Клинок и перо

      Утром первого сентября Гарри нервничал так, что два раза опрокинул на стол чашку с чаем и едва не наступил Каю на хвост. Ему ужасно хотелось попасть в школу, где он будет учиться самой настоящей магии, но его до дрожи в коленках пугало то, что ему придётся жить среди незнакомых людей, а рядом не будет никого, кто сможет помочь. Джон, дядя и тётя, Кай и Корделия… Гарри нравилось их общество, они воспитывали, учили и лечили его, и мальчик сам видел, какие изменения произошли с ним с того момента, как мисс Амбридж увела его из дома Дурслей. А ещё был Рой. Несмотря на то, что он выглядел странным и немного забавным, Рой нравился Гарри уже тем, что он не врал мальчику и говорил с ним почти как с равным, делая небольшую скидку на разницу в возрасте. А ещё он был другом Джона и тот всегда отзывался о нём как о человеке, всегда держащем своё слово, только вот это самое слово он давал далеко не всем. А Гарри - дал, и пообещал, что с ним ничего плохого не случится. Но как это может быть возможным, если в школе будет находиться только Маркус, а он мало того, что является студентом Слизерина, так ещё и старше на шесть лет, мальчик не понимал! Вдруг в школе он не захочет общаться с Гарри и сделает вид, что они не знакомы? А если Гарри распределят на Гриффиндор, то Маркус тогда и вовсе станет с ним враждовать и будет гонять его после занятий, как Дадли?!       От всех этих мыслей Гарри начинал нервничать ещё сильнее, и в результате едва не довёл себя до спонтанного магического выброса, которые еле удалось предотвратить с помощью чашки шоколада и Кая, залезшего мальчику на плечи. После того, как низзл побывал в роли воротника, ему стало нравиться лежать на чужой шее.       На вокзал Флинты и Гарри прибыли за час до отправления поезда. Народу было ещё мало и благодаря этому на них никто не обращал внимания. Да и кого могли заинтересовать аккуратно и скромно одетые люди, провожающие в Хогвартс двух примерно ведущих себя мальчиков? Тиберий специально уговорил всех отправиться пораньше, чтобы школьные неприятели Маркуса не вывели его из себя, из-за чего прощание могло превратиться в драку, а ротозеи наверняка опознали бы в Гарри того самого Мальчика-Который-Выжил. Коротко, но сердечно попрощавшись с детьми и дав им последние наставления, Тиберий и едва не плачущая Доротея сразу же отправились домой, а мальчики заняли купе в последнем вагоне, где по традиции ехали первокурсники. Времени до отправления было много и Маркус, прежде чем уйти к своим однокурсникам, успел немного развеять опасения Гарри, действуя с куда меньшей обходительностью, чем Доротея, но зато гораздо действенней. -       Ты чего, сдурел? – удивился он, услышав сбивчивые объяснения Гарри, который снова начал себя накручивать. – Мы же уже обо всём договорились! Хрен кто запретит мне общаться с собственным кузеном! Прокляну или битой огрею. -       А если тебя однокурсники начнут обижать? – спросил мальчик, который прекрасно помнил, как умеют травить те, кто ещё вчера считался твоим приятелем. Поначалу ведь и у него были хорошие отношения с одноклассниками, с теми же друзьями Дадли он даже в школьном дворе вместе играл, а потом… -       Гарри, меня чтоб обидеть, надо очень постараться! – Маркус оскалился, и кто другой действительно мог бы испугаться здоровенного парня с тролльей ухмылкой, но Гарри уже знал, что младший Флинт - хоть и грубоватый, но очень хороший человек. Он ведь не стал ругаться, когда мальчик чуть не сломал его метлу! Да и на свою маму, Доротею, он никогда не кричал и не приказывал ей, как тот же Дадли, а это, по мнению Гарри, было едва ли не главным признаком «хорошести». – И вообще, прекрати по всякой ерунде загоняться. Помнишь, папа тебе наши родословные рисовал? Мы с тобой немного Блэки, а Блэкам никто не указ! Подумаешь, галстуки разными будут! Главное, чтоб человек сам мудаком не был. Мы с Вудом на каждом матче чуть не насмерть грызёмся, но это на игре, а так даже сливочного пива тайком от преподов выпить можем, или какому-нибудь наглому хаффлу бока намять. -       Вуд, это тот парень, которого ты с лестницы столкнул? -       Ага. Но мы тогда поругались немного, это не считается. Так что не дрейфь и готовься к тому, что к тебе сейчас народ попрёт знакомиться! – попытался подбодрить его Маркус, но Гарри ещё больше сник. Ему не хотелось быть диковинкой, на которую все начнут таращиться и тыкать пальцем. И как Рою это может нравится? Даже презентации для своих книг устраивает! -       А можно, я запрусь изнутри и тихо доеду до школы? Я лучше ещё раз «Остров Сокровищ» перечитаю! -       Нет, тебе надо познакомиться с будущими однокурсниками и показать им себя, – веско ответил Маркус. – Заодно и увидишь, как они к тебе будут относиться, пока вы еще ни на один факультет не распределены и все одинаковые. Но на всякий случай запомни – я в шестом вагоне буду ехать. Если вдруг что случится, то бросай всё и беги ко мне. Я разок и сам загляну, но с тобой как наседка сидеть не стану. Мама, конечно, за тебя переживает, но мы же парни, нам носы подтирать не надо. Сами справимся. -       Хорошо, – кивнул Гарри, соглашаясь с ним. Минут через десять Маркус ушёл и Гарри остался один. Он поёрзал, устраиваясь поудобнее, нервно проверил содержимое карманов, потом привёл в порядок одежду. Доротея расстаралась, снаряжая его для учёбы в Хогвартсе, а к путешествию в школу купила хлопковые саржевые брюки и такую же куртку приятного цвета индиго, тонкий жилет, связанный из травяной пряжи, и белоснежную рубашку. Гарри чуть-чуть поправился за то время, что жил у Флинтов, и одежда теперь не болталась на нём, как на вешалке. Он наслаждался тем, что был хорошо одет и больше не выглядел как потрёпанное ветрами пугало с фермерского поля. А ещё Тиберий научил его как с помощью подаренного Роем зелья «Простоблеск» укладывать волосы, чтобы они не походили на лакированный парик (что у Гарри получилось в первый раз), а лежали ровно, при этом закрывая шрам на лбу. Мальчик был в курсе того, как, согласно общепринятой версии, он его получил, и что теперь каждая собака в Магической Великобритании знает отличительную черту Гарри Поттера. Быть узнанным раньше времени ему не хотелось и поэтому Гарри то и дело проверял, правильно ли лежит укрощённая зельем чёлка.        Убедившись, что всё в порядке и он готов к встрече с другими детьми, Гарри достал полюбившуюся ему книгу, перечитал дарственную надпись на форзаце, выведенную летящим почерком с завитушками, и открыл на той главе, в которой Джим Хокинс отправляется в Бристоль. По коридору сновали ученики, кто-то иногда заглядывал в купе, выискивая свободные места, но, увидев внутри читающего Гарри, шли дальше и оставляли его в покое. Когда поезд тронулся и повёз Поттера навстречу новой жизни, в купе бочком-бочком, старательно краснея, зашёл рыжий мальчик в ношенной и старой одежде. Гарри поневоле испытал к нему приязнь, так как совсем недавно был вынужден одеваться ещё хуже, чем он. -       Привет, – сказал рыжик, оглядывая пустое купе. – Можно я с тобой посижу, а то везде всё уже занято. -       Конечно, – кивнул Гарри и вернулся к книге. -       Меня Рон зовут, – сказал тот, садясь напротив него. – Рон Уизли. У меня в школе учатся три брата, а ещё двое недавно окончили её. -       А я – Генри, и в Хогвартсе у меня учится кузен, он перешёл на шестой курс и играет в квиддичной команде. Он крутой и учил меня летать на метле! – Гарри решил сразу взять быка за рога и выяснить, как к нему будут относиться будущие однокурсники, когда узнают, что его кузен учится на Слизерине. -       Круто! А как его зовут? -       Маркус Флинт. -       Слизень?! – возмутился Рон. – Чарли рассказывал про него! Он… -       Стоп. Ты Уизли? Значит Чарли – тот самый гриффиндорец, с которым Маркус всё время сцеплялся после каждого матча, а в школе однажды наколдовал на него тучу мышей? Здорово! Маркус говорил, что у твоего брата отличный удар левой, он ему так даже зуб выбил. -       Да? – с подозрением спросил рыжик. – А что он ещё говорил про Чарли? Я своего старшего брата очень люблю, и если твой кузен… -       А я кузена люблю, но его отношения с твоим братом – это их дело, – твёрдо заявил Гарри, которому Тиберий успел привить нелюбовь к сплетням. – А в школе вместе учиться будем мы – Рон и Генри. Может, мы вообще на один факультет попадём, так ты что, попытаешься меня ночью подушкой придушить? -       Я не попаду на Слизерин, там одни последователи Сам-Знаешь-Кого учатся! -       Да? Прям вот все, до единого? И колдомедики, и авроры, и игроки в квиддич? -       Ну, нет… Тогда не все… Но среди Пожирателей слизеринцев было большинство! -       И что? – Гарри начал злиться. – Может, тогда всех, кто на Слизерин поступает, на месте убивать, чтоб они злыми магами не выросли? Ты это предлагаешь? И моего дядю тоже? Он низзла по жопе шлёпнуть не может, когда тот опять на стол запрыгивает и сливки ест, и рассказывает самые интересные сказки! Дядя рассказывает, не низзл... -       Да ну тебя, – надулся Рон. – Я уверен, что ты точно на Слизерин поступишь, тогда сам узнаешь, какие они все гадкие. -       А ты это только со слов своих братьев знаешь. Ещё посмотрим, куда тебя самого шляпа распределит. -       Какая шляпа? Мне близнецы сказали, что на Распределении мы будем биться с троллем! -       С существом четвёртого класса опасности, на которого даже опытные охотники выходят только вдвоём или втроём? Ну да, конечно! – Гарри фыркнул и демонстративно раскрыл книгу. Помимо полезной литературы и историй о рыцарях Круглого Стола или жизнеописаний Основателей он, решив узнать чем живёт Рой, успел пролистунть парочку бестиариев с картинками и ужаснулся тому количеству опасных тварей, которыми были наводнены оба мира. – Вот как ты вранью своих братьев о тролле поверил, так ты всякой чуши о слизеринцах и веришь тоже! Сам увидишь, что в школе будет. -       А вот и увижу! И поступлю на Гриффиндор, самый лучший факультет из всех! -       Да, конечно. Программа для всех одинаковая, а декану на своих учеников плевать, их Снейп разве что розгами не сечёт, а она на это внимания не обращает. Я бы лучше на Хаффлпафф попал, Маркус сказал, что Спраут – очень заботливая, или на Рэйвенкло, потому что Флитвик для своих учеников отдельные занятия проводит, а чары – это очень интересно и здорово. -       Заучка и трус, – буркнул Рон, неприязненно косясь на Гарри. -       А ты доверчивый болван. -       Ну и пусть, зато я точно подружусь с Гарри Поттером, потому что он нормальный парень и ему не понравятся всякие слизнелюбы, вроде тебя! -       С чего ты это решил? – насторожился Гарри. – Откуда ты знаешь, что ему понравится, а что нет? И что он будет дружить с тобой? -       Потому что его родители учились на Гриффиндоре, а он сам убил Сам-Знаешь-Кого! Он классный и точно окажется хорошим человеком, а не как ты. Настоящий гриффиндорец! -       А если Гарри не захочет дружить с тобой, потому что ты – неряха, хам и доверчивый балбес? -       Я тебе сейчас в нос дам! -       А я тебе книгой по голове врежу! Видишь, какая толстая? Успокойся и отстань от меня. Я хочу почитать, а не спорить с тобой о том, чего ты сам не знаешь. Сиди лучше и приветственную речь для Поттера придумывай, чтоб подлизаться к нему. Он наверняка оценит...       