Клинок и перо

      Визитной карточкой Блэков помимо вспыльчивости, крутого нрава и зашкаливающей наглости числились умение выживать в любых ситуациях и крепкая сплочённость. А ещё, как выяснилось, в этом списке значилась и хитрожопость. Вальбурга и Орион, ясно чуявшие, откуда дует смрадный ветер, не спешили принимать сторону Волдеморта в нарождающемся противостоянии, хотя и вроде бы оказывали ему свою поддержку. Опытные шахматисты, прекрасно понимающие, что разбираться с последствиями конфликта в нашей общине придётся их детям, они задолго до Хогвартса начали готовить своих сыновей к тем ролям, которые они должны были сыграть для неблагодарной публики. Маменькин сынок Регулус отправлялся на Слизерин, а Сириусу, как старшему, предстояло стать шпионом в стане врага и любыми средствами попасть на Гриффиндор, в среду сторонников Светлейшего Мага. Регулус бы с такой задачей не справился, а вот старший сын Блэков к моменту поступления в Хогвартс уже прославился своей неуступчивостью и талантливо отыгранным стремлением идти наперекор родителям.       Поттеры, неофициально следующие курсу Блэков, поддержали правила игры, как и их сын. Джеймс, которого Сириус называл «Джейми», во всём поддерживал своего друга и с большим удовольствием изображал недалёкого идиота, интересующегося сначала лишь квиддичем, а потом – квиддичем и девчонками. И все забывали смотреть на его ученический табель, где стояли лишь «Выше ожидаемого» и «Превосходно», никто не видел в безалаберном наглом очкарике малолетнего изобретателя, способного часами корпеть над расчётами и дерзкого бойца, готового не только следовать за Блэком, но и вести его за собой, если тот зарывался. Как в случае с Люпином… Северус, учуяв запашок нескромной тайны, начал копать в сторону приятеля своих извечных противников и решил то ли выдать тайную Римуса, то ли добыть неопровержимые доказательства ликантропии. И Сириус, заявивший, что: «Жаль, нельзя было прикончить гадёныша собственными руками», додумался послать его в тайное убежище Люпина – Визжащую хижину, которую соединял со школой созданный ради оборотня тоннель. Даже деактивировать хищное дерево не забыл, чтобы Северуса не убило раньше времени! Если бы не Джеймс, ринувшийся спасать Снейпа и сумевший отбиться от ошалевшего из-за наплыва визитёров Люпина, то в чёрном списке Хогвартса стало на одну запись больше. После этого Джеймс, не мудрствуя лукаво, просто закрасил Сириуса в синий цвет, попутно объясняя ему, почему так нельзя поступать с людьми, особенно с родственниками, даже если они тебе не нравятся.       Когда Гарри попытался уточнить, с какого хрена Снейп родственник, то Блэк мягко увильнул, явно сожалея о своей говорливости. Он вообще в тот вечер пытался о многом умолчать, но внимание Гарри, спокойствие дома Флинтов и залезший ему на колени Кай делали своё дело, и Темнейший Лорд то и дело проговаривался о чём-то важном, когда пытался развёрнуто ответить на вопросы мальчика. Тот не пытался узнать всё и сразу за один вечер, но сразу обозначил свою позицию – объятия и близкие отношения начнутся только после того, как Гарри поймёт своего крёстного и узнает хоть что-то толковое о том, что творили его родители. И Сириус, кратко, сжато, без лишних подробностей, но говорил, хотя больше всего его интересовало, почему Гарри так сильно доверяет Джону и просит разрешения на ругань у него, а не у Тиберия, и с какой стати напоминает своей тёте, что я пью кофе без сахара и сладкое вообще надо убрать от меня подальше.              Рунеспур в тот вечер прятался в тенях и наблюдал, за что мы были благодарны всем его трём головам. Особенно Маркус, до сих пор не привыкший к визитам Министра сотоварищи в свой дом и поэтому державшийся как настороженный сторожевой пёс. Ещё и Гарри постоянно одёргивалл, поправляя ему волосы, которые тот, забывшись, ерошил и превращал в кривое подобие шипастого гребня. Сириус же наблюдал, охреневал и, под действием обаяния Гарри, выдавал одну тайну за другой. Например, Андромеду не изгнали из семьи, а расчётливо отправили в «свободное плавание», сделав подставной точкой интереса для противников партии чистокровных. И когда надо было вывезти с островов того или иного волшебника вместе с семьёй, спасая от внимания Волдеморта, то в дело вступала именно Андромеда со своим мужем. А ещё Прюэтты – тихие, почти незаметные на аристократическом небосводе маги, ни во что не влезающие, никуда не сующие нос и… служащие интересам Блэков. Если бы не странный скороспелый брак Мэри Прюэтт, причину которого она скрыла от своих собственных родителей, но не от Блэков, те бы так и оставались в тени, продолжая незримо следовать курсу своих сюзеренов. А так оба старших брата сунулись под крыло Светочу, пытаясь изнутри вызнать, что за дела творятся на Светлой Стороне, и почти сразу сгинули в бою с Эваном Розье и Антонином Долоховым. Эмигрант из Ромвека, приползший после дуэли к леди Блэк, смог сообщить лишь о том, что это была обычная подстава, что их нарочно свели с Фабианом и Гидеоном, и что за сражением наблюдали Фабий Синистер и какой-то мудак, которого Эван Розье смог ранить, учуяв непрошенного соглядатая в кустах.       Кстати, Грюм хвастался, что именно он убил Пожирателя Розье, хотя тот и сумел отрезать ему кончик носа. Слушая Сириуса, Джон мрачнел, Скримджер скрипел зубами, а Грэй то и дело перебирал чётки из позвонков рунеспура. Блэк не врал, пусть и умалчивал о много, и от того становилось ещё поганей. Сириус сознался, что не помнит большую часть событий ночи тридцать первого октября, что они с Джеймсом после окончания курсов делали то, что запрещали закон и алая униформа, наводя порядок в интересах темнейшего семейства. Чистая кровь - верная кровь, и Блэки об этом никогда не забывали. Собственно говоря, почти ни для кого не стало откровением то, что именно эти двое прикончили Фабия Синистера, мстя за убитых вассалов семьи Блэк, за любимого племянника Друэллы Блэк, в девичестве Розье, и за искалеченного подданного Великого Князя, который имел с Вальбургой какие-то свои собственные тайные дела. Как именно они это сделали Сириус не сознался, но почти все поняли, что без чудесной мантии-невидимки тут не обошлось.       Гарри это известие о подвигах папеньки впечатлило куда больше, чем признание в попытке убийства Снейпа. Во-первых, она не удалась, а, во-вторых, он не любил тех, кто издевался над своими детьми. Как сказал Гарри перед тем, как распрощаться с Сириусом и отправиться с Корделией на ежевечерний осмотр: -      Ну, можно же просто не любить, это ведь не сложно. Мучить-то за хрена? Меня вот мучили, и я слегка пришибленным вырос, да ещё невоспитанным, меня тётя с дядей до сих пор в человека превращают! И это мне, как я сейчас понимаю, ещё не очень сильно досталось! Ты сказал, что смылся из дома при полном благословении родителей, но тебе ведь наверняка было обидно слышать от них гадости в свой адрес, пусть и фальшивые, и встречаться тайком, чтоб никто не заподозрил обман. Нам теперь тоже придётся тайком встречаться, а это неправильно. Давай мы с тобой договоримся, что если я тебе разонравлюсь, потому что вырос неправильным Поттером, не таким храбрым и умным, как папа с мамой, то ты сразу это скажешь и мы не станем больше общаться, так будет честнее, чем врать и пытаться смириться со мной. Я тоже тебе стану говорить, что не так, особенно если ты скажешь что-то не то про мою семью и друзей, а ты это точно сделаешь, потому что их не знаешь, как я. Они классные, ты просто пока не успел понять! Ну всё, вы простите, но мне спать пора, а то я режим собью и Корделии придётся мне варить ещё больше зелий. А я и так хилый до безобразия, аж самому стыдно!       Сириус внимательно следил за тем, как мальчик прощался с высокопоставленными гостями, как целовал в щёку Доротею, как цеплялся за Джона и обменивался безобидными шутками со мной. Он завидовал, чисто и откровенно, и я был уверен в том, что Блэк сделает всё, чтобы заслужить подобное отношение Гарри и к себе.       Я сделал всё, что мог. Блэк теперь скрывался в подвалах Отдела Тайн и, будучи уже почти в своём уме и памяти, мог сотрудничать с Грэем, а не подчиняться ему. Во-всяком случае, возможность встречаться с Гарри каждый день до его отъезда в школу Блэк себе вытребовал, а мы с Джоном, как «специалисты по Поттеру», подтвердили необходимость этих встреч. Что будет дальше – уже не моя забота. Они все не были моей заботой – министры и главы департаментов, высокомерные самоеды и сумасшедшие беглецы. Только Джон. Только Гарри. И теперь я возвращался в школу, чтобы подготовиться к новому учебному семестру и доделать то, о чём договорился с Грэем – дожать Малфоя с помощью семейной тайны Прюэттов, о которой очень осторожно оговорился Блэк. Сам Сириус не ответил и на десятую долю вопросов, которые нас всех интересовали, но на подробный рассказ не было времени, да и обставновка не располагала к полноценной исповеди на публику. стоило поберечь остатки гордости Сириуса Блэка! -      Это что? Шуба?! – встретившая меня в школе первой, Чарити с восторгом уставилась на долгополое меховое одеяние, покрытое сверху расшитым бархатом. Джейн, как всегда, превзошла саму себя! Мне поначалу показалось, что подаренный ей веер был недостаточно роскошен по сравнению с тем, что получил я, но крёстная смотрела на преподнесённый ей артефакт, как на самую прекрасную вещь, которую когда-либо видела, и я успокоился. Наверное, её больше всего впечатлил скрытый в рукояти отравленный клинок... -      Ну да. Шуба. На улице зима, вообще-то! – весело ответил я, смахивая с широкого воротника капли растаявшего снега. Преподавательница маггловедения заметила замшевые перчатки, защищающие мои руки от мороза и её глаза блеснули узнаванием и радостью. -      Ох, прости, я ведь не это хотела сказать при встрече! – и бросилась мне на шею, для чего ей пришлось чуть-чуть подпрыгнуть. -      Э-э-э… Чарити?! -      Я тебя обожаю, – сообщила мне она, безжалостно сминая и волосы, и мех. – Ты даже не представляешь себе, как сильно! -      Что, тебе всё-таки понравился обещанный халат? – фыркнул я, осторожно отцепляя её от себя. Не дай Мордред, увидит ещё кто! Ну, кроме Баннаха Мактавиша – он, как обычно, дежурил у дверей и старательно делал вид, что ничего не замечает. -      Нет, мне понравилась свобода! – засмеялась она. – Хорошо, что ты не слышал, как я визжала, когда в Йольскую ночь сова принесла мне документы из Министерства! А уж как были счастливы мои родители... С меня сняты все обвинения, огромный штраф погашен, да к тому же я теперь могу одна посещать Лондон, без сопровождения другого мага и больше не должна раз в месяц являться в аврорат для проверки. Ты не представляешь, как я замучила Септиму и Помону, таская их с собой по магазинам! -      С чего ты решила, что я к этому как-то причастен? -      Потому что только ты знал о том, как мы все оказались в замке, именно ты пытался нам помочь, и только ты громко кричишь на каждом углу о том, как тебе противно вынужденное подчинение, – ответила Чарити, а потом побледнела, кое-что припомнив. Я не стал заострять внимание на не самом приятном эпизоде моего взаимодействия с Альбусом Дамблдором и попытался увильнуть от её благодарностей: -      Тебе надо благодарить не меня, – признался я, не собираясь пользоваться чужими достижениями. Не из благородства, а из желания избежать проблем, которые могли возникнуть из-за разрушения чужих иллюзий. – Вся заслуга принадлежит графу Данбару. Я всего лишь поведал ему о некоей несправедливости, а всё остальное он сделал сам. -      С какой стати владетельный граф решил ослабить поводок? – нахмурилась та, нервно косясь на Мактавиша. -      Потому что он не держит людей на привязи. У нас на дворе Средневековье, а не рабовладельческая Римская Империя, хоть мы и позаимствовали у неё основы магических практик! Вальтеоф – сюзерен, отвечающий за своих вассалов, которыми являемся и мы, преподаватели Хогвартса. То, что