Разговоры под метель

      Булатов пытается привыкнуть жить без нее нормально. С каким-то отчаяньем хватаясь за взгляд теплых карих глаз.        У Инги светлые волосы, которые пахнут ванилью, вечно испачканные чернилами пальцы и тонкие лучики морщин, когда улыбается. А еще два неудачных брака и совсем взрослый сын, который косо-враждебно смотрит на адмирала, с нескрываемым «Не смей ее обидеть».       А он и не хочет обидеть, впервые Ивану хочется просто жить. И пытаться убедить себя в том, что здесь его понимают.        Инга делает все, чтобы он оставался как можно дольше рядом. В его волосах нетающий снег, а на теле шрамы. Он пахнет дождем и порохом, во взгляде свинцовое небо с бесконечной тоской. Она не знает о нем ничего, кроме звания. Он тащит ее с собой на встречи, упорно представляя как: — МояИнга.       И только ночью, как в полубреду с губ срывается едва слышное: — Ритка…       Булатов учится жить нормально. Приходить ночевать домой, приколачивать полки и улыбаться чужим шуткам. Ему почти удается. Им почти всем удается привыкать жить самим. И только когда никто не видит, каждый из них набирает привычный номер-которого-больше-нет.       ЕгоИнга зовет на море, отдохнуть под солнцем и он всеми неправдами выбивает отпуск на две недели. Она не верит, когда он приходит с двумя яркими чемоданами и билетами в Сочи. — Прости дальше не отпустили. — А ты меня нырять научишь? — Обязательно.       Ему почти удается ее полюбить. И только сердце колет все чаще, снами напоминая о северных глазах с кошачьим прищуром, об обветренных губах с морской солью. Отпуск обрывается коротким звонком. — Пригов, я в отпуске. — Багира вернулась.       Кровь приливает к голове, он хватается за перила трапа. — Ваня, тебе плохо?       Он забывает как дышать. Звонко-растерянный голос доходит следом. Инга остается там, с двумя билетами в руках. Он не замечает никого, сбивая незнакомых. — Осторожней, мужик!       Гудки машин, брызги луж на брюках. Удивленный таксист. И хрипло-дрожащее: — Друг, вези! Скорее, сколько хочешь заплачу.       У него нет сил даже улыбнуться. Багира… Их. Его. Выстуженная до костей. С хронической усталостью в северных глазах. Он приживает ее к себе рывком. Слишком резко, перекрывая кислород. Ее волосы пахнут дождем и порохом, а еще чем-то неуловимо теплым и родным. — Ритка…       Он пытается сглотнуть ком в горле и надышаться горькими духами. — Ваня…       Растерянной-радостный голос с легкой хрипотцой и весь мир исчезает в пелене дождя с ее коротким: «Ваня» .       Он прижимается лбом к ее лбу и стискивает ледяные пальцы, жадно изучая знакомые черты. Бледная, слишком худая, но с неизменной улыбкой обветренных соленых губ. — Ритка…       У него нет других слов. Только ее имя, в котором кажется и заключен весь мир. Она вернулась. Он понимает по глазам. Он три года пытался научиться жить без нее. А разучился с одной короткой фразой » Багира вернулась». — Примешь обратно? — Ты от нас никогда не уходила… — Багира!       Так громко, что закладывает уши. Кот перелетает через перила и бесцеремонно вырывает ее из объятий командира. Он сейчас мальчишка. Тот самый голубоглазый Васька. Ее котенок. — Русалка…       Бизон закрывает глаза прижав ее к себе. Шепот только ей слышных слов.        Булатов не может сдержать улыбки. Они все пытались жить без нее. И впервые провалили задание.