался с трудом. Будто ножи впивались в ступни. "Накручивать себя не надо" – твердила я себе всегда. И никогда не пользовалась этим советом. Кулак сжался сам собой. Ногти все больнее впивались в кожу ладони. Конечно, я люблю боль, но сейчас было все по другому. Нервы, нервишки, нервишечки. Что я вас так трачу по пустякам? Ещё и лямка рюкзака давила на плечо (или мне это просто так казалось?). Когда я нервничаю – это просто ад. Будто я ощущаю все тонкости движений моего тела. Что ему сказать? О чем спросить? Как завести диалог после того, как отдам ручку? Вот. Пример того, как знакомиться не надо. В детстве всегда было легче делать это. Дети более раскрепощенные, чем взрослые или подростки. Помню, как сейчас.

***

Детский сад. Мне тогда было всего на всего 5 лет. — Привет! – кто-то подошёл ко мне и присел рядом. Голос был писклявым, но не сильно высоким. Можно было понять, что это девочка. — Привет, – я занималась чем-то своим. То ли рисовала, то ли просто писала что-то. — А как тебя зову-ут? – протянула рыжая незнакомка. — Эмили. А тебя? – наконец-то я удосужилась взглянуть на собеседницу. У нее были рыжие непослушные волосы, заплетённые в косички, зелёные небольшие глаза и веснушки по всему лицу. Милая улыбка на лице дополняла ее образ. Прямо «Пеппи Длинный Чулок» — Я Лили, –девочка протянула мне руку, –Давай дружить? Ее улыбка–это что-то. Такая милая, вызывающая... Хочется улыбнуться в ответ. Что у меня, собственно, и вышло. Ответная улыбка озарила мое лицо. Я протянула ей руку и слегка сжала ее ладонь. С моего рта слетела заветная фраза: —Давай. После этого началась моя совсем другая жизнь. Мы вместе веселились, играли, творили, что хотели. Многие жаловались, мол: "Лили совсем испортила милую девочку". Дескать, поменяла ее характер и сделала из Эмили невесть что. Как они были не правы. Я не была бунтарской на вид, да. Но эта дерзкая и решительная девочка таилась во мне многие годы, пока Лили не достала ее из глубины моей души. Я не изменилась, а открыла новую себя. Годы шли, а мы все дружили. Грянул гром. Родители крупно поссорились. Боль. Обида. Злость. Крах моего детства. Не скажу, что это была депрессия или что-то вроде этого. Но розывые очки разбились навсегда. Каждое стеклышко – событие, которое невозможно забыть. Есть большие осколки, а есть такие маленькие, что можешь и не заметить, пока оно не поцарапает, вытаскивая из тебя каплю крови. Эти самые розовые очки очень хрупкие. Могут сломаться от просто слова или же действия, которое скорее всего ничего не значит для других, но не для тебя. Лили меня всегда поддерживала, выслушивала, пыталась повлиять хоть как-нибудь на мою грусть. Я ценила, что она так старалась ради меня. Правда. Лили все ещё не теряла попытки вызволить ту озорную бунтарку, с которой была знакома. Все напрасно. Розовые очки не склеить и не собрать. Можно либо принять суровую реальность, либо сотворить их заново. А это ой как не легко... Пролетели ещё года. Лили повзрослела. Больше она не хотела лазать по деревьям, воровать что-нибудь у соседей, делать шалаши во дворе. Теперь девушку интересовали тусовки, заброшенные здания и школьные потасовки. Эти увлечения не изменяли ее характеру. Угадайте, кого она каждый раз пыталась вытащить на тусовки? Правильно, меня. Я уже совсем потеряла ту уверенность и яркость в себе. Но иногда приходилось соглашаться, дабы ее не расстраивать. Признаю, было весело. Но все это веселье длилось до переезда. Я оставила город вместе с ней, друзьями и родными местами.