он некоторое время не вникал в дела замка, доверяя управляющему, не значит, что его это не касалось вовсе. Так что тебе следует переадресовать свои объятия именно ему. Тебе, и твоим подругам. -      Вот ещё! Граф – не мой коллега и приятель, которому я доверяю, не стану я его обнимать, – засмеялась она и вдруг провела ладонью по воротнику, распушая примятый мех. – Тебе очень идёт! Жаль, Северус не видит тебя, он оценил бы! И… это серьги? – Чарити замерла, а затем немного беспардонно отвела мои волосы в стороны от лица. – Серьга. Одна. Ты знаешь, кто ты?! -      Кто? – с любопытством спросил я, приводя в порядок локоны. -      Провокатор, вот ты кто! – с довольством ответила Чарити, а затем схватила меня за руку и потащила к лестнице. – Пойдём, мне надо с тобой поговорить до того, как мы встретимся на ужине в Большом зале. Вообще-то, мы тянули жребий, выбирая, кто именно встретит тебя, и я выиграла впервые в жизни что-то более весомое, чем пачка жевательной резинки в моментальной лотерее на кассе супермаркета. -      Могу я узнать, с чего вдруг кому-то из вас потребовалось встречать меня? Это странно. -      Ну да, тебя обычно стерегли Минерва и Северус, но бедняжка Макгонагалл уже который день ревёт в своих комнатах, даже не прерываясь на еду, а где Снейп ты и сам знаешь. -      Чарити, не увиливай! -      У нас нет возможности узнать, прибыл ты в школу или нет, кроме как подкараулить у дверей, – наконец призналась она, когда мы преодолели половину пути до моей скромной обители. – А сидеть в коридоре, знаешь ли, немного страшновато даже вдвоём, там-то нет Баннаха Мактавиша, который не побоялся выступить против василиска, хоть и схлопотал временное окаменение. Очень обаятельный мужчина, хоть и чрезмерно суровый. Тебе такие нравятся, да? – с лёгкой подковыркой спросила она -      Исключительно как объект вдохновения. -      Тогда ты должен быть в восторге от нашего нового управляющего, к тому же, в этот раз твои чувства не останутся без взаимности! – с лёгким подтруниванием и более чем непрозрачным намёком сообщила мне Чарити, когда мы достигли коридора, лишённого портретов. -      Ну-ка, просвети же меня! – я, приняв правила этой лёгкой пикировки, продемонстрировал крайнюю степень заинтригованности. -      Лорд Малфой очень интересовался тобой. Собственно, об этом мы и хотели тебя предупредить. Первые два дня праздников в замке находились только я, Сивилла и Флитвик, но по вечерам лорд каждый раз посещал школу и присутствовал на ужине, даже в канун Йоля явился. И он по очереди вызывал каждого из нас к себе, расспрашивая о том, что ты делаешь в школе и как. Его очень интересовало наше мнение о тебе, Гилдерой. Он задавал странные и, я бы сказала, неприличные вопросы. Если бы я не знала о том, что лорд знаком с Северусом и мог наслушаться его россказней, я бы забеспокоилась! – Чарити остановилась, огляделась по сторонам, а потом прошептала: – Он то ли боится тебя, то ли… как бы это помягче сказать… -      Спасибо за беспокойство, Чарити, но всё в порядке. Если Септима не рассказала тебе одну маленькую подробность, то пришла пора сделать это мне. Северус – крёстный отец Драко Малфоя. Сама понимаешь, что это накладывает на сиятельного лорда обязательства по отношению к Северусу. Он беспокоится о нём и поэтому… -      Поэтому выспрашивает о тебе, как заботливая мамаша – о потенциальном ухажёре своей доченьки?! -      Можно сказать и так, – я облизнулся, демонстрируя довольство поведением Люциуса. Чарити подленько захихикала. -      То есть, Северусу всё равно не светит спокойная жизнь, и не важно, кто стоит во главе школы! Это радует. -      И чем же? -      Тем, что это вносит прекрасное разнообразие в унылые школьные будни. Честно слово, Гилдерой – день, когда ты не обращаешь на Северуса внимание, становится серым и пасмурным, даже если на улице светит солнце. -      Я сам по себе солнце. Но на меня можно смотреть, не боясь ослепнуть. -      Ты тогда не прячься от нас, хорошо? – неожиданно попросила она. Я опешил. – Наверное, в отличие от моих подруг, выросших в магическом мире, я понимаю тебя лучше, чем они. Маггловский мир куда циничней и злее, чем наш заповедник пуританской морали, и ты каждый раз демонстрируешь великолепные навыки эквилибристики, балансируя на границе двух миров, но... Но тебе правда не стоит беспокоиться о том, что ты можешь причинить нам хоть какой-то вред своим присутствием. Я догадываюсь, почему ты избегаешь вечерних посиделок и стараешься держать дистанцию, делая исключение лишь для Флитвика и, как ни странно, Северуса. Они безопасны. Мы – нет. -      Меня радует твоя проницательность, Чарити. Но к чему ты клонишь? -      К тому, что завтра с каникул возвращается Септима и мы решили собраться все вместе у неё и отметить Йоль. Филиус тоже будет. Приходи, а? Без тебя грустно! -      Это и была истинная причина того, что ты поджидала меня у дверей? -      Вторая. Первой было предупредить тебя об интересе Малфоя, – честно ответила Чарити. – И потом… я посмотрела «Дракулу» на каникулах, я хочу с тобой обсудить этот фильм! Я хочу посплетничать, никто из моих подруг не поймёт, почему магглорождённые студентки и полукровки будут вздыхать, глядя на облачённого в чёрный костюм надменного лорда, вооружённого тростью. Если бы он ещё был темноволосым, то оставалось только заказывать панихиду по девичьим сердцам. -      Ах, Чарити, и не только по девичьим. Я, как ты знаешь, тоже люблю кино… -      Ты. Мы. Завтра. Сплетни! – безапелляционно заявила она. – И даже не думай спрятаться от нас в своём логове одиночного разврата! Не то мы придём к тебе всей толпой, и я не постесняюсь надеть то платье, в котором встречала Рождество со своей семьёй. Ты представляешь – оно всего лишь на пару дюймов ниже колена! -      Декан будет счастлив! – фыркнул я, напоминая ей про рост полугоблина. – Поговорим об этом завтра, хорошо? Обещаю обдумать твоё предложение, но ничего не гарантирую. У меня были немного иные планы на остаток каникул. -      И какие же? -      Писать книгу, пить с Деканом и придумывать новые издевательства над детьми, которые я называю практикумами! – честно ответил я. – До встречи за ужином, Чарити. И спасибо за предупреждение…       Что ж, лорду Малфою можно было только посочувствовать!       В Хогвартсе в этом году осталось на удивление много студентов и, к моему удивлению, все Уизли были одними из них. -      Джинни всё ещё гостит у своей подруги, – ответил на мой немой вопрос Перси, с преувеличенной тщательностью расправляя на коленях салфетку. – Мама решила, что будет нехорошо праздновать Йоль без неё и поэтому мы остались в замке. -      И теперь получим Йольские подарки только в апреле, – буркнул расстроенный Рон. Он сидел между Перси и одним из близнецов, пытаясь сделать вид, будто его нисколько не обижает тот факт, что их всех лишили праздника. На самом деле, я тоже посчитал это несправедливым. Можно было не устраивать пышное празднество, но решение бросить сыновей в замке только потому, что Джинни Уизли решила задержаться в гостях у Фэй, походило на наказание за то, что старшие братья не уследили за своей сестрой. -      Тебя только подарки волнуют? – фыркнул Джордж и хлопнул Рона о руке, когда тот пытался отщипнуть кусок мяса от куриной ножки. Он не первый раз это делал, отправляя, зачем-то, еду в свой карман. – Хватит кормить Паршивца! -      Ему скучно, – зашипел Рон. – Я не могу держать его всё время в клетке, как Перси! Паршивцу надо бегать и играть, и нормально есть, а таскать куски со стола в салфетке вы запретили ещё на первом курсе! -      Ты выглядел жалко, братец. -      Как голодающий сиротка! – поддержал близнеца Фрэд и тут же получил пинка от Рона. На краткий миг один из одинаковых Уизли смутился, но тут же сделал вид, что не говорил этих слов. -      Позволь угадать – в кармане у тебя сидит мышь или крыса, – предположил я, пользуясь тем, что за столом ещё не было никого из дам, которые могли бы поднять визг из-за наличия рядом хвостатой твари. -      Крыса, – буркнул Рон. – Старая бесполезная крыса, о которой мне пришлось заботиться, когда она надоела Перси! -      Рон! – возмутился гриффиндорский староста, отчаянно краснея от неловкости. -      А ты о ней заботишься? – мне правда было любопытно. Рон Уизли не очень походил на человека, который будет о ком-то заботиться. Тем более о «старой бесполезной крысе». -      Паршивец умный, хоть и немного пугливый. Он всегда возвращается в клетку, когда я выпускаю его ночью погулять. Теперь в школе на одну кошку меньше, но я не уверен в том, что наша бывшая деканша ни разу не гоняла Паршивца по коридорам. Днём ему гулять нельзя, он может залезть в вещи ребят и нагадить там. Крыса же! А ещё его один раз нечаянно чуть не поджёг Симус, когда Паршивец спрыгнул со шкафа, а наш пироманьяк его испугался. Поэтому я обычно гуляю с ним утром, перед завтраком, и он всегда возвращается, когда я его зову! -      Какой умный! – почти искренне восхитился я, стараясь не думать о том, как прекрасна бывает на вкус жареная крысятина после недели жизни впроголодь. Вкусовой рефлекс оказался живуч, как та же хвостатая тварь. – Надеюсь, врождённая крысиная осмотрительность и хозяйская магическая аура позволят протянуть ему ещё несколько лет. -      Паршивец – долгожитель. Он у нас в семье уже одиннадцать лет живёт, – обрадовал меня Рон и моя улыбка застыла льдом. Ненавижу совпадения. Они никогда не бывают тем, чем кажутся. – Мама тоже говорила, что это из-за влияния магии. Ну, куры-то у нас по пять-шесть лет живут, хотя обычно дольше двух не протягивают! Если их, конечно, не съедают… -      Такова куриная судьба, – вздохнул я, лениво тыкая вилкой в сочное птичье бёдрышко, венчающее блюдо с праздничной едой. – Не стоит о ней печалиться. Лучше как следует развлекись в эти каникулы, раз уж выпал шанс провести их без присмотра взрослых. Мистеры Уизли, мой совет не значит, что вам можно снова заниматься деструктивной деятельностью и вредить замку. Попробуйте в кои-то веки что-то создать, а не испортить! -      Но в прошлом году у нас был снежный лабиринт, в котором мы могли играть, – несмело протянул Рон, под шумок утягивая ещё кусочек мяса для своего питомца. – А в этом его нет. С вас ведь так и не сняли запрет на внеурочную деятельность, да? -      Не сняли. Но спроси у лорда Малфоя, вдруг он что-то придумает! Вы же все знаете, что он славится своим умом так же, как и красотой, – снова вздохнул я и Перси поперхнулся соком.       Прислушивающиеся к нам ученики начали переглядываться. Надо было выжать максимум полезного из того, что в каникулы преподаватели и студенты сидели за одним столом. Наконец, появились мои коллеги, я с удовольствием обменялся рукопожатием с Флитвиком и едва не сорвался на восторженное аханье, задержав взгляд на Авроре – в честь праздника на ней было надето новое платье, такое же скромное и простое, как и почти вся её одежда, но в этот раз украшенное ажурным белым воротником из неброского на вид, но невероятно мягкого и нежного венецианского кружева, лежащего на её плечах как свежий снег. Часть моего подарка на Йоль… Ничто более роскошное или дорогое Аврора бы от меня не приняла, она ведь и от книги пыталась отказаться, но в случае с этим несчастным кружевом я, кажется, угадал. Если я имею наглость подарить Чарити халат с драконами, а Вирсавии – раритетный сборник исландских саг, то почему я не могу презентовать своей музе кружево и кристаллический проектор звёздного неба?!       