Гоблин. Монстр или...

      — Ладно, — кивнул я. — Помогу, чем смогу. Только и ты не забывай, что обещала.       «Не забуду…» — трепетали возбужденные листики. — «Умею помнить добро… Умоляю, забери меня отсюда…»       Помочь пленённому духу леса — оно очень даже выгодно для моих грандиозных планов «не сдохнуть». Да и по совести это, чего уж там. Вроде ж как в стан добряков пытаюсь попасть, а нам — добрякам — положено сочувствие проявлять. Тем более росток этот не только от эльфов, но и от нашего зеленомордого брата претерпел — мой поступок должен хоть немного обелить карму всеми презираемых и ненавидимых гоблинов.       Мысленно кивнув — «боишься — не делай, делаешь — не бойся» — я подступил к ростку почти вплотную. Присел перед ним на корточки, хотя даже так оставался выше бледной поросли. Потянул к ней ладонь. Вьюнок дрогнул и покачнулся, совсем не «по-травянистому» испуганно отклоняясь.       «Боится?» — со смешанным чувством вины и самодовольства догадался я.       — Скрепим договор рукопожатием? — предложил вслух.       Сжал кулак, оттопырив указательный палец и протягивая дриаде крючковатый коготь. Росток колебался какое-то время, как будто дриада не могла решиться на то, о чем сама же просила. Но гибкий стволик, с соломинку толщиной, покачнулся и мой палец решительно опутали его «виноградные» усики. Нимфа изо всех своих сил затянула травянистые петли, до того напрягаясь, что её три жалких листика аж затряслись, завибрировали от чрезмерных усилий. Я же глядел на неё с лёгким недоумением и не мог понять: зачем так давить? Ведь не то что боли, дискомфорта даже не чувствую, а она жмёт, старается. Хочет показать, что ещё сильная?       «Боится, что решу, будто она уже ни на что не годна?» — подумал я.       А спустя миг принялся аккуратно отцеплять вьющиеся гибкие отростки — росток попытался опутать всю руку и как будто намеревался забраться ко мне на ладонь.       — Погоди немного, — остановил я дриаду. — Не за пазухой же тебя нести, в самом-то деле. Сперва сделаю корзинку какую-нибудь. Да и своим дуралеям наплету, что ты очень сильная и опасная — так тебя наверняка оставят в покое.       Усики расплелись, выпуская пальцы из мягкого плена.       «Дитя… Милосердный росток…» — прошептала дриада, в очевидном замешательстве не зная, как ко мне обращаться. — «Позволь просить у тебя капельку крови…»       Я задумался на миг:       — Если только каплю, то ладно. И перестань уже дитём меня называть — мы же партнеры теперь.       Вредить мне нимфа не точно станет — какой бы сердитой ни оказалась дриада, сколько бы гнева в ней не накопилось за годы мучений, но она достаточно умна, что бы не променять свободу на сиюминутную месть случайному гоблину. Который, между прочим, спас её от другого гоблина. Потому я смело протянул палец к ростку… всё-таки внутренне замирая. Укол медицинского скарификатора ещё в раннем детстве пугать перестал, но когда его ждешь становится немного напряжно.       Дриада опутала усиками палец и медлила. Просто «поглаживала» его — ничего не происходило.       — Ну? — удивился я. — Пей скорее и займемся твоим вызволением.       «Мгновение…» — послышался шепот дриады. — «Мне трудно…»       Один из усиков покрылся крохотными редкими «пупырышками», которые быстро вытянулись в едва заметные остроконечные конусы, покрывая гибкую травинку заострёнными шипами, коротенькими и почти прозрачными. Но как бы ни давила дриада, как бы ни оборачивала плетями мой палец, но не могла проткнуть кожу. Ощущение было такое, будто по пальцу елозят колючим огурцом, только что сорванным с грядки, не более.       Росток попытался еще пару раз и сдался.       «Прости за то, что отняла время… Мне не по силам…»       Я вздохнул, освобождая палец из хрупких пут. Сунул его в рот и легко прокусил кожу на подушечке. Потянулся ранкой к ростку, роняя на его верхний листок крупную багровую каплю. Кровь вязким пятнышком растеклась по бледно-зеленой пластинке и спустя пару мгновений бесследно впиталась в нее! А по листку пробежала «волна», как будто в нем прорастали и исчезали розоватые прожилки-сосуды. Цвет чахлой зелени стал немного насыщенней и почти поравнялся по тону с изумрудным ковром из мха, что укрывал корни дриады.       — Однако… — усмехнулся я.       Пусть для неё это всего лишь акт утоления голода, но по мне так выглядит он довольно красиво — растворяющийся в зеленом багрянец образует любопытный контраст. Но тут же невольно закрался вопрос: а что будет, если отдать не каплю, а литров этак четыре? Не своей конечно, но у меня в племени полно долбодятлов, неблагодарных шакалов и просто моральных уродов. Таких прирезать, как не посмотри — благое дело. И что тогда с маленьким ростком будет? Переест и сгниет, или наоборот, только станет сильнее и крепче? Как будет время проверю, или у самой дриады спрошу.       Ранка на пальце была совсем мелкая, чтобы «текло», так что пришлось надавить посильнее, собирая еще одну каплю. Она упала на лист и на этот раз исчезла мгновенно, будто бы испарилась. Росток затрепетал — она что ли кайфует? — и на вершине его стремительно набухла туго скрученная, бурая почка, которая еще через миг с тихим шорохом развернулся в крохотный бледный листок.       «Ещё!.. Умоляю!..» — послышался шёпот.       — Дорогуша, — я рассмеялся в ответ. — Ты и в самом деле кровожадная, буквально…       «Я — хищник…» — вполне ожидаемо призналась она. — Но тебе не нужно бояться…»       — Тогда угощайся, — вздохнул я, подставляя палец под шипастый усик. — Только не сожри меня, иначе навеки застрянешь здесь.       Мысль о том, что это не просто безобидный дух леса, уже посещала меня. Правда, не успела оформиться толком, но на неё вполне намекал тот факт, что горемыка эта растительная как-то жила и выживала под лучами солнца, что пробивались сквозь дыру в потолке хорошо если на пару часов в день. Задумываться же всерьёз о таком недосуг — со мной трава заговорила! — а теперь уже и удивляться поздно. Вроде как видел, но просто не заметил.       Росток опутал палец, крохотными, огрубевшими иглами нажимая на края ранки и впитывая выступавшую кровь. Он покачивался, теперь уже не «танцуя», а словно наслаждаясь вкусом алой влаги. Бледный стволик темнел и на глазах становился толще, из крохотной соломинки наливаясь в толщину втрое против прежней. Пятый, а потом и шестой листочки распустились на тянущимся к свету побеге. Все некогда гладкие усики сердито ощетинились множеством пока еще мягких шипов.       Дриада отпустила меня сама, без напоминания. Путы её ослабли и чистый палец — даже грязь вытерла — оказался на свободе.       «Благодарю за угощение, юный росток…» — послышался её весьма довольный шепоток. — «Это было вкусно…»       — Правда что ли? — я разглядывал «облизанный» палец. — Только не говори, что шаман не давал тебе крови?       «Твоя куда слаще…»       — Так кровь же соленая, — усмехнулся я.       «Дело не во вкусе… Ты необычный гоблин — я это чувствую… И в твоей крови течет что-то манящее…»       — Да? — спорить с ней смысла не было, ибо всё верно сказала, но любопытно, что нимфа такого распробовала. — И что в моей крови необычного?       «Ничего… Наверное… Не знаю… Но мне хочется ещё… Пожалуйста, как-нибудь угости меня снова…»       — Давай-ка сперва оформим тебе переезд.       «У тебя есть повозка?.. Ты и правда необычный гоблин…»       — Да я же образно говорю — откуда у бомжа печенье?.. В общем, жди здесь, никуда не уходи — скоро вернусь.       По ступеням вверх меня как на крыльях несло. Час не выиграть, а минута не важна, но очень уж хотелось как можно скорее пересадить духа леса на новое место. Чем быстрее я исполню свою часть сделки, тем скорее она сделает то же самое и обучит меня чему-то полезному.       