Пустая

— Помогите! — женский крик, наполненный болью, заставил меня резко обернуться.       Отдохнув пару минут, я тут же поспешила к жерновам, где собралась толпа. Мужчины уже были на пределе и еле толкали металлические пластины. — Что случится, если вы остановитесь? — Эрика, будет большой бум, — обессиленно ответил мне Саэм. Мерлия пыталась поддержать его за плечи, но одно неосторожное движение — и он мог сбиться, повалив за собой остальных мужчин, связанных цепью.       Бегая глазами из стороны в сторону, я видела, как ко мне приближались виверны с Ханзом и Вассой. Идея родилась спонтанно, но вот принесет она вред или пользу — мне было неизвестно.       Усевшись на спину одной из рептилий, я создала воронку, которая очень бережно, никого не зацепив, разрезала цепи. Лязг оков прозвенел одновременно, и вместе с этим послышались вздохи облегчения. — Я буду называть имена, и под мой счет вы будете выходить из круга, — взлетев на виверне и встав на ноги, я стала поджидать нужный момент. Одна из рептилий громко завыла и, поднявшись в воздух, поравнялась со мной. — Ханз? Спускайся вниз! Если у меня что-то не получится, то ты можешь пострадать, — изумленно глядя на то, как парень шагает по крыльям виверн, а потом с невозмутимым видом остановился позади и обнимает меня со спины, я не знала, что еще можно сказать принцу, чтобы тот спустился на землю. — Я и так позволил тебе сражаться с Хэлионом один на один, — Ханз осторожно вытер сгустки крови с моего лица и прижал к себе еще сильнее, — Но сейчас ты не будешь справляться с этим одна, — нежно поцеловав меня в затылок, принц положил свои руки мне на талию.       Обмякнув на секунду в его объятьях, я поняла, что устала брать все на себя. Устала геройствовать и стараться спасти всех. И до чего же это приятно — взять и облокотиться на чью-то грудь, ощущая поддержку. — Богомол! — крикнула я и, заметив, что огр меня услышал, продолжила: — Раз, два… Три!       На последний счет мужчина отпустил руки с металлической перекладины и вышел из круга. Ровно в ту же секунду его место занял воздушный поток, который, подстраиваясь под общий темп, заменил выбывшего.       Помедлив некоторое время, чтобы убедиться, что мой способ работает, я вновь и вновь считала до трех и по одному вызволяла мужчин из нескончаемой пытки. После огра первыми вышли изможденные дети, которых выхватывали приготовившиеся матери и со слезами притягивали к себе.       Васса суетилась возле деток, кто-то из девушек успел сбегать в таверну жреца, захватив множество отваров и эликсиров, которые раздавали каждому мужчине.       Когда металлические пластины стали крутиться только благодаря моей магии, к нам с Ханзом поднялся Смутьян, на котором неуверенно сидели Саэм с Мерлией. — Ты знаешь, как можно предотвратить взрыв? — К сожалению, нет. Я даже не знаю, что именно находится под жерновами, — досадливо почесав затылок, Саэм вглядывался в пропасть внизу, словно сквозь груду металла сможет рассмотреть то, что находится там. — И что нам делать? Эрика, ты ведь не сможешь вечно вот так поддерживать механизм, — выглянула из-за спины наземного эльфа ведьма.       Мерлия была права. Это пустая трата магических сил. Но что мы можем сделать? Попробовать залить жернова водой? Или один огонь задавить другим? — Драялис, ты в курсе, что находилось на самом нижнем этаже библиотеки? — мне пришлось крикнуть, чтобы дроу услышал меня. — Моя королева, там стоял барьер, который мне не под силу было разрушить, чтобы заглянуть за него.       Плохо дело. Мы не знали, что находилось под жерновами, и любые неосторожные действия могли привести к ужасным последствиям. Повезет, если жители обойдутся лишь парочкой ожогов, но вероятность спалить весь Кракхол была куда больше, чем хотелось бы.       Приказав Смутьяну спустить двух наездников, я развела руки в стороны. На последних оборотах воздух еще прокручивал пластины, давая несколько секунд, чтобы совершить задуманное. Со всех источников, будь то колодец или озеро, ко мне стекались водные жгуты, которые постепенно формировались в массив голубого цвета.        