Через десять минут лёгкой и ни к чему не обязывающей беседы появился лорд Малфой, такой же отстранённо-безразличный, как и всегда. Он окинул меня пристальным взглядом, зацепился за хорошо заметную с его стороны серьгу, потом чуть сощурился, заметив чрезмерный блеск ногтей. На его лице промелькнуло обречённое выражение потомственного лекаря душ, идущего в палату к очередному буйному пациенту, но Люциус смог промолчать и никак не продемонстрировать своё недовольство мной. -      … а потом под нами хрустнули полозья, и мы доехали до конца спуска только благодаря чуду. После этого кататься на санях в Ричмонд-парке как-то совсем перехотелось, – голосок третьекурсницы Рэйвенкло, рассказывающей о прошлогоднем приключении, отвлёк меня от превращения еды на тарелке в однородное месиво. Напряжение за столом было не то, что явным, но всё же ощутимым. Малфою всё ещё не доверяли, смех преподавательниц был слегка наигранным и им явно было не по себе без Септимы. -      Мистер Малфой, – пискнул Рон, осторожно выглядывая из-за Перси. Люциус едва не пронёс вилку мимо рта, так как не верил, что к нему при всех обратился сын заклятого неприятеля и теперь подозревал любую каверзу. Близнецы же смотрели на Рона, как на предателя. – Простите, а у нас можно устроить что-то подобное, вроде горки? Ну, в прошлом году у нас был снежный лабиринт, который сделал мистер Локхарт, но ему ведь запрещено делать всякое полезное кроме уроков, вот и… ну… – Рон замялся и замолчал, смутившись собственного косноязычия. Люциус отложил вилку изящным донельзя жестом, даже я оценил его манеры, а затем внимательно оглядел замерших в ожидании студентов и насторожившихся преподавателей. -      В приказе директора Дамблдора, который я не имею права отменить, – с непередаваемым сарказмом начал сиятельный лорд, – говорилось об участии мистера Локхарта в школьной внеурочной деятельности. О том, чтобы он создавал что-то из снега на территории Хогвартса, не было ни слова. Вы ведь не собираетесь привлекать к этому делу студентов? -      Никоим разом, люблю творить в одиночестве, – тут же ответил я. -      Вот и творите, – с деланым безразличием разрешил Малфой и студенты радостно загалдели. Им было скучно! Они хотели веселиться, а не бродить по протоптанным дорожкам, боясь утонуть в сугробе, или бездеятельно сидеть у камина в гостиной. -      Это будет очень подозрительно, если я стану прогуливаться неподалёку и любоваться чем-нибудь красивым? – хихикнула Чарити, поглядывая на подруг. -      И что же красивое ты сможешь найти в зимней стылой Шотландии? – тут же поддела её Вирсавия, вернувшаяся в школу через час после меня. -      Кое-что блистающее и меховое, нежное, роскошное и… нет, вы тоже должны это найти! -      Обязательно поищем, – пообещала госпожа рунолог. Сивилла с сомнением покосилась на своих подружек, затем с опаской посмотрела на моё полное хищного предвкушения лицо и уставилась с надеждой на Флитвика. Ей тоже хотелось выбраться наружу и посмотреть, но она не решалась. -      Ох, давненько я не барахтался в снегу, пытаясь разыскать что-то поинтересней оброненной перчатки, – Декан решил поддержать младших преподавательниц. – Думаю, завтра мне не помешает прогулка. -      Как жаль, что Помона не вернулась! Придётся вам терпеть наше общество, Филиус, а не то… -      Простите, мисс Бэрбидж, что перебиваю вас, но с каких пор преподаватели Хогвартса стали настолько несамостоятельны, что не могут отправиться на прогулку без присмотра одного из деканов? Кажется, здесь в пригляде нуждаются студенты, а не вы! – Люциус смотрел на них с непониманием и даже соизволил вопросительно выгнуть соболиную бровь. Ученики, тоже с удовольствием обсуждавшие завтрашнее развлечение, замолчали и воззрились на него с немым изумлением. Они уже привыкли к тому, что в школе царили крайне пуританские порядки, нарушение которых считалось законным правом лишь для старшекурсников и меня. – Кажется, Хогвартс изменился сильнее, чем я предполагал… Мистер Локхарт, зайдите ко мне после ужина. Вы знаете больше об этих удручающих изменениях, чем давно работающие здесь преподаватели. Я хочу знать, насколько всё плохо! -      Конечно, лорд Малфой. С превеликим удовольствием, – с почти незаметным и прозрачным как горный хрусталь кокетством ответил я и потянулся к своему бокалу с вином. В честь праздника позволялось некоторое послабление… -      Оттенок «Ярмарка тщеславия»? Отличный выбор, моя супруга предпочитает такой же, – заявил Люциус, бросив мимолётный взгляд на мою ладонь. -      Леди Малфой всегда славилась своим изяществом и тонким вкусом, – без малейшей лести произнёс я, чуть приподнимая бокал. Люциус кивнул со сдержанной благодарностью, а затем поднялся из-за стола. -      Прошу простить мой ранний уход, но у меня всё ещё очень много работы. До встречи завтрашним вечером, студенты, преподаватели… Желаю вам найти завтра как можно больше красоты, – и ушёл, одарив нас напоследок лёгкой улыбкой, в которой только мы с Деканом смогли различить нотку язвительности.       Хорошо, хорош! И почему Северус не смог за столько лет перенять эту манеру изысканного злоязычия? Ах, да, он же нервный и трепетный готический герой, его амплуа – или ледяное презрение, или жгучая ненависть. Ничего, ещё научится! Время у него теперь есть…       Разговор с Люциусом оказался информативным для нас обоих. Сиятельный лорд был корректен, осторожен, холоден на грани вежливости и, в то же время, до одури любопытен! Одно дело – слухи и редкие визиты в Сердце Магической Великобритании, и совсем другое – глубокое погружение в Хогвартское болото… Малфой не то, что паниковал – скорее, он находился в состоянии тщательно сдерживаемого охеревания, смешанного с отчаянием. За годы, прошедшие с его выпуска из школы, Хогвартс из сосредоточения жизни и котла, в котором плавились руды всех сословий и кровей, превратился в штамповочное клише. Таланты и самородки словно выродились, так и оставшись скрытыми в скорлупе подросткового невежества. И дело было не только в том, что после кровавой жатвы, собранной Неназываемым, численность нашей общины просела, как испорченное тесто. Само наше общество словно стухло и покрылось заветревшейся корочкой, свернулось скисшим молоком и обернулось щербатым лезвием. Выправить ещё можно, но столько труда надо приложить, что так и хочется просить: а стоил ли?       Люциус ранее этого не замечал. Он жил своей жизнью, интриговал, заботился о жене и восстанавливал репутацию своей семьи, которая пусть и была ранее своеобразной, ни никогда не покрывалась таким позором, как после тёмного гульбища конца семидесятых. А теперь лорд удосужился взглянуть на то, что выросло за прошедшие годы, присмотрелся к тем, кто растил эти всходы и схватился за голову. Хогвартс угасал, дети откровенно тупели, преподаватели старались не совать носа дальше своих должностных обязанностей, и без того урезанных Светочем, а финансирование школы представляло из себя жалкий ручеёк по сравнению с прежней полноводной рекой. И это ещё Данбар отказался от своей идеи схватить Хогвартс за мошну, одумался и отступил после того, как понаблюдал за «гибелью» одного кровника и свержением другого. Замок жил на подаяния, иначе не скажешь, и уже никого не удивляли приходящие из Шотландии слухи об очередном несчастном случае в школе или чудовище, выбравшемся из замка наружу. А теперь в этом замке появился Малфой, которому было не до сказок и который умел считать деньги. Который хотел, чтобы его сын учился, а не калечился, и чтобы его прекратили вызывать в школу по поводу очередного вопиющего нарушения законов логики и морали. Одним из этих нарушений являлся я…       Помимо вопросов о том, как обстоят дела в Хогвартсе, Малфой очень аккуратно пытался прощупать меня на предмет личных целей, предпочтений и наклонностей, причём исключительно в политическом и финансовом ключе. Я скормил ему старую байку о том, что Фадж уговорил меня вернуться в школу лишь бы спрятать с глаз долой после Гран Шевоше и не злить соседей, так как это портило ему всю внешнюю политику, и Люциус это съел. Разговоры о мизерной зарплате, которую я терплю только потому, что мои книги приносят неплохой доход, пролезли в горло рачительного лорда с трудом, а рассуждения о сложности работы на проклятой должности второй год подряд он и вовсе воспринял с иронией, подозревая меня в каком-то трюкачестве. Единственное, что Малфой отказался глотать, так это мои «отношения» со Снейпом, и под конец он потратил двадцать минут на то, чтобы вывести меня на чистую воду и узнать, зачем мне нужен его тщательно скрываемый друг. Право слово, он действительно прятал Снейпа ото всех, и теперь злился из-за того, что моя болтливость раскрыла всем глаза на дружбу сиятельного лорда и декана Слизерина. -      Что ты от него хочешь? – наконец-то прямо спросил Люциус, сверля меня прозрачным взглядом серых глаз. Не таких серебристо-холодных и неземных, как у Луны Лавгуд, но тоже весьма впечатляющих и завораживающих. Какой типаж, какой образ, какой источник вдохновения! А я так и не научился рисовать… -      Всё, – честно сообщил я. – Всё, что один человек может получить от другого. Дружбу, внимание, заботу, участие, откровенность, искренность, доверие… -      Ты проработал с Северусом бок о бок полтора года и до сих пор не очнулся от иллюзий? – фыркнул Люциус. Теперь, кажется, он начал считать меня идиотом. -      Я проучился рядом с ним пять лет, – напомнил я. – И я очень многое слышал о своём дорогом коллеге от людей, знавших его по «прежней» жизни. Сами знаете, лорд, кто обитает на лондонском дне, в тихих деревушках на окраине и в спальнях неверных жён. -      Зачем? -      Потому что я так хочу. Знаете, когда ошейник затянут слишком сильно, то он передавливает артерию и в мозг почти не поступает кровь. От этого человек глупеет и становится предсказуемым, банальным и тупым. Я не люблю банальность. И не люблю ошейники. Простите, мне пора. Завтра придётся весь день возиться в снегу, чтобы студенты не залили печальными соплями весь замок. -      Не стану задерживать. Один только вопрос, напоследок… Дуэль? -      Ах, дуэль… – я улыбнулся и машинально провёл ладонью по бедру, сломанному Снейпом. – Знаете, лорд, при всём моём кажущемся легкомыслии и непостоянности, учитывая слухи, домыслы и правду, которая действительно включает в себя невероятно длинный список моих любовниц, пассий и подружек на одну ночь, а то и на полчаса, я… уважаю женщин. Я не вижу в них одноразовый объект для выплеска страсти, через который можно переступить после того, как кровь остынет и утихнет, или олицетворение мирового зла и несправедливости, которые можно победить путём банального подчинения природной силе. Они – женщины, я – мужчина, что может быть проще? С кем-то я дружу, кем-то восхищаюсь, большая часть мне безразлична, хоть и приятна для глаза. Но я не бью их, вымещая бессильную злость, и не оскорбляю за один лишь факт принадлежности к роду Морганы. Северус же имеет склонность считать их чем-то недостойным его внимания и уважения, одновременно с этим перенося обиду за не сложившуюся личную и семейную жизнь на всех женщин, которые встречаются на его пути, и в этом одно из немногих различий наших жизненных приоритетов! -      То есть? -      Он оскорбил мою крёстную мать. -      Ясно... Как я уже говорил, Локхарт, мне не нужны конфликты между преподавателями. Я, как и вы, надеюсь, дотянуть до лета и покинуть должность, к которой не имею ни малейшего влечения. Быть главой Попечительского Совета доставляет мне куда большее удовольствие, чем пост директора, отчитывающегося перед этим самым Советом. Я знаю, что вы мастерски умеете гасить пламя ещё до того, как оно перерастёт в пожар, пусть и используете для этого более чем… – он внимательно посмотрел на мои руки, – …своеобразные методы. Но! Думаю, что ко взаимной выгоде, мы сможем договориться. Только постарайтесь обойтись без дуэлей, во всём остальном я даю вам полную свободу действий и методов. Как ни странно, но они оказались эффективны более, чем проповеди о добре и всепрощении или же жёсткая казарменная дисциплина. -      Полезным бывает и то, и другое, но мера нужна во всём! Кроме красоты, естественно, – улыбнулся я, с радостью принимая предложение Малфоя. По сути, он спихнул на меня обязанность по присмотру за Снейпом, как будто я был нянькой при капризном ребёнке. Меня это устраивало!       