Переплетённые судьбы

Когда родители Мирона увидели, как Зехра вернулась, они сразу поняли, что многое изменилось. Его мать, мягкая и добродушная женщина, подошла к Зехре с искренней радостью в глазах. Обняв её крепко, она сказала: — Мы так долго ждали, чтобы ты вернулась! Ты и Мирон... вы оба стали частью нашей семьи. Зехра, впервые за долгое время, почувствовала тепло и заботу. Ответив на объятия, она сдерживала слёзы, пытаясь сохранить контроль. Она уже привыкла быть сильной, но в этот момент даже она не могла избежать этой бурной эмоции. Когда Мирон, держа на руках свою дочь, подошел поближе, его мать сразу же схватила малышку, ее глаза наполнились слезами. Она прикоснулась к ее маленьким ручкам, с любовью прижимая к себе. — Она так похожа на тебя, Мирон. Как ты тогда выглядел, когда был младенцем. — Она прижала Мироиту к груди, наклоняя голову и шепча ей нежные слова. Мирон стоял рядом, наблюдая за ними. Его сердце наполнилось теплотой, когда он увидел, как его мать так нежно обращается с дочерью. Он никогда не думал, что его жизнь изменится настолько кардинально, что он будет держать в руках свою маленькую дочь, воссоединившись с тем, кого когда-то так любил. Зехра подошла поближе, глядя на них с небольшой улыбкой, но в её глазах было столько переживаний и боли, что её улыбка была едва заметна. Она подошла к Мирону, коснувшись его руки. — Я... я не могу поверить, что мы здесь. Что все так изменилось. — Зехра прошептала, не отрывая взгляда от дочери в руках его матери. Мирон повернулся к ней, мягко взял её за руку и посмотрел в её глаза. — Это не конец, Зехра, это начало. Мы прошли через многое, и теперь мы вместе. Всё будет хорошо. Всё, что нам нужно, — это быть рядом, держаться за друг друга. Он обнял её, и она почувствовала, как вся тяжесть последних месяцев начинает немного отступать. Может быть, это и был тот момент, когда они смогли действительно начать заново, несмотря на все, что было раньше. Прошло восемь лет. Мироите исполнилось десять, она училась в четвёртом классе и уже напоминала маленькую копию своих родителей. С таким же блеском в глазах и природной харизмой, она быстро завоевывала внимание учителей и одноклассников. Она была невероятно умна, способна на тонкие манипуляции, которые унаследовала от своих родителей. Но в глубине души она оставалась добрым и чутким ребёнком, в чём была заслуга Зехры. Мирон и Зехра всё так же занимались мафиозными делами, но теперь их жизнь была куда более упорядоченной. Они создали империю, которой управляли с точностью шахматистов. Мирон руководил стратегическими операциями, Зехра занималась тактическими вопросами и безопасностью. Вместе они были силой, с которой невозможно было тягаться. Но идеальных отношений не бывает. Иногда их мнения расходились, и начиналась ссора. Эти моменты наполняли дом громкими голосами и упрямыми взглядами. — Ты никогда не слушаешь меня, Мирон! — раздражённо говорила Зехра, скрещивая руки на груди. — Я сказала, что нужно действовать аккуратнее, а не устраивать показательные разборки! — А ты никогда не даёшь мне вести дела так, как я считаю нужным! — Мирон отвечал на повышенных тонах. — Я справлялся с этим до тебя и могу справиться сейчас! Спустя десять минут в доме наступала тишина. Мирон подходил к Зехре с виноватой улыбкой, а та, закатив глаза, всё же принимала его объятия. — Ты мой самый упрямый партнёр, знаешь? — шептала она, обнимая его в ответ. — Зато ты — мой самый умный советник, — отвечал он, прижимая её к себе. Мироиту, наблюдавшую за ними, это забавляло. Девочка уже знала: если мама и папа ссорятся, то ненадолго. — Ну вы и смешные! — говорила она, покачивая головой. — Всё время спорите, а потом всё равно обнимаетесь. Зехра улыбалась, присаживаясь перед дочкой на корточки. — Потому что, малышка, настоящая любовь не боится ссор. Главное — уметь слушать друг друга и понимать. Мирон обнимал обеих, поглаживая Мироиту по волосам. — И всегда помнить, что семья — это самое важное, что у нас есть, — добавлял он. Так проходили их дни. Несмотря на мафиозные дела и опасности, их дом всегда оставался крепостью, полной любви, тепла и улыбок. Мирон и Зехра продолжали строить свою жизнь, воспитывая дочь, которая, как они надеялись, когда-нибудь выберет для себя другую дорогу. Но пока что они были счастливы вместе, наслаждаясь каждым моментом, несмотря на все испытания, через которые им пришлось пройти. В доме было тихо. Слишком тихо. Только что снаружи раздавались выстрелы, крики, звук разбивающегося стекла, но теперь наступила странная, гнетущая пауза. Зехра стояла в неподвижности, чувствуя холодный металл ножа у своего горла. Мужчина, державший её, дышал ей в ухо, шепча угрозы. — Сделаешь ещё шаг, и она умрёт, — бросил он в сторону Мирона, который стоял в паре метров, стиснув пистолет в руках. Его глаза горели от ярости, но он не двигался, боясь спровоцировать нападавшего. — Убери нож, — сказал Мирон ледяным тоном, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Это твой единственный шанс уйти отсюда живым. Мужчина усмехнулся. — Ты слишком самоуверен, босс. Но, кажется, на этот раз ты проиграл. На втором этаже Мироита, сидевшая в тайном укрытии, тихо выбралась наружу. Она слышала всё. Сердце бешено стучало в груди, но страха не было. Девочка была воспитана в семье, где смелость и решительность передавались с кровью. Она знала, что должна что-то сделать. На цыпочках она прошла в кабинет отца, открыла ящик стола и нашла то, что искала — пистолет. Её маленькие пальцы уверенно обхватили холодную рукоять. Девочка проверила, заряжено ли оружие, как её учил папа, и, держа пистолет обеими руками, тихо начала спускаться вниз. На первом этаже Зехра молилась, чтобы Мирон не сделал резких движений. Она чувствовала напряжение его взгляда. — Отпусти её, и мы поговорим, — попытался договориться Мирон. Мужчина лишь сильнее надавил ножом, оставляя едва заметный порез на коже Зехры. — Поговорим? Нет, дружок. Я сейчас разберусь с твоей женой, а потом... Он не успел договорить. Глухой хлопок выстрела разорвал тишину. Нападавший резко ослабил хватку, нож выпал из его рук, а его тело рухнуло на пол. На ковре быстро начала расплываться кровавая лужа. Зехра инстинктивно отскочила в сторону, хватаясь за шею, чтобы проверить рану. Всё было в порядке. Она обернулась и замерла. На лестнице стояла её дочь. Мироита держала пистолет в вытянутых руках, её лицо было бледным, но глаза горели стальной решимостью. — Не смей угрожать моей семье, — прошептала девочка, опуская оружие. Мирон замер, смотря на свою дочь, не в силах произнести ни слова. Он знал, что её кровь — это смесь его и Зехры, но видеть, как его десятилетний ребёнок берёт в руки оружие и спасает их жизни, было слишком. Зехра бросилась к дочери, прижала её к себе, осыпая лицо поцелуями. — Ты... ты в порядке, милая? — спросила она, её голос дрожал. Мироита кивнула. — Да, мамочка. Всё хорошо. Он больше не тронет нас. Мирон, наконец, опустил оружие, медленно подошёл к ним и осторожно забрал пистолет из рук дочери. Он смотрел на неё с чем-то между гордостью и ужасом. — Ты... ты мой ребёнок, — прошептал он. — А уже спасла нас. — Я просто сделала то, что должна была сделать, папа, — спокойно ответила девочка. В этот момент Мирон и Зехра поняли, что их дочь — это их настоящее воплощение. Она была умной, смелой и безгранично преданной своей семье. Но сердце родителей всё равно сжималось от боли, что её детство было омрачено таким моментом. Мирон обнял и жену, и дочь, шепча: — Теперь я никому не позволю угрожать вам. Никогда. Звуки выстрелов вновь разорвали спокойствие их дома. В этот раз нападавших было больше, и они действовали более слаженно. Мирон только успел схватить пистолет, как дверь дома рухнула под натиском, и вооружённые люди ворвались внутрь. — Зехра, спрячь её! — крикнул Мирон, отступая к лестнице. Но прежде чем кто-либо успел что-то сделать, Мироита сама выхватила пистолет из рук отца. Её движения были быстрыми, словно отточенными годами тренировок. — Нет! Я не спрячусь, папа, — твёрдо сказала она. — Они пришли за нами. Я защищу нас. Не дожидаясь ответа, она резко шагнула вперёд, встав между родителями и нападавшими. Пистолет в её руках двигался безупречно. С каждым нажатым спусковым крючком один из нападавших падал на пол. Она была удивительно спокойна, точно знала, куда целиться, и не промахивалась. Мирон и Зехра смотрели на неё с шоком, смешанным с ужасом. — Мироита! Осторожнее! — кричала Зехра, едва успевая следить за движениями дочери. Но девочка была сосредоточена только на своей цели. Её лицо оставалось бесстрастным, почти холодным. Она двигалась так, словно это был не её первый бой, хотя это было далеко не так. Когда последний из нападавших рухнул, в дом ворвалась охрана. Ян был впереди, размахивая пистолетом, пытаясь понять, что произошло. — Всё под контролем? — крикнул он, но не успел договорить. Мироита, услышав звук за спиной, моментально обернулась. Увидев оружие в руках Яна, она не раздумывая выстрелила ему в плечо, точно попав в руку с пистолетом. Ян закричал от боли, выронив оружие. Он сделал шаг назад, схватившись за рану, а затем удивлённо поднял взгляд на девочку. — Мироита! Это же Ян! — вскрикнул Мирон, подбегая к ней и пытаясь выхватить оружие. Но девочка стояла, будто окаменев, её взгляд был стеклянным. Она смотрела на Яна, затем на кровь, которая медленно стекала с его плеча. — Он был с пистолетом, — прошептала она. — Я должна была защитить нас. Зехра подошла к дочери и осторожно обняла её, пытаясь успокоить. — Всё хорошо, милая, — шептала она. — Ты защитила нас. Никто тебя не винит. Всё хорошо. Мирон осмотрел Яна и, убедившись, что рана не смертельна, обернулся к охранникам. — Уведите её наверх, — сказал он, кивая на дочь. — И позовите врача для Яна. Зехра обняла Мироиту крепче, но девочка всё ещё дрожала. — Мама, я не хотела... — прошептала она, когда её уводили наверх. Зехра прижала дочь к себе, пытаясь согреть её своим теплом. — Ты поступила так, как считала нужным. Но, милая, иногда важно остановиться и посмотреть, кто перед тобой. Когда их фигуры скрылись за лестницей, Мирон подошёл к Яну, который сидел на полу, обхватив раненое плечо. — Прости, брат, — сказал Мирон, помогая ему подняться. Ян только усмехнулся. — У тебя растёт настоящая копия твоей жены, — пробормотал он, скривившись от боли. — Надо отдать должное: стреляет она безупречно. Зехра, осторожно оставив Мироиту под присмотром охранника, спустилась вниз. Она почти сбежала по лестнице, едва не пропуская ступени, и сразу подбежала к Яну. Тот всё ещё сидел на полу, удерживая руку на раненом плече, из которого медленно сочилась кровь. Не сказав ни слова, Зехра резко порвала рукав своей рубашки, сделав из него импровизированный жгут. — Потерпи, Ян, — проговорила она с серьёзностью, которая не оставляла места для возражений. Её пальцы ловко затянули ткань вокруг его плеча, останавливая кровотечение. Мирон стоял рядом, наблюдая за ней с удивлением. Казалось, он видел её в новом свете. Её решительность, умение быстро действовать и забота о других завораживали его каждый раз. Когда Зехра закончила, она осторожно положила руку на плечо Яна. — Всё