Пеплонутые: Змея и Конь

      Не передать глубины того разочарования, что обуяло меня по возвращению в Альд‘рун, когда все мои планы на предстоящий «завоевательный поход» к вратам сердца очаровательно несчастной альтмерши канули в небытие.       Застал я девицу рыдающей в объятиях её сородича — Гильдийского алхимика. Гляди, как быстро-то сообразили романтическое настроение на двоих. Нехт сочувствующе похлопал меня по плечу, пройдя мимо с выражением, так и намекающем, что в мой успех он с самого начала даже не верил. И, пока я нянчился с поймавшем несвойственно пакостный настрой племянником, мой друг успел отчитаться за нас обоих перед главой отделения и подтвердить свой статус волшебника.       А племянничек за это время учудил коллективную «казнь» цветков ивы, объясняя порчу внешнего вида холла здания неким дядей-воином, которому его папка должен помочь перестать быть статуей, когда по просьбе тёти Эдвины пойдет гулять за город собирать травы да коренья.       Ясно дело, ни какого воина Утол в своём окружении видать не видывал. Но всё тут же встало на свои места, как только к нему, как раз получавшему «цветочные подарочки» от сына, подбежала глава отделения с оче-е-ень срочным заданием — принести в Гильдию десять корней трамы для успокаивающего чая, что мог бы вернуть в норму совсем расшатавшиеся нервишки Анирн. Страдальчески поныв о том, что родной сын предсказывает ему очередное геморное дело, Утол засунул цветки ивы в пространственный карман, чмокнул мелкого в макушку, передав бретонке, и щелчком пальцев отправил нас с Нехтом в Балмору. А сам, тем временем, небось, отправился на встречу с воином-статуей. Чтобы это не значило.       Эх… с каждой встречей, Аурэль начинает казаться всё более... необычным. По началу его странные слова и поведение в моем понимании объяснялись детским ярким воображением. Но с каждым случаем списывать поведение ребенка на баловство становилось сложнее. Да и предсказатели на земле данмерской не редкость. Так что не мудрено, что у Утола уродилось нечто такое. С его то историей внезапного отцовства.       Главное только проследить, чтоб племянник в будущем не увлекся вдыханием дыма от подозрительных грибочков для «видений».       Невзирая на недавний психический срыв, блондин вполне спокойно попрощался со мной возле порога «Пьяного Шалка» и побрел в сторону торгового района выгружать на тамошних ростовщиков собранное на задании добро. Только вот по словам Эндуса, кому я первым рассказал про раскрытие Нехту всей катавасии с Домом Дагот, мне вскоре стоило ожидать от парня какой-нибудь нежданной бататни.       Так оно и случилось, к сожалению:       Ближе к ночи в таверну на всех парах влетел пройдоха Теман. И, заказав у брата стакан бренди, уселся рядом со мной за барную стойку с плутовской улыбкой. — Выплевывай свою очередную ахинею. — устало закатил я глаза, понимая, что пока тот не выдаст всё, что у него на уме, не отстанет. — Удиви меня.       — Почему же сразу ахинея? Ты вообще в курсе, что твой хахаль прямо сейчас бухает по-черному?       БЛ*ТЬ.       Вернувшийся с заказом Эндус на сказанное залился хохотом, пока у меня в мыслях играла сплошь нецензурная брань.       — Во-первых, он не мой хахаль. Угомони уже свой извращенный ум, торопыга. — закатил я глаза на поганенькое хихиканье тельванца. — Во-вторых, где?       — В «Южной Стене», где ещё, если здесь его нету? — дёрнул плечом данмер, отпивая алкоголь. — Смотри, чтоб пацана кто в такой расслабленной кондиции под шумок с собой не увел. А то народ в той дыре простой-рабочий. До красоты падкий.       Двойное БЛ*ТЬ.       Пришлось проигнорировать Эндусовский подкол в стиле «Я же говорил!» в угоду быстрому реагированию на НЕЖДАННУЮ БАТАТНЮ.