Девушки, чьи силы немного восстановились, старались помочь мне. Те, кто владел магией воды, вкладывали свою силу в массив, а другие создавали защитные барьеры.       Они действовали так оперативно, что спустя каких-то пару секунд голубая магическая печать заискрилась разными оттенками вод морей и океанов. По всей окружности жерновов, словно бутоны цветов, раскрывались защитные купола всевозможных размеров.       Воздушные потоки перестали крутить механизм, и в небеса поднялся огромный столб огня. Мы с Ханзом вовремя успели отлететь в сторону, поэтому нас не задело. Увеличивая водный массив, я ощущала, как огонь сопротивлялся и боролся с противоположной стихией, но чем больше я старалась подавить столп жара, тем сильнее выходила из-под контроля моя собственная магия.       Увидев, что у меня не получается подавить огонь, Ная залезла на спину Смутьяна и вместе с тремя вивернами поднялась в воздух. Как по сигналу, они одновременно стали выпускать залпы, из которых дочь Вуивра создавала свой массив. Таких извивающихся начертаний и резких движений я еще ни у кого не видела.       Постепенно на огненный столп стали надавливать две противоположные стихии, которые каким-то странным образом начали переплетаться между собой, тем самым увеличивая мощь печати. — Ханз, оно живое, — округлив глаза от вспыхнувших нитей жизни, произнесла я шепотом. — Значит, можно будет договориться.       Достав Харос, принц прижал флейту к губам и стал наигрывать какую-то на первый взгляд незамысловатую мелодию. Она пленила сознание, заставляя забывать обо всем на свете. Оглядываясь по сторонам, я заметила, что все жители Кракхола слишком неестественно стали улыбаться и повернули голову в сторону Ханза. И только Мерлия с Наей были единственными, кто, как и я, с ужасом смотрели на данную картину. — Барьер! Нужно поставить звуковой барьер! — Быстрее всех сообразила Мерлия. Под действием песни Ханза огненный столб стал менее агрессивным и даже давал себя «погладить». — Да твою мать, предупредить не мог с самого начала?! — обернувшись со злостью на Ханза и удерживая водный массив одной рукой, другой я начала создавать воздушные сетки, которые не пропускали звуков извне. Но глаза принца...       Не зря же говорят, что глаза — зеркало души. Однако, глядя в них, я видела только свое отражение. Отражение монстра, который сидит в клетке и ждет часа, когда сможет выйти из нее. Кровожадного зверя, что хочет проливать реки крови, но смиренно ждет подходящего момента. Расчетливого, хитрого и скрытного зверя.       Это мой или наш общий с Ханзом зверь?       Принц перестал играть. Никто даже не успел среагировать, когда нас с Ханзом стал засасывать в себя огненный столб. Я лишь слышала, как Мерлия и Ная с ужасом кричали наши имена. — Матерь милая, что происходит? — я была на грани паники, глядя в обжигающее пекло. — Эрика, все будет хорошо, — ласково ответил мне принц, поглаживая спину. — Где хорошо?! Нас засасывает в огонь, а я даже ничего не могу сделать! — я вертела головой в разные стороны в попытке придумать, как выбраться из этой бездны, и вдруг ко мне пришло понимание. У меня закончились силы. Я слишком много потратила магии, пока крутила жернова, а после создавала водную печать. — Ты боишься обжечься, моя королева?       Взглянув злостно на Ханза, я нахмурила брови. — Ты в курсе, что один раз обжегшись на молоке, человек дует на воду? — Только это не помешало тебе, когда ты доверилась мне после предательства Хэлиона. Это не помешало тебе и тогда, когда отец стал рукоприкладствовать, но ты все равно согласилась на опеку Азарэля. Ты не та, кто будет осторожничать, если сердце кричит об ином, — ухватив выпавшую из моей косы прядь волос, Ханз намотал ее себе на палец.       