Гарри, нервно пыхтя, вернулся к книге и попытался вникнуть в повествование, но ему это не позволил беловолосый мальчик, который без стука распахнул дверь в купе и шагнул внутрь, с презрительным видом оглядывая сидевших внутри спорщиков. За его спиной стояли двое одногодков, таких крупных, что они казались года на три старше своего наглого предводителя. -       Я слышал, в этом поезде едет Гарри Поттер, – начал он, манерно растягивая слова, и Гарри не выдержал. – Вы не видели его? -       Да отстаньте вы все от несчастного ребёнка! – не выдержал Гарри, которого начала пугать такая заинтересованность других детей в его персоне. – Только и разговоров, что о Поттере! -       А тебе он, значит, не интересен? -       Может, и интересен, но прежде, чем знакомиться с ним, я ещё посмотрю, что это за человек, – вывернулся Гарри. – Может он дурак или вредина, нафига мне с ним тогда общаться? А если он будет хорошим парнем, то мне уж точно будет плевать, на каком он факультете он станет учиться. -       Гарри Поттер ни за что не попадёт к слизням! – вспылил снова Рон. -       Ты имеешь что-то против факультета Слизерин? – с постным видом спросил белобрысый, который, в отличие от Гарри, так и не научился пользоваться зельем для укладки, из-за чего его волосы были прилизаны так, что казались мокрыми. – Ну, чего ещё от тебя можно ожидать. Мой отец говорил мне, что если я увижу рыжего мальчика в обносках, то это точно будет Уизли! -       Ах ты… -       Достали! – воскликнул Гарри и с хлопком закрыл книгу. – Я вас сюда не звал, обоих, вы мне мешаете и несёте какую-то чушь. Один всех слизеринцев ненавидит, другой из-за одежды готов оскорблениями бросаться! Вы полоумные, что ли? Так, пошли вон из моего купе, я хочу читать, а не слушать ваш бред. -       Да как ты смеешь говорить так со мной? Я – Драко Малфой, и мой отец является главой Попечительского совета и самым богатым лордом Магической Британии! -       Папа у тебя крутой, спору нет, а вот ты сам что-то подкачал – стоишь тут и при посторонних на своего же кузена наезжаешь! Забыл, что через Блэков Уизли с Малфоями приходятся друг другу роднёй? Вот идите в коридор и там свои семейные сцены устраивайте, а мне это неинтересно! Можете даже начать стопками галлеонов меряться, теми, которые ваши родители, а не вы сами заработали! -       А что тебе интересно? – спросил поражённый Драко, который совсем забыл об упомянутым Гарри факте родства и теперь пытался выкрутиться, переведя разговор в другое русло. -       Охота за сокровищами, полёты на метле и история основателей Хогвартса. Мне про них дядя много чего рассказал, такие упыри зверские были, что не дай Мордред с ними встретиться. А ещё мне чары интересны, но это отдельное… И вообще, ты что здесь ещё делаешь? Забирай Рона и иди с ним ругаться! -       Не буду я с ним ругаться, – надулся Драко, которому уже самому стало неловко за то, как он хвастался отцом. -       А ты почему Основателей упырями назвал? – насторожился Рон, который опять услышал скрытый наезд на Гриффиндор. -       Сейчас расскажу, если перебивать не будешь! – пообещал Гарри, обрадованный тем, что ссора прекратилась, а он может блеснуть знаниями. – Только купе закройте, чтоб больше никто не припёрся.   -       Да что ты можешь знать об Основателях? -       Много всего интересного! Мой дядя – лучший историк Британии, он мне про них тако-о-о-ого понарассказывал… -       Крэбб, Гойл, а ну, идите сюда! – тут же велел им Драко и сам уселся напротив странного мальчишки, готовясь в случае чего начать с ним спорить и защищать честь наследственного факультета.       Когда часа через три в купе заглянул Маркус, Гарри рассказывал слушателям о том, как Салазар Слизерин и Ровена Рэйвенкло вместе помогали кастильскому королю Альфонсо Шестому завоёвывать город Толедо, в награду за что получили множество магических книг, ставших основой библиотеки Хогвартса. -       Вы чего тут делаете? – с удивлением спросил Маркус, глядя на разношёрстную компанию из мелкого Малфоя, которого он тут же узнал, его подручных, младшего Уизли, слишком похожего на своих братьев, чтобы остаться инкогнито, двух девочек и какого-то пухляша с жабой. -       Общаемся! – радостно ответил ему Гарри, донельзя довольный тем, что никому больше не был интересен Гарри Поттер, зато рассказ о сражениях и магии заставил всех слушать его, едва не раскрыв рты и развесив уши. -       Ясно, – кивнул парень, а потом шагнул внутрь и протянул Гарри корзину. – Держи, до школы ещё часа четыре ехать, а ты с утра не жрал. Мама специально для тебя собрала. -       Спасибо! А то я уже начал думать, что придётся есть жабу Невилла. Ой, извините, я вас не представил! Маркус, это мои будущие однокурсники – Драко Малфой, Грегори Гойл, Винсент Крэбб, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Рон Уизли и Фэй Данбар. А это мой старший кузен – Маркус Флинт! -       Приятно, – буркнул тот, чувствуя себя неловко под пристальными взглядами детей. – Ну, бывай… – А потом, кое-что вспомнив из увлекательных рассказов отца, добавил с некоторой ехидцей: – И не рассказывай им про тысяча восемьдесят девятый год! -       А что тогда случилось?! – тут же заволновались дети, которым очень понравились рассказы про кровавые битвы, магические дуэли и похищение прекрасных дам. Маркус закрыл дверь и довольный собой пошёл обратно, в купе к друзьям. За мелкого книгочея он был спокоен. -       Я два раза прочитала «Историю Хогвартса», и там нет ни слова про то, что ты только что рассказал! – недовольно сказала Гермиона, которая, вообще-то, заглянула в купе к Гарри случайно, когда помогала Невиллу искать жабу, но заслушалась и осталась, как и её спутник. Жаба припрыгала сама, через час, когда проголодалась. -       Ты правда думаешь, что в одну книгу возможно впихнуть тысячелетнюю историю школы? – удивился Гарри. – Да и про Основателей надо отдельные книги писать, по шесть томов про каждого! -       А ты откуда всё это знаешь?! -       От дяди. Он самый лучший историк Магической Британии, – пояснил Гарри, раскрывая корзину. – Ой, как много тут всего! Сэндвичи, пирожки, фрукты… Вы есть хотите? Угощайтесь! – он тут же начал выкладывать на столик содержимое корзины. – Тётя отлично умеет готовить, она такие пироги печёт! О, а вот и сам пирог. Сейчас порежу… -       Спасибо, – поблагодарила Гермиона, принимая от него большущий кусок, сочный и поджаристый. Драко сначала замялся, но потом всё-таки тоже принял угощение. – Я смотрю, тебе нравится история? -       Ага, она интересная. Рон, держи! -       А другие предметы? Мне вот очень понравилась трансфигурация, я прочитала весь учебник и очень жду, когда мы сможем приступить к занятиям! -       А мне… а я травологию люблю, – робко пискнул Невилл, набравшись храбрости. -       Фу, в земле ковыряться! Лучше ЗОТИ ничего быть не может! Нас будут учить настоящему волшебству и тому, как сражаться с всяческими порождениями тьмы! – заявил Рон, размахивая в воздухе сэндвичем с индейкой, обильно сдобренной зеленью, овощами и соусом. -       Мне всё интересно, но чары – это самое лучшее! Настоящее волшебство. Ведь всё, что не относится к трансфигурации, зельеварению и травологии, можно отнести к чарам! Защита от тёмных искусств – это боевые, щитовые и охранные чары, рунология – символьная база, а нумерология нужна для теоретических расчётов при наложении новых зачарований. В общем, если не на Хаффлпафф, то я хочу попасть на Рэйвенкло! – объявил Гарри и впился зубами в пирожок с мясом. – Хочу зачаровывать разные крутые штуки для полётов, вроде мотоцикла или машины, или ещё что-нибудь интересное. -       Значит, тебя интересуют науки, – с важным видом произнёс Драко, строя из себя знатока. – Наверное, оба твоих родителя учились на факультете воронов. -       Неа, они были львами. -       И они не против твоего увлечения чарами? -       Во-первых, я понятия не имею, потому что я сирота и меня воспитывают дядя с тётей, родители Маркуса, – ответил Гарри. – А папа с мамой, думаю, только порадовались любому моему выбору. Мне про них говорили, что они были очень хорошие люди. Папа, конечно, не без придури, но не бывает же людей без недостатков. -       А… как тебя зовут? Ты вроде как не представился, – чуть напряжённым голосом спросил Драко, заподозривший в знатоке истории неуловимого Поттера. И сирота ведь, и родители – гриффиндорцы. -       Генри Эванс, – ответил тот, не желая портить общение расспросами о том, помнит ли он, как убивал Неназываемого. И без того попутчики то и дело прерывали его рассказ об Основателях обсуждением Мальчика-Который-Выжил. Гарри, который уже потихоньку начал ассоциировать себя с тем именем, которым звали его Флинты, то есть с Генри, этого самого Гарри Поттера уже начинал ненавидеть. Потому что он был выдуманным, ненастоящим, и полностью фальшивым ребёнком. Им восторгались, хотели познакомиться, но на самом деле Гарри Поттер был невоспитанным страшилищем из подвала, который только и умел, что копаться на грядках и убираться по дому. Гарри Поттер был глупым и плохо умел читать, его хватало лишь на мечты о том, что ему удастся стянуть из холодильника кусочек бекона или посмотреть телевизор сквозь щель в двери чулана. Генри Эванс Поттер же был совсем другим мальчиком - он хорошо выглядел, умел пользоваться столовыми приборами, читал, писал, разбирался в арифметике, добровольно помогал своей тёте накрывать на стол и засыпал не в чулане, а на собственной кровати. Или у камина, с книгой в руках и низзлом на коленях. А ещё, в отличие от простака-Гарри, Генри был магом, и это меняло всё! -       Эвансы... – протянул Драко, потирая подбородок жестом, явно подсмотренном у взрослых. – Не помню такую чистокровную семью… -       И что? Флинты мне родственники, да и Блэки тоже как-то отметились, так что я не хуже тебя по родословной, – фыркнул Гарри. – Ты пирожок будешь? Очень вкусный! Бери-бери, а то я один всё съем, тётя так здорово их делает! Фэй, а ты почему ничего не ешь? -       У меня нечего дать взамен, – девочка неловко потупилась. – Я забыла корзину с едой дома. -       Ерунда! Я ведь угощаю, а не предлагаю меняться, – даже обиделся Гарри, которому очень нравилось ощущать себя человеком, который может накормить кого-то, кто голоден. Помня свою жизнь у Дурслей, он очень трепетно относился к возможности хорошо поесть и тому, что Доротея с Тиберием никогда не запрещали ему наведаться на кухню лишний раз и лишь следили, чтобы он питался правильно и не налегал на сладкое. – Бери! -       Спасибо, Генри, – ещё больше смутилась девочка и взяла самый маленький пирожок. – А ты расскажешь, что всё-таки было в тысяча восемьдесят девятом году? -       Конечно! – расцвёл он. – Тогда Годрик Гриффиндор поехал на праздник, устроенный в честь рождения Ричарда де Люси, которого потом будут называть самым могущественным человеком королевства. Гриффиндор собирался по тогдашней традиции благословить младенца и принести ему магический подарок. Но на празднике Основателю встретилась одна благородная дама, и в итоге в Англии произошло такое землетрясение, что его даже внесли в летописи! -       Почему?! -       А, сейчас расскажу, только ещё один пирожок съем…        Замок произвёл на Гарри такое глубокое впечатление, что он едва не свалился в воду, когда увидел его. Впрочем, не один он был потрясён Хогвартсом, сияющим огнями и будто парящим над чёрной гладью озера. Он даже не помнил, с кем вместе ехал в одной лодке! Потом была первая встреча