Дверь пришлось захлопнуть и на ключ запереть, чтобы у самых любопытных гобсов не возникло дурных идей в моё отсутствие. Опасность этого не велика — пир на трупах хотя и сбавил накал кровожадного гедонизма, однако ж и не думал заканчиваться. Впрочем, бережного гоблина гоблинский бог бережёт. Или ему наплевать на нас…       Как бы там ни было, с богами-то, а я принялся бегать среди гобсов и орать. С торжественно-придурковатым видом выплескивал на их дурные головешки оклошаманскую лабуду, экспромтом проходившую на ум. Даже удивился слегка тому объему потока сознания, исторгать которое мне оказалось по силам — не будь перерождения в гоблина, я мог бы построить карьеру политика. Смысл же нынешних речей, суть истеричного послания заключался в том, что батька-ваивода бдит и не «пробдел» — отвел от племени беду. Уболтал страшного, кровожадного духа из подземелий не трогать гоблинов. Наболтал еще про взаимовыгодный договор и прочую, двусмысленную ересь, чтобы даже слушателю башковитее гобса пришлось призадуматься.       Парни выразили единогласное одобрение сытым рыгнием и воплями «Ваивода!..», на чем мой ораторский этюд оборвался.       Покончив с ним, я помчался в чужие закрома, подбирая самое необходимое. Среди хлама нашел пару тряпок — какие-то рубашки засаленные — и прихватил трофейный нож, пожалев своими кинжалами даже прутья строгать. Я ж вроде как не просто «вумный», а не дурак и для каждой задачи имею свой инструмент.       Перво-наперво были заготовлены два прута, вырезанных прямо внутри форта, из какого куста. Кажется, это оказалась смородина, жаль что без ягод — я б не отказался от них. Скрутив из веточек две корявых окружности и перемотав их для прочности лоскутами, которые подарила «донорская» рубаха, другую я приспособил, как тело корзинки. Сунул два кривых обруча внутрь грязной тряпки, через проколы в ткани закрепил всё теми же лоскутами, низ перевязал тугим узлом, а рукава приспособил на манер лямок. Получилось крайне посредственно — в духе гоблинской «технологии» — но нужна эта вещь всего на один раз, так что, по завету классика «…И так сойдёт!». С «корзинкой» подмышкой я шмыгнул обратно в каземат, бросил её рядом с полянкой из мха и встал перед дриадой с ножом, будто собирался резать некую метафорическую пуповину.       — Начинаю, — сказал ей и принялся осторожно нагребать перепревший растительный мусор вперемешку с той пылью, которую за годы намело сюда через дыру в потолке.       До ростка было далеко, так что ножом я орудовал смело, не опасаясь повредить её корни. Да и она бы предупредила, если что не так. Однако когда в рубашке-корзине набралось достаточно земли, немедленно встал вопрос: а как пересадить-то? Чтобы не поранить ни единый корешок, придется вырыть громадный ком, который я точно не уволоку на горбу. А если некоторые корни обрезать, не навредит ли это дриаде? Положим, боль нимфа перетерпит, но выдержит ли, если внезапно нагрянет какой-нибудь ПТСР и у неё крыша набекрень съедет. Для меня и обычные самк… то есть женщины — тот ещё темный лес, а уж женщина-нимфа и вовсе может выкинуть что-нибудь неожиданное.       Видать, озадаченная моя физиономия отвесила достаточно очевидный намёк для дриады. Листья её неожиданно синхронно качнулись и мох под ростком зашевелился — из него во множестве поднимались бледные, тонкие корешки!       «Отвернись…» — внезапно послышался шепоток.       — А? Чё? — непонятливо брякнул я и рывком оглянулся.       За спиной никого не было.        — Ты о чем вообще? — шагнул я навстречу дриаде, протягивая руки. — Давай помогу.       «Отвернись!..» — шепоток на это раз прозвучал сердито и… смущенно?       — Да что не так-то? — возмутился я. — «Боишься, что обману и…»       «На мне нет коры — я нагая…» — перебил шепоток. — «Не гляди на меня, сластолюбивый росток…»       Я даже не сразу понял, что тут надо бы засмеяться: стесняющийся куст — это что-то новое. Но сдержался, не заржал.       — Знаешь, ты не обижайся, дух леса, но для меня ты пока выглядишь, как былинка. Вот отрасти, что женщине положено, и тогда поговорим о пошлых гоблинах, идёт? А пока не мешай тебе помогать, — кусты меня в насилии еще ни разу не обвиняли.       