Прости

Не беги за мной, после гибели, Не тоскуй, не кричи, не плачь. Но молись во святой обители, Литургию душе назначь. Убивали вскользь: яды, камера, Били больно, лишали сна. Голод, холод, венозной сети мгла, И все тело кровавая кожа жгла. Гематомы на теле скопищем, Кости крошутся на бетон. Солдат ФСИН с лицом угрожающим, Курит медленно «Чарлтон». Холод койки, темно, углерод в ШИЗО, Ночью нечем дышать, шею мышь грызет, Днем в специальной каморке мороз в лицо, Снег с полярья по стенкам водой ползет. — «Пусть ИК в крови, За полярный круг, уж перевели, Но извне война. Разве право есть мне молчать сполна?», — Говоря о сём, в думах я затих: Как родных сберечь? Мысль хитрая, корни вéлит сечь, Убедить: отъезд благодать для них, Самому же огонь разжечь. — «Завтра иль вчера, я попал б сюда, Смерть невинных не смог бы стерпеть. Да, не должен был, ради вас, семьи, Возращаться в Россию жить, Но миграция — путь канальи, И нельзя мне себя щадить. Уезжайте вы, мои милые, Лишь обнять вас могу успеть. Раз убьют меня, знайте — хилые, Вражьи силы начнут тускнеть.» Оппозиция заграницею, Несомненно, обречена. Независимой правды десницею, Можно стать, когда Родинá, За спиной. И вполне осознано, Вьются прутья над головой. Там же гранты, лишь ложно, мысленно, Весь народ России с тобой. После каждого избиения: Молотком, кулаком, сапогом. В коридоре звучат хрипения, Генерала тоскливый стон. Караульные — сплошь довольные, Не баланду едят поди. Речи главного, поминутные, Не им слушать; нам не уйти. Солнце ярко блеснуло в погожий день, И растаял в нем птичий крик. На полу распласталась немая тень, Медсанчасть вся поблекла в миг. Мне не дали дожить до старости, Грубо жизни порвали нить. И борьбу за страну, в здравой памяти, Обличили в «Госдепа прыть». Дело смелое, пусть и малое, Важно в жизни его свершить. Нынче узники — дети слабые, Цель во благо, не дать их убить. Не беги за мной от отчаяния, Не уныния я хотел. Крови рад режим, но шептания, Все звучнее меж блеклых тел. Сохрани в себе честь, достоинство, Не позволь себя запугать. Лицемерием царство Божие, Не возможно в душе создать. Грянет буря пылью космической, Заметет репрессивный лом. И режим, обижаемый шуточкой, Превратится в металлолом. Не беги за мной, после гибели, Не скучай, не робей, не батрачь. Подвиги вечны, утешителей, Сохранивших протест от сдач, О свободе вещавших с записи, Неприкаянных передач.