***

      — А ты зн-ешь, что в К-ловии алког-ль ещё назыв-ют о-о-огненной в-дой? — заплетающимся языком с выражением нагруженного думами мыслителя поведал мне пьяный в дупель целитель. После чего с несвойственным его лицу восторгом вылакал залпом из стакана прозрачную как слеза праведника суджамму.       Я сидел рядом с ним за столиком в увитом вьюнком углу и даже представить толком не мог — СКОЛЬКО бухла надо было влить в себя эльфу с сильным иммунитетом к ядам, чтобы дойти до кондиции покачивающейся скрибовой желешки?       И главное… Нехт, нахрена?       Это такой способ проветрить тяжелые мысли в голове? Чего греха таить, я сам таким способом часто пользуюсь не смотря на недовольство короля двемеров. Но я, даже в состоянии «земелька кружится — мозги как лужица», могу уделать надоедливый сброд до состояния рыдающих младенцев. Что кулаками, что ментальными изворотами.       И не хочется выставлять парня слабаком, но где его физическая подготовка, и где моя?       В нормальном состоянии он способен за себя постоять без проблем. Встреча с дубиной, а теперь уже эбонитовым посохом, недоброжелателям обеспечена. А вот сейчас…       Я буквально минут пять назад, по приходу в таверну, отодрал со стула, на котором сейчас сижу, подозрительной воровской наружности редгарда. Который мартовским катжитом тёрся возле блондина. И с контингентом «Стены» ещё пойми: обворовать он его пытается, или чего понепреличнее. Благо, «герой-любовник» оказался понятливым. И, после оттаскивания от цели за шкварник с сопутствующим тонким намёком, что если он ещё хоть раз приблизится к пацану, то лишится бубенцов путем болезненной кастрации, поспешно пропал из виду. Как и прочая шушера, слетевшаяся на пьяные бормотания Нехта, как муравьи на импортный сахар.       — Всё п-тому что эта г-дость обж-гает нё-ё-ёбо не х-же угля из п-чки. — продолжал нести бредятину мой друг, тряся пустой стакан кверху донышком. Запоздало осознав, что алкашка — всё, малолетняя пьянь попыталась поднять стакан вверх, требуя добавки.       Оперативно, я прикрыл верх стакана ладонью и плавно опустил вниз.       — Нехт, с тебя хватит. — пожурил парня, подхватывая заплетающегося в ногах напарника под локоть и осторожно ведя к выходу.       Может на свежем воздухе его хоть немного отпустит.       — Хочешь покажу как нужно делать настоящую огненную воду?       А, нет. Всё ещё штырит.       — Ты не в той кондиции, чтобы гнать самогон, Нехт. Не забирай у моего братца основной приток дохода. Он же взбесится. — фыркаю на копошащегося в карманах парня, следя, чтобы тот не свалился с набережной в грязные воды Одай.       За последние годы речушку совсем уж загадили. Раньше можно было даже искупаться за пределами города. А вот сейчас…       На периферии проскочил блик розовой бутылки, и не успел я даже заподозрить неладное, как длинноволосый пьянчуга вылил содержимое в воду.       А потом пустил искру меж пальцев.       И поверхность реки в один миг вспыхнула пламенем.       — КАКОГО ХУ…       — Спакона! Ог-нь не обж-гающий. Б-стро пт-хнет. — без всякой тревоги буркнул поджигатель, неуклюже взмахивая руками.       И именно этот момент выбрал Быстрый Эдди, чтобы пробежать мимо пылающим пятном в ночи с паническими криками «У МЕНЯ ГОРИТ ЖО-О-ОПА!!!»       Она... и в правду горела.       — Что случилось, Даэдра меня задери?!       А вот, если сейчас мы не справимся, то задницы загорятся уже у нас, когда стражники поймут, кто устроил в городе «воды Обливиона».       — Так, фокусник, а ну, за мной! — осознавая, что сейчас по всем дорогам к горящей реке бежит стража и зеваки, накидываю на нас обоих Невидимость и затаскиваю в проулок между заваленными ящиками как раз, когда в нашу сторону побежал стражник.       — Я видел силуэты! Ищите нарушителей! Тушите…. Воду?!! — на грани истерики выкрикнул страж порядка сквозь шлем. — Скорее, пока огонь не перекинулся на постройки!       — Д-а, не гор-чая она. Не пд-жет нич-го.       Дополнительно, создаю вокруг купол Тишины и Хамелеона.              — А я думал — хуже той пьяной заварухи, что устроили мы с Эндусом по прибытию в Балмору, быть не может. — тихо присвистываю, уже не боясь быть пойманным. «Тишина» в зависимости от вектора заелинания действовала на совесть, что напрямую, что в обратную сторону. От Эндусовских блошиных родео через стенку спасало только так.       — Ты оп-ть к мне жм-шся. — слабо протестовал мер, которого я чуть ли не в обнимку держал к себе поближе.       — Да, сдался ты мне. Будь рядом пока стражники не сцапали. — закатываю на пьяный лепет глаза, усаживая парня на небольшой ящик в пределах действия заклинаний. — Поддерживать три каста одновременно на большом расстоянии сложно, между прочем. Так что потеснишься, пока паника не уляжется, а толпа разойдется. Тогда дотащу тебя, бедового, до «Восьми Тарелок». И прослежу, чтоб лёг спать! — с наигранной угрозой журю блондину пальцем. — Пироманьяк-затейник.       — Н-лан. Тебе ж-тся м-жно. Ты — св-ой. — и… все мои доводы и наказы проигнорировали. Чего я ожидал от в дупель пьяного эльфа? — А то п-следнего, кто к мне т-ак ж-лся, я уб-л.       — Да-да. Ты любитель избивать подозрительных личностей дубиной — я это уже давно понял. — сажусь на ящик повыше, чтобы было проще наблюдать за окружением из-за угла переулка. — Но, спасибо Азура, твоя клятва целителя не позволяет делать коронный-похоронный. Иначе, пол Балморы точно валялось бы трупами.       — Не… — краем глаза вижу, как блондин трясёт головой в отрицании. — Не изб-л. Убил. Отра-а-авил. И с-ку, котор-я тебе навр-дила — тож отра-а-авил. Это сп-собн-сто моя. Отра-а-авлять к-санием. Гв-рил же. Я под знак-м Змеи р-жден. — и тут его начало потряхивать от первых падающих слез. — Я — убийца.       …       Время мысленных матерков в третий раз за вечер? Теперь, по крайней мере, ясно чего он так психовал, когда я о участи той ведьмы спросил.       — Так, ладно. Ты главное сейчас меня послушай и запомни, что есть обстоятельства, кода ты не можешь оставить своего противника в живых.       Нехта вряд ли отложатся в голове мои наставления, но хотя бы сейчас попробую его немного успокоить. При мне в первый раз кто-то по-настоящему горестно рыдает. Я без понятия, как на это реагировать правильно!       Но сказать же что-то нужно!       — Нехт. Эй, Нехт? — спрыгиваю с ящиков, ободряюще положив руки парню на плечи. — Послушай, клятвы не всегда работают в реальной жизни. А в особенности — в обстоятельствах, когда твоей жизни также угрожает опасность. Даже сейчас, ты уже не целитель, что сидит в защитных стенах больницы, и чей единственный смысл клятвы — случайно не убить пациента. Ты — наемник. Не только целитель, а ещё и воин. Совершенно новые обстоятельства, не правда ли? Знаешь же — воины защищают, а порой убивают. Но чаще вовсе не «порой», а каждый раз. По твоей логике в убийцы можно записать две трети Морровинда. А то и больше.       Нехт от моих слов пригорюнился и наконец замолчал. Знать бы, что выдаст его проспиртованный разум после. Лично я сейчас ментально устал даже сильнее, чем когда признавался ему во всем у костра. Или же, всё куда проще, и так действует постепенная трата маны на поддержку заклинаний. Когда там уже все разойдутся? Одай-то уже, вон, потухла!       — Знач-т… к-гда я в перв-й раз уб-л — я был войн-м? Ты так сч-таешь? — в раскрытых глазах, смотрящих на меня в замешательстве, на миг проскользнула надежда. Будто бы от моего ответа зависело то, кем парень должен себя считать.       Твою (неизвестную) мать, Нехт! Поскорее трезвей. Так открывать душу знакомцу без году неделя, ожидая его мнения, не лучший способ понять суть своих поступков. Мы сдружились, хорошенько поговорили по душам, но с чего ты вдруг начал ставить моё мнение за единственно правое как только немного напился?! Я, даэдровы шарики, — Шармат! Сложись обстоятельства чуть иначе — плясали бы по разные стороны баррикад под очень грустную мелодию драмы разрушенных судеб.       — А… наверное? Не могу утверждать точно. Меня там не было. — резковато пожимаю плечами, надеясь закончить разговор.       — Мне было дес-ть. — но, конечно же, парень принял эти слова за намек о подробностях и решил излить мне душу до конца. О трое Истинных, я так похож на целителя разума?.. СТОП. В СМЫСЛЕ ДЕСЯТЬ?       — М-стный баран… — икнув, оговорился Нехт. — Барон слыл незд-ровыми пристр-стиями. Но-о-о никто ему пр-дъявить нич-го не мог. Вл-сть. Деньги. Д-же граф г-рода был беднее, вот и стели-и-ился перед ст-рым г-дом. Б-рон ин-гда прих-дил в приют. Заб-рал детей. И больш их н-кто не видел. П-том пр-шел за мной. А наст-ятель только рад от мня изб-виться. Я хр-ошенький в д-тстве был. Барон жд-ть и вести в своё п-местье не зах-тел.       … &*#@%&!!!       Я знал что мир — д*рьмо на гнилой палке, но это пробивает дно выгребной ямы! И самое дикое, что таких уродов по Империи полно. Но чтобы настолько нагло мучить детей из церковного приюта, прикрываясь деньгами! А некоторые мерзости только этому и потворствуют — главное сыпь им деньги! Если Нехт грохнул ту мразь в таком юном возрасте защищая себя — умница! А кто бы попытался п*здануть про законы и убийство — Дагоновские вы*людки! И пусть их чертов город его огнем и снесет!       — Меня с ним в комн-те пр-ютской остав-ли. А тот с сп-шными шт-нами п-лез. Я исп-гался и убил, как т-лько ур-д лица к-снулся.       И, чёрт того урода дери, правильно сделал!       — Так нас наст-ятель н-шел. Сказал, меня каз-ят за уб-ство знати. Но приш-дший ком-дир ст-ажи наоб-род наст-ятеля под конв-ем уволок. У него на барона зуб был. А тут к-ртина м-слом. Барон со сп-шенными шт-нами и п-еной у рта, а я тряс-усь. Ком-ндир даже от пл-мянницы ур-да меня защ-тил, ког-да та требв-ла м-ою голову. Не знаю, что ск-зал ей, но от меня отст-ла.       О? Один человек с не прогнившей душонкой на весь город. Какая неожиданность. Хотя я больше утрирую, и там наверняка есть и нормальные люди. Только вот у власти какая-то падаль собралась.       — Пра-а-авельный м-жик был. Ес-ть. Он п-тался раз-раться с моим делом о мертв-м паци-енте, но ему Клин-ки пом-шали. Клин-ки — ушл-пки!       Это верно, друг мой. Это верно.       — Теп-рь ты зн-ешь п-дробн-сти. — закивал самому себе Нехт. — Так ск-жи — й-я войн?       И как такой надежде во взгляде можно сказать иное?       — Самый настоящий. — с улыбкой киваю, на что мне её счастливо отзеркаливают и падают в храпящее беспамятство прямо в руки.