Шагнув в мягкий мох, там где не было корней, я сунул пальцы вглубь зеленого ковра, заводя их под корень дриады. Потянул вверх, мягко извлекая растение на свет. Вернее, в полутьму подземелья. Росток дрогнул, изо-всех всех сил опутал мою руку, стараясь спрятать белесые корешки от взгляда. Давил уже куда сильнее, чем до кормежки кровью, но всё еще недостаточно, чтобы назвать это болью. А в мыслях то и дело проскакивали смущенные, нечленораздельные попискивания нимфы.       «Хорошая попытка, госпожа дриада, но нет», — про себя усмехнулся я. — «Милота сама по себе мало стоит».       Водрузив нимфу на грунт в корзинку и привалив корни сырым мхом, чтобы не пересохли, я с кряхтением взвалил ношу на закорки. Не так уж и тяжело, но и не перышко гусиное — день на пролет с таким грузом не побегать, спина отвалится. А тут ещё и дриада душить начала, в прямом смысле: долгое время существуя в форме растения, позабыла, как это — двигаться. Когда я поковылял вверх по лестнице — она испугалась качки и, будто ребенок, обернула мою шею своими колючими «виноградными» усиками.       «Интересно, а она вообще умела ходить? Явно женщиной себя считает, но ведь дух леса. А как духи выглядят?» — пронеслась мимолетная мысль.       Даже самые настырные из братишек-гоблинов не приставали с расспросами, когда я едва слышно попросил у дриады изобразить «гнев». Она подыграла. И хотя для меня её экспромт выглядел уморительно — сердитый росток свирепо тычет короткими прутиками, только что не шипит — на гобсов он произвел впечатление. Ваивода предупредил, и тут же выволок на всеобщее обозрение то, о чем говорил — злого духа леса. Те из зеленомордых, у кого память не как у рыбки, вовсе ретировались на другой конец площадки. Остальные же просто притихли, поддавшись гнетущему моменту. Я пошкандыбал прочь из руин.       Долго гулять по лесу в поисках места не пришлось. В форте на дриаду указали бы сами стены, но за его пределами духу леса ничего не стоило притвориться обычным растением. Никто и не заметит, что это не очередная невзрачная травка, а удивительное существо.       Нимфа попросила лишь света и ветра, я же от себя накинул в заказ еще и воды — негоже, если усохнет до того, как обучит — поэтому путь наш лежал к ближайшему ручью. Гоблины иногда бегали сюда на «водопой», но в облюбованное место, устланное галькой и не сохраняющее следов. А вот в завал из ветровала не совались. Вода подточила берег, ветер удачно дунул и пара деревьев когда-то давно обрушилась почти крест на крест. Под иссохшими ветвями невозможно было укрыться — подступ свободен со всех сторон — да и искать под ними, кроме редкой травы, нечего. Идеальное место, чтобы укоренить рядышком стыдливый росток: солнца — прорва, ветра постоянно гуляют по руслу ручья, и вода, опять же.       Я аккуратно вырыл под ветвями ямку, сохранив пласт дёрна. Зажмурившись — чтобы дриада не смущалась, чёрт бы её побрал — перенес нимфу в лунку и присыпал землей. Ножом порезал дерн на куски и замаскировал оголившийся грунт. Мягко прижал, опасаясь под самый конец повредить корешки: чуял себя наседкой заботливой, на которую свалилась внезапная ответственность.       Носить во рту воду было — муторно, а помочиться на нимфу — не по партнерски, поэтому я зачерпнул из ручья просто рубахой-корзинкой. Вода обильно потекла через ткань, но того, что удалось донести, хватило с лихвой. Справившись, я аж запыхался немного со всеми этими садово-огородными делами. Выбросил в сторону русла лишний грунт и скрутил мокрую тряпку, планируя не оставлять никаких следов.       «Спасибо тебе, добрый росток…» — послышался шёпот, вызывая у меня грустный хмык. Добрым меня еще никто не называл. Всё больше отбросом, уродом, мразью. Даже братья и те кричали «…а ну вернись, мелкая падаль!». — «Раньше меня звали Хранительницей Лоз, но ты можешь называть Сарацинией… А как твое имя?..»       — У меня его нет, — я с усмешкой пожал плечами. — Гоблины живут ярко и умирают молодыми — нам не до имён.       «Тогда… Могу ли я подарить тебе имя?..»       — Если так хочется, — я сделал ироничный приглашающий жест.       «Дай немного времени… Нужно подумать, восстановить силы… А потом приходи — я научу тебя таинству леса…»

