Клинок и перо

      Первое – книжка Фэй и Джинни была дрянью. Мелкой, жалкой, но дрянью. За долгие годы охотничьей деятельности мне пришлось выучить базовые чары структурного аурного анализа, без которых я бы давно сдох в каком-нибудь древнем и проклятом месте, так что обнаружить толику тёмной магии мне удалось. Отголосок, тонкий след, но ничего больше! Вот только след этот напоминал душок гнили и не обещал ничего хорошего тому, кто воспользуется девичьим сокровищем.       Второе – я не мог понять, как работает ежедневник и у меня не было ни единой возможности передать его Грэю. Хуже того – любая попытка более серьёзной проверки могла оставить следы чужого внимания, и тогда Данбар и Уизли точно бы поняли, что их тайную книжечку брал кое-кто пронырливый и хитрый. Подставлять Гарри я не имел права, он стал бы единственным подозреваемым и обвиняемым в деле о краже чёрной книжонки, и неизвестно, что бы сделала оскорблённая Фэй.       Вот и сидел я перед пустым ежедневником дурак дураком и смотрел на единственное, что было мне доступно – на именную надпись, тиснёную тусклым золотом на обложке. Томас Марволо Реддл. Мне это имя ничего не говорило, но у Джона была возможность хоть что-то узнать о нём, а значит, шпионская деятельность Гарри уже не была напрасной. Мне очень хотелось вырвать парочку страниц и проверить их более тщательно, но не было никакой гарантии того, что ежедневник не отреагирует на мой вандализм каким-нибудь неприятным способом. Паранойя – путь живых и невредимых, и поэтому я осторожничал, как только мог. Джон снял с меня последствия одержимости, и я не желал пускать его старания прахом по ветру, так что когда Гарри прискакал за своей добычей, я без сожалений отдал ему ежедневник и велел больше ни за что не прикасаться к нему, разве что в защитных перчатках или с помощью магии. Мальчик впечатлился, испугался и пообещал пристальней наблюдать за подружкой-предательницей и её рыжей прилипалой.       А потом у меня-таки дошли руки до писем, полученных Люччи в моё отсутствие. Джейн прислала длинный перечень способов борьбы с последствиями влияния дементоров и напоследок обозвала меня бессердечной самонадеянной скотиной, которая плюёт на собственные обещания. Ну, да, кое-что я ей действительно пообещал, причём под магическую клятву. Придётся восполнять это упущение! Фадж просто и незатейливо обматерил меня и его кривые, неровные буквы еле умещались в границах листа. Судя по всему, в промежуток времени между моим уходом и появлением Скримджера, Корнелиус успел надраться ещё сильнее и впал в слезливую меланхолию напополам с отчаянием. Также мне написал лорд Трэверс, требуя немедленно явиться к нему в поместье для «разговора». Остальные письма являли собой результат специфической заботы Руфуса Скримджера – он добыл в секретариате Визенгамота бумаги, в которых занудным и кривым канцелярским языком было указано, что у аврората и высшего суда нет никаких претензий ко мне и я могу жить и спать с чистой совестью и потрёпанными нервами. Также Скримджер выбил компенсацию морального вреда по статье, которую не удавалось применить лет эдак десять, а напоследок выразил мне свою признательность за сотрудничество в виде долгих и витиеватых пожеланий наконец сдохнуть в страшных мучениях и оставить его в покое. Котом паршивым обозвал даже! Тоже мне, боевой жеребец… Надо будет припомнить ему это при встрече!       Последней я прочитал записку Авроры. Потом ещё раз. И ещё. Я хотел запомнить каждое из множества слов, написанных этой чудесной, но такой неосторожной женщиной! Они были трогательными, нежными, наполненными искренним беспокойством без малейшей примеси хоть какой-то личной заинтересованности, которую я привык видеть со стороны женщин. А в конце – несколько имён людей, способных мнению Авроры помочь мне. Самое удивительное, что я их знал – с какими только людьми мне не доводилось встречаться! Адвокат, отставной аврор с правом консультативной практики и, зачем-то, колдомедик – будь это обычное дело, они бы действительно могли мне хоть чем-то подсобить, но я по собственной воле стал разменной монетой в игре между Фаджем и Дамблдором, и тут меня спасти в случае реальной угрозы могли лишь две силы – удача и случайность. Рано или поздно это бы и так произошло, я был слишком сильно неугоден директору, поэтому превентивный удар оказался правильным решением. Разумеется, Аврора не знала об этом. Она просто старалась помочь исходя из своих знаний о происходящем и тех возможностей, что у неё были. Даже зная моё чёткое и недвусмысленное «Нет», она всё равно боролась за меня.       Я прочитал её письмо в шестой раз, не в сила оторваться от неровных, явно написанных второпях строчек, а затем сжёг его и отправился на завтрак. Жизнь продолжалась и меня ждали занятия со студентами, проверка эссе, разработка практикумов, а всё остальное могло подождать неделю. Я и так сделал больше, чем мог!       Преподаватели встретили меня настороженной тишиной, даже Декан не знал, как обратиться ко мне. Я проигнорировал все просьбы сообщить о своём возвращении, я не стал делать ничего, что стоило ожидать от несправедливо обвинённого человека. Я вёл себя так, словно ничего не случилось, даже мантия, надетая поверх рубашки с жилетом, имела привычный яркий цвет – жёлтый и тёплый, как покинувшее Шотландию солнце. -      Гилдерой, во сколько вы вчера вернулись? – минут через десять напряжённо спросил Дамблдор, даже не поворачивая голову в мою сторону. -      Вовремя, – ответил я, расправляясь с омлетом, сдобренным курицей и свежими овощами. Влияние Люччи на Хогвартских домовиков становилось всё заметней, и я начал подумывать о том, чтобы поставить ей памятник из горного хрусталя. – Где-то в половину восьмого, я не следил за временем. -      Я просил вас… -      Похеру, – я повернулся к нему и улыбнулся так мило, как мог. – Мне похеру, о чём вы просите, если это не касается работы. А просьба навестить вас поздно вечером не имеет никакого отношения к служебным обязанностям.       Макгонагалл задохнулась от возмущения, Снейп по вечной традиции подавился кофе, а Помона испуганно сжалась, но больше никто не проявил никакой реакции на мои слова. Даже сам директор. -      Что ж, этого следовало ожидать, – в голосе Дамблдора слышалась вся тяжесть мировой печали. – Но я такая же жертва чужих интриг, как и вы, Гилдерой. Я не враг вам! -      А я такого и не говорил, – я изобразил недоумение. – Вы – мой начальник, господин директор. Управляющий школой, в которой я служу преподавателем. Не враг. Разве может быть врагом тот, кто платит мне деньги? Это было бы слишком лицемерно как для меня, так и для вас, уважаемый Светлый Волшебник Дамблдор! -      Гилдерой, пожалуйста, не при детях, они же могут услышать! – Декан вцепился в моё запястье, сжимая его когтистыми пальцами. Хватка у Флитвика была что надо, мне даже стало немного больно. -      Филиус, дети и так вчера услышали слишком многое, – тяжело вздохнул Дамблдор. – Мадам Равиаль совершенно не стеснялась в выражениях, но я прекрасно могу понять её несдержанность. Что ж, Гилдерой, мне остаётся лишь поздравить вас с изменением семейного статуса и надеяться на то, что он не помешает вам исполнять свой долг преподавателя.       Вот сука! Как завуалированно сказал, как тонко проехался по тому, о чём толком и не знал. Я специально просил Фаджа обставить всё так, чтобы никто посторонний – а Дамблдор на суде был именно что посторонним! – не мог сунуть нос в документы, обосновывающие право Джейн присутствовать в зале Визенгамота. С другой стороны, что ещё мог подумать директор, учитывая мою старательно выпестованную репутацию бабника и то, что Джейн вдруг каким-то образом получила право подать апелляцию и свидетельствовать в мою защиту? Разумеется, для Дамблдора единственным разумным объяснением был лишь брак. Вот теперь он и топтался по мне, заодно подпуская шпильку и Авроре, на которую наверняка был зол ещё с субботы. -      Но ведь в прошлом году у вас не было претензий к исполнению моего преподавательского долга. Почему они должны возникнуть сейчас? – я старательно отыгрывал наивное непонимание. Гилдерой Локхарт – существо нервное, манерное и искреннее, не обученное врать и лицемерить. Дурачок, одним словом, хоть и талантливый. Многие до сих пор верили, хотя я всё чаще и чаще стал огрызаться и вредничать. -      В прошлом году? – Дамблдор растерялся. – То есть, вы с Джейн Равиаль всё это время были… О, Мерлин! -      Франция, – просипел Снейп, глядя на меня с ужасом и даже отвращением. Ещё одна жертва моего обаяния… И не только его – фиолетовые отблески на волосах зельевара свидетельствовали о том, что он всё-таки познакомился с первой ступенью моей личной охранной системы и был вынужден спешно закрашивать последствия неразумной попытки проникнуть в мои комнаты. Жаль, что ему это удалось, я так хотел увидеть его в новом облике! – Как ты мог, да ещё так открыто?! -      Какое отношение Франция имеет к моей милой Джейн кроме того, что она жила там, будучи в браке с Себастианом Равиалем? -      А твоя ирландка? -      И что? Прости, Северус, но где Ирландия, и где Джейн! -      Ты ещё отвратительней, чем я… -      Северус, я искренне не понимаю, почему мою крёстную мать должна беспокоить моя личная жизнь! – я смотрел на Северуса с любопытством, почти вживую слыша, как трещат разрываемые холсты, на которых он уже успел наспех набросать портрет распутной и безнравственной твари. Умеет директор внушать веру своим словам, умеет! И главное, как быстро Снейп поверил в один только намёк, облачённый в формулировку «семейный статус»! Как-будто кроме жены других родственников быть не может. -      Каждый судит по себе, Гилдерой, – подала голос Септима. И тон её мало чем отличался по теплоте от волн Северного моря. – Северуса, как видишь, твоя личная жизнь очень беспокоит. К счастью, большинству из нас она глубоко неинтересна. Насколько я знаю, навыки охотника никак не зависят от количества женщин, не устоявших перед твоими прекрасными глазами. Точно так же, как способность к преподаванию не соотносится с тем уровнем раздражения, которое ты вызываешь в наших самую малость зашоренных коллегах. Ведь если это было так, то Северус стал бы самым лучшим педагогом за всю историю Хогвартса! Как жаль, что одиозность не равна таланту. Сивилла, Вирсавия, вы допили кофе? Нам пора. Ах, да, Гилдерой – пусть и запоздало, но прими мои поздравления с тем, что ты связал себя узами крестничества с мадам Равиаль. -      Эта бумажка почти ничего не значит. Я ведь всегда говорил, что Джейн относится ко мне как к ребёнку, которого у неё никогда не было. Жизнь сурова, надо с благодарностью принимать хотя бы ту радость, что она позволяет взять! -      Запомни свои слова, – с каким-то странным весельем произнесла Септима, поднимаясь из-за стола. – Я с удовольствием посмотрю на тебя, когда они придутся тебе впору. До встречи за обедом, коллеги.       