с профессором Макгонагалл, приведения, оставившие его абсолютно равнодушным, и Распределение… Торжествующе посмотрев на Рона, изрядно смутившегося, когда распределять учеников по факультетам стала старая волшебная Шляпа, Гарри испытал укол страха. Сейчас назовут его имя и все узнают, что он – Поттер, тот самый! И как отнесутся к этому его новые приятели? Гермиона, Фэй и Невилл попали на Гриффиндор, Драко, Винсент и Грегори – на Слизерин. Остались только они с Роном! Наконец, прозвучало заветное: -       Генри Эванс Поттер! – провозгласила пожилая женщина в остроконечной шляпе и весь зал замер в ожидании. Рон тут же уставился на мальчика таким обиженным взглядом, будто тот его предал. Поправив на себе мантию, Гарри направился к табуретке с решительным видом, будто собирался брать штурмом Гринготтс. -       О! Да ты у нас амбициозный малый! – зазвучал в его голове надтреснутый ехидный голос, когда Шляпа опустилась мальчику на макушку. Мальчик, предупреждённый старшими Флинтами, не стал пугаться её или пытаться сорвать со своей головы. – Тебе прямая дорога на Слизерин! -       Нифига я не амбициозный! – возмутился Гарри. – И мне нужен Рэйвенкло. -       Ученики Флитвика не стремятся к славе, разве что славе учёных, но для этого им не нужно внимание толпы, а тебе явно нравится быть в центре внимания. На Слизерине ты обретёшь и популярность, и власть… -       Да не нужна мне власть! Я хочу учиться, хочу, чтоб у меня были друзья и от меня отстали все, кому нужен Мальчик-Который-Выжил, а не я сам! Не можешь к воронам – отправляй к барсукам. У них тепло и кухня рядом, а мне надо правильно питаться, тётя переживает, что я на скелет похож. К тому же, там учился мой друг, а он не мог окончить плохой факультет. -       Значит, тебя волнует наличие друзей и тебе плевать на свою славу… – протянула Шляпа, явно учитывая мнение ребёнка о самом себе. – Да, Хаффлпафф тебя с радостью примет, но ты – боец, а барсуки не влипают в истории. -       Я тоже не хочу никуда влипать. Мне надо всего лишь спокойно отучиться до окончания школы, свободно ото всех прилипал! Так что… -       Если хочешь стать свободным, мальчик, тогда научись рвать цепи, – неожиданно серьёзно сообщила ему шляпа. – Если бы ты был обычным ребёнком, то я с радостью послала бы тебя на Хаффлпафф, но ты такой странный, дикий и не понимающий, кто ты такой и что тебе со всем этим делать, что тебе самое место среди таких же дикарей. Или ты себя переделаешь, или упадёшь и никогда ничего не добьёшься. Поэтому… Гриффиндор! -       Дура старая, – буркнул Гарри, снимая с себя Шляпу. Сбылись его опасения - его засунули на факультет львов! – Я тебе дикаря ещё припомню.       Круто развернувшись, мальчик проигнорировал ожидающий его львиный стол и упрямо посмотрел на стол Слизерина. На Маркуса. Тот встал, распихивая соседей, угрожающе глянул на того, кто попробовал его остановить и, единственный из всех учеников этого факультета, несколько раз демонстративно хлопнул в ладоши, поздравляя мальчика. Драко, обалдело вытаращив глаза, переводил взгляд с Гарри на Маркуса и обратно, пытаясь осмыслить тот факт, что Поттер совсем какой-то не такой, как в книгах, и что троллеподобный старшекурсник, с которым отец запретил связываться – его кузен. Носящий ему пирожки в корзине!! Гарри, увидев реакцию Маркуса, просиял, помахал ему рукой и отправился к столу под ало-золотым стягом, тихо бурча под нос: -       Дикари, дикари… я не дикарь, я просто неокультуренный, как Корделия сказала. Но ведь тётя Доротея научила меня ножом и вилкой есть, а дядя – читать и писать, и как галстук завязывать надо, значит я не безнадёжен. Я тут всем докажу, что я – нормальный волшебник, а не дикарь с палочкой, и сам всех перевоспитаю, если мне учиться не дадут!       Сидя за столом, принимая поздравление от учеников гриффиндора и краем уха слушая возмущения Гермионы, которой не понравилось то, что он их всех вроде как обманул, Гарри тайком разглядывал учителей Хогвартса. Гигант-лесник, который вёз их через озеро. Какой-то дёрганный мужик в тюрбане. Снейп, опознанный по одной манере с презрением смотреть на гриффиндорцев. Маленький полугоблин, весёлый и улыбчивый. Полная дама, похожая на Доротею тёплым взглядом и манерами заботливой родственницы. И директор… тот выглядел ещё более странным, чем во время визита к Флинтам, и Гарри понял, что он ему не нравится. Рой тоже любил одеваться экстравагантно и ярко, но глупо он при этом не выглядел. Тем более, что Рой надевал всегда распашные мантии и нормальные штаны, а не балахоны, расшитые звёздами. Они казались мальчику похожими на платья его бывшей школьной учительницы и по его мнению совсем не подходили взрослому и серьёзному человеку. Досадливо поморщившись, Гарри отвернулся от преподавательского стола и продолжил знакомиться с соседями. Предупреждение директора о списке запрещённых вещей и о том, что коридор на третьем этаже теперь запрещён для посещений он услышал, учёл и закинул на дальнюю полку памяти. Всё равно Гарри не собирался нарушать школьные правила или шляться по ночам в опасных местах!       После ужина, когда староста отвёл всех в общежитие факультета, Рон попытался то ли наехать на Гарри, то ли извиниться, но тот резко ответил, что если рыжику нужна дружба Гарри Поттера, то пусть он сначала подумает, что это за человек такой – Поттер, и надо ли с ним дружить, с трусом, заучкой и родственником слизней. А потом сел писать письма дяде с тётей, Джону и Рою. С письмом у Гарри было ещё плоховато, перо всё время оставляло кляксы, так что процесс грозил затянуться до полуночи. Отличный повод отделаться от тех, кто сам не знает, что ему нужно!        На следующий день началась учёба, и Гарри она… разочаровала. Половина профессоров словно состязалась друг с другом в том, кто из них как можно бездарней будет преподавать свой предмет. Квиррел заикался, нёс чушь и изучать ЗОТИ можно было только по учебнику. Точно так же обстояло дело и с историей, которую вёл полоумный призрак. Гарри тут же попросил у Тиберия прислать ему, если возможно, книги по теме первого курса и стал учиться истории сам, благо что старший Флинт с умом подошёл к подбору книг и выбрал те, которые было бы интересно читать одиннадцатилетнему мальчику. Трансфигурация оказалась неплоха, пусть даже у Гарри и не получилось превратить спичку в иголку, а вот чары и Флитвик… Маленький профессор искренне старался заинтересовать детей, объяснял им, как надо держать палочку, чтобы не повредить запястья, и пусть на первом занятии никто не колдовал, но сам урок прошёл интересно и даже немного весело. Гарри ещё больше влюбился в чары, а к некрасивому, даже немного страшноватому маленькому человечку начал испытывать чувство глубокого уважения. Ещё Гарри понравилась Астрономия – она проходила ночью, на вершине самой высокой башни, и её вела молодая женщина, которая знакомила детей с созвездиями, рассказывала истории об их возникновении, учила правильно смотреть на небо в телескоп и растолковывала значение звёзд для магов. Гарри очень пожалел о том, что Аврора Синистра вела у первокурсников всего один урок в неделю!       А затем наступил черёд зелий… Прочитав вводную лекцию, Снейп сразу набросился на Гарри с вопросами, ответы на которые мальчик не знал, так как успел прочитать только вступление и первые три главы учебника. Не ответив ни на один вопрос, Гарри потерял тем самым пятнадцать баллов из факультетской копилки, а в конце был «обласкан» презрительным заключением Снейпа: -       Видно, слава – это ещё не всё, мистер Поттер! -       При чём тут слава? – удивился мальчик. – Это не я о себе сказки рассказывал! Мне вообще только годик был, когда кто-то всякую чушь обо мне в книгах начал печатать. -       Хватит, – отрезал Снейп. – Садитесь. Сегодня вы будете варить зелье от фурункулов. Задание на доске, ингредиенты в шкафу. Приступайте! -       Простите, профессор, а где можно взять фартуки или какие-нибудь защитные мантии, вроде тех, которые мы носим на гербологии? – спросил он, вспомнив, как Корделия рассказывала ему про варку зелий и то, что из-за неправильного приготовления можно испортить одежду и поранить руки. В том, что он точно что-то сделает не так, Гарри не сомневался, и поэтому хотел обезопасить себя от прожжённых дыр, грязных пятен и порезов. -       Мистер Поттер, ещё один подобный наглый вопрос не по теме урока, и вы получите отработку. Минус пять баллов с Гриффиндора. Начинайте работать, иначе баллов станет десять!       Урок обернулся кошмаром. Невилл что-то напутал, получил ожог, подтверждая слова Гарри о необходимой защите, и взбесившийся Снейп обрушился на Гарри с обвинениями в том, что он не помог бедняге Лонгботтому. Гарри промолчал, решив не связываться с полоумным профессором, но на следующее занятие принёс тайком вытащенную из теплицы защитную мантию, перчатки и тонкий шарф, который повязал на голову. Над ним смеялись и слизеринцы, и гриффиндорцы, а Снейп снял ещё десять баллов, высек резкой отповедью и велел снять с себя «удручающее подтверждение желания стать объектом всеобщего внимания». Гарри отказался, напомнив о Невилле, и в итоге потерял ещё пять баллов. Самым обидным было то, что Драко, с которым Гарри поначалу так хорошо начал общаться, смеялся вместе со всеми и даже выкрикнул какую-то дразнилку, от которой захотелось надеть ему на голову кипящий котёл. В итоге Снейп назначил Гарри отработку, и после занятий разозлённый Гарри отправился к своему декану, пытаясь выяснить, что происходит и как в этом бардаке можно учиться. К его ужасу, Макгонагалл просто отмахнулась от него, велела вести себя прилично и не злить профессоров. И тогда Гарри, едва не плача, пошёл к Маркусу. Кузен нашёл на квиддичном поле, где проходила тренировка команды слизерина. -       Эй, Флинт, это не твой знаменитый братишка пожаловал? – с издёвкой спросил вратарь, заметив на трибунах Поттера. – Что, пришла пора вытирать сопли львам?       Вместо ответа Маркус подлетел к нему и пнул его метлу так, что вратарь кубарем влетел в одно из колец. -       Что случилось? – спросил Флинт, приземлившись возле трибун. -       Ваш декан – псих. А наша – дура! – едва сдерживая злые слёзы, ответил Гарри. – У этого носатого придурка на занятиях всё взрывается, а защитные мантии носить нельзя. Понятно, что в перчатках резать неудобно, скальпель, то есть нож, выпадает, но ведь когда кипящее зелье помешиваешь, то брызги на руку летят, вон какие пятна остались! Но почему волосы-то прикрыть нельзя, я не хочу ходить с такой же сальной башкой, как и он! Да и мало ли что в котёл упадёт, зелье испортится или взорвётся прямо мне в лицо. Меня на факультете скоро бить начнут за потерю баллов! Что делать-то, а? Может, мне у Джона спросить? -       Попробуй сам справиться, год только начался, а ты уже сыпешься, – ответил Маркус, сочувственно глядя на Гарри. То, что Снейп будет зверствовать по отношению к Поттеру, он знал, как и то, что ему самому будет доставаться за каждый чих Гарри. Декан не стеснялся при всех однокурсниках Маркуса проезжаться по тупости и наглости одного отдельного гриффиндорца, провоцируя Флинта либо на трусливое молчание, либо на противостояние с деканом. Пока что парню удавалось крутиться, не особо выступая против Снейпа, но и не отмалчиваясь в ответ на несправедливые наезды. Но это было лишь начало года и что ждало их впереди, не мог предположить никто. – То есть, мы сами попробуем справиться. На мантию забей, если что – новую себе купишь. Если будет нужно, мама тебе каждую неделю будет по две штуки присылать. А по поводу защиты для рук… Попроси Флитвика зачаровать тебе обычные перчатки, он не откажет. Его воронята всё время в таких работают на зельях, сам видел, и Снейп им ни слова не говорит. -       Спасибо! – не выдержав, Гарри набросился на Маркуса с объятиями, а затем поспешил в замок – искать профессора чар. -       Ты смотри, он скоро тебе на шею сядет, – добродушно заметил загонщик, подлетая к трибунам. – То ты ему гостинцы от своей мамы таскаешь, то по замку водишь, объясняя, что и где. Не боишься, Маркус? Некоторые уже проявляют недовольство, у тебя могут начаться проблемы.       