***

      — О? А ты х-то?       Не знаю какой мозговой таракан-сожитель Думака подал мне идею дождаться, пока Нехт ляжет под одеяло баиньки, а потом уже пойти заботливо пасти его возле двери, чтоб снова не убёг играться с огоньком, но я бы пожал его мохнатую метафорическую лапку.       Потому, что блондинчика торкнула пьяная идея проверить на месте ли его запасы зелий. И он совсем не грациозно шлепнулся на колени, заглядывая под кровать.       А там мужик. В черных обтягивающих доспехах с ног до головы. Как будто прямиком из извращённых снов здешней официантки. И с, мать его, зачарованным на паралич стеклянным кинжалом.       — Выхода нет!       Для тебя, подушечный кретин.       Дёрнув Нехта за ворот с пола назад как раз за считанные секунды до того, как лезвие полосонуло целителя по лицу, я схватил ассасина за высунутую из-под кровати руку и, не сдерживая силы, вытащил из укрытия, попутно накладывая касанием паралич. От удивления чужому присутствию в комнате предполагаемой жертвы, убийца болезненно захрипел.       — Нехт, дай мне зелье восстановления магии. — бросил я уже начавшему хлебать отрезвляющую настойку эльфу. Ты погляди как угроза жизни мотивирует перестать маяться хренью. — А вот с тобой, подкроватный монстр, мы сейчас поболтаем.       Я придавил убийцу коленом в грудь для пущей надёжности, отшвырнув зачарованный кинжал подальше.       На такое вежливое предложение, распластавшийся на полу неудачливый ассасин только с издёвкой усмехнулся, и уже было хотел с отвращением плюнуть мне в лицо. Хук правой ему это не позволил.       — Глупо с твоей стороны считать, что я тебе хоть что-то скажу, н’вах. — похоже, паралич начал постепенно ослабевать. Истощённый запас маны давал о себе знать.       — Во…кх-м, Черный Рой, зелье. — но как хорошо, когда рядом есть друг-целитель, у которого в комнате есть запас добротных зелий. ТРЕЗВЫЙ друг-целитель.       — С возвращением в мир адекватного поведения, Нехт. — подмигиваю зардевшемуся от стыда блондину, выпивая содержимое склянки. — А теперь…       Срываю с ассасина шлем и многообещающе улыбаюсь его побледневший серокожей роже.       — Глупо с твоей стороны считать, что мне нужно, чтобы ты что-то говорил.       Третий глаз под повязкой открылся, как только я коснулся указательным пальцем чужого лица.

***

.

.

.

      …По специальному распоряжению Матери Ночи…

.

.

.

      …по требованию того, кто сотворил темное таинство…

.

.

.

      …имеет право на казнь цели, именуемой…

.

.

.

      …услуги Темного Братства…

.

.

.

***

      — Какие интересные дела творятся. Нехт, а ты знал, что у ночи есть мать?       Судя по тому, как он сполз по стеночке и скрыл глаза за ладонью, парню было не до открытий представителей нового заморского пантеона.       — Кому я настолько нетерпим, что они послали Темное Братство? — услышал я тихий взволнованный шепот со стороны забившегося в угол друга. Не успел я спросить о чем тот толковал, как в комнату ворвался охранник гостиницы, привлеченный недавним шумом.       И чего это он так медленно? Я тут даже «допрос» успел провести и незваного гостя по рукам-ногам связать, пока хозяин комнаты от пьяных похождений отходил. Не уж-то, дабы не рисковать своей шкурой, ждал, пока убийцу грохнут сами постояльцы, или тот сделает свои дела и сбежит, оставив пожитки жертвы бесхозными?       Ха… судя по недовольной роже — последнее.       Долбаные Хлаалу.

***

      — Как же я не хочу возвращаться в «Южную Стену»…       В небольшом саде возле гостиницы были очень удобные глиняные лавочки. Я на них даже пару раз лежал в раздумьях, когда не было желания куковать в своей комнате «Шалка» или прятаться от Одроса в Когоруне.       — Может в Альд’рун переехать? Там есть вполне хорошая гостиница.       — Ага. Прямо напротив «Клуба Совета» с их подозрительными рожами и Каммона Тонгскими мимокрокодилами.       — Ну и куда тогда? — развел руками мой собеседник, словно вопрошая ответов у ночного неба. — В здешней Гильдии я не смогу спокойно работать. У них там вечная беготня. А нервировать твоего брата в Альд’рунской не очень-то хочется. У него с этим делом сын и так справляется.       Аурэль по сравнению с другими детьми его возраста — очень даже хороший и послушный ребёнок. Подумаешь, напредсказывал родителю нежелательную встречу, на которую тому придётся тратить силы и время не смотря на врождённую лень.       А вот с жильем, да, — беда. И сказать нечего. Как только до хозяйки гостиницы дошла информация, что на одного из её постояльцев совершили покушения наемники из чужеземной организации убийц, так она сразу же «вежливо» попросила Нехта съехать, дабы не портить заведению репутацию и не пугать остальных арендаторов.       Ах, какой яркий пример политики нашей дикой провинции. Скоро сдохнешь? Иди делать это где-нибудь в другом месте.       Так что, Нехт теперь официально бездомный.       Хотя, есть и плюсы. Ассасина Темного Братства мы сдали прямиком в отделение Мораг Тонг. От подарочка тамошние «официальные каратели», имеющие на давно отделившуюся от них группу огромный, истекающий ядом, зуб, чуть ли не до потолка прыгали. Отсыпали нам за полу-живого последователя Матери Ночи кругленькую сумму и даже предложили вознаграждение за шлемы каждого будущего жмурика, что прискачет по Нехтову голову в будущем. Эх, не завидую я тому эльфу, которого мы у них оставили. Рожи там сплошь кровожадные.       Но напряжёнку с нормальным жильем это не отменяло. В Тельванские города полезет только на голову стрелой подбитый. В Редоранских деревнях скудно с торговлей. В Суране… нет, туда парню точно нельзя. Прочие поселения чересчур отсталые, а живи он на постоянку в Вивеке — будут уже проблемы с нашей коммуникацией. Так что жильё надо бы искать поближе к Балморе или с прямым телепортом к ней.       …       Интересно, насколько громко на меня будет орать Эндус?

