Клинок и перо

      Во время поездки мы часто останавливались, выбирая пустынные тихие места, лишённые взглядов ненужных свидетелей. Пока Долорес разминала свои короткие кривые ножки и жадно дышала свежим воздухом, мелкий Поттер бегал вокруг машины с радостными воплями, скакал по обочине или подкреплялся едой, которую нам собрала в дорогу милая Люччи. Джон, полностью перейдя в охранный режим, следил за своим подопечным и иногда пресекал совершенно неразумные действия маленького дикаря, вроде желания последнего схватить голыми руками перепуганного ежа или спрыгнуть с высокой ветки, на которую малец успел забраться. Кажется, от счастья и свободы у него слегка сдвинулась крыша. Поттер лазил через живые изгороди, таращился на овец, подпрыгивая от восторга при виде кудлатой скотины, а когда мы съехали на обочину, чтобы залить в бак бензин из припасённой канистры, то мальчишка попытался залезть в речку и попрыгать по мелководью, будто он никогда не видел текущей в природе воды.       Когда до нашей цели осталось около часа езды, я сделал последнюю остановку на краю прозрачного перелеска, чтобы мои спутники, непривычные к езде на автомобиле, снова смогли передохнуть. Мальчик-Который-Наконец-Избавился-От-Дурслей выкатился наружу и, под присмотром Джона, с неиссякаемым энтузиазмом начал исследовать окружающую природу, а мы с Амбридж пристроились у капота машины, избрав центром притяжения ополовиненную корзину с припасами. Моргана, даруй моей Люччи долгую и счастливую жизнь! -       Не могу поверить в то, что это – Гарри Поттер! – прошептала Долорес, вынимая из корзины сэндвич с беконом, горчицей и рукколой. – Даже в самом худшем кошмаре я не могла представить, что спасший нас всех ребёнок будет жить как домовой эльф в семье мерзких магглов, а его воспитание и манеры будут соответствовать повадкам бандитов из Лютного переулка! Он задаёт вопросы, на которые знают ответы даже шестилетние дети, у мальчика пробелы в образовании, он даже читает с трудом! Поттер не готов к Хогвартсу, его или сожрут, или подчинят! И Министерство в любом случае окажется в проигрышной ситуации. -       Не будьте столь строги – несмотря на все свои недостатки, которые мы сможем исправить, мальчик обладает живым умом, некоторой незамутненностью и яростным желанием изменить свою жизнь! А что касается Министерства… Поверьте, оно не проиграет. И в этом ему поможем как мы, так и новые опекуны мистера Поттера. -       Теперь я не очень уверена в правильности выбора, мистер Локхарт, – с неким показным смущением произнесла жабка, деликатно кусая бекончик. – Всё-таки его, скажем так, новый кузен – из слизеринцев, да ещё обладает соответствующей репутацией… -       Долорес, вы, как ответственная женщина, которая со строгостью заботливой матери желает оградить детей от зла, забываете о том, что мальчишки – существа немного иные, чем девочки, – одновременно и польстил, и отругал я. – Гарри – непоседливый ребёнок, которому нужно куда-то девать лишнюю энергию, и его новый кузен с удовольствием поможет ему, я уверен. А опекуны смогут привить мальчику разумный взгляд на жизнь и ситуацию как в обеих Британиях, так и в мире. Кто, как не честный историк, сможет это сделать? Не будьте строги к себе – ваш выбор приёмной семьи оказался идеальным!       От количества патоки с сахаром, которые я изливал на жабку, начало сводить скулы, но очеловеченное земноводное лишь кокетливо улыбалось и млело.  Меня немного напрягала манера Амбридж показушно сомневаться в себе и своих силах, но я прекрасно понимал её тактику выпрашивания похвалы и одобрения. Несмотря на цепкость, въедливость и, чего греха таить, хороший административный талант, внутри Долорес жарко тлели угли неуверенности в себе и подозрительности, которые мне следовало тщательно затушить и присыпать свежей землёю. Наша бодрая жабка должна была быть свято уверенной в правильности своих действий и том, что всё делается лишь во благо Британии и Министерства. Если она решит, что где-то ошиблась, то наверняка полезет исправлять недочёты и испортит мне, то есть нам, весь план по спасению мира, репутации и целостности наших шкур. За последнее я радел больше всего.    -       Дядя Рой! – закричал Гарри, отвлекая меня от размышлений про укрощение жабки. За время пути мальчишка окончательно освоился в общении со мной и Джоном, перешёл на «ты» и стал вести себя так, будто мы были знакомы давным-давно, а не виделись всего второй раз в его жизни. Он даже не задал ни одного вопроса о том, почему Джон одет в полицейскую униформу, а ведь совсем недавно едва не заходился в истерике из-за возможной встречи с «бобби». – Ну, дядя Рой!       Я поднял голову и увидел мелкого непоседу, оседлавшего плечи Джона и вцепившегося лапками в его шлем. Каждый раз вылезая из машины наружу, Джон с упрямством надевал его, не желая оставлять в салоне. Наверное, ему нравилось запускать кокардой солнечных зайчиков. -       Дядя Рой, а нам долго ещё ехать? А может, мы тут заночуем? Я по телеку видел, как в лесу спать надо! Мы сможем разжечь костёр, поймать кого-нибудь и съесть! Я умею потрошить курицу, меня тётка научила. И рыбу умею. И костёр разжигать тоже могу, тут веток сухих много, я точно справлюсь, с камином же справлялся! Вы с Джоном кого-нибудь поймаете, а я его выпотрошу, и мы его съедим. Мисс Амбридж, а чего вы такая зелёная стали? -       Мисс Амбридж немного укачало, Гарри, – я поспешил вмешаться, пока Долорес не лишилась недавно съеденного сэндвича. – Не хочу тебя огорчать, но совсем скоро мы приедем на место, где познакомим тебя с людьми, которые станут присматривать за тобой до твоего совершеннолетия, так что сегодня у нас не выйдет устроить ночёвку в лесу. -       А не сегодня? – тут же уточнил ушлый пацан. – А что это за люди? У меня будет своя кровать? А у них есть дети? Вы так и не сказали! -       Будет лучше, если ты увидишь всё сам. Первое впечатление, Гарри, оно самое правильное! -       То есть, когда я назвал тебя педиком-бандитом, то был прав? – нахмурился ребёнок. – И когда испугался Джона – тоже? -       Это не первое впечатление, а первая реакция. Ты же не можешь сложить впечатление о ком-то, не пообщавшись с ним в течение хотя бы часа. -       Часа, да? – мальчик нахмурился, а потом спросил Долорес: – Мисс Амбридж, а если мне совсем-совсем новые опекуны не понравятся, можно я к Джону уйду жить? Я буду себя хорошо вести и надраивать ему кокарду, чтоб она сияла. И обувь – я умею, я дяде Вернону каждый день ботинки чистил. Меня много кормить не надо, я его не объем! Я слышал по телеку, что у полицейских зарплаты не очень большие, но я не помешаю, честно-честно! Он хороший полицейский, ему помогать надо! Таких мало – дядя Вернон говорил, что все полицейские так и ждут, чтобы об кого-то почесать дубинку или вытребовать деньги, а Джон ни разу ничего такого не сделал! Да и дядю он кулаком, а не дубинкой ударил… Ну, можно будет?! -       Думаю, мистер Долиш не станет противиться тому, что ты иногда будешь навещать его, – осторожно произнесла Долорес, косясь то на меня, то на Джона, то на Гарри.  – А если тебе совсем не понравятся новые опекуны, то мы сможем решить этот вопрос… -       Отдав меня дяде Рою? Он научит меня носить обтягивающие модные шмотки и укладывать волосы? Здорово, а то они вечно в стороны торчат! -       Гарри, ты не вещь, чтобы тебя отдавали, – я поспешил прервать поток воображения мальчишки, пока он не ляпнул что-то о том, чему ещё его может научить «педик-бандит». Подойдя к Поттеру и Джону, ставшему невольным носильщиком неугомонного исследователя, я постарался переубедить ребёнка: – Ты – человек. Мальчик. Ребёнок. Тебе нужны защита и дом. Опекунов не обязательно любить, но также с ними не обязательно и враждовать. С ними можно сотрудничать. Ты понимаешь значение этого слова? -       Это вроде как я убираюсь по дому, а они меня не бьют и кормят? -       Это вроде как ты старательно учишься, не дерзишь, иногда помогаешь по дому, а тебе дают свободу, участие и доверие. Еда, тёплая кровать, отсутствие побоев и унижений, одежда и учебники входят в этот договор по умолчанию и исключению не подлежат. -       Вот как, – Гарри нахмурился, что-то старательно обдумывая. Я окончательно перестал понимать этого ребёнка – совсем недавно он был готов сбежать с «наркоторговцами-рабовладельцами» и работать на них за еду, а теперь начал выискивать преференции и торговаться. -       Он не хочет ко вторым Дурслям, – тихо проговорил Джон, в пыль и прах разбивая мои неверные догадки. – Он хочет к тем, кто спас его от них. А это ты и я. -       Я-то тут каким боком? Я всего лишь вожу машину и озаряю мир своей улыбкой. Забирай всё обожание себе, ты это заслужил, – тихо фыркнул я, признавая правоту моего друга. Кажется, мы слегка перестарались с выработкой доверительных отношений между Джоном и мелким Поттером. – Гарри, тебе никто не будет запрещать видеться с Джоном, когда у того появится свободное время. Ты же понимаешь, что у него есть служба, которую Джон должен выполнять, а ещё ему требуются сон и отдых. То есть ты не сможешь в любой момент увидеться с ним! Но в другое вре… -       Точно-точно? – расцвел ребёнок, ярко сверкая глазами из-под сломанных очков. -       Точно. -       Даю тебе слово того, кто служит закону, что не забуду о тебе и всегда приду на помощь, – негромко сказал Джон. Где-то под форменным кителем вспыхнул и погас огонёк заверенной магической клятвы, и я порадовался двум вещам: что Гарри не заметил вспышки волшебной палочки, и что нанесённый на лицо грим не позволит мне сокрушённо хлопнуть себя по лицу, дивясь неосторожности Джона. Что же это за мания пошла у волшебников - давать в порыве искренности клятвы, подтверждая их магией? Так, глядишь, и я что-то ляпну, повязав себя навек с мелким несчастьем в поломанных очках. Нет, к низзлу драному альтруизм и помощь ближнему. В моей жизни есть только один человек, достойный этих чувств - Джон Торнтон Долиш! Моё маленькое эгоистичное сердце может любить только кого-то одного, и пусть этим кем-то будет мой единственный друг.       Автомобиль остановился возле невысокой живой изгороди, которая отделяла угодья «избранной» семьи от остального мира. Небольшая калитка была гостеприимно открыта и на гравийной дорожке сидел упитанный полосатый низзл, встречавшийся нас вместо дворецкого. Ради дорогих гостей хозяева ненадолго ослабили защиту вокруг своей территории, чтобы мы смогли попасть внутрь, а Поттер не испугался из-за внезапно появившегося из ниоткуда дома. Я заглушил мотор, пассажиры вышли наружу и пока мы с Долорес бегло приводили одежду в порядок, а Джон надевал шлем, Гарри тут же полез навстречу новым приключениям. -       Ой, какая киса! Почти как у мисс Фигг, только куда красивее! А можно, я его поглажу? – восторженно зачастил Мальчик-Который-Никак-Не-Мог-Успокоиться. -       Спроси у кота, Гарри. Уверяю тебя, он это оценит. -       Да? – мальчишка с сомнением посмотрел на меня, потом на низзла и, присев перед ним на корточки, протянул волшебному коту ладонь. – Меня Гарри зовут. Я теперь вроде как тут жить буду. Ты же не станешь меня кусать и метить мои ботинки? Обещаю, что не буду дёргать тебя за хвост или усы, честно-честно! Ты красивый. Дашь мордочку погладить?       Низзл смерил мальчика величавым спокойным взглядом, дёрнул ушами, а потом толкнулся лбом в подставленную ладонь и басовито мяукнул. Гарри расцвел и тут же принялся тискать животину, совершенно не возражавшую против подобной вольности. Через пару минут низзл вывернулся из рук Гарри и бескостной кляксой стёк на дорожку. Призывно муркнув, он потрусил по дорожке к дому, то и дело оборачиваясь и проверяя, идём ли мы за ним. -       Странный кот, – заметил Гарри и нервно поправил на плече свой замызганный рюкзак. -       Очень умный, – поправил я его. -       И дом тоже странный, – продолжил мальчик, оглядываясь по сторонам. – И деревьев много. У меня же рук не хватит всё подрезать! -       Не думаю, что твои новые опекуны захотят увидеть тебя в роли бесплатного садовника. Насколько ты можешь заметить, их не очень-то беспокоит безупречность стрижки миртовых кустов и туй. -       А это ты сейчас выругался, или как? – немного шкодливо спросил Гарри, чей страх по поводу хозяйственно-принудительных работ мне всё же удалось развеять.       Окружавший нас сад был действительно в меру запущенным, полупустым и просторным. Невысокие деревья, похожие на северных кряжистых недоростков, соседствовали с кустами, чья последняя встреча с садовыми ножницами произошла не менее пары месяцев тому назад, а на отросшем газоне местами лежали опавшие листья. Лужайка, столь привычная для английского сада, отсутствовала, и создавалось ощущение, что сложенный из дикого камня двухэтажный дом был построен на единственном свободном месте, так как больше его некуда было приткнуть. Перед домом на просторной веранде расположились в плетёных креслах хозяева дома и два высокопоставленных гостя, одетых настолько скромно и серо, что их можно было принять за дядюшек, заглянувших на чашку вечернего чая. Справедливости ради стоит заметить, что «дядюшки» встречали всех сироток-переселенцев, а не только нашего мальчика-проблему. -       Добрый день, – вежливо буркнул Гарри, когда мы подошли к веранде, и сразу же храбро спрятался за Джона. -       Добрый день, молодые люди, – приветливо улыбнулась нам средних лет волшебница, поднимаясь из кресла. Низзл тут же стал виться вокруг её ног, цепляя хвостом длинную юбку тёмно-синего платья и радостно извещая о выполненной работе. – Надеюсь, вы доехали без происшествий? -       Дорога выдалась спокойной, миссис Флинт, – ответил я, склоняясь в поцелуе над ручкой жены лучшего, пусть и опального, историка Магической Британии. – Если вас взволновала наша задержка, то это случилось по причине невозможности отказать себе в любовании красотами Камбрии. -       Вам повезло, что сегодня не было ветра, – произнесла миссис Флинт, поддерживая традиционный разговор о погоде. Остальные, то есть её супруг и Скриммджер с Фаджем, молчали. Мы заранее условились о том, что будет лучше, если поначалу станет говорить женщина. К ним, всё-таки, у детей почему-то больше доверия, чем к мужчинам. Особенно к незнакомым. – Мистер Локхарт, мистер Долиш, мисс Амбридж – рады приветствовать вас в нашем дома. Мистер Поттер… -       Гарри я, – ответил мальчик и осторожно вышел из-за Джона, проявляя неслыханную для него вежливость. – То есть, меня зовут Гарри, миссис Флинт. -       А меня – Доротея. Позволь представить моего мужа – Тиберия. Нашего сына Маркуса сейчас нет дома, но он тоже будет рад с тобой познакомиться. -       Здравствуй, Гарри, – высокий, крепко сложенный мужчина с короткой стрижкой порывисто поднялся с кресла, шагнул к Гарри и, присев перед ним на корточки, протянул ему руку. – Рад познакомиться с тобой. -       Я тоже, – немного неискренне ответил мальчик, но руку всё-таки пожал. Он несмело покосился на Джона, на меня, а затем на молча наблюдающих за ним незнакомцев, которых никто не удосужился ему представить. – Я теперь у вас буду жить? -       Да, Гарри. -       А где я буду спать? – с лёгким подозрением спросил он, бегло оглядывая дом, раза так в три превышающий по размерам обитель Дурслей. -       В своей комнате, в кровати. Хотя, если ты, как Тиберий, заснёшь с книжкой в кресле, то никто не будет против. Особенно Кай. -       Кто? – насторожился Гарри. -       Кай, наш питомец, – миссис Флинт указала на довольного собой низзла, который уселся на пол возле министра и принял вид довольного жизнью буддийского божества. Мне так и казалось, что эта зверюга вот-вот откроет пасть и голосом мистер Грэя огласит очередной коан, вроде «Синее море курится жёлтой пылью».  – Он любит вместе с кем-то коротать ночь. -       Ясно. Спасибо, – ещё больше напрягся Гарри. -       Предлагаю нам всем пройти в дом и выпить ещё немного чаю, пока Гарри и его спутники приведут себя в порядок после дороги, – Доротея продолжала лучиться мягкой приветливостью, Тиберий вёл себя более сдержанно, начальство же изображало статистов на почасовой оплате. – А затем мы сможем поужинать и обсудить все вопросы, которые возникли у Гарри и его сопровождающих!       Гарри покосился на Джона, тот ему подмигнул, и мальчик, сжав лямки рюкзака, шагнул на террасу, пыхтя немного нервно, но очень героично. Эдакий маленький сопротивленец, шагающий навстречу окружившим его вражеским войскам. То есть именно тот Гарри Поттер, которого рисовали слащавые книжонки и бездарные репортёры продажного «Пророка». Я даже залюбовался подобным проявлением отваги, испытав некоторую долю ностальгии! Ах, а ведь совсем недавно я был таким же отчаянным трусом!       Флинты мне понравились – они не пытались быть излишне любезными или приторно-заботливыми, а ещё эти люди не страдали иллюзиями по поводу мнимой значимости такого события, как переезд к ним Гарри Поттера. Эти люди прекрасно понимали, какой чемодан без ручки, полный гноя бубонтюбера напополам с рогом взрывопотама, мы притащили на порог их дома. Однако Доротея с Тиберием не стали ни отказываться от предложенной им ответственности, ни требовать для себя и сына каких-то выгодных условий. Они очень быстро сообразили, что если министр обратился с подобной просьбой к ним, то дело действительно плохо. Но, помимо толики альтруизма и сострадания, у Флинтов была ещё такая особенность, как понимание.       Во-первых, у них имелся опыт перевоспитания проблемного подростка. Единственный сын Флинтов, Маркус, который сумел всё-таки перейти на шестой курс, в течение двух лет доставлял родителям одно беспокойство и дело дошло до того, что мальчик стал хорошим знакомым Джона. Мой друг ещё год назад рассказывал мне, как несколько раз отлавливал малолетнего недоумка на улицах магического квартала во время учебного года, когда тот пытался то обокрасть лавку старьёвщика, то устраивал драку в Лютном, где ему едва не подарили пару дыр в животе и неснимаемое проклятье. По какому-то сверхъестественному наитию Джон тогда ни разу не отволок Маркуса в аврорат, а просто перемещал пацана за шкирку в Хогсмид и отпускал, позволяя вернуться в школу. По словам моего друга, Флинт-младший при этом выглядел так, будто камера для задержанных в аврорате была для него предпочтительней Хогвартса. Однако, несмотря на все выкрутасы Маркуса, которому грозило отчисление из школы и вечное клеймо неудачника и изгоя, его родители как-то смогли вернуть его на истинный путь, не сломав и не задушив угрозами. Парнишка неплохо сдал СОВы, стал капитаном школьной команды по квиддичу и даже, по сведениям Долорес, нашёл себе учителя и начал потихоньку осваивать какое-то ремесло, не желая в будущем связывать свою жизнь ни со спортом, ни с Министерством.       Во-вторых, у Тиберия была замечательная репутация умного и честного человека, за что он в своё время и пострадал. Будучи историком, он в середине семидесятых отказал Неназываемому, не став писать по его указке книги, изобличающие магглов и полукровок как неразвитых питекантропов с девиантным поведением, этаких макак-маньяков, которые всю историю только и делали, что пользовались достижениями магов, при любом удобном случае пытаясь сжечь какого-нибудь волшебника или нагадить ему в шляпу. После подобной смелой выходки Флинтам пришлось прятаться на просторах Озёрного края, где Тиберий и отстроил себе сначала пастушью лачугу, в которой кое-как выживал в обнимку с домашней библиотекой и милой беременной жёнушкой, а затем – небольшой, в два этажа и восемь комнат – домик, прекрасно подошедший для разросшейся библиотеки и разродившейся жены. И главное, всё это он совершил не привлекая ненужного внимания тех от кого и скрывался. Всё сам, своими руками и магией. Как я уже неоднократно упоминал, Тиберий Флинт был историком, а значит – знал много всяких интересных и затерявшихся в глуби веков или вышедших из употребления заклинаний, которыми мастерски пользовался для собственной выгоды. Я был готов попросить у Тиберия автограф…       Чуть позднее, в начале восьмидесятых, Тиберию прилетело уже от Миллисенты Багнолд, когда мистер Флинт не пожелал выставлять всех сторонников Неназываемого озверевшими поклонниками политики Гриндевальда, голубокровными выродками и предателями матери-Англии. За это министр Багнолд недальновидно приказала изъять из продажи труды Тиберия и наложила вето на печать новых книг. Из библиотеки Хогвартса были изъяты все работы Флинта, а те, в которых он являлся соавтором, подверглись цензуре и перепечати. Дядюшка, вступив в должность, проявил присущие ему благоразумие и проницательность, сняв вето с исторических трудов Тиберия и приказав вернуть изъятое на полки Хогвартского хранилища знаний. Дамблдор, кстати, до сих пор этого не сделал, сетуя то на склероз, то на мышей, то на опасность влияния тёмных знаний на неокрепшие детские умы. Фадж терпел, но записи в книжечку делал, скрупулезно фиксируя все грешки директора лучшей и единственной школы для волшебников.         Пока я размышлял о судьбе и жизни Тиберия Флинта, мы всей честной и не очень компанией разместились в гостиной, Амбридж упрыгала «пудрить носик», а Доротея повела Гарри на второй этаж, чтобы показать мальчику его комнату. Вслед за ними ушёл и Джон, которого Гарри яростно не желал отпускать от себя. Глядя на них, министр улыбался словно сытая чупакабра, напившаяся жертвенной кровью. -       Господин министр, – негромко обратился к нему Тиберий, когда мальчик со своими сопровождающими скрылся на втором этаже. – Я не спрашивал ранее, но чего мне следует ожидать со стороны тех, кто останется недоволен пребыванием Гарри Поттера под моей опекой? И во что для меня выльется очередная попытка защитить свою семью? -       Ничем, – преспокойно ответил Фадж. – На каждый болтливый рот силенцио не наложишь, а если кто-то попытается перейти от слов к делу, то к нему будет применено… напомните мне, Руфус, как это правильно звучит? -       В ход пойдёт «Уложение о преступлениях и наказаниях» Магической Британии, а именно статьи с двадцать четвёртой по сорок первую, восемьдесят шестая, восемьдесят седьмая и, моя любимая, сто сорок первая – «Покушение на лицо государственной важности». Думаю, что к этой категории можно отнести не только единственного оставшегося в живых Поттера, но и опекающего его семью. -       Так что если кто-то полезет через ваш забор, простите – изгородь, то вы сможете с чистой совестью обезвредить опасного преступника, применив к нему любое заклинание, кроме Трёх Непростительных. Вы ведь знаете много интересных заклинаний, мистер Флинт? -       А я бы посоветовал пристрелить негодяя, – неожиданно выдал Скримджер. – Никто из волшебников, преодолевая магический заслон и сигнальные метки, не ожидает выстрела из «Ремингтона». Хотя, дуплет из «Винчестера» тоже будет неплох. Кровь, конечно, придётся отмывать со всех кустов и деревьев, а звуки выстрела наверняка напугают миссис Флинт и вызовут истерику у низзла, но первый же труп станет весьма понятным предупреждением для тех, кто решит воспротивиться воле Министерства и нашей Леди. -       Благодарю за столь содержательный ответ, – ответил Тиберий и все трое переговорщиков одновременно расплылись в довольных оскалах, став похожими на трёхголового рунеспура, увидевшего новую жертву. Я задумчиво потёр подбородок, понимая, что стал слишком часто думать о разномастных тварях. Видимо, любимая работа звала меня к себе… Мордред, а ведь ещё надо было закончить работу с Дурслями, сдать рукопись, посетить торговца снаряжением и договориться с заказчиками об оплате… Кажется, Люччи скоро убьёт меня за нарушение режима сна и передозировку кофе вперемешку с бодрящими тониками.       