Если бы не интонация, в которой не было ни капли издёвки, Маркус бы уже отправил парня вслед за вратарём. -       Боул, запомни, и другим передай – будет кто пацана задирать, так я сразу вспомню про свою биту и то, что умею ей орудовать не хуже загонщиков, вроде тебя! Из пустых голов получаются отличные бладжеры! -       Эй, Флинт, без обид, но почему ты за него вписываешься? – спросил ловец, Терренс Хигс, присоединяясь к разговору. – Он лев, он сын Поттеров, подумаешь – родственник! Кстати, а с какого края вы с ним родня-то? -       С Блэковского края, – огрызнулся Маркус. -       Тогда почему вокруг него наш мелкий лордёныш не пляшет, его мать ведь урождённая Блэк?! -       Потому что он идиот! Потому что его отец Неназываемому жопу лизал, а мой – нахер послал. Потому что Флинты про кровь помнят и её не предают. Он. Мой. Кузен. Всё ясно? -       Снейпу это скажи! – вякнул вратарь, всё ещё обиженный за полёт сквозь кольца. -       Скажу… – мрачно пообещал Маркус, а потом оседлал метлу и свечкой взмыл в небо. – Чего застыли? Быстро вверх, отрабатываем построение два-пятнадцать. Блетчли – вынь голову из жопы и следи за мячами. Боул, Деррек – работайте с бладжером, вы его битами гоняете или гладите? Сейчас прямо на вас объясню, как бить нужно. Хиггс! Ещё раз снитч упустишь,и я тебя горящие спички заставлю голыми руками ловить. Ну, начали!       Сидевший под трибунами Гарри, которому очень важно было узнать, как станет отзываться о нём Маркус, когда самого мальчика не будет рядом, и поэтому решивший подслушать, счастливо улыбался.              На следующий урок зелий Гарри пришёл во всеоружии – у него было правильно выполненное эссе, платок для волос и зачарованные Флитвиком перчатки. Он был готов к тому, что над ним снова станут смеяться, и что рядом с ним никто не сядет, как было на предыдущих занятиях, и поэтому для Поттера стало большой неожиданностью, когда на соседний с ним стул опустилась Фэй Данбар. На девочке были надеты тонкая защитная мантия, круглая шапочка, под которой скрывались густые вьющиеся волосы, и перчатки – не такие как у Гарри, самодельные, а будто специально сделанные для занятий зельеварением. -       Фэй, ты решила тоже позлить Снейпа?! – крикнул ей Рон, всё ещё продолжавший дуться на Гарри и готовый в любой момент подчеркнуть его очередной промах. -       По правилам мы можем носить защитную одежду, Рон. И она бы тебе самому не помешала, потому что свою мантию ты уже прожёг насквозь в нескольких местах, – тихо ответила она. – Не знаю, как тебе, а мне мои вещи жалко! И я не хочу больше мазать руки заживляющим кремом, у меня на него аллергия. -       Какая ты нежная, – обиженно фыркнул тот, торопливо поддёргивая рукава, чтобы на них не было заметно горелых пятен. -       Да, и что? -       Разговоры прекратить! – рявкнул Снейп, влетая в класс. – А это ещё что? У Поттера появились последователи? Мисс… -       Данбар, профессор, – ответила Фэй, не поднимая глаз. Снейп неожиданно замолчал, зло скривился и ткнул пальцем в сторону доски. -       Вот рецепт, начинайте варить! – и уткнулся в эссе, стопка которых лежала на его столе.       После урока Фэй догнала Гарри и, отчаянно смущаясь, спросила: -       Можно, я буду с тобой на зельях сидеть? -       А почему только на них? – удивился Гарри. – Давай вообще сидеть вместе! Ну, если ты не против, конечно! -      Не против. Ты не отвлекаешь, как другие ребята. Они всё время о чём-то шушукаются, а я из-за этого не могу сосредоточиться. -      А, только поэтому... -      Нет, мне с тобой вообще интересно разговаривать. Ты глупостями не занимаешься, никому не пакостишь, да и интересы у нас с тобой схожи. Если хочешь, я дам почитать тебе книгу о шотландских магах-разбойниках, у нас тут таких много раньше водилось! -      Это которые в килтах по горам бегали и англичанам морды били? – уточнил мальчик. Фэй довольно кивнула и он расцвёл. -      Здорово! И тебе вот совсем-совсем будет всё равно, что я не все магические традиции и обычаи знаю? Или что с меня баллы постоянно снимают? -      Вообще плевать. -      И на кузена-слизеринца тоже? -      У меня мама слизеринкой, вообще-то, была. Меня эта факультетская вражда не представляешь, как бесит! – жёстко припечатала Фэй и Гарри расцвёл. -      Здорово, тогда мы... -       Что, Поттер, нашёл себе подружку? – насмешливо спросил Драко, проходя мимо. – Спрятался под девчачье крылышко? -       Драко, ты дурак? Или поссориться хочешь? -       Больно надо ещё с тобой возиться! Поссориться, ха! Как-будто мы дружили. -       Мы нормально общались, с чего ты цепляться-то начал? – взвыл Гарри, который и раньше-то слабо понимал людские взаимоотношения, а теперь, попав в новое окружение, и вовсе в них запутался. -       Я не Уизли, чтоб к тебе цепляться. Это он… -       Чего я? На себя посмотри! – тут же влез Рон, будто дожидавшийся того момента, когда его имя будет упомянуто в разговоре. – Нос кверху задираешь и ядом плюёшься, как твой декан. -       Ты бы тоже чему полезному у своей Маккошки поучился, хотя бы умению следить за одеждой, а то… -       Я вам обоим сейчас носы разобью, достали уже, – начал заводиться Поттер. – Тоже мне, родственники! Сразу отвернулись, как только другим факультетом или дурацкими баллами запахло! То в друзья пытались набиться, а теперь ржёте над тупыми шутками человека, которому плевать – останетесь вы целыми после уроков, или нет. Змея, лев… Шакалы вы! – и, круто развернувшись, побежал прочь.       Фэй, к его удивлению, бросилась за ним и, когда догнала, долго успокаивала и даже пыталась заступиться за Рона и Драко, рассказывая про то, что их семьи друг с другом давно не в ладах, что и сказывается на взаимоотношениях детей. Гарри прощать предателей не хотел, и с тех пор общался с одной только Фэй. Она была тихая, спокойная, но очень упрямая, и Гарри, оставшийся без наглядного примера в виде Джона, потихоньку начал учиться у неё искусству отстаивать своё мнение без взбрыкиваний, криков и попыток сбежать из любой непонятной ему ситуации. Он совсем не умел взаимодействовать с ровесниками, даже немного побаивался их и всеобщие насмешки после успеха в поезде ранили его сильнее, чем Гарри мог сам предположить.       Время шло, на Поттера перестали обращать внимание, тыкать пальцем или спрашивать, помнит ли он дуэль с Тем-Кого-Нельзя-Называть. На факультете у Гарри сложилась не самая лучшая репутация, подкреплённая тем, что он держался в стороне, общался только с одной девочкой и если не пропадал в библиотеке, то гулял по замку со своим слизеринским кузеном. На него даже пытались давить старшекурсники, желая убедить в том, что ему нельзя общаться с Маркусом, но доброхотов неожиданно разогнал Оливер Вуд, капитан гриффиндорской команды по квиддичу, и велел всем отстать от пацана. Взрывному, немного нервному и поначалу доверчивому Гарри было тяжело отстаивать своё мнение, он то и дело попадал в глупые ситуации. Кроме тех случав, когда мальчик сам ввиду своего характера был виноват в случившемся, ему от души помогали опростоволоситься близнецы Уизли, старшие братья Рона и известные всей школе любители пошутить. Однако Фэй каким-то волшебным образом каждый раз удавалось успокоить Гарри, тем более, что от Фрэда и Джорджа страдали все и почти никто уже не обращал внимание на то, что Поттер вновь попался на их очередной розыгрыш. Однако, добродушия мальчику это не добавляло, и он начал сторониться других учеников. Ему было неинтересно с ними, а им были непонятны его увлечения - Гарри постоянно читал заумные книги, мог с восторгом рассказывать о том, как один король убил другого, и что после этого случилось, и с каким-то маниакальным упорством каждое утро приводил свои волосы в порядок, чем на факультете не страдал никто, кроме девчонок, считая подобную возню глупостью.       С середины сентября начались уроки полётов. И если у всех это вызвало ажиотаж, то Гарри откровенно затосковал. Нет, ему хотелось летать! Но хотелось как раньше – с Маркусом, наперегонки по саду, да ещё и с Каем на плечах. Низзл совсем не боялся высоты, а если вдруг Гарри начинал баловаться, то он спрыгивал на землю и уходил дремать в траву, изредка дёргая ухом если мальчик уж слишком громко кричал от счастья. А тут, в школе, под надзором взрослых и ехидными взглядами однокурсников – какое удовольствие-то? Поэтому на занятии, проходившим вместе со Слизерином, Гарри уныло призвал метлу, уныло сел на неё, и так же уныло просидел на ней в воздухе под внимательным взглядом грубоватой мадам Хуч. А потом испуганный Невилл не справился со своей метлой, врезался в стену, упал и расшибся так, что его пришлось срочно отправлять в Больничное Крыло!       Гарри стало так тоскливо – сразу вспомнилось, как его страховал Маркус, а Доротея и Тиберий, обнявшись, смотрели на них из окна гостиной и улыбались. Ему нестерпимо захотелось домой, к Флинтам, и пока мальчик предавался унынию, он совсем не обратил внимание на то, что Драко Малфой подобрал с земли уроненный Невиллом сувенир от бабушки, а Рон тут же прицепился к нему, требуя отдать тот владельцу. Дети начали громко ругаться, кто-то кого-то оскорбил и поднялся ужасный гвалт, до которого мальчику совсем не было дела! Его смогли вырвать из раздумий только окрики вернувшейся мадам Хуч, которая быстро навела порядок, а заодно влепила по десять штрафных баллов и Малфою, и Уизли, нарушившим её приказ не взлетать без разрешения. Фэй всё это время чинно сидела рядом с Поттером на траве и читала биографию Джеймса Макферсона – незаконнорожденного шотландского мага-полукровки, прославившегося разбойничьей удалью и песней-плачем, которую написал в тюрьме накануне своей казни. Ссоры и скандалы не волновали ни её, ни Гарри – им обоим было чем заняться и истории о былых временах занимали обоих детей больше, чем происходящее вокруг непотребство! В основном подобное отстранённое поведение вызывало у других учеников недоумение и насмешки, и лишь заучка-Грэйнджер одобряла их следование правилам школы. Но к вечно лохматой девочке относились ещё хуже, чем к Гарри, так что её мнение могло быть всего лишь попыткой поддержать такого же отверженного, как она сама.       Время шло. Гарри потихоньку перестал обращать внимание на всех, кто был недоволен его поведением, и занимался своими делами. Он учился, старательно готовился к каждому уроку у Снейпа и регулярно огребал за то, что не знает ещё непройденные темы. Иногда, ради разнообразия, декан Слизерина вешал на него вину за то, что Невилл снова напортачил со своим зельем. Помимо этого зельевар нет-нет, да и отпускал ехидные замечания по поводу убогих способностей Гарри, доставшихся ему по наследству от отца. Это были редкие, но очень болезненные шпильки, остро воспринимавшиеся ещё и потому, что мальчик знал о принадлежавшей дедушке Флимонту зельеварне. Ему начинало казаться, что он не перенял от своих предков ничего, кроме непослушных волос и зелёных глаз и они все, если бы узнали о его бесталанности, были бы крайне расстроены.       