Лорд внезапно расслабился, а затем со змеиной грацией поднялся из-за стола. -      Жду не дождусь увидеть ваш завтрашний триумф. Детские сопли разочарования действительно не самое лучшее, что может случиться со школой. К тому же… Я рад, что теперь есть кому составить компанию моему другу, – с нажимом и расставляя акценты и границы, произнёс он, протягивая мне руку. -      Конечно, как я могу бросить своего собрата по несчастью, – хищно оскалился я и крепко пожал протянутую ладонь, даже не думая скрывать силу. Мы договорились…       Это было весело и слишком просто – четыре часа расчётов, проведённых рядом с кофейником и большим флаконом тоника породили не банальный лабиринт, а подобие замка из двух донжонов с барбаканом посередине, который соединялся с башнями широкими мостами. По нему можно было гулять и любоваться окрестностями. Его можно было штурмовать или защищать, в нём можно было беситься и даже применять не особо сильные разрушительные заклинания, что играло лишь на руку засидевшимся взаперти детям. Я даже лично изготовил флаг, долженствующий венчать барбакан, чтобы студентам было за что сражаться. Если бы рядом со мной находилась Люччи, то она оценила бы мастерство, с которым я трансфигурировал в знамя свой старый камзол и золотую безвкусную цепь, давно ожидавшую переплавки в нечто более изящное, но домовушка присматривала за Джоном ему забота нашей фэйри была нужнее.        Сразу после завтрака я приступил к работе и трудился до трёх часов пополудни, пропустив обед. Разумеется, я не мог разочаровать Чарити и строил свой замок, одевшись в подарок Джейн. К счастью, гуляющие поблизости преподавательницы не отвлекали меня, но несколько раз подходили в наиболее подходящие моменты и либо поили меня горячим кофе, либо кормили ужасающими по своим размерам сэндвичами из всего, что только можно было в них запихать. Кажется, они вчетвером просто-напросто караулили меня, чтобы я никуда не сбежал и не оставил их вечером без своего внимания. Меня это немного беспокоило, Декана – веселило. Мой бывший учитель присоединился ко мне в самом конце возведения замка и помог установить защитные чары, которые не позволили бы детям разбиться при падении со стен или поскользнуться на снежных лестницах. Не хватало ещё вместо развлечения покалечить их всех! А потом ко мне подошла грустная и всеми покинутая, печальная Гермиона Грэйнджер. -      Я и не знал, что ты осталась в замке! Кажется, тебя не было вчера на ужине, Гермиона. -      Я вчера зачиталась, а сегодня проспала, – сообщила она, с жадным интересом следя за движениями волшебной палочки, с помощью которой я собирал и утрамбовывал снег у подножия барбакана, превращая его в покатый вал для пущей безопасности. – У мадам Помфри не очень уютно, но зато никто не мешает, и я за первые дни каникул сделала все задания! -      Ты заболела? Септима в курсе?       Девочка вдруг смутилась и начала теребить концы пушистых волос, вопреки обыкновению не собранных даже в хвост, не то, что в косу. Видно, без Лаванды у неё не получалось справляться со своей шевелюрой, и Гермиона вновь стала походить на растрёпанное сельское пугало. -       Нет, профессор Вектор не в курсе. Ну, не того, что я заболела, а… – Гермиона вдруг насупилась так, будто собиралась заплакать. – Я не должна была оставаться в замке, мистер Локхарт. Я тут тайком. -      Какое-то очень явное «тайком» у тебя получилось! -      Ну, мне главное Макгонагалл на глаза не попадаться, – сообщила она и я чуть не выронил палочку. -      Кто ты и куда дела нашу ревнительницу правил, девочка? А где обязательное «профессор»? -      В больничном крыле забыла, – застенчиво улыбнулась она. -      Видал я студентов, пытавшихся сбежать из Хогвартса, но, чтобы остаться… Гермиона, ты обязана рассказать мне эту увлекательную историю! – обрадовался я, чуя, что стою на пороге то ли безвредной ерунды, то ли очередной глобальной неприятности. Во всяком случае, что бы мне не поведала гриффиндорка, это наверняка поможет избежать пресловутого «дружеского» вечера в компании хороших женщин, которого мне лучше было избегать, как драконьего огня и долговых расписок вместе взятых! -      Я побоялась, что родители не отпустят меня в школу, когда каникулы закончатся, – со вздохом призналась Гермиона. – Макгонагалл летом напугала их, ужасно напугала! Они отпустили меня в Хогвартс только потому, что иначе со мной случилась бы беда. Но я знаю, что папа с мамой нашли способ получать «Ежедневный Пророк», пусь и не день в день, а чуть попозже, и теперь они точно в курсе того, что в школе произошло нападение на преподавателей, что директора отстранили и…что у нас здесь живёт василиск одного из Основателей и он может выбираться наружу, – она сморщила носик. – Как жаль, что я не успела на него посмотреть! -      Как хорошо, что он не успел посмотреть на тебя, – я фыркнул и продолжил собирать снег в защитный скос под стенами. – То есть, ты отметилась в списках уезжающих, а сама осталась в Хогвартсе? -      Да, – призналась она. – У меня не очень весёлые каникулы получились, зато я смогу закончить второй курс. Я сравнила нашу программу и обыденную, и пришла к выводу, что первые два курса Хогвартса сродни начальной школе, то есть мне засчитают хотя бы базовое образование. Так ведь? – озабоченно спросила Грэйнджер, вновь начиная теребить свои волосы. Я не выдержал и несколькими взмахами палочки превратил ведьминский колтун в каштановую волну. Она ойкнула, сердито нахмурилась, но благоразумно решила промолчать. -      Неправильно. Магическое образование бывает либо средним, либо полным. И до среднего, Гермиона, тебе ещё три с половиной года протянуть надо! -      Папа с мамой в октябре ездили в Челтнем, они проговорились об этом в одном из писем, а именно там находится школа-пансион для девочек, куда меня думали отправить до того, как совы принесли мне письмо из Хогвартса, – Гермиона зло сжала кулачки, скрытые пушистыми варежками. – Они наверняка уже договорились о том, чтобы зачислить меня в Челтнемский Женский Колледж, но я не хочу там учиться! Я – волшебница, моё место здесь! -      Ты кому-то об этом говорила?       Я вновь прекратил свою работу и машинально сжал палочку куда менее изящным боевым хватом. Меня начали терзать плохие предчувствия. -      Нет, даже Лаванде и Генри не сказала. Я боялась, что если расскажу о страхе, то он сбудется. Это как с желаниями, только наоборот! К тому же, мы в прошлом году много прочитали о страхе и я решила, что его надо не просто бояться, а бороться с ним, вот я и борюсь – прячусь… -      Пойдём, – я убрал палочку и протянул гриффиндорке ладонь. – Мы должны немедленно навестить лорда Малфоя, он уже должен прибыть в замок. -      Зачем?! – испугалась она. – Он же меня накажет! -      За что? Передумать и остаться в школе – не преступление. Проблема в том, Гермиона, что те же мысли, что пришли в голову твоим родителям, могли посетить и других. А многие из них отпускали своих детей в Хогвартс куда мнее охотно, чем твои!       Я схватил Гермиону за варежку и потащил в замок. Заметившие наш срочный демарш волшебницы, тут же поняли, что просто так я бы не бросил стройку снежной крепости, а значит случилось что-то серьёзное и поспешили за нами, пытаясь на ходу вызнать причины моего беспокойства.       К Малфою мы заявились уже большой толпой, ведя перед собой Гермиону Грэйнджер как знамя ученической непокорности и верности магическим традициям. Лорд внимательно выслушал её, потом – меня. А затем позволил себе скривиться так, будто только что провёл получасовую беседу с Дамблдором о добре и справедливости. -      Благодарю, мисс. Пожалуйста, вернитесь в башню и не прячьтесь больше в Больничном крыле. Мистер Локхарт прав – в том, что вы решили остаться в школе, нет ничего предосудительного. -      И я смогу ходить в Большой зал? – въедливо уточнила она. -      Почему нет?! -      Ну, в обычных школах-пансионах питание на каникулах осуществляется исходя из количества человек, а я вроде как в списке не значусь, и… -      Мисс Грэйнджер! Хогвартс – не маггловская школа. И даже если бы он еле-еле сводил концы с концами, то уж на одну студентку его запасов бы хватило! Как вы вообще питались до того, как попались на глаза преподавателю ЗОТИ?       -А я заранее заказала себе еды совиной почтой, я всё продумала! – бойко сообщила она. – А мадам Помфри я сказала, что на диете. Она проверила, что я ем, и сочла это всё пригодным. Я же не шоколадными кексами объедалась, они для зубов вредные. -      Ступайте к себе, мисс Грэйнджер, – с преувеличенным спокойствием произнёс Малфой и Гермиона тут же смылась, не став ещё больше сердить главного подозреваемого в придуманном ею по весне заговоре. Она и так косилась на нас двоих с неловкостью и смущением. Ну да, придумала, что мы сообща в Хогвартсе тёмные делишки проворачиваем, а тут вон оно как вышло! Люциус проводил девочку долгим пустым взглядом, потом внимательно осмотрел набившихся в кабинет преподаватели. Пришли все, кто находился в замке, даже Сивилла. – А вы, как я понимаю, намеревались в случае необходимости спасти несчастную магглорождённую гриффиндорку от злого меня? -      Нет, мы хотели бы узнать, верны опасения Гилдероя или нет, и что нам теперь делать! – ответила Вирсавия, кривя губы. – Мы будем беспечно ждать окончания каникул или можем предпринять хоть что-то, чтобы не случилась катастрофа? -      Что вы предлагаете? – с еле заметной иронией спросил Малфой и Вирсавия немного растерялась. Дамблдор редко когда спрашивал мнения младших преподавателей даже в шутку. -      Чистокровные и знать даже не подумают удерживать детей от возвращения в школу, – раздался писк Декана, пришедшего на помощь коллеге. – Проблема в смешанных семьях и полностью обыденных. Они не так подвержены традициям нашей общины и не верят на слово! Полгода прошло после весёлого июня, а у нас, несмотря на все заверения, новый скандал. Да ещё какой! Газетчики до сих пор обсасывают историю о том, как два дедушки решили подсмотреть за двумя юными красотками, а их за это непотребство укусил за самое нежное василиск самого Салазара!       И это Декан привёл в пример самую приличную сплетню о том, что случилось в школе. К счастью, все выдумки журналистов были далеки от правды и в них почти не упоминался я! -      Но что мы можем сделать, чтобы уверить родителей в том, что в школе безопасно? Гилдерой, хватит смеяться! – Вирсавия с негодованием посмотрела на меня. -      Прости, но это действительно смешно. Хогвартс – не безопасное место и так было всегда! Замок, в котором заперты минимум четыре сотни подростков-волшебников по определению не может быть безопасным! Особенно когда под боком – Запретный лес, а в подвалах спит чудище одного из Основателей. И это только то, о котором нам стало известно. -      Родители верили Дамблдору, который уверял всех в том, что держит ситуацию за горло и под контролем, но его теперь нет, – раздался из-за моей спины голос Авроры. – И слава Мордреду! Но теперь в замке остались только мы, да ещё под началом лорда Малфоя, имеющего весьма специфическую репутацию, почти такую же, как у милейшего Салазара. Северус болеет, Минерва скорбит неизвестно о чём и разбираться с подозрениями и страхами родителей студентов придётся нам. И чем раньше мы начнём, тем больше шансов на то, что все ученики вернуться в школу. -      Ещё раз спрашиваю – что вы предлагаете? – если Малфой и был удивлён речью Авроры, то тщательно скрыл свои эмоции под привычной маской холодной сдержанностью. Только глаза весьма выразительно блеснули, когда моя муза назвала Салазара Слизерина «милейшим». -      Я предлагаю отправить всем без исключения родителям запрос о дате возвращения студентов в Хогвартс, обосновав это тем, что многие студенты изъявили желание завершить каникулы раньше времени, чтобы подольше насладиться атмосферой Йольских праздников в школе. Так мы узнаем о планах родителей учеников относительно допуска их детей в школу! -      Ты думаешь, в это кто-то поверит?! – Вирсавия, как носитель рационализма и логики, была полна скепсиса. -      Поверят! – я решил поддержать идею Авроры. – У нас полтора месяца назад студенты были готовы искать вампира в подземельях, даже барсуки сводным отрядом за ним полезли! Думаешь, наличие живого и «безвредного» василиска не заинтересует их? От исследования глубин Хогвартса школу спасли лишь промежуточные зачёты и весть об отстранении директора. Ну, и присутствие аврорской замены Северуса. А теперь путь свободен, уроков нет и можно изгаляться вволю!       