Тихий шорох, раздавшийся снаружи, заставил меня слегка напрячься, а рука сама собой скользнула ко второй, охотничьей волшебной палочке. Все гости и хозяева находились в доме, низзл Кай вальяжно прохаживался вдоль камина и, по логике вещей, никто не должен был топтаться на крыльце! Однако там кто-то был. При этом хозяин дома не выражал никакого беспокойства из-за того, что кто-то незваный нарушил границы его территории и взломал сигнальные чары. Я насторожено глянул на Тиберия, затем покосился на Скримджера и показательно стрельнул глазами в сторону входной двери. Он ответил мне коротким согласным кивком и коротко мотнул головой в сторону лестницы, указывая мне дальнейшее направление действий. Стараясь на привлекать внимание министра и мистера Флинта, я неспешно поднялся с удобного дивана, на котором успел расположиться со всем удобством, и неспешно направился на второй этаж. -       Локхарт? – дядюшка, обеспокоенный моим внезапным перемещением, тут же поспешил узнать его причину. К счастью, он не стал звать меня коротким именем «для своих». Как же меня достала эта вечная конспирация! -       Пойду узнаю, как там дела. Если я прав в своих догадках, то в случае, если юный Поттер доберётся до ванной комнаты, для его извлечения из воды потребуются минимум три взрослых мага. Джон наверняка упоминал в своих докладах о том, что мальчику было разрешено принимать душ не дольше шести с половиной минут!       Поднявшись по лестнице, я направился по отделанному тканными обоями коридору в сторону распахнутой двери одной из комнат, из которой доносились голоса и немного несмелый смех Гарри. Мои шаги скрывал плотный серо-зелёный ковёр, похожий на привядшую октябрьскую траву, и поэтому я прекрасно слышал скрип и скрежет, раздающиеся откуда-то снаружи. Я бросил поисковое заклинание, пустив его широким полукругом, и тут же почувствовал отклик. Четыре отклика! Охотничий инстинкт едва не возобладал над разумом, заставляя меня броситься на затаившегося врага прямо на глазах у Гарри. Неизвестный, кем бы он ни был, нагло полз по стене прямо в ту комнату, что была отведена для Мальчика-Который-Снова-Нарвался. Войдя в неё, я жестом привлёк внимание Джона, подал ему знак, что дело серьёзно и кивнул в сторону ванной комнаты, пристроенной к личной спальне Спасителя Британии. Тот кивнул и уже открыл было рот, чтобы под благовидным предлогом затащить ребёнка в закрытое помещение без окон, куда неизвестный враг сможет пройти лишь через мои и его трупы, но тут источник нашего беспокойства решил показаться самостоятельно и в распахнутое окно заскочил косматый мелкий тролль.       Мелкий – это лишь по сравнению с обычным троллем. Он был высок, плечист, грязен и покрыт древесным мусором. На испещрённом серыми разводами лице горели гневом бледные глаза, а рот щерился в кривозубой ухмылке. Увидев чудище, мы с Гарри сработали одновременно. Он заорал, а я использовал мурус и выставил перед окном непроницаемый щит, чтобы троллеподобная тварь не смогла заскочить внутрь. Я до последнего не хотел применять магию в присутствии мальчика, чтобы не пугать его раньше времени. Мы собирались посвятить его в тайны существования магического мира в куда более спокойной обстановке, но Мордред, как всегда, решил наплевать на наши планы, и мне пришлось демонстрировать навыки продвинутого невербального колдовства, пытаясь спасти мелкого Поттера. Вот только ор Гарри едва не оказался действенней моего муруса. С прикроватной тумбочки сорвался торшер-ночник с расшитым листьями абажуром и устремился прямо в голову внезапному вторженцу. Вслед за ним отправился здоровенный том книги про рыцарей Круглого Стола, наверняка оставленной Тиберием для поднятия эрудиции своего подопечного, а затем и кочерга от камина. Все снаряды, врезавшись в невидимую стену, отлетели обратно, едва не угодив в нас, и мне пришлось спешно колдовать второй мурус, защищая уже себя, Доротею, Джона и орущего Гарри. Мебель в комнате затряслась, окна зазвенели, и я понял, что у мальчишки сейчас случится неконтролируемый выброс, настолько мощный, что мы вполне сможем пострадать от него, даром что я и Джон имели богатый опыт по спасению собственной шкуры! -       Маркус! – негодующе воскликнула Доротея, сердито упирая руки в бока. – Это что такое? С чего это ты вдруг решил зайти в дом таким экстравагантным способом? Я понимаю, что забираться через окно интересней, чем пользоваться дверью, но ведь ты мог сорваться!       Мальчик подавился испуганным криком, икнул и нервно посмотрел на застывшее на подоконнике страхолюдище. Затравленно оглядевшись, Поттер побледнел, уставился на сломанный торшер, понял, что он наделал и попытался с места рвануть прочь. Джон тут же перехватил его и, оторвав от пола, крепко прижал к себе, не давая вырваться, сбежать, или совершить ещё какую глупость. -       Маркус… – с мягким укором протянула миссис Флинт. -       Прости, мама, – пробасил Флинт-младший, затравленно глядя то на неё, то на Джона в полицейской униформе, – это случайно вышло. Я думал, что в комнате никого нет. -       Я понимаю, – неожиданно миролюбиво кивнула женщина и, достав из потайного кармана домашнего платья волшебную палочку, начала наводить порядок – чинить торшер, возвращать в книгу вырванные страницы и разгибать кочергу. -       Смотри, Гарри, – произнёс Джон, поворачиваясь так, чтобы висящему на нём Поттеру было видно творимое Доротеей волшебство. – Смотри, как это красиво! -       Что… что это?! – дрожащим голосом спросил перепуганный насмерть ребёнок. -       Это магия, – ответил я, крутя свою палочку между пальцев. -       Магии не существует! – вскрикнул он. -       Странно, а я всю жизнь думала иначе. Тиберий! Муж мой, перестань топтаться за дверью вместе с нашими уважаемыми гостями. Маркус, а ты слезь с подоконника, войди в дом как положено и отправляйся в свою ванную комнату. Надеюсь, тебе удастся быстро избавиться от клея и опилок. Хорошо, милый? -       Конечно, мам, – сдавленно ответил тот и исчез снаружи дома. Доротея довольно улыбнулась, взмахнула палочкой и починенные вещи разлетелись по своим местам. А затем она вызвала россыпь сиреневых огоньков и те закружили по комнате в весёлом сверкающем танце. -       Гарри, – Доротея подошла к вцепившемуся в китель Джона мальчику и протянула ему руку. – Я – волшебница. Как и мой муж, и сын, и твои старшие друзья, и гости нашего дома, которым мы не успели тебя представить. Как и ты. -       Я не волшебник, – буркнул тот. – Я маленький урод и ненормальный дебил! -       Какая глупость! Кто тебе это сказал? -       Дядя и тётя. И Дадли. И ничего это не глупость. Они меня называли ещё и шрамоголовым хлюпиком, а ведь это правда. У меня есть шрам, и я мелкий. А ещё я иногда делаю странности и от этого всем плохо. Значит я урод и ненормальный! Тётя говорила, что мне место в тюрьме, потому что я делаю опасные вещи и могу кому-нибудь навредить. -       Ты – маленький волшебник, а почти все дети-маги не могут контролировать случайное волшебство. Я в детстве перекрасила нашу лошадь в ярко-жёлтый цвет. Маркус заставил бродячую собаку пищать утёнком и расколол огромный валун, потому что его напугал сидящий на нём паук, а Тиберий умудрился пройти сквозь стену городской библиотеки и застрял среди книжных стеллажей на все выходные. Его родители чуть с ума не сошли, пока не обнаружили своё чадо в обыденном мире, посреди завалов книг по истории Англии! -       Я превратил свои волосы в кудрявую паклю, потому что в пять лет локоны нравились мне больше, чем прямые пряди. Ну, а заодно я поджёг висящее на заднем дворе соседского дома бельё. Никогда не любил панталоны «в незабудку»!  – я тряхнул головой и мерзко ухмыльнулся. – Ну, и кто тут более опасный маг и волшебник? Джон, молчи, твои летающие кексы никого не удивят, ты даже в детстве был правильным и послушным мальчиком! -       А я… а я перекрасил волосы учительницы в синий цвет и залез на крышу школы. Ну, это когда меня Дадли с дружками гонял. Взял – и опа! – тут же на крыше оказался, хотя они меня между мусорными баками зажали, – храбро поделился с нами сокровенной тайной Мальчик-Который-Оказался-Нисколько-Не-Особенным. -       Мы действительно волшебники, Гарри, – негромко произнёс Фадж, входя в комнату. Скримджер смотрел немного сконфуженно, так как «упустил» пронырливого Маркуса-грязнулю, а вот Тиберий едва сдерживал смех. Кажется, все происходящее доставляло ему искреннее веселье! – Все, кто присутствуют в этом доме. Разреши представиться – Корнелиус Фадж, министр магии Великобритании. -       Ой… – мальчик сжался и попытался залезть куда-то подмышку Джону, чтобы спрятаться от такого большого и важного человека. -       Это – Руфус Скримджер, сотрудник Министерства, – дядюшка, увидев такую реакцию, благоразумно решил не вываливать на ребёнка сведения о том, что перед ним стоит самый главный аврор. – Мы здесь для того, чтобы удостовериться, что тебе понравится в новой семье и, разумеется, ответить на возникшие у тебя вопросы. -       А вы так что, всех сирот встречаете? – насторожился Гарри. -       Всех, – не покривив душой, честно ответил Корнелиус. – Видишь ли, Гарри, это очень редкий для магической общины случай – изъятие ребёнка из семьи законных опекунов и перемещение его в другую семью. Мы живём по тройному закону – магическому, обыденному и традиционному, и поэтому некоторые процедуры для нас непривычны и сложны. С моральной точки зрения.  И поэтому мы с мистером Скримджером, как представители высшей власти, обязаны своими глазами убедиться в том, что свершившаяся несправедливость исправлена, а закон – восстановлен. -       А что такого страшного и незаконного со мной было? – недоумённо спросил мальчик. – Дядя говорил, что ему все только спасибо скажут за то, как он меня воспитывает! Или вы это про то, что я жил в чулане? Так для меня места больше не было, не в подвал же идти, там сыро и страшно!       Джон скрипнул зубами, послал мне нечитаемый взгляд и я согласно кивнул – мистер Грэй предупреждал нас о том, что Поттер может начать защищать Дурслей, тем самым отрицая сам факт того, что в его отношении были совершены преступные действия. И чем ярче будет контраст с прежней жизнью, тем яростней мальчишка будет убеждать сам себя и окружающих в нормальности проживания у Дурслей. Кажется, главный невыразимец искренне заинтересовался "психологией жертв" и теперь взял на себя обязанности министерского специалиста по трудным подросткам. Учитывая, что мы не могли обратиться за помощью в Мунго, это было весьма кстати. -       На этот вопрос, Гарри, ты сам дашь мне ответ первого сентября, перед тем как отправишься в школу, а может даже и раньше, – ответил ему Фадж. Что ж, за это время Поттер действительно сумеет увидеть разницу и хотя бы начнёт осознавать, какими упырями были его дядя и тётя. -       В школу? Мне придётся вернуться в школу?! -       Разумеется, да. И это будет не обычная школа, а та, где учатся волшебники. Управлению магией нужно обучаться, в ней много направлений, свои особенности и сложности, а детей-магов в Британии на удивление много, так что частных учителей на всех не хватит. Поэтому они живут в школе-пансионе Хогвартс, где постигают волшебные науки и учатся быть магами. -       Это ведь дорого. Ну, школа-пансион! Дядя Вернон заплатил бешенную сумму за то, чтобы Дадли приняли в Смелтингс. Я не смогу туда пойти! – в голосе мальчика вновь прорезались панические нотки. -       Я бы не стал говорить об этом так уверенно, Гарри. А сейчас – слезь, пожалуйста, с аврора Долиша. Ты ведь собирался переодеться к ужину, не так ли? Вися на шее у аврора ты вряд ли это сможешь сделать. -       Аврор? -       Магический полицейский, – произнёс Джон, осторожно опуская Гарри на пол. – Я служу закону что в магическом мире, что в обыденном. Надеюсь, ты не будешь бояться меня? -       Нет, ты ведь правильный полицейский! – радостно объявил Гарри. – Ты накормил меня бургерами и дал дяде Вернону в нос!       Мордред, как же мало некоторым надо для счастья - пожрать и увидеть, как наказали обидчика! -       Прошу прощения за то, что стал причиной переполоха, – немного запинаясь, пробубнил Маркус, старательно таращась на узорчатый ковёр. – Я не успел вернуться до того, как привезли ребёнка, а пройти через двери не смог, потому что в гостиной находились посторонние. Ну, то есть вы. Я решил пробраться в дом через открытое окно и не ожидал, что там уже будет находиться мама… то есть, наш этот, подопечный с сопровождающими.       Складная речь явно давалась Маркусу с трудом, он был склонен к куда более простым выражениям, и я не удивлюсь, если в паузах терялись ругательства в адрес гостей и собственной неудачливости. -       Это было фееричное явление! Пожалуй, нечто подобное я встречал только на заре своей юности, когда на пятом курсе староста факультета организовал в гостиной фонтан из перьев фвупера в честь сдачи экзаменов. Объясните только одно, молодой человек – почему опилки? – полюбопытствовал Фадж и Маркус Флинт неожиданно покраснел, опуская голову ещё ниже. -       Я это… учусь у мастера Брондверка мебельному делу. Мы сегодня клеили шпон, а клей из вытяжки огнекраба очень липкий и удаляется лишь магией. Ну, я пока клеил, измазался весь, а потом, когда домой собирался, торопился очень и влетел в опилки. Вот всё и налипло. Мастер Брондверк, когда перенёс меня к калитке, обнаружил, что оставил палочку на верстаке, и поэтому мне пришлось заявиться домой в таком ужасном виде. -       Думаю, случившееся пошло нам на пользу, – внезапно заявил Тиберий, с каким-то странным любопытством рассматривающий собственного сына. – Гарри узнал о магии наглядно и убедился в том, что, во-первых, его есть кому защитить, а, во-вторых, никто не боится всплесков его волшебства. Да и ты, Маркус, познакомился с нашим воспитанником. -       Да, отец, – глухо ответил парень. – Я могу пройти к себе? -       О, раз юный Флинт желает оставить старшее поколение сплетничать и вспоминать свои подростковые выходки, – заявил я, перетягивая на себя внимание, – то я бы попросил его сначала проводить меня до калитки. Мне уже пора, время не ждёт, к тому же у нас остались незавершёнными некие общие дела. -       Долиша не отдам, – тут же влез дядя. – Сам справишься, а Гарри чувствует себя спокойно только рядом с ним. -       Господин