Пустая

      Сверяясь с картой, которую мне дал Драялис, мы двигались на верблюдах в северном направлении по бескрайним песчаным дюнам Палау.       Утром я проснулась от стука в дверь: на пороге комнаты стоял помятый принц Вемориса. — Честно, ничего не помню. Даже то, как оказался в твоей спальне, — почесав затылок, сообщил парень. Ему до сих пор было стыдно за то, что он так сильно вчера напился, и поэтому он еще много раз просил прощения за свое поведение: — Я же принц и должен подавать пример, а не вести себя как нахрюкавшийся мужик. — Даже принцы порой хотят отдохнуть от королевской суеты, Ваше Высочество, — вспомнила я слова, сказанные им же еще в Кракхоле.       Внимательно рассматривая карту, я крестиками отмечала каждую пройденную милю. Помимо треугольников, которые показывали залежи золота под землей, большой жирной точкой обозначили то самое место, которое, по моим соображениям, было нам нужно.       Бездна Смерти.       Не самое лучшее название, но оно точно отпугивало любого путешественника, который решился покорить нескончаемые пески Палау. Но сомневаюсь, что кому-то из людей в руки перепадет особенная карта данных мест с указанием всего, что скрыто от их глаз.       Хоть верблюды и могли развивать большую скорость при беге, дракон был бы куда быстрее. С каждой милей солнце пекло все больше, и я уже начала завидовать Мерлии с Саэмом, которые отправились на поиски рогатой змеи верхом на Эклипс.       Ханз уже влил в себя две бутылки с водой. Как жажда, так и головная боль не покидали его во время всей поездки на верблюдах. — Совсем плохо? — вопросительно вздернув бровь, я взглянула на принца. — А ты как думаешь? - вяло протянул тот. — Понятия не имею. Не я же вчера вливала в себя литры вина в попытке заглушить свою ревность, — Ханз резко оглянулся через плечо и, затормозив своего верблюда, чтобы тот шел вровень с моим, спросил: — Это я тебе так сказал? — стыд вперемешку с ужасом отчетливо виднелся в его глазах. — Возможно. Пить надо меньше, чтобы помнить все, — пожав плечами, я дернула за поводья, оставляя принца позади.       Спустя пару часов мы достигли той самой точки, отмеченной на карте, но, озираясь по сторонам, ничего не смогли увидеть, кроме все тех же песчаных дюн. — Мы точно туда пришли? — спросил Ханз, вертя головой из стороны в сторону. Жалкие вздохи на тему того, как ему плохо, прекратились еще полчаса назад, чему я была несказанно рада.       Спрыгнув с верблюда, я еще раз раскрыла карту, сверяясь с обозначениями. — Да, мы час назад проехали три кактуса, растущих в ряд, и полчаса назад - большой валун со странными ориентирами. Мы на месте, — произнесла я, просматривая свои отметки на листе пергамента. Ошибок не должно было быть. — Эрика, там кто-то идет... — еле слышно сказал Ханз. Обернувшись, я увидела, как к нам угрожающей походкой шла угрюмая девушка с двумя секирами в руках. Кожа ее была такой же смуглой, как и у большинства жителей Палау, а кудрявые волосы разметались вокруг ее головы, словно большое облако. Белая рубашка без рукавов доходила до талии, открывая вид на пупок и золотистую сережку, что при каждом шаге девушки качалась в разные стороны. На ней были объемные синие штаны с бронзовыми узорами на бедрах, а ступни ее были практически голыми. На девушке было навешано множество украшений: начиная от увесистых колец на ушах, заканчивая различными цепями на плечах и бедрах поверх одежды.       