***

      — Нет. — стакан протяжно скрипнул под натиском полотенца.       Орать он не стал. Но и идти на попятную не собирался.       — Ну, братан. Ему жить негде теперь.       — Меня это должно волновать? — ещё скрип, и стекло начали тереть с ещё большим усердием.       — Нет, но…       — Вот именно. Нет. Или ты забыл наш разговор? — бедный стакан наконец треснул под напором, и Эндус скривившись, выбросил его в урну под стойкой. — Никаких домашних животных. Особенно — бродячих.       — Если его убьют ассасины, мы тут застрянем с распространяющимся мором, чокнутым Вемином и без надежды вытянуть Дом из шаткого положения. — возразил я «громким» шёпотом, не уверенный в том, поставил ли брат Заглушающее. — А у тебя тут такие сигналки на дверях наложены, даже мышь не проскочит. Тем более убийца.       — И как я уже говорил. — взял он в руки новый, абсолютно чистый стакан. — Мне по барабану. Послушай, ну, сдохнет он — подумаешь, большое горе. Придет новая инкарнация. И будешь ты снова играть с недо-Нереваром в дружбу сколько влезет…       *ХЛОП*       Стакан снова раскололся, рассыпавшись мелкими на мелкие кусочки. Но на этот раз, виной этому был не Эндус, а моя так не вовремя отреагировавшая на эмоции мана.       Какое неприятное чувство… злость на родного мера.       — А вот теперь, прошу, послушай, дорогой брат мой старший. — прошипел я сдерживая эмоции, и одновременно бросая вокруг нас Заглушающую Тишину. — Я осознаю, причиной какого непростительно горя стал для нашего Дома, и для тебя в частности Неревар Индорил. Но мне очень и очень п*хрен на какого-то там во всём виноватого Неревара, которого я знать не знаю, да и не очень-то хотелось. Если бы он не с того не с сего возродился по всем стандартам и со всеми воспоминаниями, не стал бы мешать никому из вас вершить над ним кровавое правосудие. Меня ОН не интересует. Я беспокоюсь только о НАММУЛАНАГЕ — моем друге, которому также п*хрен на его предыдущую жизнь, но которого угораздило вляпаться во всё это д*рьмо. И который, при этом, ничего плохого ни мне, ни тебе, ни Дому не сделал. И раз от тебя помощи не дождусь, пойду искать её в другом месте. Бывай.       И вот, когда я уже с похмуревшим лицом начал разворачиваться к выходу провожаемый вопросительным взглядом со сцены от Тодвенди, Эндус за спиной взорвался громогласным хохотом, который не смогло заглушить даже иллюзорное заклинание.       — Повтори-ка ещё раз! Какая услада для ушей!       — Что именно? У тебя помутнение? — недовольно ответил я, оборачиваясь.       — Твое мнение о даэровом Хортаторе. Ну, же! Ну, же! — с бьющим через край восторгом, словно получивший сладость ребенок, ответил он мне, тарабаня пальцами по стойке, чуть ли через неё при этом не вываливаясь.       О-о-о… хочет потешиться за мой счет? Впрочем, почему нет? Может Нехт прав, и я правда в глазах других похож на шута?       — Что мне п*хрен на Неревара? Так мне с самого начала на него было фиолетово. Будто ты не знаешь.       — Но ты никогда ещё не признавал это в слух. Ха… — по Эндусовскому лицу расплылась блаженная улыбка. — Какая ирония, последний мер, что был ему до конца верен, теперь и вовсе знать его не желает. Вот что получаешь, когда отдаёшь предпочтение окружению с чистой кровью, но с мутными замыслами, отдаляясь от равных и преданных союзников.       — И я должен слёту понять, о чем ты толкуешь? — поднимаю вопросительно бровь.       — Нет. Это не так важно. Особенно с нынешним раскладом дел. Что ж… — мер хлопнул по столешнице ладонями, образно подчеркивая итог разговора. — Почаще напоминай мне, как тебе неинтересен кимерский герой-неудачник, и я, возможно, даже постараюсь не морщится при виде лилеемой тобой личинки героя.       Неужто таки оттаял?       — Но теперь в этой таверне есть три правила.       И-и-и… разве он уже говорил нечто подобное?       — Всё ещё оставляешь записку, если сваливаешь.       — И я всё ещё считаю это ущемлением моей самостоятельности.       — Пожалей нервы своих старших братьев, са-мо-сто-я-тель-ный. — ребячливо передразнил меня взрослый мужик подобно мелкому дитю. — Второе правило — добро с убийц, если им не повезет наткнуться на мои ловушки, по их окончательному издыханию принадлежит мне.       — Это же грабёж, Энди! Хоть шлемы оставь, мне за них хорошую сумму в Мораг Тонг обещали.       Наглец расплылся в улыбке.       — Не-е-ет. И спасибо за наводку.       — Ах ты!       — Третье правило! — перебил он мои возмущения. — На втором этаже не так много комнат. Моя, твоя и Тодвенди. А остальные используются как склады и моя бренди-суджамная лаборатория. — в которой он в основном бухает, ссылаясь на «экспериментальную дегустацию». — Так что ютись с ним у себя. Один хрен спишь раз в пять лет и используешь помещение чисто как схрон своего барахла. Подвинешься, раз такой сердобольный.       — Это условие, а не правило. — сокрушаясь от предстоящего соседства с очень требовательным в отношении своего личного пространства мером. — Тебе жалко перетащить склянки из одного полупустого помещения в другое?       — Бренди с мацтом водном помещении не хранят! — авторитетно заявил выпивоха, воротя нос в возмущении. — А вот двух придурков — вполне.       Придурок здесь только один. Кудрявый и бухой.       А мне теперь как-то объяснятся с Нехтом о соседстве.