И гордая предводительница младших преподавателей школы ушла, уводя за собой свой прекрасный цветник. Мама-Моргана, я был готов носить на руках каждую из этих женщин, которые не поддались на провокацию директора, в отличие от бедного Северуса, привыкшего видеть всё исключительно в чёрном цвете. Ну, а теперь ещё и немного в фиолетовым. Кажется, ресницы тоже подверглись перекрашиванию. -      Что ж, пора и мне. Дети сами себя не замучают! Сегодня третий курс начнёт изучать Красных Колпаков, мне так понравилось в прошлом году любоваться лицами студентов в момент разъяснения особенностей брачного периода этих тварей! – я с удовольствием размял пальцы до хруста, подхватил со стола яблоко и покинул немного подохреневших коллег привычным способом – перепрыгнув через стол с показными лёгкостью и беззаботностью.       Поигрывая ярко-алым плодом, я прошёл насквозь через Большой зал, всем своим видом демонстрируя неотделимые от меня наглость и самодовольство. На меня почти никто не обращал внимания – все ученики привыкли к моим эскападам и их уже мало чем можно было удивить, разве что старшекурсники Хаффлпаффа принялись обсуждать, как я это делаю, не задевая тарелки с едой и приборы. К тому же, этот «парадный выход» предназначался исключительно для одного Гарри. Он до сих пор волновался за меня, глупый, и никак не мог понять, что связался с самой живучей тварью, неспособной к долгой рефлексии. Пусть увидит, что со мной всё хорошо, и выдохнет. В конце концов, я находился в школе в основном только из-за него! Разве я мог позволить себе сдохнуть раньше времени? -      Красные колпаки, они же Красные шапки, относятся к подвиду дантеров – духов жертвенных людей и животных. Изначально они обитали лишь в местах, несущих в себе следы обрядов пиктов, но затем расселились по всей территории Англии и Шотландии, – я прошёл между рядами ученических столов, подбрасывая до сих пор целое яблоко. Красное! Я берёг его весь день, до четвёртого урока, и у меня уже зубы чесались от желания отведать свою добычу. Как хорошо, что это занятие я проводил у рэйвенкловцев, им было плевать, как я себя веду и что жру в процессе, лишь бы давал материал и отвечал на вопросы. – Расширению ареала обитания Красных колпаков очень способствовала непрекращающаяся кровавая вражда между двумя королевствами, и распространению данной нечисти поспособствовали все – и обычники, и маги. Красные колпаки относятся к третьему классу опасности, в одиночку легко убьют маггла, с волшебником же предпочитают сходиться группой не менее трёх особей. Устойчивы к магии, хитры, коварны, жестоки и крайне прожорливы, – я с удовольствием впился зубами в сочный бочок. Дети вздрогнули. – Примерно с таким же звуком под ударом дубинок Красных колпаков проламывается человеческая голова. Отогнать этих тварей невозможно – завидев хотя бы одного колпака надо бить на поражение, не давая опомниться и позвать сородичей на помощь. Вопреки распространённым мифам, среди Красных колпаков нет деления по половому признаку и все они являются условными представителями мужского пола. -      Простите, мистер Локхарт, – милая девочка с азиатской наружностью несмело подняла руку. Чжоу Чанг, китаянка-полукровка, дитя смешанного во всех отношениях брака. Умная, робкая, талантливая и очень упёртая. В прошлом году она несколько раз пересдавала свои эссе, пока не добивалась высшей оценки. – А как тогда они размножаются? Если жертвоприношения под запретом, а Англия с Шотландией уже давно не воюет, то вряд ли тайные и незаконные обряды или немногочисленные массовые убийства смогли бы постоянно увеличивать их популяцию! -      Три балла за логику, мисс Чанг! Итак, брачный период… – я довольно улыбнулся. – Это потрясающее по своей мерзости зрелище. Не краснейте, мисс, в нём нет ничего такого, о чём вы подумали. Красные колпаки – нечистые твари и людям их уподобляет лишь антропоморфный облик. Когда Красные колпаки своими маленькими хищными мозгами понимают, что им нужно пополнение, то они устраивают что-то вроде загонной охоты на большую, жирную дичь. Обычно это или крепкий обычник, или средненький волшебник. Желательно – ребёнок. -      Ой, а можно дальше не надо! – вскрикнула соседка Чжоу Чанг. -      Надо, мисс Эджкомб. Возможно, это объяснит вам некоторый страх ваших родителей относительно самостоятельных прогулок по не самым спокойным местам. В городских подворотнях можно встретить не только наркоманов и пьяных любителей обменять кирпич на кошелёк, но и кое-кого похуже! Про сельские идиллические просторы я вовсе молчу – никогда не знаешь, какое древнее капище скрывается под поросшим цветочками холмиком. Итак, вернёмся к несчастному ребёнку…       Я подробно, но без лишних кровавых подробностей, рассказал детишкам о ритуальном поедании жертвы и складывании подобия кургана из останков, откуда через несколько дней и вылезало пополнение для отряда красноколпачных ублюдков. Всё это время твари водили вокруг кургана хороводы и пытались изображать пение, явно подражая обрядам своих диких прародителей. К концу моей лекции дети приобрели бледно-зелёный цвет, но никто из них не прекратил вести записи. Люблю рэйвенкловцев и их тягу к знаниям! -      На территории Хогвартса Колпаки тоже встречаются – в Запретном лесу. Учитывая нестабильный магический фон леса и многочисленные мутации его обитателей, здешние твари куда опасней обычных. -      А вы встречали их во время прошлогодних отработок? – юный воронёнок смотрел на меня с любопытством естествоиспытателя. -      Трижды. Двух неосторожных особей упокоил я, одного – Маркус Флинт. У него потрясающая способность превращать в биту всё, что попадётся под руку, а также отличная реакция на неожиданное появление неопознанного объекта! Кстати – здешние Красные колпаки ростом превосходят обычных тварей почти на полторы головы и научились приматывать к своим дубинкам камни, делая их подобием топоров Каменного века! -      А что это за век? Он был до или после Средневековья? – спросил тот же рэйвенкловец. Я представил себе, что будет с сознанием юного и явно чистокровного волшебника, когда он познакомится с антропологией и палеонтологией, и мне стало его жалко. Но не настолько, чтобы начать утаивать знания. -      Задолго до. Можете прочесть статью Элеоноры Бруствер «Магия до начала времён». Одно из изданий должно быть в школьной библиотеке, если его, конечно, не изъяли из-за провокационных идей, противоречащих установкам о том, что маги – совершенство вне законов природы. -      Разве это не так? -      Совершенна лишь Моргана, да и то потому, что она не человек. А мы с вами – люди. Вывод понятен? -      А вы не боитесь об этом говорить, мистер Локхарт? – Чжоу Чанг почему-то испугалась. – Или вы поддерживаете нашего директора в его противостоянии с чистокровными магами? -      Я настолько не люблю политику, что предпочту скорее месяц бесплатно охотиться на могильниках, чем связываться с ней! Учитывая известную всем жадность наёмников, вы должны понять мою степень отвращения к этой сфере деятельности. Я никого не поддерживаю, мисс Чанг, я просто соблюдаю законы, чтобы не влететь на штраф! Что же касается поддержки или противостояния идеям чистоты крови, то у меня на это лишь один ответ – я полукровка и пусть хоть кто-то посмеет поставить мне это в вину! – я улыбнулся и отгрыз от яблока ещё один кусок. – Мордред, насколько мне известно, обладал таким же происхождением, и это не помешало ему стать одним из величайших рыцарей в истории. -      Мистер Локхарт, сэр, а почему вы назвали величайшим Мордреда, а не Артура? -      Это тот, кто вместе со своим учителем Мерлином посадил на дырявый корабль ораву орущих младенцев, которым не посчастливилось родиться первого мая, и отправил их в море, где они все за единственным исключением торжественно потонули ради того, чтобы избавить Артура от угрозы потерять корону? -      Ой, а про это в учебнике не написано! -      Странно, раньше данному событию уделялся целый параграф. Про происхождение Мордреда от сестры Артура, Моргаузы, я так понимаю, в нынешней редакции «Истории Магии» тоже не упоминается? Ну, надеюсь, составители не забыли упомянуть о том, как Артур и Ланселот почти полтора года открыто жили вдвоём вместе с королевой Гвиневрой и раскол среди рыцарей Круглого Стола начался с того, что Мордред и Агравейн попросили прекратить этот разврат и определиться, кому достаётся дама, а кому – корона? -      Нет… мистер Локхарт, почему вы нам сегодня одни ужасы рассказываете? – жалобно спросила Чжоу Чанг. -      А это не ужасы, это та сторона высоких идеалов, которую стыдливо заметают под ковёр, а потом устраивают кровавую бойню, защищая светлые кастрированные образы. Совсем как Красные колпаки, ждущие пополнения в своём семействе. Вернёмся к теме нашего занятия – средства борьбы с кровожадными тварями. Не поверите, но самое простое, это дубинка…       Я продолжил урок, неспешно доедая яблоко и поглядывая на чистых невинных детишек, в чьи головы мне удалось заронить зёрна сомнений. Идеалы – тёмные или светлые – без чёткого понимания подоплёки их происхождения становятся надгробными камнями для наивных магов, опасающихся даже сознаться в том, что один из их родителей не обладет даром волшебства. А потом по всей Англии вой, плач и некрологи в газетах. Нет… Волдеморт жив, и я уверен, что противостояние с ним и его сторонниками рано или поздно возобновится, но хрена лысого в этот раз кто-то сможет запудрить мозги школьникам и заставит выбирать сторону, даже не дав осознать, что каждая из этих сторон из себя представляет. Я буду очень стараться сделать так, чтобы студенты и думать забыли о том, чтобы влезать во взрослые игры и устраивать междоусобную войну. К тому же, я с радостью лишу их иллюзии того, что какой-нибудь герой в сверкающих доспехах придёт и спасёт их от Великого Зла. Легенда о Гарри Поттере не должна повториться.       