***

Все воспоминания и образ моей подруги промчались за считанные секунды. Я не была социофобом или что-то вроде этого. Очень любила знакомиться с людьми, яро обсуждать волнующие темы, дурачиться и открываться им. Но после переезда, будто бы все это улетучилось, осталось в моем родном городе. Все осталось там. Тут совсем другой мир, все не так. Надо привыкать. И вот сейчас, когда твой первый знакомый буквально убежал от тебя, кажется, будто со мной что-то не так. Просто страшно усугубить ситуацию. Остаться одной в незнакомом городе, школе. Переезд, штука сложная. Особенно, если это случается не по твоему желанию. В незнакомом городе, ещё и с моими родителями, чувствую себя как птица в клетке. Так, ну-ка соберись. Не верю, что ты дружила с самой Лили Робертс. Хуже быть не может. Всего лишь завести разговор с одноклассником. Пустяки. Я выпрямила спину, и уверенной походкой пошла в сторону Форда. Волнение ушло не до конца, но достаточно, чтобы завести непринуждённую беседу. Я даже улыбнулась (второй раз за день). Он наверняка слышал мои шаги, что раздавались по всему коридору, но старательно не смотрел в мою сторону. По наклону головы можно было понять, что его взор был устремлен в пол. Я зашагала чуть быстрей. Моя рука накрыла его плечо. – Форд, – м-да, его имя и все? Нельзя было покреативней что-то придумать? Парень обернулся. Слегка кудрявые каштановые волосы легли на лицо и оправу очков. Кстати, глаза очень красивые. Голубые. На лице видны еле заметные веснушки. Такие крохотные. В его руках была сильно зажата книга. При виде меня они ещё сильнее сжали бедный учебник. Даже вены выступили. Настолько сильно нервничает? Собралась. Вдох. Выдох. Прочистила горло. —Ты тут... Ручку в спешке забыл, – после моей фразы его глаза не бегали от моего лица до стен, а стремительно уставились на мою ладонь. Я разжала её и протянула ручку Форду. Несколько секунд он стоял и просто пялился на мою руку. Ох и долго же они идут. Будто целую вечность. Лучше бы посидеть на химии добрый урок, чем стоять в такой неловкой тишине. —А... С-спасибо, – Форд быстро протягивает руку и практически выхватывает ручку у меня из ладони. Когда его пальцы коснулись моей кожи, мне кажется, или... Или его коротнуло?... Парень уже начал было уходить. Точно пытался слиться. Ну нет. Шанс. У меня ещё был шанс. Я заметила учебник по физике. Не такой, как у нас. Университетская программа. Интересно. —Я так поняла, ты у нас деятель науки? – Форд вздрогнул и повернул голову в мою сторону. Я лучезарно улыбнулась и подошла чуть ближе, пытаясь наладить контакт, – Не будешь против, если пройдемся? Он чуть быстрее заморгал, будто бы не верит, что я с ним разговариваю. Я же не ангел какой-либо. Чего он так смотрит? Завис. Я наклонила голову в бок и задумчиво оглядела его. —Але-е, – Я пару раз щёлкнула пальцами перед его лицом. Ну я же не могу сломать человека, так ведь? Парень дернулся и немного отошел назад. —А... да, конечно! – он переложил учебник в другую руку, а второй начал терзать свою шею. Мне кажется, ещё чуть-чуть и он ее расцарапает до  крови. Я двинулась вперед. Стресс как рукой сняло. Хотелось даже идти вприпрыжку, как в детстве. Было очень хорошо от нагрянувшей лёгкости. Шанс не упущен и это самое главное. Сзади меня послышались стремительные шаги. Ух, точно. Я так рванула налегке, что даже не заметила. Чуть замедлившись, Я обернулась в сторону Форда. —Так, что на счёт наук? Неровно дышишь к ним, верно? – парень заметно смутился. Он кратко кивнул и поправил спавшие очки. —Если можно так сказать, – Форд пожал плечами и немного сжался. Губы сомкнулись и чутка покраснели от давления. Такое чувство, будто он меня боится. Сжался, как маленький звереныш перед хищником. Защитная реакция? Только от чего? —Я вот совсем в этом ничего не понимаю,– Я натянула вторую шлейку рюкзака на плечо. Пальцы на долю секунды сжали ткань, а после расслабились. Все таки нервничать ни к чему. Сколько раз я себе это вбивала в голову. Но это уже, как рефлекс. —Всегда была и буду гуманитарием. Хотя всегда хотелось понять точные науки. Есть в этом что-то, – я