Ответить я ничего не успела. Огонь стал опалять все тело. Было удушающе жарко. Я не могла дышать и говорить. Паника медленно подползала к горлу, перекрывая последнюю надежду на единственный вдох, прежде чем наши макушки скроются за стенами огня. Крепко зажмурившись, я обняла принца, чуть ли не ломая ему все кости. Мне было страшно. Но не за себя, а за этого наивного дурака, который считает, что мы сможем выжить. Словно сможем выбраться из этой передряги невредимыми.       «Божественный зверь, прошу, услышь мой зов. Прошу, защити нас… защити», — проговаривала я про себя, стараясь достучаться до монстра, который словно лег в спячку. Я не чувствовала его точно также, как и свою магию. Была ли в том причина столь резкого расхода сил или дело все было в порошке, которым посыпал меня Хэлион, я не знала.       Секунда длилась как час. Я ощутила прикосновение Ханза и оно было настолько неожиданным, что мое тело дернулось, как от испуга. Открыв глаза, я поняла, что стало не так жарко. Вокруг нас вился кокон из черной материи с переливами синего и серебряного. Это свечение напомнило мне о том, что когда-то, на празднике Ханбэньеля, я светилась практически точно так же.       «Я же говорил, что все будет хорошо», — зазвучал спокойный голос парня в моей голове. — «Верь мне», — в мерцающей темноте Ханз притянул меня за подбородок к себе, даря нежный поцелуй. Я словно вновь перенеслась во время начала освоения магии Пустой. Тогда мне было страшно сделать лишнее движение, находясь на празднике Блаамана в Палау. И, ведя в танце, Ханз произнес все те же слова. И как в прошлый раз, так и сейчас — я верю ему.       Постепенно мой магический купол стал слабеть, и монстр, что изо всех сил старался поддерживать его, рухнул на колени, тяжело дыша. Что-то могущественное и настолько древнее не просто заглушало мою магию, а перекрывало её вовсе. Огненного столба как и не бывало.       Легкое свечение исчезло на пару минут, через миг возобновляясь от другого источника. Меч Ханза освещал какую-то большую гору в расщелине, которая перекрывала проход. На ней, словно путы, местами проглядывались очертания окоченевшей веревки с интересным плетением, так схожим со змеиной чешуей.       Стоило мне только сделать шаг вперед и выйти из небольшого защитного поля, созданного Харосом, как от каменистых стен эхом раздалось угрожающее: — Не наигралась еще в свои игры, Селина?       Оторопев от услышанного имени, я так и не сдвинулась с места. Каменная стена внезапно задрожала, и странная гора стала двигаться, поворачиваясь. К моему изумлению, это оказалась вовсе не гора, а самое настоящее живое существо. Хоть нити жизни и предупредили меня об этом, но даже так, видя столь огромное существо, я пребывала в легком замешательстве.       Это была черепаха. То, что я приняла за гору, — был ее панцирь, а веревка, опутывающая его — змеей. Огромное и громоздкое тело с громким скрипом повернулось к нам мордами. Глаза черепахи были белыми, без зрачков, словно она была слепа. А змея лишь мерила своим языком воздух вокруг меня. — Кто вы? — Ты смеешь спрашивать, кто мы, жалкое отродье падшего королевства? — свирепо спросила черепаха, сведя свои брови. Застыв, существо больше не произнесло ни слова. Однако змея, что с тихим шипением извивалась из стороны в сторону, словно кивнув, резко направилась в мою сторону, угрожающе оскалив клыки.       Я не успела вздохнуть, как следивший за всем Ханз резко оттолкнул меня к себе за спину. Змея, что выстрелила из своего укромного места, находящегося на панцире, притормозила, принявшись вновь высовывать раздвоенный язык. — Хао Юй? Снюхался с врагом за спиной целого клана? — вновь прозвучал угрожающий голос черепахи. — Я Ханз Уорнер, второй наследный принц королевства Веморис, — не менее грубо произнес парень, сжимая Харос в руке. — Мы помним множество королей и принцев, но о тебе слышим впервые. Сколько веков минуло с того момента, как эта мерзкая тварь усыпила нас в недрах земли? — стоило только упомянуть Селину, о которой существо говорило в самом начале, как змея осторожно обогнув Ханза, намеревалась вновь приблизиться ко мне. — Не лезь к моей жене! — нагнувшись к рептилии, сурово произнес Ханз, вставив клинок в землю.       