Малфой прикрыл глаза и вздохнул. -      Отправить запросы родителям, это хорошая идея, мисс Синистра, но что вы будете делать, если родители не станут отвечать или откажутся возвращать детей в Хогвартс? Начнёте запугивать их? -      Мы, лорд Малфой, начнём их уговаривать, – заявила Чарити. – Так же, как делают учителя в обычной школе. Магглы к этому привычны и не ждут иного поведения! До конца каникул ещё несколько дней, если сегодня справимся с письмами, то завтра же начнём обход самых упёртых параноиков! -      Вы? -      Да, мы, – я улыбнулся, представляя себе тот кипиш, который поднимется в нашей тухлой общине. – Преподаватели. Это будет забавно… -      Боюсь, я в этом деле не помощник, – вздохнул Декан. – Как вы все понимаете, мне к обычникам лучше не соваться, а то они и вовсе своих маггловских авроров вызовут! -Что ж, в таком случае Помона Спраут также останется в школе. Пусть в этот раз поработают не деканы факультетов, а младшие преподаватели. И, разумеется, вы, мистер Локхарт! -      Куда же без меня в таком деле, как уговоры, – хмыкнул я. -      Только, пожалуйста, – Малфой поморщился, – без ваших профессиональных штучек. Стокворт до сих пор при виде вашей фамилии на передовице вздрагивает и нервно оглядывается, -      Вообще не понимаю, о чём вы! – с видом оскорблённой невинности возмутился я и манерно прижал ладони к груди. – Я всегда был с ним добр и учтив!       Половина преподавательниц подло захихикала, Декан тоже оскалил зубы в самой довольной усмешке. Они не знали Стокворта, но знали меня. -      В таком случае… – Малфой сделал вид, что ничего не услышал. – Мне понадобится помощь одного человека для работы с бланками и отправки писем. Минерва Макгонагалл, к сожалению, вряд ли сможет с этим помочь. -      Я умею работать со школьной канцелярией, – вздохнула Вирсавия. – Септима тоже, но она вернётся лишь к вечеру. Что ж, тогда предлагаю начать прямо сейчас, чтобы совы успели достичь адресатов до того, как время доставки писем станет неприлично поздним! -      Работайте, а я пошёл достраивать замок! – я развернулся, очертив изящный полукруг полами шубы, и почти дошёл до двери, но на последнем шаге остановился и негромко произнёс: -      Лорд Малфой, вы очень изящно склонили нас к тому, чтобы мы проявили инициативу, а она, в свою очередь, нагнула самих инициаторов. Я так понимаю, дальнейшее сотрудничество будет проходить в том же ключе? -      Вы имеете что-то против? – усмехнулся он, не обращая внимания на возмущённых моим «открытием» женщин. Декан, кстати, только подленько скалился. -      Масла не хватает, - с намёком вякнул я. Мол, согласен поработать, но дайте и награду! -      Масло будет, мы ведь только начинаем! – ухмылка беловолосой змеи стала напоминать оскал оборотня. -      Предпочитаю бессмертник, с жемчужной пыльцой, – мурлыкнул я и вышел прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово. Меня ждали замок, развлечения со снегом и… отмена вечерних посиделок! Как же я был доволен собой…       Все работали, а я отдыхал! Вернувшуюся в Хогвартс Септиму ждал разбор ответов, которые успели прислать некоторые родители, составление списков студентов, к которым было необходимо наведаться для пропаганды продолжения учёбы в лишившейся доверия школе и прочая «приятная» бюрократическая возня. Я же, вооружившись кофейником самолично сваренного и почти не перекипевшего кофе, а так же бутылкой вина, как одержимый правил написанные главы с трудом продвигающейся истории и всё пытался понять, что мне делать со скрипкой, которую я ввёл в сюжет, а теперь не знал, что с ней делать, чтобы она не оказалась роялем в кустах или своеобразным «богом из машины». К третьему часу ночи я понял, что кого-то из персонажей опять придётся убить, расстроился и вспомнил о том, что помимо проблем с учениками, капризного сюжета и начавшегося с чего-то подыгрывать мне Малфоя у меня есть ещё одна проблема и взялся за Карту Мародёров.       Ранее я никогда не изучал ученические спальни – следить за спящими детьми, пусть даже они и были лишь надписями на пергаменте, казалось мне чем-то противоестественным, да и волновали меня совсем другие персоны, которые ну никак не могли оказаться внутри студенческих общежитий, но теперь пришлось ступить на скользкий путь подсматривания за студентами. Я минут десять любовался двумя именами, находящимися на одной кровати, и пытался осознать – это извращение или нет? И что мне теперь делать? Бить в набат, бежать к Джону, а потом к Грэю, или пока оставить всё как есть, потому что предпринимать что-то с бухты-барахты, не продумав действия на двадцать шагов вперёд было не менее глупо, чем провоцировать Дамблдора немецкой речью?! В итоге я просто закрыл карту. Подлец никуда не денется вплоть до апрельских каникул, и это как минимум, особенно если я не начну пороть горячку и бегать за ним с баселардом наперевес. Понятно, почему мы «встретились» с ним у Гремучей ивы - именно там начинался тайный ход в не менее тайную оборотневую передержку, так что хитрая крыса наверняка пыталась пролезть туда, но зачем? И не будет ли лучшим решением оставить крысу в покое и проверить Воющую Хижину? Медленно, осторожно, неспешно… А Джону я всё скажу при первой же личной встрече – передавать подобные данные даже через Люччи было опасно! Зато у меня на руках появился ещё один гвоздь, который можно было забить как в крышку гроба Светлейшего, покровительствовавшего Артуру Уизли, так и в затылок Малфоя, крепко влезшего обеими ногами в неприятную историю рыжего семейства. Ах, какая это была высокодуховная мерзость! Аж думать о ней было тошно…       Спрятав карту и допив кофе, я написал внизу черновика: «Не убивать, а отправить в тюрьму», чтобы не забыть планы на судьбу персонажей и отправился спать. Я не относил себя к числу тех авторов, которые легко расставались со своими придуманными детищами. Писатели – жестокие родители, но я не хотел быть таким. Зловредным – да, но не жестоким. Этой дряни и без меня хватало, и не только в книгах!       Первый раз история происходит как трагедия. Второй – как фарс. Назвать по-другому то, что началось после получения ответов, я не мог. И дело не в том, что пятерым младшим преподавательницам и мне пришлось разбиться на пары и отправиться на бой в виде долгой серии уговоров мнительных или крайне заботливых родителей. Нет. Нам пришлось забрать ученика…       Поначалу всё шло не очень забавно, но хотя бы терпимо. Так как нам предстояло навещать исключительно маггловские или смешанные семьи, то было принято решение, что в каждой двойке будет присутствовать маг, хорошо знакомый с обыденным миром. Разумеется, к таким людям относились я, Чарити и… Вирсавия. Смерив меня долгим, насмешливым взглядом, Септима выбрала себе в напарницы робкую Сивиллу, Чарити, как наиболее бойкой и весёлой, досталась Вирсавия, а мне, разумеется, Аврора. Не знаю, о чём думали подружки моей музы, но, судя по недовольному взгляду преподавательницы астрономии, об этом мелком заговоре она ничего не знала. Хотя… я всё равно сумел навязать всем свою волю, когда пришло время распределять адреса, где находились в данный момент студенты с родителями. Далеко не все из них сидели по домам, наслаждаясь короткими каникулами и путешествием по родной Англии. -      Вот это – моё! – я обвёл чернильной петлёй восемь адресов, даже не обращая внимания на то, что они разбросаны по всей Британии, а один даже находится в Дублине. Дублине! А я ведь обещал самому себе… -      Почему? – со сдержанным любопытством спросил Малфой, пытаясь найти в моём выборе хоть какую-то закономерность. -      Вам понятие «неблагополучный район» известно? – только и спросил я. Малфой подумал, согласился и докинул мне ещё один адрес, царапнув напротив него две буквы – «Г» и «А». -      Это ещё зачем? -      Затем, что здесь тебя вряд ли примут хорошо, но ты хотя бы отобьёшься, – пояснил он, выразительно глядя на четверых хрупких и не очень хорошо владеющих магией женщин. -      Согласен, – обречённо вздохнул я, глядя на девять адресов и запоминая их, чтобы подобрать самые удобные площадки аппарации или камины. Это будет очень долгий день…       Сначала я заставил Аврору переодеться. Не насильно, конечно, а путём долгих двухминутных уговоров. Кажется, она возражала только из-за нежелания пускать меня в свой одёжный шкаф, справедливо подозревая, что платья из шерсти меня никак не впечатлят. Глупая… Дело не в том, что её одежда выглядела скромной и простой, а в том, как она на ней смотрелась… -      Мы идём к обычникам. Для них наши мантии и балахоны – это как красная тряпка для быка или шутовской колпак. Для серьёзного разговора они не подходят, – объяснял я ей, перебирая одну вещь за другой. – Ты видишь, что надето на мне? Костюм! Обычный маггловский костюм тёмно-синего цвета, который будет хорошо смотреться в обоих мирах. Ты обращала внимание на одежду нашего Министра? Накинул мантию на плечи – свой в волшебном мире, скинул её – и уже может явиться на Даунинг-стрит, не привлекая внимания! – я придирчиво осмотрел нежно-розовое и явно «весеннее» платье, после чего засунул его поглубже в шкаф. Нет, в этом я Аврору к магглам не пущу, они не достойны видеть её в таком облике! Тёмно-синее? Нет, она будет в тех же цветах, что и я, и мы станем похожи на служащих в одинаковой форме. А это… – О! Какое красивое! Почему я его ни разу не видел на тебе? -      Оно праздничное, Гилдерой, – прикрыв глаза и пытаясь не сорваться в раздражённое фырканье, пояснила мне Аврора. -      Выход в свет в качестве посланника воли Хогвартса – чем тебе не праздник? – я сунул ей в руки бело-зелёное полосатое платье, по стилю принадлежащее к концу девятнадцатого века и закату правления королевы Виктории – объёмные в плечах рукава, плотные высокие манжеты, зауженная талия и широкий декоративный воротник смотрелись элегантно, просто и вполне укладывались в нынешние рамки стиля. Сейчас тоже в моде были крупные плечи и нарочито выраженный треугольный силуэт. -      Гилдерой, – Аврора посмотрела на меня со смесью вызова и смущения. Она что, думала, что я не пойму, почему у праздничного платья бело-зелёная – то есть серебристо-изумрудная – расцветка? Или опасалась, что пойму и начну высказываться по этому поводу? – Я не могу его надеть! -      Можешь. Оно – красивое, ты – красивая, вы созданы друг для друга так же, как я и камзолы или Джейн и её веера. Не тяни, нам ещё по всем островам прыгать, а я бы хотел вернуться в Хогвартс до полуночи и успеть наведаться к Декану, чтобы пожаловаться ему на ужасный день! -      Почему ты думаешь, что он будет ужасным? – насторожилась она. -      Узнаешь, – предрёк я. – И захвати с собой побольше успокоительных зелий. Они тебе пригодятся.       