***

      Которое парень принял на удивление спокойно.       — На кровати ночевал от силы раза три. Так что можешь забрать под свои сонные нужды в полное распоряжение. Со стола и из-под кровати место освобожу, там всё равно не такие важные вещи хранятся. — решил я провести краткий инструктаж новоявленному соседу, пока тот настороженно осматривал мои скромные хоромы.       — Так вот где всё это время было логово ужаса данмерского. — пробормотал целитель с явно преувеличенной торжественностью. — А я думал у Главы Дома апартаменты побольше будут…       — Хэй?! У меня целое отдельное здание в Когоруне! — возразил я. — С колокольней.       — Бедные жители.       — У меня есть слух, знаешь ли. И такт. Я не играю среди ночи. В большинстве случаев.       — Это что… Кольчуга Повелителя у тебя под кроватью валяется? — полностью проигнорировав мои слова, удивлённо спросил Нехт, доставая из-под кровати одну из моих давних находок.       — Э… да? Наверное. Если этот доспех так называется. — отвечаю, добавив недоумения голосу.       Блондин взглянул на меня со странной смесью недоумения и смиренного принятия.       — Ты в курсе, что она была украдена из имперской часовни Эбенгарда год с лишним назад? Об этом даже в Сиродильском «Вороном Курьере» писали.       — Ничего я не крал. — возмущаюсь, защищая свою «кристально чистую» репутацию. — На меня в катакомбах под Эбенгардом какой-то псих в ней напал.       — А что... ты делал в катакомбах Эбенгарда? — подозрительный зырк красных глаз.       — Топографический кретинизм во всей красе. — от которого я отмахиваюсь. — Офис Восточной Имперской Компании искал.       — Зная тебя… ты его так и не нашел.       — Не-а. — с задором подтверждаю догадку друга. — Как думаешь… мне Имперский Легион за её возвращение что-нибудь даст?       — Да. — уверенно кивают в ответ. — Пендюлей.       В смысле — меня же в краже обвинят, ибо левый данмер не состоящий в Легионе?       — Оу… ладно. — сник я, рассматривая переливы на чешуйках. — Верну анонимно, подкинув Дариусу. Всё равно пылится без дела.       На идею Нехт неопределенно пожал плечами и отложил доспех.       — И кстати говоря. Пока я был… не в кондиции, что я делал? — с долей стеснения промямлил парень. — Не помню ничего, что было вечером до нападения ассасина.       Так значит, ему совсем память спиртом отбило?       — Говорил — какой я хороший друг! — решил не упоминать личных откровений и сохранить парню лицо.       — Фу, сентиментальность.       — А ещё поджёг Одай.       — ЧТО Я СДЕЛАЛ?!

***

      Воображение — это хорошо. Когда его много — тоже не плохо. Но когда его с перебором у твоего начальства — это швах.       — Каким боком можно подобраться к эшхану эшлендеров и в процессе не получить стрелу меж глаз? — в тоне моего собеседника чувствовалось яростное желание такое вот начальство сбросить в лаву с обрыва.       — Подерись с ним. — без раздумий ответил я, вспоминая свой опыт с племенем изгоев у которых купил Левшу.       — Я серьезно, В… Рин. — чуть не ляпнув моё истинное имя, поник головой целитель.       Я был не против, чтобы он звал меня Ворином где-нибудь подальше от толпы любопытных ушей. Но вот в людных местах стоило придерживаться псевдонима. Может с именами моих братьев было не так палевно, но вот моё имя у суеверных данмеров стало проклятью подобно. Кто в здравом уме назовет своего ребенка именем «предателя» и Шармата? Да и имена четырёхтысячелетней давности вышли из моды. Особенно Даготские. Назовись таким на публике со сведущими ушами — тут же поймаешь неприятности. Хотя Утолу повезло. Его имя, почему-то не стало нарицательным бед и несчастий. Даже среди редоранцев вполне распространено.       — Болваны — дикари вас за это сразу на копья посадят. — отозвался из-за барной стойки Эндус, без стеснения влезая в разговор.       Хотя, чего я ожидал, когда потащил Нехта за столик вблизи этого любителя бухла и сплетен?       — Может, тогда посоветуешь как надо? Раз уж уши развесил. Мудреный опытом дедушка Энди. — дразню старшего, отпивая гриф.       — Дохохочешься — добавлю лично для тебя правило о сухом законе. — закатил на меня глаза брат. — Не трожьте их главного и шаманку. Они там самые почитаемые, неприкосновенные, и за них вам отрежут жопы тупым хитиновым ножом. А вот телохранителю эшхана можете навалять. В процессе дуэли в доказательство способностей, разумеется. Но и к нему можно подойти только с разрешения хотя бы одного жителя стоянки. А тех надо подкупить. Деньги-жрачка-травы — и они ваши друзья до первого случайно сказанного невпопад слова.       Нехт зарылся руками в волосы, приуныв пуще прежнего.       — Да к графу владений проще на аудиенцию попасть, чем к вашим кочевым вождям.       — Удачи не сдохнуть от дикарской стрелы. — гаденько ухмыльнулся «гид» по эшлендеровским обычаям. — А я, пожалуй, поставлю на обратное.       Он, что, трезвый с утра пораньше?