Трансфигурация шла ни шатко, ни валко, а вот в чары Поттер влюблялся с каждым днём всё больше и больше, как и в историю, книгами по которой его исправно снабжал Тиберий. В них он находил своё спасение. Каждый новый том и урок у Флитвика восстанавливали порушенную Снейпом самооценку. С Маркусом Гарри раза два в неделю гулял по замку и иногда к ним, жутко смущаясь, присоединялась Фэй, которой очень хотелось поисследовать незнакомые этажи, но было боязно делать это одной. Самого Флинта она при этом совсем не боялась, хотя почти все девочки на львином факультете считали его некрасивым и злобным. Гарри это очень обижало, но он уже успел понять, что разубеждать гриффиндорцев – дело неблагодарное и напрасное, и просто гнул свою линию, не обращая внимания на насмешки или укоры из-за общения со слизеринцем. Он обменивался письмами с Джоном и Флинтами, получил даже два кратких ответа от Роя, и очень обрадовался присланному им согревающему амулету. Выполнив данное охотнику обещание, он всё-таки заказал все написанные Локхартом книги, даже самую последнюю, стоившую целых два галлеона. Он читал их тайком и прятал под кроватью, так как уже успел понять, что истории Роя любят в основном девчонки, и даже сам выяснил, за что. В написанных охотником книгах равно смешивались приключения – охота на монстров, опасные ситуации, риск и кровь, и неинтересная муть вроде любовных похождений и всяческих интриг. Впрочем, последняя книга, про Ирландию, оказалась одновременно и самой интересной, и самой страшной. В ней были ходячие мертвецы, взбесившая нечисть и смерть его прекрасной безымянной возлюбленной.       Поначалу, Гарри не поверил в написанное, ведь Рой всегда был в приподнятом настроении, ярко одевался и смеялся, скаля белоснежные зубы. Он совсем не походил на человека, переносящего горечь утраты и вообще способного по кому-то тосковать. Устав мучиться от раздумий, Гарри осторожно спросил у Фэй, может ли человек вести себя так противоречиво, и та объяснила ему, что очень часто люди прячут за улыбкой боль и чем им хуже, тем веселее они себя ведут. И что её папа, когда его сестра умерла, так тщательно скрывал ото всех, как ему плохо, что многие начали подозревать, будто он совсем не скорбит о ней. Гарри обдумал это объяснение, принял его, а потом решил, что никогда не будет спрашивать у Роя совета в плане отношений с девчонками. Ему, судя по книгам, явно не везло с ними, одна, вон, даже померла страшной смертью, а он даже погрустить не может!       В замке холодало, осень всё больше вступала в свои права и приближался Хэллоуин-Самхейн. Гарри, который теперь знал, как погибли его родители, «заболел» идеей посетить их могилы и несколько раз подходил с этой просьбой к Макгонагалл. Флинты не успели отвести его на кладбище, так как Гарри очень долго вообще не думал о том, что это возможно и не просил о подобном, а потом ему и вовсе стало страшно – казалось, что пока он не видел их могил, то папа с мамой просто исчезли, а не были подло убиты в Хэллоуинскую ночь неизвестно кем и как. В то, что это был гроза всем магов Волдеморт, не выстоявший против годовалого ребёнка, ему не очень-то верилось. Гарри высчитал – его родителям тогда исполнился всего лишь двадцать один год, они были совсем-совсем молодые! Он не представлял, как можно умереть в таком возрасте и боялся признать, что все дорогие ему люди, Флинты и старшие друзья, как он начал называть про себя Джона с Роем, тоже могут умереть. Постепенно идея навестить место, где похоронены Джеймс и Лилли Поттер, стала похожа на одержимость, и после очередного отказа декана отпустить его хотя бы на пару часиков, чтобы тётя с дядей отвели его кладбище, Гарри впал в глубокое уныние. Фэй, с которой он не делился своими мыслями, всё-таки смогла его «расколоть» и успокоила, сообщив, что в этот день не обязательно быть прямо возле могил и что можно просто провести благодарственный обряд, как это делают многие волшебники. И Гарри загорелся новой идеей. Они с Фэй заранее заготовили уголь, заказали свечи, которые им доставили совиной почтой, и самолично приготовили рябиновый сок, измазавшись в процессе с ног до головы. -       Уголь – это след того, чего уже нет. К тому же он отмечен огнём, который считается очищающей стихией, и поэтому обрядовые символы в дни поминовения лучше чертить именно им. Рябина – осенний плод, часть урожая. Самхейн не только день почитания погибших, но и праздник окончания земледельческого цикла, когда поля собраны и можно встречать зиму. Свечи – это опять же огонь и тепло, символ нашей памяти и жизни, – объясняла ему девочка, когда они собирали всё необходимое. – Это самый минимум, но его хватит. Дома мы всегда жжём большой костёр, приносим ему подношения для покинувших нас родственников, а папа поёт длинные песни о наших предках. Но здесь нам никто такого сделать не разрешит, поэтому мы выберем местечко поукромней и проведём свой маленький и тихий обряд.       Тридцать первого октября Гарри с Фэй отправились искать пустой класс, в котором они смогут осуществить свою задумку. И, видно, они так плохо скрывали свои намерения, что к ним тут же прицепился Рон Уизли. За прошедшее с последней ссоры время мальчик несколько раз пытался извиниться, но делал это так коряво, что становилось только хуже. В результате они с Гарри совсем перестали общаться. -       Вы куда собрались? – с подозрением спросил он, заметив, как Поттер и Данбар с таинственным видом покидают факультетскую гостиную за два часа до Праздничного пира. -       Туда, куда нам надо, – огрызнулся Гарри. -       Нет, вы точно что-то затеяли! -       Не твоё дело. -       Опять к своему слизню зубатому побежишь? Так он на отработке! Его за игру наказали, он моего брата с метлы сшиб! Врезался в него на полной скорости, Фред чуть ногу не сломал. -       И что? – сквозь зубы спросил Гарри, еле сдерживаясь от того, чтобы в ответ на «зубатого слизня» не назвать Рона «тугоумным пачкулей». -       Да ничего, ты… – начал заводиться Рон, но смог взять себя в руки и не вспылить. – Вы на Пир-то не опоздаете? -       Да к Мордреду этот Пир! – не выдержал Гарри. – Какие тыквы, какой Хэллоуин? Неназываемый десять лет назад сдох, а все делают вид, что такого события и вовсе не случалось. Ладно, моих папу с мамой не помнят, а другие? Те, которых Пожиратели убили? На них тоже плевать? Магглы, вон, каждое восьмое мая отмечают день окончания самой страшной войны, вспоминают погибших, радуются, что тот ужасный кошмар закончился, а у магов память что, короткой оказалась? Да даже если и так, то почему нельзя праздновать свой праздник, сегодня ж Самхейн! Я уверен, что у магов есть куча традиций и детям, рождённым среди обычников было бы интересно их узнать. Но нет, развесим везде летучих мышей и будем жрать тыкву. Это глупо, и я не хочу так проводить время. И не буду! Фэй, пойдём! -       Вы куда? – пролепетал ошарашенный отповедью Рон. -       Проводить благодарственный обряд для почивших предков, – пояснила Фэй. – У меня тётя три года назад умерла, маму я вообще не помню, а во время войны с Неназываемым двоюродный дядя погиб. Тебе самому что, некого вспомнить? -       Вроде бы, Пожиратели маминых братьев убили… А можно, я с вами? – потупился рыжик, которому стало стыдно за то, что он совсем забыл о смерти родителей Гарри, произошедшей именно в Самхейнскую ночь. -       Нель… -       Можно! – перебила Фэй. – Гарри, в таких вещах нельзя отказывать. Магия накажет. Это же день поминовения! С него, как и с похорон, никого не прогоняют. Так только с кровным врагом поступить можно, если он вдруг на обряд или на погребение заявится, но Рон ведь тебе не враг. -       Нет, конечно! – мальчик даже немного испугался. Пусть дружбы с Роном у него и не вышло, и младший Уизли бесил его своей непоколебимой неприязнью к слизеринцам, но врагом он его точно не считал, тем более кровным. Гарри досадливо сморщился и повернулся к Фэй: – Ты меня это, поправляй меня сегодня, ладно? Я ещё не всё про обряды запомнил. Дядя меня учил, учил, ты объясняла, а я всё время забываю. Ну, пошли! Чего встал? Отдельное приглашение нужно? – грубовато бросил он, обращаясь к Рону, и тот радостно побежал следом за Гарри и Фэй.       А на третьем этаже они столкнулись с Драко. -       Вы что, решили нарушить приказ Дамблдора и сунуться в Запретный коридор? -       Да нужен он нам больно, – отмахнулся Гарри, который даже не смотрел в ту сторону. – Дай пройти. -       Куда это вы втроём собрались? -       Не твоё дело! – вякнул Рон. -       О, ты помирился с этим рыжим недоразумением? Тебя ждёт большое будущее в его компании! – протянул слизеринец, продолжая стоять на проходе и загораживая гриффиндорцам дорогу. -       Драко, мне плевать, что ты думаешь о моём будущем, меня сейчас заботит прошлое! Сегодня Самхейн, Понимаешь ты? Самхейн! День поминовения усопших! У меня мама с папой мертвы, оба! Нету у меня родителей, я их вообще не помню. И, если ты вдруг забыл, то их как раз ровно десять лет назад и убили, и ты сам знаешь, кто это сделал! Я хочу устроить благодарственный обряд в память о них, а ты мне мешаешь! Дай пройти, или я всё-таки с тобой подерусь, вот прямо сейчас и стукну, и плевать на последствия! – едва не прокричал Гарри, которого уже начала бесить манера дорогих однокурсников вставать у него на пути и демонстрировать язвительное остроумие. -       Нельзя. Вы родственники, сам же говорил. В другие дни деритесь, а сегодня – никак, – с усталым видом сообщила ему Фэй, которой тоже не нравился собираемый ими по пути «паровозик». – Если вы сегодня устроите драку, то ваши общие предки могут обидеться, а я никому не посоветую иметь во врагах обиженных мёртвых Блэков! Лучше пойдём, в другой части коридора класс поищем. Там и туалет неподалёку, сможем отмыться, чтоб никто ничего не понял. Наверняка ведь кто-нибудь, да заинтересуется, почему мы на вечернем Пиру не появились! -       Знаешь, куда они себе это Тыквенное Обжиралово могут засунуть? - буркнул Гарри, нервно сжимая кулаки. Он злился, он нервничал, ему было до одури обидно от того, что в такой важный для него день никто не сказал ни слова о его папе с мамой, что все забыли про них, хотя в другие дни не уставали напоминать ему своими расспросами о дне их смерти. А тут ещё и Рон с Драко нарисовались, дружно решив испортить ему попытку передать погибшим родителям своё «спасибо» за его спасённую жизнь!       