хорошо? Голова не кружится? — спросила она, глядя ему прямо в глаза. Ян поднял на неё взгляд и попытался улыбнуться, хотя боль явно давала о себе знать. — Всё нормально, Зехра. Ты как всегда на высоте, — ответил он, выдав слабую усмешку. — Перестань, — строго сказала она, — надо обработать рану. Врач уже в пути? Мирон, наконец, очнулся от своих мыслей и кивнул. — Да, скоро будет, — сказал он, стараясь скрыть свои эмоции. — Ты... Ты удивляешь меня снова и снова. Зехра взглянула на него и пожала плечами. — Это моя семья, Мирон. Я не могу поступить иначе. Мирон подошёл ближе и нежно коснулся её руки. — Ты... настоящая, — прошептал он, глядя на неё с теплотой. Зехра лишь кивнула и обернулась к Яну. — Давай, пойдём на кухню, там удобнее дождаться врача, — сказала она, помогая ему подняться. Ян с трудом поднялся на ноги, но не удержался от комментария: — Если бы не ты, я, наверное, лишился бы половины крови. Спасибо, Зехра. Она улыбнулась, но в её взгляде читалась тревога. Она знала, что всё это ещё не конец, и опасность может вернуться в любой момент. Зехра, заметив, что скорая задерживается, с тревогой посмотрела на часы, затем повернулась к Яну. — Ян, снимай кофту, — строго сказала она, уже доставая из аптечки необходимые инструменты. Ян нахмурился, но кивнул, понимая, что спорить с Зехрой — пустая трата времени. Он начал расстегивать пуговицы, стянув окровавленную ткань с плеча, морщась от боли. Мирон, наблюдая за этой сценой, скрестил руки на груди, его челюсть напряглась. — Слишком быстро ты ему приказы раздаёшь, — пробормотал он, бросив на Яна ревнивый взгляд. Зехра подняла глаза на мужа, раздражённо выдохнула и резко ответила: — Мирон, хватит. Если ты не можешь помочь, просто молчи и дай мне сделать своё дело. Мирон прикусил язык, но его взгляд оставался недовольным. Зехра быстро протёрла руки антисептиком, а затем ввела анестезию в плечо Яна. — Потерпи немного, — сказала она, готовя иглу и нить. Ян, несмотря на боль, улыбнулся: — Зехра, ты, кажется, готова заменить всю скорую помощь. — Просто не люблю сидеть без дела, когда кто-то из наших ранен, — ответила она, даже не глядя на него. Её сосредоточенность поражала. Она промыла рану спиртом, на что Ян лишь тихо выдохнул, пытаясь не застонать от жжения. Затем, уверенным движением пинцета, она извлекла пулю. Мирон наблюдал за этим с напряжением, его глаза скользили между лицом жены и раненым плечом Яна. — Ты это где так научилась? — удивлённо спросил Ян, когда Зехра начала накладывать швы с точностью хирурга. — Жизнь заставила, — коротко ответила она, не отрывая глаз от своей работы. — Иногда приходится самой себя зашивать. Эти слова заставили Яна замолчать. Мирон невольно почувствовал гордость, но ревность всё равно бурлила где-то внутри. Когда Зехра закончила и перевязала его плечо, она внимательно посмотрела на Яна. — Всё. Теперь отдыхай, пока не приедет врач. Ян кивнул, благодарно улыбаясь: — Спасибо, Зехра. Ты просто волшебница. Мирон подошёл ближе, обняв Зехру за талию, словно напоминая всем, что она принадлежит ему. — Да, она волшебница. Но только моя, — произнёс он тихо, глядя Яну прямо в глаза. Зехра лишь устало покачала головой: — Вы как дети. Лучше помогите охране проверить территорию, мало ли кто-то ещё остался. Мирон, заметив твёрдость в её голосе, кивнул: — Хорошо. Но если что, зови. Когда мужчины вышли, Зехра наконец позволила себе выдохнуть, понимая, что напряжение последних часов ещё долго не отпустит её. Мирон и Ян вошли в дом, переговариваясь о том, что обыск территории завершён, и угроз больше нет. Но, переступив порог кухни, они остановились, словно по команде. Перед ними открылась трогательная картина: Мироита стояла рядом с Зехрой, которая сидела за столом, уронив голову на сложенные руки. Сон был крепким, но беспокойным, напряжение и тревога ещё витали в её чертах. Мироита нежно убрала волосы с лица матери, заправив пряди за ухо, и накрыла её тёплым пледом. Затем девочка начала петь мягким, чуть дрожащим голосом, словно хотела прогнать все страхи и усталость своей мамы: Bebeğin beşiği çamdan, Yuvarlandı düştü damdan, Bey babası gelir Şam'dan. Nenni nenni, nenni nenni, Nenni nenni, nenni bebek oy. Çamlıbel’den çıktım yayan, Dayan dizlerim de dayan, Kardeş atlı bacı yayan. Nenni nenni, nenni nenni, Nenni nenni, nenni bebek oy. Bebek beni deleyledi, Yaktı yıktı kül eyledi, Her kapıya kul eyledi. Nenni nenni, nenni nenni, Nenni nenni, nenni bebek oy. Её голос звучал чисто и искренне, наполняя комнату теплом. Мирон замер, не в силах отвести взгляда от дочери, а Ян осторожно прикрыл дверь, стараясь не нарушить этот момент. Они переглянулись, но не сказали ни слова. Пока девочка пела, её пальцы нежно поглаживали спину матери, будто пытаясь унять все тревоги. Тело Зехры постепенно расслаблялось, напряжение уходило, а её губы дрогнули в лёгкой улыбке. Мирон заметил, как она сладко сопела, полностью погружённая в сон. Когда песня закончилась, Мироита тихо вздохнула и, не оборачиваясь, сказала: — Мама устала. Ей нужен отдых. Мирон сделал шаг вперёд, его голос прозвучал тихо, но с теплом: — Ты так похожа на неё… Мироита повернулась и посмотрела на отца. — Потому что она мой пример. Мирон подошёл ближе и, осторожно обняв дочь, поцеловал её в макушку. — Ты настоящая защитница нашей семьи. Спасибо тебе за это. Мироита улыбнулась, крепче обнимая отца, и прошептала: — Мы все защищаем друг друга, папа. Мы семья. Зехра вздрогнула, её плечи непроизвольно дёрнулись, будто в попытке защититься от какой-то невидимой угрозы. Её лицо снова стало напряжённым, а дыхание сбилось, словно она оказалась в кошмаре. Мирон и Ян замерли, обеспокоенно наблюдая за тем, что происходит. Мироита тут же подбежала к матери, опустилась на колени рядом с ней и, осторожно погладив её руку, начала шептать слова, которые могли услышать только её мама и никто больше: — Мамочка, я здесь. Всё хорошо. Я рядом. Ты в безопасности. Мы вместе, и никто нас не разлучит. Эти тихие слова, наполненные любовью и теплом, постепенно начали успокаивать Зехру. Её лицо расслабилось, дыхание выровнялось, а губы снова дрогнули в лёгкой улыбке. Вдруг она что-то тихо произнесла во сне, её голос звучал едва различимо, но всё же Мирон услышал: — Мироита… моя маленькая… моя звёздочка… Мироита обхватила руку матери обеими ладонями, сжимая её с нежностью, и ответила: — Да, мамочка. Твоя звёздочка здесь. Зехра продолжала что-то бормотать, но её голос становился всё спокойнее, и в этих несвязных фразах звучала благодарность и любовь. Казалось, даже во сне она чувствовала присутствие дочери, словно её нежность и тепло проникали прямо в её сознание. Мирон, наблюдая за этим, почувствовал, как его сердце сжалось. Взгляд его смягчился, а Ян, молча стоящий рядом, отвёл глаза, чтобы не нарушить интимность момента. Мироита подняла глаза на отца и тихо сказала: — Папа, она видит меня даже во сне. Мирон, сглотнув комок в горле, подошёл ближе и, осторожно прикоснувшись к плечу дочери, сказал: — Потому что ты для неё — весь мир. Девочка кивнула, снова сосредоточившись на матери. Она продолжала держать Зехру за руку, пока та спала спокойно, словно обретя долгожданное утешение в присутствии своей семьи. Зехра, всё ещё погружённая в сон, внезапно потянулась и, словно по наитию, обняла Мироиту крепко-крепко, прижимая её к себе. Её рука обвилась вокруг дочери, а губы шептали слова, наполненные душераздирающей нежностью и мольбой: — Никогда… Никогда не бросай меня, моя звёздочка. Ты — моё всё... Мироита даже не пыталась вырваться. Она лишь сильнее прижалась к матери, нежно поглаживая её по спине, словно стараясь дать понять, что она всегда будет рядом. Ян, стоящий чуть поодаль, не смог больше сдерживать слёз. Они текли по его щекам, и он быстро отворачивался, будто пытаясь спрятать свою слабость. Но в этот момент все видели в его глазах трепет и глубокую привязанность к этой семье, которая для него стала не просто друзьями, а чем-то большим. Мирон стоял рядом, и хотя он старался сохранять суровость, глаза его блестели. Он украдкой провёл рукой по лицу, но не смог скрыть, как на его щеке появилась тонкая влажная дорожка. Этот момент был слишком сильным даже для него. Мироита, ощущая, как её мама снова дрогнула, сказала тихо: — Мамочка, я с тобой. Навсегда. Эти слова, словно прошедшие сквозь сон, заставили губы Зехры дрогнуть в улыбке. Она, всё ещё спящая, прошептала: — Моя Мироита… моя жизнь. Мирон сделал шаг ближе, положил руку на плечо дочери и, слегка сжав, пробормотал: — Вы обе — мой мир. Мироита подняла голову и посмотрела на отца. В её глазах блестела взрослая решимость, смешанная с детской нежностью. — Тогда всегда защищай нас, папа. Мы ведь одна семья. Мирон с трудом сдержал голос, чтобы он не дрогнул. — Всегда, крошка. Всегда. Зехра тихонько сопела, всё ещё обнимая дочь, а Ян, наблюдая за этой сценой, глубоко вдохнул, вытирая слёзы. Он почувствовал, что находится рядом с чем-то по-настоящему святым — тем, что каждый человек ищет всю свою жизнь: любовью, которую никакие преграды не способны разрушить. Мирон аккуратно взял Зехру на руки, чувствуя её лёгкую дрожь, когда она продолжала звать дочь, её голос был тихим, но полным тревоги, будто она не могла найти покоя во сне. Она почти истерически шептала: — Мироита… Моя Мироита… Где ты…? Пожалуйста… не уходи… Его сердце сжалось. Он понимал, что ей нужно быть рядом с дочерью, что она не могла найти покоя без неё. Мироита, заметив, как её мать беспокойно двигается во сне, тихо подошла к ней и взяла её руку в свою. Её прикосновение словно принесло успокоение, и Зехра, чувствуя присутствие дочери, наконец успокоилась. Вздохнув, она погрузилась в более спокойный, но всё ещё тревожный сон. Мирон мягко поднял Зехру и, внимательно следя за её состоянием, пошёл вместе с Мироитой в их спальню. Там, на кровати, он аккуратно положил её, заботливо поправив подушки под головой. Мироита, не сводя глаз с матери, аккуратно легла рядом, обняв её за талию, как обычно, чувствуя, что только так она может дать ей покой. Через несколько минут её дыхание выровнялось, и она тоже заснула, лежа рядом с мамой. Мирон стоял рядом, наблюдая за ними. Его сердце было полно любви и одновременно тревоги. Всё в этой семье было переплетено — страсть, боль, потеря и обретение — и он уже не мог представить свою жизнь без них. Однако, его взгляд вдруг упал на руку Мироиты, и что-то в его груди сжалось. На её предплечье был небольшой порез, который он заметил, когда она легла рядом с Зехрой. Это был порез, которого она не показывала и не говорила о нём. Мирон встал, подойдя ближе, осторожно взял её руку, пытаясь понять, что произошло. Он осмотрел рану и почувствовал, как тревога заполнила его сердце. Почему она не сказала о том, что была ранена? Почему не сказала, что ей больно? Он тихо, почти шёпотом, спросил: — Мироита… почему ты не сказала мне? Девочка не проснулась от его слов, но её лицо всё ещё оставалось спокойным, как будто она не чувствовала боли. Но Мирон знал, что иногда дети скрывают свою боль, пытаясь не огорчать родителей. Он вздохнул и, не давая себе расслабиться, решил, что в следующий раз будет более внимателен. Мироита была его дочерью, и