Переплетённые судьбы

Зехра училась в 9 классе и всегда держала свой средний уровень успеваемости. Она не была примерной ученицей, но всегда приходила на уроки подготовленной. Ей было 17 лет, и её школьная жизнь не была простой. Отношения с одноклассниками, особенно с парнями, оставляли желать лучшего. Те любили её дразнить, задевать за живое, а иногда провоцировать настолько, что едва не доходило до драки. Зехра была импульсивной и вспыльчивой, старалась сдерживаться, но эмоции часто брали верх. Однако, если в школе её жизнь была наполнена напряжением и конфликтами, дома всё обстояло совершенно иначе. Семья Зехры была дружной и спокойной. Родители заботились о ней, братья и сёстры не досаждали лишними вопросами. Дом был её тихой гаванью, где она могла расслабиться после тяжёлого дня, окунувшись в атмосферу тепла и уюта. Однажды, после очередного неприятного инцидента с одноклассниками, Зехра случайно услышала разговор парней из своего класса. Их слова прозвучали как гром среди ясного неба: они обсуждали что-то связанное с мафией. Сначала она решила, что это шутка, но вскоре ей пришлось столкнуться с правдой. Те пригрозили ей, что если она не будет делать то, что они скажут, её жизнь превратится в настоящий кошмар. В тот момент у Зехры не было выбора. Её заставили наблюдать за людьми, которых они считали частью другой мафиозной группировки. Ей дали задание выследить их и доложить обо всём, что она заметит. Девушка, боясь за свою жизнь, нехотя согласилась. В один из дней, возвращаясь домой после школы, она заметила подозрительную группу мужчин, которые вели себя так, будто скрывают что-то важное. Зехра решила, что это и есть "люди того босса". Собравшись с духом, она начала следить за ними, стараясь быть максимально незаметной. Однако её неопытность сыграла злую шутку — мужчины заметили её. Не успела Зехра сделать и пары шагов назад, как её схватили. Один из них резко забрал её телефон, а другой схватил её за руку, пресекая попытку вырваться. Девушка перепугалась не на шутку, а когда её силой повели в неизвестном направлении, слёзы выступили на глазах. Через некоторое время её привели в просторный и роскошный кабинет. Зехра дрожала, не решаясь поднять взгляд, пока не услышала глубокий и спокойный голос: — Кто это?— раздалось из-за массивного стола. Девушку подтолкнули вперёд, и она наконец посмотрела. Перед ней сидел мужчина лет двадцати семи-тридцати. Высокий, с идеально уложенными тёмно-коричневыми волосами и пронзительными зелёно-синими глазами, он смотрел на неё с неприкрытым интересом. Это был Мирон Коллетти — босс мафии, о котором шла молва. Зехра, плача, начала оправдываться: — Пожалуйста, не трогайте меня! Я случайно оказалась там! Мне просто стало любопытно! Я ничего не знаю и никому ничего не скажу! Мирон молча изучал её, сложив руки перед собой. Его взгляд был таким же холодным, как и помещение, в котором они находились. Казалось, что он раздумывал, что делать с незваной гостьей. — Любопытство, говоришь? — наконец сказал он, вставая и приближаясь к девушке. Его голос был глубоким, словно у гипнотизёра. — Любопытство — это опасное качество. Особенно для таких, как ты. Ты хоть понимаешь, куда ты влезла? Зехра замотала головой, её слёзы текли ручьём. Она попыталась сделать шаг назад, но позади стояли его люди. Отступать было некуда. Мирон вздохнул и сделал знак своим людям: — Оставьте нас. Я сам поговорю с ней. Охранники покинули комнату, оставив Зехру наедине с Мироном. Он подошёл ближе, настолько, что она могла почувствовать его аромат — смесь дорогого парфюма и чего-то ещё, необъяснимо притягательного. — Итак, Зехра, — произнёс он, склонив голову набок. — Расскажи мне, зачем ты за нами следила. И не вздумай лгать. Я это сразу пойму. Давай начнем с начала. Мирон жестом указал на стул рядом с массивным столом, заставляя её сесть. Зехра послушно опустилась, нервно поглядывая на стоящего перед ней мужчину. Она судорожно пыталась придумать, как объяснить, почему оказалась в том месте, но слова будто застряли в горле. Мирон, спокойно налив себе виски в бокал, медленно сделал глоток, не сводя с неё взгляда. Затем он обошёл стол и встал у неё за спиной. Его голос, низкий и спокойный, раздался прямо у её уха. – Такая игра может очень дорого тебе