Первая семья оказалась «разгоночной» – нас встретили настороженно, не очень обрадовавшись тому, что мы припёрлись без предупреждения, но внимательно выслушали, задали с десяток разумных вопросов, поинтересовались общими организационными моментами и, в принципе, родители четверокурсника-хаффлпаффца были более чем лояльно настроены. Их сын хотел вернуться в школу, но одного детского желания недоставало для усмирения родительских тревог. Поначалу их озадачило, что в качестве переговорщиков явились мы, а не Помона, но мне ловко удалось отшутиться, и про декана барсуков быстро забыли. Через час мы получили-таки подпись на бланке, где значились дата и стандартный способ возвращения в школу на Хогвартс-Экспрессе, и можно было отправляться к следующей паре упёртых баранов. И там-то начались проблемы…        Я не зря советовал Авроре выпить успокоительное – с её горячностью было очень трудно стерпеть оскорбления и нападки, которые обрушивали на нас родители проблемных чад. Для магглов ребёнок-волшебник не всегда был поводом для гордости, как в случае Гермионы Грэйнджер, а ведь и они решили перевести дочь от греха подальше в обычную школу… Я отбрехивался, врал, переводил стрелки, очаровывал, не давал Авроре и рта раскрыть, когда папаша малолетнего рэйвенкловца начал обзывать преподавателей Хогвартса терминами из «Большого словаря английской обсценной лексики». «Бесполезные уроды», «грёбаные колдуны», «выродки» и, почему-то, «шотландские ублюдки» было самым мягким, что мы услышали. Напоследок полупьяный в честь Рождества и близящегося Нового года дюжий дальнобойщик решил попортить мне лицо кулаком и пришлось справляться с ним привычными методами, стараясь не поломать мебель, не навредить придурку и не напугать студента, подглядывающего за нами через приоткрытую дверь. К счастью, мне удалось сдержаться и дюжий верзила, получив отлуп, резко меня зауважал и даже выслушал Аврору, объясняющую ему специфику волшебного мира. Ещё через полчаса и две чашки чая бланк с указанием времени и способа возвращения в Хогвартс был подписан.       Затем наступил черёд слизеринки и её родителей, обитающих в Касслфорде, которые полтора часа обливали нас ледяным презрением и недоверием. Дело усугублялось тем, что папаша подопечной Северуса был чистокровным, уже успевшим замараться не только службой Неназываемому, пусть и на одной из самых низших должностей, но и сотрудничеством с разнообразным отребьем нашей милой общины. А его жёнушка, на которой он женился чтобы обелить своё имя и доказать всем, что ни кали не презирает магглорождённых, оказалась тупой стервой, помешанной на моих книгах. Нас пытались отравить не смертельным, но крайне неприятным ядом, который удалось определить до того, как мы отведали традиционное и обязательное угощение, уж больно он вонял! А ещё заботливая маманя отчаянно ревущей в своей комнате слизеринки влила в мой чай добрый флакон дурно сваренной амортенции, а отец семейства всё время разглагольствовал о том, что в раз в Хогвартсе объявились авроры, а главным стал скользкий говнюк Малфой, то его девочке там делать нечего. Мы потратили на этих уродов два часа, с ледяным спокойствием объясняя последствия неявки их дочери в школу, парируя нападки и разъясняя степень участия аврората. Эту семью Руфус Скримджер откровенно пугал... Аврора, вспомнив о том, что она чистокровная леди, изредка цедила пару уместных фраз, встревая всегда вовремя, и я не мог отделаться от ощущения, что она старательно копирует Северуса в его лучшие моменты. Ну, откуда ещё ей было взять образец язвительности?! Основные переговоры вёл я, никого не копируя и наглядно демонстрируя степень устойчивости к амортенции и прочей дряни. Лучшего охотника Великобритании так просто не возьмёшь! Дело закончилось подписанным обязательством вовремя посадить на дочь на Хогвартс-Экспресс, а взамен разочарованная своей неудачей неуёмная маман прекратившей реветь слизеринки получила автограф на каждой книге за моим авторством.        После этого мы с Авророй аппарировали миль за десять от города, в небольшой лесок, где она ревела, обнимаясь с деревом и сбрасывая напряжение, а я у соседнего же дерева блевал, избавляя организм от ядов и зелий. Никакой романтики, одни суровые будни и неприглядная реальность. Мне понравилось.       Следующие три семейства почти ничем не отличались от предыдущих, разве что пробираться к ним пришлось по бедным районам маггловских городов, и Аврора вдоволь насмотрелась на подростковые шайки, наркоманов и драки мигрантов из Алжира. К сожалению, одним из студентов, живущих в подобном месте, оказался однокурсник Гарри и Дин Томас какое-то время смотрел на меня, как на предателя, когда мы с Авророй вошли в его крошечную квартирку в лондонском Ньюхэме, и особенно боялся того, что мы с моей спутницей начнём воротить нос как от вида окружавшей нас бедности, так и от его родителей. Перепуганные, агрессивно настроенные, мистер и миссис Томас сыпали оскорблениями и всячески пытались выпереть нас вон. Пришлось просто и доступно объяснять им, в какое Пекло превратится жизнь их семьи, если Дин не научится управлять своей силой. Эти люди понимали только наглядные примеры.              Взрослые маги всегда сдерживали себя – бесконтрольно плещущая из волшебника сила могла принести разрушения куда большие, чем во время детского выброса, и являлась показателем несдержанности и незрелости. Искрящие электрические приборы, резко поразившая всех мигрень и едва не покрывшиеся трещинами стёкла стали хорошим доказательством того, что жить среди обычников Дин, если бросит школу, не сможет, и следующий час с нами общались куда спокойней, выясняя особенности магического бытия. Этим занималась Аврора, старательно скрывавшая страх перед покрытым татуировками чернокожим верзилой, а я, предварительно послав уведомление в Министерство, чинил попорченную мной технику. Без этого Дину прилетело бы предупреждение о штрафе за незаконное волшебство, а подставлять своего студента я не желал.       И какого Мордреда я считал второй курс Гриффиндора «своим»?       Дин расспрашивал нас о делах в Хогвартсе, пытался отогнать от меня трёх любопытных малышей, которые очень хотели потрогать слюнявыми ладошками красивого дядю, и горел желанием как можно быстрее вернуться в школу. Понятно, что после волшебного замка родной Ньюхэм казался ему чем-то ужасным. Смешной ребёнок взял с меня обещание не сообщать никому из студентов о том, как он живёт, поблагодарил за то, что про него не забыли и не отходил от меня, пока я чинил видавшие виды микроволновку и телевизор. Кажется, они стали даже лучше работать… Ну, если меня когда-нибудь основательно потреплют твари и я не смогу охотиться, то займусь ремонтом маггловской бытовой техники, Корнелиус даст разрешение. С голода не сдохну!       Следующую семью одолеть получилось быстро и без проблем. Ирландцы при виде меня, расплылись в счастливых улыбках, сочли моё появление признаком уважения со стороны английских снобов и попытались закормить нас с моей прекрасной музой всем, что только было в доме. Несмотря на то, что семья жила на окраине Дублина и нам с Авророй по пути от общественного камина к дому Майкла Коллинза, пятикурсника-хаффлпаффца, пришлось несколько раз отводить глаза заинтересовавшимися нами ублюдкам с более чем криминальными намерениями, сама семья являла собой образец сплочённости и редкого душевного тепла, пусть и не отличалась особым достатком. Нас накормили – так сытно, как только было возможно в стеснённых обстоятельствах, попутно влив несколько стаканов ирландского домашнего огневиски, от чего с лица Авроры наконец-то спало выражение тщательно сдерживаемого страха, и она даже пошушукалась о чём-то с матерью и тёткой нашего студента. Подписи на бланке мы получили без проблем и задержек и покинуть Дублин удалось бы гораздо раньше, но… Нас просто не хотели отпускать, а после череды встреч со злостью, презрением и недоверием, отогреться у домашнего очага хотелось даже мне. Что уж тут говорить про Аврору, которая за один этот день выполнила пятилетнюю норму по общению с незнакомыми ей людьми.       Затем мы встретились с сосватанными Малфоем МакДугалами, дальними родственниками Макгонагалл. Септиме являться к ним было нельзя, Чарити и Сивиллу они бы сожрали, а Вирсавия сама поубивала бы их. Помимо гонора, презрения ко всем, кто не происходил из их клана и повышенной даже для шотландцев воинственности, семья МакДугалов выделялась тем, что к подопечной Декана там относились ненамного лучше, чем к изымаемым Министерством сиротам в их семьях. Незаконнорожденная девочка, получившая клановую фамилию лишь для соблюдения приличий, считалась кем-то средним между приживалкой и служанкой. Манеры и нравы её матери никак не могли поправить ситуацию – вульгарная и явно неразборчивая в связях женщина полностью игнорировала Аврору, всё время нашего визита отпускала в мою сторону более чем непрозрачные намёки, умудрилась напоить местной приворотной дрянью, которую мне пришлось выпить, чтобы не оскорблять хозяев отказом от угощения, а потом ещё чуть и не затащила в какую-то каморку по пути из уборной. К счастью, умение изображать наивного дурака, откровенно непонимающего намёки, спасло меня и в этот раз. А ещё – Сомерлед МакДугал, младший брат маменьки Мораг, который внимательно следил за своей сестрой и старался не допустить того, чтобы ситуация стала ещё хуже, чем она была. Желая как можно быстрее избавиться от незваных хогвартских гостей, Сомерлед, как законный представитель своей племянницы, подписал бланк, вручил нам зашуганную и кое-как одетую девчонку и едва не пинком выпроводил всех троих за пределы поместья.       Пока я опять блевал под деревом, Аврора приводила девочку в порядок и пыталась её успокоить – Мораг решила, что её выгнали навсегда… Последнее семейство мы с Авророй посещали уже оба заправившись успокоительным, а я вдобавок снова принял заранее все возможные антидоты. Пусть меня потом будет снова тошнить, но это лучше, чем после многократного отравления всё-таки поддаться действиям зелий. Однажды это со мной случилось и лишь снисходительность госпожи Фортуны позволила избежать последствий. К тому же, в этот раз я был не один, а с Авророй и постоянно шмыгающей носом девочкой. Отправляться вместе с малолетней студенткой по последнему адресу было глупо и неосмотрительно, но у нас не было никакого желания откладывать это дело на завтра. Один адрес, пусть и в Блэкберне, разве может быть что-то хуже того, что мы уже увидели и услышали? Оказалось – может!       Сначала нам никто не открывал, хотя беспалочковый поисковый импульс показал наличие в доме нескольких человек. Потом послышался шорох и детский приглушённый голос сквозь дверь спросил о том, кто это явился в половине девятого вечера. -      Мистер Мун, если вы не узнали нас после пятиминутного разглядывания через щель в дверных досках, то я вынужден напомнить, что всё ещё являюсь преподавателем ЗОТИ, а мисс Синистра – преподавательницей астрономии. Нам нужно встретиться и переговорить с вашими родителями по поводу…       Дверь открылась. Светловолосый мальчишка-хаффлпаффец смерил нас недоверчивым взглядом, а затем заявил: -      Мама с папой не смогут с вами поговорить. Завтра, наверное, тоже.       Я уже хотел спросить, с чего вдруг, но и сам понял всё по запаху – жжёному, сладковатому и тошнотворному. Блэкберн не зря считался рассадником наркопритонов и всем, что было связано с этим паскудным делом. Магглы… Если бы Лиам Мун не оказался чрезвычайно одарённым магом, ему бы ни за что не светил не то, что Хогвартс, но и просто приличная школа. -      Тебе нужна помощь? – прямо спросил я, обратив внимание на тусклый равнодушный взгляд ребёнка. -      А что вы сделаете? – фыркнул он. – Это мои настоящие родители, я не сирота, и Министерство не сможет забрать меня отсюда. Я уже писал летом мисс Амбридж, я знаю. А брать их под империо, чтобы они перестали делать то, что делают… – его взгляд на миг опустел. Лиам Мун был прав. Этого всего мы не могли. -      Ну, если ты впустишь меня… -      Нас! – тут же поправила меня Аврора, с негодованием глядя на покрытую трещинами и странными пятнами дверь. -      Хорошо, нас. Так вот, если ты впустишь нас, мы что-нибудь придумаем. Преподаватели Хогвартса немного похожи на сказочных упырей – без приглашения не могут войти в дом. -      Проходите, – равнодушно заявил мальчик и распахнул дверь, являя нам классическое убранство среднестатистического притона. Мораг МакДугал что-то пискнула, снова шмыгнула носом, но в дом вошла, осторожно переступая через порог. -      А, это ты, – всё так же безэмоционально поприветствовал её мальчик. – Тебя что, всё-таки выгнали? -      Дядя разрешил вернуться в Хогвартс пораньше, – еле слышно произнесла та. А я стоял, и смотрел на детей. На барсука и воронёнка. На покрытые весьма характерными пятнами руки Лиама, которые он даже не думал скрывать, потому что ему было всё равно. На затрапезную одежонку Мораг, явно носимую раньше кем-то из старших сестёр. За обучение МакДугал платил клан. За Лиама – Попечительский совет, потому что у его родителей явно не было таких денег. Все магглорождённые дети-волшебники, обладающие достаточным уровнем магии, чтобы потянуть школьную программу, обязаны былиучиться в Хогвартсе. Это в смешанных и чистокровных семьях родители при ряде условий могут прибегнуть к помощи частных учителей, а то и самостоятельно подготовить ребёнка к сдаче экзаменов в Министерстве в случае его недостаточной одарённости, мои коллеги-сообщницы были тому ярким примером. Но сильные магглорождённые не могли не явиться в школу – Статут Секретности стоял превыше всего. А значит я был обязан посодействовать политике Министерства, в который раз.       