он не собирался терять её, как потерял когда-то Зехру. Он осторожно накрыл её руку, стараясь не разбудить, и ещё раз посмотрел на её лицо, на котором сейчас не было ни страха, ни боли. Всё, что он чувствовал в этот момент, было одним — необходимостью защищать её. Мироита проснулась рано утром, ещё до того, как Зехра открыла глаза. Она тихо вылезла из-под одеяла, стараясь не потревожить мать, которая всё ещё крепко спала. Девочка тихо шагала по комнате, её лицо было серьёзным, а взгляд сосредоточенный. Она направилась в ванную комнату, где включила свет на минимум, чтобы не создать лишнего шума. В ванной она аккуратно закрыла дверь за собой и начала заниматься обработкой своей раны. Мироита села на край ванны, вытащив из аптечки шприц с анестезией. Она вколола себе нужное количество, стараясь не морщиться от боли. Несмотря на свою молодость, она действовала с удивительной уверенностью, как если бы уже не раз оказывала себе первую помощь. Спокойно, но с концентрацией, она обработала рану спиртом, следя за тем, чтобы не сделать себе лишнего вреда. Затем, взяв иглу и нитки, она аккуратно наложила швы, прочно зашивая порез. Несмотря на свою решительность, её руки немного дрожали от напряжения, но она не допускала ошибок, будто каждый её шаг был выверен и подготовлен. После того как рана была зашита, она аккуратно перевязала руку, и, кажется, только тогда, когда работа была завершена, почувствовала, что её сердце бьётся ровнее. Мирон, который тихо подошёл к ванной, заметил её, когда уже закончив, она убрала последнюю повязку. Он стоял в дверном проёме, наблюдая за дочерью, с удивлением на лице. Он не ожидал, что она справится с этим сама. Он молчал, наблюдая, как она так же уверенно убирает всё на место в аптечке, и не смел произнести ни слова. Он не знал, что сказать, но его сердце было переполнено одновременно гордостью и беспокойством. Он шагнул в ванную, его голос был тихим, но полным изумления. — Мироита, ты сама себе наложила швы… — сказал он, не скрывая удивления. Мироита повернулась к нему, её взгляд был спокойным, но в нём можно было уловить лёгкую усталость от того, что она делала всё в одиночку. — Да, папа, я справилась, — ответила она с лёгкой улыбкой, пытаясь не показывать, что это было для неё не так уж и легко. — Мне не хотелось беспокоить тебя или маму. Я знала, что справлюсь. Мирон наклонился, нежно положив руку ей на голову, как бы пытаясь передать свою заботу. Он был горд, но одновременно беспокоился за неё. Это был первый раз, когда его дочь так сильно его поразила, и он понял, как быстро она выросла, как многое она уже умеет. — Ты очень сильная, — сказал он, взглянув на неё с гордостью и лёгким беспокойством. — Но если что-то случится, не скрывай от нас, хорошо? Мы должны быть рядом. Мироита тихо кивнула, её глаза заблестели от того, что она понимала: несмотря на всю свою независимость и силу, её семья всегда будет её опорой. Она обняла отца, и на её лице появилась простая, но искренняя улыбка. — Хорошо, папа. Я буду помнить. Мирон крепко обнял её в ответ, понимая, что его дочь, возможно, не просто его ребёнок, а настоящая, сильная личность, готовая решать любые проблемы. Но он тоже знал, что ей нужен кто-то, кто будет её поддерживать. Зехра проснулась, почувствовав лёгкую усталость от вчерашнего напряжённого дня, но её сердце было спокойно. Она встала с кровати, переоделась в комфортную домашнюю одежду и спустилась вниз. В кухне её встретил Яна, который, видимо, пытался приготовить себе завтрак. Но его попытки были скорее забавными, чем успешными: в руках он держал сковородку, но яйца, очевидно, не хотели с ним сотрудничать. Он пытался перевернуть их, но только создавал ещё больше беспорядка. Зехра не могла не улыбнуться, наблюдая за ним. Она подошла и мягко отодвинула его в сторону. — Давай, я тебе помогу, — сказала она, скользнув взглядом по его стараниям. — Видишь, яйца, они как-то не любят, когда их теребят так сильно. Ян удивлённо посмотрел на неё, но благодарно уступил место. Зехра взяла сковородку, быстро исправив его ошибку, и начала готовить завтрак, ловко и уверенно. Ян стоял немного сбитый с толку, но не мог не признать, что Зехра, без всякого флирта, была отличной хозяйкой. Просто помогала, как и всегда. Мирон, проходя мимо, заметил эту сцену из коридора. В его груди что-то неприятно ёкнуло, и он вдруг подумал, что между Зехрой и Яном может быть что-то большее, чем просто дружба. Внутри вспыхнуло раздражение — как так, его жена, а она флиртует с другим мужчиной? Он стоял на месте, стиснув зубы, но, к его удивлению, Зехра просто помогала Яну с готовкой. Она с улыбкой отодвинула его, а Ян вроде бы был благодарен, но, по сути, ничего больше не происходило. Всё выглядело нормально. Когда же Ян случайно задел её за попу, Мирон не сдержал себя. Его взгляд мгновенно потемнел, а губы сжались в линию. Он подошёл к ним, его голос был холодным и полным угрозы. — Ян, ты что, вообще с ума сошел? — сказал Мирон, не скрывая ярости. Зехра, заметив его вспышку, рассмеялась, не восприняв этого как что-то серьёзное. — Не переживай, Мирон, — ответила она с улыбкой. — Он просто неосторожен. Это было случайно, и я не обиделась. Мирон немного успокоился, но всё равно не мог забыть тот момент, когда Ян коснулся её. Он не привык к таким жестам, особенно когда дело касалось Зехры. Но, увидев её улыбку и спокойствие, он начал осознавать, что Зехра, вероятно, не восприняла это как что-то важное. Для неё это был просто ещё один момент из повседневной жизни. Ян, почувствовав атмосферу, которая моментально изменилась, быстро убрал руки и пошёл к столу, стараясь не смотреть на Мирона, который явно был не в духе. Зехра же, почувствовав неловкость, вернулась к приготовлению завтрака, чувствуя, что ей предстоит немного успокоить мужа. Хорошо, продолжу текст с указанного начала, ничего не меняя. Мирон куда-то пошел, а Зехра стояла в комнате и переодевалась. И тут неожиданно ворвался Ян, но тот быстро вышел. Ян: Мисс, вы пере... Прошу прощения, мисс. Я начал переживать, что вы долго собираетесь. Уже стал подозревать, не задумали ли вы чего! Зехра: Я разве даю повода? Ян: Нет, конечно, не давали повода. Но Босс сказал глаз с вас не спускать! Вот я и... Не, не в этом смысле, конечно! Я не собирался подглядывать за вами! Хотя вы очень... ну, вы же поняли меня! Зехра: Нет, не поняла, посвяти меня, Ян! Ян: Не выживайте из меня комплименты, мисс. Вы того типа женщин, которые прекрасно знают о своей красоте! Если бы не она, вас бы здесь не было. Непонятно только, спасла она вас или сыграла с вами злую шутку! Сегодня у вас с Боссом какое-то особое свидание? Ну, я так подумал, потому что вы действительно собираетесь дольше обычного. Сколько нарядов уже переменили? Мисс, вам нравится такая жизнь? Ну, в таких случаях говорят о птице в золотой клетке. Всё время слушаться Босса, всегда быть на виду, всегда отчитываться и терпеть меня рядом с собой... Только не это, ну, потому что если Босс узнает, что вам нравится моя компания, он вполне может нас разлучить! В смысле, нанять для вас другого охранника! Ну, а другой, может, не будет с вами смотреть мелодрамы по вечерам. Что тогда делать будете? Вы бы там поторопились, Босс скоро приедет. Зехра: Можешь зайти? Ян: Что такое? Зайти? Зачем? Зехра: Да, я не могу платье застегнуть! Ян: Платье? Хорошо. Зачем же вы выбрали такое платье, которое без помощи не застегнешь? Поворачивайтесь, сейчас победим вашу застёжку! Он подошел к ней и, стараясь не смотреть лишний раз, аккуратно застегнул молнию. Ян: Вот и всё. Мне кажется, застёжки на спине придумали специально для таких моментов! Ну, чтобы мужчина мог полюбоваться женской спиной. Прошу прощения! Позвольте хоть посмотреть, как оно на вас сидит. Что ж, теперь я понимаю, почему вы выбрали именно его! Зехра: Помоги выбрать туфли! Ян: Туфли? Ну, хорошо, показывайте варианты. Так, а второй? Хм... Вроде оба подходят, но всё равно что-то не то! У первых лучше цвет, а у вторых форма носка. Хм... У вас были почти такие же, но чёрные! Может, их? Да, как вот эти вторые! Да-да, эти, примерьте их, мне кажется, идеально! Посмотрите в зеркало. Ну как вам? Совсем неплохо! Да, думаю, Боссу тоже понравится. Хотя не знаю, обращает ли он внимание на такие детали. Мне всегда казалось, что он склонен видеть картину в целом! Но, с другой стороны, наверное, без внимания к деталям он не стал бы тем, кем является. Значит, он точно оценит ваш сегодняшний образ! Пойдёмте, посидим в маленькой гостиной, пока ждём его! Они спустились вниз и сели кто куда. Зехра: Сядь рядом. Ян: М? Нет, я лучше здесь сяду. Вы сегодня слишком красивая, боюсь находиться рядом. Почему неудобно? Поговорить? О чём вы хотели поговорить, и почему тихо? Ладно! Так, о чём? О будущем? Почему со мной, а не с Боссом? Ну да, знаю. Если вы об этом... Женщины, с которыми Босс встречается, обычно он держит их при себе лет до тридцати, а потом покупает им квартиру, машину, если надо — устраивает куда-нибудь на работу. Зехра: И всё? Ян: Ну, что ещё им нужно? Некоторым из них и этого много. Но вы же не такая, верно? Вы другая. И не думаю, что Босс смотрит на вас так, как на тех, кто был раньше. Зехра: А как он на меня смотрит? Ян: Это вы меня спрашиваете? Вы же сами должны это чувствовать! Зехра: Просто скажи, что думаешь. Ян: Думаю, что для него вы что-то большее. Босс не тратит время на случайных людей, а с вами он явно не торопится. Если честно, я такого за ним ещё не видел. Обычно всё быстрее, проще. Но вас он... изучает, будто читает сложную книгу. Зехра: Интересное сравнение. Ян: Может, я ошибаюсь, но мне так кажется. Так что, я не знаю, что вас ждёт с ним, но по крайней мере ничего плохого, так вы получите всё необходимое, для хорошего старта, и сможете построить карьеру, в какой-нибудь хорошей компании. Другой вариант... я не знаю, есть другой вариант. Говорю же! Если честно, я хотел бы, чтобы его не было! Зехра: Почему? Ян: Потому что, даже если Босс не любит вас, я хотел бы для вас другой судьбы. А если любит, то... Зехра: Почему же? Ян: Что почему? Потому что я беспокоюсь за вас, это же очевидно! Если любит, мисс, если он вас любит, то я боюсь за вас, потому что мне кажется, любовь такого человека, как Босс, гораздо опаснее, чем если бы он видел в вас только сексуальность. Вы хотите, чтобы он вас любил? Зехра: Да, хочу. Ян: Вы не думаете, что выбрали неправильного человека, чтобы искать любви? Зехра: Это не твоё дело! Ян: Вы правы, это не моё дело. Но вы сами стали задавать эти вопросы. Где искать, вам лучше знать. Где молодые девушки ищут любовь... Но если вы спрашиваете меня, то, по крайней мере, найти того, кто о вас заботится, беспокоится о вас, не только о том, чтобы вы были в безопасности, но и о ваших чувствах. Кто-то, кто мог бы предложить вам нормальную жизнь! Простите... извините, мисс, мне не стоило говорить всего этого. Просто я... просто дал волю чувствам. Извините! Зехра: О чём это ты? О каких таких чувствах ты говоришь?)) Ян: А то вы не знаете... Вы прекрасно знаете, что я к вам испытываю!))) Мирон: И что же ты испытываешь к моей женщине? Ян: Босс... Мирон: Я спрашиваю тебя, что ты испытываешь? Ян: Ничего такого, я