Несколько раз вдохнув и выдохнув, мальчик вспомнил Джона, почти всегда пребывающего в состоянии каменного спокойствия - он не злился и не сердился, даже если Гарри творил какую-нибудь глупость, хотя его, взрослого человека, они должны были злить. Но Джон не злился, хотя Гарри, вообще-то, был ему никем, лишь терпеливо объяснял раз за разом простые вещи, а иногда даже катал на плечах, чтобы Гарри, по его выражению, проветрил себе голову. Так неужели сам Гарри будет злиться на своих троюродных глупых кузенов? Нет. Его не этому учили. -       Ладно, Фэй. Пойдём скорее. Не хочу делать всё наспех, а так мы до самого отбоя класс искать будем. Эй, а ты куда? -       А я с вами, – нагло заяви Драко, не желая уступать Уизли право участвовать в обряде. – У меня даже вот, шоколадка есть, чтобы мы вместе её съели. -       Да какая, низзл тебя дери, шоколадка?! -       А ещё у меня бабушка два года назад умерла, – уже куда более тихо и грустно добавил мальчик. – Я... мне тоже есть, кого вспомнить. -       Гарри… – мягко протянула Фэй, успокаивая вновь начавшего кипеть Поттера. -       Ладно, ладно, пошли! Но только попробуй опять начать издеваться или задирать нос! – воскликнул мальчик, сдаваясь перед силой обстоятельств.       Они нашли пустой класс, кое-как привели его в сносно-приличный вид, расселись на полу и Фэй начала рисовать у всех на лицах какие-то знаки и руны, настаивая, что так всегда делают в её семье. Драко кривился, называл этот обряд варварским и дикарским, но угольные рисунки не стирал. Рон и вовсе молча хлопал глазами и нервно дрожал. Ему, судя по всему, казалось, что он принимает участие в каком-то запрещённом ритуале, а не в обычном обряде, принятом почти в каждой семье.       А потом дети зажгли свечи и каждый по очереди произнёс слова в память о погибших и умерших родственниках, желая им тихого посмертия и заодно благодаря за свою собственную жизнь. Дольше всех говорила Фэй - она вспомнила и свою тётю, и маму, и нескольких дядей, дедушек с бабушками и даже далёкого предка, который жил чуть ли не в десятом веке и отличился чем-то не очень хорошим. Гарри внимательно слушал её, ему нравились семейные родословные, подтверждавшие то, что человек не взялся из ниоткуда и не живёт сам по себе, что у него есть длинная череда предков, ведущая свой род через столетия к сегодняшнему дню. Так мальчик чувствовал себя менее одиноким! После того, как мёртвые получили свою благодарность, дети ещё полчаса сидели на полу в пустом классе, пили горьковатый рябиновый сок, ели пожертвованную Малфоем шоколадку, и разорвавшиеся было связи потихоньку начали восстанавливаться. -       У меня в семье, – сказала Фэй, обращаясь ко всем трём мальчикам, – были как те, кто поддерживал Того-Кого-Нельзя-Называть, так и те, кто им противостоял. Ну, взрослые сами друг с другом разобрались, кого-то изгнали, кого-то образумили, а кто-то и погиб. Так что мне теперь, не вспоминать их? Нет, надо помнить – и чтобы уважить, и чтобы их ошибки не повторить. Папа говорит, что на чужих ошибках учиться хоть и сложно, но всё-таки возможно. И что тянуть старую вражду сквозь века можно только лишь в том случае, если она кровная. -       А если вот такие вот кровники в Хогвартсе встретятся? – поинтересовался Гарри, облизывая пальцы, за что тут же получил от Фэй тычок в бок. -       Дети кровников в одну школу не ходят, – пояснил Драко, из вредности тоже облизывая пальцы. Фэй страдальчески закатила глаза, но окорачивать его не стала. – Вот если бы, к примеру, наши с рыжим семьи так жёстко враждовали, то мне бы пришлось поступать в школу на континенте, потому тут по старшинству считается, кто где учиться будет. У Уизли полным-полно старших братьев, мне сюда, в Хогвартс, ход был бы сразу заказан. А если бы он оказался единственным ребёнком в семье, то всё равно бы я в Дурмстранге или Шармбатоне учился, потому что я родился пятого июня, а он первого марта. Три месяца тоже считаются! Так что радуйся, рыжий, что у тебя семья такая большая и ты раньше меня родился, – с прежними высокомерными нотками начал Малфой, но осёкся. Он хотел сказать, что иначе у старших Уизли не хватило бы денег на отправку сыновей, даже одного, в школу на континент, но потом вспомнил отповедь Фэй по поводу вражды и мёртвых Блэков, и осёкся. Пришлось выкручиваться: – Тебе тогда надо было бы учить французский или немецкий языки, а так можно родным обойтись. -       Не люблю французов, – буркнул Рон, прекрасно догадавший о том, что хотел сказать Драко, но тоже решивший не рушить хрупкое перемирие, – они какие-то слащавые!       И всё было хорошо, пока дети, выйдя из туалета, где смывали с себя угольные рисунки, не наткнулись на тролля. Драко завизжал, Фэй впала в ступор, как и Рон, а Гарри… Первым его желанием было сбежать. Потом - схватить Фэй за руку и тоже сбежать, но уже вместе с ней. А потом он вспомнил про амулет, который ему подарил Джон, и обещание, данное взрослыми в его День Первого Волшебства. Ни на что не надеясь, мальчик вытащил бычью голову из-под рубашки и дёрнул со всей силы, срывая её с цепочки. Целых три секунды ничего не происходило, тролль шёл прямо на детей, вздымая на ходу дубину, а затем перед Гарри возникла алая стена, разбавленная чем-то бирюзовым, и между детьми и троллем, от пола и до самого потолка, выросла сверкающая преграда. -       Джон… – прошептал Гарри, глядя на мужчину в ярко-алой мантии, который закрыл его своей спиной, отгораживая от надвигающейся опасности. А потом он узнал в нестерпимо бирюзовом пятне ругающегося Роя, но у мальчика даже не возникло вопросов о том, как тот оказался в школе, да ещё в компании авроров и мистера Скримджера, которого он до сих пор считал то ли помощником министра Фаджа, то ли каким-то важным чиновником. Это было неважно, ведь они пришли! Обещали, что не бросят в беде, не оставят, и явились прямо в Хогвартс! Джон и Рой сдержали слово, не обманули… Не предали. -       Мамочки, это же авроры! Откуда они тут взялись? – нервно вскрикнул Драко, вжимаясь в дверцу туалета. -       Это я их позвал, – полным восторга шёпотом ответил Гарри, во вся глаза наблюдая за тем, как несколько мужчин в алых мантиях, вскинув волшебные палочки, удерживают гигантский щит, перекрывающий весь коридор. Тролль бил по нему дубиной, ревел, но не мог пробить заслон, спасающий детей от чудовища. Неожиданно Рой кувырком ушёл в сторону, Скримджер метнулся на его место, а сам охотник, отогнав детей к стене, одним ударом ноги лихо выбил туалетную дверь. Превратив её в короткий меч, он бросился через заслон и атаковал невесть как объявившуюся в школе магическую тварь. Фэй взвизгнула от ужаса, когда Роя едва не размазало дубиной, но… Он двигался быстро, ловко, легко избегая столкновения с оружием тролля, и у Гарри не было ни единого сомнения в том, кто победит в этом противостоянии. В сознании мальчика, заворожённого происходящим, прочно и крепко отпечатывалась чуть искажённая детским восприятием картина боя - ярко-алый монолит, удерживающий защитную стену, и бирюзовый вихрь, уничтожающий того, кто хотел навредить Гарри. -       Меня сейчас стошнит… – пробормотал Рон, глядя на то, как всем известный Гилдерой Локхарт, одетый в парадную мантию, рубит голову существу четвёртого класса опасности. Тому самому, с которым они, согласно фантазии Фрэда и Джорджа, должны были сражаться на Распределении. Потом появились профессора вместе с директором, откуда-то взялся папа Драко, немного помятый, чуть ошарашенный и такой же высокомерный, как и его сын, но Гарри смотрел только на Джона и Роя. Они спасли его в Лондоне. Они спасли его от Дурслей. А теперь ещё и от тролля!       Джон вёл детей по коридорам Хогвартса, крепко держа Гарри за руку, будто мальчик мог куда-то деться. Он держал себя куда более сухо и строго, чем обычно, но Гарри прекрасно понимал, что Джон на службе и Джон в гостях у Флинтов – это два разных человека, и нисколько не обижался на его отстранённость. По пути им встретились Фред и Джордж, решившие опять провернуть какую-то шутку, раз выдался удобный момент и все преподаватели куда-то исчезли, но, увидев своего брата в сопровождении авроров, оба одинаковых Уизли застыли столбами посреди коридора и поэтому были тут же допрошены, а потом спроважены в гостиную Гриффиндора. Им ещё чуть пинка под зад не отвесили за нарушение директорского приказа!  В больничном крыле всех четверых первокурсников осмотрела школьная колдоведьма, поначалу шокированная появлением детей в сопровождении двух сотрудников аврората, а потому излишне резкая и вспыльчивая. Расположив всех четверых на койках, она тут же прикрыла детей ширмами и попыталась выгнать авроров прочь, но не тут-то было! Они быстрой и чёткой скороговоркой перечислили мадам Помфри названия Устава и «Положения о преступлениях и наказаниях», и колдоведьма вынужденно отстала, сердито поджимая губы. Пока она проводила осмотр, водя над детьми палочкой и расспрашивая о причине их попадания в Больничное крыло, Гарри во все глаза таращился на Джона, стоявшего на охранении с самым суровым видом, который у него только мог быть. Неожиданно аврор повернулся к нему и подмигнул, одарив заодно короткой улыбкой. Гарри расцвёл и едва не запрыгал на кровати. Его друзья по несчастью восторгов мальчика не разделяли. Фэй тихо плакала, Рон стучал зубами, пытаясь закутаться в снятое с койки одеяло, а Драко мелко трясся и отвечал на вопросы мадам Помфри настолько высоким и тонким голосом, что было ясно – сейчас он сорвётся в истерику и начнёт верещать раненным зайцем. Через несколько минут после осмотра, мадам Помфри принесла детям по несколько склянок с зельями и пижамы, велев переодеться в них и лечь в кровати. Для Фэй установили дополнительную ширму и второй аврор, имени которого Гарри не запомнил, тут же сместился так, чтобы никто не смог подойти к девочке незамеченным. -       Вам не следует больше оставаться здесь, – сердито заявила колдоведьма, обращаясь к аврорам. – Дети под надёжным присмотром, здесь им ничего не угрожает! -       Простите, мэм, но без приказа Главного Аврора Скримджера мы не покинем пост. -       Во имя Мерлина, это же школа, а не режимный объект! -       Мэм, спор бесполезен. К тому же, мы должны узнать, как дети оказались в одном коридоре с троллем, и кто виновен в этом инциденте. -       Я прекрасно помню вас, мистер Долиш! Вы как были великим упрямцем, так им и остались. Я понимаю, что вы охраняете детей, но здесь им ничего не грозит. На Больничное крыло наложены лучшие охранные чары, сюда не прорвётся даже отряд троллей. И не надо расспрашивать бедняжек, не нервируйте их, детям и так досталось! -       Меня авроры не нервируют! – тут же возмутился Гарри. – Наоборот, я очень рад, что они здесь. А ты, Рон? -       Аг-г-га, – проклацал тот, пытаясь справиться с ходящей ходуном челюстью. -       И я всё-всё расскажу, – пообещал Поттер, закутываясь в одеяло, как в плащ. – Мы ведь ничего не нарушили с ребятами, что тут скрывать-то? -       Какой умный мальчик, – пробасил второй аврор, фамилию которого Гарри, к своему стыду, не запомнил. А ведь Скримджер называл её, когда отправлял сопровождать детей! – Вот бы все потерпевшие такими понятливыми были…       Гарри честно рассказал о том, как и почему четыре первокурсника оказались в коридоре на третьем этаже, мельком упомянул и про то, что левая сторона этого коридора закрыта по велению директора и там находится что-то страшное, от чего можно умереть жуткой смертью. Мадам Помфри не было рядом, и никто, кроме сидящих на кроватях детей, не услышал эту оговорку. Но им, в силу обстоятельств, было на неё совершенно плевать!       