Когда студенты выходили из класса, внутрь проскользнула белокурая девочка в мантии с гербом ворона и, почему-то, босая. -      Вы что-то хотели, мисс Лавгуд? – спросил я, отвлекаясь от стирания с доски схемы двухвекторной левиоссы, которая позволяла отбиться сразу от нескольких нападающих. -      Да! Я хотела поблагодарить вас за чудесный праздник, мистер Локхарт. Я вчера подошла ко всем преподавателям, только вас не нашла. А теперь у меня это получилось! – девочка улыбнулась странной, отстранённой улыбкой, и почесала одну босую ногу о другую. – Всё было очень красивым и немножко странным, я постаралась всё-все запомнить и даже написала домой письмо на шести листах, надеюсь, школьная сова не потеряла его. Только большая змея была немного не к месту. -      Какая? Которая спала у Чёрного озера или свисала с балюстрады на четвёртом этаже? – мне стало любопытно, какая из иллюзий не угодила маленькой чудачке. -      Которая ползала по коридорам и страшно шипела. Все ваши чудовища были забавными, а она – нет. Я шла за ней минут двадцать, но она только злилась и билась головой о стены. Странная какая-то!       Я насторожился. Мы с Флитвиком не создавали ничего подобного. Иллюзии должны были занимать детей, завлекать и интриговать, побуждая к борьбе за «сокровища», а не пугать всерьёз и до икоты. -      Вы покажете мне, где видели её, мисс Лавгуд? Возможно, я что-то напутал с каркасом иллюзии и мне хотелось бы знать, где я ошибся. -      Прямо сейчас? -      А чего тянуть! – я подхватил мантию, набросил её на плечи и вышел из класса. Следующими за третьим курсом Рэйвенкло в расписании стояли шестикурсники Хаффлпаффа и я мог быть уверенным в том, что барсуки без меня никуда не разбегутся и дождутся возвращения. Мы с девочкой прошли по школе, поднялись на пятый этаж, и она повела меня ко входу на Астрономическую башню. -      Вот тут я увидела хвост змеи. Она ползла вон туда, – Луна ткнула пальчиком в сторону ветвящегося коридора, имея в виду ту его часть, где не было портретов. Именно там мы с Гарри обнаружили дурацкую недописанную фразу-пугалку. Это кто же такой неразумный решил испортить мне триумф своим кривым волшебством?! -      Спасибо, мисс Лавгуд! Я проверю все свои схемы и разберусь, где допустил ошибку. -      Разве это важно? Она ведь уже сделана! -      А зачем её повторять? -      Не знаю, – она равнодушно пожала плечами и снова начала переступать с ноги на ногу. Я вздохнул и позвал: -      Люччи! -      Да, мастер? – робко спросила пустота. Я первый раз позвал домовушку при студенте. Её это нервировало. -      Ой, морщерогий кизляк! Только, почему-то, не фиолетовый… – восторженно выдохнула Луна, глядя ровно туда, где находилась Люччи. Ну всё, Декану не отвертеться от разговора со мной о судьбе этой маленькой колдуньи. -      Люччи, принеси мои сапоги, чёрные, с низким каблуком и вышивкой.       Через пару секунд они стукнули подошвами о камни, и я достал рабочую палочку, чтобы привести их в надлежащий вид. -      А что вы собираетесь делать? Вы хотите превратить сапоги в корабли и уплыть отсюда? -      Нет, я отсюда не собираюсь уплывать. -      Не похоже! -      Я вообще сам на себя не похож. Особенно по понедельникам, – вздохнул я. Разговоры с этим ребёнком напоминали мне диалоги персонажей из «Алисы в Стране Чудес». Надеюсь, мне не придётся примерять роль Безумного Шляпника! Я уменьшил сапоги, подогнав их под размер девочки, и заставил её обуться. Она смущённо потопала ножкам, примеряя нечаянную обновку, и спросила: -      А зачем? Я же не просила. -      Потому что мне холодно смотреть на тебя. Школа уже вымерзает, пол ледяной, а ты тут бегаешь, как по весенней лужайке. -      Это неправильно? -      Это некомфортно! И грозит соплями. Хотя, если тебе нравится вкус бодроперцового зелья, то кто я такой, чтобы мешать тебе честно зарабатывать простуду? -      Не нравится. Я люблю молоко с апельсиновым джемом, – рассмеялась она. – А мне нравятся ваши кораблики. Когда их вернуть? -      Когда волшебство спадёт или ты найдёшь себе что-то более забавное, – ответил я, прекрасно зная, что мои чары продержатся от пяти недель до двух месяцев, не меньше. Я терпеть не мог ходить босиком, а во время охоты сапоги или ботинки иногда приносились в жертву очередной зубастой твари, так что я быстро научился решать проблему отсутствующей обуви. -      Хорошо. Тогда до встречи на уроке, мистер Локхарт! – она помахала мне рукой и весело попрыгала по коридору куда-то вглубь школы. Я потёр лоб, избавляясь от ломающих мозг последствий общения с девочкой, и поспешил к барсукам. Работу никто не отменял, даже девочка-сидхе с безумными глазами. -      Ты расскажешь, что было в воскресенье, или я наложу чары старения на твой самый любимый камзол и он рассыплется прахом прямо во время завтрака! – Декан пребывал в такой ярости, что его пушистые редкие волосы стояли дыбом и мало не искрили. -      И вы посмеете снова оставить меня без одежды?! – ахнул я, прижимая ладони к щекам. – Я и так ушёл отсюда в июне голым и сирым. Неужели меня ждёт повторение этого кошмара?!       Я кривлялся. А что мне оставалось делать?! Я попытался поговорить с Флитвиком о Лавгуд, а он вместо участия в судьбе своей студентки заманил меня к себе и предал, потому что кроме него в гостиной присутствовали ещё пять ведьм, жаждущих Истины и Правды. Именно ведьм – на волшебниц эти разъярённые мегеры никак не походили. И теперь я словно вновь пребывал на суде – сидел в кресле посреди комнаты, а вокруг меня расположились шесть голодных и жаждущих крови накеров. Красивых, но от этого не менее опасных. -      Гилдерой, прекрати прибедняться. Я не знаю уже, как повлиять на тебя, потому что просьбы ты игнорируешь, а угроза целостности твоей одежды – это единственное, чем тебя ещё можно пронять. -      Прекратите миндальничать с ним, – резко и даже с некоторой долей агрессии заявила Септима. – Кажется, до Гилдероя не доходит, что если директор взялся за него всерьёз, то может добраться и до любого из нас, и мы должны быть в курсе тех проблем, которые нас ждут! -      О, но директор тут почти не при чём! Он даже, можно сказать, пытался помочь мне. -      И сделал он это таким образом, что твоя великолепная крёстная прислала громовещатель, – Вирсавия явно стояла на стороне своей старшей подруги. – Как-то не вяжется твоё заявление о непричастности директора с реакцией мадам Равиаль. -      Гилдерой, это всё намного серьёзней вотума и отработок в Запретном лесу! – Чарити, настроенная куда более миролюбиво, чем её товарки, попыталась изобразить «доброго аврора».       Я удручённо вздохнул. Вот поэтому я терпеть не мог тесное общение с людьми, выходящее за рамки контракта. Они тут же начинали совать нос в мою жизнь и беспокоиться! Или изображать беспокойство, блюдя свой собственный шкурный интерес. Я догадывался, что подобное может произойти, но всё равно был неприятно удивлён столь пристальным вниманием к моим делам. Лучше бы они все, как в прошлом году, изображали отстранённое участие и ограничивались ношением тёмных мантий! -      Поверьте, вас эта дурацкая история совершенно не касается. Всего лишь старые разборки, в которых я был использован, как разменная монета. Ерунда! Жаль, время только потратил. -      И ради этой ерунды ты надел чёрное?! – тихо спросила Аврора. Сивилла, заставшая меня в подобном виде, согласно закивала головой. -      Тебе грозила смертельная опасность. Я гадала четыре раза! А потом бросила карты в пятый раз и расклад изменился прямо на глазах, – голос предсказательницы дрожал и прыгал от фальцета до хрипа. -      Эй, на чёрной рубашке были самые скромные кружева, мне не хотелось радовать неприятелей своей красотой, они этого… – я не договорил. Сивилла, крепко стиснув кулачки, прервала меня голосом куда более твёрдым, чем я когда-либо от неё слышал. -      Мы не понимаем, Гилдерой! С одним из нас происходит что-то странное и страшное, судьба не меняется так быстро, как-будто кто-то крутит её колесо своей капризной рукой. Объяснись, пожалуйста.       Мне очень хотелось рявкнуть, что это не их дело, они мне все никто, звать никак и в Хогвартсе я нахожусь по принуждению, но я не мог так поступить! «Милашка Гилли» не грубит прекрасным дамам… -      Гилдерой, я ведь всё могу узнать и сам. Ты же не думаешь, что у меня нет полезных знакомств в Министерстве и среди членов Визенгамота? – тихо, проникновенно спросил Декан, метафорически беря меня за горло. -      При чём тут Визенгамот? – Сивилла в страхе сжалась. – Профессор Флитвик, вы ведь что-то знаете? -      Догадываюсь…       Я молчал, выбирая наиболее выгодный вариант поведения. Закусить удила и сбежать? Глупо. Мне не шестнадцать лет, чтобы я мог так поступить. Отшутиться? Я идиот, но не настолько, никто не поверит в то, что я столь легкомысленно могу относиться к вопросу своей свободы. Значит, остаётся сдержанная истерика, лёгкая и немного отчаянная. Главное – никаких лишних подробностей. -      Это дело моей семьи. Вы же должны понимать, что я не могу… А, к Мордреду! – я вскочил с кресла и заметался по комнате, порывисто отбрасывая с лица выбившиеся из-под ленты волосы. Мне понравилось стягивать их в хвост… Только бы не перестараться – я должен продемонстрировать взволнованность, а не страх. Его, как ни странно, не было. – Мою сестру прокляли в конце августа! Она едва не умерла, но я смог помочь ей. Разумеется, я обратился в аврорат и преступник был быстро найден. Его судили, отправили на три месяца в Азкабан, но Верховный Чародей, узнав о том, какое решение вынес суд без его участия, скостил срок «несчастному мальчику» на месяц, да ещё и посетовал на то, что это я должен подвергнуться