Когда мы осматривали местность минутами позже, ее тут не было. — Ви из ай? — с расстановкой громко произнесла она, неспешно подходя к нам, и крепче сжала секиры в кулаках. — Я не понимаю, что она говорит, — в легком замешательстве сказала я. — Она спрашивает, кто мы такие, — слезая с верблюда, ответил Ханз. — Так ты палауский знаешь? А я пыхтела, пытаясь объяснить служанке, что мне от нее нужно было! — Меня никто не спрашивал, — развел руками принц и, глядя на девушку, идущую к нам, произнес: — Онс из фриндэ! Онс сид афрогн ван ди дуд! — как только она это услышала, с криками налетела на принца, стараясь ударить секирой. Вынув бастард из ножен, я блокировала ее атаку, в то время как Ханз пригнулся, заслонив голову руками. — Что ты ей сказал? — защищаясь от двух секир, заорала я принцу. — Что мы ее друзья и ищем Бездну Смерти, — достав из ножен шпагу, Ханз направил ее на девушку. — Шпага? Ты хоть раз дрался с кем-то, кроме своих учителей? — снова блокируя выпад, я решила идти в атаку, постепенно уводя ее от принца. — Глупый мальчишка, — прошипела девушка, уклоняясь от моего удара. Острие моего меча просвистело у ее шеи, оставив лишь маленькую царапину.       Откинув одну секиру, она прокрутила рукой и, выпустив шар огня, кулаком направила его в мою сторону. Успев вовремя откупорить деревянную затычку бутылки, я защитилась пластом воды. — Значит, маг, — криво улыбнувшись, девушка отбросила вторую секиру и стала запускать в меня огненные шары. Если первые три ее атаки я смогла отбить с помощью воды, то потом, когда она закончилась, пришлось изрядно попотеть, защищаясь воздушными струями. — О, ты знаешь веморский, чудно! — Я Ная! Богиня и страж этого места! — сделав удар ногой с разворотом, девушка послала кольцеобразную волну огня, увеличивающуюся по мере приближения к нам. В ответ я создала широкий поток воздуха, который не только погасил магию этой Наи, но и сбил ее саму с ног. Вынув из песка бастард, я приставила острый конец к горлу девушки. — Зачем ты напала на нас? — сурово спросила я. — Нет достойных душ, что смогут войти во врата. Лучше умереть здесь, чем остаться там, — с шипением произнесла она и, закрыв глаза, будто собралась принять поражение, прокрутила руками, отчего я провалилась в зыбучие пески по колено. В попытке выбраться я ушла вниз еще глубже - уже по бедро. — Эрика! — Ханз попытался подчинить себе землю, призывая свою магию на помощь, но как бы принц ни старался, у него не выходило. Песок был слишком рыхлый; чтобы обучиться подчинять себе его, нужно много тренироваться, чего Ханз, конечно, ни разу не делал, живя в Веморисе. — Теперь настала твоя очередь, глупый мальчишка, — из-за шепелявости она чем-то напоминала змею. Ная резко вскочила на ноги и сделала поворот рукой. Я полностью ушла в песок, но продолжала слушать, что происходило на поверхности.       Слышался звон шпаги о секиру, их шаги, но все было слишком приглушенным. Запас воздуха, который я успела задержать в себе, постепенно подходил к концу. Руки были плотно прижаты к телу, так что ни с помощью магии, ни вручную, выбраться бы у меня не получилось. На какой-то момент стало тихо: и у меня в голове, и там наверху.       Я подумала о худшем.       Не поддаваясь панике, что могло только усугубить и так отвратительное положение дел, я стала углубляться в воспоминания. На одном из старых свитков магов воды, прочтенном на кануне, схематично обрисовали медитацию для обретения сил, чтобы можно было продолжать бороться дальше. Даже если с Ханзом уже что-то случилось, он не погибнет тут бессмысленной смертью. Я ассасин - и слово «пощада» мне не знакомо.       Постепенно по моему телу забегали мурашки. Я почувствовала до боли знакомое покалывание в пальцах и, уйдя еще глубже в разум, увидела их: разноцветные линии, что переплетались между собой, образуя узелки.       В воспоминаниях сразу всплыл отец и идущая от него черная, обжигающая руки нить.       