обойтись. Ты осознаешь, что прямо сейчас я взвешиваю две версии происходящего? И от того, какую из них я сочту правдоподобной, зависит твоя дальнейшая судьба. Зехра напряглась, не осмеливаясь пошевелиться. Мирон продолжил: – На одной чаше весов история о том, как ты, глупая любопытная ученица, решила сунуть свой нос туда, где его могут легко оторвать. На другой – версия, что тебе заплатили, воспользовавшись твоей наивностью, чтобы заставить выполнять весьма опасную работу. Он сделал паузу, позволяя словам осесть в её сознании, а затем снова заговорил, теперь уже тише: – Но есть ещё один вариант. Что ты следуешь какому-то необычайно хитрому плану и прямо сейчас отвлекаешь меня от чего-то важного. Зехра почувствовала, как её сердце начинает стучать быстрее. – Нет… – начала она дрожащим голосом. – Это неправда! Меня правда привело сюда любопытство. Я… я ничего не знаю! Мирон обошёл её, остановился напротив, глядя прямо в её глаза, будто пытаясь прочитать её мысли. – Ты действительно хочешь, чтобы я поверил в такую наивную версию? Что ты случайно оказалась в ненужном месте в ненужное время? – Да! – воскликнула она, почти в отчаянии. – Это правда! Никто мне не платил, и я не выполняю никакой работы! Мирон медленно улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла. – Наивно. Но… забавно. Он сделал шаг назад, взял бокал и сделал ещё один глоток, прежде чем снова заговорить: – Допустим, я тебе поверю. Но это не значит, что я оставлю тебя без присмотра. Ты теперь в моей игре, хочешь ты этого или нет. Мирон снова наклонился к Зехре, его голос звучал на грани шепота, но каждая его интонация была отчетливой и завораживающей. – Возможно, если мы проведем вместе чуть больше времени, я смогу узнать тебя получше и принять более взвешенное решение, – начал он, заставляя её мурашки пробежать по коже. – Как думаешь, если ты слегка расслабишься… выпьешь, например, ты будешь вести себя более естественно? Это поможет мне понять, лжешь ты или нет, способна ли ты сдержать слово или нет. Зехра начала отрицательно качать головой, но Мирон только ухмыльнулся и продолжил, не давая ей возразить: – Откажешься? Это не предложение, девочка. – Он налил виски в два стакана и поставил один из них перед ней. – Ты когда-нибудь пила виски за тысячу долларов за бутылку? Конечно, нет. Так не глупи и не отказывайся, когда тебя угощают бесплатно. Она открыла рот, чтобы снова отказать, но его слова оборвали её попытку: – "Нет, спасибо"? Ты, кажется, ещё не поняла. Ты попала в мир, где работают определённые правила. Неважно, случайно ли ты оказалась здесь по глупости или из выгоды, – тебе придётся их соблюдать. Либо эти правила сработают против тебя. Одно из них – ты делаешь то, что я скажу. И на будущее: я очень не люблю, когда мне перечат. Прежде чем она успела осознать его слова, Мирон приблизился и неожиданно поцеловал её. Горячий вкус виски и его губы смешались, заставив Зехру забыть, где она находится. – Ну как тебе? – произнёс он, глядя прямо ей в глаза. – Благородный вкус, правда? Это совсем не дешёвое пойло с полки супермаркета. Или тебе понравился сам поцелуй? Она растерянно кивнула, едва выдавив: – Да… понравился. Мирон усмехнулся, довольный её реакцией. – Знаешь, этот виски берёт мягко, но уверенно. Ты чувствуешь, как тепло растекается по тебе, расслабляет? – Он сделал ещё один глоток и, не дав ей времени ответить, снова поцеловал её, передавая напиток с губ в губы. – Может, ещё немного – и ты будешь готова открыться мне? Зехра почувствовала, как её тело поддаётся этому расслаблению. Она еле слышно произнесла: – Хорошо. – М? Теперь ты согласна выпить со мной? – Он с видимым удовольствием наблюдал за её смущением. – Мне слишком понравилось поить тебя таким способом. Он снова сделал глоток и вновь приблизился, повторяя поцелуй. Её сердце билось как сумасшедшее. – Давай договоримся. Остаток ночи ты проведёшь со мной. Докажи мне, что ты можешь быть хорошей девочкой и умеешь следовать правилам. Если у тебя получится убедить меня, что я могу тебе доверять, – ты спокойно отправишься домой. Согласна? Зехра, не отрывая взгляда от его холодно-притягательных глаз, тихо ответила: – Хорошо. Мирон встретил её взгляд холодной усмешкой, его глаза, казалось, проникали прямо в душу. – Ты