***

      Прежде чем отправится в пепельные пустоши эшленда, уже практически «официально» Нереварин (со слов проныры Кая) не гнушаясь совета начальника затащил нас в ближайший к городу имперский форт за халявными припасами.       Даже если зелья были в разы хуже Нехтового варева, а качество свитков оставляло желать лучшего, целитель всё равно выгреб всё, что ему предлагали «знакомые» начальника. Позже объяснив этот приступ крохоборства простым и бесхитростным — «продам».       По советам падких на монеты разведчиков из Гильдии Бойцов, мы направились в лагерь Уршилаку по самому безопасному пути: восточному побережью от Хулла, свернув прямиком на юг от грота Мадас. Но я, как обычно, в глаза этот грот не заметил и завел нас аж до древних данмерских развален Валенварион.       Которые на деле оказались подобием оркской крепости. С очень агрессивно настроенными жителями. Которых Нехт, смотря на меня обвиняющим в лишней мороке взглядом, успокоил Усмирением, дабы те не погнались за нами до самого лагеря.       И так бы развернулись мы обратно по берегу ни с чем, если бы целитель не учуял за дверями одной из хижин «аромат чистейше отфильтрованного зелья».       Вопрос, что так и останется без ответа — это то, что же в окружении диковатых орков делала маленькая пучеглазая бретонка, окруженая горой разномастных бутылок, подобно Эндусу в его особо долгие запои? И откуда у неё в продаже были алхимические инструменты высочайшего качества, на которые блондин без раздумий спустил все свои заработанные деньги, включая награду за ассасина.       Да уж. Чудесами и странностями полнится Вварденфелльская земля.       Главное — грот мы таки нашли, как и лагерь Уршилаку чуть западнее на юг от него.       И как же Нехт был прав. Добраться до их вождя, это не с главарем изгоем кулаками махаться.       Сначала мне пришлось озолотить одного из кочевых ребят, чтобы тот указал, где стоит юрта доверенного воина эшхана. Ибо денег у самого Нехта после «невероятно» удачной покупки уже не хватило бы даже на поездку на Силт Страйдере.       Потом, блондину пришлось уговаривать защитника вождя пропустить его на аудиенцию, на что тот пожелал сразиться с каждым из нас — проверяя наши умения. Словно только через драку он мог понять — достойны ли чужаки разговора с эшханом. И тут-таки проскользнула схожесть с лагерем изгоев. Ну, народ то один — вот и традиции практически одинаковые.       В то время, как я даже обрадовался хорошему бою, Нехт принялся втолковывать Эшлендеру, что он — лекарь, тот, кто лечит и спасает людей, а не калечит их. И лучшим доказательством его способностей было бы то, если ему позволили исцелить их больных соплеменников, если таковые имелись.       И, судя по глумливому смеху недалекого вояки, целительством у эшлендеров традиционно занимались только женщины. А для мужчин освоить такое ремесло было сродни позору и принижению «мужественности охотника». Заявив это, данмер попытался погнать вон из юрты «дитя большого города», изумлённого нелогичностью эшлендерских традиций разделения обязанностей.       Вот нет у меня претензий к чужим заветам жизни, живите как хотите — ваше дело. Но оскорблять труд другого мера, в особенности, когда тот куда умелее ваших «знахорок» и, главное, мой верный товарищ…       Тупоголовому эльфу повезло, что прежде чем мой кулак добрался до его рожи, его уже треснула донышком деревянной тарелки жена, слабым шагом вышедшая из загородки за спиной мужа. Там, прямо на земле, были раскиданы кучи одеял и странных на вид пучков травы.       Женщина смерила нас по очереди внимательным взглядом впалых глаз, задержавшись на Нехте и, проигнорировав возмущение мужа, заявила, что целитель пройдет испытание, если излечит то, что не было подвластно знаниям мудрой женщины племени.       Чем парень и занялся. Весьма успешно при этом. Всего за несколько минут заклинанием сняв самые явные недомогания загадочной болезни женщины. А, после подробных расспросов о симптомах, за полдня корпения над новёхоньким алхимическим набором, сварил для больной десяток склянок с кристально прозрачной жижей, что должна была помочь с её слабостью.       После первого глотка, лицо данмерши заметно вернуло цвет. На что даже её муж, отсиживавшейся всё это время в противоположной части юрты, прожигая спину целителя агрессивным взглядом и шепча самые разнообразные ругательства, мгновенно подорвался с места. И, с широко раскрытыми от неверия глазами, бережно коснулся костяшками пальцев лица жены.       Удивительно быстро меняется мнение закостеневших разумом меров, когда им даруют надежду.       По рассказу парочки, оказалось, что эшлендерка с рождения была слаба физически и часто падала в обмороки. Но, несмотря на запреты родственников и советы соплеменников не тратить потенциал на слабую женщину, не способную даже выносить младенца до конца срока, лучший воин племени всё равно женился именно на ней, не принимая идеи привести к очагу вторую жену.       Услышав о желании тех завести ребёнка, Нехт покачал головой, ссылаясь на то, что с патологической слабостью в ближайшее время это будет проблематично и опасно. Зелья снимали основные симптомы, но чтобы организм пришел в норму, пить их нужно было не менее года. Приготовленных парнем зелий хватило бы на сто дней благодаря их качеству, а вот дальше женщине стоило самой научится варить своё лекарство дабы поддерживать своё здоровье и дальше.       Подарив данмерше свой старый алхимический набор и рецепт, Нехт потратил остальное время до захода солнца на обучение той основам варки зелий. И пока он объяснял эшлендерке с какого места держаться за ступку, мы с её мужем успели пару раз подраться, сыграть в кости и приговорить бутыль эшлендоровской настойки на корнях трама.       Так что, когда Нехт с нескрываемой гордостью заявил, что его работа закончена и остальное уже зависит от самой больной и её желания полностью выздороветь, была уже глубокая ночь.       Не отрывая счастливого взгляда от жены, без поддержки порхающей по жилищу, гулахан без промедления дал разрешение встретится с главой Уршилаку. Но попросил вернуться завтрашним утром, и не задерживаться в лагере, ибо пока мы не имеем статуса друзей племени, на постой и доверие остальных жителей стоянки можно не рассчитывать.       Устроить привал за холмом рядом с лагерем не было проблемой. Проблемой был сам эшхан — Сул-Матул, устроивший очередное испытание «доблести» под видом обряда инициации.       Без особого лука его покойного отца о культе Нереварина с нами никто разговаривать не собирался.       Ещё одной проблемой было само захоронение, в котором и лежал заветный лук. Куча нежити, куча лабиринтов. И куча хороших вещей которые трогать было нельзя, ибо принадлежали они предкам эшлендеров. А воровать из захоронений ребят, с которыми хочешь подружится — не лучшее решение.       Что я и сказал Нехту, с выражением глубокого сожаления на лице прошедшего мимо мумии, державшей в крепких объятиях вечного покоя переливающийся мощным зачарованием стеклянный клеймор.       Пройдя дальше, в одном из захоронений мы наткнулись на странного скелета, способного с помощью магиии не только подпортить незваным гостям настроение, но даже с ними говорить.       Назвавшись Королем Червей, тот попытался «сделать нас своими мертвыми слугами», а после превращения в кучку раздробленных костей, обещал вернуться в полную мощь и захватить положенную ему власть над Нирном. Как такая уникальная нежить вообще оказалась в гробнице скромных бродяжек пепельных пустошей? Они его теплыми подземными источниками, полезными для косточек, приманили?       И венец неприятных сюрпризов ждал нас у самого входа в гробницу предыдущего эшхана. Чтобы пробраться к нему, надо было пролезть в небольшой естественно образовавшийся, благодаря высохшему водопаду, проход под ногами. Всё бы нечего, если бы пещеры внизу не были заполнены горючим газом от близости с лавовыми потоками.       Одна случайная искорка — и будет большой БУМ.       Мы с блондином переглянулись, не обрадованные такой перспективой.       — Если бы этот газ там был всегда, они бы не смогли построить саму усыпальницу. — подметил целитель, схмурив брови.       — Хм-м-м… значит есть трещина, из которой этот газ прет. Закрыть бы её обвалом…       И тут мне на ум пришла ГЕНИАЛЬНАЯ идея!       — Даже не думай…       Если бы Думак вернулся из ментальной самоволки, орал бы благим двемерским матом.       Я бросил в дыру искру и отпрыгнул подальше от прохода с матерящимся не хуже всяких двемерских королей Нехтом на буксире.       Под низом раздался оглушающий взрыв.       Всё затихло. Даже шепотки духов предков, охр*невших от таких закидонов нарушителей их покоя.       Когда точно стало ясно, что рушиться пещера не собирается, а утечка газа, судя по отсутствию огня, была завалена закономерно произошедшим внизу от взрыва обвалом, мне по затылку прилетела мощная карательная затрещина.       — ЭТО ЧТО СЕЙЧАС БЫЛО, ДРЕВНЕГО ДЕГЕНЕРАТА КУСОК?! — оглушил мое правое ухо разъяренный крик напарника.       — Давай-ка сгоним негатив в нашем дуэте… — примирительно замахал я руками в ответ крикам.       — Я его тебе сейчас посохом в печень сгоню! — но видно, стоило не прибегать к таким радикальным действиям, не обговорив с ним заранее идею. — Ты о чем думал, когда искру бросал?!       — Зато там теперь точно нет газа.       — И лука, возможно, бл*ть, тоже!       — Нехт, не нервничай…       — Это я ещё спокоен! Мы хотя бы не провалились в эту темень…       Как только были произнесенв эти слова, по закону подлости земля под ногами пошла трещинами, увлекая нас обоих вниз. К счастью, не привалив булыжниками сверху.       Лицо измаравшегося в пыли блондина, сидящего рядом со мной на куче камней, потеряло всякие эмоции, застыв в выражении полного отрешения.       — Если мы таки найдем лук, знаешь, куда я его тебе засуну? — монотонно выдал парень.       — В пространственный карман? — невинно поинтересовался я, хлопнув ресницами.       — Да. Во врожденный. Ниже пояса.       — Ох…

