Достойный пример

      — Salut!       — Здравствуй.       — Как ты?       Я сплюнул пену от зубной пасты в раковину и уставился на Олластера, не вытирая губ. Никогда прежде этот философ не поднимался на третий этаж, и уж тем более не заходил в нашу ванную комнату. Как куратору, ему доставались некоторые поблажки и привилегии, в том числе и на отдельную спальню с собственной ванной. В отличии от остальных студентов, Олластеру не приходилось отстаивать длинную очередь для того, чтобы умыться или сходить в туалет, и потому его присутствие в тот момент стало для меня неприятным сюрпризом. Я всегда старательно подгадывал время на свои утренние процедуры, чтобы ни с кем не пересекаться: мне было некомфортно крутиться с гелем для укладки волос перед целой оравой других парней.       — Да нормально… вроде, — наконец я набрал в рот воды и выполоскал остатки зубной пасты. — А ты как?       — Замечательно, Райан.       Олластер подошел ко второй раковине, складывая на нее бритву и пену для бритья. Я наблюдал за движением его глаз, особенно тщательно (и с неприкрытой брезгливостью) подбиравших место для ванных принадлежностей, пока Олластер в конце концов не решает оставить полотенце и дальше висеть на своем плече. Все полки в уборной либо были сломаны, либо были завалены сточенными лезвиями и остатками мыльных брусков. Философы хоть и производили впечатление сливок общества, но это не мешало им оставлять после себя в ванной кошмар любого уборщика.       От щепетильности Олластера стало неуютно. Я любил чистоту также, как он, но стоя рядом с валяющимися возле мусорками салфетками, я почувствовал себя одним из слоев налипшей к плитке грязи.       — Ну, — смело объявил я, — приятно было вот так вот пересечься.       Казалось, продолжения беседы не будет — да и что нам обсуждать? Но Олластер не дал мне пройти, будто играючи ухватив меня за руку. Его пальцы, длинные, как рождественские леденцы, сжали мое запястье, и я поспешно убрал свою руку, пока философ не нащупал мой участившийся пульс.       — Да ладно, составь мне компанию, — улыбнулся он своими белоснежными зубами.       — Вообще-то, меня ждут…       — Райан, — прервал мою попытку увильнуть Олластер, — две минуты.       Я хотел дружить с Олластером больше, чем с кем-либо еще на факультете философии. Он представлял собой ярчайшее описание притягательного человека; эдакого парня с обложки журнала — в гольфах и с клюшкой наперевес. Воспитанный в семье известного композитора и всеми позабытой модели, Олластер чувствовал себя в гуманитарной части Стэтвиша не просто одним из электронов внутри атома, а человеком, который этим атомом мог легко управлять. И как бы мне не хотелось сказать, что у парня просто разыгралось непомерное ощущение собственного «Я», не признать лидерство Олластера среди философов было бы просто преступлением.       Только из чувства легкого трепета к Олластеру я остался тогда с ним наедине в ванной.       — Я думал, что ты болеешь, — припомнил я недавнее заявление своих знакомых философов. — Кристиан и Джеральд тебя замещали.       — Да. Но мне уже лучше. — Олластер оставил слой пены на своих щеках. — Вижу, тебе все же удалось найти общий язык с Кристианом. Молодец.       — Не то чтобы…       Но Олластер не дал мне договорить. Его совершенно не заботили мои отношения с Кристианом, а если он и отслеживал за мерой их продвижения, то только потому что имел привычку держать весь факультет под контролем.       — Ты знаешь девушку по имени Барбара?       — Да, — я не ожидал такой резкой смены темы диалога, хоть и догадывался, что Олластер не оставил бы меня рядом с собой просто так. До сих пор не знаю, повезло ли нам встретиться тогда в ванной, или Олластер каким-то образом отслеживал мое перемещение по общежитию и пришел специально.       — Не знаю как, но ей удалось охмурить нашего стеснительного Вестера. Кристиан тебе, конечно же, рассказал, как он нам все уши прожужжал про их свидание.       — Нет, Кристиан не…       — Они милая пара, — вновь перебил Олластер. — Но им будет тяжело. Сам понимаешь: абсолютно разное расписание, мало схожих интересов. К тому же, Вестер третий по успеваемости на факультете. А когда я окончу Стэтвиш, то он и вовсе станет вторым, — Олластер принялся сбривать со своего лица отросшую щетину, — а иногда мне кажется, что даже первым, учитывая как легко растрачивает своё время наш второкурсник.       И только после этих слов я заметил взгляд, которым Олластер смотрел на меня через зеркало. Он был готов испепелить меня прямо там, на грязной голубой плитке, превратив в горстку пепла, лишь бы я больше никогда не попадался ему на глаза.       — Сейчас «второй» — это Кристиан? — легко догадался я, опустив взгляд себе на ноги.       Олластер согласно промычал, и, когда я поднял голову, взгляд его смягчился.       — А Барбара на каком? На пятнадцатом среди первокурсников? Не подумай, что я кретин, просто не хочется, чтобы Вестер упал в рейтинге. Он мне правда нравится.       Я внезапно захотел защитить чужие чувства.       — Пусть сами решают, что им делать. Ты в любом случае никогда не сможешь заставить другого студента учиться, если его интересует совсем другое.       — Райан! — Олластер обернулся ко мне. Половина его лица уже была гладко выбритой. — Я просто хотел с тобой немного посплетничать. Вы ведь, физики, это любите. Не раз слышал от вас про наши оргии.       И вот уже я был не против, чтобы меня сожгли дотла.       — Ну… это… — на ходу придумывал я оправдания, но все казалось мне неподходящим и только подтверждающим мое причастие к домыслам. И от того становилось только обиднее — ведь я, напротив, защищал честь парней своего общежития! — Они про многих говорят всякое. Думаю, никто уже особо и не верит. Я вот не верю.       Я не заметил, как мои одногруппники стали таким отдаленным местоимением «они». Готовый подставить весь факультет, я был рад использовать любые оправдания, лишь бы Олластер мне поверил. Под тяжелым взглядом голубых глаз стать другом философам стало важнее, чем остаться частью своего факультета — благо, это была лишь мимолетная растерянность, вызванная сильным чувством вины, будто мной и породились слухи, и я недостаточно отстаивал свою правоту.       — Dum excusare credis, accusas, — Олластер развернулся обратно к зеркалу. — Я надеялся попросить тебя поговорить с ней, но вижу, что это не имеет смысла. Спасибо за компанию, Райан.       Это означало конец диалога. Мне стоило уйти, но ноги словно приросли к полу. Вопрос, который так долго крутился на языке, наконец мог обрести своего слушателя. Я неловко обхватил себя руками и сразу же себя за этот жест отдернул, выпрямляясь и подходя ближе к Олластеру. Заметив это, он отложил бритву на край раковины, почти отрезав кусок мыла, но вновь поворачиваться не стал. Нам так и пришлось говорить — глядя друг на друга в зеркало.       — Тут раньше парень учился. Гарольд.       Повисло молчание. Олластер брезгливо вытер свое лицо.       — Учился, — наконец ответил он после невероятно долгих секунд тишины. — А ты откуда про него знаешь?       — Да так, — не придумал я убедительной лжи, — рассказали.       — И как много тебе рассказали? — от остроты тона голоса Олластера впору было резать мясо.       — Только что его больше нет.       — Нет и нет, — безразлично дернул Олластер плечами. Заинтересованное лицо покрылось тенью хмурости. — Вот тебе совет, раз уж мы с тобой сегодня так мило беседуем: не говори про Гарольда. Не спрашивай про Гарольда. Он — травма всех старшекурсников, наше личное disgrazia.       Хоть он сказал не спрашивать, уж больно встревоженной показалась мне его реакция. И я, наплевав на предостережение, аккуратно попытался поинтересоваться — может, кто что про него странное рассказывал? Не даром ведь Гарольд уверял меня, что я не первый, кто с ним общается. Но Олластер, спокойный и собранный, так рассвирепел, что ответ его смешался с криком, и мне ничего не оставалось, кроме как подобно побитой собаке выскочить за дверь.        Сердце стучало как сумасшедшее.       — А я говорил тебе! — хватался за свои призрачные волосы Гарольд. — Сперва убили, а теперь как овцы дрожат от одного только упоминания обо мне. Боятся, что узнают. А ты узнаешь!       Я забежал в общежитие физиков и в пару прыжков преодолел лестницу до гостиной. Гарольд орал прямо в ухо, не отставая ни на шаг. Он с точностью копировал мои движения, будто стал моей тенью.       — И Кристиана убьют. Думаешь, просто так он сказал, что тот свою позицию в рейтинге потеряет?       — Не убьют, — процедил я сквозь зубы, стараясь отмахнуться от навязчивого образа. — Скройся. Я хочу остаться наедине с собой.       — Отвлечься от проблем со своими одногруппниками ты хочешь, — прошмыгнув перед дверью, остановился напротив меня Гарольд. На этот раз его лицо не казалось уродливым, и выглядел он настолько реалистично, что я вновь позволил себе подумать, что он может быть групповой отвратительной шуткой. — Не нравится брать ответственность, да?       Я сделал неуверенный шаг назад. Глубоко внутри что-то логичное начинало зарождаться во мне: вопросы, никогда мной не озвученные — почему так сложно было их произнести? Я перестал шарахаться от Гарольда, но спрашивать его о нём же никак не мог, словно это было лишено всякого смысла и мне не стоило даже пытаться.       Какая у тебя фамилия?       Есть у тебя семья?       С кем ты дружил?       Почему я привыкаю к тебе?       Чужие руки схватили меня за плечи сзади. Испугавшись, что Гарольд возымел надо мной не только психологическую, но еще и физическую власть, я не сдержался — вскрикнул, вырываясь из-под чужих ладоней. Но Гарольд, оказавшийся рядом, выставил перед собой свои зеленоватые руки — он меня не касался.       — Ты кричишь как девчонка, — Ганс от смеха согнулся пополам, хватаясь за живот. — Что это было?! Боялся, что я твой друг-призрак?       «Да» — чуть было не вырвалось у меня. Но я вовремя опомнился и прикусил собственный язык, смахивая с себя накатившую панику и заменяя ее агрессией.       — Зачем пугаешь? А если бы я ударил? — мне и правда захотелось ударить Ганса.       — Такими ручками только разве пощечины отвешивать.       Ганс просто пытался меня задеть — в восьмом классе я помешался на боксе и смотрел все соревнования, которые только были мне доступны. Я прекрасно знал какую стойку нужно принять и с какого угла наносить удары.       Разозлившись, я схватил Ганса за воротник рубашки, а он, казалось, только этого и ждал. Заулыбался и защурился, точно гадюка, а потом обхватил меня за плечи и толкнул прямо в гостиную, да с такой силой, что я растянулся вместе с ним на полу. Ганс засмеялся, когда перепуганные нашим эффектным появлением физики замолчали.       «Моя группа использует меня как игрушку для битья» — тяжело вздохнул я. Синяки от удара Джона еще даже не начинали сходить, а теперь к ним еще добавились ссадины на спине.       Устроившись удобнее, я так и остался лежать.       Ганс лег рядом. Только с возрастом я понял, что нравился ему, только признаться он так никогда и не решился. Ни мне, ни себе.       — Парни, вы присоединитесь к нашей викторине? — Джон склонился над нами, с интересом разглядывая.       — Я пас, — мне не хотелось даже языком шевелить лишний раз. Утро с куратором философов высосало из меня всю жизненную энергию.       — Ганс?       — А что у вас там? — он перевернулся на живот и подпер рукой подбородок.       — Смотри! — Джон метнулся обратно к физикам, запрыгнув на диван под громкое ойканье какого-то парня. — Внимание, вопрос! Что соответствует каждой свободно движущейся микрочастице по гипотезе Де Бройля?       — Волна, — ответила ему Барбара. В толпе парней я ее не разглядел, зато голос узнал сразу. — Теперь ты, Итан, — она задумалась, но в гостиной громко переговаривалась парочка, и мне пришлось приподняться, чтобы убедиться, что это не они мне мешают ее слышать. — Какая будет глубина проникновения электрона с энергией пятьдесят килоэлектронвольтов и с длиной свободного пробега… Ну, пусть будет сто нанометров.       Лично с Итаном я знаком не был, хотя видел его иногда на лекциях. Он обычно сидел на первой парте, прямо перед профессорами.       — А какой угол падения?       — Какая разница? — цокнула языком Барбара. — Я же говорю про сто нанометров!       — Потому что ты одним значением могла сразу дать объяснение будет ли вопрос про ДМЭ или ДБЭ!       — То есть, энергия тебя вообще не смутила? Ох, эти низкоэнергетичные электроны под пятьдесят кэВ!       Итана подловили. Он решил не отвечать, а переключить внимание на Ивана, чем вызвал всплеск гнева Барбары.       — Кто заново изобрел многомировую интерпретацию Эверетта?       — Это нечестно! — возмутилась Барбара. — Итан должен выбыть.       — А тебе задали простейший вопрос для семиклассников, — попытался оправдаться Итан.       — Тебе тоже.       — Девитт, — постарался переключить все внимание на себя Иван, наконец придумавший ответ на вопрос.       Итан был только рад повернуться к Барбаре спиной. Она сжала кулаки и бросила на него недобрый взгляд, но на большее ее не хватило и девушка, тяжело вздохнув и еще раз ответив, что это «нечестно», сцепила руки на груди.       — Не Девитт. Я говорю про новое, а не подсосанное.       — Это не подсо… подсос… — Иван запутался в словах. — Это не кража. Эверетт сам отдал свою работу другим людям.       — Это все равно не ответ на вопрос.       — Тогда Уилер.       — Еще лучше, — Итан хлопнул в ладоши. — Нужна помощь зала!       И он посмотрел на меня.       — Райан? Ты обязан знать.       Я знал.       — Дитер Зех.       Джон изобразил барабан вместо стола, используя раскиданные повсюду карандаши как палочки.       — И у нас есть победитель! — Джон отобрал у Барбары сигарету, засунув ее себе в рот. — Не даром один из публицистов в этом семестре.       Ганс легко толкнул меня ногой, привлекая к себе внимание. Нехотя, я посмотрел на парня — он задумчиво потирал переносицу пальцем.       — Ты публикуешь свою научную работу? Значит, мистер Гринберг все же одобрил тебя, — голос его был пропитан очевидной завистью и капелькой гордости. — А я даже ни разу не слышал, что ты начал работу.       