проверке из-за методов «лечения», применённых мною к сестре. С учётом всех прошлогодних скандалов, вороха писем с жалобами на меня и той характеристики, которую настрочил директор, началось разбирательство правомочности моих действий. Вот и всё! -      И всё?! Судя по срочности вызова и тому, как повёл себя наш директор, тебя судили сокращённым составом Визенгамота, – прошептал Декан, с трудом ковыляя к своему маленькому креслицу, в котором обычно любил сидеть у камина. Тяжело упав в него, Флитвик сгорбился и спрятал лицо в ладонях, едва не царапая когтями щёки. – Как Фадж мог пойти на подобный шаг? Неужели он настолько бесхребетен? -      О, я забыл упомянуть – заключённый в Азкабан мерзавец оказался дальним родственником лорда Трэверса. Это раз. Два – рекомендации Верховного Чародея и председателя Международной Конфедерации Магов не являются пустым звуком! Если победитель Гриндевальда ткнул пальцем и сказал: «Ату», то все остальные приступают к загонной охоте! У Фаджа не было выбора. -      Почему ты не отправил свою сестру в Мунго? Зачем взялся за неё сам? Это было очень самонадеянно, Гилдерой, – в голосе Септимы отчётливо слышалось неодобрение. Слабая, немного вымученная улыбка растянула мои губы, и я с лёгким вызовом ответил: -      Потому что она сквиб. Обе мои сестры – сквибы. Вы сами знаете, что в Мунго им дорога закрыта, а тащить её к частному практику у меня не было времени. -      Ты с кем-то нас путаешь, – тут же ощетинилась преподавательница нумерологии. – Мы не относимся к магам, которые косо смотрят на тех, кто имеет в числе родни людей, не склонных к волшебству. Если ты не заметил, то почти все присутствующие здесь ограничены в магических возможностях. Не нам судить, Гилдерой. -      Я знаю, – бесхитростно и прямолинейно ответил я, останавливаясь возле Декана. – Но это дела моей семьи, я не хочу, чтобы кто-то вновь… Простите, давайте больше не будем об этом! -      Поэтому ты скрывал ото всех свою крёстную, пряча её под глупыми россказнями о «почти что тётушке»? Гилдерой, ты не сможешь скрывать всех, кто тебе дорог! Чем сильнее ты будешь это делать, тем ужасней будет удар, который нанесут по близким тебе людям! -      Может, в таком случае лучше вовсе не иметь близких? Чтобы больше никто не пострадал из-за того, что я – охотник и мало кому могу прийтись по нраву? – я машинально накрыл ладонью хризопразовый перстень. Охотник хорош в плохие времена… Будет лучше, если я сразу установлю дистанцию с людьми, которые могли решить, что после совместной диверсии против директора и установления дополнительной защиты я стал им ближе, чем раньше. Так мне будет проще заниматься своей работой, не путаясь в нитях дружественных и весьма обременительных связей. Рано или поздно кто-то из них может попасть в беду и я буду вынужден вмешаться, подвергая свою шкуру излишнему риску. Ну, или одной из них придёт в голову светлая мысль, что моя жизнь не стоит дороже двух галлеонов и шести сиклей, и у меня опять будет болеть спина от очередного удара. Нахер мне это нужно? -      Глупый мальчишка! – выпалила Септима, прервав поток моих мыслей. -      Эй, мне уже тридцать! -      Ты младше любой из нас, – отмахнулась она. Её подружки тут же посмотрели на свою предводительницу с возмущением и обидой. Ну да, ни одна женщина не любит упоминания о возрасте, и не важно, кто она – маггла или волшебница. – Мальчишка и есть. Как ты не понимаешь, что к каждому из нас есть за что подкопаться со стороны закона, иначе мы бы не находились здесь! Хогвартс – идеальная защита для волшебников, не нашедших своего места в Магической Британии, и лучшее логово для неудачников с тёмным прошлом. -      А вот не надо клеветать на Декана! -      Гилдерой, восемь невест – это не шутка и не великое счастье. Я столько не потяну… – Декан попытался изобразить смешок, но лишь закашлялся, вспомнив о том ужасе, который ожидает его в случае возвращения в родной клан. -      Давайте обойдёмся без душеспасительных откровений. Я понял – обо всех своих проблемах докладывать вам, отчитываться в письменном виде два раза в неделю и… -      Нет! – Аврора вскочила с низкого диванчика, на котором сидела бок о бок с Сивиллой и подбежала ко мне. – Нам страшно! За тебя, потому что с тобой могло случиться что-то непоправимое, а мы бы даже не узнали об этом. И за себя тоже, потому что следующими можем стать мы, Гилдерой. Все чем-то обязаны директору, всех есть за что прижать и чем проконтролировать. Думаешь, я преувеличиваю?! Сивилла – пленница школы, а не преподаватель. Она четыре раза подавала заявление на увольнение, но директор каждый раз отказывал ей. Она не может даже выйти в Хогсмид! -      Аврора, не надо, – Трелони стыдливо поникла. -      Надо! Мы все молчим, как Пожиратели на допросах, а в итоге может статься так, что когда придут за нами, то мы тоже уйдём в одиночестве, не сказав ни слова о вызове на суд. Мы не вмешивались в дела школы, просто жили и старались научить детей хоть чему-то из тех знаний, что у нас есть! Мы закрывали на всё глаза и молились Моргане о том, чтобы нас не трогали. Как только мы начали взбрыкивать и вести себя как люди, а не как марионетки, нас тут же начали прижимать. Отработки студентов в Запретном лесу тому прямое доказательство – не зря директор выбрал Пенелопу Кристалл и Стэна Шанпайка, чтобы намекнуть Филиусу и Помоне о том, кто в школе хозяин! Гилдерой, – Аврора внезапно обхватила моё лицо ладонями и приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза. – Нам страшно, но нам некуда больше пойти. Хогвартс – наш дом во всех смыслах, но здесь тоже опасно! Что с тобой сделали по наущению директора? Что сделают с нами если мы станем ему мешать? -      Азкабан, – хрипло ответил я, не в силах оторвать взгляд от этой маленькой храброй женщины. Мне едва удалось справиться с собой и объясниться, придерживаясь той правды, которую мы создали вместе с Джейн и Грэем, сумевшим изменить дату на свидетельстве о крестничестве. – На полгода. За обращение к Праву Крови и применение чар «Голодного червя». Я не мог доказать, что этому научила меня мать, и поэтому мои показания не были приняты во внимание. Джейн явилась в суд, когда меня уже отправили в тюрьму, я не говорил о том, кто она мне, потому что не хотел вмешивать свою крёстную в противостояние между Фаджем и нашим Светочем. Она... она видела, как мать когда-то лечила старшую сестру, и смогла подтвердить мои слова, предъявив свои воспоминания. -      Полгода Азкабана… Это же смерть! – Ладони Авроры задрожали. Я мысленно выругался. Учитывая тягу прекрасной преподавательницы астрономии к страдальцам, мой личный рейтинг должен был подскочить ещё на пару десятков пунктов, но меня это совсем не радовало. Наоборот, я бы хотел, чтобы она забыла обо мне. Интересно, какую мерзость я должен сделать, чтобы это подействовало на Аврору? Может, наплевать на принципы, предпочтения и ориентацию в целом, и трахнуть-таки Снейпа у всех на виду? А что, это должно сработать! -      Всё обошлось. Два часа в камере пролетели незаметно, а затем меня освободили. Спасибо Джейн и тому факту, что Фадж меньше всего на свете хотел идти на поводу у Верховного Чародея. -      Нам так не повезёт, – прошептала Чарити, опуская голову. – Мне уж точно! -      Из Ирландии выдачи нет, – напомнил я им о последнем пристанище неугодных. Если на остров Мэн ссылали, то в Эйр маги бежали сами. – О‘Деорайн свято блюдёт остатки своей чахлой и весьма спорной независимости, упрямо поднимая рядом с флагом Магической Британии свою драгоценную золотую арфу. -      Но из Ирландии нет и возврата, – с грустью напомнила мне Вирсавия. – Оставим этот шанс на крайний случай. Значит, дело дошло до Азкабана… -      Политики, – Септима сказала это, будто сплюнула. – Трэверс метит в кресло министра, наш дорогой начальник с какой-то стати играет на его стороне, а слабак-Фадж пытается одновременно и угодить всем, и всем же напакостить. А в центре этого – наше златовласое чудо в кружевах. Это был бы прекрасный сюжет для твоей очередной истории, Гилдерой. -      Боюсь, её никто не издаст в Англии, а я терпеть не могу писать «в стол». -      Зато ты более чем хорошо владеешь искусством двусмысленных намёков и совершенно случайных совпадений! – весёлость Чарити была напускной, но в ней почти не наблюдалось прежней обречённости. – Я нашла сорок две отсылки в твоей новой книге. -      Ищи лучше – их минимум шестьдесят! -      Раз ты такой гений… – подумав, начала Септима, и мне очень не понравился её холодный и хищный взгляд. -      Вовсе нет! -      …то найди повод, по которому мы могли бы собираться у Филиуса хотя бы раз в неделю. Возможность обсудить всем вместе очередную интригу нашего директора никогда не будет лишней. И… Аврора. -      А? -      Отпусти Гилдероя. Не думаю, что ему удобно стоять в полусогнутом состоянии, да и у тебя, наверное, руки затекли, – Септима смотрела на нас со снисходительностью и лёгкой насмешкой.       Мне захотелось её придушить. Ведь именно из-за неё Аврора убрала ладони с моего лица!       Из-за неё она вообще подошла ко мне…       Первым делом я отправил к Джону нашего верного посыльного. Люччи, проникнувшись важностью происходящего в Хогвартсе безумного бардака, пообещала найти «второго дорогого мастера» хоть в самом глубоком подвале Отдела Тайн и унесла к моему другу список потенциальных то ли жертв директора, то ли будущих сидельцев Азкабана с просьбой вызнать, кто и за что мог попасть на карандаш к аврорату в частности и Министерству в общем. Откровения Септимы и её подружек окончательно уверили меня в мысли о том, что Хогвартс – семья очень нездоровая и несчастливая. И ведь Дамблдор нарочно собирал таких вот одиночек, старательно плюя при этом на нужды самой школы. Хогвартсу нужны были толковые преподаватели, и это чудо, что большая часть учителей могла справиться со своими обязанностями. За исключением Бинса, конечно, но были у меня подозрения на счёт него и того кандидата, который мог бы его заменить в своё время! И проблема преподавательниц и их вполне обоснованных страхов за свои жизни была лишь мелочью по сравнению со всем тем, что навалилось на меня – Уизли со своим ежедневником, непонятная змея, которой не должно было быть среди моих иллюзий, избавленный от заключения Блэк, ставший проблемой Джейн и Корделии, которую мы с трудом, но пропихнули в качестве постоянного надсмотрщика за здоровьем нашей общей добычи, ненаписанная книга, полоумный домовик, тоскующий Гарри, связь со Снейпом и немного потускневшие после морской воды волосы стояли куда выше личных и, возможно, немного незаконных тайн хогвартских волшебниц.       