Но, когда я полностью сконцентрировалась и выбросила его устрашающий образ из головы, мои пальцы потянулись к синей линии. Стоило только коснуться, как я ощутила чье-то столетнее давление на мой разум. — Ты же чувствуешь меня, да? — сказала я про себя. — Как... Этого не может быть... — пришел мне ответ. Складывалось ощущение, будто я общаюсь с кем-то через почту в Кракхоле. Словно письма научились озвучивать то, что было в них написано. — Он жив? — задав вопрос, я потянула за другую нить коричневого цвета. У себя в голове услышала шипение. — Пока жив, — ответила мне Ная. — Подними меня, — приказала я. Но ни через секунду, ни через двадцать секунд ничего не произошло, и тогда я добавила: — О, вижу твою нить жизни. Хочешь, вырву?       В мгновение ока меня подняли из сыпучих песков. Первый вздох показался мне наслаждением. Ная тяжело дышала, уставившись на меня круглыми то ли от ужаса, то ли от удивления глазами.       У Ханза была рассечена бровь, из носа тонкой струйкой текла кровь, пару порезов виднелось на плечах, один на берде. Но самое главное — он был жив. Дышал и смотрел на меня. — Открывай врата, — со злостью взглянула я на девушку. Нити, окружавшие меня под землей, пропали сразу же. Но она стояла, не двигаясь. — Или мы все еще не достойны? — я уже поднимала из песка свой меч и создавала в руке маленький ураган, готовая вновь нападать. — Нет, достойны, — она присела на одно колено, склоняя голову. — Простите, что не признала вас сразу, ми конинг. — Да чтоб вас, Матерь Всемогущая! Я ассасин. Я не какая-то там грозная королева или принцесса, — тут же вспылив из-за обращения, которое дословно переводилось как «моя королева», я указала на Ханза пальцем. — Вот он и принц, и будущий король! Ему хоть ноги целуй, а мне, будь добра, просто открой эти гребанные ворота! — не выдерживая, накричала я на девушку. Столь резкий всплеск эмоций был связан больше с раздражением от того, что, находясь не в своей стихии и в не привычной мне обстановке, я чуть не проиграла битву с огненной незнакомкой, нежели со страхом из-за возможной гибели принца.       Ная моментально встала и начала вырисовывать пальцем в воздухе какие-то символы и буквы. Пока она занималась открытием врат, я подошла к Ханзу и протянула ему руку. — Ты как? — Жить буду, не переживай, — улыбнулся парень. — Все готово, осталось лишь добавить каплю крови собравшегося войти, — сообщила Ная, отходя в сторону.       Вынув кинжал из ножен, я провела лезвием по ладони, и на указанный участок песка упало пару капель крови, тут же впитываясь. Ханз сделал то же самое, стоило мне только протянуть ему клинок.       Ничтожных пару секунд ничего не происходило, но потом я ощутила землетрясение под ногами. Все затряслось, пласты земли просто провалились куда-то вглубь темноты, где не было видно ничего. Следом за ними устремился песок.       Мы машинально отошли назад, вытягивая головы вперед и стараясь все рассмотреть.       Создав огненный шар, Ная запустила его прямо в эту дыру, и та сразу вспыхнула ярким пламенем. — Врата открыты. Я должна окружить вас синим огнем, он не обожжет вас, —переглянувшись, мы с принцем кивнули. Ная тут же возвела вокруг нас барьер. Прикоснувшись к стенкам ярко синего пламени, я почувствовала едва ощутимое тепло. — Прыгайте, — сказала она, и брови Ханза поползли вверх в удивлении. — А что, никакой лестницы не будет?       Ная лишь отрицательно покачала головой. — Я буду ждать вас тут, ми конингай.       Закатив глаза на это обращение, которое теперь уже относилось и к самому принцу, я взяла его за руку и, выдохнув, кивнула. Мы побежали навстречу разъяренной стихии.       