А я и не начинал. Профессор согласовал мои (еще школьные) черновики неделю назад, но я был слишком занят остальной учебой, чтобы взяться за правки и переписывание работы под читабельный вид. Мне казалось, что времени еще достаточно, но напоминание одногруппников как кипятком ошпарило, и я сразу же сел, хватаясь за горящее лицо. Как я мог позволить себе прохлаждаться так долго?       — В пробной статье было мало ошибок, — вслух успокоил себя я, — Гринберг почти не трогал расчеты.       Но он точно трогал текст.       — Времени еще достаточно, — напомнила мне Барбара, потому что ужас на моем лице не заставил никого сомневаться в том, что я забыл про одну из четырех своих важнейших работ в Стэтвише. Мне нужно было добиться успехов, чтобы поступить на нужное отделение в Массачусетском университете.       — Нужно провести это время с пользой.       — Расслабься, Райан. У тебя в запасе почти месяц.       Но больше всего меня напугало не то, что время стремительно уходило от меня.       Я был в ужасе от того, что моя идеальная память меня подвела.       Но это не было концом. Моя студенческая жизнь продолжалась, и я уделял учебе так много времени, как только мог, лишая себя часов сна и завтрака. Перебиваясь перекусами над кучей учебников, я был на грани того, чтобы окончательно лишить себя всякой социальной жизни, пока в одно утро четверга в общежитии философов не раздался телефонный звонок. О том, что по ту сторону трубки хотели услышать меня, мне сообщил Вестер, неловко остановившийся на пороге в комнату под тяжелым взглядом Кристиана. Вестер промямлил что-то про «девушку» и поспешил скрыться за дверью, а я не без удивления побежал к стойке коменданта, прихватив с собой конспект (я был очень погружен в свою научную работу).       — С Днем благодарения!       — Кэтти?.. — я прижал телефон ближе к уху, боясь ошибиться. — Ты правда решила позвонить?       — Да, мы тут просто… — в трубку захихикал второй женский голос. Я представил, как подружка Кэтти липнет к телефону, подслушивая наш разговор. — Заняты. А не поздравить я тебя не могу.       Я дописал число в тетради прежде, чем мой мозг скооперировался с сердцем и запустил то по ускоренному режиму работы. Никогда прежде мне не звонила девушка — даже мои школьные подружки предпочитали дожидаться, пока я сам им наберу или приду поговорить лично. Как вести себя в обратной ситуации я не знал, и это было так глупо, что даже смешно.       — Вот как, — я оглянулся себе за спину, но в коридоре общежития больше никого не было. Внушительная часть философов уехали на праздник домой. — Тебя тоже с Днем благодарения.       Я не видел ее лица, но представил, как Кэтти улыбается, и непроизвольно улыбнулся сам. Прежняя обида стремительно мной забывалась, и я уже наматывал телефонный провод себе на палец, обдумывая, что еще можно сказать, чтобы поддержать разговор. Я всегда относился к этой девушке как к чему-то внеземному, и даже после Стэтвиша я не встречал женщин красивее; Кэтти сочетала в себе сексуальность стриптизерши, ум Марии Гёперт-Майер и верность проститутки — хотя для двадцатилетнего меня это не было проблемой.       — И какие у тебя планы на этот день?       — Мы с подругой решили съездить вечером на игру наших спортсменов, — резво начала рассказывать Кэтти. — Вот, подумала, нужно и тебя позвать.       — Правда? — если со звонком от девушки я смирился, то приглашения куда-либо я точно не ожидал.       — Правда, Райан, — Кэтти и ее подруга снова засмеялись. — Ты мне очень помог тогда. Ну… С тем парнем. Амрита хочет, чтобы я познакомила её со своим спасителем.       Смелости оказаться в компании с двумя девушками у меня не было ни в тот момент, ни годами позже. Я замялся, не представляя, как мне нужно будет себя вести и что обсуждать: спортом я никогда не интересовался, разве что смотрел праздничные матчи вместе с отцом. В этом году я был далеко от своей семьи, и планировал воспользоваться выходным посреди недели для того, чтобы упорнее налечь на учебу.       — Ого!       Я опустил взгляд на тетрадь. Прямо по ней ползало несколько муравьев, усиленно перебирая своими лапками и пытаясь подхватить оставленные на бумаге куски моего ластика. «Муравьи перед самой зимой?» — удивился я, принявшись вытряхивать их из тетрадки. Хоть кому-то стоило прибраться на столе коменданта, пока к муравьям не добавились тараканы.       — Видимо, мне тоже нужно кого-то с собой позвать? — когда с насекомыми было покончено, я нашел ответ на предложение.       — Только не физика! — Кэтти воскликнула громче, чем стоило, хотя сама идея других мужчин ее обрадовала. — Что насчет твоего друга? Того парня на машине.       — Кристиана? — я поморщился, как от выпитого лимонного сока. Вряд ли Кэтти кто-то рассказывал о том, какой тяжелый Кристиан человек. Особенно для тех, кого он знать не знает. — Ты уверена? Может, лучше Джеральда?       Позвать Джеральда мне хотелось больше, чем Кристиана.       — Ни в коем случае, — она понизила голос, и я услышал ее дыхание в своем ухе. — Моя подруга за ним бегала долгое время, а он ее отшил.       Больше у меня знакомых философов не было. Конечно, за исключением Вестера — хоть мы и перекидывались парой фраз, но с остальной частью факультета и такого не было, — только вот красть парня из-под носа своей одногруппницы я тоже не мог.       — Я спрошу Кристиана, но ничего не обещаю.       — Славно! — взбодрилась Кэтти. — Если он не сможет, то приходи один. Не съедим же мы тебя, верно?       — Если он милашка — всё может быть!.. — захрипел второй голос. — Ай, Кэтти, да я шучу!       Я положил трубку и уставился перед собой в глубокой мысли: еще несколько дней назад я был готов отвернуться от Кэтти, если вдруг мы встретимся в коридоре кампуса, но, стоило ей проявить капельку дружелюбия, и я снова начал перед ней заискивать.       — Ведьма, — сказал я крутившемуся возле окна Гарольду.       — Это не она ведьма, а ты слабохарактерный, — призрак даже на меня не посмотрел. — Обязательно позови Кристиана с собой. Присмотришь за ним. Или он за тобой…       Словно почувствовав, что о нем говорят, Кристиан появился со стороны лестницы. При нем не было ни сумки, ни учебников — лишь пачка сигарет, одну из которых он уже успел закурить прямо в холле общежития. Остановившись, чтобы кивнуть в знак приветствия (хотя мы сидели в одной комнате несколько минут назад), Кристиан намеревался было выйти за дверь, но я, переглянувшись еще раз с Гарольдом, бросился к нему наперерез, перепрыгивая через дверцу стойки.       — Ты курить? — поинтересовался я у Кристиана.       Кристиан посмотрел на меня с таким видом, что я решил, будто он не понял, о чем я говорю. Сложив два пальца в букву «V», я сделал соответствующий курению жест.       — Да. Курить.       — Даже из комнаты решил выйти ради этого, — не удержался я от едкости. Кристиан закатил глаза. — Схожу с тобой. Против?       Кристиан был не против.       Философы обычно курили на заднем дворе общежития. Место это было скромно обставлено: всего пара скамеек с потрескавшейся на них краской, и величественная яблоня, ни коим образом не отличающаяся от всех яблонь, рассаженных по периметру территории Стэтвиша. Зеленых листьев на ней уже не было, и голые ветви торчали в разные стороны, пытаясь ухватиться за быстро таявшие снежинки.       