Эта ночь тебя поглотит

Резко отшатнувшись от двери, девушка тут же закрыла глазок ладонью. Все мысли сразу же спутались, создавая невыносимый, давящий на голову комок. Спящий на диване Кашин, поднявши голову, наткнулся взглядом на бледную Сеню, стоящую у двери. Она, увидев, что парень уже не спит, приложила указательный палец к губам, показывая, что нужно вести себя максимально тихо. Видя его заторможенную реакцию, она одними лишь губами произносит «это Ева», отчего Кашин падает лицом назад в подушку. Шум за дверью прекратился. Девушка медленно убрала руку с глазка, сразу подставляя туда глаз. Перед дверью уже никого не было, а через секунду послышался звук лифта, спускающегося вниз. Есения облегченно выдохнула. – Прости, что разбудила, – тихо сказала она, подходя к спальному месту Даниила, присаживаясь сбоку. – Всё хорошо, – едва слышно ответил он, чувствуя невесомоеприкасание к своей руке. – она часто вот так утром и без приглашения приходит? – Вообще-то нет.. случилось может что-то? – сама у себя обеспокоено спросила Вишневская. – Не думаю, – прошептал в подушку парень. – надеюсь, она не видела мою машину на парковке, потому что если увидела, то голову тебе выебут знатно, – с ухмылкой объяснил рыжий. – Блин... – выругалась Есения. – ну придумаю что-нибудь в таком случае.

***

С событий того утра прошло несколько дней. С Кашиным, после этого, они не виделись. Сегодня у девушки запланирована встреча с Евой. Она уже предвкушала эти расспросы на подобие «а где ты была в то утро?» «там машина была очень похожа на машину Данечки» и все в таком духе. Врать ей не хотелось, но и говорить правду тоже. Измотанная событиями Сеня сидела в кафе. Небольшое уютное кафе расположено на тихой улочке, немного в стороне от городской суеты. Оно встречает гостей мягким светом теплых ламп, которые свисают с потолка на длинных, темных шнурах, создавая атмосферу уюта и покоя. Мебель в кафе тщательно подобрана, чтобы подчеркнуть его домашний стиль: небольшие, деревянные, столы выполнены из натурального дуба или сосны с легкими следами искусственного старения. Некоторые из них имеют слегка потертые поверхности, что придает им винтажный шарм. Стулья — деревянные, с высокими спинками, а на сиденьях лежат мягкие подушки в пастельных тонах – бежевом, сером и нежно-голубом. У некоторых столиков стоят уютные кресла с мягкой обивкой и мелким клетчатым рисунком. А вдоль стен размещены небольшие диваны с велюровой обивкой теплых тонов – оливкового и шоколадного. На них лежат подушки разных размеров с вышивкой или рисунками. На столиках стоят маленькие вазы с полевыми цветами а рядом небольшие керамические подсвечники. Аромат свежеиспеченных булочек, кофе и травяного чая наполняет пространство, создавая ощущение, что сюда хочется возвращаться снова и снова. Она сидела у окна с чашкой зеленого чая в руках, глядя, как за стеклом лениво падают капля за каплей, и в ее голове снова разгорелся сумбур мыслей. Есения всегда считала себя человеком решительным, но сейчас ей казалось, что она застряла в каком-то тумане, из которого не видно выхода. Он... Этот парень за короткий промежуток стал для кудрявой особенным. Его улыбка, чуть хрипловатый голос, рыжеватые волосы, легкие, будто невзначай сказанные комплименты — все это заставляло сердце ускорять ритм. Когда он смотрел на нее, она ощущала, как внутри поднимается волна тепла, как будто весь мир на мгновение исчезал, оставляя только их двоих. Вишневская понимала, что симпатия к нему была настоящей и искренней. От этого было еще тяжелее. Потому что он нравился ее подруге. Подруге, с которой их связывали годы дружбы, бесчисленные разговоры до утра, поддержка, радость и горе.. Подруге, которая тоже смотрела на него с тем самым блеском в глазах, и, кажется, надеялась, что он заметит именно ее. Сеня терзалась противоречиями. Как быть? Признать, что ей нравится этот парень? Но разве это не предательство по отношению к Еве? Девушка представляла, каково будет Еве узнать об этом, и от одной мысли у нее сжималось сердце. Но и подавить свои чувства было невыносимо. Они были слишком живыми, слишком настоящими, чтобы просто взять и выбросить их из головы. В тот вечер, в клубе, видя их вместе, светловолосая задалась вопросом: а что, если он тоже чувствует что-то к Еве? Может быть, его взгляд задерживается на ней не просто так? Но затем девушка вспоминала свою подругу, и к горлу подступала горечь. Есения боялась сделать больно кому-то, кто всегда был рядом, и в то же время боялась упустить то, что могло бы стать настоящей любовью. Она не могла решить, что для нее важнее – сохранить дружбу или следовать зову своего сердца. И это мучительное чувство неопределенности заставляло ее каждый раз снова и снова пересматривать свои мысли и чувства, будто она шла по кругу, не находя выхода. Девушку отвлек шум возле столика, — Ева снимала свое пальто. – Привет, – поздоровалась она, вешая свою верхнюю одежду на спинку мягкого кресла. – Привет, – с меньшим энтузиазмом ответила кудрявая. – как дела? – Да хорошо в целом, тебе фотки пришли? – удобно усевшись, спросила Ева. – Я не проверяла, не знаю.. – честно призналась Сеня. – А мне пришли, – через чур ярко улыбнулась девушка, доставая телефон, а через минуту протягивая Есении снимки. – Неплохо получилось, – задумчиво произнесла Вишневская, а затем увидела фотографию, которая надолго останется в ее памяти. На снимке стояли Кашин и Ева, парень смотрел прямо в объектив сложив руки перед собой, а сбоку от него стоит Ева, с горящими глазами смотря на него. Девушка чувствовала, как подступает что-то липкое и неприятное, почти физически ощутимое, словно грязь, оседающая внутри. Ее грудь сдавило от тяжелого, колючего ощущения, которое невозможно было вытеснить. Держа в руках чашку с уже остывшим чаем, но даже тепло керамики не могло согреть ту ледяную пустоту, что образовалась где-то в глубине. – Да, мне очень нравится, – сладко протянула Ева, не замечая резкую перемену в настроении Есении. Есении было мерзко от самой себя. Мысли о Кашине, которые буквально час назад казались такими светлыми, теперь внушали абсолютное отвращение. Как она могла позволить себе чувствовать это? Как могла так предать свою родную Еву, даже если пока только в своих мыслях? Есения раз за разом вспоминала, как Ева рассказывала ей о нем — с искренним восторгом, с мечтательной улыбкой. Тогда она слушала, кивая, искренне радуясь за подругу, потому что не знала кто он. А теперь же, эта радость превратилась в жгучее чувство вины. Есения корила себя за то, что ее сердце вдруг оказалось таким слабым, таким эгоистичным. Кудрявая снова прокручивала в голове моменты, когда он случайно касался ее руки или улыбался ей, тогда, на карьере — те самые моменты, от которых у нее замирало дыхание. И теперь это замирание казалось ей отвратительным. «Как я могла?» – крутился в голове единственный вопрос. Ева абсолютно точно заслуживает счастья. И девушка знала, что если та хоть на секунду заподозрит ее чувства, между ними возникнет трещина, которую уже не залатать. Светловолосой захотелось стереть свои эмоции, словно это были неловкие заметки на бумаге, которые можно сжечь и забыть. Но чем больше она пыталась заглушить свои чувства, тем сильнее они проявлялись, как боль, которая только усиливается, если на нее не обращать внимания. – Что с тобой? – спустя свой очень долгий рассказ, Ева обратила внимание на девушку. – Мне срочно нужно домой. – севшим голосом, еле слышно ответила она. – Что? Почему? Что с тобой? – забеспокоилась темноволосая Ева, параллельно вызывая такси для подруги. – Я просто хочу домой, – на грани истерики ответила она. Когда такси приехало, девушка даже не удосужилась попрощаться с Евой.