Не ощутив никакого полета, лишь приземление на ноги, я оказалась перед мостом. Окружавшая меня природа была серой. Как будто художник, решивший нарисовать пейзаж, растерял все свои яркие краски. Озираясь по сторонам, я поняла, что была одна. Принца нигде не было видно. — Ханз?       Когда я устремила свой взор к мосту, стало понятно, что можно будет что-то рассмотреть, только дойдя до его вершины. Осмотревшись по сторонам еще раз, в надежде, что с минуты на минуту тут появится Ханз, я была уже готова наступить на первую ступень серого камня.       Передо мной моментально появилась девушка, так и не дав мне сделать первый шаг. Она была бледной, даже слишком. Хотя на фоне окружавшего нас серого цвета ее тело терялось, и только с помощью темнеющего контура можно было различить, как двигаются руки и голова. Ног не было. Вместо них была лишь сизая дымка. — Кто вы? И где Ханз? — спросила я, продолжая рассматривать девушку. — Меня зовут Лагура, а на другом конце моста стоит моя сестра Меслама и беседует с твоим другом, — ее голос был глубоким и тихим. Складывалось впечатление, что она говорит со мной через толщу воды. — Кто вы такие? — к сожалению, их имена не давали мне никакой информации. — Мы неродившиеся сестры Астреи. Еще будучи в утробе нашей матери, мы были убиты, так и не познав свет и краски вашего мира. — Значит, я правильно сделала, что пришла сюда? — приподняв бровь, спросила я у Лагуры. — Да. Вам нужно сделать выбор, — ее глаза выглядели безжизненными, однако, в отличие от Пустой, у этой хотя бы был рот, и я слышала ее не у себя в голове. — Какой? — Вы две половины одного целого. В тебе этой силы больше, чем в юноше, но только вам решать, как соединить разделенное. Есть путь тернистый и тяжелый, он пролегает через мост. Есть путь простой и светлый, он пролегает через душу. А есть путь ужасный и чернеющий. Он пролегает через смерть, — подождав, пока в голове у меня все разложится по полочкам, Лагура продолжила: — Все это - узы. Сотворенные, истинные и кровные. — Есть подвох, правильно? — нахмурившись, спросила я. — Сотворенные узы доставят тебе неимоверную боль, истинные - ему. А кровные - вам обоим, — пояснила девушка. — А без уз сила соединиться не сможет? — с надеждой спросила я. Если до этого, отвергая предложение Хэлиона с этими узами, я думала, что просто не готова и не хочу всего этого, то сейчас понимаю, что попросту боюсь. Мне было страшно связывать с кем-то свою жизнь навсегда, не имея возможности отказаться от этого в случае чего.       Но Лагура лишь отрицательно покачала головой       Тяжко вздохнув, я начала думать. Кровные узы... Слышу о них впервые, но ничего хорошего они нам не сулят. Истинные? Возможно, Лагура подразумевала что-то другое, потому что невозможно заключить то, чего не было у нас с рождения. Истинные узы не заключались никогда, и, по совести, встретить человека, с которым ты связан этими узами, было практически чудом.       В древние времена главы кланов отменяли даже политические, обговариваемые еще до рождения супругов браки, если у кого-то из новобрачных появлялась истинная связь с другим человеком, считая это божественным знамением. Эти узы считали божьим даром и приказом, которому нельзя было противиться. А сотворенные...       Как только Хэлион узнает об этом, он оборвет все связи со мной, возможно, даже выгонит из Клинка и лишит звания ассасина. И тогда уж точно ни о каких отношениях разговоров больше не будет. — Я выбираю путь через мост, — мой голос предательски дрогнул. — Будь по-твоему. Принц тоже сделал свой выбор, — и, отступив в сторону, Лагура рукой указала на мост.       Каждый мой следующий шаг был тяжелее предыдущего. В висках неприятно пульсировало. И если поначалу я думала, что все не слишком-то и печально, как воспоминания одно за другим атаковали меня.       