Клинок и перо

      Почти до самого Имболка всё шло, не выбиваясь из колеи. Снейп злобно зыркал на меня и надменно игнорировал, если я обращался к нему с каким-нибудь вопросом. Попутно он пытался избегать любых контактов со мной, научился есть с поистине гриффиндорской скоростью и даже и перестал поливать ядом, что в лицо, что за спиной. Как я и предсказывал, после фиаско с попыткой превратить меня в галлюцинирующего идиота и последующей взбучки, Северус слегка сбавил обороты и на какое-то время оставил в покое учеников. Видимо, внушение со стороны Дамблдора оказалось более чем весомым. Выпорол он его, что ли?       Сам директор поглядывал в мою сторону с неким снисхождением, словно добрый учитель, преподнёсший урок нерадивому ученику. Наверное, он считал, что я должен понять некий глубокий смысл случившегося, усвоить его и тоже начать вести себя подобно невинному агнцу, скромно опуская глаза в пол и сменив кружева и дамаст на некрашеную шерсть, но я продолжал озарять мир прекрасной улыбкой, радовать окружающих яркими цветами своей одежды и рассыпаться в комплиментах перед прекрасными преподавательницами. Даже миссис Норрис начал чесать за ушком чаще обычного! Филч не возражал. Северусу же доставались лишь обиженные, полные невыплаканных слёз взгляды, еле слышные вздохи сожаления, всегда издаваемые при свидетелях, и вскоре даже равнодушные к моим выходкам слизеринки начали поглядывать на своего декана с осуждением.       В то же время пятёрка молодых хогвартских колдуний всячески пыталась скрасить мою якобы несчастную жизнь. Несмотря на то, что на следующий день после знаменательного ужина я, как ни в чём не бывало, демонстрировал обычные для меня бодрость и наглость, они что-то подозревали и старались вести себя со мной особенно заботливо. Это слегка раздражало, но не особо портило жизнь. Иногда даже красило её - беседовать о маггловском кино с Чарити или обсуждать рунические проклятья-ниды с Вирсавией было интересно и, что немаловажно, безопасно. Этим женщинам не нужно было от меня ничего, кроме общения, а уж поговорить я любил, особенно на интересующие меня темы! Окружающий нас мир был огромен, чудесен, ярок и даже пяти долгих колдовских жизней не могло хватить на то, чтобы как следует изучить его. Особенно если исследовать хотелось обе его стороны - магическую и обыденную. Я прекрасно понимал страсть той же Авроры к звёздам, к бесконечной Вселенной и тому непознанному чуду, которое она скрывала в своих недрах. Астрономия не ограничивалась изучением хода небесных светил и их влиянием на жизнь волшебников - Аврора, стремясь постичь необъятное, самостоятельно учила физику и химию, в чём ей помогала Септима. Уж для неё-то расчёты и сводные таблицы данных были родной стихией! Несмотря на то, что разговоры на профессиональную тему являлись самыми безопасными, мы то и дело отходили в сторону от них, переключаясь на книги, музыку или, как ни странно, попытки высчитать, в каком именно времени мы живём. Мы - то есть маги. Я настаивал на позднем Средневековье, Вирсавия пыталась доказать, что у нас сейчас начало Нового Времени, только Ренессанса не было, а Сивилла мрачно твердила о Тёмных веках.       Итак, добившись своей благородной цели, пусть для этого и пришлось использовать не самые разумные средства, я полностью погрузился в круговорот школьной жизни - пытался совместить учебный план со своими весьма специфическими навыками, приглядывал за первокурсниками, которые так и норовили использовать заклинания более серьёзного порядка, чем те, которые были им по зубам, и гонял по выходным студентов в снежном лабиринте. Это позволяло им выплеснуть дурную подростковую энергию в чем-то менее разрушительном, чем драки факультет на факультет или попытки робких первых свиданий под контролем вездесущих портретов.       По воскресеньям я по-прежнему навещал Люччи, общался с Грэем, беззастенчиво сливая ему всё и всех и даже иногда успевал перехватить Джона, чтобы пообедать вместе с ним. Заметных подвижек и хоть каких-то новостей в нашем общем деле не наблюдалось. Брошенный в Запретный коридор маячок молчал, никто из профессоров не проявлял ни малейших признаков одержимости, и я даже начинал ощущать разочарование, но гигантская собака по-прежнему сидела за запертой дверью и Филч, содрогаясь от страха, три раза в день носил ей оковалки мяса. Интересно, как он дерьмо за ней выгребал?! Бедняга мучался в ожидании открытия приюта мадам Равиаль и что-то мне подсказывало, что если всё пройдёт гладко, то в новом учебном году школа лишится своего завхоза. Старый сквиб хотел прикоснуться к магии, и теперь у него появился шанс, который он не собирался упускать. Дамблдору это не нравилось… Он не одобрял и того, что Сивилла стала чаще спускаться в Большой зал и мы могли видеть её почти каждый день. Это всё я тоже передавал Грэю и однажды он поделился со мной ответной информацией – Скримджер выяснил, откуда украли яйцо норвежского горбатого дракона и теперь с азартом тянул за все возможные ниточки, вскрывая одно подставное лицо за другим. Однако, когда он должен был выйти на посредника, передавшего яйцо непосредственно заказчику, вдруг выяснилось, что посредник трагично повесился в лесу на собственных кишках, предварительно украсив ветви деревьев другими не менее важными органами. Главу аврората, насколько я знаю, это не остановило, и он продолжил рыть по всем направлениям. Личность заказчика имела крайнюю важность! В совпадения не верил никто из нас, слишком уж вовремя Хагрид получил свой драконий приз, да и за какие заслуги – неизвестно. Вряд ли лесника кто-то допрашивал, пытаясь выяснить, откуда он взял яйцо. Скорее всего Дамблдор, как обычно, спустил это дело на тормозах. Дядюшка же, по словам Грэя, при упоминании директора Хогвартса начинал скрипеть зубами, исписывал уж вторую книжку из числа тех, что я подарил ему на Йоль, и обещал в случае отставки издать свои записи, потеснив меня тем самым на постаменте самого популярного писателя Магической Британии. Ничего, мой новый роман не оставит ему ни шанса сделать это. Я буду купаться в галлеонах и швырять их в танцующую Люччи!       Я тихо и незаметно отпраздновал своё тридцатилетие. Да, поклонницы, приятели по охотничьему делу и прочие причастные, вроде Натана Блоттса, завалили меня подарками, но в целом день прошёл спокойно – в школьной суете всем было плевать на день рождения преподавателя, даже такого знаменитого, как я, и меня это радовало. Я вообще обычно старался проводить этот день подальше от Англии, где-нибудь в Карпатах или в Македонии, однако в данный момент мне выпало застрять в Шотландии, и пришлось рассылать заранее написанные шаблонные благодарственные ответы, жечь в камине всякую проклятую дрянь, которую мне прислали вместе с поздравлениями, и радоваться тому, что в этот раз обошлось без гранаты из рога взрывопотама, которую двумя годами ранее мне прислал сицилийский охотник, разозлённый тем, что я перебил у него выгодный заказ.       От Джона я не получил ничего. Как и он от меня девятнадцатого декабря. Для празднования и обмена подарками мы уже давно выбирали куда более радостные дни, чем годовщину появления на свет. А то могли и вовсе обойтись без повода, потому что каждый прожитый нами день уже был достижением и победой.       Затишье кончилось в последнюю пятницу января, когда совы доставили ко мне новую корзину с гвоздиками и письмо от мадам Равиаль, «предлагающей» отметить Имболк посещением театра – в «Колизее» давали «Отелло»… У меня не было ни единого шанса отказаться, хотя так и подмывало соврать о том, что меня сразил насморк и я грею ноги в тазике с огневиски. Идти на встречу хотелось не больше, чем лезть в самое гнездо акромантулов, и всё потому, что корзина с гвоздиками означала, что на встречу придёт не Грэй, а сама Джейн Равиаль.       Я же просил его не сталкивать меня с этой стервой! Ему что, так сложно было исполнить одну-единственную мою просьбу?!       Но в воскресенье, второго февраля, я, как милый и любящий почти-что племянник, сидел вместе со своей «тётушкой» в закрытой ложе и лениво наблюдал за тем, как бушует шторм, по сцене бегают статисты с фальшивыми факелами, а мавр прибывает с женой на Кипр. Мне было скучно и даже превосходная постановка не могла развеять тоску. И зачем я тратил время в театре, когда мог пить кофе с Люччи и слушать её планы о переделке сада?! -       Не будьте столь угрюмы, Гилдерой, для отсутствия Грэя есть весомая причина – он препарирует находку Скримджера, – произнесла Джейн, даже не поворачиваясь ко мне. -       Неужели Глава Аврората всё-таки нашёл похитителя драконьих яиц и не сдержал свои наклонности блюстителя правопорядка? -       Почти, – Джейн обмахнулась веером, пряча лицо за пышными перьями. Сегодня эта подделка под шпионку выглядела особенно хорошо и меня это злило. Мне нравилась красота, я ценил её и любил! Вещи, люди, поступки, эмоции… Квинтэссенцией всего прекрасного, что было в мире, для меня являлся Джон, но это не значило, что я больше не вижу ничего вокруг себя. В Ирландии вот, например, я тоже разглядел на свою голову… Джейн Равиаль, бывшая Эрроу, тоже была красива. К тому же она выглядела молодо и свежо, и даже мой пристрастный взгляд не мог дать ей больше тридцати пяти лет, хотя настоящий возраст женщины подбирался к пятидесяти годам, как минимум. Ухоженная, темноволосая, с