говорил о том, что беспокоюсь за мисс... Мирон: Так сильно беспокоишься? Что заходишь в гардеробную, когда она стоит там раздетая? Ян: Босс, это произошло случайно! Клянусь! Мирон: А ты, иди сюда. Страх потеряла, тебе напомнить, как бояться? Ян: Босс, она же не виновата... Мирон: Заткнись! Объяснишь мне, почему он застёгивается на тебе платье? Зехра: Не могла справиться с застёжкой... Мирон: Да ты что, не могла справиться с застёжкой, бедная! У тебя же нет горничной, которая могла бы помочь с такой сложной ситуацией, обязательно нужно позвать мужика, любоваться твоей голой спиной, да? И как часто это происходит? Что ты молчишь? Ян: Босс, позвольте... Мирон: Я сказал, заткнись! Если ты не хочешь, чтобы я вас обоих закопал, молчи! Ну что, поведаешь нам о своих чувствах? Ян: Босс, я... Мирон: Отвечай на вопрос! Ян: Да, мисс нравится мне, но я никогда не думал о том, чтобы... Мирон: Я не спрашивал тебя, о чём ты думал! Ну а ты? Нравится тебе этот молодой человек? Чего ты молчишь? Я задал вопрос! Зехра: Нет, Мирон! Мирон: Нет? Вот так сюрприз, я удивлён. После того, что я видел на камерах, мне показалось, что у нас тут намечается романтика! Ещё немного, и придёте ко мне просить благословения! Зехра: Мирон, пожалуйста. Мирон: Что, Мирон!? Не беси меня, девочка, я очень близок к тому, чтобы взбеситься, а ты знаешь, что тогда произойдёт. Скажи, может, ты хочешь его? Может быть, тебе кажется, что он лучший вариант для тебя? Мм? Может, ты хочешь, чтобы он взял на себя обязательство защищать тебя? Как думаешь, он справится? Отвечай, хочешь его? Зехра: Нет, Мирон! Мирон: Нет? Ты уверена? Потому что мне казалось, что верные девушки не приглашают других мужчин к себе в гардеробную! Ах да! О какой верности я тут говорю! Ты решила пофлиртовать с охранником? Ян: Она не... я... Мирон: Понимаю, тебе нравится мужское внимание. Но тебе должно быть достаточно моего внимания! Если ты помнишь, кто ты, и того внимания, которое ты получаешь на приёмах, все и так не отводят от тебя глаз! Но тебе этого мало, да? Или, может, тебе мало одного мужчины!? Может, в тебе умирает шлюха? Зехра: Мы говорили обо мне! Мирон: О тебе? И что именно о тебе? Зехра: О будущем. О том, что будет дальше. Мирон: О будущем? И зачем тебе обсуждать своё будущее с ним, а не со мной? Зехра: Потому что ты никогда ничего мне не рассказываешь! Мирон: Не рассказываю? Может быть, потому что ты иногда не можешь справиться даже с элементарными вещами? Зехра: Элементарными? Ах так? Ну тогда почему ты вообще держишь меня рядом? Раз я такая бесполезная! Мирон: Потому что ты моя женщина. Зехра: Твоя? Тебе так нравится это слово, да? Но я не вещь, Мирон. Мирон: Ты права, не вещь. Но будь уверена, я не позволю никому посягать на то, что принадлежит мне. Зехра: Тогда, может, начнёшь относиться ко мне как к человеку, а не как к очередной игрушке? Мирон: Игрушке? Ты думаешь, я трачу на игрушки столько времени и усилий? Зехра: А на что ты тратишь их? Чтобы следить за каждым моим шагом? Чтобы приказывать мне, что делать и с кем говорить? Мирон: Я трачу их на то, чтобы защитить тебя. Даже от самой себя. Зехра: Спасибо за заботу, но я справлюсь. Мирон: Вот как? Справишься? Хорошо, посмотрим, как ты справишься, когда узнаешь, что такое настоящая свобода. Зехра: Ты угрожаешь мне? Мирон: Я предупреждаю тебя. У тебя есть выбор, девочка. Либо ты принимаешь мои правила, либо... Зехра: Либо что? Мирон: Либо я покажу тебе, каково это, когда ты не в моей защите. Зехра: Может, ты наконец-то признаешь, что боишься? Боишься, что я смогу быть без тебя? Ян-Умоляю, босс она ни в чём не виновата! Она торопилась к вам хотела вас порадовать, поэтому... Мирон- Да? Порадовать меня? Ну да это ведь её прямая обязанность! Единственное о чём она должна беспокоиться, и ты знаешь об этом, допустим она торопилась поэтому позвала тебя, но ты, ты воспользовался этим, вот с тобой есть повод поговорить, о верности я доверял тебе, я поручил тебе охранять самое ценное, но ты решил что, сам можешь протянуть к этому лапы! Ян- Да нет босс я бы никогда! Мирон- Разве ты не знаешь, как я отношусь к своей собственности, или ты сознательно решил предать моё доверие, столько лет ты со мной, столько раз мы друг друга вытаскивали! А ты позволил похоти всё разрушить за один вечер! Ян- Босс это не похоть, я никогда бы, не покусился на ваше, но я люблю её, и ничего не могу с этим поделать никогда бы! Мирон: Любишь? Ты смеешь говорить мне это в лицо? Любишь? Да ты понимаешь, что говоришь? Ян: Босс, это не то, что вы думаете. Я никогда бы не пошёл против вас, но... Мирон: Но что? Ты позволил себе чувствовать к ней то, что запрещено? Ты знаешь, где ты находишься, Ян? Ты знаешь, какие тут правила? Ян: Знаю, босс. И я готов понести любое наказание, если вы считаете это предательством. Мирон: Готов понести наказание? Хм... Это похвально. Но что делать с тобой, Зехра? Зехра: Мирон, хватит! Он ни в чём не виноват! Ты не можешь его обвинять только за то, что у него есть чувства! Мирон: Не могу? Ты думаешь, это ты решаешь, что я могу, а что нет? Зехра: Нет, не я. Но если ты так уверен в себе, то почему ты даже не даёшь людям шанс объясниться? Мирон: Объясниться? Хорошо, Ян, объяснись. Почему ты решил, что можешь любить мою женщину? Ян: Это не решение, босс. Это просто случилось. И я держал это в себе, но не смог больше молчать, потому что... Мирон: Потому что? Ян: Потому что она заслуживает знать, что её ценят и уважают. Мирон: А я, значит, не ценю и не уважаю? Ян: Вы владеете, босс. Это не уважение, это контроль. Зехра молча смотрела то на Мирона, то на Яна, не зная, что сказать. В комнате повисла тяжёлая тишина. Мирон шагнул ближе к Яну, его голос стал тише, но ещё более ледяным. Мирон: Ты знаешь, что бывает с теми, кто ставит под сомнение мой способ вести дела? Ян: Знаю, босс. Но я готов принять последствия. Мирон: Хорошо. Тогда завтра утром ты уезжаешь. Подальше отсюда. Ты больше не работаешь на меня. Ян: Босс... Мирон: Это не обсуждается. Ты пересёк черту, Ян. И я не могу позволить, чтобы это осталось без последствий. Зехра: Мирон, ты не можешь так поступить! Мирон: Могу и поступлю. А ты, Зехра, лучше помни, кто здесь решает. Мирон- Но ты, сегодня уже сделал это! Может дело в том, что ты, не до конца понимаешь, что значит моё, или что значит, держать свои руки подальше, от собственности босса, думаешь, что раз ты всё время рядом с ней, контролируешь её, по моему распоряжению, то ты и хозяин? Ян- Босс нет я не... Мирон- Ну тогда, надо показать тебе, кому она принадлежит! Подойди сюда куколка, посмотри на него, девочка видишь это лицо, это лицо человека, который, решил что имеет на тебя какие-то права! Ян-Босс, пожалуйста, прошу вас.. Мирон-Он смотрел на тебя, прикасался к тебе, думал о тебе! Ну что, покажем этому молодому человеку, кому ты принадлежишь? Заодно, и тебе напомним! Ян- Пожалуйста прошу вас.. Зехра- Мирон прошу Мирон- что Мирон? Тебя что-то смущает, может быть, то что в этом платье, трудно будет провести демонстрацию? Ян-Что вы Мирон-Молчать! На диван, располагайся удобнее, смотреть придётся долго! Зехра- Мирон прошу успокойся, Мироита может услышать, ты не в себе, иди подыши свежим воздухом! Мирон: Успокоиться? Ты думаешь, что я шучу? Или что я позволю такому случиться без последствий? Зехра: Я просто прошу тебя подумать. Это не ты, Мирон. Ты всегда был умнее, чем поддаваться эмоциям. Мирон: Умнее? Хм... Интересное замечание, особенно от тебя, куколка. Но ты права в одном — я действительно не в себе, когда кто-то трогает то, что принадлежит мне. Ян: Босс, это ошибка! Она не виновата, и я готов уйти, если это нужно, но, пожалуйста, не делайте этого! Мирон: Уйти? Ты думаешь, это так просто? Просто уйти, после того как ты позволил себе эту дерзость? Нет, Ян. Ты слишком долго был со мной, чтобы не понимать, что за всё нужно платить. Зехра: Мирон, хватит! Ты можешь наказать его, если хочешь, но не втягивай меня в это! Мирон: О, милая, но ты уже втянута. Ты думаешь, это не касается тебя? Всё, что здесь происходит, касается тебя. Потому что ты — причина всего. Зехра: Причина? Я не просила его... Мирон: Не просила? Возможно. Но твоя улыбка, твой взгляд... Ты не понимаешь, как мужчины реагируют на это? Ян: Босс, она не провоцировала меня. Всё это — моя вина, и только моя! Мирон: Твоя вина? Прекрасно. Тогда запомни: за твою вину заплатит каждый, кто думает, что может повторить твою ошибку. Мирон резко подошёл к Зехре, схватив её за запястье. Мирон: Ты принадлежишь мне, Зехра. И ты должна это понимать. Зехра: Я понимаю, но это не даёт тебе права унижать меня или его! Мирон: Унижать? Нет, дорогая. Это урок. Для тебя, для него и для всех, кто осмелится нарушить мои правила. Зехра: Ты называешь это уроком? Это не урок, Мирон, это тирания! Мирон (приближаясь к ней, его голос стал ледяным): Тирания? Возможно. Но это тот порядок, который я создал. И пока ты в этом доме, пока ты под моей защитой, ты будешь жить по моим правилам. Ян: Босс, прошу, не вините её... Мирон (бросив взгляд на Яна): Ты всё ещё здесь? Ты смелый, Ян. Или просто глупый. Зехра: Мирон, отпусти меня. Ты говоришь о защите, но так только причиняешь боль. Разве это твой способ показать, что ты заботишься обо мне? Мирон (задумчиво смотря на неё): Ты хочешь, чтобы я заботился? Чтобы я был мягче? Зехра: Я хочу, чтобы ты был человеком. Тем, кто не прячется за злостью и властью. Мирон (на несколько секунд молчит, затем отпускает её руку): Ладно. Ты хочешь мягкости? Хорошо. Но только помни, Зехра, я такой, какой есть. Я не играю в идеального мужчину. Зехра: Я никогда и не просила тебя быть идеальным. Я просто хочу видеть, что ты способен любить, а не только обладать. Мирон сделал шаг назад, оглядывая Яна и Зехру. Его лицо выражало смесь эмоций — гнев, сомнение и едва заметную тень сожаления. Мирон: Ян, уходи. Но запомни этот момент. Ты ещё здесь только потому, что я ценю наше прошлое. Но ещё один шаг в сторону — и тебе некуда будет бежать. Ян: Спасибо, босс... Мирон: Не благодари меня. Просто убирайся. Ян быстро вышел из комнаты, оставляя Зехру и Мирона наедине. Атмосфера была напряжённой, но уже не такой агрессивной. Зехра: Ты знаешь, что так жить нельзя. Мирон (холодно): А как, по-твоему, я должен жить, Зехра? Зехра: Не через страх и контроль. Ты же не такой. Мирон: Ты многого обо мне не знаешь, куколка. Зехра: Тогда покажи мне, кто ты. Настоящий. Он молчал несколько секунд, затем медленно вышел из комнаты, оставив Зехру стоять в тишине Мироита, заплаканная, босиком, спустилась по лестнице, цепляясь за перила. Её тонкий голос дрожал, как и её маленькие плечи. Мироита: Папа... зачем ты кричишь? Мамочка, ты плачешь? Что случилось? Мирон обернулся, и на мгновение его холодное лицо смягчилось. Гнев в его глазах угас, уступая место растерянности. Он не ожидал увидеть дочь здесь, тем более в таком состоянии. Мирон: Мироита, милая... иди наверх. Это не для твоих ушей. Мироита (качая головой): Нет! Я слышала всё! Ты говорил, что мама — твоя, и кричал на дядю Яна. Почему ты их пугаешь? Зехра, не удержавшись, бросилась к дочери и прижала её к себе. Её голос был полон отчаяния: Зехра: Всё хорошо, моя девочка. Тебе не нужно