Змея взглянула в лицо принца и нехотя, словно повинуясь приказу, отступила к черепахе на панцирь. — Значит, это низшее, лишенное человечности и морали существо — твоя жена? Как бы огорчился твой предок, узнав, что ты связал свою жизнь с ней, — подметило существо, глядя в одну точку. — Вы не ответили на вопрос моей истинной пары. Кто вы такие? — Мы есть Священная дань клану шаманов. Я Ман Цзимо, а он — Лон Шехо, — наконец представилось существо.       Стоило мне только услышать эти имена, как в голове всплыл свиток памяти. Ман Цзимо — слепая черепаха, на чьем панцире начертаны руны бессмертия и множества других сильных заклинаний клана шаманов. Глухой Лон Шехо являлся вечным спутником и стражем слепой черепахи. Он защищал не только Ман Цзимо, атакуя противников огнем, но и священные писания, закрывая их своим телом.       Слепая мудрость и глухой огонь. Именно так трактовались их имена на шаманских наречиях. — С момента падения Лотвелианского королевства прошло без малого пять веков. И заточившая вас в землю Селина никаким образом не относится к моей жене. Прошу больше не выражаться так гнусно по отношению к ней, Священное создание, — склонив голову на бок, Ханз не отрывал взгляда от существа. — Мы не терпим это ничтожное место, как не терпим и тех, кто старается его возродить.       Неприязнь Ман Цзимо и Лон Шехо была вполне обоснованной. Селина являлась родной тетей Астреи, а я была ее далеким потомком. И вот угораздило же меня родиться с наиболее чистой кровью в этой божественной родословной!       Однако, если силы Священного существа столь огромны, что перекрывают мою магию, то их стоило опасаться и желательно решить этот конфликт наиболее мирно. Я не хочу подвергать ослабленных жителей Кракхола еще большей опасности. — Юнец, что именно мое племя попросило у тебя в обмен на открытие меридиан шаманской Ци? — с ноткой радости в голосе внезапно произнес Ман Цзимо. Однако в моем присутствии Ханз видимо не решался раскрывать все карты, что он сумел запрятать за те три месяца, проведенных в Кастерии. — Раз так, то спой мне упокоение души, — с желчью в голосе сказала черепаха, не дождавшись ответа на свой вопрос. — Нет. — Хоть тебе и удалось многое скрыть от нее, — голова Ман Цзимо качнулась в мою сторону. — Но я же вижу, что твой разум нестабилен, как круги на воде, а воля гнется, как стебель ромашки на ветру против моих речей. Малец, сыграй на своем оружии упокоение души и я отпущу твою жену целой.       Я не понимала, о чем конкретно они говорят. Мне ведь уже доводилось однажды слышать Песнь Смерти. Так почему же принц так противится этому? Слова Ман Цзимо сквозили неизвестным мне заклинанием. Это было похоже на то, как магия Пустой давала мне возможность влезать в умы людей, только в сто раз сильнее.       В глазах Ханза бушевало море сожалений. По одному только его виду можно было понять, как нехотя он подносит к губам Харос, что обрел вид флейты, и молит о прощении.       Поначалу мелодия была легка, подобно парящему семечку одуванчика. Она слегка убаюкивала, даруя моему уставшему телу сладкую негу. Но постепенно песня стала нести в себе ноты злости, жажды убийства и тошнотворного преддверия смерти. Ее название воистину отвечало само за себя. Ман Цзимо сказал, что отпустит меня целой, следовательно столь необычная Песня Смерти не могла меня погубить. Однако целой — не значит, что живой.       В какой-то момент я почувствовала сильную боль в висках, которая постепенно распространялась по всему телу. Чтобы не пугать Ханза, я старалась терпеть мучения. Все же роды были куда болезненным процессом.       Но если бы я знала, что дальше все станет только хуже, то предпочла бы еще раз пройти через рождение ребенка, нежели терпеть эту пытку.       