Джон внимательно слушал мальчика, делая короткие записи в маленьком блокноте, по которому сам собой летал небольшой серебряный карандашик, и на его лице не отражалась ни одна эмоция, словно ему было всё равно. А когда Гарри закончил, он вдруг присел на край кровати и, став просто Джоном, спросил с усталой улыбкой: -       Испугался? -       Ага. Ну, когда тролля увидел, потому сигналку и рванул, а когда вы все появились, я бояться перестал! -       Вот и молодец. Ты всё правильно сделал. Что бы тебе потом не говорили, как бы не ругали за то, что ты нас позвал – не верь. Обвинять по остывшим следам легко, особенно детей. Поверь мне, как аврору – если бы промедлил, то кого-нибудь из вас сегодня уже не было бы в живых. Ты понял? -       Да, Джон! Слушай, а почему вас так много оказалось? -       Потому что мы попали сюда прямо с торжественного вечера в Министерстве, где проходило вручение наград. Локхарт, вон, орден Мерлина второй степени получил.       Гарри на несколько секунд оторопел, пытаясь понять, почему Джон называет Роя по фамилии, затем сообразил, смутился, и только потом обрадовался за охотника. -       А, теперь ясно, почему он в такой яркой мантии был, да ещё откуда с вами папа Драко оказался. Его тоже награждали? -       Папе не нужны эти министерские подачки! – тоненько взвизгнул младший Малфой. -       Это он сам так сказал, или ты придумал? – с самым невинным видом спросил Гарри, но Драко сообразил, что к чему и, надувшись, не стал отвечать. Поттер со смехом показал ему язык и повернулся к Джону. – А ты ещё тут побудешь, или вам пора уходить? -       Как прикажет Скримджер, – ответил тот. – Ты лучше скажи, почему с вами не было Маркуса? -       А ему отработку влепили за грубую игру, прямо на сегодняшний день её назначили. И вообще его что-то декан в этом году невзлюбил… Даже хорошо, что он не вляпался вместе с нами. Нас теперь точно баллами накажут, но на Гриффиндоре за ними особо не следят, а вот у слизеринцев с этим строже, могут и гадость какую-нибудь устроить. Драко не тронут, он ведь Малфой, а Маркусу опять придётся с кем-нибудь это… объясняться, – Гарри демонстративно потёр костяшки сжатой в кулак ладони, и Джон понимающе кивнул. Немного помолчав, он вдруг вытащил из внутреннего кармана мантии конверт и протянул его Гарри. -       Я получил это только сегодня, не успел отправить – надо было заступать в охранение в Министерстве. Вот, держи. Отдам так, раз уж оказался в школе. -       А что это? – Гарри с подозрением посмотрел на Долиша, а затем раскрыл конверт и вынул волшебную движущуюся фотографию. На небольшом картонном прямоугольнике был запечатлён молодой парень с взлохмаченными чёрными волосами, одетый в алую мантию. Он смотрел открыто, улыбался немного нагло и дерзко, словно бросал вызов всем, кто мог встать у него на пути. Светло-карие, почти карамельного цвета глаза прикрывали очки, то и дело пускавшие весёлые блики. Внизу фотографии темнела надпись, сделанная то ли штампом, то ли печатной машинкой: «Джеймс Бьюкенен Поттер. Аврор». -       Папа! – вскрикнул Гарри, и его друзья по несчастью вздрогнули, резко поворачиваясь к нему. – Это же папа! Джон, как ты это сделал?! -       В аврорате есть Стена Памяти, – неожиданно севшим голосом пояснил тот. – На ней вывешены изображения всех авроров, погибших на службе или во время террора Неназываемого. Я хотел провести тебя к нам, чтобы показать её, но Скримджер не дал допуск. Зато он позволил взять из архивного хранилища негативы, чтобы отпечатать колдофото, и сам выписал разрешение на оживляющие чары. Вот и… – Джон замолчал, пытаясь справить с голосом. -       Папа… Представляешь, Джон, а сегодня все отмечают Хэллоуин, даже падение Неназываемого не празднуют. И тех, кто погиб из-за него, не вспоминают! Их ведь много было, не только мои родители! Так обидно. -       Мы – авроры, – вдруг сказал коллега Джона. – Мы помним. Аврор Долиш, вам пора на доклад к мистеру Скримджеру. Я прослежу за детьми. -       Я хочу, чтобы к ним не мог подойти никто, кроме колдомедика, меня и Главного Аврора, – неожиданно жёстко заявил Джон, поднимаясь с кровати. Второй аврор кивнул и Гарри стало понятно, что тот будет отгонять от их коек даже директора. Джон же, на миг вновь став самим собой, повернулся к мальчику и тихо сказал: – Отдыхай, Гарри. Скоро мы встретимся, – и направился к камину, чтобы через него попасть в кабинет к директору. -       Поттер! – тут же зашипел Драко, как только Джон исчез в зелёной вспышке. – Почему ты не говорил, что у тебя есть дружок–аврор?! И когда это ты с ним познакомился? -       Не твоё дело! -       Гарри, расскажи, пожалуйста, – попросила из-за ширмы Фэй. – Интересно ведь! И не так скучно лежать тут будет… Мальчик замешкался. Рассказать о Джоне значило выдать, что он не всегда жил у Флинтов, но ведь ему объяснили, что детям не нужно знать о том, что Гарри каким-то образом изъяли из одной семьи и переселили в другую. Он задумался, прикинул, что можно выкинуть из истории своего знакомства с Джоном, как можно исключить Роя и шикарный «Астон Мартин», после чего сдался и заговорил: -       Ладно! В общем, однажды мне разрешили съездить с обыденной экскурсией в Лондон, посмотреть, как живут магглы…         Остаток недели прошёл для Гарри подобно мутному, непонятному сну. Утром, на завтраке, он узнал, что пока вместе с приятелями по несчастью отлёживался в Больничном крыле, Локхарт и аврор Долиш арестовали Квиррела, и то ли убили его на месте, то ли это он их по стенке раскатал, то ли вовсе Дамблдор всех троих упокоил, а тела спрятал в Запретном лесу. Студенты шептались о запрещённых заклятиях, о страшной чёрной магии, о том, что в покоях у Квиррела жили ещё четыре тролля и один пятиног, но толком ничего рассказать не смогли. Откуда дети это узнали, если сидели в своих гостиных, осталось загадкой, но все были уверены в том, что Квиррел оказался едва ли не новым воплощением Волдеморта, который хотел в Самхейнскую ночь принести Поттера в жертву (кто-то утверждал, что не только его, и на жертвенник должны были отправиться все до единого гриффиндорцы и половина Хаффлпаффа), для чего и отправил за ним первого тролля, и только вмешательство бдительного аврората спасло школу от катастрофы.       Рон, оказавшийся в центре внимания из-за того, что присутствовал на встрече с троллем, поначалу распустил перья и начал петь соловьём, додумывая на ходу самые фантастические подробности, но Гарри так на него глянул, что Рон заткнулся и в дальнейшем скромно отмалчивался, не отвечая даже любопытным братьям. Только смотрел виновато, пытаясь понять, где опять облажался. Драко тоже нет-нет, да и бросал на гриффиндорский стол обеспокоенные взгляды, а после завтрака попытался при всех сказать что-то Гарри, но тот быстро удрал, утащив за собой Фэй, так как всеобщее внимание и расспросы уже успели ему надоесть. Вечные сопровождающие Драко – Гойл и Крэбб – выглядели не менее виновато, чем их подопечный, и было ясно, что им крепко влетело от родителей за то, что они выпустили младшего Малфоя из-под присмотра. Преподавательский состав атаковали совы с громовещателями, и если мама Рона пыталась донести до всех, как она была напугана возможностью потерять сына, то вот отец Фэй… Она сразу узнала, кому принадлежит огромный красный конверт с гербом в виде головы лошади, влетевший в Большой Зал. Зависнув перед столом преподавателей, конверт секунду помолчал, а потом низким басом выплюнул: «Дамблдор, я неприятно удивлён. Прибуду в шесть вечера», и рассыпался ворохом бумажных обрывков, после чего в зале стало заметно тише и даже Снейп, взиравший на бедлам с выражением высокомерного презрением, немного побледнел и занервничал. -       Фэй, а если не секрет, то кто твой папа? – спросил Гарри, крайне удивлённый подобной реакцией. Даже на Люциуса Малфоя, очень влиятельного и знатного мага, являвшегося помимо всего главой Попечительского совета, преподаватели и сам директор не реагировали подобным образом. -       Папа – очень хороший человек, – как-то невпопад ответила девочка, опуская взгляд в тарелку. -       Это и так понятно, но почему его визита даже Снейп испугался? -       Профессор Снейп! – тут же влезла Гермиона, которую раздирало от негодования из-за неправильного поведения что преподавателей, что учеников, а также того, что никто не был наказан за случай с троллем и взрослые даже объяснений никаких не дали, пустив всё на самотёк. -       Да ну тебя! Фэй, так почему? -       Потому что мой папа – граф Данбар и Лотиана, и это на наших землях находятся поля, где выращивают еду для школы, – еле слышно ответила Фэй. – И многое другое, от чего зависит Хогвартс, тоже принадлежит моему клану. Просто об этом не принято говорить, так как считается невежливым. -       Так что, если твой папа разозлился, а поля принадлежат твоей семье, то нас теперь кормить перестанут? – ужаснулся Рон, услышавший только упоминание про еду. – Но мы же ни в чём не виноваты, это Квиррел тролля выпустил, а его самого авроры уже из школы забрали! -       Профессор Квиррел! – взвыла Гермиона. Никто даже не почесался отреагировать на очередное её возмущение, тем более что профессором Квиррела не считал даже Филч. -       Нет, папа никогда не откажется от данного слова, просто он… – девочка закусила губу, а потом решительно тряхнула головой, от чего её медно-рыжие волосы взлетели вокруг головы маленьким облачком. – Ты наверняка с ним встретишься, Гарри, вот и сам увидишь, какой он! -       Большой, с тяжёлым характером, и очень любящий свою дочь? – предположил Гарри, которому по голосу из громовещателя представился гигантский бородатый шотландец в килте и с двуручником-клеймором на плече. Рядом с ним маленькая и пушистая Фэй смотрелась бы очень органично! -       Увидишь… – пообещала девочка и больше не сказала ни слова.       Учебный день обратился в одно сплошное недоразумение. Крайне рассерженная Макгонагалл прожигала детей негодующим взглядом, нервно реагировала на вопросы по теме урока и даже не заметила того, что Гарри удалось-таки совершить обратную трансфигурацию и вернуть превращённой в иглу спичке прежний вид. На уроке чар донельзя довольный Флитвик почему-то едва не прыгал от счастья на своей подставке из книг. Он хвалил детей за малейший успех, награждал баллами, скалился в широкой улыбке и то и дело потирал свои маленькие когтистые ручки. Гарри решил, что ему тоже не нравился Квиррел и декан Рэйвенкло теперь откровенно радуется его исчезновению из школы. Для ощущения остроты контраста после урока по чарам шли занятия по зельеварению. И без того желчный и ехидный, Снейп в этот раз превзошёл сам себя. Он был готов заживо сожрать Поттера, Данбар и Уизли, а когда у Невилла в очередной раз взорвался котёл, профессор зельеварения со злорадством заявил на весь класс: -       Мистер Поттер, вас не сильно напугал этот ужасный взрыв? Или вы, может быть, считаете опасным для своей жизни дым от расплавленного чугуна? Ну как, нам готовиться к новой встрече с аврорами, или вы сможете обойтись в этот раз без их помощи?! -       Сэр, расплавленный котёл очень сильно отличается от существа четвёртого класса опасности, гуляющего на вольном выпасе! -       Ваша наглость явно была унаследована вами от отца, как и слепое преклонение перед аврорскими мантиями! Минус десять баллов… -       Гарри спас мне жизнь, – вдруг тихо сказал Драко, пересиливая себя и глядя в стол. Казалось, будто ему то ли стыдно это признавать, то ли неловко перечить при свидетелях собственному декану. – Ну, не он сам, а авроры и тот психованный писака, но их вызвал именно Поттер. -       Не мечите бисер перед свиньями, мистер Малфой! – зло прошипел Снейп и снова уткнулся в проверяемые эссе, сделав вид, что этого разговора не было.       