В окнах небольшого домика на окраине района горели свечи, мягко освещая комнаты. Миниатюрная девушка стояла у печи, доготавливая последние блюда. Волосы цвета воронова крыла были собраны на бок в легкую косу, а при каждой улыбке у девушки на лице появлялись ямочки. — Эрика, помоги накрыть на стол, — попросила она. Ее пятилетняя дочь тут же примчалась на кухню и, достав тарелки из шкафчика, принялась раскладывать их на три персоны. — Я фсе! — из-за недавно выпавшего переднего зуба маленькая девочка стала немного коверкать слова. Послышался хлопок двери - это могло означать лишь одно. — Папа! — закричала Эрика, подбегая к мужчине. — А вот и моя принцесса, — с улыбкой на губах мужчина поднял дочурку вверх и, закружив в воздухе, поставил на ноги. — Я тут кое-что вам с мамой принес, — он повернулся к Эрике спиной и спустя пару секунд протянул ей маленький букетик ромашек. Девочка состроила милую гримасу и, поцеловав отца в щеку, забрала цветы. Из кухни доносился голос Весты, сообщая, что ужин уже готов.       Уютная атмосфера витала в этом доме. Подаренные цветы уже стояли в вазе посреди стола. Каждый рассказывал о том, как прошел его день, попутно гремя столовыми приборами. — А эти мальчифки пытались стащить у дяди флукты! Папа, ты пледставляешь? Это же пвоха! — пятилетняя Эрика очень бурно жестикулировала руками, умудряясь еще и хмуриться. Она больше была похожа на отца. Такие же каштановые волосы и серо-голубые глаза. Но нос и рот - мамины. — А мы с дефчонками побежали за ними! И отдали эти флукты дяде! — с гордостью произнесла она. — Молодец, солнышко мое. Но в следующий раз сначала скажи об этом дяде и не лезь на рожон, — мягко произнес мужчина. — Хэвон, что у вас на работе решили? — аккуратно спросила Веста, кладя свою кисть на руку мужа. Широкие плечи слегка опустились вниз. — Нас на время переведут в какую-то лавку на Мясном рынке. — Но репутация этого района... Там же Матерь знает, что творится, — девушка посмотрела на Хэвона с легким испугом в глазах. Эрика притихла и, спрятавшись за пышным букетом цветов, подслушивала разговор, который точно не предназначался для ее детских ушек. — Веста, я знаю, но нам обещают большие деньги! Мы сможем продать этот домик и перебраться ближе ко дворцу. Откроем свою лавку и будем жить, не зная трудностей! — восторженно произнес мужчина, сжимая мягкую и маленькую ладонь жены. — Ох, что-то не нравится мне это... — вздохнув, Веста перевела взгляд на часы. — Эрика, уже пора ложиться спать, — на ее слова девочка вышла из-за стола и, подойдя к папе, потянула его за руку. — Ласкажешь сказку? — Хорошо, пойдем.       Хоть мужчина и приходил с работы уставший, он никогда не отказывался читать своей дочери сказки перед сном.       Я и забыла, что когда-то мой отец был самым лучшим человеком в моей жизни. Он был не просто родителем для меня, а другом, которому можно было рассказать буквально все. Отец всегда поддерживал, относился ко мне так, что я и в правду чувствовала себя маленькой принцессой.       Вот только эта милая сказка закончилась спустя два года его работы на Мясном рынке.       Следующие шаги были словно в пропасть.       В бездну.       На отдаленной поляне у старого дуба девочка тринадцати лет практиковала магию воды, которая давалась ей легче всего. Рядом на замшелом камне сидела Веста и наблюдала за результатами дочери. С годами она все больше походила на Хэвона. Тот же цвет волос и глаз. Такая же упертая и всегда делает все по-своему.       