***

      Лук мы нашли. Никто мне его засовывать в неудобные места не стал. Но подсыпать слабительное в бренди, если ещё раз устрою подобное — пообещали.

***

      Торжественно приняв Лук-Костегрыз из рук целителя, эшхан дал нам титул друзей племени и направил в юрту мудрой женщины — шаманки племени, что знала о пророчествах Нереварина куда больше, чем сам Сул-Матул.       И вроде бы надо радоваться — наконец-таки, после кучи испытаний, заскок Косадеса исполнен — с вождём Нехт знакомство завел, и можно спокойно завершить последнее требование Клинка — поговорить с главой культа Нереварина о пророчествах. Только шаманка носила свой титул не за красивые красные глазки.       Даже с третьим глазом, скрытым за полосой ткани, за десять лет никто из смертных так и не смог распознать моей истинной потусторонней сущности.       А эта старушка…       — Ты ещё не Нереварин, но за тобой по пятам уже ступает тьма. — как только я зашёл в юрту после Нехта, меня обдало неприятным чувством чужой изучающей магии.       — Не слишком ли предвзято с Вашей стороны, мудрая Нибани Меса? — с усмешкой ощерил я зубы, обращаясь к данмерше.       Не ведаю что старуху так испугало, но только глянув мне на лоб, она бросила в сторону своих гостей мелкие дротики.       И не то что бы я не успевал увернуться. Скорее уж был удивлен, да и не верил в то, что мне может причинить вред иголка. Даже если та ядовита.       Но всполошённый взгляд Нехта, успевшего отпрянуть от «снаряда», был достаточно красноречив.       По щеке мазнуло жжением, словно от укуса комара.       Уши заложило нарастающим стрекотом. А матерчатые стены, увешанные пугающими масками жутких существ, закружились подобно вихрю.       Что-то чувствую я себя не очень хо-ро-шо...       Хотя нет.       Всё нормально.       .       .       .       .       .       Падаю.