министр, вы же не собираетесь превращать моего сотрудника в плюшевого медвежонка, который будет отгонять от Поттера ночные кошмары? Наши дорогие преступные элементы «Спасибо» вам не скажут, – ехидно ввернул Скримджер. – У Долиша завтра дежурство! -       Выходной… -       Дежурство! -       Тогда полудежурство. -       Три четверти, – заявил Скримджер, ставя точку в торгах. Я не выдержал, и снова напомнил о себе: -       А у меня – редактор, недосып, поклонницы, поставщик амуниции с заказом и домовушка в истерике, так что я, господа, покину вас, – я поднялся из кресла и поправил волосы. – Простите, но дела не ждут. -       Хорошо, Локхарт. Но завтра я жду от тебя отчёт! – мой дорогой дядюшка, образец проницательности, сразу понял, что, а точнее – кого, я имею в виду под словом «дела». Вопрос с Дурслями требовалось решить как можно быстрее. -       Слушаюсь и повинуюсь, – я изобразил многоступенчатый восточный поклон, куда более традиционно распрощался со Скримджером и Тиберием, чмокнул дамам ручки и в сопровождении Маркуса направился к выходу. Прощаться с Гарри и Джоном не было нужды. Первому сегодня явно будет не до меня, а второй не обидится. Джон вообще никогда на меня обижался, святая аврорская душа! -       Зачем я вам понадобился? – немного грубовато спросил Маркус, когда мы вышли на улицу. – Будете наставлять меня в плане общения с Поттером? -       Для этого у вас есть родители и собственные мозги, молодой человек. Я не в силах ни убавить их, ни прибавить. -       Тогда почему вы попросили меня сопроводить вас? Дорога к калитке одна, «охранки» ослаблены, так что мимо своей маггловской тачки вы не промахнётесь! -       Я хотел бы обратиться к вам с личной просьбой. Вы и так догадываетесь что о том, что я сейчас работаю по контракту на Министерство, и об этом ни в коем случае не стоит распространяться, – заявил я, останавливаясь вокруг разросшейся туи, вместо свечки ставшей похожей на бочку. – Так же я хотел бы лично попросить вас не рассказывать Гарри о моей, так сказать, профессии. Уверен, что в вашем доме нет моих книг, так что сам он не сможет узнать о том, кто я. -       Зато у нас есть книги о нём! –  с какой-то непонятной горечью воскликнул парень. – О Святом Поттере, Мальчике-Спасителе! Я ничего не имею против пацана, но меня же в школе порвут как мантикора – белку. Я учусь на Слизерине, вы представляете, что начнётся, когда всем станет известно о том, что Мальчик-Которой-Выжил стал подопечным моей семьи? -       Это будет буря, мистер Флинт. И я бы посоветовал вам оседлать её. -       Вам легко говорить, вы – Гилдерой Локхарт, охотник и любимчик публики, вы можете хоть фестрала оседлать, вам никто и слова не скажет! А я уже жалею, что остался в школе, а не ушёл после сдачи СОВ. Мне плевать на интриги и то, что мои однокурсники делят сферы влияния и пытаются играть в старых аристократов, но теперь мне придётся влезть в это дерьмо с головой, чтобы никто через меня не подобрался к родителям! Они заслужили спокойную жизнь, а из-за пацана нас всех будут ждать одни проблемы. Да и внимание Министерства, знаете ли, моей семье уже выходило боком! -       Внимание противоположной стороны не лучше! -       Да плевать мне на чистокровных мудней! – парень всё же сорвался на ругань, не выдержав напора распирающих его чувств. -       Кажется, ваша семья до сих пор не исключена из списка «Священных двадцати восьми чистокровных семей Британии»? –  с наигранным удивлением спросил я. Маркус набычился, оскалился и стал ещё больше похож на тролля. – Юноша, ваш отец – историк, а значит, он сведущ в генеалогии и родословных. Наверняка он рассказывал вам много интересного, но я позволю себе напомнить, что ваша прабабка Урсула была женой Финеаса Найджелуса Блэка, и через этот брак вы являетесь роднёй Гарри Поттеру. Ведь Дорея Блэк, к вашему сведению, была прапрабабушкой Поттера и, следовательно, вы с ним пусть и дальние, но кузены. Из существующих ныне семей никто, кроме вас, не имеет права становиться опекунами Гарри Поттера. И, хочу вам напомнить, что никто не может заставить мага идти против члена его семьи. Кровного родственника. -       Это… правда? – парень недоумённо заморгал. Кажется, он напрочь забыл о своих дальних родственных связях с Геморроем Всея Британии. -       Конечно. Или вы думали, что министр Фадж, предлагая подобную «честь» вашему отцу, всего лишь тупо ткнул пальцем в список подходящих семей и случайно попал в фамилию «Флинт»? А если вас тревожит ваше будущее, то позвольте мне поведать вам одну историю. За два года до того, как я поступил в Хогвартс, один из первокурсников совершил невозможное – переспорил Распределяющую Шляпу и отправился на тот факультет, на который хотел, а не на тот, куда ему следовало. Его родители бушевали вплоть до выпуска, а поступивший годом позднее младший брат долго не мог простить «предательство». Но этот во всех смыслах выдающийся ученик ни разу не подвергся остракизму со стороны общественности за выбор факультета, как и его родственники. Всё недовольство находило выражение исключительно внутри семьи! Никому не пришло в голову обвинять в чём-то Сириуса Блэка. А ведь ваш отец должен был рассказать вам о том, какие настроения ходили в начале семидесятых, и какой факультет за чью политику выступал. Но… это были Блэки. А вы, Маркус, несёте в себе их кровь. Как и Гарри. Сожмите покрепче свою биту для квиддича и идите по головам тех, кто попытается через вас навредить мальчику или подольститься к нему, кто захочет опорочить вашу семью или воспользоваться ею. Вы – Флинт, потомок величайшего пирата, который сам творил свою судьбу. Вы сын человека, который переспорил Неназываемого ещё за несколько лет до Поттеров, в конце концов, вы – тот юноша, на которого обратил внимание мой друг, Джон Долиш, а вам известна его репутация. Кого другого он бы сдал в аврорат, чтобы знакомство с верхними уровнями Азкабана произошло как можно быстрее, но в вашем случае он проявил не милосердие, а прозорливость и честность. Так что прекратите прибедняться! Вы боец и джентльмен, то есть таран, облачённый в благородные кашемир и викунью. -       Вы вот зачем мне сейчас это всё сказали? – с подозрением спросил Маркус, когда смог переварить смысл моей речи. Кажется, увлечение писательским делом слегка перегрузило её и сделало слишком пафосной. – Так боитесь за судьбу Поттера? -       Нет, всего лишь желаю наладить хорошие отношения с учеником самого Бракенвуда, лучшего мага-краснодеревщика всей Британии, который пятнадцать лет не брал учеников, а для вас сделал исключение. Я меркантилен, Маркус, люблю удобство, качественную мебель и приятные знакомства. В дополнение ко всем перечисленным грехам я ещё и страдаю реализмом. -       А по вашим книгам не скажешь… -       Рассказы про нечисть и развешанные по кустам кишки продаются куда лучше, если в них подмешаны героические сопли с патокой, – я подмигнул ему и парень неожиданно засмеялся. Смех у него был грубоватый, низкий, и действительно походил на троллье уханье. Наконец Флинт-младший успокоился и протянул мне ладонь, жёсткую и покрытую мозолями. -       Маркус. -       Рой. -       Моя вторая табуретка будет вашей. Первую я обещал матери. -       Я запомню, Маркус. До встречи! – я отпустил ладонь младшего Флинта, вышел за калитку и аппарировал. Машину я заберу позже, когда у меня появится время на долгую дорогу из Озёрного Края в Лондон. Сейчас же меня ждало завершение истории семейства Дурсль, оставлять которых без должного внимания было никак нельзя. -       Прекрасный вечер! Тихий, спокойный и, главное, сухой. Почему-то каждый раз, когда я за последние десять лет выбирался на улицу, всегда шёл дождь. Наверное, это можно считать хорошей приметой! А вы как считаете, мистер Локхарт?       