Хоть уже и прошло два года со смерти ее мужа, они с Эрикой, сами того не замечая, избегали любых разговоров как о Хэвоне, так и об ужасах прошлых лет. — Мам, а Азарэль придет сегодня? — стараясь повторять движения, которые были нарисованы в свитке, спросила девочка. — Обещал явиться, а что? — женщина слегка нахмурилась, склонив голову набок, отчего ее челка слегка качнулась. — Руки должны плавнее отпускаться, — поправила она. Эрика кивнула на слова матери, повторяя еще раз. — Хочу, чтобы он посмотрел на мои успехи. Не просто так же я тут пыхчу, — на одном дыхании произнесла девочка. Сейчас она разучивала базовую технику, с помощью которой ученики могли ощутить контроль над стихией.       На свитках показывалось, что нужно плавными движениями перетянуть воду из источника, которым служил маленький прудик, к себе поближе. Но получалось раз через раз. Веста давала наставления Эрике, объясняя, что она слишком резко завершает движение рук, нарисованное в свитке, отчего вода не перетекает плавно, а расплескивается на траву — Может, пойдем домой? Ты уже устала, да и это место скоро болотом сделаешь, — предложила ей мать. В эту секунду Эрика, доделав последнее движение рукой, лучисто улыбнулась: у нее получилось. — А он встретит нас на выходе из леса? — сложив руки за спиной, девочка с какой-то чудаковатостью посмотрела на свою мать. — Чего это ты так часто про него спрашиваешь? — нахмурилась Веста, идя по уже заученному маршруту. — Просто если у вас есть эта любовь к друг другу, то я против не буду, — слегка поморщившись на слове "любовь", Эрика остановилась и заглянула маме в глаза. Некогда лазурная радужка стала блеклой из-за проливаемых четыре года подряд слез. Теперь мамины глаза были один в один с глазами девочки. Такие же серо-голубые.       Тринадцатилетняя магнесса только полгода назад увидела, как улыбается Веста. Они слишком долго жили в ужасе и страхе. Пора было возвращаться к обычной жизни, где ее милая и добрая мама была бы счастливой. — Эрика! Ну что такое ты говоришь? — Веста не на шутку смутилась от слов дочери. Ей не могло это показаться. У ее мамы появился легкий румянец на слишком бледной коже. — Хорошо, буду молчать, — магнесса лишь мягко улыбнулась, радуясь переменам в их жизни. — Мама, а давай сегодня приготовим черничный пирог? Заодно и Азарэля угостим! — они постепенно подходили к протоптанной дорожке, которая вела из леса в Веморис. Улыбка с лица Эрики так и не сходила.       Продолжая идти, руками она оттачивала плавность движений, не используя свою магию. Фантазировала о семейных вечерах в их новом домике, который для них приобрел жрец, о том, что они станут какой-никакой семьей.       Хоть Эрика все еще скучала по отцу, но только не по тому ужасному пьянице, который приходил домой и избивал мать. Ее иллюзии про идеального отца сошли на нет в тот день, - точнее, три дня - когда он три ночи подряд не ночевал дома, а после завалился в дом весь грязный и пьяный.       Ей было семь. И постепенно она стала понимать, что происходит. — Стреляй! — внезапно завопил мужской голос где-то из-за кустов. Веста без раздумий заслонила дочь собой, даже не видя, откуда летит стрела.       Раздался приглушенный крик, и постепенно слабеющее тело матери осело к ногам девочки. Мир словно остановился, и Эрика увидела, что из спины Весты торчала стрела с золотисто-красным оперением, а из-за пышного кустарника вышли два охотника Мористеллы.       С округлившимися от ужаса глазами девочка как можно аккуратнее положила маму на землю, продолжая шептать: — Нет, нет... — Разберись с девчонкой. Я видел, как она управляла водой, — грубый голос донесся до ушей Эрики. Единственное, что у нее получилось сделать - возвести слабенький барьер из воды и заморозить его.       