***

Интеллект +3. Потеряно 75 Благодати.

      — Мне типа книгу надо прочесть? — уже в своём логове, закрывшись за некоторым подобием двери, чтобы лишний раз не мешали, с подозрением посмотрел я на молитвенник.       Не то чтобы я в прошлой жизни не любил почитать, нет, очень даже, но это же не обычная фантастика, или на худой конец роман, а полноценная околобожественная галиматья. Для того, кто даже Библию толком ни разу не осилил, а про мужика на облачке только что-то слышал, читать данный текст было не самым простым занятием. Проблема осложнялась еще и тем, что он написан в архаичном стиле, от чего над некоторыми предложениями приходилось знатно поломать голову, для того, чтобы хотя бы понять, что здесь написано, про понимание того, что автор сего опуса хотел сказать, я и вовсе молчу. Молитвы же и вовсе были написаны в еще более архаичном стиле, хотя у меня и так уже мозг закипал, не смотря на все улучшения и то, что я буквально обжимаюсь с посохом. Внутренний гоблин сначала смотрел на мои мытарства с подозрением, мол кукуха поехала у Вождя, несите нового. Затем, когда речь дошла до молитв и вовсе пальцем у виска покрутил, ибо нормальный гоблин книгами или подтирается, или использует для розжига, а под конец, когда я молитвы Матери-Земле еще и пытаться учить начал, и вовсе заскулил нечто матерное сбивая с пафосно-архаичного слога.

бросок на интеллект Гоблин КС 5/10/15: 17-1(модификатор)= 16 — большой успех. Изучены молитвы Матери-Земле: Малое исцеление. Святой Свет. Защита.

      — О, Мать-Земля, полная милосердия, — закрыв глаза и отстранившись как от воя надоедливого внутреннего зеленого, так и привычного шума реальных гоблинов начал я читать молитву. Внутренний свет окутал сущность, вымывая из неё ростки плесени страха и малодушия.       — Силою земли… — в голове пронеслись воспоминания.       Старый отец-вождь, ведущий племя на деревню, мои незадачливые браться, избивающие мелкого до полусмерти, тот вождь и шаман, которых я прирезал во сне, но главное авантюристы, чьи даже самые легкие удары ломают хрупкие тела гоблинов.       — Даруй защиту нам, слабым созданиям! Защита!

Бросок Благосклонности Матери-Земли КС 10: 14-2(гоблин)-2(нечистое место)-2(вне храма)= 8 — неудача. Мать-Земля услышала вас, но не считает необходимым проявлять свои чудеса.