чуть кукольным лицом и большими серо-зелёными глазами, она походила на статуэтку из мягкого руанского фарфора – немного изысканности, нотка крикливости, хрупкость и позолота. Неужели у Грэя не нашлось в числе «спящих» агентов какого-нибудь бродяги-люмпена, чья внешность бы не вступала в противоречие с сутью? Так мне было бы намного проще ненавидеть свидетеля моих неприглядных тайн! -       Гилдерой, у вас на лице написано, что вы хотите меня убить. Не забывайтесь! – с ноткой иронии произнесла Джейн, лёгкий тремор рук выдавал волнение. -       Ах, мадам, где наши желания, а где суровая жизнь! – я мило улыбнулся ей, беря себя в руки, и обратил взгляд к сцене. Ага, застольная песнь Яго, в которой он завуалированно оскорбляет Кассио, занявшего пост, на который тот метил сам. Знакомый мотив! Не удивительно – циничный, мстительный и расчётливый негодяй был мне куда ближе и понятней, чем наивный, слепой и неосторожный Кассио. – Так кого же препарирует наш уважаемый Глава Отдела Тайн? -       Несколько дней назад в шести милях от Хогсмида авроры, которых сопровождал сам Скримджер, наткнулись на мёртвое тело, лежащее под снегом на берегу ручья. Если бы не недавняя оттепель, то его бы не нашли до конца марта! -       Я полагаю, это было весьма примечательное тело, раз уважаемый Грэй променял меня на него! -       Не ревнуйте, это всего лишь работа! Грэй определил, что погибший преставился не ранее середины ноября, при этом труп уже был наполовину разложившимся и сгнившим. И это несмотря на холод! К тому же, в затылке у загадочного мертвеца обнаружилось подобие чудовищной морды с вполне функционирующим ротовым отверстием! В подробности меня не посвящали, мне и этого хватило, чтобы лишиться аппетита на весь день. -       Рот в затыке, рот в затылке, рот в затылке… – мстительно забубнил я. -       Это мелочно! -       Но так приятно, – я пожал плечами, вслушиваясь в дуэт Отелло и Дездемоны. Они объяснялись друг другу в любви и от слащавости их совместной арии у меня начало сводить скулы. – Как я понимаю, мутировавший труп и был при жизни заказчиком похищения драконьего яйца? -       Разумеется! Его личность уже опознали и надо сказать, что ваш неупокоенный дух нашёл для себя лучшую кандидатуру для подселения! Тихий, одинокий и пожилой маг средних способностей, живущий в уединённом коттедже на окраине Дорсета - о такой удаче можно было лишь мечтать. Четвёртого ноября он заключил с Гринготтсом сделку, продав банку всё своё имущество, включая столовые приборы, чернила и заштопанные носки, после чего пропал в неизвестном направлении. Примерно десятого ноября, плюс-минус день, его видели в Хогсмиде, в «Кабаньей голове»… -       Где он пил вместе с Хагридом. Я угадал? Лесник и раньше частенько прикладывался к кружке дешёвой браги в клоповнике Аберфорта, вряд ли он со временем изменил своей привычке! -       Именно, – Джейн довольно кивнула. – После чего лесник отправился к себе в хижину устраивать инкубатор в камине, а одержимый на своих двоих покинул Хогсмид, игнорируя аппарацию, и испустил дух на берегу ручья. -       Как же Скримджер это выяснил? Он ведь якобы не знает ничего о драконьем яйце! -       Авроры делали вид, что ищут Наземникуса Флетчера. Этот мелкий прощелыга, оказывается, известен во всей Англии! Никого не удивило, когда стражи порядка начали выспрашивать о подозрительных личностях, которые любят появляться в не менее подозрительных местах. Аберфорт играл в молчанку, но его завсегдатаи очень хотели отвести подозрение от своего приятеля Флетчера, и поэтому сдали Хагрида с потрохами. Так авроры узнали о том, что неизвестный тип в плаще с капюшоном угощал хогвартского лесника выпивкой и играл с ним в карты, после чего отдал ему некий объёмный предмет, завёрнутый в холст, и… ушёл! -       Вот же мстительная тварь! – я восхитился коварством неуловимого духа. – Норвежский горбатый – единственный дракон, зародыш которого может выжить в отсутствии тепла и нагрева яйца. Срок – от четырёх до восьми дней, время замедления инкубационного периода – двенадцать процентов от теоретически оставшегося с момента изъятия яйца из кладки до разлома скорлупы. Как мне кажется, дракон должен был вылупиться не в дни каникул, а тогда, когда ученики находились бы в школе. В этом случае замять происшествие было бы намного сложнее! Дети невероятно наблюдательны и очень любят писать родителям письма! -       Скримджер решил так же! – кивнула Джейн. – Теперь, когда удалось найти заказчика, он пытается просчитать следующий шаг бродячего духа. Вряд ли вся многоступенчатая авантюра с покупкой яйца, на которую ушли все сбережения одержимого мага, была затеяна только с целью испортить репутацию директору школы! Ну, или чтобы порадовать всех видом развешанного по ветвям посредника, который единственный мог опознать покупателя. -       Может, наш неугомонный стервец хотел, пользуясь сумятицей из-за появления дракона, пробраться в школу? Хотя нет, даже если бы Хагрид сгорел, это не смогло бы поднять такую обширную панику! -       Значит, ему нужно что-то другое… -       Если бы мы ещё знали, в школе он, или нет! Ни детей, ни преподавателей никто не проверяет, а ведь почти все уезжали из школы на йольские каникулы и могли подвергнуться нападению. Вне подозрения только я и Филч! -       Почему он? -       Завхоз никогда не покидает пределов Хогвартса, к тому же он сквиб и вселение в него ничего не даст нашему неуловимому духу. В общем, всё плохо. Несколько сотен подозреваемых и никакой возможности для проверки – системы оповещения о присутствии некротической энергии в школе явно нет, иначе бы Квиррела давно выявили и тихонько прикопали под Гремучей Ивой! -       Какой-какой ивой? – удивилась Джейн, и я только тогда вспомнил, что она не училась в магической школе. -       Это агрессивное плотоядное дерево, бьющее ветвями всякого, кто приблизится к нему. Подножие усыпано птичьими костями – должно же деревце откуда-то брать сил для роста, на крови ведь оно всяко лучше, чем на дождевой воде! -       Зачем такая мерзость нужна в школе, полной детей, готовых хоть дракону в пасть залезть, если это будет весело?! -       Кто его знает! Когда я поступил в школу, она уже росла неподалёку от замка, – я равнодушно пожал плечами, а потом, с самой любезной улыбкой, передал Джейн бокал шампанского. Она с благодарностью приняла его, потянулась убрать мне выбившийся локон и я, перехватив её ладонь, склонился над ней в целомудренном поцелуе. Лёгкое прикосновение губами к тыльной стороне, невесомое пожатие кончиков пальцев. Если бы мог, я бы отгрыз Джейн руку, невзирая на то, что попортил бы себе этим зубы и лишился титула «Мистер Улыбка» от «Магического Еженедельника»! Но… Я не мог так глупо испортить всю игру, к тому же за нами наблюдали. Как говорил Яго в самом первом акте оригинальной пьесы, готовясь заложить с потрохами своего смуглокожего генерала: «Ведь внешними поступками раскрыть моей души и внутренность, и сущность – не всё ль равно, что на ладонь её всю выложить и дать в добычу галкам? Нет, милый, я не тот, каким кажусь»!       Я тоже не собирался раскрываться больше положенного и намеревался отыграть до конца роль обиженного судьбой страдальца, которому приходится терпеть душевные муки рядом с коварной шпионкой. Этой неприкрытой неприязнью, которая известна всем в нашем маленьком обществе суицидников-затейников, я мог неплохо воспользоваться. В мои планы входило обернуть собственную ненависть к этой женщине в шуршащий фантик пользы, который хоть как-то скрасит необходимость вынужденного сотрудничества с ней. В конце концов, разнообразие масок – путь к победе, да и Гаеру честность не к лицу! -       Будет крайне невежливо, если вы посадите меня в экипаж, а сами аппарируете с порога театра, – заявила Джейн, когда мы готовились покидать ложу после окончания представления. -       Что вам ещё от меня нужно?! – устало спросил я. -       Как это что? Участие в небольшом приёме, который состоится сегодня в приюте. Дело по его организации движется к завершению и английские снобы непрозрачно намекнули, что мне будет полезно познакомить их со своим детищем изнутри. -       При чём тут я? -       При том, что это – вы! – отрезала она. В любезном голоске прорезалась сталь, и я начал придумывать шестнадцатый способ убийства Джейн Равиаль. Ведь когда-нибудь она станет не нужна Грэю и тогда наступит моё время!       Мы спустились к выходу и по пути нас дважды сфотографировали репортёры из «Пророка». В одном из них я узнал того самого недоумка, который присутствовал на презентации «Ирландской Истерики». То есть, сегодняшний вечерний выпуск опять будет украшен нашими с Джейн колдофото. Представляю, что начнётся в школе! Хорошо хоть, что я надел золотисто-кофейного цвета костюм с камзолом более тёмного оттенка, которые прекрасно сочетались с терракотовым платьем Джейн. Диссонанс цветовых сочетаний всегда действовал на меня угнетающе. Ещё больше, чем ханжество и фальшивое благочестие некоторых деканов Хогвартса.       