волноваться. Мироита (утирая слёзы): Это не хорошо! Ты всегда защищаешь нас, но почему тогда папа злится? Почему вы все кричите? Мирон сделал шаг вперёд, но Зехра остановила его взглядом. Зехра: Ты хочешь объяснить ей, Мирон? Или снова скроешься за своими правилами и силой? Мирон: Не ставь меня в такое положение, Зехра. Мироита: Я не боюсь тебя, папа... но я не хочу, чтобы ты делал маме больно. Эти слова ранили его сильнее, чем любые обвинения взрослых. Он глубоко вдохнул, борясь с собой, и опустился на колено перед дочерью. Мирон: Мироита... мне жаль, что ты это слышала. Я... я иногда веду себя так, как не должен. Но это не значит, что я не люблю тебя и твою маму. Мироита: Тогда не кричи. И не надо обижать дядю Яна. Мирон (глядя в её глаза): Хорошо. Я обещаю, что постараюсь быть лучше. Зехра: Постараешься? Ты должен сделать это ради неё. И ради нас. Мирон кивнул, сдерживая гнев и боль, которые кипели внутри него. Зехра поднялась с дочерью на руках, отводя её наверх. Мироита, крепко обнимая мать, тихо прошептала: Мироита: Мамочка, я люблю тебя. Зехра: И я тебя, милая. А Мирон остался внизу, один, в тишине, осознавая, что его власть и сила ничего не значат перед простыми словами ребёнка. Зехра тихо закрыла дверь в комнату Мироиты, посмотрев, как девочка крепко уснула, её маленькое тело мирно посапывало под одеялом. Оставив её в безопасности, Зехра вышла из комнаты, стараясь не шуметь. Однако, едва она ступила на нижнюю ступень лестницы, как Мирон вышел из тени, и, не говоря ни слова, резко схватил её за руку. Мирон: Ты думаешь, что после всего этого я позволю тебе снова уходить от меня без последствий? Зехра резко повернула голову, взглянув на него с выражением боли и удивления. Зехра: Мирон, отпусти меня! Ты что, с ума сошел? Мирон грубо потянул её за собой, выведя из дома и направив в сторону улицы, где ночной воздух был холодным и обострённым его гневом. Когда они оказались в тени за домом, где никто не мог их услышать, он остановился, его дыхание было тяжёлым от ярости. Мирон: Ты забыла, кто тут главный? Ты хочешь меня учить? Ты считаешь, что можешь так просто уйти? С моей дочерью на руках, в полном беспорядке? Ты так легко всё забываешь, Зехра? Зехра, пытаясь вырваться, вытирала слёзы с глаз, ощущая, как его гнев сдавливает её сердце. Зехра: Я не могу больше это терпеть! Ты не прав, Мирон! Ты не имеешь права... Ты не видишь, что ты делаешь? Мирон подошёл ещё ближе, его голос звучал грозно, с каждым словом, он усиливал давление, пытаясь сломить её. Мирон: Ты не понимаешь, Зехра, что я не оставлю это просто так. Ты нарушила мои правила. Ты думаешь, что можешь просто уйти от меня и не понести последствий? Зехра стиснула зубы, собрав в себе силы, чтобы не показать ему свою слабость. Зехра: Ты не можешь меня контролировать как игрушку, Мирон! Мы не в этом мире, где ты единственный, кто прав. Моя дочь не должна это видеть, а ты не должен снова срывать на мне свою ярость. Её слова словно пламя, пробуждённое его злостью, но они тоже не были безвредными. Мирон остановился, его взгляд был затмён бурей эмоций, он сжался, словно готовый разорвать её словами или поступками. Его лицо было покрыто тенью, и вся его сила сосредоточилась в его груди. Мирон (смертельно тихо): Ты всё равно останешься со мной. Ты знаешь это. Зехра (с холодной решимостью): Возможно, я и останусь, но ты должен понять, что ты не можешь меня запугать, Мирон. Мы не будем жить в этом аду. Мирон посмотрел на неё с недоумением, словно ожидая, что она сожмёт губы и смирится с его властью. Но он увидел в её глазах непоколебимую решимость. На миг ему показалось, что она не боится его, и это раздражало его ещё больше. С минуту они стояли друг перед другом, пока Мирон не оттолкнул её, разрывая молчание. Мирон: Ты не в состоянии изменить ничего. Запомни это. Зехра тихо присела на стул в холле, пытаясь собраться с мыслями. Но вдруг, когда она услышала шаги, направляющиеся в её сторону, её тело напряглось. Голос Мирона, до этого громкий и властный, стал резким, когда он говорил с одним из своих охранников. Она случайно подслушала, и слова, которые он произнес, пронзили её, как холодный нож. Мирон: «Если Ян не поймет, что он перешёл все границы, то я лично распоряжусь о его смертной казни. Он не понимает, с кем связывается, и если я не заставлю его заплатить, кто тогда будет мне верить?» Её сердце забилось быстрее, она почувствовала, как гнев и боль переполняют её. В её голове не укладывалось, как Мирон мог так поступить. Ян, который всегда был рядом, защитил её, несмотря на свои чувства, даже рискуя своей жизнью. И вот теперь, по сути, он стал целью Мирона. Не сдержавшись, Зехра вскочила с места и в бешенстве бросилась в ту сторону, где слышала разговор. Она влетела в кабинет, где Мирон стоял, разговаривая с охранником. Он даже не успел повернуться, как Зехра, с рыданиями, схватила его за плечи, крепко стиснув кулаки. Зехра (в слезах): Ты не можешь так с ним поступить! Это ужасно, Мирон! Ты не имеешь права! Ян — человек, с ним нельзя так обращаться! Мирон только успел отскочить, чтобы не получить удар. Его глаза были полны недоумения, но он быстро встал на защиту, отчего его лицо стало ещё более строгим. Мирон: Ты что творишь, Зехра?! Успокойся! Зехра схватила его за грудки, её руки тряслись от ярости и боли, а слёзы лились без остановки. Зехра: Ян не заслуживает смерти, Мирон! Он просто человек, который влюбился в меня, но это не даёт тебе право его убивать! Ты же сам говорил, что он верен тебе, и что он тебе помогает! Он не преступник! Мирон ещё раз попытался вырваться, но она крепко держала его, не собираясь отступать. Мирон (спокойно, но с угрозой в голосе): Он знает, что для меня это значит. Ты не понимаешь, Зехра, как всё устроено. Он нарушил правила, и никто не может позволить себе такую слабость. Зехра (взрываясь, её голос стал всё громче): Ты не можешь лишать его жизни за то, что он любит! За что, по твоему мнению, он должен платить? Он рисковал своей жизнью, защищая тебя и меня, а ты готов его убить! Ты не имеешь права, Мирон! Это слишком жестоко! Её кулаки вновь ударили по его груди, но он лишь едва успел отодвинуться, в его глазах читалась растерянность. Он никогда не видел её такой. Она никогда не проявляла такую страсть и силу в словах, да и вообще. Его челюсти сжались, но он не знал, как реагировать на её ярость. Мирон: Тебе не понять, что я должен делать. Ты не знаешь, что такое власть, Зехра! Он слишком близко подошёл, и теперь у меня нет выбора. Зехра, вся в слезах, продолжала бороться с ним, несмотря на его попытки удержать её руки. Зехра: Не заставляй меня выбирать, Мирон! Я не буду стоять и смотреть, как ты уничтожаешь человека, который для меня важен! Ты не имеешь права решать за нас обоих! Она оттолкнула его, сильно дыша, глаза полные слёз. Мирон оставался на месте, глядя на неё, словно в первый раз видя её в таком свете. У него было ощущение, что его контроль ускользает. Но слова Зехры его не отпустили, и он стоял, молчаливый и задумчивый, словно ищущий ответ на её обвинения. Зехра, всё ещё плача, отчаянно подошла ближе, её голос теперь звучал тише, но не менее решительно. Зехра: Ты не можешь так. Я... я не позволю тебе разрушать всё, что осталось. Ты не имеешь права забрать у меня единственного человека, который... который был рядом, когда мне было так тяжело! Мирон смотрел на неё, его взгляд смягчился, но в нём по-прежнему горела решимость.Яркое утро было заполнено тишиной, которую нарушал лишь звук шагов и звезды, пронизывающие землю. Но внезапно это спокойствие было нарушено, когда Зехра, прогуливаясь по саду, заметила знакомую фигуру Яна. Она сразу почувствовала, что что-то не так. Когда её взгляд встретился с тем, как несколько охранников выстроились в круг вокруг него, она замерла. В руках одного из них блеснул пистолет, и он направил его прямо в грудь Яна. От ужаса её сердце застыло, но разум не позволил ей затормозить. Зехра не раздумывала, её тело действовало на автопилоте — она бросилась вперёд, среагировав прежде, чем успела осознать, что делает. В мгновение ока она оказалась перед Яном, загораживая его собой, своим телом. Охранники замерли, но пистолет всё ещё был направлен на них. Ян, поначалу не понимая, что происходит, пытался её оттолкнуть, его руки дрожали, когда он ощутил, что она встала на его защиту. Ян: Зехра, отойди, пожалуйста, ты не понимаешь! Зехра не отступала, её взгляд был полон решимости, а в груди билось сердце, полное страха и ярости. Она понимала, что если её сейчас оттолкнут или она поддастся этому давлению, Яну не суждено будет остаться живым. Зехра: Ты не тронешь его. Кто осмелится поднять руку, чтобы причинить вред Яну — лишится жизни от моей руки. Я уничтожу каждого, кто посмеет на него поднять оружие, и не пожалею ни одного. Мирон, который стоял неподалёку, наблюдая за этой сценой, почувствовал, как буря ревности взрывается в его груди. Он видел её отчаянную решимость, но главное — её готовность рисковать собственной жизнью ради Яна. Это его очень задело. Его гнев возрастал, но в то же время, странным образом, он ощущал раздражение, которое не мог игнорировать. Она стояла перед ним, её слова звучали, как приговор, и сердце Мирона не выдерживало этого столкновения чувств. Мирон, злобно сжав челюсти, шагнул вперёд. В его глазах горел гнев, но его голос был наполнен властью. Мирон: Зехра, ты сошла с ума? Зехра не отводила взгляда, она стояла как скала, не позволив охранникам или даже Мирону приблизиться. В её глазах не было страха, только твёрдая решимость. Зехра: Я не позволю им тронуть его. Ты ведь понимаешь, Мирон, если кто-то попробует повредить Яну, они не выйдут отсюда живыми. Я их всех уничтожу. Ты меня не знаешь, если думаешь, что я отступлю. Мирон застыл на месте, не зная, как ответить. Он ощущал, как в нём кипит злость, но одновременно он испытывал некое странное восхищение её силой, её преданностью. Это было что-то новое для него, и его глаза на мгновение замерли, взглянув на неё как на совершенно другую женщину, которую он не знал. Но ярость всё ещё витала в воздухе, и он не знал, что делать дальше. Зехра, стоявшая перед Яном, сжимала кулаки, готовая действовать, если ситуация выйдет из-под контроля. Всё, что ей оставалось — защищать того, кого она считала важным для себя, и не допустить, чтобы его жизнь была разрушена ради чего-то, что для неё не имело значения. Это был момент, когда она показала ему свою истинную силу — силу любви, преданности и готовности защищать тех, кого она ценит, несмотря на последствия. Зехра стояла перед Яном, не отводя взгляда, как каменная стена. Но её сердце сжалось, когда Мирон шагнул вперёд и одним быстрым движением вырвал пистолет из рук охранника. Он направил его прямо на неё, и холодный стальной ствол коснулся её груди. В этот момент её кровь застыла. Она никогда не думала, что её муж, тот, кого она любила, будет угрожать ей так. В её глазах темнело от страха, но она быстро взяла себя в руки, не давая себе сломаться. Мирон: Ты думаешь, я не сделаю этого, Зехра? Отойди, или я выстрелю! Её дыхание стало тяжёлым, сердце било как бешеное, но она не двинулась с места. Всё её тело напряглось, словно