глянула на парня и увидела явное восхищение с тонким непониманием. Такой взгляд я уже видела однажды. Вот незадача. Не могу вспомнить, – Так что... Можешь рассказать что-нибудь? Уверена, если ты мне смог понятным языком объяснить химию несколько минут назад, то остальное я точно пойму, – я с уверенностью посмотрела на Форда. Я была готова внимать информацию. —Я не знаю... Просто, когда я начинаю рассказывать что-нибудь более простым языком, то порой заигрываюсь и... —И начинаешь говорить заумными словами? – он отвёл взгляд, утвердительно кивнув. Ох, как я его понимаю. В эти моменты чувствуешь себя неловко. Словно всезнайка отличающийся от других. В плохом для себя смысле. И некоторые даже начинают высмеивать тебя за это. – Слушай, давай так. – Я положила свою руку на его плечо. Оно немного дрогнуло под моим касанием. — Если мне будет что-то непонятно, я спрошу, хорошо? Я попыталась мило улыбнуться.  Взгляд его был прикован ко мне. Можно было по лицу прочесть, что он удивлен чем-то. Как бы я не отрицала, все больше хочется узнать все уголки личности этого паренька. Вообще узнавать человека – это как читать книгу. Книга может быть закрытой на замок, а может быть открытой. К замку нужен ключ, чтобы открыть закрома мыслей. С открытой книгой тоже не всегда просто. Она может быть только на первый взгляд открытой. А позже оказаться совсем не той, как представлялась. Не факт, что книга будет соответствовать обложке. Ещё, порой в ней вырваны страницы, которые можно потом найти и прикрепить скотчем, а затем прочитать всю главу и понять героя. А можно и не найти. Тут уже как повезет. Могут быть измазаны ручками слова (как в учебнике), которые фиг разберёшь. Всякое может быть. Форд предстал передо мной, как закрытая книга, к которой нужен особый ключ из тысячи похожих. Внутри я чувствую вырванные страницы. Всего пару. Пока только так. — Хорошо. – Форд разжал пальцы на учебнике и сделал короткий вдох. – Как ты поняла, мне очень нравятся точные науки и... – опять короткий вдох и протяжный выдох. – ...и я заинтересовался одной теорией. "Теорией струн". Её гипотеза гласит, что кванты – это не точки, а струны, которые колеблются и вибрируют определенным способом. И, когда происходит вибрация, появляются новые частицы. Тут меня прошибло. — Это... Что-то необычное. Я раньше о таком ни разу не слышала. Слушай, – Форд посмотрел наконец таки на меня, а не в пустоту. – а вот, как эти струны не смешиваются в одно нечто? Или как это ещё.. —Я тебя понял. – парень остановил мой поток слов и попыток изложить свои мысли рукой. – Каждому виду квантов соответствует своя частота колебания. Одно колебание – получился кварк, другое – бозон, третье – электрон. Мы уже давно вышли со школы и направлялись куда глаза глядят. По крайней мере, я уж точно. Теперь мы шли по узким пешеходным дорожкам, практически в один шаг. — Воу... У меня нет слов. Продолжай. – мое лицо просто застыло в эмоции "я только сейчас поняла этот мир", будто младенец увидевший улицу, ей богу. — Для более точного описания поведения частиц учёные начали добавлять разные условия: в одной теории есть тахионы, а в другой нет, а в третьей появляются закрытые струны – то есть сворачивающиеся в круг или в другую форму. Итого появилось пять новых теорий струн, каждая из которых могла описывать наш мир и в каждой была своя система уравнений. И вот тут все обрывается. Нужна всего одна система уравнений. А учёные нашли пять. – у Форда прямо таки глаза горели во время рассказа. Спина выпрямилась, руки начали жестикулировать, ну и сам он начал немного тараторить. — А... Ага. – Я будто бы язык проглотила. Вроде так здорово и интересно, а ещё... Ни черта не понятно. Что? Где? Когда? — Прости. Тебе, наверное, скучно такое слушать. – взгляд у парня поник, и все вернулось на круги своя. Ну вот. Только он раскрепостился. Такой прогресс испортитила, Эм! — Нет-нет, что ты! Мне очень интересно, просто слегка непонятно... — Эмили, такое надо сразу говорить. Могу попробовать объяснить ещё более простыми словами. – Форд слегка потрепал рукой свои волосы. — Да, конечно. Я вся во внимании!