Пометавшись немного по своей комнате, я составил список задач, которые мог решить, потом – список тех, которые решить было надо. Сравнил их, прикинул, что я мог сделать прямо сейчас, а что – нет, сжёг обе бумажки и пошёл делать маску для волос. Решать проблемы стоило по мере их важности и значимости, то есть начать надо было с себя – любимого и единственного.       Утром меня ждала записка от Джона, написанная на обёртке от гамбургера. Кажется, Люччи пора было прекратить следить за мной и наведаться наконец домой, чтобы пресечь безобразие и избавить Джона от порочной связи с фаст-фудом. Прочитав его записку, я минут десять тупо таращил в стену, пытаясь переварить сообщение моего друга.       Первое, оно же главное – Блэк впал в кому. Как уверяла всех запертая в приюте Корделия – это была естественная реакция ослабленного организма на избавление от постоянного влияния дементоров, и ей оставалось лишь следить за состоянием беглого лорда, ожидая момента пробуждения. Заодно она передавала мне пожелания отравиться, облысеть и сдохнуть от аллергии на поддельные духи, потому что почти круглосуточное бдение над бесчувственным телом Блэка было не тем делом, которым она хотела заниматься, но... Корделия была семейным колдомедиком Гарри, а его крёстный, как ни странно, тоже считался частью этой семьи и на него распространялись все клятвы и обеты, которые она дала в своё время мальчику и его опекунам. Доверить кому-то постороннему полудохлого лорда было нельзя, а Корделия имела более чем богатый опыт по работе с психически нестабильными и едва не разобранными на части пациентами. Собственно, именно поэтому она и была выбрана в качестве специалиста, способного помочь мальчику после освобождения от Дурслей!             Второе – домовик начал плакать при виде Грэя и просил прекратить его мучения. Пока что он держался, но уже начал говорить лишнее. До него дошло, что чем быстрее он выложит всё, что было интересно Грэю, тем скорее его перестанут хвалить, гладить между ушами и заливать патокой напополам с лакричным сиропом. От нежности и ласки домовика корёжило, как меня от предложения надеть джинсы! Так он обозвал своего старого хозяина «жестоким негодяем», а нового «равнодушным лжецом», попутно начав петь о великой беде, грозящей школе. Правда подобная откровенность всегда заканчивалась предсказаниями великих несчастий в духе старинных церковных писаний, наполненных небесными карами, морями крови, горами трупов, мором и гладом. Тоже мне, Иоанн Бладжерогонитель...       Третье – кто такой Реддл Джон пока не выяснил, потому что для этого надо было лезть в архив аврората, а он пока не мог привлекать к себе лишнее внимание. После весёлого воскресного суда дядюшка инициировал массовую проверку оправдательных приговоров, вынесенных Дамблдором, и теперь в архиве шныряли младшие клерки Министерства. Кроме того, Скримджер воспользовался случаем и устроил при поддержке Амелии Боунс самый настоящий шмон Азкабана. После того, как дементоров окончательно утихомирили, был проведён срочный осмотр заключённых и авроры вместе с мракоборцами обнаружили вскрытые мной камеры и трупы узников. Это должно было «прикрыть» побег Блэка, назначив его случайным пострадавшим, а так как лорда содержали в тюрьме незаконно, то не могло быть и речи о расследовании, вот только… Опознать и сопоставить со списками смогли шестерых. А трупов было семь... То есть ещё кто-то кроме Блэка сидел за решёткой без суда и приговора, и теперь Скримджер вместе со своей коллегой по правоохранительной деятельности рвали на части начальника тюрьмы, наслаждаясь кровью соратника Светлейшего. Я представил себе размеры муравейника, который умудрился разворошить и даже немного возгордился своими талантами! А ведь всё было бы куда спокойней, не вздумай Фадж приставлять мне нож к горлу. Вот пусть теперь он и его подельники расхлёбывают последствия угрозы жизни моему другу!       Несколько дней я занимался лишь тем, что кормил детей наукой о защите от тёмных искусств, впихивая им в рты полные ложки знаний, а по вечерам предавался тихому и ленивому гедонизму, валяясь на диване и слушая оперу. Любимый шёлковый халат, бокал вина и книга о «Чарах незримых, лукавых и вредоносных» составляли мне отличную компанию! Мне даже начала нравиться моя жизнь – Дамблдор и Маккошка шарахались от меня в стороны, Снейп, к которому я решил заглянуть вечерком, чтобы обсудить наше общее уголовное прошлое и отсидку в Азкабане, просто сбежал в гостиную Слизерина, куда мне не было хода, и начал скрываться там каждый вечер, портя нервы своим питомцам. Те молчали, терпели, но явно начинали точить ножи, так как постоянное присутствие декана лишало их последней радостей жизни и остатков подростковой свободы. Со студентами мне вообще повезло – они не пытались в очередной раз проверить меня на прочность, не прогуливали занятия и даже начали сдавать более-менее грамотно написанные эссе. Самый ценный из них, по фамилии Поттер и с именем лучшего из королей, тоже ненадолго притих. Он гулял с Маркусом, заимел привычку иногда заваливаться в класс, где занималась Пенелопа, чтобы в перерыве поболтать с ней, появлялся в библиотеке в сопровождении Гермионы и Невилла, и неплохо проводил время с Драко и Гойлом, иногда за шкирку затаскивая в эту мальчуковую компанию не очень уверенно упирающегося Рона. Гарри старательно и с полной самоотдачей боролся с последствиями своеобразного предательства Фэй. Он дал мне понять, что пока справляется с ситуацией, но в случае нужды тут же прибежит ко мне в любое время дня и ночи и я был готов оказать ему любую помощь, о которой мальчик только попросит.       Всё это значило, что я мог выдохнуть и просто жить! Недолго…       Я забыл про мордредова Люпина!       Моя спокойная жизнь продлилась до десятого ноября, когда я решил, что пора уже сходить в лес и проверить выжженное гнездо акромантулов. Отправив Люччи к Джону, я привычно выбрался ночью из замка через окно и припустил по пожухлой траве в сторону заповедной чащи. Три палочки, броня, баселард и нож – привычная экипировка казалась чем-то неотъемлемым от меня и естественным, как дыхание! В такие ночи я любил грубую кожу и костяные пластины куда больше батиста, шёлка и дамаста.       По пути к изолированному участку леса я успел нарваться на троицу Красных колпаков, дожирающих мелкого мутировавшего зверька, и пожалел о том, что рядом нет никого из третьекурсников. Они пропустили прекрасный практикум по ЗОТИ! Ещё я нашёл парочку приметных полянок, где можно было нарвать ценных во всех смыслах растений, которые могли бы пополнить золотом мой кошелёк, и в общем-то неплохо провёл время. Блокирующий контур оказался нетронутым и крепким, его до сих пор никто не пытался взломать и, судя по всему, Хагрид ещё не добрался до разорённого логова своего восьмилапого дружка.       А на обратной дороге, когда я задержался ради нескольких наиболее ценных кустиков шотландской чёрной горечавки, меня решил поприветствовать новый житель Запретного леса. Он был уродлив – вытянутое, покрытое короткой шерстью тело выглядело слишком антропоморфным для твари и при этом излишне звероподобным для человекообразной особи. Круглая голова с острыми длинными ушами почти не походила на волчью, и даже удлинённая пасть не скалилась, а улыбалась. Эта милая улыбка была хорошо видна даже на расстоянии двадцати шагов, которые разделяли меня с тварью, сумевшей подкрасться ко мне незаметно и бесшумно. Серебряный, нежный свет полной луны придавал оттенок очарования навестившему меня мутанту, и я невольно восхитился как его навыком бесшумного передвижения, так и видом. -      Ах, какая прелесть, – прошептал я, вынимая баселард. – Мне же только тебя и не хватало для полного счастья. Ты послан мне самой Морганой, не иначе! Что может быть лучше разминочной охоты, способной не только поднять настроение и разогнать кровь в венах, но и сделать меня богаче на несколько сотен звонких золотых монет?       Если бы не защитная маска, то я бы облизнулся. Кажется, мутант понял если не мои слова, то намерения – он явно не ожидал от меня восторга и радости, которые я щедро источал на всю округу, и попятился. -      Иди ко мне, красавец. Как же ты хорош… Мы с тобой славно позабавимся. Ну, давай попробуй меня укусить! По глазам твоим жёлтым вижу, что тебе страсть как хочется добраться до моего тёплого нежного тела, – я начал медленно приближаться к твари, держа баселард на отлёте, а палочку опущенной в землю. О, я не собирался поражать заклинаниями неизвестного мне мутанта, я хотел сохранить его шкуру и кости целыми, чтобы не лишить самого себя «премии». Одно дело - порез от клинка, и другое - след дробящих чар.       Тварь попробовала напугать меня – она резко подалась в мою сторону, щёлкнула пастью, а затем издала истошный и пронзительный вой, настолько жуткий и пронзительный, что в иное время я бы засомневался на счёт целесообразности охоты на мордредово исчадие, но… В моей памяти всё ещё кружили дементоры и этот страх не шёл ни в какое сравнение с тем, что обрушил на меня Азкабан. Я выиграл в тот раз, а значит – получу своё и сейчас!       