      Вместе с последними словами, все силы ухнули в защиту, но вместо золотистого, полупрозрачного барьера на двери, я не получил ровным счет ни-ху… ничего. Вместо этого появилось ощущение, будто «милосердная и сострадательная» Богиня услышала мои молитвы и осмотрела логово, будто замечая каждую забранную нами жизнь. С сострадательно покачав головой, она выпила из меня все соки, оставив лежать на грязном засранном полу гоблинской пещеры. Сил не осталось не то что на «пошевелиться», но даже просто моргать. Не то Богиня такая сострадательная только к людям, а я, так сказать, мордой не вышел, не то её не заботило, что авантюристы первые пришли нас убивать. Результат молитвы оказался прескверный: меня выжали, как лимон, не дав ровным счетом ничего, даже надежды, взамен.

Ваша душа подверглась внешнему чуждому воздействию +10 Опыта. Задание выполнено. Интеллект +2. Получен навык: Опаляющая Молитва. Опаляющая Молитва: уровень 1/10 — ваша молитва столь истовая и искренняя, что причиняет боль всем темным созданиям (включая вас). Малое чудо. Наносит 1к1+модификатор Интеллекта сакрального/огненного урона всей нежити, демонам и представителям темных рас в радиусе 5 метров от пользователя. Максимальное количество применений в день: 1+модификатор Воли. Затраты: 2 выносливости за молитву.

* * *

      На то, чтобы оклематься после «молитвы», ушли почти сутки, после чего я увел всё племя обратно в пещеру. Места там куда меньше, да и засвечено оно, но и обороняться в разы проще. Вот только не успел я собрать ватагу для разведки, как со стороны входа долетел грохот, гоблинский визг и совершенно невнятный, но как будто матерный рёв.       «Авантюристы?!» — паника в мыслях мелькнула и погасла. — «Не, эти так не поперли бы».       Ситуация требовала стремительных мер, поэтому я побежал на шум, не мешкая, но и не сломя голову. Пока топотел пятками по запыленным, загаженным и давно позаброшенным тоннелям пещеры, услыхал, как гость — он один? — вопил уже нечто внятное:       — Где?! Где он?! — басом ревела луженая глотка. — Я пришёл, чтобы увидеть великого воина, а вижу стадо ссыкливых уродов! Живо вождя мне ведите — я ему рыло разъеб…       Налетевший порыв сквозняка унёс обрывок фразы, но я и так догадался, что гость наш припёрся крайне сердитым. Взвинченный донельзя, он был готов к драке — даже в голосе ощущалось нетерпение.       «Нет, точно не авантюрист», — уверился я, наконец выходя на свет. — «Говорит чисто, понятно, но умишком не блещет…»       Угасавшее закатное солнце неприятно резануло по глазам после полумрака и я на секунду-другую ослеп, укрываясь предплечьем и рефлекторно хватаясь за рукоять кинжала. Толку от него, если не вижу нихрена, но подсознательное желание обороняться, а не жертвенно претерпевать, мазнула по сердцу приятным самодовольством.       Крики и заливистый мат тем временем сыпались со всех сторон. Перепуганные гобсы верещали, как стая мартышек, а гость рычал, будто зверь, и орал какие-то «матюгалки», совершенно не нужные в данный момент. Он просто вопил и звал удалого вождя, могучего шамана или хитрого Короля, выкликая на битву противника и обещая рожу начистить. Ждал супостата, не обращая внимание на бесновавшихся мелких.       Я проморгался, утирая предплечьем выступившие слёзы, и взглядом наткнулся на здоровущего зеленомордого жлоба росточком под два метра! Увидел его и без малого охренел: крепкая и плечистая «шпала» с кривой мордой «кирпичом» неуловимо напоминала братишку-гоблина, только кило на семьдесят тяжелее. Крепкие руки легко могли бы схватить голову той бронированной чушки из авантюристов, которую мы едва забороли в проходе, и раздавить вместо со шлемом. А своей здоровенной дубиной с навершием-звездой из металлических лепестков легко перемолол бы и десяток фарфоровых.       Свирепый верзила одевался не в рваньё, как мы, нищеброды, а носил вполне добротного вида обмундирование с вставками, укрепленными толстой дубленой кожей. Кроме того, его собственная шкура была прочной даже на вид, так что не уверен, что наши лучники смогли нанести ему хоть сколько-то значимый урон. А «.бей в глаз, не порти шкуру» — это не про нас.       «Так вот ты какой, хобгоблин?» — мимолётно подумал я, судорожно соображая, как поступить.       Громила увидел меня и сразу всё понял. Хотя, кто бы на его месте не догадался, что тот гоблин, который не убегает с визгом — тот и есть местный главарь.       — Ты верховодишь этим стадом?! — радостно гаркнул он, криво усмехаясь и закидывая палицу на плечо. Его луженная глотка издала рев и к нам из-за границ расщелины, радостно визжа и улюлюкая, неслась орава обычных гоблинов.