К счастью, нам удалось добраться до экипажа до того, как кто-то из журналистской братии попытался взять пару слов для вечернего выпуска. Карета – образец французской вычурности – приняла нас в свои удобные недра. Я тут же вспомнил, как в прошлый раз внутри экипажа меня ждал Джон, и злость на Джейн оказалась сильнее разума – садясь внутрь следом за ней, я не удержался от маленькой мести и с удовольствием отдавил женщине ногу, наступив сапогом на туфельку из тонкой кожи. Джейн скривилась, но не сказала ни слова. -       У меня осталось не больше двух часов до конца «выходного», – начал я, когда мы отъехали от театра. – До приюта ваша колымага доедет за сорок минут, не меньше. Плюс расшаркивания и пустые разговоры. А мне ещё надо заглянуть домой, так как у меня есть свои, личные дела, которые из-за вас летят к фестралу под хвост! -       Не жалуйтесь, вам не идёт тон капризной обиды. И ваши очень важные дела, заключающиеся в подборе кружевных и шёлковых тряпок, идут в гости к фестралам из-за увлечённого своим делом Грэя, но никак не из-за меня, – голос фальшивой тётушки звучал холодно и равнодушно. -       Нет, как раз из-за вас. Будь на вашем месте кто-то другой, даже ведьма из Лютного, я бы с куда большей готовностью забыл о своих «тряпках» ради её компании, – ответил я с той же ледяной интонацией. -       Терпите, Гилдерой. Вы ведь охотник! Как-то же вы переживаете отсутствие свежих рубашек и геля для укладки в условиях румынских лесов или Уральских гор. Как, кстати, вас туда занесло? -       Спросите у сторожевых отрядов великокняжеской дружины. Или прочтите в моём досье, которое вы – о ужас! – до сих пор не выучили наизусть. Интересно, сколько страниц в нём написано вашей рукой? -       Нисколько, – огрызнулась она, занервничав. – О вашем случайном визите на территорию закрытого к посещению англичанами Ромвека мне рассказал Скримджер. Вы в курсе, что могли умереть и никто бы не узнал, что с вами стало? -       Я в курсе, что подданые Российского Магического Великого Княжества очень не любят используемое вами сокращённое название своей страны. Кроме того, у меня имеется официальный допуск на территорию княжества от Балтийского моря до Урала. О чём, кстати, лучше помалкивать. Даже вам! Вы ведь умеете держать язык за зубами и ни во что не вмешиваться, да, Джейн? -       О, перестаньте! – она вспыхнула, с щелчком раскрыла веер и спрятала за ним лицо. – Ваша язвительность абсолютна неуместна и звучит по-детски! -       Что поделать, у меня с этим прекрасным периодом жизни очень прочные связи!       Отпустив нарочито грубый укол в адрес женщины, я отвернулся от неё и уставился в окно кареты – дома и деревья, автомобили и фонарные столбы летели мимо нас с невероятной скоростью, сливаясь в одну муарово-чёрную ленту, расцвеченную ярким бисером вечерних огней. Карета Джейн по своей скорости мало чем уступала «Ночному рыцарю», зато комфорт в ней был не в пример лучше. Никаких резких остановок, заносов, и, что самое приятное, внутри совсем не ощущалась принудительная деформация кареты в случае сужения транспорта ради проезда между двумя едущими рядом автомобилями. Интересно, это часть наследства Джейн, или же Грэй расстарался и добыл для своей любимицы эту вершину искусства зачарования из потайных хранилищ Отдела Тайн? С него сталось бы! -       Детство – пора чудес и открытий, познания мира и проявления своих талантов! Вы так не считаете, милая Джейн? -       Любой мой ответ будет расценен вами, как оскорбление! -       А вы попробуйте сказать что-то нейтральное. Безразличное. Равнодушное. Вам ведь знакомы эти чувства? -       Грэй едва не отстранил меня от слежки за вашей матерью, потому что я не могла больше наблюдать, ничего не предпринимая при этом! Я была готова вмешаться! -       Но вы не вмешались… – я пожал плечами и снова отвернулся к окну. О, мы уже ехали по территории графства Хартфордшир. Ещё двадцать минут, и мы доберёмся до Нортгемптоншира, где в закрытой от обычников части леса Салси и располагался будущий приют для сквибов. Нейтральный магический фон, обилие животных и разнообразие магических и обычных растений делали его прекрасным местом для реализации предпринятой дядюшкой авантюры. К тому же остатки древних строений времён Основателей, несколько друидских священных дубов и капищ намекали на некоторую преемственность и внушали оттенок уважения к приюту. Или хотя бы к месту, где он находился. -       Вы же понимаете, что любое вмешательство могло поставить под угрозу все старания по выискиванию и уничтожению ковена вашей матери? Ведьмы бы разбежались и затаились, а вы навсегда остались под угрозой их возвращения. К тому же, узнав, что их ковен раскрыт, ведьмы могли избавиться от вас! -       Что вы, моя мать слишком любила меня для того, чтобы зарезать на алтаре. Как и её подруги. Как и… -       Прекратите! -       Надо же – смотреть нравилось, а слушать не хотите. Или же воспоминания о том, как проходили мои каникулы в материнском доме, до сих пор будоражат ваше воображение? Это же было… прекрасное зрелище?! Я даже в четырнадцать лет был весьма хорош собой. -       Я начинаю склоняться ко мнению, что вы скучаете по этому прекрасному периоду вашей жизни! – выплюнула моя добрая «тётушка», глядя на меня с выражением лица, будто скопированным с одной из постоянных гримас Снейпа. -       А я-то думал, что шпионов натаскивают хоть немного разбираться в человеческих чувствах, да и ваш опыт в роли гранд-матроны французского приюта должен был чему-то вас научить! И как же вы собираетесь справляться с английскими сквибами, куда более сдержанными и закрытыми, чем ваши прежние подопечные? -       Сдержанные и закрытые? Ну, Гилдерой, тогда я смело могу сказать, что вы – не англичанин. И постарайтесь сегодняшним вечером вести себя более пристойно, чем обычно – в присутствии высших аристократов ваши ужимки и кривляния будут неуместны! – она попыталась снова уколоть меня, но я отмахнулся: -       Куда же мне, простому наёмнику, до сильных мира сего? Это же вы, мадам, вращались в высших кругах Франции. Скажите, а ваш блестящий брак тоже Грэй организовал, как очередное средство прикрытия своего агента? Со вдовством тоже он помог? -       Я любила своего мужа! -       Не сомневаюсь. Сложно не любить человека, который подарил вам жизнь, полную денег, свободы и магии. Вот только один вопрос мучает меня - вы полюбили его до того, как бросили первую горсть земли на крышку гроба, или после? -       Ублюдок! – взвизгнула Джейн и отвесила мне оплеуху веером. Я не стал уклоняться, ведь благодаря этому у меня возник повод вернуть ей ответную любезность, пусть и весьма сдержанную – рука у меня была тяжёлой, а мадам Равиаль явно не отличалась крепостью телосложения. И, как бы ни было печально осознавать – убивать её мне было нельзя.       Она вскрикнула и вскинула на меня обиженный и возмущённый взгляд: -       Вы ударили меня! -       И что? -       Вы подняли на женщину руку! -       Мадам, мне абсолютно плевать, кому я отвечаю на причинённый мне вред, – я подался вперёд и едва не навис над Джейн. – Мужчина, женщина – не важно. И делать исключение для вас я не собираюсь. Попробуйте ещё раз ударить меня, и я не стану сдерживаться! -       Животное! – и она снова огрела меня веером, на этот раз угодив деревянной рукоятью в висок. В ответ я разбил ей нос…       В условиях тесного салона кареты и сдержанности, которой пришлось научиться что ей, что мне, наша потасовка напоминала что-то среднее между дракой двух кошек и супружеским скандалом. Обмен любезностями не продлился слишком долго – как следует выместив друг на друге недовольство обстоятельствами и обоюдную неприязнь, мы успокоились. Ну, как мы – я просто заблокировал руки женщины, прижав их к стенке кареты, а чёртов веер и вовсе скинул на пол. К счастью, у Джейн хватило ума не пытаться лягнуть меня ногами, иначе я бы причинил ей вред больший, чем можно было устранить в сложившихся условиях.       В прошлый раз, на кладбище в Тауэр-Хэмлетс, когда я встречался с Корделией Пиппин, мне помог Джон, вовремя перехватив готовую обрушиться на меня женскую руку. Сейчас же Джона рядом не было, и я сполна пожинал последствия вбитых в меня рефлексов. Бьют – отвечай, иначе сдохнешь. Неважно, кто угрожает тебе - женщина, ребёнок, старик... нечистые твари любят принимать беззащитный, внушающий доверие облик, чтобы поближе подобраться к своей жертве или ошеломить её, не позволив нанести смертельный удар. Изживи в себе страх перед нанесением вреда слабому, и тогда выживешь сам! К тому же, среди охотников насчитывалось немало представительниц нежного пола, и я был готов выпить за упокой души того идиота, который вздумал бы заявить, что они слабее мужчин или менее опасны. Джейн Равиаль тоже никак нельзя было назвать слабой - она выжила, несмотря на почти полное отсутствие магии, да к тому же у неё был неплохо поставлен удар, что говорило об умение постоять за себя хотя бы маггловскими методами. -       Какой же вы двуличный мерзавец! – едва не плакала она, пытаясь привести себя в порядок. Попытки раз за разом оканчивались неудачей, так как у мадам не хватало сил, чтобы починить порванное платье и восстановить сложную причёску. Про слегка распухший нос и пятна крови на кружевах вообще лучше было не упоминать! – Что вы наделали?! -       А вы? Обязательно надо было кусаться? -       Вы выдернули мне клок волос своим дурацким кольцом! – прошипела она. Настроение Джейн портилось с каждой секундой – приближалось время прибытия, а это значило, что ей придётся просить меня о помощи, так как самостоятельно вернуть себе приличный вид она не могла. Моё же неудержимо ползло вверх. – И едва не выбили зуб! -       Так не выбил же! Видите, как я добр к вам, моя дорогая тётушка? Да не дёргайтесь вы, – я снова схватил её за руку, чтобы Джейн перестала суетиться, и женщина замерла, с опаской глядя на меня. Я несколькими движениями палочки вернул её одежде былой вид, убрал следы крови и залечил нос невербальным эпискеи. Это заклинание врезалось мне на подкорку ещё со второго курса – за все мои выходки мне часто прилетало от однокурсников, да и не только от них. Один раз даже Сириус Блэк свою сиятельную руку приложил, скотина… -       У вас синяк на виске, – проговорила Джейн, когда я покончил с ней и развалился на сиденье кареты, пытаясь отвлечься в последние минуты поездки. В ответ я лишь слегка взъерошил себе волосы, прикрывая последствие её удара. – Почему вы его не залечите? Вы же можете! -       Мадам, после того, что между нами было, «выкать» уже как-то неприлично! А убирать ссадину я не собираюсь по причине того, что пока она болит, я помню о том, что тебе – да, да, уже тебе – нельзя ни шею свернуть, ни рёбра сломать. -       Тогда тебе придётся вечно ходить с испорченным лицом, чтоб ты не забывал об этом!       