Вздрогнув от холода, я решил сразу перейти к делу. Кристиан уселся на одну из скамеек и попытался раскурить сигарету, но ветер тушил его спички одну за одной. Разозлившись, он выкинул сигарету на землю и недовольно посмотрел на меня.       — Помнишь Кэтти? — оставшись стоять напротив, я поднял несостоявшийся окурок и отправил его в мусорное ведро.       — Нет.       — Девушку, которую мы встретили в городе.       Кристиан неоднозначно хмыкнул.       — Прошло не так много времени, Кристиан.       — Помню я, — неохотно отозвался философ, — и что с ней?       — Она позвала меня… и тебя, — быстро дополнил я, — на матч команды Стэтвиша.       Я предположил, что это футбол. Все знакомые студенты играли либо в него, либо в волейбол, и я сомневался, что в Стэтвише есть еще какие-нибудь команды, несмотря на отдельный факультет для спортсменов.       — Нет.       Он ответил так быстро, что я даже не понял, что это было именно ответом на приглашение.       — Зачем вам третий лишний? Свидания проходят не так, Райан.       — Я не предлагаю тебе стать третьим колесом у нашего велосипеда, — неловко улыбнулся я собственному сравнению. — Там будут еще люди… человек.       — Предлагаешь мне сходить с тобой на двойное свидание? Зачем мне это?       — Ну…. Это… — я ведь даже не рассматривал приглашение за двойное свидание! Скорее как взрывное сочетание людей: я и Кэтти, Кристиан и какая-то девчонка. Но чем больше я думал, тем больше приходил к вопросу: и правда, зачем я согласился его позвать? Кристиан признавал только две компании: книг и философов. Даже моя его не особо радовала, скорее, он просто смог с ней смириться.       Переминаясь с ноги на ногу, я даже представить себе не мог, как мне и двум девчонкам конкурировать с Платоном и Конфуцием.       — Хотят именно тебя.       То, как это звучало, эхом отдалось у меня в ушах, и я смутился.       — Правда? — Кристиан слегка подался вперед. — Это ужасная идея, Райан. Мне нечего делать на подобных встречах.       «Может, женщин боится?» — предположил я про себя.       В каком-то смысле я угадал.       — Так ты не пойдешь? — спросил я еще раз.       — А ты разве не курить сюда шел?       Кристиан протянул мне пачку с сигаретами. Не так давно я обещал бросить, но даже не попытался завязать. Несколько раз Кристиан меня за это дразнил.       — Это был повод пойти за тобой, — объясняю я, отказываясь от сигарет.       — Тебе нужен повод? — искренне удивляется Кристиан. — Вчера ты преследовал меня до самой туалетной кабинки. Я даже думал, что ты зайдешь со мной внутрь.       Это произошло из-за того, что Кристиан отказывался выносить мусор. Я составил расписание, по которому мы чередовались в обязанностях, но на деле всю уборку всегда проводил я один, и это меня так бесило, что я начал вступать с Кристианом в открытые конфронтации всякий раз, когда замечал на полу пустые бутылки. Со временем это принесло свои плоды — Кристиан стал убирать весь алкоголь себе под кровать.       — Мне правда нужно, чтобы ты пошел, — решил я надавить на жалость, раз простые просьбы не помогали. — Ты же не бросишь своего друга на двух девушек?       — Райан… — Кристиан побледнел. Про «друга» он ничего не сказал, хотя прежде мы так друг друга не называли.       — Предлагаешь провести праздник вдвоем в комнате?       — Я могу провести его и один.       — Тебе двадцать лет или девяносто?       — А тебе двадцать или шесть? Необязательно за собой таскать старших, ты уже взрослый.       — Сделаю всё, что попросишь, если съездишь со мной на игру.       — Ну ладно, я пойду, — внезапно и очень резко сделал мне одолжение Кристиан. Философ явно ждал, когда я начну торговаться.       — Так бы сразу и сказал.       Я уже придумал, что, если не получится уговорить Кристиана, то я просто сделаю вид, что попытался, а потом все же позову кого-нибудь со своего факультета. То, что Кристиан в итоге согласился, стало настоящим сюрпризом. Хотя и сильно удивляться я себе не позволил. Кристиан молодой парень, ему тоже иногда нужно выходить в люди.       — Ничего я тебе не должен… — недолго подумав, Кристиан все же спрашивает: — Вы двое встречаетесь?       — Я и Кэтти? Не-а.       — Но она тебе очень нравится? — спросил Кристиан с осторожностью.       Я пожал плечами и чуть было не рассказал ему о нашем неудавшемся сексуальном опыте, да вовремя прикусил себе язык и замолчал. Кристиан либо уже и так знал эту историю — потому и смотрел на меня столь обиженно, — либо ему знать о ней не следовало вовсе.       — Хорошо.       Что обозначало это «хорошо» я так и не узнал. Благодарен ли был Кристиан тому, что я ему ответил, или рад, что никаких отношений у меня не было, или считал Кэтти неподходящей мне парой — сколько бы лет не прошло, а я все кручу и кручу этот вопрос в голове. Иногда спать ложусь, а в голову лезет злосчастное «хорошо» Кристиана, и сон как рукой смахивает.       До стадиона Стэтвиша ходило по два автобуса каждые три часа, но в выходные дни и дни матча расписание менялось до двух автобусов каждые полчаса — и этого все равно было недостаточно. Проезжая мимо заполненной студентами остановки я как никогда обрадовался тому, что мне повезло поселиться с парнем у которого есть машина.       — Так странно, что мы никогда не общались с тобой. Я ведь тоже учусь на втором курсе, — Амрита пыталась вывести Кристиана на диалог начиная с парковки. — Ты не посещал вечеринки первокурсников в прошлом году?       В тот вечер я впервые увидел Кристиана действительно напряженным. Ему не нравилось то, куда я его втянул, и он всем видом это старательно показывал. Своим поведением Кристиан вгонял в краску даже меня, но Амрита была непробиваемой — или невероятно глупой, в чем я очень сомневался, учитывая её рассказы про успеваемость на юридическом факультете.       — Кристиан дальше библиотеки вообще редко куда ходит, — решил ответить за него я.       — Ты много читаешь? — у девушки сверкнули глаза. Она подалась вперед, и Кристиан сжал руль. — Я тоже. Мне нравится Оруэлл, Шарлотта Бронте и Курт Воннегуд!       «Банально» — произнес Кристиан, ни на секунду не отвлекаясь от дороги. Единственное слово за всю поездку ненадолго повисло в воздухе.       — А что насчет Ланкастера? — попытался я спасти ситуацию. — Вы знали, что он преподает в Стэтвише?       — Это кто?       — «Грозы и пальмы», — попытался объяснить я, но столкнулся с полным непониманием. Только Кристиан хмыкнул. — Про Гаютти. Пирата, — и снова никакой реакции, даже Кэтти покачала головой, — ещё фильм про него крутили в кинотеатрах.       Амрита что-то вспомнила. Принялась рассказывать мне сюжет, но чем дольше я ее слушал, тем больше понимал, что она рассказывает про какую-то романтическую комедию, и приключения молодого авантюриста никак в эту историю не вписывались. Пришлось сойтись на мнении, что никто, кроме меня (и Кристиана), с Ланкастером знаком не был, хоть девушки и пообещали при первой же возможности изучить его творчество. Я вяло поблагодарил их за такую готовность поддержать мои интересы.       — Сходим потом куда-нибудь поесть? Там рядом есть неплохой ресторанчик, — предложила Кэтти.       — После игры везде будет много людей.       — Тогда можно будет взять с собой и поесть на парковке.       