Dieu et mon droit, и да славится наша Леди! -      Мистер Мун… -      Мы не в Хогвартсе, можно и по имени, – прервал меня мальчик. – А вы почему одеты, как магглы? -      Потому что мы сегодня навещаем семьи, в которых отказались возвращать студентов в школу, – пояснила Аврора, не меняя тона, хотя я видел – больше всего ей хотелось схватить Лиама за шкирку и утащить отсюда с воплями и руганью. -      Мои родители не отказывались, они не знали, что вчера прилетала сова. Им не до того было, – пояснил тот. – А я не успел прочитать, что за бумажку она притащила, я… – он отвёл взгляд. – Я занят был. -      Ещё раз спрашиваю, – повторил я, внимательно глядя на него. – Тебе нужна помощь? -      А вы как думаете? – в его голосе прорезалась злость. -      Ответ! -      Да, – процедил он. От гордости не осталось ни следа, всё уже было сломано. – Заберите меня отсюда, я тут больше не могу. Мне… – он посмотрел на нас с Авророй и улыбнулся, как живой мертвец, завидевшей жертву. – За убийство магглов несовершеннолетним магом ведь дают всего по семь месяцев Азкабана за каждого, не так ли? Я читал «Уложение», я знаю. -      Собирай вещи, – проговорил я, кое-как взяв голос под контроль. – Аврора, помоги ему. Если что – никакой магии, просто бей всех по голове любым тяжёлым предметом. Мораг – стой тут. В случае опасности – беги на улицу и вызывай авроров. Поняла? -      А меня не выгонят за волшебство вне Хогвартса? – тут же испугалась девочка, глядя на меня, как на чудовище, предложившее ей нечто непотребное. -      Нет. Ты плохо слушала мне на уроках – за призыв о помощи даже наше параноидальное Министерство не наказывает! – без тени иронии ответил я и отправился на поиск родителей Лиама, на ходу надевая перчатки из тонкой кожи. Не те, что подарила мне Аврора, их я оставил в своей спальне, рядом с изголовьем кровати, а специально предназначенные для контакта со всякой дрянью...       Бардак, мусор, вонь, следы того, что не должны были видеть дети… Что они не должны были ощущать на своей шкуре! Что-то внутри билось и хохотало, язвительно и горько. Лиам был умнее меня, он хотел отсюда убраться. А до меня без Джона так бы и не дошло, что со мной происходит что-то неправильное. Мужчина, женщина – какая разница в половой принадлежности того, кто трахает ребёнка? Никакой. Джон мне долго это объяснял, и то, что мне тогда было четырнадцать, а не двенадцать, как Лиаму, ничего не меняло. Зато всё менял тот факт, что мальчишка был ровесником Гарри, что я по уши влез в помощь его однокурсникам и всё их поколение видел отражением нашего. Дурак Гил, тупой трепетный болван!       Наконец, я нашёл их – мистер и миссис Мун спали на матрасе в одной из комнат некогда светлого и просторного дома, ныне ставшего приютом для отребья. Применять магию я не мог, но использование зелий отследить было невозможно. Жидкий аналог энервейта, который я прихватил с собой, наверняка отравит отца Лиама, но мне была безразлична судьба этого человека. Я влил ему в рот весь флакон, дождался, когда зелье подействует, а потом как следует схватил за горло и встряхнул. В расфокусированном взгляде стало проявляться сознание, а вместе с ним страх. -      Отказывайся от сына, – велел я и снова встряхнул его. Мужчина что-то прошипел, попытался отцепить мою руку, но я ударил его по рёбра и повторил. – Отказывайся от сына.       Только кровные, настоящие родители могли отказаться от своего ребёнка. Только маг мог вытребовать у маггла подобное, собираясь забрать чужого сына себе или передать его другому волшебнику. И не надо просить отдать «то, чего не ждал в родном доме» или «то, что первое увидишь», как говорилось в сказках. Достаточно было лишь искреннего желания родителя отказаться от того, кому он дал жизнь. У такого дерьма, каким являлся отец Лиама, с этим не должно было возникнуть проблем. -      Я… я верну деньги! – просипел он, приняв меня за кого-то другого. – Через пару месяцев, но верну! -      Отказывайся, – и ударил снова. Это был единственный шанс. Некоторые законы магии действовали и на обычников, иначе они бы никогда не смогли взаимодействовать с нашим миром. Иначе у них никогда не рождались бы маги. Такие, как Лиам Мун, Гермиона Грэйнджер, Дин Томас и… Джон. Он бы гордился мной и тем, что я делал? Я расскажу ему, признаюсь в том, что натворил, и что будет тогда? Я влез туда, куда не смело совать нос даже Министерство. Моя наглость превысила все разумные пределы.       Я… да не мог я иначе! Я все эти йольские каникулы был вынужден общаться с поломанными и кое-как склеившими себя людьми, и мне это надоело! Я хотел вернуться в Хогвартс, придумать что-нибудь забавное для снежного замка, дописать шестую главу своей несчастной книги и сделать маску для волос, а не вот это всё!       Наверное, что-то в моём взгляде подсказало отцу Лиама, что препираться и спорить со мной не имеет смысла. -      Да забирай его, – выдал он и я разжал пальцы. – Тебя ведь Бакси прислал? Он, да? Сколько он с меня скостит за мальчишку? -      Пиши, – я достал из внутреннего кармана пальто записную книжку, чернильную ручку и протянул ему. -      Что? -      Пиши отказ. -      Я не… -      Пиши… – процедил я, садясь напротив него и улыбаясь самой нежной и ласковой улыбкой, которую только мог позволить. – Я продиктую, что писать. Я, имя, фамилия, отказываюсь от своего сына Лиама Муна и передаю его под опеку и ответственность… – я на миг задумался, пытаясь понять, кому можно сбагрить ребёнка. Разве у меня был выбор? – … под опеку и ответственность Помоны Спраут. Дата, подпись, кровь. -      Какая кровь?       Вместо ответа я разбил ему нос и алые капли щедро залили страницы записной книжки. Отобрав свою добычу, я вышел в коридор и увидел мнущихся у двери студентов, которых держала за плечи Аврора. Выглядела она так, будто была готова блевать вместо меня. Или вместе со мной? -      Всё, возвращаемся в школу, – с деланой беззаботностью проговорил я. – Только давайте сначала заглянем в Хогсмид? Пара лавочек ещё открыта, а мне надо кое-что прикупить!       Аврора смерила меня недоверчивым взглядом, но промолчала. Детям вообще было всё равно! Мы покинули Блэкберн и я с трудом вытянул множественную аппарацию, так как у моей спутницы почти не осталось сил. Чудо, что она вообще освоила магию перемещения! К счастью, в честь праздника и наплыва гостей многие заведения магической деревни ещё работали. Я заскочил в «Три метлы», купил у Розмерты несколько пирожков на вынос и бутылку верескового эля. Потом заглянул в «Фолианты и свитки», где набрал себе с дюжину пачек бумаги лилово-розового оттенка, несколько флаконов с чернилами и три новых пера. Мне срочно нтребовалось успокоить нервы! Пока Аврора и дети поедали горячее печево, я кое-как смог взять себя в руки и наш путь в школу прошёл в куда более свободной атмосфере, чем мог быть без предпринятых мною мер. Дети жевали угощение, храня неловкое молчание, зато я разливался соловьём и оглашал окрестности пустой болтовнёй. Аврора, как могла, поддерживала меня, но я видел, насколько тяжело ей даётся прежнее спокойствие.       Когда за нашими спинами закрылись ворота, я испытал облегчение сродни тому, которое овладевало мной по возвращению с охоты в нежные лапки Люччи. Замок… был рад? -      Мы вас уже заждались! – раздался писк Декана, которого я поначалу не заметил, так как полугоблина напрочь запорошило лёгким снежком, превратив в недолепленного снеговика. – Вы последние! Возникли проблемы? -      Гилдерой вспомнил, что у него закончилась бумага, – легко ответила Аврора. – А мы решили перекусить. Время ужина давно ведь прошло… -      В Большом зале всех ждёт горячая еда. И кое-что ещё во дворе… Мне было скучно, и я решил взять пример со своего бывшего ученика, – с такой же деланной беззаботностью ответил Декан. – Помнится, ты на четвёртом курсе пытался сделать горку, Гилдерой, а вместо этого превратил один из склонов в ледяную стену! Так вот, я… -      Горка?! Я вас обожаю! Вместе с построенным мной замком… -      У нас есть снежный замок? – робко спросила Мораг, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. Надо будет организовать подсветку… – А мы сможем в нём поиграть? -      Конечно! Для чего мы его строили-то?! – возмутился я. -      Вообще-то, – подал голос Лиам, – вам запрещено участвовать во внеурочной школьной деятельности. -      Это не школьная деятельность, а произвол скучающего человека, – отмахнулся я. -      От родителей вы меня тоже от скуки забрали? -      Гилдерой, – голос Декана посуровел, – что ты опять натворил?!       Аврора попыталась вступиться за меня, но я жестом велел ей молчать. -      То, что хотел. Снова. Пойдёмте, будем радовать Малфоя и Помону. Точнее, буду радовать я, а вы – наблюдать. Аврора, позаботься о детях, ладно? Ты же знаешь – на меня в этом вопросе совсем нельзя положиться, я такой безалаберный! -      Вы врёте, – тихо шепнула Мораг, прижимая к себе потрёпанный чемодан. Всё, что у неё было… - Вы не безалаберный, вы просто странный.       Помона орала на меня так, как никогда на моей памяти. Ни одна моя студенческая выходка не смогла довести её до такого бешенства, хотя в юности я вообще не знал удержу. Потом к ней присоединился и Малфой, тихая ярость которого напоминала мне остро отточенное лезвие ножа, почти прижатое к моему горлу. Я же, развалившись в кресле, методично полировал хризопраз в перстне сидхэ и улыбался, вспоминая Аврору, которая во время поедания купленного мной пирога умудрилась перемазаться в сладкой начинке. Ежевичный джем имел фиолетово-сиреневый оттенок и этот цвет ей безумно шёл… Так же, как и шло бело-зелёное полосатое платье, как венецианское кружево и… Декан молчал и стоял рядом со мной, держа лапку на моём плече и иногда сжимая коготки в знак поддержки и безмолвной просьбы не возникать. А потом пришла мадам Помфри и положила рядом с раскрытой записной книжкой заключение о состоянии Лиама. Малфой схватил его первым, прочитал, отбросил и посмотрел на меня совсем другим взглядом. -      Можно было сказать сразу! -      Нельзя, – пропел я, любуясь игрой света в хризопразе. Настороженная реакцией временного директора, Помона тут же сцапала заключение и впилась в него полными гнева глазами. Через несколько секунд гнев сменился ужасом, а пухлые ладони задрожали. Я не винил её. Если бы на меня повесили чужого ребёнка, я бы точно так же орал. Особенно, если это сделал кто-то вроде меня. – Я не имел права. Лиам бы этого не понял. Мадам Помфри – колдомедик, и вот у неё-то право есть.       