Закутанная в серый плащ фигура поднялась с крыльца и приглашающе указала на гостеприимно распахнутую дверь дома номер четыре по Тисовой улице. Я радушно кивнул и последовал вслед за главой Отдела Тайн. Так и знал, что этот проныра будет здесь! Да и как он мог оставить без своего участия сегодняшнюю авантюру? Значит, мне не придётся брать всю грязную работу на себя, а это уже было неплохо! -       Я считаю, что вам следует сегодня купить лотерейный билет. А вот драже «Берти Ботс» есть не советую, оно находится вне круговорота случайностей! – ответил я, входя в дом. Любитель коанов, обскури и почётный дрессировщик невыразимцев бесшумно закрыл за нами входную дверь, тихо щёлкнул выключателем, освещая прихожую, а затем гостиную, и подошёл к лежащим на полу телам Петуньи и Вернона. -       Живая иллюстрация к произведениям Шекспира. Или Ливия Андроника. Вы любите раннюю римскую трагедию? -       Предпочитаю Ренессанс. Не в обиду вам будет сказано, мистер Грэй, но предполагалось, что я буду работать один. Я намеревался вычистить из забитых мусором голов Дурслей ненужные воспоминания, оставив лишь факт изъятия Поттера из их семьи, но, как я понимаю, у вас другие планы! -       Не другие, а чуть иные. К тому же, стереть память вы всегда успеете, сначала бы хотелось лично ознакомиться с тем, что знают эти милые люди. И я бы предпочёл услышать нужную мне информацию именно от них, а не в вашем пересказе. Вы же знаете, насколько важно отношение людей к тому, в чём они исповедуются. Интонации, выражение лиц, тембр голоса, эмоции… Последнего мне не хватает особенно сильно. Сами понимаете – в моём ведомстве с этим беда! -       Только истеричек в Отделе Тайн нам не хватало! – фыркнул я, немного досадуя из-за задержки. Я-то собирался быстро покончить с Дурслями и отправиться домой, чтобы поспать хотя бы пару часов, но Грэй походя лишил меня этого удовольствия. Опять придётся пить кофе с тониками! Если Джон об этом узнает, он закатает меня в одеяло и вручит Люччи с приказом не выпускать из спальни минимум двое суток! И у меня сгорят все сроки... – Итак, мы воспользуемся легилименцией или будем общаться вживую? И как мы будем это делать – с помощью стандартной схемы доброго и злого аврора, или авроры будут плохим и отвратительным? -       Второй вариант мне интересен, я никогда не участвовал в чём-то подобном. Всё приходится делать в одиночку! -      Значит, роль отвратительного аврора я беру на себя, – я вынул из внутреннего кармана куртки тонкие кожаные перчатки и принялся неспешно надевать их. Я не боялся оставить отпечатки пальцев, это было слишком наивно для того, кто имел некое представление о процессе магического расследования. Мне просто было противно прикасаться к кому-то из Дурслей голыми руками! – Мы будем допрашивать или беседовать? -       Сначала второе, а затем – первое. Не стоит есть десерт перед аперитивом. Кто на втором этаже? Ребёнок? -       Да. Сын четы Дурслей, имеющий наглость скидывать на полицейских уродливые вазы! – я размял пальцы, поплотнее натягивая перчатки, и подошёл к Петунье. – Вы предпочтёте даму или вам по душе более сытное блюдо? -       Я не на диете. Дама ваша, – милостиво согласился мистер Грэй и, легко подхватив Вернона за шиворот, поволок его в сторону дивана. Привести в порядок Дурслей не составило труда. Они пребывали в дурманном сне, навеянном зельем, и его нейтрализация заключалась в использовании особой нюхательной соли, при изготовлении которой почти не применялась магия. Мы до последнего опасались творить волшебство в пределах дома, находящегося под постоянной слежкой со стороны известного всем бородатого персонажа, и поэтому применяли наиболее нейтральные способы воздействия. Мисс Фигг сегодня ночевала под дверьми Общества по защите кошек, у которого пыталась добиться справедливости и возвращения своих незаконных низзлов, Дедалус Дингл пребывал в больнице, но это не значило, что Дамблдор не имеет других способов и средств наблюдения за объектом повышенной важности. Невыразимцы из кожи вон лезли, чтобы отвести внимание от дома номер четыре, но Дамблдор не зря носил титул Величайшего волшебника столетия и в любой момент мог неприятно удивить нас своими талантами. -       Доброй ночи, мистер Дарсли, – проговорил мой невольный коллега, поводив ароматным флакончиком под носом у разжиревшего маггла. Тот, придя в себя, попытался наброситься с кулаками на мистера Грэя, но получил удар ребром ладони в обширное пузо, охнул и затих. Петунья, очнувшись от беспамятства, повела себя куда более сдержано – вжалась в угол дивана, куда я её усадил, сбилась в трясущийся комок и попыталась притвориться ветошью. -       Давайте знакомиться, я – Смит, а это – Джонс. А вы – Вернон и Петунья, я прав? -       Я вызову полицию! Кто дал вам право… – второй удар, в этот раз пришедшийся по лицу, заставил Дурсля заткнуться. -       Я прав или нет? Или лев? Или я посередине? -       Да что ты несёшь?! Ты… ненормальный?! – в голосе Вернона прорезались испуганные нотки, перешедшие в хрип. В третий раз Грэй ударил по горлу. -       Я задаю вопрос. Ты отвечаешь. Ночь долгая, а дрессировке поддаются даже кошки. Ты ведь гибче кошки, Вернон Дурсль? -       Я не… Да! -       А вы, мадам? – спросил я у Петуньи и та яростно затрясла головой, выражая свою готовность к сотрудничеству. Мистер Грэй удовлетворённо кивнул и задал первый и главный вопрос: -       Как и когда у вас оказался Гарри Поттер? -       Этот прокляты уро… Уф! – моржеподобный толстяк застонал, хватаясь за нос, а мистер Грэй разочаровано покачал головой. Мне бы очень хотелось увидеть выражение его лица, я был уверен, что оно несёт отпечатки вселенской скорби и разочарования, но под капюшоном плаща по-прежнему клубился серый туман, скрывающий личность главы Отдела Тайн, и мне оставалось лишь довольствоваться догадками и собственной фантазией. -       Мадам, может вы ответите на этот вопрос? – я присел на корточки перед диваном и медленно, со значением, провёл ладонью по худой до отвращения ноге Петуньи. Это была грязная, подлая провокация, недостойная ни меня, ни женщины, с которой я поступал столь низким способом. Вот только в моих глазах Петунья Дурсль женщиной перестала быть давным-давно! А значит, я имел полное право запугивать её, издеваться над ней и глумиться со всей старательностью своей грязной души. Да и что мне оставалось - бить её было противно, а использовать ребёнка в качестве средства давления казалось низким даже мне. Ну, и тащить вниз поросёнка-Дадли было лень.       