Не вытаскивая стрелу, девочка осторожно положила голову мамы себе на колени и прижала руки к ране, стараясь остановить кровь. — Помогите! — кричала Эрика, трясясь от страха за Весту. Охотники медленно подходили к созданному куполу, уже натягивая тетиву на луке. — Хоть кто-нибудь! Помогите! — срывая голос, магнесса пыталась добраться до той силы, которую зареклась больше никогда в жизни не использовать. Она хотела, чтобы эта страшная женщина помогла ей спасти ее маму, чтобы она убила этих охотников.       Но внутри было пусто. — Не приближайтесь к нам! — громко, но с заиканием прокричала Эрика, пытаясь сморгнуть слезы с глаз.       Вдруг из-за тех самых кустов выпрыгнул дракон и не теряя времени, откусил руку одному из охотников, откидывая его тело в заросли. Другой мужчина уже начал целиться в рептилию, но выстрела не произошло. На скаку Азарэль подкинул меч, да настолько метко, что лук, вылетев из рук охотника, повис на застрявшем в стволе дерева лезвии. — Он весь твой, — сказал жрец дракону, и тот не медля, принялась залпами стрелять по высокому темноволосому мужчине.       Спрыгнув на землю, Азарэль пробил хлипкий купол Эрики и, присев рядом, взял Весту за руку, а другой принялся вливать в нее свою магию. — Мама? — слезы все так же текли ручьем из детских глаз. Эрику трясло, как лист на ветру, она не обращала внимания ни на кого, кроме матери. — Мое солнышко, я всегда буду любить тебя, — прошептала Веста, из последних сил приоткрыв глаза. — Нет! Не говори так, будто уже смирилась со смертью! Ты не оставишь меня! — пуще прежнего закричала девочка. — Веста, прошу тебя, давай пройдем ритуал уз. Я могу спасти тебя, — глаза жреца стали влажными. Продолжая сжимать руку женщины, он не переставал передавать ей свою магию. — Не поможет. Я уже чувствую тебя, — выдавив легкую улыбку, Веста в последний раз посмотрела на свою дочь и мужчину, с которым у нее могла бы быть семья. Женщина закрыла глаза и, издав последний вздох, полностью обмякла на руках Эрики и Азарэля.       В тот день они оба потеряли дорогого для себя человека. Веста, благодаря магии жреца, почувствовала в нем свою пару, предначертанную судьбой - человека, с которым она была связана истинными узами.       И как только ее сердце перестало биться, Азарэль это тоже понял. Ощущая жгучую боль, разрывающее все тело от потери дорогого ему человека, жрец взревел куда громче и истошнее, чем маленькая магнесса.       Даже если ты соблюдаешь законы, установленные богами и правителями, ведешь правильный образ жизни... Это ничего не будет значить для судьбы и ее намерений.       Дрожь прошла через все тело, будто я снова проживаю тот день. Азарэль тогда прижал меня к себе и, захлебываясь в собственных слезах, попытался утешить. Он гладил меня по волосам трясущейся рукой и врал, что мы со всем справимся. Что все у нас будет хорошо.       В тот момент будто сама Матерь ощутила нашу потерю и призвала дождь, который смывал кровь с моих рук и слезы с лица. Я отчетливо помню, как та дракониха со светло-красными рогами встала позади нас и, расправив крылья, решила спрятать от нахлынувшего ливня.       Она склонила голову в неком жесте соболезнования, будто все понимая и осознавая.       Это была Эклипс.       На какое-то время придя в себя, я поняла, что оказалась на середине моста, а по моему лицу текли слезы. Поясницу жгло раскаленным огнем, и постепенно эта боль переходила на лопатки.       Оставшийся путь до другого конца моста я шла в прострации. По рассказам мамы, Азарэль появился в ее жизни еще до моего рождения. Помогал в чем-то и исчезал на некоторое время по своим делам. Они были отличными друзьями и, хоть отец не одобрял этой связи, считая, что нечего замужней девушке яшкаться с другими мужчинами, все равно ничего поделать не мог.       Жрец обвенчал моих родителей, а после появился вновь, когда мне было четыре.       