Если бы Джейн знала, насколько её слова оказались близки к истине, то она порадовалась бы своей проницательности. Но – увы! – эта тайна принадлежала только мне и Джону. Однако моя «дорогая тётушка» разозлила меня, напомнив о не самых приятных событиях моей жизни, и я посчитал нужным обозначить те рамки, в которых ей следовало находиться в общении со мной. Вернув себя в сидячее положение, я подался вперёд, почти касаясь коленями её платья и негромко, но очень проникновенно заговорил, неотрывно глядя в прекрасные глаза женщины, которые я предпочёл бы видеть стеклянными и мёртвыми: -       Джейн, я тебя ненавижу и с большим удовольствием избавился бы от твоего общества, но мы вынуждены работать вместе, и я продолжу свои «кривлянья и ужимки» ради общего дела, но предупреждаю – ещё одна попытка командовать мной или приказывать, и я забуду о том, что вполне открыт к диалогу и готов вступать в переговоры даже с директором Хогвартса. Укусишь меня - я укушу в ответ. Ударишь - и я тоже не стану сдерживаться. И не стоит злить меня ещё сильнее, пытаясь отыграть роль оскорблённой невинности. Ты же знаешь, что на меня это не подействует. Я не испытываю к тебе ни приязни, ни влечения, ни уважения! Ты меня поняла? -       Не угрожай мне, – прошипела она. Маска спокойствия, которую Джейн носила в театре, отваливалась крупными кусками, и за ней проступал страх. Настоящий, балансирующий на грани животного ужаса. – Я… я боюсь тебя! Ты же психопат! -       Мне больше нравится эпитет «педик-бандит-наркоман», – я припомнил Гарри, нашу с ним встречу в «Макдональдсе» и попытку мальчика продаться двум подозрительным типам за еду. Потом - его ночной визит и намерение расквитаться с Дамблдором. Что ж, ради Поттера я потерплю Джейн. Тем более, что правильно дозированный страх является прекрасным сдерживающим фактором. Главное – не ставить мадам Равиаль в обстоятельства, когда она предпочтёт перешагнуть через него, но не сдаться или уступить. В таких условиях в драку вступит даже самая трусливая крыса!        Я никогда не присутствовал на великосветских мероприятиях. Мой удел – полусвет, смешение фривольности и мещанства, в которых я чувствовал себя более свободно, чем в чётко выверенных рамках аристократических встреч. Даже министерский раут, на котором я получил мерлинову побрякушку, не был настолько чопорным, как устроенный в «Золотой Астре» паноптикум. Шестнадцать высших лордов с жёнами и спутницами создавали блистающий, но пованивающий гнильцой вид. Исключением являлись граф Данбар, папенька хранительницы нашего Избранного мальчика, и Ричард Нотт – отец первокурсника-слизеринца, тихого и начитанного мальчика. Сам же батюшка моего ученика был прямой противоположностью своего сына – энергичный, взрывной и самую малость сумасшедший. Приличный с виду джентльмен, отмеченный росчерками благородной седины в густой пепельно-русой шевелюре, он носил короткую бороду и усы, был одет по эдвардианской моде и его тёмные глаза с чуть опущенными вниз уголками смотрели так расчётливо и холодно, будто он уже всерьёз прикидывал, как половчее расчленить того или иного гостя. Он то и дело разражался громким, не лишённым приятного оттенка смехом, а потом изрекал какую-нибудь завуалированную гадость. Чаще всего эта гадость была направлена на Джейн, но иногда доставалось и мне. Я старательно и очень вежливо хамил в ответ и спешил уйти от Нотта подальше, тем более что рядом с ним всё время крутился Малфой, а наше прошлое сотрудничество вышло не слишком удачным. Он и голову тролля не забрал, пришлось её Грэю сбагривать, и с Дамблдором интриговать начал, порушив все наши с Джоном достижения. Частично по его вине я и оказался в клетке Хогвартса! Скотина прилизанная... Да и Нотт до сих пор пытался продвинуть свою жалобу на моего друга. И почему все знакомые мне аристократы были сутяжниками и сволочами?!       Первые полчаса всё было тихо и условно мирно – нанятый маг-распорядитель, прячущийся в тени, следил за тем, чтобы своевременно подавались шампанское и закуски, господа бродили по приюту, уже отремонтированному, но за исключением приёмной залы ещё не обставленному, и морщили носы. Их высокомерие меня бесило так же, как ежегодное поднятие цен на комплектующие для брони! Да, заведение Джейн было намного скромнее мэноров многих из аристократических снобов, но как минимум у трети из них дома мало чем отличались по уровню роскоши от коттеджа тех же Флинтов. Но ведь они не могли не проявить своего знаменитого снобизма, глядя на изящную отделку, светлое дерево панелей и неброский ажур лестничных перил! Сопровождая гостей, следуя за ними из зала в зал, я не мог не признать, что у Джейн был вкус и мне понравилась та французская лёгкость, которую она привнесла в каждое помещение приюта, сделав его уютным и одновременно с этим непохожим на традиционные дома призрения в Англии. Но, как видимо, господа аристократы хотели бы видеть антураж книг Джека Лондона в виде мрачных кирпичных стен, дощатых полов и решёток на окнах!       Сквиб-бухгалтер, которого нашла Джейн, отвечал на почти все вопросы, связанные с финансами, и старательно игнорировал попытки разузнать, сколько всего денег влила в своё предприятие эксцентричная полуфранцуженка. Этот самый сквиб носил примечательную фамилию, был рыж, худощав, и один его вид вызывал выражение злорадства на холёных аристократических мордах. Оно и понятно – семейство Уизли не особо любили в благороднорождённой среде, а вот мне было плевать, что дядя моего ученика оказался сквибом.       Как меня бесила вынужденная обязанность быть приветливым сопровождающим своей милой «тётушки», которая по правилам нашего зашоренного общества и шагу не могла ступить без мужского заступничества и контроля. Мне приходилось наблюдать, как Нотт лениво провоцировал кого-нибудь на ссору, Гойл периодически ржал, а Малфой надменно сиял, как и его супруга – кузина запертого в Азкабане Сириуса Блэка. Буллстроуд старательно пыжился, а Феликс Розье, неожиданно избравший путь драконолога, отчаянно делал вид, что находится на приёме по глупой случайности и пытался спрятаться за шторы. Его маменька, надменная стерва, брезгливо морщила своё напудренное лицо и цедила яд на голову Джейн. Наверное, я был слишком пристрастен, но лощёные и лакированные лорды вызывали у меня изжогу, к тому же, с парой-тройкой из них я имел неудовольствие работать, подряжаясь на не очень сложные, но весьма деликатные заказы. Сиятельные подонки теперь так старательно делали вид, будто знать меня не знают, что это становилось слишком заметно. Они вели себя как юная барышня, которая встретила своего бывшего ухажёра и вдруг вспомнила всё, что между ними было. А было-то о-го-го как много! -       Дорогая Джейн, – я подошёл к женщине, пытающейся перевести дух с помощью бокала белого сухого вина, – скоро мне придётся откланяться. Я могу воспользоваться камином в твоём кабинете? -       Конечно. Ты внесён в список лиц, для которых камин приюта всегда открыт, так что ты без проблем перейдёшь отсюда в «Три метлы». Тебя ведь не затруднит прогулка от Хогсмида до школы? -       А аппарация на что? -       Ну, мне данный способ передвижения недоступен, так что тебе виднее.   -       Конечно, моя милая Джейн! В таком случае я… - не договорив, я замер и прикрыл глаза, сосредотачиваясь и отсекая от себя гул чужих голосов. -       Гилдерой?! – Джейн тут же насторожилась, заметив, что я выпал из окружающей нас реальности. – Что тебя встревожило? -       Ещё не знаю, – процедил я, ощущая тонкий звон в воздухе, как было всегда, когда ко мне подкрадывалась какая-нибудь хищная тварь. Что-то было не так. То есть стало не так – ещё несколько минут назад меня беспокоило лишь возможное опоздание в Хогвартс, а теперь все инстинкты орали о необходимости вытащить палочку, обнажить баселард и принять защитную стойку. Вот только верного кинжала со мной - увы! - не было. – Все окна и двери этого здания заперты? Никто не нарушал пограничный защитный контур? Сад? Выход в лес? -       Все сигналки молчат! – Джейн машинально прижала руку к груди, на которой тёплым золотистым потоком расплескалось агатовое ожерелье. Понятно, сама она не могла выносить мощный поток информации, идущий со всех контрольных точек, и поэтому Грэй снабдил её каким-то зачарованным приёмником, который можно было спрятать в том или ином украшении. Стандартный ход для слабых магов. Я резко обернулся и оглядел приёмный зал, пытаясь понять – не пропал ли кто-то из гостей или не добавился ли новый. -       Джейн, а где тот хмырь, который заведует выдачей канапе голодным стервятникам? -       Он только что был в том углу… Может, вышел? -       Не может! – я осторожно, чтобы не напугать, взял её за руку и медленно, чётко произнёс: – Передвинься поближе к западным дверям, которые ведут в сторону твоего кабинета. Будь готова бежать, забыв обо всём и всех. Прыгай через камин хоть в Хогвартс, хоть в Министерство. Поняла? -       Да, – кивнула она. Хоть Джейн и была напугана, но она крепко держала себя в руках, а опыт бывшей шпионки заставлял быстро анализировать ситуацию и скрывать эмоции от полученных выводов. К тому же она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что в деле определения опасности и способов её устранения я был намного опытнее неё. Кому как не мне, охотнику, знать, кому следует бежать и прятаться, а кому – идти навстречу хищнику, забравшемуся в чужой дом.       Я почти успел – мне хватило времени, чтобы осознать источник угрозы и двинуться к нему навстречу, но устранить его не удалось. Джейн уже шла к западным дверям, делая вид что хочет переговорить с Ноттом и Малфоем, которые вместе с супругами стояли неподалёку от нужного выхода, когда на пороге зала появился тот самый маг-распорядитель. С виду скромная, но пошитая из отличной шерсти мантия висела мешком, волосы пребывали в беспорядке, а глаза с расширенными зрачками безумно шарили по всему залу. Пальцы опущенных вниз рук безостановочно шевелились, словно мужчина перебирал невидимые струны, а тело раз за разом дёргалось от странных судорог. Наконец его взгляд остановился на Джейн, и маг вынул из рукава палочку. Бывшая шпионка была далеко от меня, она уже почти дошла до выхода, и у меня были все оправдания для того, чтобы наплевать на неё – я ведь предупредил, она сама была бы виновата в том, что двигалась недостаточно быстро, но… Моя маска и обилие посторонних не позволяли мне играть по собственным правилам. Хорошие мальчики защищают своих названых тётушек, не так ли?!       Я оттолкнулся от наборных деревянных плит, которыми был выстлан пол, и поблагодарил неизвестных мне работников, как следует отполировавших их. Прыжок вышел что надо – длинный и быстрый. Я успел выставить щит, сдуру выбрав не протего, а скутум дефенсио. За таким щитом можно было укрыться от половины боевых заклинаний, вот только он жрал резерв, как шишуга – мусор, да ещё и был заметен всем, кто имел глаза. Яркий, сияющий золотом, он возник на пути летящего в Джейн проклятья в самый последний момент и чернильно-синяя дрянь расплескалась по поверхности, тая дымными каплями. От удара меня опрокинуло на спину, но щит я удержал. И не такую дрянь пересиливал! Тем более, что я был прекрасно вооружен несмотря на то, что баселард остался в моих комнатах в Хогвартсе. Вторая, охотничья палочка, всегда была со мной! -       Гладио секо! – я не стал мелочиться и ударил из бомбарды по воробью. Я надеялся на то, что заклинания физического свойства было сложнее блокировать, чем чисто магические потоки, и у меня появится шанс поразить цель. Ну, он у меня был. В теории, которая не оправдалась…       Маг прогнулся в спине так, что я услышал хруст его позвонков, и режущий удар ушёл куда-то в соседний зал, что-то там расколотив. Противник резко выпрямился, снова повредив себе хребет, и неровной, но невероятно быстрой походкой двинулся ко мне, постепенно переходя на бег. Он выпустил ещё одно проклятие. И ещё. Они врезались в щит, раз за разом сотрясая его и я поразился той мощи, которая противостояла мне. Я не был слабым магом, но мне с трудом удавалось удерживать скутум, не пуская взбесившегося распорядителя к Джейн. Мне даже встать не удавалось, так и колдовал, сидя на полу, и то и дело отъезжая назад под натиском чужой магии. Я не рисковал оборачиваться, это могло стоить мне жизни, но я был уверен в том, что Джейн почему-то до сих пор не покинула зал.       За спиной, словно заглушённые толщей земли, раздавались крики магов, слышались женские возгласы; над головой пролетели яркие вспышки заклинаний, которые распорядитель отвёл чуть ли не рукой. Видимо, кто-то из гостей решил помочь мне. А затем мой противник всем телом врезался в щит и меня протащило по полу несколько метров, пока я не упёрся плечом в ножку изящного фуршетного столика. Он тут же устремился куда-то к дальней стене, но кто-то упёрся в него, не давая сдвинуться, и я остановил своё увлекательное скольжение по полу. Обретя подобную опору, я сумел вскинуться и прыжком вернуть себя в вертикальное положение. А маг всё давил, пытался пробиться сквозь скутум, и с каждой секундой он всё меньше становился похож на обычного человека. Глаза вращались в орбитах, изо рта текла слюна, а голова мелко тряслась, будто мужчина подвергся приступу странной эпилепсии. Но хуже всего было то, что его тело медленно усыхало – кожа серела, покрывалась серо-синими знакомыми пятнами, а из пор текла какая-то дрянь. Я оценил оставшийся у меня резерв, приуныл и, не мешкая, долбанул по тёмной твари, которая прикидывалась магом-распорядителем, заклинанием изгнания, одним из немногих, которые знал. Не так уж часто мне приходилось охотиться на настоящую немёртвую дрянь, плюющую своим существованием на законы природы и магии. Противник вздрогнул, отшатнулся, и я воспользовался шансом – сняв щит, я начал атаковать его беспрестанным потоком режущих, дробящих, крошащих и ломающих заклинаний, потому что видел, что другие на него не действуют. От этих он хотя бы не отмахивался, а вынужден был или уклоняться, или и вовсе отбивать.       Мне даже не удалось потеснить этого выродка – он скалил зубы и стоял на месте, ни на шаг не сдвигаясь в сторону. Всё, что я мог, так это держать его на расстоянии от Джейн и других магов. А затем из-за моей спины, едва не задев плечо, прилетела снежно-белая вспышка и наполовину сгнивший мертвец отвлёкся от меня. Его пожелтевшие, мутные глаза вспыхнули почти живой радостной яростью, он ответил незваному участнику нашего противостояния чем-то чёрно-зелёным и опасным даже по виду вспышки. И вот тут я понял, что такое крайне дерьмовая ситуация. Потому что гниющий заживо паршивец, пытаясь избавиться от неожиданной помехи, использовал то же самое заклинание, которым в канун Самхейна «порадовал» нас с Джоном Квиринус Квиррел. -       Ах ты су-у-у-ука! – провыл я, понимая, что мне – конец. Если в первый раз подселенца удалось победить потому, что нас было двое, плюс решающим фактором стала инертная к магии башка мёртвого тролля, то теперь против него стоял я один. Аристократическая братия вообще перестала подавать признаки активности. Судя по всему, большинство из них, в своё время верно служивших Неназываемому, тоже узнали любимое заклинание своего патрона. Ну, или заподозрили неладное и решили не подставляться под возможное неудовольствие внезапно вернувшегося из отпуска шефа. – Гладио, гладио, каптанда рете! – удары сменились классической ловчей сетью, которую одержимый маг не смог отбросить сразу. Она затормозила его ровно настолько, что я успел обернуться и схватить за край столешницы тот самый столик, который, к моему удивлению, подпирал очень бледный и слегка испуганный Гойл-старший. Вторую палочку при этом пришлось убрать, но у меня и так было мало шансов выжить даже с ней. Тем более что магический резерв был почти пуст, а практически мёртвый и полусгнивший бывший распорядитель проявлял небывалые живость и активность. Раз не спасала магия, то поможет банальная грубая сила. Может и во второй раз прокатит, чем Мордред не шутит!       Пользуясь тем, что у меня ещё оставалась доля секунды, во время которой маг развеивал ловчую сеть, я выдернул столик из-под рук Гойла и запустил им в одержимого. Тот не смог уклониться или отбить реальный физический объект, так как сеть блокировала его руку, и поэтому мне удалось заставить его покачнуться. Столик разлетелся на части, я перехватил витую ножку и со всей силы ударил мага по руке. С влажным, глухим чавканьем, та отломилась, как больная ветвь от умирающего дерева, и в зале отчётливо запахло мертвечиной. Издав странный рычаще-шипящий звук, одержимый маг наконец справился с сетью и бросился на меня. Представив себе, во что превратится мой камзол, когда эта дрянь коснётся ткани, я тут же ударил снова и ножка стола пробила ему голову. К моему изумлению, подлец не сдох на месте, а развернулся и резво бросился прочь. Наверное, ему было неловко окончательно умирать при стольких свидетелях. Разумеется, охотничий инстинкт возобладал над разумом, и я тут же помчался за ним, чтобы не дать уйти своей законной добыче. Маг, кстати, далеко и не ушёл – почти сразу, как мы покинули немного разгромленную залу, полную перепуганных магов, и без того мёртвый распорядитель наконец-то умер насовсем. Он мешком свалился на пол, а вырвавшийся изо рта чёрный дым рявкнул на меня чем-то ругательным и был таков. Я вытер лоб дрожащей рукой, сплюнул на пол и, схватив труп за ногу, поволок его обратно. Адреналин и азарт немного приглушили разум, так что верх взяла профессиональная