Вечером же Гарри вызывали к директору. Обеспокоенный Перси Уизли, староста факультета, провёл его через всю школу, держа за руку, чтобы тот никуда не сбежал. С другой стороны от Гарри шёл Маркус и злобно зыркал на тех, кто пытался посмеяться над таким конвоем. Слизеринец чувствовал себя виноватым и, хотя родители ни в чём его не обвинили, он сам корил себя за то, что не доглядел за мелким непоседой, не заметив его обеспокоенность из-за приближающегося Самхейна. Мог ведь вспомнить о родителях Поттера, но не удосужился этого сделать. Вот и прошляпил пацана! К директору Маркуса не пустили, но он успел сунуть нос в кабинет и увидеть, что кроме Дамблдора и Макгонагалл там почему-то находится Снейп и ещё какой-то незнакомый мужчина, сидевший в кресле и почти незаметный со входа. Хорошенько подумав, Маркус отправился писать письмо домой, благо что ответная часть аврорской печати всё ещё была у него. -       Здравствуйте! – спокойно поздоровался Гарри, проходя к центру кабинета. – Вы хотели меня видеть, директор? -       Да, Гарри. Позволь тебе представить графа Вальтеофа Госпатрика Данбара, владетельного лорда и главу клана Данбар и Лотиана. -       Очень приятно, сэр! – обрадовался Гарри и протянул отцу Фэй руку. Он был действительно высоким, но шириной плеч не поражал и бороду не носил. Как и килт. Граф Данбар был одет в распашную тёмную мантию и чёрный камзол, вроде тех, какие предпочитал Рой. Вот только ни вышивки, ни других украшений на нём не было, даже взгляд казался тусклым, и единственным ярким пятном во внешности папы Фэй были волосы – медные, густые, без единого проблеска седины. -       Мистер Поттер… – тем самым глубоким и мощным голосом, которым говорил громовещатель, протянул мужчина. – Вот, значит, с кем дружит моя дочь… -       Я очень рад тому, что Фэй считает меня другом! -       А вы? -       Я тоже. Она самая лучшая девочка на нашем факультете и я никому не дам её в обиду, – твёрдо заявил Гарри. Граф медленно кивнул и только после этого встал из кресла и пожал ладонь мальчика. -       Я хочу, чтоб именно вы рассказали мне о том, что случилось в канун Самхейна, так как благодаря вам здесь появились авроры! – тоном, не терпящим возражений, проговорил Вальтеоф Данбар. Гарри, вздохнув, в очередной раз поведал о причинах похода на третий этаж и о том, чем это закончилось. На этот раз он говорил кратко, так как папе Фэй наверняка было не интересно, о чём болтали дети и как Драко ныл из-за покрасневшей после мытья кожи. -       Покажите мне сигнальный амулет! – потребовал граф. Гарри тут же насупился и отступил, прикрывая ладонью то место, где тот скрывался под одеждой. – Я не прошу его снимать и даже не буду прикасаться к нему. Просто покажите! -       Ну, ладно. Вот! -       Откуда у вас эта вещь? -       Мне её друг подарил. -       Что же у вас за друзья такие… Это же «Голос Тесея»! Вы представляете себе, какая это ценность?! -       Да, потому что этот амулет мне подарил… -       Ясно, ваш друг. Вы не скажете мне, кто он? Чтобы я был полностью уверен в вашей…скажем так – благонадёжности. -       Аврор Джон Долиш, – честно ответил Гарри. Во-первых, Дамблдор видел Джона в доме Флинтов, и никто ему не говорил, что дружбу с Джоном, в отличие от того же Роя, надо скрывать. А, во-вторых, мальчику очень хотелось похвастаться тем, какие у него есть крутые взрослые друзья! Раз сверстники не хотят с ним общаться, то он будет дружить со взрослыми. И, разумеется, с Фэй. -       О! Долиш… Что вы можете сказать о нём, Альбус? – с непонятной иронией спросил у директора Вальтеоф Данбар. -       Магглорождённый волшебник, в шестнадцать лет полностью осиротел из-за атаки Пожирателей на деревню, где жили его родители. Сдал выпускные экзамены на двенадцать «Превосходно», закончил аврорские курсы с лучшими оценками и положительной характеристикой. -       Патрульная цепная псина аврората, – желчно добавил Снейп. – Восемь лет работает на улицах и в охранении, и почему-то Скримджер не спешит перевести этого «достойного человека» в группу быстрого реагирования ДМП или в отряд мракоборцев!       Гарри вскинулся и уже собрался ответить Снейпу со всей горячностью, на которую только был способен, но наткнулся на предупреждающий взгляд папы Фэй и смог сдержаться. -       Скажите, мистер Поттер, а ваш друг рассказывал вам о министерстве, о его работе, о том, как с политической точки зрения устроен наш мир? Вы ведь наверняка с ним переписываетесь? Что вы сами сообщали ему о Хогвартсе? -       Я понял, про что вы, – надулся Гарри. – Вы думаете, что раз Джон служит в аврорате, то он использует меня как шпиона для Министерства! Только вот это он рассказывал мне о школе, а не я ему, и ничего про политику он мне не говорил. Мне одиннадцать лет, я до недавнего времени жил в чулане и даже не знал имя своей мамы, какая политика?! -       Прекратите врать, мистер Поттер, – не выдержала Макгонагалл. – Что за ужасы вы говорите? Какой чулан?! -       Обычный, под лестницей. Я там жил в семье у маминой сестры. Так хорошо жил, что мне, по словам тёти и дяди, которые Флинты, до конца второго курса зелья надо будет пить, чтоб прийти в норму. И я гимнастику для рук каждый день делаю, потому что левая, которую мне кузен Дадли сломал, плохо слушается и ноет к дождю! Я в первый раз сытно поел, когда меня Джон в лондонской подворотне нашёл. А на кровати впервые поспал только у Флинтов. Я не знаю, почему вы мне не верите, но если была бы какая-нибудь магическая клятва, которую я могу дать, чтобы подтвердить свои слова, то я бы это сделал! -       Гарри, – наконец открыл рот директор, – некоторые вещи не стоит рассказывать посторонним.       Гарри задохнулся от возмущения, несколько раз беззвучно открыл рот, а потом выпалил ту фразу, которую однажды услышал от Корделии, когда она за закрытой дверью обсуждала с Доротеей его состояние. Мальчик не собирался подслушивать, просто возмущённая Корделия говорила слишком громко... -       Некоторые вещи нельзя делать с детьми! -       Поттер! Вы забываетесь, – зашипел Снейп. -       Простите, сэр, Дурсли не учили меня вежливости. -       Хватит, – прервал спор Вальтеоф Данбар. – Я услышал достаточно. Мистер Поттер, я даю вам разрешение на дружбу с моей дочерью. Продолжайте в том же духе, молодой человек, и из вас вырастет достойный волшебник. Рассказ о вашем прошлом дал мне достаточно информации как для размышлений, так и для пониманий мотивов Фэй. Что ж, могу только порадоваться за вас и вашу новую жизнь. Тиберию Флинту я могу доверять, он сам ни перед кем не склонял головы, и вам не позволит стать чьим-то прихлебателем. А теперь ступайте, мне ещё нужно побеседовать с деканом Фэй, – каким-то ну очень неприятным тоном произнёс мужчина, и Гарри поспешил сбежать из кабинета. Внизу его тут же сцапал Маркус и потащил в укромный закуток на пятом этаже, где не было портретов и можно было поговорить с Долишем по сквозному зеркалу, которое Гарри всегда носил с собой.       На следующий день Гарри неожиданно сообщили, что в субботу за ним прибудут Флинты и они вместе отправятся на могилу родителей мальчика. С не очень довольным видом, Макгонагалл добавила, что их будут сопровождать сотрудник аврората и преподаватель Хогвартса, якобы для безопасности. Гарри надеялся, что это будет сама декан, но вместо неё в субботу в кабинете директора его ждал Снейп…       Было путешествие через камин в Годрикову Лощину, была встреча с родителями, которая едва не расколола Гарри на части, и лишь молчаливая поддержка Джона и Флинтов не позволила мальчику расплакаться. А ещё был Рой. Неожиданно серьёзный, скорбный и очень уставший, что чувствовалось также ясно, как и его духи – сырые, мшистые и осенние, окутывающие охотника облаком печали и тоски. Рой велел держаться, и Гарри держался - он с трудом, но всё же выполнял задания учителей, общался с однокурсниками, которые перестали сторониться его и теперь снова набивались в приятели, гулял с Маркусом по берегу стылого Чёрного озера или просто проводил время в молчании рядом с Фэй. Она особенно нравилась Гарри тем, что не лезла к нему в душу, не пыталась узнать никаких подробностей о прежней жизни, а просто была рядом - заставляла ходить в Большой зал на обед и ужин, и никогда над ним не смеялась, какие бы промахи он ни допускал.       В тот же вечер, когда Гарри вернулся с кладбища, Маркус отдал ему то самое письмо, которое пришлось передавать самому себе через Доротею, чтобы глазастый Снейп не заподозрил ничего крамольного и не доложил директору. В сложенном листке оказалось послание от министра. Тот, вопреки подозрениям Вальтеофа Данбара, не пытался как-то воздействовать на Гарри, лишь сообщал о том, что его маггловские родственники лишены родительских прав, опека над Дадли передана его тёте, Марджори Дурсль, и оба ненавистника магического мира отправлены за решётку на сроки в шесть и десять лет. Однако часть срока Вернон Дурсль будет отбывать в тюремной больнице, так как после вынесения приговора он крайне неудачно упал с лежанки в своей камере, отбил несколько важных внутренних органов, сломал себе с пяток рёбер, обе руки в трёх местах и нос. И потерял четыре зуба. Наверное, пол в камере был очень твёрдым. Следы же самого Гарри в обычном мире затёрты, имя нигде не упомянуто и теперь никто и никогда не сможет вернуть его Дурслям. Эта новость немного подняла настроение мальчику, наполнив его счастливым злорадством. Поэтому на вопрос Фаджа, доволен ли Гарри судьбой своих прежних опекунов, тот решил написать в ответной весточке честное «Да». А короткое сообщение, выведенное на обороте рукой Роя, и вовсе заставило улыбнуться: «Мы скучаем. Не вешай нос и чаще смотрись в зеркало».       В понедельник, через неделю после кошмарного Самхейна, ученикам школы объявили за завтраком, что занятия ЗОТИ возобновляются согласно расписанию, и что прогулы недопустимы. Однако ни вернувшегося Квиррела, ни какого иного нового преподавателя за профессорским столом не наблюдалось, и завтрак у гриффиндорцев прошёл в догадках и спорах о том, кого же назначат на проклятую должность. Гарри это не волновало. Ему было плевать, кто станет учить их вместо заики Квиррела, как и вообще не было дела до преподавателей. Ему стало ясно, что все они, кроме редкого исключения в лице Флитвика и Спраут, плевать хотели на учеников. Им не было дела ни до них, ни до того, что творится в школе, и даже набившие оскомину баллы использовались как средство взаимного давления, а не в качестве поощрения учеников. Политики… Интриганы... Лицемеры... Даже младшие преподаватели, ведущие дополнительные предметы, вроде той же Авроры Синистры, словно дистанцировались от учеников и ограничивали своё участие лишь проведением уроков. И Гарри пребывал в упадническом настроении вплоть до того момента, как зашёл в класс ЗОТИ. На преподавательском столе, закинув нога на ногу, сидел Рой и грыз яблоко. Блестели начищенные сапоги, сверкала серебряная вышивка на голубой мантии, а изящный перстень с золотистым камнем бросал на стены солнечные блики, мало чем уступающие по яркости широченной белозубой улыбке Локхарта. -       Не толпитесь в дверях, живо рассаживайтесь! – велел застывшим гриффиндорцам самый лучший охотник Магической Великобритании и щелчком пальцев уничтожил огрызок. – Времени мало, а дел у нас много. Сейчас я проверю, чему вас научил человек, не умеющий запирать клетку с троллем!