она готовилась к последнему бою. Гнев и боль в её глазах начали сменяться решимостью. Она не могла поверить, что Мирон действительно нацелен на неё, но её душа отказывалась принимать это как реальность. Зехра: Ты не имеешь права, Мирон. Ты не убьёшь меня, ты не можешь! Мирон стоял напротив неё, его взгляд был холодным и жестоким, и несмотря на её слова, его руки не дрожали. Он был готов нажать на курок, чтобы заставить её отступить. Она же стояла, как вызов, неподвижная, с гордостью в глазах, и, возможно, даже с долей отчаянного упорства, как лиса, которая не сдаётся, несмотря на угрозы. Мирон: Ты не слушаешь, Зехра. Я сказал — отойди! Она не двигалась, не сдвинулась ни на дюйм, не сбавив темп в своём ответе. Он мог угрожать, кричать, направлять на неё оружие, но она всё равно стояла. В её глазах не было страха. Только твёрдая решимость защищать тех, кого она любила, несмотря на что. Она не могла отступить, не могла сдаться. Зехра: Ты можешь угрожать мне, но я не отойду. Я стою здесь, потому что Яну не достанется моя жизнь без боя. Мирон почувствовал, как его ладонь сжала пистолет сильнее, но даже в этом состоянии, его внутренний мир не поддавался. Он знал, что если сделает этот шаг, он сломает её, но теперь это становилось вопросом силы и контроля. Он не ожидал такого от неё, не ожидал, что Зехра будет так упрямо стоять против него. Он ещё несколько секунд смотрел на неё, пытаясь понять, кто она на самом деле. Женщина, которую он любил и боялся потерять. Но его злость и ревность были сильнее. Мирон: Ты не понимаешь, Зехра. Ты ставишь его передо мной. Ты выбираешь его! Но она не шагнула назад. Зехра была как крепость, и она знала, что если отступит сейчас, она потеряет всё, что для неё важно. Она стояла, как гора, не сгибаясь под его угрозами. Мирон замер, его рука с пистолетом начала дрожать. В его голове кипела буря, и внутри чего-то не хватало, как будто всё перевернулось. Ревность, гнев, страх — всё это сливалось в одну огромную вспышку эмоций. Но, несмотря на все эти чувства, он всё ещё не мог выстрелить. Мирон ощутил, как его злость снова набирает силу. Его взгляд был наполнен яростью, его рука снова сжала пистолет. Он больше не мог выносить её непокорность, её стойкость. Каждое её слово, каждый её взгляд ещё больше разжигали его ярость. Он не хотел этого, но ситуация выходила из-под контроля, и он не мог позволить ей так стоять, не поддаваться. Мирон, сжимающий зубы: Ты думаешь, ты можешь стоять здесь и не бояться? Ты думаешь, я не сделаю этого? Он снова направил пистолет на неё, его дыхание стало тяжёлым, а его голос был полон гнева. Зехра, несмотря на весь ужас, не отступала. Её глаза горели решимостью, даже если она знала, что последствия могут быть страшными. Зехра, слабо, но твёрдо: Ты не сделаешь этого, Мирон. Ты не сможешь. Мирон, не в силах больше сдерживаться, уже не слушал её. В его глазах горел огонь, который затмевал всё. Он почувствовал, как кровь бурлит в венах, как гнев и разочарование затопляют его сознание. Он не хотел этого, но не мог остановиться. Она была всё ещё перед ним, не отступала. И его пальцы на курке дрогнули. Тишина, лишь звук тяжёлого дыхания, и в этот момент — выстрел. Зехра ощутила, как в её груди всё сжалось. Звук был оглушающий. Это был момент, когда её сердце ушло в пятки. Но неожиданно для неё, выстрел не поразил её. Это был выстрел в воздух. Он просто выпустил пару пуль, чтобы испугать её, чтобы она поняла, что он действительно может это сделать. Но её решимость не сломалась, и он это понял. Мирон, сжимая кулаки: Ты заставляешь меня делать это, Зехра! Ты заставляешь меня превращать свою любовь в ненависть. Зехра стояла, не двигаясь, её взгляд оставался холодным, несмотря на всю боль и страх. Её душа была полна решимости. Она не могла дать этому закончиться таким образом. Мирон сжал пистолет так сильно, что его пальцы побелели, и ещё раз направил оружие на неё. Но теперь это было не угроза. Это было что-то более опасное. Мирон, не в силах больше контролировать себя, резко выстрелил в её ногу. Пуля пронзила кожу, и кровь мгновенно потекла, оставляя на земле яркое пятно. Зехра почувствовала, как её тело сжалось от боли, но её лицо не изменилось. Не было ни крика, ни стонов. Лишь лёгкое покачивание, и она стояла там, не отступая, несмотря на кровь, которая медленно стекала по ноге. Её глаза не потеряли своего выражения. Она не дала ему это увидеть. Она не даст ему победу. Ни в её глазах, ни в её душе не было ни малейшего признака страха. Мирон, глядя на неё, не мог поверить в то, что она стояла там, не дрогнув. Он ожидал увидеть её боль, её страдания, чтобы почувствовать свою власть, но этого не было. Он наблюдал, как она, стиснув зубы, держит себя, как её лицо остаётся спокойным и холодным, несмотря на всё, что она переживает. Зехра, глядя на него, не позволила себе ни слезинки, ни слова. Она даже не смотрела на свою ногу, где рана уже начинала кровоточить. Она была здесь ради него, чтобы защитить, но он же сделал это. Он нанес ей боль, и он, наверное, хотел увидеть её сломленную. Но она не была сломлена. Мирон, стиснув зубы, отпустил пистолет, почувствовав, как его руки дрожат. Он не знал, что делать, что думать. Эта сцена, её молчание, её сила, стоя перед ним, без страха и боли на лице — всё это ломало его. Зехра, подняв глаза, с каждым словом ощущала боль, но её голос был твёрд, как камень. Зехра: Ты думал, что я сломаюсь от боли? Ты думал, что я буду жаловаться? Ты сам не знаешь, что я могу вынести, Мирон. Ты не знаешь, что я готова сделать, чтобы остановить тебя. Мирон стоял, потрясённый её спокойствием, её решимостью. Он хотел что-то сказать, но не мог. Зехра стояла, не отступая, но в её глазах начала отражаться тень сомнения. Её нога, раненая и пронзённая болью, заставляла её терять силы. Она почувствовала, как её тело стало слабеть, но она не могла позволить себе упасть. Она была сильной, она не могла показать ему слабость. Однако, несмотря на всё её сопротивление, давление боли оказалось слишком сильным. Рука, сжимающая пистолет, начала ослабевать, её дыхание становилось всё тяжелее. Зехра, наконец, не выдержала, и, едва удержавшись на ногах, её тело согнулось, как гнущаяся тростник. Один момент — и она упала на колени, не успев даже выкрикнуть ни слова. Мирон мгновенно подскочил к ней, его взгляд сменился. Он был растерян, его рука, держащая пистолет, опустилась. Он не ожидал, что она сломается, и сейчас, глядя на неё, он почувствовал некое неудовлетворение, несмотря на её подчинение. Ему не понравилось, что она была сломлена. Он хотел её сильной, но теперь, когда она падала на колени перед ним, что-то внутри него пошатнулось. Он наклонился к ней, почувствовав, как его рука дрожит. В его глазах было что-то другое — не злость, не власть. Это было сожаление. Он карал себя за то, что довёл её до этого. Что он сделал с той женщиной, которая не боялась ничего, а теперь лежала перед ним, истекающая кровью и слабостью. Мирон опустил пистолет в сторону и резко потянул её за руку, помогая подняться. Но его взгляд был пуст, он не знал, что делать. В его груди что-то сжалось, когда он увидел, как она с трудом поднималась, продолжая смотреть ему в глаза с каким-то болезненным решимостью. Зехра: Ты хотел увидеть меня сломленной. Ты хотел почувствовать власть. Но ты не увидишь этого. Ты не можешь управлять мной. Ты можешь меня сломать физически, но не сломишь меня внутри. Его взгляд на неё смягчился, и, несмотря на её слова, он понял, что не сможет продолжать дальше в том же духе. Он не хотел больше причинять ей боль, он не хотел больше ломать её, пусть даже она сопротивлялась, пусть даже её сила была несломлена. Она показала ему, что он больше не может быть тем человеком, который готов был разрушать её. Мирон повернулся к охранникам, которые стояли в стороне, наблюдая за происходящим. Мирон: Оставьте Яна в живых. Он не будет уволен. И если кто-то попытается причинить ей боль, я лично позабочусь, чтобы никто больше не смел делать этого. Его слова, казалось, были слабыми по сравнению с тем, что произошло, но в их звучании была уверенность. И это было достаточно, чтобы охранники поняли, что он больше не хочет видеть никакой угрозы для Зехры или Яна. Зехра, чувствуя, как кровь всё ещё стекает по её ноге, взглянула на него. В её глазах не было прощения, но она молчала. Её слова уже были сказаны. Мирон, в глубине души, понимал, что его поступки не могут быть оправданы, но ему пришлось принять своё решение. Яна он оставит в живых, но это не значит, что он перестал быть тем человеком, который будет её защищать, несмотря на свою жестокость. Зехра почувствовала, как мир вокруг неё начал расплываться. Боль от ранения в ноге становилась невыносимой, её дыхание становилось всё более прерывистым, и она не могла больше держаться на ногах. Кровь, пропитывавшая её платье, делала движения медленными и тяжёлыми, а её тело казалось слишком слабым, чтобы справиться с этим. В какой-то момент она почувствовала, как её зрение помутнело, и перед глазами поплыли тёмные пятна. Её тело будто отпустило, и она почувствовала, как теряет контроль. Не успев сказать ни слова, она медленно осела на землю, а её дыхание стало ещё более прерывистым. Мирон, заметив, что она теряет сознание, быстро подскочил к ней, схватив её за плечи, пытаясь удержать её, но она уже была слишком слаба. Она обмякла в его руках, её тело тяжело покачивалось. Паника охватила его, хотя он пытался оставаться спокойным. Он прижал её к себе, ощущая, как её тело становится холодным и безжизненным. Он не знал, что делать. Это была его ошибка, и он не мог поверить, что довёл её до такого состояния. Мирон: Зехра! Зехра, ты не можешь так просто... Его голос звучал хрипло, и он, наконец, понял, что не сможет оставить её. Он аккуратно положил её на землю, склонившись к ней. Всё, что было в его глазах — это беспокойство, которое он не мог скрыть. Он схватил свой мобильный телефон и, едва не срываясь, набрал номер врача, всё время продолжая смотреть на неё, как будто её жизнь зависела от этого звонка. Его рука тряслась, когда он положил трубку, и, не дождавшись ответа, он вернулся к ней, пытаясь сделать всё возможное, чтобы помочь. Его сердце сжималось от страха, потому что он не знал, успеет ли он что-то сделать, успеет ли помочь, прежде чем её тело полностью откажется от него. Зехра лежала на холодной земле, её тело становилось всё более безжизненным, и Мирон не мог скрыть своё беспокойство. Он пытался найти пульс, но его руки, потрясённые ужасом, не могли различить ничего. Она теряла слишком много крови, и он понимал, что ситуация критическая. Её дыхание продолжало становиться всё более прерывистым и слабым. Она едва могла открывать глаза, и их взгляд становился всё более тусклым. Её кожа приобрела бледный, почти серый оттенок, а пульс был неуловим. Он опустил голову рядом с её грудной клеткой, прислушиваясь к её дыханию и с трудом различая слабые, еле заметные стуки её сердца. Мирон поднял её на руки, совершенно не осознавая, что делает, настолько был охвачен паникой. Он почти не думал, что с ней может что-то случиться, не в его руках. Он её привязал к себе, тряс её, пытаясь