Я представил Кристиана сидящего на земле и поедающего бургер, и мне стало так смешно, что я не сдержал противное хихиканье. Поездка становилась все хуже и хуже с каждой минутой, и я не на шутку забеспокоился о том, как совместное времяпровождение отразится на моих отношениях с Кэтти и Кристианом. Амрита меня мало волновала: она пыталась быть милой, но у неё выходило до того плохо, что я не мог этому даже умиляться. Может, потому что всё внимание уходило на Кристиана, который периодически бросал мрачные взгляды на отражение девушек в зеркале. Амрита была для него слишком сладкой, Кэтти — раскованной.       И тогда я невольно начал представлять девушку, которая могла бы справиться с характером философа.       У неё точно должны быть крепкие нервы. И, желательно, громкий голос.       А ещё она должна быть начитанной, чтобы Кристиану было с ней интересно, или хотя бы грубиянкой — на случаи, когда придется выдумывать ответы на его заумные цитаты на латинском языке. Я в последнее время стал отбиваться от его занудства чтением материала про напряженность электрического поля, но не каждый человек сможет повторить подобный трюк.       — Ужасно хочу пиццу, — застонала Кэтти, и мне тоже резко захотелось поужинать. — С оливками, — и расхотелось.       — Фу, — второе слово Кристиана было ничуть не лучше первого.       — Можно уйти незадолго до конца игры, — предложил я, — и успеть первыми нагрянуть в какую-нибудь забегаловку, — выглянув в окно, я вслух прочитал вывески на попадающихся по пути зданиях. — «Мастерская у Джо», «Мастерская Питера», «Ремонт машин и холодильников»…       — «Бургерный Папочка»? — не услышав ничего съестного, мы все пришли к общему выводу.       — Получается да.       — Кристиан, ты же не против? — Амрита все еще пыталась быть вежливой. Кристиан ей очень сильно понравился. — А после ужина можно сходить к озеру недалеко от Стэтвиша. Вечером там красиво. Я даже смогу показать тебе парочку созвездий.       — Я поехал с вами только потому что Райан умолял. Не бери на себя слишком много, как там тебя… — Кристиан даже не попытался вспомнить имя девушки. — Одного физика в моем окружении мне более чем достаточно.       В воздухе повисло напряжение, как будто что-то важное должно было вот-вот произойти.       — Мы с факультета экономики и юридического права. Не физики, — наконец нашлась Кэтти. — Ты казался мне приятнее. Но теперь я понимаю, почему Райан не хотел тебя звать с нами.       Амрита обиженно шмыгнула носом. В голосе Кристиана слышалась неприсущая ему хрипотца, отчего я сделал вывод, что парень буквально заставлял себя разговаривать с нами. И мне стало так неприятно — гораздо неприятнее, чем девушкам, и захотелось вернуться обратно в комнату.       Только Кристиан был бы и там.       — Раз не хотел, то зачем позвал?       «Потому что я хочу считать тебя своим другом. Таким, которого можно позвать не только в библиотеку или столовую, но и на двойное свидание» — надо было ответить мне, чтобы Кристиан почувствовал себя мудаком. Однако я решил, что это слишком сопливо.        — Уже и сам не знаю… — я сполз по сидению чуточку ниже и запустил пальцы в волосы. Думать становилось тяжелее.       В противовес моим ожиданиям, философ не развернул машину и даже не думал нас вышвыривать. Больше никто не пытался завести беседу и виноват был в этом один человек — почему я вообще решил, что позвать его будет не такой уж плохой идеей? И сразу же на это нашелся ответ: потому что последнее время я проводил с Кристианом время в удовольствие. Я позволил себе забыть какой невыносимой личностью может быть мой сосед с незнакомыми людьми.       «Он не просто так не ходит на вечеринки. Его наверняка не приглашают» — начал объяснять я себе, недовольно сопя под нос. «И крутится рядом с философами потому что они все такие же эгоцентричные мудилы».       Я бы еще много чего придумал про Кристиана, но мы приехали к стадиону всего через пару минут после ссоры, и мне попросту не хватило времени сообразить подходящие оскорбления.       Свободного места на парковке не было, и Кристиану пришлось оставить машину за охранным пунктом. Радуясь, что угрюмая поездка закончилась, я первым выскочил из машины, как настоящий джентльмен открывая дверь еще и для девушек.       — Твой друг не спешит, — заметила Кэтти, косясь на по-прежнему держащего руль Кристиана. Мне даже не нужно было на него смотреть, чтобы понять: тот едва держится, чтобы не дать по газам.       — Идите вперед. Мы вас догоним.       — У него всегда такое плохое настроение? — встревоженно спросила Амрита.       — Нет, — чересчур уверенно ответил я. И решил придумать вескую причину для объяснения его поведения: — Завалил что-то на учебе, вот и готов бросаться на всех подряд.       Дождавшись, пока девушки отойдут от нас на несколько десятков шагов, я вцепился в ручку двери и дернул ее на себя. Философ так и не взглянул на меня, и мне пришлось действовать иначе: наклонившись, я со всей силы дунул Кристиану прямо в ухо. Это подействовало.       — Ты серьезно? — шарахнулся от меня парень.       — А ты? — я опирался рукой о приборную панель, совсем не замечая, как близко оказалось мое лицо к лицу Кристиана. Зато философ даже дышать перестал. — Если тебе не понравилась девушка, то это не повод вести себя как настоящий мудак.       — Я не…       Кристиан замолчал, что-то обдумывая.       — Ах, черт с тобой! — выругавшись, Кристиан все же вышел из машины.       — Зачем ты согласился поехать с нами, если тебя это так раздражает?       «Надеялся, что увижу тебя рядом с ней, и сердце уймется», — скажет он мне чуть позже.       — Ты начал ныть, а я ненавижу, когда ты ноешь, — сказал он в моменте.       Это было сродни настоящей пощечине. Я действительно часто ныл, жаловался и иногда даже истерил, но всегда называл эти действия «обсуждением» — более четкое и правдивое название термина от Кристиана меня оскорбило.        — Извини, — тотчас же произнес Кристиан, а извинялся он это ужасно редко, поэтому я его сразу простил. — Я досижу. Но пообещай мне, что больше никогда не втянешь меня в подобное.       Я согласно закивал, и мы наконец последовали за девушками.       К моему удивлению, Кристиан решил извиниться и перед ними. Симпатичное лицо вкупе с оправдывающим его поведение соседом произвели должный эффект, и Амрита почти сразу расплылась в улыбке, говоря, что понимает Кристиана и что ей тоже бывает тяжело справляться с учебой (на этих словах Кристиан вопросительно выгнул бровь и посмотрел на меня, но ничего не сказал), а вот Кэтти только хмыкнула. Кристиан ей не нравился, но ей с ним и не нужно было становиться друзьями.       Погода была не самая лучшая — небо заволокло тучами, а ветер пробирал до костей. Я тогда уже носил теплую куртку и заматывал на шею шарф, в отличии от Кристиана, который ничем не дополнял свое бессменное пальто — что было странно, ведь ему явно было холодно. Когда Кэтти бесцеремонно взял меня под руку, я оступился, и дотронулся ладони Кристиана. Она была холоднее куска льда, плавающего в морях Антарктиды, и на короткое мгновение у меня вспыхнула мысль, что Кристиан получает странное удовольствие от того, как часто он оказывается на грани столкновения с простудой.       — Какой у нас ряд? — миновав пропускной пункт, наша компания разделилась. Кэтти продолжала тащить меня вперед, в то время как Амрита не переставала что-то рассказывать скучающему Кристиану. Но обещание он сдержал и от девушки не отворачивался. — Кэтти?       Засмотревшись на подругу с Кристианом, Кэтти заговорщицки мне подмигнула. Я испугался: не надумали ли она разделить нас по парам? Кристиан этого точно мне не простит.       — Райан, на самом деле, я бы хотела извиниться перед тобой, — вместо ответа на вопрос, принялась шептать мне Кэтти.       — Что же, ты сегодня не первая.       Снаружи мне было весело. Внутри все замерло от предвкушения. Кэтти производила на меня неизгладимое впечатление, и пользовалась этим. Я с самого начала не мог сказать ей, как обидно мне было замечать эти косые взгляды и слушать шутки одногруппников, отпущенные по поводу моей связи с привидениями. Несколько раз мне предлагали перестать изучать кванты и вместо этого заняться чем-то более полезным — например, раскладывать карты Таро и крутить в руках стеклянный шар с подсветкой. Для будущего ученого это было даже сильнее пощечины.       — Это была вечеринка, мы все были пьяные. И в комнате было темно. Неудивительно, что тебе что-то там привиделось. С моей стороны было неправильно рассказывать об этом другим людям.       Я улыбнулся. Ей не было оправданий, но долго обижаться я не умел — иначе бы давно съехал от Кристиана.       — Ты умный, добрый и красивый. Я чувствую себя дурой из-за того, что позволила себе упустить такого парня, — продолжила Кэтти, — я общалась с другими ребятами — никто и слова про тебя плохого сказать не может.       Очевидная лесть меня позабавила. Кое-кто точно мог сказать.       Я непроизвольно посмотрел себе за плечо, ровно в тот момент, когда Кристиан поднял взгляд от пола. На его лице читалась просьба о спасении. Не выдержав, я резко остановился, потянув за собой и Кэтти.       — Давай обсудим это всё тогда, когда нас будет двое? — предложил я. — Нам не стоит оставлять их наедине. Кристиану некомфортно. Он снова может что-то наговорить.       Кэтти на это ничего не ответила, лишь поджала губы. Может, я задел её гордость, вот только она мою задела раньше и гораздо сильнее, поэтому у нее не было права на меня обижаться. Тем более, Кристиану очевидно не нравилось происходившее и с нашей стороны было бы неправильно его бросить.       — Так какой у нас ряд?       — Шестой… — сверилась Кэтти с билетами.       — Значит, у меня будет шанс словить мяч?       — Главное ловить не лицом, — догнал нас Кристиан. — Сколько тут людей… Как долго это будет длиться?       Кристиан разбирался в футболе еще хуже меня.       Мы заняли наши места всего за пару минут до начала матча. Амрита не хотела отлипать от Кристиана, и это уже походило на безумие, ведь философ совсем не отвечал ей взаимностью. Когда он окончательно перестал ее слушать, девушка просто стала на него пялиться — да так открыто, что у меня, сидевшего рядом с Кристианом, возникло желание поставить между ними перегородку.       Стадион был большой, даже слишком, учитывая количество студентов в Стэтвише. Кэтти объяснила такой размах тем, что у нас один из немногих закрытых стадионов в штате, и зимой огромная часть игр проводится на нашей территории, даже если команда Стэтвиша не принимает участие. Однако, в тот праздник игра проходила между нашей командой и приезжими «барсуками» из соседнего штата.       Первым, кого я увидел на поле, оказался Майк — спортсмен, который пытался бороться со мной за внимание Кэтти на вечеринке. Под шлемом его лица не было видно, а фамилию, озвученную комментатором, я знать не знал, и только благодаря своей спутницей осознал, кто пробегал по полю под улюлюканье толпы. Мне не хотелось радоваться его присутствию вместе со всеми, но я был податлив, и радость толпы передалась и мне. Сидящая рядом Кэтти захлопала в ладоши, Амрита заверещала, и только Кристиан продолжил смотреть прямо перед собой. Происходящее на поле его увлекло, но не впечатлило.       — Хочешь, сделаем ставки? — предложил я Кристиану.       Кристиан укоризненно посмотрел мне прямо в глаза. Я фыркнул.       — Давай, — в противовес ожидаемой реакции, согласился философ. — Сколько?       — Двадцать баксов на то, что шестнадцатый номер даже мяч в руках не подержит.       Предлагая, я понимал, что заведомо ставлю себя в проигрышную позицию; перед нами играли профессионалы, а не школьники после занятий. Но мне хотелось поднять Кристиану настроение, даже если за это придется заплатить. Я попросил его составить мне компанию, отвезти нас на машине и вести себя прилично с девушкой, которой слово «дистанция» отродясь знакомо не было. Меньшее, что я могу — развлечь его дурацким спором.       — Подходит.       Кристиан пожал мою руку, я — его льдину.       — А еще купишь мне новый учебник, — удерживая мою ладонь, дополнил Кристиан.       — Это нечестно, ставка уже сделана! — я нахмурился, при этом совсем не злясь. — И откуда такая уверенность, что ты выиграешь? Может, это тебе придется покупать мне учебник.       — Значит, ты принимаешь это условие?       — Ты не оставляешь мне выбора.       Кристиан отпустил мою ладонь, и я положил ее между нашими сидениями. Наблюдать как он сдерживает улыбку, было интереснее, чем всё происходившее на поле, однако, заулыбался все же первым я. Спор мной был проигран почти сразу же — в первую же минуту игры мяч отлетел шестнадцатому номеру, от чего Кристиан издал громкое:       — Ха!       И сам же смутился выданным звуком.       — Тебе все же нравится футбол! — Завертелась на своем месте Амрита. Вряд ли она слышала наш разговор до этого. — Я говорила Кэтти, что всем парням он нравится, а она не верила.       Пока навязанная спутница Кристиана воодушевленно рассказывала про свою любимую команду, девушка с моей стороны с каждой секундой становилась все печальнее. Я было подумал, что дело в разворачивающейся на поле игре, но наша команда успешно перехватывала мячи у соперников, ловко избавляясь от мешающих игроков. Даже я, не разбирающийся в происходившем, четко осознавал, что у парней Стэтвиша все хорошо.       — Тачдаун! — вскрикнула Амрита, а вместе с ней и половина стадиона. Люди подскакивали со своих мест, и мы вчетвером поднялись следом, хлопая команде. — Вперед, Стэтвиш!       — Все в порядке? — снова сев на место, я наклонился к Кэтти.       — Я замерзла.       Я отдал ей свой шарф. Кэтти замотала его на шею так, что половина ее лица оказалась прикрыта тканью, но даже с таким видом я понял, что она лукаво мне улыбается.       — Так лучше? — поинтересовался я.       — Лучше.       — В следующий раз возьму два шарфа. Один тебе, а другой, — я кивнул на Кристиана, — этому парню, — столкнувшись с немым вопросом, поспешил объясниться: — ты бы пощупала его руки!       Кэтти не хотела трогать Кристиана, в отличии от её подруги. Та схватила Кристиана за ладонь раньше, чем кто-либо из нас успел среагировать. Ошарашенный Кристиан тихо стерпел.       — И правда холодные. Если хочешь — засунь их в мои карманы.       Не так давно я предлагал ему то же самое. Тогда Кристиан вежливо мне отказал. Амрите же он сделал это сквозь зубы.       — Он ей очень нравится, — услышал я Гарольда. — Жаль её разбитое сердце.       — Не жаль, — отмахнулся я, хотя где стоит Гарольд не видел. — Стоит контролировать свое поведение — может, тогда что-то и получится.       — Что? — позади нас сидела шумная компания, и Амрита, с которой нас разделял друг от друга Кристиан, не могла услышать мои тихие слова. В отличии от Кэтти и Кристиана. Оба уставились на меня, не понимая, к кому из них двоих я обращаюсь.       — Ничего, — у меня от испуга потемнело перед глазами. — Сам с собой разговариваю.       Ответ устроил Кристиана, но не Кэтти, которая еще недавно считала, что я общаюсь с привидениями. Точнее, что мне кажется, что я общаюсь с привидениями.       — Это там не Иван сидит? — спросил Гарольд, и, хоть его не было рядом, я будто бы почувствовал куда нужно смотреть. — Кто с ним?       Действительно, через несколько рядов от нас сидел Иван, а рядом с ним две девушки. Одна сидела по правую сторону, другая по левую, и обе что-то активно обсуждали с моим другом. Я сперва почувствовал укол ревности — он поехал на игру и даже не рассказал об этом мне. Но мне быстро пришлось прийти в себя — я тоже поехал на игру и не позвал его. Хотя я мог настоять на том, что среди моего факультета есть парни достойные того, чтобы их взяли на свидание с красотками. Девчачий мир Стэтвиша строился на периодических восхищениях и влюбленностях в философов, но, как минимум одной я мог сразу объяснить, что их мужская обитель тот еще терновник. На поле квотербек, уловив момент, выпустил мяч из рук — идеальный пас. Зрители подскакивали в ожидании, а защитник, для которого это было шансом остановить атаку, метнулся за мячом. Иван и девушки тоже поднялись. Одна из них положила руку Ивану на плечо, и я заметил знакомые длинные ногти.       — Это же…       Кристиан проследил за моим взглядом. Он не был знаком с Иваном, но понял на кого я смотрю.       — Твой друг? — Кристиан кивнул подбородком в сторону второго физика.       — И моя одногруппница. Со своей девушкой, — я узнал и вторую спутницу Ивана. Это ее грудь мяли в потемках общежития пальцы с длинными ногтями.       Что-то в моих словах воодушевило Кристиана.       — Познакомишь меня с ними? — попросил он.       Мне хотелось огрызнуться и напомнить, что последние девушки, с которыми я познакомил Кристиана, пережили все эмоциональные взрывы его характера. Но любопытство победило колкость.        — Зачем? — у меня округлились глаза. — Я же сказал тебе — они лесбиянки. Нет шанса.       — Лесбиянки? Мерзость какая, — услышав меня, Амрита высунула язык. — У меня на родине их бы закидали камнями.       Лицо Кристиана напряглось. Он не смотрел на Амриту, все еще заинтересованный странной компанией в нескольких рядах от нас. Но он точно ее слышал. И слова девушки точно его не обрадовали.       — Да они нормальные… — решил вступиться я за одногруппниц.       — В этом нет ничего нормального. Они буквально лижут друг другу места, которыми нужно ходить в туалет.       — Женщины и мужчины тоже так делают друг другу, — я не ожидал от себя таких яростных отстаиваний чужих прав. Мое лицо вспыхнуло. Но ведь я говорил правду.       — Это другое, — покривилась Амрита. — Возбуждать друг друга — естественный процесс, как и секс между мужчиной и женщиной.       — Естественный процесс — процесс зачатия, а трахаться через презервативы — исполнение низменных желаний.       — Вы обсуждаете секс посреди футбольного матча? — Кэтти покрутила пальцем у виска. — Хватит вам.       И я с радостью замолчал, потому что защищать однополые отношения было не в моих правилах. Я никогда против-то особо не был, но этот случай оказался первым, когда я решил высказаться об этом в обществе. Особенно рядом с девушками! Запаниковав, я начал представлять, что они обо мне подумают после моих слов. Ничего позитивного на ум не приходило.       — Кажется, кто-то тут предпочитает мужчин, — резко перестала быть вежливой Амрита. Она сказала об этом Кристиану, но достаточно громко, чтобы слышно стало и мне, и Кэтти, и сидящим парням позади нас. У меня подскочил пульс, а кожа покрылась мурашками.       — Амрита! — Кэтти схватила меня за руку. — Ты перебарщиваешь.       — Ну извините. Я просто считаю, что нормальные парни не должны поддерживать пидорасов.       — Нормальные? — наконец подал голос Кристиан, который до этого момента внимательно слушал. Амрита подняла на него голову и улыбнулась. — «Нормальные» — это какие?       — Видимо не такие, как Райан, — девушка пожала плечами.       Мы были на стадионе лишь каплей среди зрителей, и когда все остальное море поднялось с воплем со своих мест — очко в пользу Стэтвиша! — наша компания так и осталась сидеть на месте. Кэтти сильнее стиснула пальцы на моей руке, шепнув мне на ухо: «Не надо», но я и не собирался ничего делать. Лучше быть геем, чем плюнуть девушке в лицо посреди полупьяной толпы.       — Когда Райан только заселился в комнату, то сказал, что отношения между двумя парнями — это странно, — застали меня врасплох неожиданные слова со стороны Кристиана. — Говорил, что нет ничего лучше секса с девушками.       — Я все еще так считаю, — хоть голос мой и дрогнул.       — Так объясни мне, девушка, — Кристиан так и не запомнил имя, — что значит «нормальный» в твоем понимании, если Райан — нет?       Растерявшись под тяжелым взглядом Кристиана, Амрита начала сдавать позиции.       — Да я шучу. Райан, не обижайся.       — Амрита! — Кэтти нехотя отпустила мою руку и взялась уже за чужую женскую. —       Пошли-ка поговорим.       — Посреди матча?       — Да. Сейчас же.       Они направились к лестнице ни разу не обернувшись. Почему-то я был уверен, что больше мы их сегодня не увидим.       Оставшись наедине с Кристианом, я ощутил, как напряженный узел в моем животе развязывается. Дышать стало легче, когда Амрита и ее обвинения скрылись из поля зрения.       — Хуже этого свидания у меня еще не было, — я не сдержался от смешка.       — А у меня было, — понуро ответил мне Кристиан. — Но это все равно ужасное.       Я больше не наблюдал за происходившем на поле. Закрыв лицо руками, я опустил голову вниз, глубоко вздыхая. Если бы я умел проматывать время, то обязательно бы вернулся на несколько часов назад и отменил всякую встречу. Сидеть с молчащим Кристианом в конечном итоге оказалось приятнее, чем оказаться среди симпатичных девушек. Может, я бы даже предпочел изначально поехать на стадион только с ним одним…       — Если я предложу тебе сбежать сейчас, то ты откажешься?       — Что? — я поднял голову, не расслышав вопрос.       — Сбежим? — повторил Кристиан.       Я покачал головой.       — Мы привезли их сюда. Мы должны увезти, — я был прав, и Кристиан это знал. — Тем более, Кэтрин ничего плохого не сделала.       Я не мог бороться с ее привлекательностью.       — Уже решил, что попросишь за то, что приехал сюда?       — Выбираю между сотней и тысячей долларов, — почесал кончик носа Кристиан.       — Вау.       — Или чтобы ты прекратил считать всё вслух. Мне уже по ночам снится как ты по формулам вычитаешь.       — Зря ты так с Амритой. Вы оба невыносимые, — пошутил я. — Были бы убийственной парочкой.       