Разговоры под метель

      — Прости, но нам наверно лучше…       — Прощаю.       Он уходит, оставив связку ключей на подоконнике в кухни. За окном весна тонущая в буйстве красок. В ее душе море вновь затягивается обжигающим льдом. Он не первый. Рита ловит свое отражение в зеркале прихожей. Часы за спиной отбивают осень. Сердце колет мимолетной болью, расставаться входит в привычку.       Она-не-такая-как-все — извинение, упрек, причина для ссоры. Зато ушедшие соответствуют стандарту. Только профиль нее ее.       — Бать, а меня опять бросили…       Она категорически не умеет пить. Он — утешать. В который раз оказываясь на полу, с будущим фингалом под глазом, Булатов клянется, что больше не допустит ни одного романа. Уж слишком долго потом приходится приводить ее в чувство, а он и сам давно не мальчик.       — Багира, твою мать!       Безнадежно испорченная рубашка летит в мусорную корзину. И так не вовремя вернувшийся со скандалом уходит вновь. Теперь уж точно навсегда. Рита хохочет в голос, срываясь в истерику, у Булатова сдают нервы…       Утром Рита старательно делает вид, что ничего не было. Спихивая сонного командира с кровати, она немного нервно просит его отвернуться, а лучше вообще выйти из комнаты. На вполне оправданное булатовское «Да что я там не видел», стакан с недопитым алкоголем взрывается осколками в метре от начальственной головы. Иван матерится сквозь зубы разглядывая фингал и плещет в лицо холодной водой, чтобы хоть немного взбодриться. Кофе в банке подозрительно пахнет плесенью, да и сама кухня выглядит ну слишком нежилой.       — Рит, ты вообще дома ночуешь?       Она молча выливает бурду из кружек и с ловкостью уличного карманника достает с той же полки абсолютно новую банку. Адмирал готов поклясться, что пять минут назад там ее не было. Там вообще ничего не было, но на столе оказываются вполне съедобные конфеты и пачка печенья. Мелькает мысль о старческом маразме.       — Он теперь точно не вернется, решил, что мы с тобой…       — Ну и хрен с ним.       Багира забирается на подоконник и жмурится, подставляя лицо солнечным лучам. Тихая, мирная, с отблеском белого золота в волосах, меньше всего она сейчас похожа на бойца спец-подразделения спецназа. Адмирал ловит себя на том, что завис с кружкой кофе открыв рот.       — Ты прав, хрен с ним.       Она устало улыбается ему, скрывая выстуженную тоску в глазах. Чуть нервно проводит пальцами по стеклу и вновь замирает. Не так сложно догадаться, о чем она думает. В мире практически нет мужчин, которые будут готовы жить с женщиной «как в окопе». Терпеть задания, под грифом «совершенно секретно». Вечные командировки, отмененные поездки, постоянную жизнь в ритме приказа. Отсутствие семьи как таковой. Да и женщин таких он практически не встречал. Тихо подавив вдох неслышно подходит к ней со спины и крепко обнимает за плечи. Кто как не он может ее понять. Одиночество — издержки их профессии.       — Ничего, прорвемся…