***

Время близилось к закату. Небо раскрасилось в гармоничные цвета. Ярко-оранжевый – цвет в меру вызывающий. Он, как огонь, что ласкает тебя теплом. Только в этом случае, тепло ощущают глаза. Жёлтый. Этим вечером он выдался довольно ослепляющим. Наверное, он хочет сравниться со звёздами на ночном небе. И, конечно же, розовый. Цвет нежный, аккуратный, трепетный. Хрупкий, как стекло. Какие цвета бы не были, но гармония у них необычная. Хотелось бы пожать руку тому художнику, кто это сотворил. — Так... – Я пыталась взглядом отыскать дом, подходящий под описание Форда. Нижний этаж – ломбард, верхний – жилой дом, с большими окнами. – Все. Я сдаюсь. Больше не буду играть в сыщика. — Да вот же, мы уже пришли. – парень слегка прожестикулировал, показывая свою территорию. Ломбард контрастировал со всей улицей. Может, поэтому я его и не заприметила. Здание выстроено из красного кирпича. Внизу, как сказал мне ранее Форд, действительно был ломбард. Как я поняла, туда сдавали абсолютно все. На верхнем этаже было два окна. На одном из них красовалась реклама ясновидящей. Также постройка была украшена лепниной, что необычно. Очень интересное сочетание, если честно. С одной стороны салат "оливье", а с другой неординарная комбинация. — Эмили, – Я быстро вернулась в реальность. Слишком много витаю в облаках. – Спасибо тебе за то, что слушала все эти бредни. Я пойму, если тебе абсолютно точно не было интересно. –Форд пронырнул в помещение. Он подпёр ногой дверь, дабы та не закрылась. — Форд, перестань говорить глупости. Мне было очень даже интересно с тем учётом, что я гуманитарий. Для меня это, можно сказать, редкость. – Я сложила руки в замок и немного стала покачиваться с пятки на носок. – Тогда, до завтра? — Да-да. До завтра! – Я начала отходить назад и на прощание аккуратно помахала рукой. Парень ответил мне тем же и скрылся в тени ломбарда. Колокольчик звякнул, чтобы все услышали, что дверь закрылась. Я лёгкой походкой направилась в сторону дома. Если быть точнее, то не дома, а магазина. За ту неделю, что мне дали на отдых я хоть немного, но исследовала город. Запомнила некоторые места вроде магазинов, закусочных и ещё маленьких забегаловок. Во время нашей прогулки с Фордом я как раз узнала один пункт, что отложился у меня в голове. Когда я дойду до него, то сразу соориентируюсь, куда двигаться по направлению к дому. Умно, правда? "Ньюберри" Специально гуглила названия ТЦ в 70х в Америке, в Нью Джерси . Название оригинальное и оформление интригующее. Обещаю, я когда-нибудь посещу его. До дома осталось пару минут ходьбы. Всего ничего. А ощущение лёгкости все не пропадало. Так хорошо на душе. Такое со мной бывало редко. Только, если случалось что-то грандиозное. Как победа, открытие. Когда тебе все равно на всех и вся. Ты просто живёшь. Такое было только в беззаботном детстве. Где ты никому ничего не должен. Разве что съесть кашу, да вести себя нормально. Адекватно. Лестничный пролет сменялся один за другим.  При подъеме было легче, чем в другие дни. Не разу не споткнувшись, я добралась до квартиры. Рука машинально потянулась в карман, достала ключи и открыла дверь. Квартира встретила меня тишиной. Только ритмичное тиканье часов в такт разбавляло гробовое молчание. Да и квартира была в темноте, освещаемая лишь кухонной бра. Благодаря ей можно хоть что-то да увидеть. Скинув с себя рюкзак, я положила его на пол и сняла обувь не самым аккуратным способом. До меня доходило не долго. Вспомнилась утренняя ситуация. Сколько раз я убегала от всех этих семейных разговоров. Ни разу не пыталась успокоить их, разнять. Боялась, что и мне прилетит. А сейчас, мне кажется, пора внести и свою маленькую лепту. Я выглянула из-за угла коридора на кухню. Мама сидела возле кухонного стола, поставив локти на деревянную поверхность и упершись в ладони головой. Возле нее стоял стакан с водой. Чуть дальше валерьянка. — Мам... – Я тихонько позвала ее. Она вздрогнула и резко повернула голову в мою сторону. Веки глаз были слегка опухшими, а сами глаза покрасневшими. Было больно видеть маму в таком состоянии. Очень больно. – Мамуль,  я тебя очень люблю. - это было единственное, что я смогла из себя выдавить. Поддерживать людей - не мое. Я прошла на кухню и встала напротив мамы. Мысли, словно тучи, клубилось у меня в голове. Все накапливаясь и накапливаясь. Такие ситуации практически не происходили. Перед тобой сидит разбитый человек, который терпел всю боль, ненависть и проблемы. И вот сейчас она опустила