Я замер, выжидая следующий ход мутанта. Он последовал моему примеру и тоже превратился в изваяние из меха и клыков. Мы могли стоять так до самого утра, но время, как известно – деньги, и поэтому я молча послал через палочку поток магии в землю и увядшая, пожелтевшая трава взметнулась вверх цепкими шипастыи лозами. Они оплели задние лапы мутанта, прижали его к земле, но клыкастая скотина неожиданно быстро догадалась, в чём дело, и начала рвать лозы когтями. Это дало мне несколько секунд форы, и я тут же рванул к своей жертве, собираясь одни ударом поразить её. Тварь взвизгнула и отчаянным рывком высвободила лапы, после чего скачками понеслась в лес, оставляя за собой пятна крови на чёрной траве. Мутант петлял, прыгал из стороны в сторону и отчаянно пытался запутать след. Если бы не ночная мгла, его усилия были бы напрасны, но мрак и тень древнего леса быстро скрыли своего обитателя, вот только я не собирался отступать. Я пригнулся, мазнул палочкой по мокрым стеблям и прошептал: «Обсервус вестиго», отпуская магию ровным потоком. На несколько секунд кровь моей добычи вспыхнула ярким светом, указывая мне направление, в котором сбежала тварь, и я припустил следом за ней. Меня обуяли азарт и возбуждение сродни тому, какое я испытывал лишь во время написания особенно интригующих сюжетных поворотов своих книг. Это был раж творца и убийцы, и я не собирался ему противиться.       Я раз за разом поджигал кровь, находя мельчайшие отсветы и блики среди густой листвы и древесных стволов, я перепрыгивал через поваленный сушняк и продирался сквозь колючие заросли и с каждым шагом моя жертва становилась всё ближе. Бегать через густой лес напрямки – задача не из простых даже для мутанта!       Мне пришлось ускориться – порождение местной искажённой магии выбрало не самое лучшее направление для побега и неслось со всех лап в сторону замка, а это значило, что к корыстным мотивам прибавились и профессиональные. Я не мог допустить, чтобы тварь выбежала к школе! Я начал заходить справа, нарочито запуская в пустоту дробящие и режущие заклинания, чтобы создать как можно больше шума. Несколько раз меня самого чуть не зашибло срубленной ветвью, но удача была на моей стороне, а госпожа Фортуна улыбалась нежно и снисходительно. Моя задумка удалась, и мутант вынужден был выйти из дикой чащи в том месте, где было угодно мне, выбежав на расчищенный в мае участок. Я не стал терять время и наугад послал вперёд несколько импульсов, ставя невидимую стену. Верный мурус не подкачал – тварь с разбегу врезалась в одну из преград и, к моему удивлению, этого хватило, чтобы она отлетела назад и замерла.       Притворство?       Я сбавил ход и настороженно приблизился к неподвижному пятну черноты. Тройное инкарцеро надёжно связало мою добычу, даже на пасть легло пару петелек, но расслабляться было рано. Я не стал рисковать, используя оглушающие заклинания – мутанты и нечистые твари не всегда адекватно реагировали на них, иногда эти чары даже будто придавали им сил, и поэтому единственным способом прекращения мучений несчастной зверушки было применение верного баселарда. Отсечь голову, а потом можно будет и шкурой заняться, и внутренностями. Тьма охотнику не помеха!       Не знаю, к добру или к худу, но моим алчным замыслам не было суждено сбыться – меня остановил нарастающий шум, напоминающий те звуки, с которыми пробирается сквозь валежник хромой подслеповатый пятиног. -      …стер Локхарт! – зазвучал бас Хагрида. – Мистер Локхарт! -      Здесь опасно, уходи! – крикнул я ему, не желая делиться добычей. А вдруг лесник захочет потребовать свою долю?! -      Не-не-не, не это… не опасно! Вы тока не… Уф! Успел! – полувеликан выбрался из кустов и измождённо выдохнул. – Не рубите вы его, мистер Локхарт! Нельзя! -      Что, это очередной питомец нашего дорогого директора? – на грани издёвки спросил я, косясь на пришедшую в себя и начавшую тихо поскуливать тварь. Ну, вот. Не успел! Две минуты, и какое фиаско… -      Дык… Как тут сказать… И да, и нет. -      Раз «нет», то и убить можно. -      Низя! -      Хагрид, это не пушистый щеночек – это грёбаный мутант, который бежал к школе. Ты сам знаешь, как часто ученики выбираются наружу из замка. А если он нарвётся на такого гулёну? Тебе что, прошлого года было мало? – рявкнул я, уже начиная злиться на Хагрида. Кеттлберн, как бы не любил животных и магических существ, без всякой жалости прекращал жизненный путь взбесившихся или ставших опасными питомцев, которые могли напасть на учеников. Да, он до последнего старался приручить их и ухаживал за ними, как не всякая мать заботится о своём ребёнке, но, в первую очередь, Кеттлберн был преподавателем, а не вольным магозоологом, и поэтому был обязан следить за безопасностью студентов. Хагрид, скотина тупая, всё время об этом забывал! -      Да не к школе он бежал, а ко мне! – взвыл тот, нервно вцепляясь пальцами в свою нечёсаную гриву. -      То есть, это твой питомец, а не директора? Дамблдор в курсе, что ты опять приютил опасное существо? Хагрид, я ценю твою любовь к животному миру, но вот эта уродливая паскуда, – я не выдержал и пнул спелёнатую тварь, – может быть поопасней дракона. Не жалеешь себя, так подумай о директоре. Каково ему будет собирать твои кишки со стен, когда этот пушистик решит поразвлечься или поужинать? -      Да не нападёт он на меня, мистер Локхарт. Я ж его нарочно в лес выпускаю, чтоб он никому вреда не причинил. Вы с ним эта, случайно встретились. Он мирный, спокойный, побегает-побегает, и утречком домой прибежит. Знаете, как ему самому плохо, если он ночью сожрёт кого? У, весь день блюёт и плачет! -      Мутант? Плачет? – я с восторгом посмотрел на шерстяное сокровище. – Я знаю, кто купит его голову! Хагрид, тридцать процентов твои. Согласен? -      Нет! -      Балбес, это двести пятьдесят галлеонов как минимум. Ладно, тридцать пять, я сегодня добр и щедр. По рукам? -      Низя, мистер Локхарт, директор-то расстроится, да и не по-человечески это, коллег своих убивать! Даже за двести с лишним галлеонов… -      Смотря, каких коллег, – машинально ответил я, а потом до меня дошло. Коллега. Живущий у Хагрида. Бегающий в полнолуние по лесу.       Я задрал голову, нашёл на небе круглоликую ехидную луну, потому опустил взгляд и всмотрелся в обречённо-печальные жёлтые глаза. -      Люпин?! -      Ну да! А я вам о чём толкую! -      Вот эта прекрасная мутировавшая тварь – твой помощник и мой предшественник на посту преподавателя ЗОТИ?! -      Ыгы…       Я не выдержал, сел на травку и заржал. Хорош я был бы, убив Люпина. Да меня бы на клочки порвали за попытку продать голову недооборотня под видом редкой магической аномалии. Хагрид, можно сказать, спас мою репутацию, но я, разумеется, не собирался ему об этом говорить. -      Так он у нас скаженный, – проговорил я, прекратив смеяться. – Ох, я о таких недоделках только слышал, вживую встречать не приходилось. Вот оно как… Ну, что ж, пойдём, дотащу эту погань до твоей избушки. -      А мож не надо? Вы его развяжите, пущай побегает ещё! -      Нет уж. Я понятия не имею, насколько коллега Люпин миролюбив и разумен, и не собираюсь рисковать ни своей, ни твоей жизнью. Ни, тем более, жизнью студента-нарушенца, решившего прогуляться вдоль кромки Запретного леса и полюбоваться луной. Пошли! – я бросил на оборотня чары облегчения веса и поволок в сторону хижины, нимало не заботясь о том, как комфортно Люпину в этот момент. Ну вот, и чемерицу не собрал, и добычу потерял – одно расстройство, а не ночь. Ну, хотя бы смешно было, да и размялся я неплохо!       Время шло, лесник мялся и нервничал, его псина жалобно скулила в углу, опасаясь приближаться к лежащему посреди единственной комнаты телу. Надо сказать, новая лачуга Хагрида была куда просторней прежней и в ней можно было находиться, не натыкаясь всё время на уродливую мебель и не задевая головой подвешенные под потолком травяные веники и связки грибов. Дальний угол был отгорожен кривоватой ширмой, за которой, как я полагал, находился «пёсий уголок». То есть волчий. А его обитатель, всё ещё связанный и недвижимый, с тоской смотрел в окно и ждал, когда наступит рассвет. Я тоже ждал, так как должен был лично убедиться в том, что скаженная тварь и есть Люпин. Вдруг лесник решил соврать? Поэтому я неспешно полировал ногти и напевал старую ирландскую песенку – всё равно мне больше нечем было заняться!

Испанки чёрные глаза горят пожаром страстным,

Не скажет римлянка – «Нельзя!», француженка прекрасна.

Я пью улыбок тёплый дождь, но тянет с прежней силой

На Эйр, где меня не ждёт та, что меня любила.

-      Мистер Локхарт, уже поздно… Мож, вы это, спать пойдёте? – жалобно спросил лесник. – У вас же занятия сегодня! -      У меня много занятий, дорогой мой Хагрид. И все они такие разные! Одно из них – проверить истинность твоего утверждения, что это недоделанное чудовище и есть Римус Люпин. Я тебе доверяю, даже верю, но мне следует самолично убедиться в том, что он и этот мохнатый звероморф – одно лицо и морда. А то вдруг ты обознался? -      Дык, я ж его уже какой раз наблюдаю! -      Какой? Сентябрь, октябрь, сегодня – третий! -      Так это ж я раньше… – начал лесник и осёкся. -      А! Мистер Люпин имел склонность обращаться при посторонних ещё в годы учёбы. Интересно… И почему же он не нападал на тебя? -      Нападал, – вздохнул Хагрид, – тока на меня его слюна не действует, я ж полукровка, великанская кровь она это, посильней оборотневой заразы будет. Так, пару шрамчиков оставил, и всё. А уж потом Джеймс и Сириус придумали, как… – он опять заткнулся и даже шлёпнул себя по губам.       Я не стал цепляться к словам и вызнавать подробности. И так было понятно – как. Молодые придурки решили стать анимагами, чтобы их проклятый дружок не нападал на них и бегал по лесу под контролем. В чём прелесть анимагии, так это в том, что подобные Люпину твари не реагируют на обратившихся волшебников, как на добычу. Они чуют повышенный магический фон и не видят в них животных, достойных стать заполнением желудка, а человеческая составляющая при этом не провоцирует оборотня на агрессию. Интересно, на каком курсе Джеймс с друзьями овладели этой сложной наукой, недоступной большинству магов? Вряд ли они одолели её раньше третьего. Пятый – вернее всего. И в кого обращался Джеймс? В птицу? Его страсть к полётам была известна всей школе! А кем был Петтигрю? Кабанчиком или барсуком? Впрочем, через некоторое время я узнаю ответы на эти загадки! И я с удвоенной силой заработал полировочной пилкой, скрашивая своё ожидание:

Как влага Шеннона, чиста, как гладь реки, красива,

Она моей женою стать в тот раз не согласилась.

Но письма нежные её цветут во мне надеждой,

И я во Франции чужой люблю её, как прежде.