Школьная целительница согласно кивнула. -      До утра мальчик останется под моим присмотром. Завтра Помона сможет его забрать. -      Мне придётся объясняться с ним, – прошептала та. – Я не знаю, что ему сказать! -      Правду. Что он попросил, а я сделал. И что если вдруг Лиам передумает, то винить ему в своей судьбе придётся лишь меня! -      Почему ты решил передать ребёнка профессору Спраут? – Малфой, сменивший гнев на милость, смотрел на меня, как на какое-то двухголовое чудовище. Даже о вежливости и дистанции позабыл. -      А на кого? Она – его декан, пусть разбирается со своим студентом. Или вы думали, что я возьму на себя такую ответственность, как живой человек? – я фыркнул. – С какой стати? За ребёнком надо присматривать, кормить его, одевать, отбивать от нападок тех, кому не нравится моя прекрасная персона… А Помону любят. Ей всё простят! Особенно, если Лиам не станет трепать языком, а он точно не совершит такую глупость. -      Амбридж тебя живьём сожрёт, – предрёк лорд, явно не знающий о наших взаимоотношениях с жабкой. -      Долорес – чудесная женщина. Я с ней… договорюсь, – с улыбкой ответил я, нарочно порождая двусмысленность. -      Завтра я вызову её в Хогвартс и разговор с этим розовым земноводным ляжет на тебя! – предрёк Малфой, но уже куда более спокойно. -      Спасибо за предупреждение, надо будет… -      Гилдерой, – голосок Декана заставил меня подавиться едкой фразой, которую я пытался выплюнуть. – Пойдём, нам пора.       И он увёл меня из кабинета Малфоя, держа за руку, как делал это во время моего ученичества, когда забирал от толпы разгневанных моими выходками студентов. Я рыпнулся было отправиться к себе, но хватка когтистой лапки стала железной, и полугоблин не дал мне сбежать. Не слушая никаких отговорок, он привёл меня в свою гостиную, усадил на маленький уютный диванчик и молча вручил мне кружку, полную какой-то бормотухи, пахнущей тмином, бадьяном и жжёным апельсином. -      Пей. Это подарок моего прадедушки – гоблинский брэнди. Такого тебе точно не выдавалось ещё попробовать, – проговорил Декан и уселся рядом со мной, сжимая такую же кружку в ладонях. – Отличная вещь, и похмелья от неё никакого. -      Такого не бывает, – произнёс я, делая первый глоток. – За всё приходится платить. -      Гоблины это не любят, Гилдерой, – хихикнул он. – Мы слишком жадные даже для того, чтобы платить похмельем за выпивку. Так что пей и… и делай, что хочешь. -      Мне не нужен исповедник, – чуть резче, чем стоило, ответил я, понимая, к чему он клонит. -      Я не встретил тебя, когда ты вернулся из Азкабана. Я не смог тебе помочь, когда по твою душу выпустили идиотский приказ, приравняв к Бинсу! Я не был рядом, когда ты сражался с бывшим директором. Я не смог отправиться сегодня к студентам, потому что я – полугоблин и вряд ли смогу уговорить кого-то отдать мне своего ребёнка. Я даже к будущим первокурсникам не хожу, это всегда делает за меня Помона. Позволь хотя бы сегодня быть рядом, – негромко проговорил он. Я молчал. Когда первая кружка опустела, Декан налил ещё, притащил откуда-то жирные пирожки с мясом и… мою гитару. -      Ты так и не забрал её, – пояснил мне он. – А я починил, как и обещал. -      Спасибо. Вы всегда держите свои обещания! Жаль, вас не поставят директором Хогвартса в следующем году. Вы были бы лучшим! -      Мы обсуждали это с лордом Малфоем, – признался он. – И с Финеасом Блэком. Портрет бывшего директора крайне заинтересован в восстановлении порядка в школе. Считай нас двоих негласными советниками лорда. Портрет и полугоблин. Забавно же, да? -      Умно. Вы оба будете молчать, – я влил в себя ещё половину кружки. Брэнди меня не брал, и я знал, что потом опьянение навалится на меня разом, вымывая остатки стыда и совести. Мне не следовало оставаться! Но у Декана было тепло, уютно, он не лез в душу, не расспрашивал, а просто находился рядом, как и… Я заткнул свои мысли ещё одним глотком обжигающего пойла и сцапал один из пирожков. Несмотря на гостеприимство ирландцев, в желудке было пусто и безумно хотелось есть. Ещё хотелось к Джону, и чтобы Гарри был рядом – сидел на ковре у камина и рисовал или расставлял фигурки на шахматной доске, влюблённо таращась на белого короля. Ещё два года назад я бы не помог Лиаму, а сообщил о нём Джону и счёл свой долг выполненным. Я бы не стал подставляться ради чужого мне ребёнка! Мордред, я ведь всегда был осторожен до паранойи, чтобы у меня ни за что не появился собственный. Год назад я бы… я бы метался и сомневался в правильности своего поступка. Теперь же я ни о чём не сожалел и лишь хотел к Джону. Я машинально погладил лазуритовую каплю и улыбнулся.       Он поймёт меня. Джон относился к тем людям, которые знали, что наш мир никогда не будет добрым, светлым и сказочным, что дети всегда видели и продолжат видеть слишком много дерьма. Он не стеснялся проводить задержания нарушителей или преступников при их жёнах и детях, если так складывались обстоятельства, он не испытывал жалости к тем нарушавшим закон малолеткам, творившим мелкие пакости на ярмарках или в магазинчиках Косой Аллеи. Но существовала определённая мера зла и насилия, превышать которую не позволялось никому и то, что выпало Лиаму, намного выходило за пределы допустимого.       Я несколько раз порывался уйти, но Декан меня останавливал и наливал ещё. И кормил, едва ли не из собственных рук, чтобы я не надрался до беспамятства прежде, чем гоблинский брэнди распутает тугой узел нервов. А я не мог ему поддаться и старательно держал всё в себе. После пятой кружки я всё-таки ушёл, держа на плече гитару, и Декан смотрел мне в спину с беспомощным отчаянием. Ему казалось, что он не справился.       Я вернулся в свои пустые комнаты и ещё час сидел у камина, представляя себе, что не один, и играя одну и ту же песню. «Сестра Луна будет моим проводником. В твоих синих-синих тенях, я бы спрятал всех хороших людей, спящих этой ночью. Я бы сошёл с ума, если бы не ты»…       ещё ночью я вызвал Люччи и передал ей письмо для Джона, оповещая его о своей очередной выходке и поэтому до завтрака успел встретился с прискакавшей в школу Амбридж. Я вручил ей залитые кровью листы с отказом вместе с заключением мадам Помфри и жабка долго молчала, разглядывая их, а потом обнажила неровные зубки в довольной ухмылке сытого земноводного. Розового! -      Я рада, что вы смогли помочь мистеру Муну. Мне было горько отвечать отказом на его письмо, но я ничего не могла сделать. Я предупредила Министра об этом студенте, и он… – Долорес захихикала. – Он сказал, что нам помогут либо провидение Морганы, либо происки Мордреда. Вижу, вчера к Лиаму Муну явились оба покровителя Магической Британии! -      И это всё? – не поверил лорд Малфой, который ожидал буйства не славящейся добродушием чиновницы. -      Ах, да! Передайте мисс Синистре мою благодарность. Вас ведь вчера сопровождала именно она, верно? Вы чудесно справились с возложенной на вас лордом Малфоем задачей. Я не получила ни одной жалобы на вас двоих! -      А на других преподавателей? -      Пару штук. Это мелочи, которые не стоят внимания ваших коллег. Считайте, что их не было. Можете так и передать им! – Долорес довольно улыбнулась и убрала бумаги в папочку. – Дальше меня или Министра эти документы не уйдут, а мистеру Муну будет оказана вся возможная помощь по первому же требованию Помоны Спраут. К тому же, если он изъявит желание, то его включат в программу по сиротскому переселению, так как он теперь вполне под неё подпадает. Сообщите это ему, мистер Локхарт. Ну, а мне пора. Почему-то наши обыватели думают, что именно я в курсе судьбы Дамблдора и уже какую неделю заваливают письмами с запросами о его будущем! -      А оно у него есть? – осторожно спросил я, пользуясь возможностью узнать информацию непосредственно у жабки. -      Не рядом с Хогвартсом! И не в том виде, в котором он сейчас пребывает, а другого ему – благодаря Мордреду – даровано не будет! – Долорес оскалилась так кровожадно, что пробрало даже Малфоя, после чего распрощалась с нами и упрыгала в Министерство, напоследок посоветовав не забывать о поурочных планах, за которыми она лично явится в конце года.       Распрощавшись с озадаченным Люциусом, я сбежал к себе и до самого вечера просидел над недописанной книгой, изредка выглядывая в окно. Дети играли в снежной крепости, кто-то с воплем и визгом катился с горки, и я с облегчением увидел среди веселящихся студентов Муна и МагДугал. Кажется, вчерашний день их немного сблизил… Меня пыталась вытащить наружу Септима, ко мне приходил Декан, но Люччи разворачивала их всех прочь, честно заявляя, что её мастер пишет и никому нельзя портить ему вдохновение. А оно было – на столе передо мной лежала короткая записка от Джона. «Ты всё сделал правильно. Я рассказал Гарри. Никогда не слышал, чтобы он так громко визжал от радости. Претензий от аврората не будет». Джон прислал записку до того, как явилась Амбридж, а значит, что ночь он потратил на то, чтобы вместе со Скримджером прикрыть мне спину и проверить всё, что я ему сообщил, после чего постарался придать законность моему необдуманному и незаконному порыву.       А потом за мной явилась Гермиона Грэйнджер и сквозь дверь начала нудеть о том, что по правилам безопасности за студентами должен приглядывать кто-то из преподавателей, и что чары чарами, но нужен живой присмотр и что она не может найти никого из профессоров и я обязан выйти на улицу. Через десять минут бубнежа она призналась, что тоже хочет покататься, но ей страшно это делать, когда рядом вьются близнецы Уизли, и не мог бы я… Пришлось одеваться, приводить себя в порядок и сопровождать эту трусиху. Судя по радостным воплям, с которыми она катилась с крутой горки, Грэйнджер меня обманула и сделала это по кое-чьей просьбе. -      Это было немного подло, – сказал я Авроре, когда она подошла ко мне, кутаясь в тёплую мантию из грубоватой шерсти, украшенную лишь вышивкой на манжетах. – Могла бы зайти сама. -      Ты не поговорил даже с Флитвиком, я не была уверена, что послушаешь меня, – призналась она. – Прости, что схитрила. -      Ну, я тебя вчера бросил одну, будем считать это местью. -      Ты был занят разборками с Помоной и лордом Малфоем, – не согласилась она. -      Хорошо, сойдёмся на том, что ты просто решила применить ко мне обычное женское лукавство. Не делай так больше, пожалуйста. Мне нравится тебя доверять. -      Хорошо, Гилдерой, - произнесла Аврора, дрогнувшим голосом. – Я больше никогда не стану с тобой лукавить, - а потом она протянула мне руку. – На самом деле, это я боюсь съехать с горки. Сам понимаешь, почему. Поможешь? -      Снова ударить тебя под колени? – со смехом спросил я, вспоминая наш побег из башни Сивиллы. -      А скатиться вместе со мной никак не получится? -      Не пожалеешь? – спросил я, с намёком кивая в сторону толпы студентов. -      Ни за что! – твёрдо ответила она и я накрыл её ладонь своей. Лицо Авроры просияло при виде замшевых перчаток с вышитым нарциссом, и она не переставала улыбаться, даже когда мы ступили на лёд, хотя я ощущал её страх. Катиться на заднице, как студенты, мы не могли, поэтому пришлось спускаться стоя на ногах и с трудом удерживая равновесие с помощью магии. Вышло не так весело, но Аврора была счастлива. Как и мелкая зараза-Грэйнджер, явно довольная собой и не пытающаяся скрыть свою радость.       Мне же было достаточно того, что моя муза не пыталась поговорить о вчерашнем дне и о том, свидетелем чему она стала. Визиты в чужие семьи показали ей, каким я могу быть, и её это не напугало и не оттолкнуло. Она не выглядела удивлённой или брезгливой, когда я льстил, уговаривал или отбивал чужие домогательства. Она слушала меня и доверяла, не пытаясь навязать своё мнение и видение того, как мы должны действовать. Она даже не морщилась, когда мне рвало из-за антидотов и приворотных зелий, словно это было самым обыденным делом. Аврора… доверяла мне. И надо было бы исполнить своё обещание и поговорить с ней, но у меня после йольских каникул не осталось сил на разговоры. У неё, судя по всему, тоже не имелось никакого желания торопить события, и мы оба наслаждались тем, что есть. Этого и так было немало!