привычка – охотник обязан доставить доказательства своего успеха нанимателю. -       Милая тётушка! – воскликнул я, швыряя смердящее тело в сторону Джейн и манерно встряхивая локонами. – Где вы наняли этого негодяя? Он испортил вечер, нахамил гостям и порвал мне кружева на рубашке! -       Я тотчас же напишу претензию в агентство по найм слуг, – едва не клацая зубами, поддержала меня Джейн. Её, как и своих жён, прикрывали Нотт и Малфой, и поэтому голос мадам Равиаль чуть-чуть заглушали обтянутые парадными мантиями спины этих достойных лордов. – Прошу прощения, господа, за этот ужасный инцидент! -       Да уж, какие странные развлечения нынче распорядители выдумывают, – немного дрожащим голосом проговорил Нотт, внимательно глядя на почти истлевший труп. В глубине его глаз, совсем недавно таких нахальных и наглых, таял истеричный ужас. Привет из прошлого оказался фееричным и мощным, как удар грифоньей лапы прямо в лицо! -       Вы правы, никакой фантазии! – поддержал его я. – Видно, этот джентльмен подделал свой послужной список и вместо устроения приличных собраний ранее занимался организацией уличных боёв в бандитском анклаве где-то в Питерборро! Что ж, раз наша маленькая неприятность устранена, я вынужден откланяться – преподаватель Хогвартса, к сожалению, сам себе не принадлежит. Дорогая Джейн, – я вывел женщину из того угла, в который её затолкали Малфой с Ноттом, и крепко сжал ладонь. – Не думаю, что вам стоит извещать авроров об этом происшествии. Журналисты тут же пронюхают обо всём и обольют грязью в газетах как вас, так и ваших гостей, пытаясь спихнуть вину на кого-то из них. Вы меня понимаете?       Джейн кивнула. Меня услышали также и гости – я почти мог ощутить, как их отпустило беспокойство о том, что факт явления одержимого безумца станет известен общественности. Разумеется, про присутствие подселенца пресса умолчит, но вот сложить два и два сможет даже самый тупой маг. Аристократы выступают против сквибов. Мадам Равиаль сквибов защищает. На закрытом приёме появляется маг, пытавшийся напасть на хозяйку приюта для изгоев магического общества. Чья вина? Можно не отвечать... Да и сама идея приюта ещё больше подвергнется критике после такого фиаско и даже Фаджу, несмотря на набранный политический вес, будет тяжело ей противостоять. -       Так как я не могу помочь вам сам, то советую обратиться за помощью к одному из моих коллег, – я выразительно посмотрел на Джейн, и она медленно кивнула. Понятное дело, что я говорил о коллегах не по охотничьему делу, а о тех, с кем мы устроили переделку всей Англии. Для всех же остальных это было указание на привлечение к устранению тела очередного продажного наёмника. – А теперь мне пора – задержка вызовет ненужное любопытство у моего начальства. -       Конечно, Гилдерой. Поспеши. Где камин ты знаешь, – пересилив себя, Джейн обняла меня. Я ответил ей тем же, затем отстранился, коротко кивнул гостям и поспешил к кабинету Джейн – до конца моего выходного дня оставалось минут семь, не больше.       Я едва успел – перемещение через камин тоже занимало время, да и от ворот Хогвартса до дверей замка мне пришлось едва ли не бежать, на ходу приводя себя в порядок. Не хватало только явиться в школу во встрёпанном и взъерошенном виде, да ещё с ссадиной на виске. И без того проблем с блюстителями нравственности хватало! Так что на порог школы я ступил секунда в секунду, к явному неудовольствию поджидавшего меня Снейпа. -       Северус, – тут же ахнул я, прижимая руки к груди. – Ты меня ждал! Ты решил сменить гнев на милость? Я так рад! -       Оставьте свой лепет, Локхарт! Я сегодня патрулирую коридоры и наша встреча – случайность. Как и то, что вы чудом не опоздали! Что, светская жизнь мешает помнить о своих обязанностях?! Заслушались оперой и забыли о времени? -       Ах, Северус, дорогой, если бы ты знал, как мне было тяжело покидать мою милую мадам! Мы провели чудесный день в театре, наслаждаясь дивной постановкой «Отелло»! Интриги, фальшивые улики, ревность и убийство, и всё это в обрамлении восторженной любви и страсти! Я был так вдохновлен, что сразу вспомнил о тебе и твоём ма-а-а-аленьком проступке. Признайся, что это был отчаянный шаг дружеской ревности и я прощу тебя. Я… О, почему ты уходишь? Подожди, мы пройдёмся по школе вместе, вспомним прошлое и начнём строить планы на будущее! Мы так давно не разговаривали, я успел соскучиться! Почему ты игнорируешь меня? Почему ты бежишь? Се-ве-ру-у-у-ус!       Снейп лишь ускорил шаг и поспешил скрыться на одной из лестниц, ведущих на второй этаж. Случайно он проходил, ну конечно! Наверняка хотел подловить на опоздании, зараза носатая. -       Кхм, мистер Локхарт, – подкравшийся Филч заставил меня отвлечься от мыслей о неугомонном декане. – Простите, а… вы же сегодня встречались с вашей родственницей, верно? -       Да, мистер Филч. А что? -       Она ведь не передумала на счёт своего этого… ну, приюта? – голос старика дрогнул. – Он действительно откроется первого июля? -       Конечно. Ремонт здания уже завершён, мебель закуплена, преподаватели и сотрудники в процессе найма, а моя дорогая Джейн ждёт не дождётся знакомства со всеми своими будущими друзьями! -       Скажете тоже – друзьями, – буркнул он, отводя глаза. – Это когда же маги сквибов-то друзьями считали? -       Смотря, какие маги. Дети жестоки, преподаватели – слепы, у них перед глазами учебные планы и стопки эссе. А родня… она не всегда бывает милосердна даже к одарённым детям, что уж говорить про тех, кому не повезло родиться слабым. составьте мне компанию, мистер Филч, Северус меня бросил, так хоть с вами пройдусь, побеседую и получу удовольствие от общения с хорошим человеком. -       Гладко поёте, только я вот помню, как вы по всему замку шкодили и гадости мне делали, – Филч вдруг стал заводиться. Я вздохнул. -       Не вам, и не гадости! У меня была куча идей, которые срочно надо было проверить на жизнеспособность. Не моя вина, что при абсолютно рэйвенкловском складе ума у меня характер укушенного гриффиндорца. Вот потому-то, что я слишком хорошо помню себя в тринадцать лет, я и гоняю своих дорогих учеников до дрожи в ногах – чтоб на глупости сил не хватало. А то вдруг они решат, как и я, провести эксперимент с совами и пришлют сами себе восемь сотен посланий разом?       Филч мелко захихикал, вспомнив устроенный мной переполох и испорченный всей школе завтрак – орда сов загадила всё, что только было можно. Я потом месяц мыл по вечерам полы, тренируясь в беспалочковой магии, так как портить маникюр чистящими средствами, которые выдавал Филч, мне совсем не хотелось! -       Вы, кстати, не собираетесь ничего снова устроить на четырнадцатое февраля? – спросил старик через несколько минут. – Вы уж предупредите заранее, чтоб я вёдра со швабрами заготовил! -       На четырнадцатое? -       День Святого Валентина! Вы же тогда тот трюк с совами и провернули! -       То-о-очно, – протянул я, вспоминая, как мы с Джоном обсуждали возможности Хогвартской совятни, количество птиц и скорость их доставки. Да, это же было в маггловский день всех влюблённых! Почему-то, однокурсники решили, что это я сам себе прислал восемь сотен признаний в любви. Фу, мне никогда не требовалось прибегать к таким дешёвым трюкам, чтобы подчеркнуть собственную исключительность и оригинальность. Было достаточно завить волосы и превратить галстук в пышный бант. Устав школы, кстати, в разделе правил для учащихся, это не запрещал! – А что, в школе продолжают отмечать этот маггловский праздник? -       Да, и ещё активней, чем раньше! -       Послушайте, мистер Филч… У меня есть к вам просьба, – я мелко захихикал, не в силах справиться с восторгом от собственной гениальности. – Напомните об этом инциденте кому-нибудь из преподавателей так, чтобы рядом находился декан Слизерина. Пожалуйста! -       Что это такое вы затеяли, а? – нахмурился он, подозревая очередную каверзу. -       Возвращение к корням! А я в качестве ответной любезности я сообщу время, в которое известные вам третьекурсники ало-золотого факультета собираются провести испытания своего нового изобретения, связанного с дымом, навозом и какой-то слизью! -       А вы откуда знаете? -       Один и них написал эссе на листе, который служил подложкой для составляемого ими плана очередной каверзы, так что отпечатавшиеся на бумаге следы выдали их с головой. Ну так как, сделка? -       Сделка! – радостно взвыл старик и мы пожали друг другу руки. Чудесно, когда взаимная выгода делает людей пусть временными, но союзниками. Тем более, что близнецов Уизли мне совсем не было жаль. Они, как и я в своё время, не являлись послушными детьми, фонтанировали идеями и их претворение в жизнь тоже сказывалось на окружающих, но…  я никогда не вредил никому конкретному (за редким случаем целенаправленной мести, разумеется, но тогда я умело заметал следы). А вот оба Уизли, как я заметил, проводили эксперименты не только на собственном брате, но и на других первокурсниках, некоторые из которых потом оказывались в Больничном крыле. Макгонагалл не вмешивалась, я тем более не пытался их перевоспитать, но чувство брезгливости эти господа во мне всё же вызывали. Почему-то все их затеи имели устойчивый оттенок какой-то мерзости, словно идентичные мистеры Уизли испытывали радость, заставляя кого-то становиться уродом синего цвета или блевать дальше, чем могли видеть глаза.       