      Я пел на ирландском, не боясь выдать лишнего намёками. Ах, если бы я вспомнил эту песню раньше, ещё когда только встретил свою прекрасную лживую любовь! Если бы я был не так романтичен и глуп, если бы, если бы, если бы… А может, я старательно отгораживался от Авроры именно потому, что не желал повторения пройдённого урока и опасался вновь увидеть разочарование и презрение в глазах, свет которых заменял мне солнце? Может, дело было не в осмотрительности, нежелании смешивать работу с отношениями и опасениями выдать себя и свои тайны, а в банальном страхе?       Я замер, обдумал эту мысль ещё раз, и отмёл её в сторону. Да нет, бред какой-то! Я хотел нормальных отношений с нормальной женщиной, я хотел, чтобы меня любили, как хочет этого любой эгоист, жаждущий признания и обожания. Но не в Хогвартсе и не сейчас. Да, я просто был осторожным и…       Люпин захрипел, задёргался, и я тут же наставил на него палочку, откинув пилку в сторону. Уродливая, но такая прекрасная тварь билась в конвульсиях и выла на одной низкой, утробной ноте. Конечности начали укорачиваться, шерсть втягивалась в тело, оголяя серую кожу, светлевшую с каждым мгновением. Через полторы минуты передо мной, запутанный в верёвках, тяжело дышащий и плачущий от боли, лежал уже не мутант, а Римус Люпин собственной персоной. Хагрид торопливо сорвал со своей кровати покрывало и прикрыл им наготу оборотня. -      Доброе утро, – улыбнулся я, глядя на мокрое и бледное лицо, изуродованное идиотскими усами. – Поговорим? -      О чём? – прохрипел Люпин, кутаясь в покрывало и старательно глядя в пол. -      О ночных бесконтрольных прогулках. О том, почему ты выглядишь, как порождение фантазии Яна Брейгеля. Ну и, конечно, мы поговорим о том забавном зелье, которое было налито в ту милую уютную кружку! – я кивнул в сторону мощного деревянного стола, на котором высилась уродливая посудина объёмом в две пинты, не меньше. От неё разило аконитом и я был уверен в том, что совсем недавно внутри кружки плескалось Волчье противоядие, вот только запах был другим, не таким, к которому я привык. -      Мистер Локхарт, ну что ж вы его расспрашиваете? – Всплеснул руками сердобольный лесник. – Ему ж плохо, холодно, а вы… -      В прошлом году господин директор поставил мне в вину недосмотр за действиями моего предшественника и был прав. Не хочу подвести нашего начальника очередной халатностью. Оборотень и охотник – забавная пара, но не на одной территории. Так что я предпочту получить ответы сейчас и добровольно, а не выбивать их насильно после очередной трагедии. Зря, что ли, наш общий знакомый до дрожи боится волчьего воя? – я наклонился вперёд и уставился на Люпина самым злым взглядом, на который только был способен.       Подействовало.       Римус покраснел и попытался укрыться покрывалом с головой. Значит, в страхе Северуса перед волками и оборотнями был виноват именно он. Интересно, как это произошло? -      Хагрид, выйди, пожалуйста, – попросил оборотень тихим, дрожащим голосом. -      А если… -      В случае «если» ты только сам пострадаешь, – проговорил Люпин и я поморщился от этой едва ли не демонстративной жертвенности, под которой скрывался намёк на мою кровожадность. -      Коллега, вы, в силу своей видовой принадлежности, не можете не знать, что среди других моих коллег, – я наглядно постучал по пластинам нагрудной брони, – присутствуют оборотни. Я не только убиваю тварей, но и сотрудничаю с ними в меру обоюдной выгоды. И о вашем брате знаю достаточно много, чтобы не бросаться с баселардом наперевес на каждую особь. Особенно, если за это не светит вознаграждение. -      То бишь вы, мистер Локхарт, Римуса-то убивать не будете? – удивился лесник. -      С какой стати? Он такой же сотрудник Хогвартса, как ты и я. Зачем мне его убивать? Он накосячил, да, и поэтому мне надо побеседовать с ним на предмет дальнейшего взаимодействия. К тому же, это ведь не первая ошибка... Не прячь глаза, Римус, ты напал на меня и нарочно вышел на поляну, хотя должен был унюхать человека и скрыться в кустах быстрее наткнувшегося на молоко нарла. Плюс Поттер…       Взгляд оборотня заметался и я понял, что он гадает, какая версия событий мне известна – та, которую озвучил Гарри, или же истинная, с присутствием Данбар. Хитрый, вывёртливый, немного трусливый... Интересно, куда же пропал тот юный гений, которого так ценил Джеймс Поттер? -      Ну, тады я за водичкой схожу и эта, на грядках чего к завтраку поищу. Вы тока не задерживайтесь, мистер Локхарт – до завтрака-то два часа осталось, все уже поднимутся скоро, вас заметют, а у нас проблемы потом будут! -      Не переживай, Хагрид, – широко улыбнулся я, – я не собираюсь причинять тебе какие-либо неудобства. Добрые люди должны помогать друг другу! -      А я ж это, и не человек немного. -      К добрым полукровкам это тоже относится. Иди, вода сама себя не добудет.       Когда лесник вышел, я прекратил скалиться. Притворяться перед Люпином нужды не было, да и он перестал изображать несчастную жертву охотничьего произвола. -      Откуда Волчье противоядие? -      Снейп принёс. -      Надо же! Он варит тебе лекарство от полнолунного невроза! Как же он заботлив, как мил… – я не смог сдержать восторженного оханья. – Судя по добавкам, которых не должно быть, Северус сам усовершенствовал его! Гений, пусть и сумрачный, как лондонская погода. -      А ты, я смотрю, неплохо с ним сошёлся, – Римус нервно дёрнул уголком рта. – Неудивительно – ему всегда нравились светловолосые. -      И рыжие, да? Перекрашиваться не стану, у меня с милым Северусом отношения совершенно иного рода. Возвышенные, нежные и очень, очень доверительные. А теперь отвечай на вопросы, которые я задал, Римус. Что же ты за тварь такая?       И он ответил - сбивчиво, вытаскивая из себя слова с видимым усилием и застарелой, изрядно нагноившейся болью, в которой было поровну и детских обид, и реальных претензий к судьбе.       Я слушал его и кивал, запоминая не только то, что говорил Люпин, но и как он это делал. С какой интонацией, взглядом и мимикой. Я слушал его полчаса, не меньше, и иллюзий относительно личности Люпина у меня оставалось пропорционально времени, отделявшему меня от завтрака. По его словам, в постигшем его проклятии был виноват сам Фенрир Сивый, покусавший мальчонку в качестве мести его отцу за попытку привлечь того к ответственности по обвинению в убийстве детей. Старший Люпин додумался сказать в присутствии проклятой твари, что оборотни - бездушные, злобные существа, которые не заслуживают ничего, кроме смерти, и в отместку за это Сивый пробрался в дом Лайелла и лично обратил пятилетнего малыша. Вот только мне было доподлинно известно, что жестокий, слегка полоумный и ненавидящий магов Сивый запускал клыки в детское мясо только для того, чтобы возместить потерю одного из малолетних членов своей стаи, в иных случаях выбирая взрослых волшебников, а на оскорбления и пожелания смерти отвечал лишь гоготом и предложением поцеловать его в самое нескромное место.        Добрый папенька, ненавидящий оборотней, вопреки собственным убеждениям не смог убить своего единственного сына и вместе с женой запирал его на время полнолуния в подвале, опутав заглушающими чарами. Соседи и редкие приятели довольно скоро начинали замечать, что маленький Римус в дни полнолуния выглядит больным и измождённым, и семья часто переезжала, пока не осела в глуши, надёжно защитив свой дом как от возможного повторного визита Сивого, так и от внимания посторонних магов. Три недели в месяц родители любили своего сына и баловали его, а одну - ненавидели и брезговали даже касаться, что явно сказалось на психике того мальчонки, которым Римус когда-то был. В этот период он почти безвылазно сидел в подвале в компании книг и зачарованного ведра, и ему не оставалось ничего, кроме как учиться и тихо ненавидеть себя. И так было до того момента, как в дом Люпинов без приглашения, наплевав на охранные чары, не заявился Дамблдор и не сообщил, что уже подготовился к приёму Римуса в Хогвартс и сделал всё для того, чтобы скрыть его вторую натуру от других студентов. Которые, по его Светлейшему мнению, должны были оказаться более слепыми и тупыми, чем прежние соседи Люпинов. Родители Римуса поверили, с радостью сбагрили сына на директора и с облегчением выдохнули до самых летних каникул. Возвращаться в дом до этого времени Римусу было запрещено. Ну а в Хогвартсе он встретился с Джеймсом, Сириусом и Питером, и дальнейшая история была мне неплохо известна. -      Скажи, а в кого обращались твои юные друзья – незарегистрированные анимаги? - спросил я, прервав рассказ о том, как Джеймс припёр его к стенке и заставил признаться в наличии проклятья. Кажется, он старался потянуть время и избежать рассказа о своей жизни после смерти Поттеров. Знал, сволочь, что я смогу поймать его на лжи! -      Что?! Нет, они не… – Ремус попытался выгородить своих по большей части мёртвых приятелей, но я щёлкнул ногтями по лезвию обнажённого баселарда, и он опять сдался. – Джеймс был оленем, Сири – собакой, а Пит – крысой. -      Не ожидал. Оригинальные образы! И почему же ты, дурик, имея таких верных друзей, которые ради тебя совершили невозможное, отказался от предложения Поттера вместе заняться семейной лабораторией? Это же был твой шанс! -      Откуда ты знаешь?! -      Не твоё дело. Так почему? -      Потому что я не мог! У Джеймса и так были проблемы из-за женитьбы на Лили, что стало бы с ним и его семьёй, прими он в своё дело оборотня? -      Благородно, и даже похоже на правду, но не совсем. Фальшью попахивает.       -Я не хотел принимать от него подачку, – с трудом признался тот. – Хотел чего-то добиться сам! -      Люпин, без протекции и дружеской помощи в нашем мире можно получить лишь геморрой и боль в гландах. Ты же не был наивным ребёнком, откуда взялся такой идеализм? -      Не знаю, просто… вожжа под хвост попала, – хмыкнул он. – Сглупил я, потом не раз жалел, что отказался. Может, будь я рядом с Джеймсом, всё сложилось бы немного иначе. -      Ясно… Ну что ж, тогда до следующей встречи. Надеюсь, за это время ты придумаешь разумное объяснение тому, где шлялся одиннадцать лет и почему вдруг принял предложение директора стать преподавателем ЗОТИ. Твоя версия о запоздалой помощи старого наставника, удручённого нищетой своего бывшего ученика, не тянет на правду. -      Почему? -      Потому что, судя по рубищу, которое ты демонстративно носишь, жить в канаве и побираться на свалках ты начал лет пять назад, не меньше. А директор вспомнил о тебе лишь сейчас. И получается, что либо он гад и мерзавец, или ты – плохой комедиант. А ещё я видел твоё тело, и на измождённую жертву нищеты, сумевшую кое-как отъесться за два последних месяца, ты никак не похож. Такое плотное мясо нарастает совсем при других условиях, уж мне ли не знать!       