Притихший монстр в ожидании прилива сил катался по полу, схватившись за голову, в то время как мне, хотя я и скрипела зубами, удавалось сохранять самообладание присев лишь на одно колено. Эта боль, ее невозможно сравнить с чем-то одним. Со всех сторон в меня словно выстреливают безграничное количество стрел и пронзают мечами по рукоять. Окунают в разгоряченную магму, а после в сковывают в ледниках, что перекрывают дыхание.       Все тело пульсировало, меня скручивало от неимоверной фантомной боли. Божественный зверь, не в силах терпеть эти пытки, взревел в моей голове. — А ты и вправду сильна, как и твой ужасный монстр, раз он не показывается так легко, — зазвучал голос черепахи поверх упокоения души.       Не в силах больше этого терпеть, Ханз старался прекратить играть, думая, что этого было достаточно. Но вот Священное существо даже на мгновение не дало парню отнять губ от флейты, заставляя мелодию звучать дальше.       Внезапно я осознала, чем чревато упокоение души. Оно не только выворачивает наизнанку все тело и душу, но и, разбив это в дребезги, собирает совершенно новое, поистине устрашающее тело. — Ханз, закрой глаза, — стоя на одном колене, молила я парня. Его страх за меня читался так же четко, как божьи законы Матери.       Не отрывая от него взгляд, я ждала. Ждала, когда парень уступит и послушается меня. Внемлет моим молитвам, наконец закрыв глаза.       Жгучая боль внезапно пробила всю спину, и я, крепко зажмурившись и стиснув зубами ткань плаща, взревела. Мой вой перекликался с воем божественного зверя и вливался в упокоение души последними, дополняющими нотами.       По лицу покатились слезы, на спину, разорвав плащ, легло что-то тяжелое, от чего ломило весь позвоночник. Когти и клыки вылезли слишком быстро, из-за чего капли крови с моего лица и рук стали стекаться в небольшие лужицы на каменистой земле.       Пошатнувшись, я едва не упала полностью. Хватаясь за острые края своеобразной пещеры, я пыталась удержать равновесие, но мои руки дрожали. Через некоторое время мне удалось поднять свое тело с колен. Змея, неотрывно следившая за мной, внезапно распахнула глаза, словно от удивления.       Стерев с лица слезы и взглянув на руку, я поняла, что плакала кровью. Повернув голову в пол-оборота, я увидела, что у меня за спиной, словно кожаный плащ, лежали крылья. — Так вот в чем заключалось ваше желание, — хриплым, но не менее озлобленным голосом произнесла я, — Пробудить истинный облик Черного воина, — мои слова не предназначались для ушей Ханза, от того, все было сказано на языке шаманов. — Тебе известен язык Священной дани? — тут же насторожился Ман Цзимо. У них с Лон Шехо был весьма удачный союз. Для змеи черепаха являлась голосом, а змея для черепахи — глазами. У них определенно имелась своя связь, напоминавшая мои синие нити жизни. — Вот вы и пробудились от длительной спячки. Не желает ли Священное существо убраться восвояси к себе на родину? — нахмурившись, я почувствовала, как кровавый сгусток застрял в горле. Но не могу же я плеваться кровью на глазах у того, кому достаточно моргнуть — и весь Кракхол превратиться в одно огромное пепелище? Сконцентрировавшись на боли в спине, я, не теряя достоинства будущей королевы, проглотила противный ком. — Исчезни. Мы хотим поговорить с предком Хао Юя. — Нет. — Он не той королевской крови, о которой говорил, глупое отребье! В нем течет то, что тебе не по силам достигнуть ни заклинаниями, ни упорным трудом. Так что сгинь с глаз наших! — змея угрожающее приподняла свою голову над панцирем, показывая, что в любую секунду готова выстрелить залпом древнего огня.       Но заметив, что я так и не сдвинулась с места, Ман Цзимо добавил: — Боготвори юнца и его кровь, иначе от твоего так называемого королевства не осталось бы и следа. Мы не причиним ему боли, как тебе, темное отродье, и под покровом ночи уйдем в родильный источник.