Почти две недели я жил в нервном ожидании – ни дядюшка, ни Скримджер, ни Грэй не сообщали мне ничего о расследовании инцидента в приюте. Джейн тоже молчала. Она коротко сообщила мне о том, что никаких негативных последствий фееричного приёма не последовало, и даже Галахад Уизли, просидевший во время моего сражения с взбесившимся распорядителем под самым дальним столом, не отказался от должности главного счетовода приюта. Можно было бы выдохнуть и хотя бы ненадолго отложить все дела в сторону, но мне не давал покоя один неоспоримый факт – дух, находясь в захваченном теле, высасывал из него жизненные силы и мог, при использовании магии носителем, опустошить его за несколько минут. Вот только Квиррел пришёл в себя и не получил никаких заметных повреждений тела, кроме тех, которыми его одарили мы с Джоном. А это значило, что время существования захватчика в одержимом теле зависело от магической силы последнего и того, как часто он колдует. Теперь становилось понятно, почему дети под руководством бывшего маггловеда в основном переписывали учебник и плели косички из чеснока – полноценные уроки «сожгли» бы Квиррела за пару недель! В школе из сильных магов были только деканы, директор и я. Дети постоянно колдовали на занятиях, я и вовсе выжимал их досуха, а это значило, что учеников можно было вычеркнуть из списка потенциальных жертв Неназываемого. Если это, конечно, был он.       Однако в школе присутствовал ряд преподавателей, у которых не было нужды постоянно применять магию – рунолог Бэбблин, астроном Синистра, нумеролог Вектор, магловед Бэрбидж и предсказательница Трелони. Кэттлберн, который почти не вылезал от свои любимых животных и крайне редко попадался мне на глаза, также находился вне подозрений – он был лыс, всегда ходил с непокрытой головой и присутствие лица на затылке стало бы сразу заметно, ведь у того мага, который осуществил передачу драконьего яйца Хагриду, оно частично сформировалось уже через несколько дней. Получалось, что мне для того, чтобы вовремя обнаружить одержимого преподавателя, готового пробраться в Запретный коридор, следовало не спускать глаз с пятёрки волшебниц. Это хоть как-то ограничивало круг подозреваемых, но вынуждало меня проводить больше времени в дамском обществе. Возможно, я перестраховывал или вовсе ошибался, однако я не мог ни с кем поделиться своими домыслами и получить их подтверждение или опровержение. Дядюшка и Скримджер были недоступны, а глава Отдела Тайн вовсе отменил еженедельную встречу, и поэтому я провёл воскресный день в компании счастливой Люччи и уставшего Джона. Так как моему другу требовался отдых, то я не стал напрягать его размышлениями об особенностях одержимости. Мы порадовали себя лёгким домашним обедом, проигнорировав так любимый мной ресторан «Рулс», а после лежали на ковре, у камина, и слушали как бьётся в окна февральский ветер. Моя милая фэйри ходила вокруг нас на цыпочках и лишь иногда подливала Джону вино, а мне чай. Кофе я был лишён - Люччи решила, что я и без него будто на пружинках прыгаю, а потому обойдусь без него! Ещё бы, я накануне всю ночь бегал за пауками, пришлось утром заливаться тониками! -       Ты о чём-то тревожишься, – полусонно пробормотал Джон через пару часов, когда тепло живого огня и вино сделали своё дело и хоть немного вывели его из режима «Аврор цепной, злобный, служебный». – И опять перепил тоников. В школе проблемы? -       В школе всё, как всегда. Гарри учится, терпит нападки Снейпа и отлично справляется со всеми другими предметами. Кстати, почти на каждом уроке по зельям он лишается пары баллов, потому что каждый взорванный одним из учеников котёл Снейп вешает на него. Где тут логика – не знаю, но все к этому привыкли и даже не обращают внимание. -       Надо будет выяснить, где Снейп живёт, и провести летом неожиданный обыск по наводке из анонимного письма. Вряд ли мы найдём у него что-то серьёзное или запрещённое, он же не совсем тупой, но нервы помотаем. Да и отметка в личном деле появится – выпущенных на свободу Пожирателей нельзя оставлять без внимания, – Джон, не открывая глаз, хищно оскалился. -       Не тронь грифоний навоз – перчатки потом не отмоешь! -       Но дело ведь не в Снейпе. Ты наверняка житья ему не даёшь своими выходками, так что Гарри я могу считать отомщённым. Разве не так? -       Так. Гаер должен плясать! – я коротко хихикнул, вспоминая «танцы» в день дядюшкиного обращения к гражданам Магической Великобритании. Про другие свои выкрутасы, а тем более про отравление, я благоразумно не стал рассказывать Джону, чтобы не тревожить его. -       Тогда почему ты такой взвинченный? Колись, иначе устрою допрос согласно Уставу! -       Привяжешь к стулу и заставишь слушать все альбомы Селестины Уорлок? -       Призову авторитетного специалиста в виде Люччи и пожалуюсь ей. Кофе от неё ты тогда до самых каникул не увидишь! Ну, так что? -       Джон, ты помнишь наш четвёртый курс? Апрель… -       Помню, – процедил он, начав подозревать, к чему я клоню. -       Нас с Гарри, оказывается, кое-что роднит, но, в отличие от меня, его спасла магия, а не пришедший на помощь друг. Ты же знаешь, магия всегда милосердна к безумцам и детям, она поможет даже тогда, когда всем остальным плевать. Свяжись с Корделией, пусть она пороется в маггловской литературе по психологии и выяснит, какая помощь нужна Гарри с учётом этого обстоятельства. -       Почему Гарри… – Джон замолчал, не договорив. Я повернулся к нему и увидел, как он с силой стискивает зубы и мнёт густой ворс ковра. Он едва справлялся с гневом. Мне стало неловко за то, что я поднял эту тему, что напомнил ему о моей глупости и о том, с чем она была связана. Джон, почему-то, всегда переживал воспоминания об этом инциденте куда острее, чем я. -       Нет-нет, Джон, у Гарри всё было не как у меня, вообще ничего общего. Он просто устал быть одиноким. Трелони, я тебе про неё рассказывал, по этой причине едва не спилась, а Гарри решил проверить Ньютоновский закон притяжения на собственной шкуре. Я собирался тебе написать об этом и передать письмо через Маркуса Флинта, но не смог. Прости. -       Знаешь, Рой, – грустно усмехнулся он, прекращая попытки сделать проплешины на ковре, – я начинаю видеть во всех этих совпадениях свою вину. Почему-то все, кто мне дорог, так или иначе связаны с самоубийством, удачным или нет. Может, это я так влияю на людей? -       Перестань! – воскликнул я. – Не смей так говорить. С Гарри это случилось ещё до того, как мы познакомились с ним. А я… -       А мои родители? – негромко спросил он и мне захотелось взвыть от той невыносимой горечи, которая плескалась в его глазах. Вот поэтому я и не хотел начинать этот разговор! -       Это – другое. Совсем другое! И не смей себя ни в чём винить. Ты самый лучший человек на свете! Тебе прижизненно памятник надо ставить за доброту, долготерпение и всепрощение! -       Ага, те, кого я задерживал, будут с тобой очень согласны. Особенно лорд Нотт. До сих пор ход своей жалобе пытается дать, скотина. Хорошо, что я ещё нужен Фаджу и Скримджеру, иначе давно вылетел бы со службы. -       Подумаешь, задерживал кого-то! Ты что, взятки вымогал, допрос с применением биты для квиддича проводил, или вверх ногами под потолком подвешивал? А может, ты на кого-то чужое преступление пытался перекинуть? То-то же! Так что… -       Остынь, – Джон схватил меня за плечи и повалил на ковер. Видно, моё полуистеричное состояние заставило его забыть о собственном гневе. А как ещё я мог реагировать на попытки Джона обвинить самого себя в том, что было вне его сил и возможностей?! – Всё в прошлом Рой. В прошлом. Ты просто лежи, молчи, и слушай огонь. Хорошо? Сколько у нас осталось времени? -       Два с половиной часа. -       Вот и отлично. Успеем отдохнуть, – проговорил Джон и поудобнее устроился на ковре, закрывая глаза. Я вздохнул и последовал его примеру, закидывая руки за голову. -       Это уже становится слишком личным делом, да, Рой? – вдруг спросил он. – Так просто в сторону не уйти ни мне, ни тебе. -       Именно. Но с этим, думаю, мы будем разбираться по ходу развития сюжета. Жаль, что история больше похожа на трагикомедию, а я не люблю этот жанр. -       Что поделать, раз один из создателей нашей истории совсем не дружит с головой и предпочитает замещать мозги серебряными бубенчиками. Перепиши её, Рой. У тебя точно получится создать лучший финал. -       У нас, Джон. У нас. -       Куда ж я денусь!       И мы ещё два часа валялись молча на ковре, то погружаясь в зыбкую дрёму, то выныривая из неё ради нового бокала вина или чашки чая. Наверное, мне не хватало именно этого глотка спокойствия, так что до дня, когда моя сделка с Филчем должна была начать реализовываться, я смог дотянуть без применения успокоительных средств.       Что ж, моя каверза удалась – двенадцатого февраля, во время завтрака, когда все сонно ковырялись в тарелках и лишь ранние пташки вроде меня, Флитвика и Вирсавии Бэбблин, выглядели более-менее бодро, директор разбудил всех засонь потрясающим объявлением: -       Дорогие мои ученики! Скоро, как вы все знаете, наступит один из самых радостных праздников, которые могут только быть в жизни юных волшебников. И кто, как не профессор Локхарт, сможет помочь нам всем отпраздновать его наилучшим способом?! Потому я объявляю, что празднование четырнадцатого февраля в этом году будет возложено на него!       