Петунья тоненько взвизгнула и, осознав перспективы подобного внимания, зачастила: -       Его подкинули нам на крыльцо! В корзинке! Как в романе Джека Лондона! Я вышла утром, чтобы забрать молочные бутылки, и увидела корзину с ребёнком! -       Какого числа это произошло? Вы помните? -       Второго ноября. -       Второго? – удивился мистер Грэй. – Вы уверены, Петунья? -       Конечно, уверена! Я хорошо запомнила день, когда к нам попало это маленькое чудовище, – гневно фыркнула она, но сразу осеклась, стоило мне снова провести ладонью по её ноге и сообщить, что мне нравятся темпераментные женщины. -       Итак… Ноябрьское утро, ребёнок в корзине, драматизм и викторианский мрак… А что дальше? Кто-то приходил к вам? Говорил о том, что случилось с родителями ребёнка, советовал вам, как следует воспитывать юного Поттера? – мой коллега демонстративно размял ладони и Вернон Дурсль поспешил заверить нас в том, что за всё время пребывания мальчика в их семействе им был нанесён единственный визит человека, внешность которого они ни за что не смогли бы описать. Он принёс тот самый артефакт, который я вынул из торшера, и проинструктировал Дурслей о том, как и что им следует делать, если мальчика попытаются забрать у них или поговорить о волшебстве. Кроме этого, единственным напоминанием о мире магии было письмо, обнаруженное в корзине с ребёнком. Мистер Грэй заставил Дурсля принести его, после чего с удовольствием зачитал вслух проникновенные строки, написанные знакомым почерком с завитушками: -       … и прошу вас оказать ему любовь и защиту, окружить заботой и подарить тепло семейного очага! – глубоким, хорошо поставленным голосом продекламировал мистер Грэй и хмыкнул. – Великолепная улика. Изымаем. И что, господа Дурсли, вы оказали мальчику любовь и защиту? -       Он жил в нашем доме, ел нашу еду и… -       Бесполезно, коллега. У вашего собеседника нет сердца, – сообщил я мистеру Грэю. – А у вас, мадам? Оно есть или как? – я потянул руку к её груди, целясь указательным пальцем прямо туда, где за трясущимися рёбрами находилось сердце двуличной твари. Петунья взвизгнула, прикрылась руками и замотала головой: -       Прекратите! Вы не представляете себе, что за мерзкое это было создание! Он все время плакал, из-за этого сама собой включалась вода, у нас сгорело два телевизора и треснуло несколько зеркал, пока мы не догадались убрать ребёнка в чулан, потому что только там он переставал плакать. У нас самих был маленький сын, а этот ненормальный был угрозой его безопасности! Соседи смотрели на нас, как на каких-то преступников и сплетничали о том, что это Вернон нагулял на стороне ублюдка от какой-то девки, и та подкинула его на крыльцо. Репутация моего мужа едва не была разрушена, мы понесли убытки! Вы представляете, чего нам стоило завести на мальчика официальные документы и хоть как-то легализовать его?! Ваши ненормальные дружки даже не подумали о том, что у порядочных людей дети имеют свидетельство о рождении! -       О, как хорошо, что вы об этом напомнили. Вернон, друг мой, принесите все бумаги, оформленные вами на Гарри Поттера. И банковские выписки тоже. -       Ч-что? К-какие вы-выписки?! – затрясся тот, нервно косясь на жену. Та побледнела ещё сильней, став похожей на поганку, сорванную с пенька. Ядовитая и бесполезная… -       Ежемесячно вам перечислялись деньги на содержание ребёнка, так как материальное обеспечение для Поттера определили его родители, люди состоятельные и заботливые. Итак, каждый месяц вам, как оформившим опеку над мальчиком, перечислялась некая сумма. Что с ней стало? -       Мы… мы не трогали эти деньги! – с возмущением воскликнула Петунья Дурсль. – Только первые две выплаты, чтобы возместить нанесённый ущерб – купить новый телевизор и заменить стёкла. Все дальнейшие переводы хранились на особом счету, который … -       Который вы оформили как детский вклад, действующий до совершеннолетия Дадли Дурсля, вашего родного сына. Не пугайтесь, друзья мои, разумеется, я в курсе ваших финансовых операций. Всех, – со значением уточнил мистер Грэй, и толстяк сравнялся в бледности с женой. Мне даже стало интересно, что же такого натворил этот бизнесмен и достойный член общества. – Ну, что же вы затряслись? Придётся применить противосудорожное средство, – самый главный невыразимец ткнул пальцем в какую-то точку на теле Вернона, и тот обмяк, развалившись на кресле дохлой медузой. -       Мадам? – я повернулся к Петунье, – могу я предложить вам помощь в преодолении нервной дрожи? Вы расслабитесь, вам понравится… -       Нет! – взвизгнула она. – Не трогайте меня! -       И в мыслях не было, мадам, – улыбнулся я, многозначительно проворачивая в пальцах волшебную палочку. – Зачем трогать, если можно добиться цели иными, менее тактильными способами?  -       Чего вы хотите от нас? – забормотала женщина, глядя на меня с ужасом и ненавистью. -       Правду. И подписи на следующих документах, – мистер Грэй вынул из-под плаща кожаную папочку и протянул её мне. – Вы официально отказываетесь от опеки над вашим племянником. Вы переводите все незаконно присвоенные средства на указанный в бланках счёт. Вы подписываете чистосердечное признание в совершённых в отношении Гарри Поттера преступлениях. Вы сотрудничаете с полицией и органами опеки, которые придут по ваши души. Не советую менять что-либо в обстановке вашего дома или глупо сбегать на одинокий остров с маяком в Ирландском море, чтобы там переждать бурю. Больше от вас почти ничего не потребуется. -       Почти? – с подозрением спросила миссис Дурсль, переводя взгляд со своего обездвиженного супруга на меня. Я выразительно поиграл бровями и выдал ей тот самый вариант улыбки, за который уже четыре года подряд получал приз «Магического еженедельника». Петунья вспыхнула, покраснела и отвела глазки, нервно теребя воротник своего пуританского домашнего платья. Внутри меня схлестнулись две волны – самодовольство и отвращение. – Что... что вы ещё хотите от меня, то есть от нас? – дрогнувшим голосом спросила Петунья, косясь при этом исключительно на меня. -       Нам нужна будет сущая мелочь, – пропел мистер Грэй. – Пять пенсов информации… Расскажите нам всё, что вы знаете о жизни и смерти Лили Эванс и Джеймса Поттера. -       И Северуса Снейпа! – добавил я, припомнив газетную вырезку. -       Согласен. Итак? -       Что?! Но мы не встречались с сестрой со дня нашей с Верноном свадьбы и позже я не слышала ничего о них, пока к нам не подбросили Гарри. Мне совсем не была интересна ненормальная жизнь сестры, а уж про этого нищеброда Снейпа я и вовсе ничего не знаю!       Грэй выразительно хрустнул пальцами и этим сломал лёд отрицания, возникший вдруг между нами и Дурслями. Петунья пела час, не меньше. Иногда в качестве бэк-вокалиста выступал Вернон, внося немаловажные коррективы в рассказ супруги. Как оказалось, свинопотам многое подмечал и имел хорошие аналитические способности, позволившие ему догадаться о тех вещах, знать о которых он не имел никакой возможности. Примерно в третьем часу ночи супруги Дурсль (хотя Дарсли звучало бы более презентабельно) выдохлись. Мистер Грэй, скорописью конспектировавший их исповедь, излучал довольство и любовь к окружающему миру, а я был готов расплыться на ковре усталым мешком костей и мяса. Я безумно хотел принять ванну с маслами и лепестками глицинии, а потом завалиться спать часов на шестнадцать, заперев изнутри спальню и забаррикадировав окна, но у меня не было ни единого шанса это сделать. А ещё мне хотелось напиться, но на этот побег от реальности шансов было ещё меньше. -       Отлично! Давно не попадались настолько склонные к сотрудничеству подопытные. Мой друг, – Грэй повернулся ко мне, – я думаю, что нам следует покинуть дом благородного семейства Дэсли. -       Дэсли? -       Я решил перейти на гэльское произношение, – важно проинформировал меня невыразимец, прыжком вскочил на ноги и повернулся к Дурслю, потирая ладошки. – А теперь нам пора убедиться в том, что наши новые друзья больше ни с кем не станут делиться столь полезной и интересной информацией! Секреты, конечно, объединяют людей, но я предпочитаю самому выбирать тех, с кем мне придётся слиться в товарищеских объятиях. Ну, приступаем! -       Я уж боялся, что этот миг никогда не настанет! Обливиэйт... – с нескрываемой радостью сказал я, врываясь в разум Петуньи Дурсль и железной метлой начиная вычищать из него следы воспоминаний обо мне, об этом ночном разговоре и о том, как выглядели лица Джона и Долорес.