***

      Из огромной выбоины в земле я вылетела с грохотом падающей кометы. Пришлось изрядно попотеть, чтобы создать себе воздушную подушку, дабы не расшибиться об землю, ведь от появившихся крыльев не было толку. Закрыв свое тело темным мерцающим барьером, я под всеобщие крики жителей Кракхола спряталась в своем старом доме.       Сплюнув немалую дозу крови, я на трясущихся ногах перешагнула порог. Ползя по стенам, — потому что по-другому это назвать было невозможно — я с трудом дошло до спальни.       Рухнув на колени возле кровати, я осторожно села в позу для призыва бога, как когда-то делал Азарэль и сжав посильнее пальцы, кровь вновь залила пол. Особо не переживая за чистоту, я стала водить ногтем по дереву, вычерчивая корявые символы. Руки тряслись так же сильно, как и ноги.       Спустя несколько тщетных попыток на мой зов наконец ответили. Едва просвечиваемая материя колыхалась, словно занавеска на ветру. — Что с тобой сделали? — округлив едва различимые на свету глаза, произнесла Астрея, осматривая меня со всех сторон. — Кажется, это называется «пробуждением Черного воина». Как мне вернуть исходное состояние? — сиплый голос отразился от стен тихим эхом. Слегка наклонившись вперед, спину пробило дикой болью, отчего, произнеся на выдохе «Да твою же мать!», я вновь вернулась в исходное положение. — Шаманы уподобились Велесу, возненавидев тебя? — присев рядом на корточки, Астрея продолжала изучать мой новый облик, — Кровавые слезы, крылья, черные глаза… Ты воистину выглядишь как та, кто должен править землями моего папаши… — Да плевать, чем я там в этом образе должна править или кому уподобиться из-за прихоти и непоколебимой ненависти этой Священной дани. Как мне вернуть свой привычный облик? Выйди я так на улицу, своей внешностью всех жителей Кракхола до смерти доведу! — в голосе сквозила злоба, желание придушить гребаную черепаху и засунуть ей в глотку змею росло с каждой секундой, проведенной в этом теле, наполненным боли и мучений. — Мне это не ведомо, — тихо произнесла Астрея. — Это исключительное заклинание шаманов, а секретов своих фокусов они не раскрывают.       Взвыв в душе от услышанного, перед уходом Пустой я нашла в себе силы поинтересоваться: — Как Рейган? — Не переживай, мальчик умен до ужаса и периодически заглядывает к Матери — послушать очередную захватывающую историю, которую той удалось пережить или увидеть, — с теплой улыбкой ответила мне девушка. Секунда — и она растворилась, оставив после себя легкий дымок, который подтверждал, что ее образ вовсе не был иллюзией моего мозга.       Еще секунда, и я сама, потеряв связь с настоящим миром, упала в манящую и успокаивающую тьму своего измученного Божественного зверя.       Открыв глаза от легкого прикосновения губ к открытому плечу, мое тело, так и не соединившись с мозгом нужными точками контроля, резко приняло сидячее положение. В глазах потемнело, и мне потребовалось время, прежде чем я увидела перед собой обеспокоенное лицо Ханза. — Ты как, милая? — нежно убрав прядь моих волос за ухо, принц принялся осматривать меня.       Оглядываясь по сторонам, я поняла, что нахожусь все так же в своем старом доме. Под потолком горели звездные сферы, мягко освещая комнату, за окнами которой уже наступила ночь. Стены, пол… Все, чего я касалась, было в крови. Запоздало вспомнив о произошедшем, я с ужасом завертела головой, страшась увидеть крылья за своей спиной. — Я убрал их, чтобы ты смогла отдохнуть, — все с той же нежностью произнес парень, не переставая смотреть мне в глаза.       