Появился Хобгоблин. Появились: 2к30 — 46 гоблинов.

      — Я — вождь. Чего надо? — с независимым видом я вышел вперёд.       Очевидно, этот дуболом в грубой силе меня сделает одной левой, об колено переломает. Но ни за что нельзя показывать страх, а иначе даже до поединка не дойдёт дела — просто сомнут и порвут. Или чужие, или свои, но по приказу более сильного узурпатора.       — Наглый гобс, — звероватая ухмылка на лице-морде хобгоблина стала какой-то плотоядной. — Я услышал, что в этом лесу появился сильный шаман, и пришел к нему, но его что-то не видно подле тебя. Неужто струсил, пиздюк слепошарый? Если он не появиться, я размажу твою черепушку, сожру потроха и поведу твоё племя дальше.       Почти что осязаемая жажда крови обрушилась не просто на меня, а на всех зеленых. Их звериная «чуйка» не подвела и мелочь забилась вглубь пещеры, визжа и гадя под себя, в страхе спасаясь от превосходящей ступени эволюции и страшась носа высунуть на свет. Как я и думал: распаленный визитёр один мог положить всё моё племя и пойти дальше. Но…       «Как смеет жалкий хобгоблин посягать на власть Короля Всех Гоблинов?! Вестника самого Гроб-Урука, слышащего Волю Богов?!»

Бросок Воли КС 9 (10-1)/14 (15-1): 11-2(модификатор)+1 (Стальная Воля) = 10 малый успех. Вы находитесь под эффектом Воли Короля, пока делом не докажете Хобгоблину, что способны им повелевать.

      — Шамана нет — я его зарезал, — с легкостью подавив жажду крови сильного сородича и инстинктивное желание подчиняться хобгоблину, презрительно сплевываю на землю и ухмыляюсь. — Эта размалеванная рухлядь сначала потеряла почти всё племя от руки каких-то ряженых дебилов, а затем и сама сдохла, даже не поцарапав меня. Такой как он, не имел права даже мечтать стать новым Королем, потому я убил его. Хорошо, что ты привел сюда этих остолопов, не придется за ними гоняться по всему лесу, собирая новую банду.       — Хм, — верзила хмыкнул, окидывая взглядом сначала меня, а затем мнущихся у него за спиной гоблинов, не знавших к кому идти — к очевидно более сильному хобгоблину, или к своему Королю. Сразу видно отбросов. Скормлю своей ручной дриаде, как только истечет их полезность.       — Вижу, в тебе есть наследие нашего Короля, — проворчал он, — но какое-то слабое, немощное. Докажи, что это лишь временно — и я встану под твой начало.       Как поступить? 1. Спасаться бегством. Хобгоблин ищет битвы и подомнет остатки племени, а до труса ему нет дела. 2. Покориться сильному. Враг слишком силён, нужно знать, когда отступить. 3. Переубедить оппонента. Попытаться запугать хобгоблина, используя харизму и красноречие. 4. Ваш вариант (самый популярный план действий из комментариев).