не учишься на своих ошибках, верно? – Его голос прозвучал мягко, но в нём сквозила угроза. Зехра попыталась что-то сказать, но он резко поднял руку, останавливая её. – Молчать! – приказал он. – Ты, несомненно, дашь мне убедительное объяснение своего появления у дверей моего клуба. Но только тогда, когда я тебе это разрешу. А сейчас... ты пойдёшь со мной. Без вопросов. За мной! Его тон не оставлял места для возражений, и она, чувствуя, как дрожат ноги, последовала за ним. Они шли по длинному коридору с тусклым освещением, звуки весёлой музыки и голосов за дверями оставались где-то позади. Мирон шёл уверенно, не оборачиваясь, а Зехра шла, боясь сказать что-то лишнее. Когда они вошли в просторный кабинет с массивным столом и кожаными креслами, Мирон остановился и повернулся к ней. – Ну, давай. Рассказывай, – сказал он с видимым нетерпением. Зехра, чувствуя, как её охватывает паника, начала говорить, сбиваясь и путаясь в словах: – Они... те парни из моего класса... я ничего им не рассказала, но они узнали, что я видела вас. Теперь они угрожают мне, если я не... не выполню то, что они требуют. Мирон вскинул брови, его лицо на мгновение стало удивлённым, но затем вернулось к привычной холодности. – То есть ты решила им ничего не говорить, и теперь они тебе угрожают? – спросил он насмешливо. – Да, детка, ты поставила себя в совершенно безвыходную ситуацию. Он сделал шаг к ней, и Зехра инстинктивно отступила назад. – Ты просишь, чтобы я защитил тебя от них, – продолжил он, глядя ей прямо в глаза, – но я даже не могу гарантировать тебе неприкосновенность с моей стороны. Ты думаешь, раз пришла ко мне с повинной, можешь рассчитывать на моё снисхождение? Его усмешка стала шире, и в его голосе зазвучала ледяная насмешка: – Боже, да ты не перестаёшь удивлять меня своей глупостью. Мне даже жалко тебя. Зехра почувствовала, как в груди начинает закипать злость, но она быстро взяла себя в руки, понимая, что любое неосторожное слово может обернуться против неё. – Я... я просто хочу решить эту ситуацию, – произнесла она тихо, с трудом сдерживая слёзы. Мирон хмыкнул, затем медленно налил себе бокал виски и сел в кресло, глядя на неё с высоты своего положения. – Решить? – повторил он, будто пробуя это слово на вкус. – И как же ты собираешься это сделать? Мирон смотрел на неё пристально, его холодная усмешка сменилась на что-то более мягкое, но не менее пугающее. Он подошёл ближе, и Зехра почувствовала его дыхание у своего лица. – **Стань тем, что я готов защищать,** – сказал он тихо, но в его голосе звучала не просьба, а приказ. Зехра растерянно посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. – Что, не понимаешь? Не знаешь, что значит быть чьей-то собственностью? Это значит принадлежать целиком и полностью! Это значит отдать свою волю тому, кому ты принадлежишь! Это значит отказаться от права голоса. Он сделал паузу, а затем добавил, его голос стал мягче, почти успокаивающим: – Но не переживай, девочка, я буду заботливым хозяином. Я не стану злоупотреблять своей властью над тобой, чтобы обижать тебя. Думаю, тебе даже может понравиться такая беззаботная жизнь, в которой у тебя есть всё, и, конечно, защита, о которой ты просишь. Мирон снова сделал шаг вперёд, а Зехра, несмотря на внутренний протест, не отстранилась. – Взамен требуется только послушание. Это, конечно, если говорить с практической стороны. В перспективе я ожидаю, что ты проникнешься этой ролью. Ты станешь моей не только формально. Всем своим нутром ты будешь признавать во мне хозяина, а себя – видеть моей собственностью. Его взгляд стал более жёстким, а голос холодным. – Поверь, я могу сделать так, что ты с гордостью будешь носить этот статус. Мирон посмотрел ей прямо в глаза, не оставляя пространства для сомнений. – Ну что, согласишься продать свою свободу в обмен на защиту? Готова перестать принадлежать себе и стать моей? Зехра замерла, её сердце бешено стучало. – Я не стану тебя принуждать, – продолжил он, – иначе уговор потеряет всякий смысл. Это должно быть твоё решение, твоё желание. Ах да, ты ведь понимаешь, что это единовременное предложение? Либо ты принимаешь его сейчас, либо никогда. Он слегка наклонился, его лицо оказалось совсем рядом. – Возможно, тебе стоит отказаться, – добавил