Лица преподавателей медленно вытянулись, Снейп же приобрёл крайне довольный вид. Ну да, моя репутация плюс любовь к романтическому антуражу, которые я старательно постулировал в своих книгах, были всем известны. Судя по кислым лицам, студентам представился замок, окутанный розовой мишурой и украшенный блёстками в виде сердечек. -       Директор! Это такая честь! – я вскочил со стула и бросился к нему, едва не сбив Макгонагалл. Схватив Дамблдора за руку, я начал энергично её трясти, фонтанируя энтузиазмом. – Вы оценили меня! Вы доверяете мне! Поверьте, я не подведу ни вас, ни школу!       Дети взвыли, и лишь удивлённая мордочка Поттера сверкала очками, пока мальчик вертел головой из стороны в сторону – он явно не понимал, что происходит, и поэтому никак не мог осознать причину, по которой остальные ученики так сильно кривят лица. Ничего, пусть кривят - так они сильнее вытянутся, когда придёт время вскрывать карты и демонстрировать всем нестандартную работу моего ума.       Два дня до меня пытались докопаться все преподаватели до одного, включая Трелони. Они хотели узнать, что я затеял, чтобы вовремя слинять из школы и спрятаться в Запретном лесу. Как бы мудрые маги не кривили лица от моих книг, но они всё-таки их читали, и могли представить себе степень моего восхищения «нежными чувствами». А ещё они успели узнали меня и наверняка нафантазировали какой-нибудь пошлый ужас. Я же отмалчивался, бегал по школе и творил своё чёрное дело, выискивая подходящие места для намеченной массовой акции устрашения. Пришлось даже наведаться на кухню, где я имел короткий, но очень продуктивный разговор с домовиками. Как ни странно, к моей просьбе они отнеслись с пониманием и согласились на один день внести ма-а-аленькие изменение в меню учеников.       А утром четырнадцатого февраля я едва не прыгал от счастья, наблюдая за тем, как дети опасливо рассаживаются по местам и косятся на преподавательский стол с обречённостью смертников. Нет, ворох валентинок и какая-нибудь пошлость в виде выкрашенных в розовый цвет сов была бы слишком банальна для меня. Так что я пошёл другим путём! -       Студенты! – я поднялся из-за стола, с удовольствием демонстрируя всем нежно-жёлтый камзол, только вчера присланный мне портным. Да, я хотел солнечного настроения, я устал от зимы, от охоты на акромантулов, от Джейн и одержимых придурков, и поэтому хотел повеселиться. Отвести душу за чужой счёт, так сказать. – Как вам известно, сегодня мы отмечаем чудесный, очень любимый мной праздник… И поэтому нашему собранию надо придать соответствующие декорации! – я несколько раз взмахнул палочкой, выписывая затейливые фигуры, и на стенах Большого зала тут же возникли соответствующие моменту украшения, которые я развешивал полночи, а потом зачаровывал на невидимость. -       Что это? – с недоумением спросил Флитвик, разглядывая виноградные лозы, венки из пшеницы, украшенные соколиными перьями, и ленты цвета крови. -       А где сердечки? – удивилась какая-то студентка Хаффлпаффа. – И почему вместо тыквенного сока – виноградный? -       Правда? Наконец что-то другое, а не эта рыжая пакость! – обрадовался её сосед и тут же сунул нос в кубок, проверяя, что в него налито. -       А в честь чего такая щедрость? И при чём тут перья? -       Потому что четырнадцатое февраля – это день охотника, и он празднуется всеми, кто носит на себе знак меча, палочки и монеты! Этот праздник пришёл к нам из Восточной Европы, обильной не только волшебными, но и тёмными тварями. Как следствие, на тех землях охотничье ремесло процветает уже не первый век, и у него имеется свой покровитель. Им стал маг и охотник по имени Трифон, который почти пятьсот лет назад спас правителя одной из восточных стран от напавшего на него легендарного чудовища. Название вам вряд ли что скажет, но это была птица-Сирин, которую вы можете увидеть, если посмотрите наверх, – я взмахом палочки подвесил под потолком Большого зала изображение существа с птичьим телом и головой прекрасной женщины в золотом венце с драгоценными камнями. Фантомная Сирин ласково улыбнулась ученикам, а затем оскалилась во весь клыкастый рот и, растопырив мощные когтистые лапы, спикировала вниз. Ученики ахнули, кто-то из девушек взвизгнул, а некоторые ученики выставили над столами полупрозрачные щиты. Я тут же отметил про себя этих умничек и мысленно пообещал подкинуть им по десятку баллов на занятиях. – Вокруг себя вы видите символы, сопровождающие день почитания Трифона Охотника, который у наших соседей-обычников считается очередным покровителем весны. Как верно заметил наш дорогой директор – никто, кроме меня, не поможет вам правильно отметить этот праздник, а потому я объявляю следующее – за два часа до ужина в школе начнётся охота. Самая настоящая охота за добычей! Поисковым заклинаниям обучены вы все, уж в этом-то я уверен, так что вам не составит труда найти заранее спрятанные сокровища. Жду вас в указанное время здесь, в Большом зале, так как перед охотой вы должны будете получить подсказки и указания. Но предупреждаю – искать добычу следует лишь в коридорах, пустых классах и галереях. -       А можно начать прямо сейчас?! – воскликнул переполненный энтузиазмом Симус Финниган, и его тут же поддержал радостный гул голосов. К моему удивлению, энтузиазм проявили не только непоседливые гриффиндорцы, но и большая часть Хаффлпаффа, а также почти половина Рэйвенкло. Слизерин, как и положено, не проявлял эмоций, но я-то прекрасно видел, как едва не подпрыгивают на скамьях ученики первого и второго курсов, а более взрослые дети переглядываются в ожидании устроить очередное соревнование со своими заклятыми ало-золотыми противниками. - Нет-нет, не могу же я сорвать в школе уроки… – я не выдержал и мерзко хихикнул. Флитвик повторил за мной, одарив всех тихим гнусным смешком. Мы оба понимали, что я их уже сорвал. – Так что… встречаемся здесь за два часа до ужина, и запомните – добычи на всех не хватит! -       Вы… Локхарт, вы – мерзавец! – зашипел знакомый баритон, когда я уселся обратно на своё место. – Как вам вообще пришло в голову превратить День Святого Валентина в… -       В Трифонов День? – я наивно захлопал ресницами, глядя на Снейпа самым честным взглядом. – Но этот праздник мне действительно ближе, чем день влюблённых. К тому же, ну какая романтика, когда у меня душевный траур, – я надрывно вздохнул и поправил кружево на манжетах. – Пусть дети повеселятся, тем более что влюблённость дарована не каждому, а вот поохотиться за призами могут все, даже первокурсники! -       Попечительскому совету будет приятно узнать, что вы… -       Подумаешь, один маггловский праздник заменил на другой, - небрежно отмахнулся я, а затем скорчил капризную гримасу и начал жаловаться Снейпу, с каждым словом склоняясь к нему всё ближе и ближе. – В отличие от пресловутого Валентина, Трифон хотя бы действительно существовал, а венец убитой им сирин до сих пор хранится в сокровищнице одного очень закрытого магического анклава. Да и что хорошего в любви, которой для признания требуется определённый день? Нет, о своих чувствах надо говорить ежедневно, ежечасно, подтверждая слова заботой и участием. Хочешь яблочко, Северус, я приберёг его для тебя! – я изящным жестом протянул ему нежно-розовый плод, который успел увести из-под носа Помоны Спраут. Снейп нервно зыркнул на меня и демонстративно отвернулся. – О, ты всё ещё негодуешь! Поверь, я предусмотрел все нюансы, моя затея абсолютно безопасна. И вообще, разве я рассказал не интересную легенду? Впрочем, у неё есть очень интригующие и пикантные подробности! Северус, хочешь, я тебе их поведаю? Вечером? Наедине? За бокалом… -       Вы мне противны! – вскинулся он и, громыхнув столом, демонстративно вышел из-за стола. Я послал ему в спину воздушный поцелуй и принялся любоваться своим охотничьим кольцом. -       Какая красивая вещица, – заметил Флитвик, косясь на перстень из орихалка. -       Да, Декан. Я тот, кто я есть, и этого никому и никогда не изменить. А вы не хотите принять участие в охоте? -       А разве преподаватели могут… – начала Аврора, но её тут же прервала взбешённая Маккошка: -       Нет! Конечно, нет! Это недопустимо – бегать по замку и искать какую-то пакость! -       Почему же пакость? Я собрал для детей весьма достойную награду. Да и почему бы преподавателям не составить ученикам маленькую конкуренцию? Несколько тайников я запрятал очень, очень надёжно, как раз на этот случай! -       И что же в них лежит? – Аврора явно решила наплевать на мнение заместителя директора. -       Зачарованные игральные карты или шахматы, книги об оружии, в основном магическом, а в одном из тайников – перчатки из кожи двурога. -       Вы же потратили на это всё целое состояние! – ахнула Вирсавия, услышав меня, и обеспокоенно переглянулась со своими подружками. – Но зачем? -       Директор возложил на меня большие надежды. Я не мог их не оправдать. Да и… праздника захотелось, – я вздохнул, снова посмотрел на кольцо, и поднялся. – Простите, мне пора готовиться к уроку.       Когда я выходил из Большого зала, спину мне прожигало пять, а то и шесть сочувственных взглядов. И один – полный досады и недоумения. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, кому он принадлежал. И, нет, не директору...