Его тянуло к Весте магнитом, но видя, что она счастлива с Хэвоном, не смел влезать и портить семью своими чувствами.       Последняя ступень.       Слез больше не было. Их напоминанием служили неприятная сухость на лице, забитый нос и раздраженные глаза. Спина не болела. Лишь в плечах отдавались мелкие разряды.       Я подняла глаза в надежде увидеть там сестру Лагуры - Месламу, но вместо нее на земле стояли мои родители.       Они были словно живые и слишком яркие для этого места. Мама с лазурными глазами и волосами воронова крыла. Отец с широкой и здоровой улыбкой. Мои родители стояли в обнимку, смотря на меня с той любовью, которую я запомнила, будучи пятилетним ребенком. — Моя принцесса... — прошептал Хэвон, протягивая руку. Этот голос не был тем, который преследовал меня во снах. Это был голос любящего отца до того момента, пока его не отослали на Мясной рынок. — Нет... Это все иллюзия... — с тяжелым вздохом сказала я. — Ты так выросла... — отец осмотрел меня с головы до ног, явно подмечая какие-то мелочи. Мне хотелось броситься ему на шею и попросить прощения. — Если у тебя получилось убить меня одиннадцатилетней соплячкой, то что бы ты сделала в свои двадцать один? — задумчиво произнес он. — Перерезала бы мне глотку мечом или клинком?       На секунду я потеряла дар речи. Это неправда. Это все ложь. Иллюзия. — И все же ты пошла по стопам матери. Такая же подстилка, что и она, — спокойно произнес отец, глядя на меня с пренебрежением. — Посмотри на себя. Кем ты стала? Разве это та милая принцесса, которую я знал? Ты даже паука убить не могла, а теперь? Забираешь чужие жизни, совокупляешься не пойми с каким сбродом и владеешь этой чернотой. — Кем я стала? Это ты меня такой сделал! — неожиданно для самой себя я повысила голос на отца. — Ты и твое пристрастие к алкоголю и опиуму! Мы жили как щенята в страхе, что нас вот-вот утопят в бочке с дождевой водой, — мамы рядом с отцом не было. Она просто куда-то испарилась. — Как жаль, что ты не дала мне закончить начатое. Может, было бы лучшим решением вас утопить в какой-нибудь канаве за все то, что мне пришлось терпеть от вас, — со злостью выплюнул Хэвон, продолжая: — А какие чудные звуки исходили из твоей матери, когда я ломал ее кости! — растягивая слова, отец широко улыбался. — Заткнись, — сквозь зубы произнесла я. В глазах неприятно защипало. — А как она сладостно стонала, ложась под меня и не только. Шлюха. Как и ты, — смакуя каждое сказанное им предложение, он прикрывал глаза, словно от наслаждения. — Заткнись! — плотина, сдерживающая мой гнев, не выдержала. Мощный поток эмоций взял надо мной вверх, и, не думая больше, я выхватила бастард, разрезая тело отца на две части. Издав странный звук, который чем-то походил на лопающийся шар, отец исчез, оставив после себя лишь дымку.       Я сделала шаг на землю, но мои ноги тут же подогнулись, и я упала на колени, беззвучно рыдая. За моей спиной были пройденный мост, море боли и унижений. — Эрика, ты прошла. Чувствуешь что-то новое? — тихо спросила Меслама, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Нет. Только ненависть, — прошептала я. Вытерев слезы и глубоко вздохнув, встала на ноги. — Зачем нужна была такая иллюзия? Разве это было частью моста? — Эрика, это было необходимо. Ты должна понимать, что есть люди, которые никогда в жизни не поменяются. В тебе есть помеха, но и ее скоро не станет, — безэмоционально ответила Меслама. Она была копией Лагуры и единственным отличием служил голос. Тихий и спокойный. — Учись ощущать линии жизни. Тренируйся и готовься. Твоя борьба только началась, — это были последние слова сестры Пустой. После она исчезла, как и мост, и весь этот серый мир.