как-то вернуть ей силы, но её тело было безжизненно, как тряпичная кукла. – Зехра... – шептал он, его голос дрожал от страха, как никогда раньше. – Ты не можешь так уйти... Ты не можешь оставлять меня. Он знал, что её жизнь в его руках, но не мог поверить в то, что случилось. Каждое её дыхание было как последний вздох, каждое мгновение угрожало окончательной потерей. Он не мог допустить этого, не мог представить, что потеряет её навсегда. Это было слишком. Его сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Его руки, крепко сжимающие её тело, не могли помешать этим ощущениям. Она была его, и он больше не мог сдерживать боль, которая теперь обрушилась на него. Мирон вскочил на ноги и, не обращая внимания на свой собственный ужас, побежал в сторону особняка, надеясь, что успеет. Он знал, что кровь теряется быстро, что она почти не дышала, и ему нужно было действовать немедленно. «Зехра, держись!» – думал он, почти не веря в свои слова, с отчаянием смотря на её бледное лицо. Элайла вбежала в комнату, как только услышала о том, что случилось. Увидев Зехру, её лицо побледнело, но она не растерялась. Быстро осмотрев девушку, Элайла без лишних слов приступила к оказанию первой помощи. Она знала, что время играет ключевую роль. Она аккуратно перевязала рану Зехры, останавливая кровотечение, а затем поставила ей капельницу с необходимыми препаратами для стабилизации состояния. Элайла делала все с удивительной точностью и уверенности, её руки были быстры и решительны, она знала, что от неё зависит жизнь Зехры. Минуты тянулись медленно, пока Элайла не закончила свою работу. Лишь когда она поставила последний шприц, Зехра начала приходить в себя. Её дыхание стало глубже, а цвет её кожи постепенно восстанавливался. Через двадцать минут Зехра открыла глаза, и взгляд её был всё ещё неясен, но в нём уже не было того оцепенения, которое было раньше. Она моргнула несколько раз, пытаясь сосредоточиться на происходящем, и наконец повернулась к Мирону, который стоял у её кровати, нервно ожидая её реакции. Её взгляд, наполненный беспокойством и усталостью, встретился с его. Она увидела его виноватое лицо и поняла — он был совершенно другим человеком, не тем, кто ещё недавно угрожал ей пистолетом. Тот взгляд, полон боли и чувства вины, заставил её сердце дрогнуть. Зехра с трудом приподнялась, почувствовав головокружение, но она всё равно смогла произнести тихим голосом: — Я… простила тебя, Мирон. Мирон замер, его глаза распахнулись от удивления, как будто он не верил в её слова. Он наклонился, пытаясь что-то сказать, но Зехра подняла руку, прерывая его. Её взгляд был полон какой-то твердой решимости, но и странной мягкости. — Ты… Ты был готов убить меня, и я все равно не могу ненавидеть тебя, Мирон. Я понимаю, почему ты это сделал. Ты защищал то, что тебе дорого. Я… не могу быть зла на тебя за это. Мирон чувствовал, как его сердце сжимается. Он никогда не думал, что она будет так с ним говорить. Он был готов принять её злость, её отвержение, но её прощение было для него как удар по голове. Он не знал, что делать с этим чувством, с её прощением, и внутренним ощущением, что она действительно готова простить всё, несмотря на то, что он сделал. — Ты не должна прощать меня, Зехра… – его голос был тихим, почти неслышным. – Я… я сделал это, потому что был слеп. Потому что потерял контроль. Зехра, хотя и была усталой, но уже чувствовала себя гораздо лучше. Она посмотрела на него с таким взглядом, который был полон любви и боли одновременно. — Я простила тебя, потому что я тебя люблю, Мирон. И несмотря на всё, что ты сделал, я не могу ненавидеть тебя. Ты стал частью моей жизни, и это… не может измениться. Захлестнувшись эмоциями, Мирон лишь молча смотрел на неё, с трудом сдерживая слёзы. Он понимал, что, несмотря на его ошибки, она осталась рядом, готовая простить его. И этот жест любви, который он не мог заслужить, заставил его по-настоящему осознать, насколько сильна их связь. Он опустился на колени рядом с её кроватью, его голос был полон чувства вины и благодарности: — Я не достоин тебя, Зехра. Но я буду бороться, чтобы вернуть твоё доверие. Она нежно взяла его руку, взглянув на него с таким теплом, которое он не мог игнорировать. — Ты уже борешься, Мирон. Это уже достаточно. Элайла стояла у кровати, наблюдая за тем, как Зехра и Мирон обменивались взглядами. Она чувствовала, что сейчас будет момент, когда всё изменится. В её глазах мелькнуло лёгкое колебание, но потом она решила, что пришло время сообщить о том, что могла изменить всё. Она сделала глубокий вдох и, взглянув на Мирона, произнесла спокойно, но с некоторым напряжением: — Мирон, Зехра… есть еще одна вещь, которую вам нужно узнать. Зехра… она беременна. Мирон, только что сидящий у кровати, мгновенно замер. Его глаза расширились от неожиданности, и он буквально отшатнулся, потеряв равновесие. Он сполз с кровати на пол, но даже не заметил этого. Его разум не мог сразу осознать то, что только что услышал. В голове его бушевали мысли, словно молнии, пытаясь связать между собой всё, что произошло, и пришедшую новость. Зехра, хотя и была удивлена, всё же заметила реакцию Мирона. Она потрясённо посмотрела на него, не зная, как себя вести. Её сердце пропустило один удар, когда она поняла, что для него это шок. Она хотела что-то сказать, но слова словно застряли в горле. Элайла, видя, как Мирон остаётся в таком состоянии, подошла к нему и положила руку ему на плечо. Она мягко проговорила: — Это не шутка, Мирон. Я сделала все необходимые анализы. Зехра действительно беременна. Ты скоро станешь отцом. Мирон не мог сдержать эмоций. Он поднялся с пола, глядя на Зехру как на призрак. Его глаза были полны страха, боли и… растерянности. Он не знал, как отреагировать. Как это изменить? Как продолжить жить с этим знанием? — Как… как это возможно? – его голос был тихим, но напряжённым. – Мы же… я думал, что всё… Зехра не знала, что сказать в ответ. Она лишь молча взяла его за руку, ощущая, как её сердце стучит быстрее от переживаний. Она не ожидала, что всё так повернётся, но теперь, когда она слышала слова Элайлы, она поняла: их жизнь точно изменится. И не только её жизнь, но и жизнь Мирона. — Я не знаю, что делать, — проговорил Мирон, глядя в пол. — Как… как я смогу быть отцом? Мы прошли через так много, и теперь… теперь это? Элайла, заметив его растерянность, подошла ближе и мягко сказала: — Ты сможешь. Вы оба сможете. Ты станешь хорошим отцом, Мирон. Ты уже прошёл через многое, и это… это только начало новой главы в вашей жизни. Зехра смотрела на Мирона, её сердце было переполнено эмоциями. В её глазах читалась смесь тревоги и надежды. Она знала, что всё будет трудно, но теперь, с этим новым жизненным шагом, они не могли позволить себе падать. Она вложила всю свою веру в их отношения. — Мы справимся, Мирон, — тихо сказала она, сжимая его руку крепче. — Вместе. Всё будет хорошо. Мы не одни. Мироита ворвалась в комнату, и, увидев мать, лежащую на кровати с капельницей, её маленькие глаза наполнились слезами. Она застыла на пороге, не понимая, что происходит, но её интуиция сразу подсказывала, что что-то не так. В её глазах промелькнуло беспокойство, и как только она поняла, что мама не двигается, девочка буквально побежала к кровати, слёзы уже катились по её щекам. — Мама! — крикнула Мироита, подбегая к кровати и хватаясь за руку Зехры. — Мама, что с тобой?! Почему ты лежишь так? Ты болеешь? Ты что, умрёшь?! Зехра, несмотря на всю боль и слабость, протянула руку и нежно погладила дочь по голове. Её взгляд был полон нежности, несмотря на всё происходящее. Она пыталась улыбнуться, чтобы успокоить девочку, но её силы оставляли её, и это было трудно скрыть. — Мироита, не переживай, — её голос был тихим, но она говорила с любовью и теплотой. — Всё в порядке, я просто немножко устала. Ты ведь знаешь, что я всегда с тобой, правда? Мироита заплакала ещё громче, не в силах сдержать свои эмоции. Она продолжала держаться за руку матери, как будто пытаясь впитать её тепло и уверенность. — Нет, мама, ты не должна болеть! — сквозь слёзы проговорила девочка, её голос был почти неразборчивым от отчаяния. — Ты не можешь уходить! Ты обещала, что всегда будешь со мной! Зехра попыталась встать, но её тело не слушалось. Она почувствовала головокружение, но твёрдо удерживала свою дочурку за руку. Её сердце разрывалось от боли, когда она видела такую реакцию Мироиты. Она была готова дать всё, чтобы её дочь не переживала. Мирон, стоя в углу, наблюдал за этим моментом с изломанным выражением на лице. Он тоже чувствовал боль за Мироиту и за Зехру, но его гордость и самодовольство мешали ему сразу же подойти и успокоить. Он же был мужчиной, не привыкшим показывать свои чувства так откровенно. Однако, видя, как маленькая девочка трясётся от страха за мать, в душе у него что-то дрогнуло. Элайла, находившаяся рядом, подошла к Мироите и, присев на колени, попыталась её успокоить. — Мироита, мама скоро поправится, не переживай. Она крепкая, как ты, и скоро будет в порядке, — сказала она, обнимая девочку. — Понимаешь, малышка, твоя мама сейчас отдыхает, и она точно выздоровеет. Мироита заплакала ещё сильнее, её плечи сотрясались от рыданий. Она не могла понять, почему её мама лежит с капельницей, и ей было страшно, что с ней может случиться что-то плохое. Зехра снова попыталась улыбнуться дочери, стараясь изо всех сил утешить её, но её собственные глаза были полны слёз. Она не могла обещать, что всё будет хорошо, ведь сама не была уверена в этом, но по крайней мере она знала, что она должна быть сильной ради Мироиты. Ради неё. — Мироита, мама рядом с тобой, — сказала Зехра, её голос едва слышен. — Ты моя сила, и я не могу тебя оставить. Обещаю тебе, что мы с тобой всё переживём, и всё будет хорошо. Мироита все ещё не могла успокоиться, но слова матери хоть немного облегчали её сердце. Тихо всхлипывая, она обняла её, как только могла, стараясь почувствовать её тепло. Зехра с трудом сдержала болезненный стон, когда Мироита радостно подпрыгнула на кровати, не замечая её раненую ногу. Сердце Зехры было переполнено любовью к дочери, но её боль отвыкала от быстрого движения, особенно с такой раной. Она почувствовала, как в ноге снова вспыхнула острая боль, и её лицо слегка побледнело. Но, несмотря на это, Зехра собрала силы, чтобы произнести важные слова. — Мироита, у тебя будет братик или сестричка, — сказала Зехра, пытаясь улыбнуться, хотя боль сковывала каждое её движение. — Представляешь? Ты скоро станешь старшей, и сможешь заботиться о младшем. Мироита замерла, глаза её расширились от удивления, и на мгновение она перестала прыгать. Она внимательно посмотрела на маму, словно пытаясь понять, что именно она сказала. — Правда? Братик или сестричка? — воскликнула она с таким восторгом, что её лицо засияло от счастья. — Это так круто! Я буду самой лучшей старшей сестрой! С этими словами Мироита снова начала прыгать на кровати, но на этот раз немного аккуратнее, понимая, что маме не нравится, когда она слишком активно двигается. Зехра наблюдала за дочерью, её сердце наполнилось радостью от того, как сильно Мироита обрадовалась. Но боль в ноге не утихала, и она