Он видел этот кошмар… Я вполне понимала, как выглядела со стороны по описанию Астреи и огромному количеству крови, что была не только на моем теле. Кожа на голове онемела, когда я представила картину, которую застал Ханза, однако… Что? Он убрал мои крылья? Но ведь даже Пустая не знала как вернуть мне мое истинное обличие.       Воспоминания вспышками наводнили мою голову. Ханз вовсе никакой не принц Вемориса. Он гребаный потомок шаманов! Что творится с этим миром? Почему именно мое поколение какое-то сплошь заряженное на двойственность крови древних предков?       Зато теперь все стало намного яснее. Харос, что выбрал Ханза, сделал это вовсе не из-за того ритуала, который ему пришлось пережить. Духовное оружие признает своего мастера лишь в том случае, когда мастер обладает той же кровью, что и создатель оружия. Никакие заклинания не смогут обойти многочисленные барьеры могущественного шаманского вооружения. А раз Ханз не являлся сыном королю Вемориса, то его матери крупно повезло, что парень пошел внешностью в нее. Вот вам и парочка. Потомок божественной династии и шаман-бастард. Браво, судьба! Ты, как всегда, любишь вставлять всему сущему палки в колеса. — Прости меня, Эрика, — принц заметно сжался, видя мое потерянное состояние, — Я не хотел этого, Ман Цзимо… — Знаю, — хрипло прервала тираду Ханза. — Я не виню тебя за то, что было сделано по чужой прихоти твоими руками.       Ханз заметно расслабился, однако чувства стыда и сожаления никуда не делись с его лица. Подав руку, он помог мне встать с постели и отправиться в купель. От воды исходил небольшой пар и в комнате витал легкий запах целебных трав.       Сняв с себя окровавленную рубашку с огромной дырой по центру спины, я. закусив губу, с тихим вздохом просто отпустила ее возле своих ног.       Погрузившись в воду по самые плечи, я закрыла глаза, чувствуя, как целебная вода постепенно стягивает большие раны на теле. Принц, присевший на пол возле моей бочки с водой, сначала было потянулся за флейтой, но в последний момент передумал. — Что сейчас происходит в Кракхоле? — прервала я угнетающую тишину. — Мерлия почти обо всем позаботилась. Всех жителей, что стали свидетелями, как черное теневое облако вылетело из ямы, она успокоила, заявив, что это темная оболочка зла, которую ты изгнала, — парень пытался с помощью интонации передать энтузиазм ведьмы, который более чем походил на бред больной собаки. — Азарэля, как и Наю с Вассой, временно расположили в пустующих комнатах таверны. Остальные же жители к тому моменту, как я вылез из ямы, уже стали расходиться по домам, чтобы залечить раны.       Выслушав этот небольшой доклад о положении в деревне, я невольно задумалась над тем, что мне предстоит завтра сделать: навестить Азарэля, разрушить теневой барьер вокруг Кракхола и придумать, как побыстрее переселить жителей поближе ко дворцу. Хоть на рептилиях и лететь всего-то полчаса, но для тех, кто так и не решится обзавестись данным видом передвижения, пеший путь будет длится от часу и больше. Да и постройка новых домов займет огромное количество времени, которым я на данный момент не располагаю. Завтра-послезавтра Хэлион доберется до своей тлеющей карги и тогда на подготовку к войне у нас будет самое большое три месяца. В худшем же случае нам придется готовиться за... месяц. Один месяц. — Ханз? — тихо окликнула я парня.       Юноша дернул головой, словно тоже над чем-то задумался, и поднял одну бровь вверх. — Что ты отдал клану шаманов для открытия этих меридиан Ци? — меня давно мучил этот вопрос, однако задать его я все никак не решалась. До сегодняшнего дня.       Принц тихо вздохнул, понимая, что больше оттягивать этот момент не может. — Половину своего сердца.