Кристиан в задумчивости промолчал. Испугавшись, что он всерьез начал задумываться над тем, чтобы встречаться с подобной особой, я собирался было начать его переубеждать, однако Кристиан заговорил со мной первым.       — Вряд ли я бы смог встречаться с подобной девушкой. Да и девушкой в целом.       Что-то щелкнуло у меня в голове от этих слов. Что-то… нехорошее. Темное. Заглушающее любой посторонний шум, не оставляя рядом ничего, кроме Кристиана и пронзительного взгляда его голубых глаз. В них мелькнуло смирение — такое, которое стоит на грани с отчаянием.       — Я не понял, — хотя я, конечно же, понял.       Кристиан нервно усмехнулся. Он не спешил мне ничего говорить, обдумывая, стоит ли вообще делиться чем-то подобным с каким-то соседом по комнате. Но правда была в том, что я не был просто каким-то, и поэтому Кристиан наконец полностью развернулся ко мне лицом.       — Я не люблю женщин.       Сейчас я понимаю простую истину: если другой парень говорит тебе, что он гей, то это не должно вызывать в тебе никаких чувств. Но моё сердце в тот момент забилось так быстро, что хотелось засунуть руку себе под ребра и с силой его сжать, чтобы хоть как-то успокоить.       — Райан, я гей.       Или остановить.       — А.       Вот и всё, что мне удалось сказать, после чего я сразу отвернулся обратно к спортивному полю, всеми клеточками кожи ощущая, как Кристиан продолжал на меня смотреть, ожидая большего. Но ничего большего я ему дать не мог — меня мелко затрясло, потому что признание Кристиана в его ориентации вызвало совсем не те чувства, которые бы вызвал любой другой человек, сообщивший мне о любви к своему полу. Я ожидал, что, если когда-нибудь кто-то из моих друзей скажет, что предпочитает члены, я найду в себе силы отшутиться и принять его. Или хотя бы свыкнуться с этой мыслью. Но от Кристиана откровение ощущалось иначе.       У меня защипало глаза.       — Нужно было раньше сказать.       — А что бы изменилось? — плечи Кристиана вздрогнули, а в голосе скользнули обидчивые нотки.       «Всё».       — Ничего, — я в это не верил.       Прежде, чем мы снова взялись за разговор, на поле произошел еще один тачдаун. Не в силах сидеть на месте, я поднялся и направился к выходу, куда прежде ушли наши спутницы. Кристиан пошел следом за мной.       — Райан, ты не смеешь меня осуждать за то, что я скрывал это.       Я и не осуждал. Меня удивило, что Кристиан воспринял мою реакцию именно так. Мы вышли на парковку. Машина Кристиана стояла совсем в другой стороне, поэтому идти мне толком было некуда — да и про девушек я забыть не смел. Так что мне пришлось остановиться и столкнуться с Кристианом лицом к лицу. Игра была в самом разгаре и людей на улице почти не было. Обстановка казалась подходящей для разговора, но настроение — нет. Мне словно в голову вкручивали и выкручивали винт с высокой периодичностью.       — Кристиан, я…       — Ненавидишь меня?       — Что? — я сделал шаг вперед, к нему на встречу. — Откуда такие мысли?       — Об этом знаешь только ты, — признался Кристиан. — Больше никто.       — Я никому не расскажу.       Не этот ответ от меня хотел услышать Кристиан. Но всё же он был благодарен мне. Философ не ожидал, что я рвану к нему в объятия. Я же не ожидал, что в моей голове появится такое навязчивое:       «А что, если…»       Но я сразу привел себя в чувства. Никаких «если». Я уверял себя, что просто очень шокирован тем, что мой сосед оказался геем. Уверял я себя и в том, что на секунду задуматься как бы выглядели отношения с этим самым геем — абсолютно нормально. Заниматься самообманом легко, пока не начинаешь сталкиваться с последствиями.       — Я не ненавижу тебя, — мне показалось важным сказать это прямо. Кристиан неуверенно улыбнулся в ответ.       — Спасибо.       И всё же, мне было не по себе. Мысли путались и мне казалось, что теперь я буду думать об этом постоянно: пока ем яичницу, пока снимаю брюки, пока сталкиваюсь с незнакомыми мужчинами на улице. Мои соседи были гомосексуалистами, я учился с лесбиянками и множество раз проходил мимо флиртующих друг с другом юношами — никто из них не вызывал волнения и трепета столько, сколько вызвали слова Кристиана. Иногда я думаю, что будь вместо Кристиана кто-то другой, то я бы никогда не осознал себя — или попросту был бы другим.       — Вернемся на стадион? — предложил Кристиан. Его голос дрожал, он упорно не хотел смотреть мне в лицо.       Пожалел ли он о том, что сказал мне об этом?       Уверен, что нет.       — Я их вижу, — послышалось позади нас. Мы с соседом синхронно обернулись. — Райан!       Кэтти шла впереди. Опустив голову вниз, за ней шла пристыженная Амрита. Не знаю точно, что ей сказала Кэтти, но это произвело должный эффект. Подойдя ко мне, девушка тихо буркнула:        — Прости.       Я был слишком занят глубиной своих мыслей, поэтому предыдущие слова Амриты больше не имели надо мной никакого влияния. Мы сошлись на том, что эту тему лучше никогда не подымать, раз наши взгляды не были схожи.       На игру мы не вернулись. Ужинать вместе тоже никто не захотел, ссылаясь на групповую потерю аппетита.       — Рада была познакомиться с тобой, Кристиан, — сказала Кэтти по пути обратно в Стэтвиш.       — Взаимно, Кэтрин. С твоей подругой тоже, — съехидничал философ.       Больше Амрита не пыталась ни заигрывать с Кристианом, ни разговаривать с кем-либо. Она потеряла к нему всякий интерес, и когда машина остановилась перед воротами в колледж, вышла молча, даже не попрощавшись с нами, хотя я собирался проводить Кэтти до общежития и нам было по пути.       — Мне правда жаль, что так вышло, — сказала мне Кэтти, когда Кристиан пошел в сторону дома философов, в то время как мы — к юристам. — Было бы здорово, если бы у этих двоих что-то вышло.       — Не начинай, — от вскрывшейся правды мне было неловко говорить про отношения Кристиана.       — Ну представь: мы бы занимали мою комнату, они бы — твою.       И я бы хотел вернуться назад в тот день, в тот самый момент, и сказать ей: «Прости, Кэтти, узнав, что я живу в одной комнате с геем, я вдруг позволил себе посмотреть на него под другим углом. И я не дурак, чтобы спихивать все на простой интерес и считать, что такой заскок произойдет с любым парнем в схожей с моей ситуацией». Но я был дураком — молодым, глупым, непонятым. Тогда молодая девушка намекала мне на интимные отношения, и я повелся, потому что возбуждение к девушке было привычнее, чем интерес к парню.       — Ты правда хочешь дать нам шанс?       Кэтти ничего не ответила. Встав на носочки, она коротко поцеловала меня в щеку, и от нежности её губ я ненадолго успокоился. Она — это не он.       Тогда мне показалось, что все рвущееся наружу снова встало на свои места. Я не был геем, не был влюблен в Кристиана, никогда не засматривался на других мужчин. И это внушенное «а что», «если», «вдруг», «может быть» — было не более, чем простым любопытством.       Может, я бы продолжил верить в свою невинность, пропади с того момента Кристиан из моего окружения навсегда. Но Кристиан никуда не делся, и с того самого дня желание оставаться рядом с ним начало постепенно всё портить.