***

Девушка ходила по комнате, словно зверь в клетке, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони. Её сердце бешено колотилось, мысли хаотично метались, накатывая волнами, которые грозили вот-вот захлестнуть её с головой. Сначала это был тихий, но нарастающий рёв в голове: «Как я могла? Почему я такая?!» Но вот этот рёв прорвался наружу. – Ненавижу! – сорвалось с губ Сени, и она с силой сбросила со стола вазу с белыми цветами. Хруст стекла обжёг воздух, но это было как облегчение. Ничтожное, слабое, но всё-таки облегчение. Она разбрасывала вещи, хватала попавшиеся под руку книги, бросая их в стену с яростью, от которой холодело внутри. Но это не помогало. Её чувства, как будто живые, росли, вздувались, душили её изнутри. Внезапно её взгляд упал на зеркало в ванной. Она пошла туда, будто ведомая чем-то неосознанным. Там, в отражении, она увидела своё лицо — раскрасневшееся, с мокрыми дорожками от слёз. Это была она, и в то же время кто-то совершенно чужой, кто-то, кого она ненавидела. – Ты отвратительна, – прошептала она себе, глядя прямо в глаза своему отражению. Голос сорвался, и она закричала. Этот крик был полон боли, гнева, разочарования — он вырывался из самой глубины её существа. И в этот момент Вишневская ударила. Не задумываясь, не останавливаясь. Её кулак с силой встретил холодное стекло, и в одно мгновение всё разлетелось на тысячи осколков. Зеркало больше не показывало её — вместо этого был лишь хаос, такие же разбитые куски, как её собственная душа. Острая боль в руке напомнила ей, что она ещё жива. На пальцах проступили тонкие полоски крови, но она едва ли замечала это. Она опустилась на холодный кафельный пол, прислонившись спиной к стене, и разрыдалась. Эти слёзы были как поток, который невозможно остановить, как последняя капля её сломанного самообладания. Она чувствовала себя разрушенной, опустошённой, как будто вместе с тем зеркалом разбилась и она сама. Девушка резко встала, будто пытаясь убежать от собственных мыслей, но комната вдруг стала казаться слишком тесной. Она не могла дышать. Её руки инстинктивно схватили ближайший осколок зеркала, и она всматривалась в него, как будто он мог дать ей ответы. Но вместо этого она увидела себя — заплаканную, с безумным выражением в глазах, слабую и жалкую. Острый край чуть поцарапал кисть, и тонкая линия крови побежала по коже. Боль была неожиданной, но кудрявая почувствовала странное облегчение от того, что хотя бы что-то теперь реально, ощутимо. Телефон, лежащий в коридоре — зазвонил. Входящий видеовызов от контакта Данила Кашин.