Я поднялся с табуретки, убрал баселард в ножны, подобрал пилочку и направился к двери. Люпин смотрел мне в спину обречённо и зло. У него были свои тайны, я признавал за ним право на них, но, пока в школе находился Гарри, неприкосновенность волчьей личной жизни меня не волновала. То есть не волчьей, а мутантской. -      Да, ты можешь без опасений рассказать директору о нашем разговоре. Он знает, как сильно я пекусь о жизни и здоровье учеников, особенно если дело касается охотничьего ремесла, – я отвёл в сторону левую руку, любуясь переливами рубиновых капель на орихалковой печатке. -      Ты тоже можешь поговорить. С Северусом, – процедил Люпин, дрожа то ли от холода, то ли от невротического озноба, – и спросить у него, откуда ему известен рецепт зелья, которое перед самой своей смертью усовершенствовали Лили и Флимонт! -      Спрошу. Я же сказал – у меня с Северусом прекрасные и доверительные отношения! А ты, аскет-анахорет, лучше подумай о том, за чей счёт тебе варится эта отрава. Ты ведь должен пить её всю неделю полнолуния. Шесть-семь порций... И кто же у нас такой щедрый? Кто же разбазаривает школьный бюджет на закупку ингредиентов, половину из которых нельзя найти в школьных теплицах? Как подумаешь, прикинь ещё одно – был ли у Снейпа шанс отказаться от почести варки лекарства для того, кто едва не порвал его на части? И стоит ли при таких вводных кусать руку, дарующую тебе спасение от волчьего безумия? А я ещё терялся в догадках, почему у милого Северуса в этом году такое паскудное настроение и зубы скрипят чаще обычного! -      Ты даже не представляешь себе, какой он мерзавец! -      Да я лучше всех это знаю, Люпин. Не думай, что открыл мне глаза! Впрочем, тебе всё равно не удастся вообразить даже маленькую толику того, что между нами было, – я мечтательно возвёл глаза к потолку, а потом покаянно вздохнул: – Что поделать, у меня крайне специфический вкус, а уж предпочтения так и вовсе за пределами обыденного понимания! -      Да неужели?! Неужели есть ещё что-то гаже того следа грязи, что тянется за тобой? – он решил поёрничать. – Расскажи же! -      Люблю, когда меня просят, – я вернулся, наклонился к оборотню, демонстративно держа в руке волшебную палочку направленной в его сторону, и выполнил просьбу Люпина. На ухо, шёпотом, и не забыв по окончании признания прикоснуться губами к небритой щеке в плотном, но не лишённом нежности поцелуе. -      Ты – больной ублюдок! – Люпин отшатнулся от меня, прикрываясь с утроенной тщательностью. Наивный… -      До встречи, Римус. И не сиди голым задом на полу – это опасно. Вытаскивать занозы, кроме Хагрида, будет некому, а с его великаньей аккуратностью тебя порвёт пополам прежде, чем ты успеешь проклясть тот час, когда принял предложение директора занять преподавательскую должность.       Помахав ему рукой, я вышел из избушки, с удовольствием размял спину, до хруста прогнувшись в пояснице, стянул с головы надоевший капюшон и неспешно побежал в сторону школы. У меня ещё было время на то, чтобы принять душ, переодеться и влить в себя парочку тоников. А заодно по дороге я мог поразмыслить о том, что сболтнул Люпин и что я понял сам.       Я знал о том, что Лили и Флимонт смогли добиться успехов в улучшении Волчьего противоядия незадолго до тридцать первого октября восемьдесят первого года, но успех не означает наличие готового рецепта с проверенным действием! Снейп же явно был в курсе того, по какой технологии надо варить зелье, и Люпин, обладающий хорошим нюхом, не боялся его пить, точно зная, что оно приготовлено правильно и в нём нет лишних ингредиентов, способных его отравить. Он поступал так, будто уже пил его раньше! А ведь в конце того проклятого октября стояло новолуние, и Римус никак не мог испытать действие разработки Лили и её свёкра на собственной шкуре. Интересно… Всё-таки, сегодня была очень хорошая ночь. Я вошёл в холл за сорок минут до завтрака, даже не думая скрываться или прятаться. Редкие ранние пташки с беспокойством смотрели на мою броню, а кто-то из студентов уважительно присвистнул, заметив свисающий вдоль бедра баселард. Мальчишки и ножики едины и неделимы, как кофе и тоник! -      Какого хрена ты вырядился в броню с утра пораньше?! – гневный, но полный страха голос Снейпа отвлёк меня от размышлений о вековой стабильности мужских предпочтений. Я обернулся и увидел Северуса, застывшего посреди медленно вращающейся лестницы. Кажется, из-за меня ему теперь придётся делать круг по школе, чтобы попасть на ставший недоступным участок замка! Я подошёл к краю площадки, пнул ногой каменный столбик перил, и лестница, зависнув в воздухе, протестующе скрипнула и начала вращаться в обратную сторону, доставляя Северуса прямо ко мне в объятия. Все старые механизмы работают одинаково – пни ответную часть и неисправный узел заработает! Наверное, этот способ починки сработает даже в космосе!       Я протянул Снейпу руку, но он проигнорировал её и торопливо сбежал по ступенькам вниз. -      Что ты опять устроил?! -      Ничего! -      Тогда почему ты так одет? Решил повыпендриваться? -      О, Северус, если бы я хотел выпендриться, то надел бы совершенно иную одежду – более элегантную и, скорее всего, полупрозрачную. Я знаю, что сквозь неплотный шёлк мои бёдра смотрятся наиболее выигрышно, – я прислонился упомянутым бедром к перилам и сложил руки на груди, нарочито скрипя костяными пластинами. Снейп задержал на мне полный подозрения взгляд, и я тут же воспользовался этой оплошностью. – Интересуешься? -      Нужны мне твои бёдра! -      Нет, я про пластины! Правда, тонкая работа? Тройное зачарование, рунические двухфазные блоки и пропитка из крови химеры. -      Зачем тебе с утра броня? – продолжил допытываться он. -      Не с утра – с вечера. Я только-только вернулся из Запретного леса. У меня была насыщенная, полная интересных знакомств ночь. Не представляешь себе, как я устал, – пожаловался я, подпуская в голос толику капризности. -      Ты шлялся по Запретному лесу в полночь? Ты совсем ополоумел! – крик Снейпа привлёк внимание некоторых учеников и даже преподавателей – с балюстрады над нами свесились три головы – светлая, тёмная и каштановая. Прекрасная троица волшебниц, как всегда, оказалась в нужном месте в нужное время. Приятно видеть, что Аврора с Вирсавией разбавили свой тандем стеснительной Сивиллой. -      Мне было скучно. Я гулял! Побегал, поиграл в догонялки с нашим коллегой, развеялся… Теперь можно с новыми силами приступать к работе! -      Ты встречался с Люпином? – голос Северуса сел, а в глазах промелькнуло затравленное выражение давнего, въевшегося в плоть и кости страха. -      Ну да. Хорошо, что Хагрид вовремя пришёл на шум, а то сложилась бы очень неловкая ситуация, в которой у меня был бы трофей, а у Люпина не было бы головы. Боюсь, директора могла расстроить очередная кадровая потеря. У нас и так проблема со штатной численностью, домовиками дыры затыкаем. В случае с библиотекой это особенно неудобно. -      Ты… больной?! -      Я – охотник, – я протянул руку и провёл ладонью по щеке Северуса, чуть царапая его грубой кожей защитной перчатки. – Я же говорил, что, пока я в школе, тебе нет нужды бояться волков и оборотней. Ты до сих пор не веришь мне? И это после всего, что я для тебя сделал, после всех моих откровений и доказательств нежных дружественных чувств, которые я питаю к тебе всем своим исстрадавшимся сердцем?! – с отчаянием воскликнул я, дёргая дарованную Неназываемым нить связи. Снейп смутился и отступил. -      Изволь страдать менее разрушительным и деструктивным способом. Если ты навредишь Люпину, никому от этого не будет радости! К сожалению… -      Он сам себе враг, тварь скаженная. Надо же быть настолько убогим при таких-то возможностях! – я печально вздохнул. – Ну, до встречи за завтраком, мне ещё переодеться надо. -      В полупрозрачный шёлк?       Сверху раздалось еле слышное тройное хихиканье, полное предвкушения. Дамы явно наслаждались нашей с Северусом беседой и не собирались уходить, не досмотрев представление до конца. Кто я был такой, чтобы огорчать их? К тому же меня расстроила тенденция этой забавной ночи – что Римус, что Северус пытались ехидничать, но при этом лишь дарили мне повод ответить со всей щедростью моей широкой души! А я не мог упустить такую возможность, имея сразу трёх зрителей своего представления. -      Могу и в него, если ты так этого хочешь! Правда, боюсь, своим видом я сорву занятия, но ради того, чтобы порадовать тебя, я готов ходить по школе даже замотанным в занавеску. Какой цвет ты предпочитаешь: чёрный, алый, королевский синий? Скажи, и я надену лучшее, что у меня есть! С разрезами, кружевам и... есть даже кое-что короткое! -      Только посмей появиться среди учеников неподобающе одетым! Я тебя сам тогда придушу, – зашипел Снейп, с ужасом представляя, что я явлюсь на завтрак в полупрозрачном халате длиной до середины бедра. Это видение, рождённое отнюдь не моим разумом, возникло передо мной как живое, и я даже поразился тому, каким красивым меня видит Северус. Мне это льстило... -      А я выбрала бы синий, – раздался сверху голос Вирсавии. – Он отлично подчеркнёт цвет твоих глаз, Гилдерой!       Северус вздрогнул, метнул наверх испуганно-гневный взгляд и, круто развернувшись, поспешил сбежать. Смутился, бедняга. Мантия развевалась за его спиной традиционными чёрными крыльями, вот только походка была напряжённой и немного деревянной, будто Снейпу было неудобно идти.       Эх, ну и тварь же я, ну и умница. -      Спасибо за совет, Вирсавия! Приятно встретить такого же ценителя красоты. -      У тебя слишком своеобразный вкус, чтобы я могла полностью разделить его, но кое в чём наши интересы совпадают, – ответила преподавательница рунологии, жадно разглядывая мою броню. Ну да – профессиональное помешательство – оно такое. -      Заходи в гости, как обещала, я тебе и не такое покажу! – я наглядно провёл ладонью по пластинам на рукаве. -      Ты только обещаешь, – засмеялась та. – Лучше покажи спину, я хочу увидеть, что у тебя там!       Я покорно развернулся к волшебнице тылом и даже перекинул на плечо волосы, чтобы ей было лучше видно рунную защиту. Судя по тихому возгласу Авроры, ей пришлось удерживать подружку от угрозы свалиться вниз, так как она слишком сильно перегнулась через перила. Я хмыкнул. Вот такое женское любопытство мне импонировало больше всего! -      Ты сам делал эти пластины? – удивление, любопытство и даже уважение в голосе преподавательницы астрономии изрядно польстили моему самолюбию. -      Только составлял рунические блоки. Для работы с драконьей костью у меня недостаёт ни времени, ни знаний. Слишком капризный материал! – честно признался я. – Некоторые вещи лучше доверять профессионалам, чем косячить самому. -      Твои слова, да кое-кому бы в уши, – заявила Вирсавия, даже не думая приглушать голос. – Может, тогда бы тебе не пришлось устраивать ночные рейды по Запретному лесу! Ты уверен, что выдержишь весь день без отдыха, после такой-то прогулки? -      Как будто в первый раз, – беззаботно отмахнулся я и, коротко поклонившись всем троим милым дамам, направился к себе, стараясь не обращать внимания на обеспокоенный вид Авроры и на то, как смотрят на неё подруги – одна взволнованно, а другая – с откровенной насмешкой.       Развлечения развлечениями, а до начала рабочего дня оставалось совсем немного времени. Хорошо, что хоть маникюр успел сделать!       Когда после завтрака я вошёл в свой класс, на столе меня ждали яблоко, чашка крепкого кофе и маленький флакончик с тоником, более слабым, чем я обычно употреблял, но... Это было приятно, немного неожиданно и напоминало мне о том, чего бы я хотел избежать, но никак не мог этого сделать. Потому что у прекрасных волшебниц было своё мнение относительно моей персоны, и я понятия не имел, как мне спастись от неудобных дружественных связей, вусмерть не разругавшись с Септимой и её подругами.       И надо ли было это делать вообще?..