не могла полностью расслабиться, не отводя внимания от своей раны. — Осторожно, доченька, — тихо сказала Зехра, сдерживая боль, — не прыгай так сильно, мама всё ещё немного больна. Мироита сразу же замерла и подошла поближе, обеспокоенно глядя на мать. — Извини, мама, я не хотела тебе больно сделать! Ты не обижена, да? — её голос звучал искренне, и она подошла к Зехре, чтобы аккуратно обнять её. Зехра нежно прижала её к себе, несмотря на боль, и попыталась улыбнуться. — Нет, я не обижена, — сказала она, гладая волосы дочери. — Ты просто так радостная, что я не могу не радоваться вместе с тобой. Мироита продолжала радоваться новости, и её улыбка была такой яркой, что Зехра чувствовала, как её сердце наполняется теплотой. Но, несмотря на всю эту радость, она не могла забыть о боли в ноге, которая не отпускала её, напоминая о том, что до конца ещё далеко. Как только Мироита вновь подпрыгнула, Зехра почувствовала резкую боль в ноге. Строго следя за тем, как её дочь скачет, она попыталась остановить её, но было уже слишком поздно — резкая боль заставила её едва не вскрикнуть. Она посмотрела вниз, и её взгляд замер на кровавых следах, которые начали проступать через бинты, что обвязывали её раненую ногу. Швы разошлись, и боль стала просто невыносимой. Мироита, заметив кровь, сразу же остановилась и побледнела, её глаза расширились от ужаса. — Мама! — крикнула она, в панике, видя, как кровь сочится из раны. — Мама, что случилось?! Ты же говорила, что всё будет хорошо! Зехра с трудом попыталась улыбнуться, но это было сложно. Она старалась не показывать страха, несмотря на то, что её сердце бешено колотилось от боли. — Всё будет хорошо, Мироита... Просто нужно немного подождать, — прошептала она, но её голос предательски дрожал. Не успела она закончить, как Мироита, не выдержав, потеряла сознание от страха и паники. Девочка начала терять равновесие и едва не упала с кровати, но в последний момент Мирон вбежал в комнату. Он успел подхватить её, едва не потеряв её из виду. — Что с ней?! — кричал Мирон, держась за дочь и пытаясь её привести в чувства. Зехра, хоть и чувствовала себя ужасно, попыталась собраться. Она подняла взгляд на Мирона, и в её глазах была не только боль, но и страх за Мироиту. — Она испугалась, — еле выговорила Зехра, — ты не должен был позволять ей прыгать, Мирон... Ты же видел, что с моей ногой… Мирон, схватив дочь на руки, начал быстро осматривать её, но по его лицу было видно, что он терял самообладание. Он был расстроен, что всё дошло до такой степени, что его дочь потеряла сознание. — Это моя вина, — произнёс он тихо, глядя на свою любимую девочку, которая постепенно приходила в себя. — Я не думал, что это приведёт к таким последствиям. Он бережно уложил Мироиту обратно на кровать, её дыхание было поверхностным, но, к счастью, она постепенно начала приходить в себя. Мирон тихо вздохнул, ощущая, как его сердце сжимается от беспокойства. Зехра, с трудом переведя дыхание, снова подняла взгляд на него. — Она должна была быть осторожнее... но я не могла остановить её... — прошептала она, утирая слёзы с лица. — Мне так страшно, Мирон. Я не хочу, чтобы ей было больно. Мирон подошёл к ней и аккуратно взял её за руку, его глаза были полны беспокойства. Он, наконец, понял всю серьезность ситуации и, почувствовав свою вину, крепко сжал её руку. — Ты не виновата, Зехра, — произнёс он с жестом, который был одновременно и упрямым, и ласковым. — Я позволил ей слишком много, я не должен был оставлять её на твоей кровати с такой раной. Всё это моя ошибка. Но обещаю тебе, я исправлю всё. Прошло пять лет с того ужасного момента, когда всё казалось на грани разрушения. Мироита, теперь уже 15 лет, стала самостоятельной, умной и уверенной в себе девушкой, а её младший брат, Мироджан, вырос в 5-летнего любознательного ребёнка, который был полон энергии и жажды познания. Мироита закончила 9 класс, а Мироджан с удовольствием посещал садик. Дом был полон смеха и радости, атмосфера царила мирная и спокойная. Мирон, несмотря на свою суровую натуру, стал более мягким и заботливым с семьёй, хотя его взгляд всё так же был полон власти и решительности. Жизнь в целом шла своим чередом, и, казалось, ничто не могло нарушить этот хрупкий покой. Но однажды, как это часто бывает, спокойствие оказалось под угрозой. Всё началось с того, что один из охранников, работающий на Мирона, стал проявлять чрезмерное внимание к Зехре. Он пытался провоцировать её на разговоры, затем на действия, которые выходили за рамки обычного профессионализма. Он стал приставать, как только они оставались вдвоём, и однажды даже предложил провести с ней ночь. Зехра чувствовала, как в ней поднимался гнев и тревога, но она сдерживала себя. Она не могла сказать ему напрямую, что она против, не желая лишний раз провоцировать Мирона. Однако с каждым разом ситуация становилась всё более опасной. Она пыталась вырваться, сделать так, чтобы охранник понял, что она не собирается идти на этот шаг, но его настойчивость только увеличивалась. Мирон, возвращаясь в тот вечер домой, случайно заметил эту сцену, когда увидел, как охранник подошёл к Зехре. Он не видел, что она пыталась вырваться, не слышал её молчаливых протестов. В его глазах, с присущей ему решимостью, появилось недовольство, и, не разобравшись в ситуации, он сразу же решил, что Зехра, видимо, не против. Ведь она не показала явного сопротивления, и её взгляд был таков, как будто она не сопротивляется. Мирон, злой от того, что кто-то осмелился приблизиться к его женщине, шагнул вперёд, и его лицо стало ещё более угрюмым. — Ты что, вообще с ума сошел? — его голос был холодным, как лёд. — Ты думаешь, я тебя не замечаю? Охранник, заметив его, сразу же отстранился, но его взгляд остался неискренним. Он не ожидал, что Мирон так быстро придет и всё поймёт. Зехра, оказавшись в этой ситуации, почувствовала, как внутри неё зреет буря. Она не знала, как объяснить всё Мирону, не желая, чтобы ситуация усугубилась. Она посмотрела на него, и в её глазах можно было прочитать не только гнев, но и боль от недоразумения. Она стояла молча, чувствуя, как её сердце сжимается от того, что даже в её семье есть недоверие. — Мирон, ты не понимаешь! — прошептала она, её голос дрожал, но она не отступила. — Ты не видел, что происходило на самом деле! Он меня не спрашивал, я пыталась вырваться, я не хотела этого! Мирон замер, его взгляд на мгновение смягчился. Он был сбит с толку, не понимая, что в его восприятии происходило. Он подошёл ближе к Зехре, его лицо теперь было серьезным и сосредоточенным. — Ты мне доверяешь? — тихо спросил он, обнимая её за плечи, хотя его руки были напряжены. — Я больше не могу позволить кому-либо пытаться тебя унизить, тем более внутри моего круга. Зехра ощутила облегчение от его слов, но понимала, что ситуация требует много больше, чем простых слов. — Это не просто доверие, Мирон... Это моя жизнь, и я не могу её подставлять. Ты должен мне верить. Ты знаешь, что я всегда с тобой, я не могу по-другому. Мирон замолчал, его взгляд стал холодным, а мысли — туманными. Он понимал, что несмотря на всю свою силу и власть, он допустил ошибку, которая могла бы разрушить всё, что они строили. Измученные недопониманием, Зехра и Мирон начали ссориться. Мирон был в бешенстве, но его гнев был направлен больше на себя, чем на Зехру. Он был оскорблен тем, что она не могла просто ему довериться, и эта ситуация, в которой она находилась, казалась ему более унизительной, чем реальный риск для неё. Зехра пыталась объяснить, что ничего такого не происходило, но Мирон не хотел слышать оправданий, считая её молчание своего рода признанием. — Ты думаешь, я не знаю, с кем ты разговариваешь? — голос Мирона дрожал от гнева. — Ты была с этим человеком! Ты позволила ему подойти слишком близко! — Нет, Мирон! — выкрикнула Зехра, её глаза были полны слёз. — Ты думаешь, я бы позволила это?! Я не такая! — Тогда зачем ты молчишь?! Почему ты позволила ему подходить к тебе?! — Мирон поднял голос, сжимая кулаки. Слово за слово, напряжение между ними росло, и в комнате царила лишь резкая тишина. В этот момент что-то изменилось. За их спинами охранник, который был причиной всей этой сцены, подошёл к ним. Он стоял так, чтобы быть незамеченным до сих пор, но его спокойствие говорило о чём-то другом. Быстрым шагом подошёл к Зехре, прижал её спиной к себе и приставил нож к её горлу. Мирон замер, его глаза расширились от шока. Он не ожидал такого поворота событий. Угроза, которую охранник представлял, была реальной и опасной. Мирон молча смотрел на эту ситуацию, не зная, что ему делать. Он оказался в тупике. — Ну что, Босс? — холодно сказал охранник. — Ты всегда был властным, контролирующим, но сейчас у нас равенство. Ты что сделаешь? Смотришь, как твоя женщина умирает под твоими глазами? Мирон чувствовал, как в груди скребётся паника. Ему пришлось быстро реагировать, но что он мог сделать в этой ситуации? В его голове пронеслись мысли о потерях, о слабости, о том, что он не мог допустить даже мысли о потере Зехры. — Отпусти её, — с тихим голосом сказал Мирон, его пальцы сжались в кулаки. — Нет, Босс. — Охранник усмехнулся, чувствуя контроль над ситуацией. — Ты сам виноват. Если бы ты послушал её вчера, она бы не стояла перед ножом сейчас. Зехра замерла, ощущая холод клинка на своей шее. Страх заполнил её глаза, но она не теряла рассудка. Она понимала, что это была игра, в которую её втянули. Но что могла сделать она сама? Мирон взглянул на охранника, его холодные, опасные глаза были полны гнева. Но он молчал. Зехра чувствовала его напряжение, зная, что он не знает, что делать. — Пусть твоя сила не будет слепой, Мирон, — охранник сжимал нож всё сильнее. — Ты можешь использовать силу для чего-то иного. Зехра замерла в его руках, её сердце колотилось. В этой тишине, в этом напряжении, Мирон не решался на резкие действия. Он стоял перед выбором: допустить угрозу в лицо, угрожать её жизни, или рискнуть всем ради того, чтобы сохранить её. — Пусть он уходит, — сказала Зехра, её голос звучал тихо, но уверенно. — Пусть он отпустит меня. Я не буду кричать. Мирон медленно кивнул, осознавая, что её слова были сильнее любой угрозы. Он глубоко вздохнул и смотрел на охранника. — Отпусти её, — сказал он с холодом в голосе. Охранник замешкался, взглянув на Мирона с холодным прищуром. Ещё секунда, и он сдался. Нож опустился, он отступил на шаг назад. — Босс, я... Я хотел только поговорить, — виновато пробормотал охранник, опуская нож. Мирон даже не обернулся. Его взгляд остался на Зехре, на её дрожащей фигуре. Он знал, что они снова были вместе, но что-то в глубине его души осталось незасчитанным. Зехра, всё ещё дрожа от страха и напряжения, сделала шаг к нему. Мирон медленно взглянул на неё, и его глаза, хотя и холодные, начали меняться. — Прости меня, — прошептал он, тяжело вздохнув. — Я не хотел этого. Зехра молчала, но в её глазах читалась боль. Она подошла ближе, снова взяв его за руку. — Я прощаю тебя, — сказала она с улыбкой, но в глазах осталась печаль. — Потому что люблю. Мирон молча обнял её, а в глубине души его что-то карало за то, что он допустил этот момент. Это был их шанс начать всё заново.