руки, не в силах что-либо сделать. Не выдержав, обняла ее за голову и крепко прижала к груди. На душе кошки скребли от наших внутренних семейных отношений. Все непонятно, запутанно, скрученно в большой моток. Вроде же все было хорошо в детстве. А сейчас становится хуже и хуже. Будто ты в открытом океане барахтаешься и не знаешь, накроет тебя волной сейчас, или будет штиль. А силы на исходе. И ты чувствуешь, что скоро тебя поглотит эта темнота и неизведанность океана. — Дочь, прости меня, а? – мама прижалась посильней ко мне. Она всхлипывая, с трудом говорила охрипшим голосом. У нее уже была истерика. Зная ее, срыв за мое отсутствие случился и не раз. — За что, мам? — За все. За то, что врала тебе, говоря, что все изменится с этим чертовым переездом. За то, что у нас все в порядке. За то, что мы, в конце концов, переехали. Я сама не хотела никуда ехать. Да и видно, что тебе тоскливо. Забрала тебя от друзей, знакомых. Ну вот что я за мать то такая? – с каждым словом мамин голос срывался все больше. Моя кофта намокала все больше от горячих материнских слез. Они впитывались быстро и незаметно. Самой мне казалось, что они меня прожгут, будто капающийплавленный метал. Но даже, если бы это было так, все равно бы маму не отпустила. Ещё чуть-чуть и я заплачу сама. — Мам, ну все. Хватит на себя наговаривать. Успокойся. Я не хочу видеть тебя в таком состоянии. – Я отодвинула ее голову от себя и легонько приподняла ее. Большими пальцами я стала убирать слезинки, прерывая их путь. Яркие, большие, голубые глаза с лёгкими отёками. Морщинки на носогубной складке и возле бровей. Уставшие синяки под глазами. Красивые, слегка завитые рыжие волосы. – Мам, ты такая красивая, - почему-то раньше я никогда не замечала этого. Да, она не Мерилин Монро или Грейс Келли. У нее своя особенная красота. Я нежно улыбнулась. В этой фразе я уместила всю свою любовь к родной и неподражаемой мамуле. Такие фразы я перестала говорить ещё с маленького возраста. Сама не знаю, как так вышло. Часто забывала и принебрегала нежностями и поддержкой. Столько ошибок было совершено, и сколько ещё совершится. Чувствую.  — Давай спать пораньше ляжем, а? Отдохнем. – Я пресела на корточки и обвила руками её поясницу. – Все будет хорошо. Ты не виновата. Оставшиеся несколько минут мы провели в объятиях, которых не хватало добрых десять лет. Объятия были очень нежными, мягкими и... такими мамиными. Спустя некоторое время я почувствовала, что тело, обвитое мной в объятиях, становилось все весомее и тяжелее. После такой дозировки ей явно будет плохо. Я даже не знала, с какой периодичностью она пила .Ещё чуть-чуть и случилась бы уже передозировка. Взяв маму под руки, я повела ее в спальню. Пускай отдохнёт. Первый большой срыв как никак. Я аккуратно положила маму на двуспальную кровать. Та сразу уснула. Всегда поражалась таким способностям человека. В этой ситуации главные роли играют переутомление и добрая дозировка успокоительным. Конечно, ещё и выплакать столько слез. Я перевела свой взгляд на ее лицо. У нее оно было такое умиротворенное . Никогда такого не видела. За все свои шестнадцать лет жизни. Звучит странно, понимаю. Немного расправив, я накрыла ее одеялом, так невесомо, боясь ее разбудить. Отдых - это то, что ей сейчас нужно больше всего. Рука невольно скользнула в мягкие непослушные волосы. Мои пальцы медленно перебирали пряди. Вся их пористость меня привлекала. Жалко, что я не пошла этим в нее. Я оставила лёгкий поцелуй на щеке у мамы. Хотелось бы ещё поластиться. Вдруг такой возможности больше никогда не представится. Проведя рукой по щеке, я необычайно тихо встала с кровати и направилась к выходу. Такого трепета, как в последние минуты, никогда, наверное, и не было. Я тихо закрыла дверь и отправилась в свою обитель. Свет на кухне выключать не стала, ведь ещё не пришел отец. Меньше всего мне хотелось проснуться посреди ночи от того, что кто-то орет на всю квартиру благим матом. Передвигалась я, ощупывая стены. Добравшись до дверного проема, я нащупала выключатель. Переступив порог я поняла, насколько сильно измотана. Для моей головы столько событий за один день – это перегруз. Что же, надо привыкать. Жизнь ещё долгая. Доковыляв до кровати, я тут же упала на нее и обняла подушку, уткнувшись в нее лицом. Веки стали тяжёлыми, а дыхание медленным. Все тело онемело и просило вольную. Определенно надо отдохнуть. Мне уже не было дела до того, сколько времени. Просто хотелось спать. «Мам, ты такая красивая...»