он, насмешливо склонив голову. – Потому что должен предупредить: я очень ревностно отношусь к своей собственности. Если вдруг тебе придёт в голову, что тебе надоело, и захочется снова стать свободной птицей, это может обернуться бедой для тебя. Мирон выждал паузу, наблюдая за её реакцией. – Итак, твоё решение? Зехра сделала глубокий вдох, чувствуя, как дрожат её руки. Она медленно шагнула вперёд и, поднявшись на носочки, поцеловала его. Мирон улыбнулся. – Рад это слышать, – сказал он. – Для начала обсудим правила. Он усадил её на диван и сел напротив, снова наполнив свой бокал виски. – Повтори главное правило, – сказал он. – Ты делаешь то, что я скажу. Зехра кивнула, боясь нарушить его спокойствие. – Умница. Теперь детали. Сегодня ты остаёшься здесь. Все свои перемещения ты будешь согласовывать со мной. Для начала тебе вообще нельзя будет никуда ходить. Он сделал глоток виски и продолжил: – Завтра обновим твой гардероб. С тобой пойдёт одна из моих девочек, она подберёт тебе всё необходимое. Зехра нахмурилась, её лицо невольно отразило недовольство. – Что? Ты уже ревнуешь? – усмехнулся Мирон. – Ты слишком быстро забыла, кто здесь кому принадлежит. Ещё одна такая оплошность – и будешь наказана. Он встал, глядя на неё сверху вниз. – Запомни, Зехра, отныне твоя жизнь принадлежит мне. Сделав небольшую паузу Мирон продолжил — Я хочу, чтобы ты всегда выглядела роскошно, считай это за правило! Ты должна выделяться, быть той, к кому все будут тянуться взглядом. Третье — нужно будет решить, что делать с твоей учебой! Я бы велел тебе отчислиться, потому что у тебя теперь одна задача в жизни — быть рядом со мной. Но необразованная женщина мне не нужна. Пока думаю перевести тебя на заочное, а лучше — индивидуальное обучение. Я решу все на днях. Четвертое правило может меняться! Конечно, если я решу их поменять или дополнить, я поставлю тебя в известность. Но учти, что в таком случае ты должна будешь быстро все запомнить, без всяких возражений. Важно, чтобы ты быстро принимала все изменения и адаптировалась. Как бы там ни было, главное правило — слушаться меня! Это неизменно и всегда будет важнее всех остальных правил. Без этого ничего не получится, ты должна понимать, что твоё место — в моих руках. Дальше, будет два договора, первый привезут тебе завтра, и ты его подпишешь. Мое присутствие при подписании не обязательно, ты справишься одна. Второй мы подпишем вдвоем наедине, тоже завтра, но ближе к ночи. Ты уже будешь готова. А пока предлагаю отметить начало нашего партнерства! Расслабься, девочка, все решено. Выбор сделан! Ты ведь сама выбрала, так что теперь не о чем переживать. Ты правильно сделала — молодец! Значит, тебе не о чем беспокоиться. Ах да, еще одно — на людях тебе стоит обращаться ко мне "сэр", наедине — "хозяин", и в обоих случаях "господин" тоже уместно. Ты должна запомнить это, чтобы всегда знать, как правильно себя вести в любой ситуации. Мирон подошел вплотную, его дыхание ощущалось почти на ее коже, он говорил, не отрывая взгляда от её глаз. — Поговорим о не самых приятных вещах, но ты не переживай! Если ты будешь следовать правилам, все будет хорошо. Ты должна понимать важность послушания, в этом суть всего. Единственное, за что ты можешь быть наказана — это неповиновение. Например, если ты, стараясь выглядеть подобающе, наденешь платье, которое мне не понравится, я буду недоволен, но наказывать тебя не стану. Однако, если я отдам тебе приказ, а ты ослушаешься или выскажешь недовольство, придется прибегнуть к воспитательным мерам. Это понятно? Он сделал паузу, чтобы убедиться, что она усвоила его слова, и продолжил: — Запомни: усердие вознаграждается, неповиновение влечет наказание. То, каким оно будет, зависит от тяжести твоего проступка и от моего настроения. Иногда я буду позволять тебе выбрать способ наказания. И, конечно, наказание — это лишь часть воспитания. Не менее важно для тебя искупить вину и справиться с последствиями, показать, что ты усвоила урок, продемонстрировать повиновение с удвоенным усердием. Он сделал еще шаг вперед, его голос стал чуть тише, но от этого не менее жестким: — Не пугайся. Я не стану наказывать тебя без повода. Мучить тебя не в моих интересах. Я хочу наслаждаться моей куколкой, а если она будет несчастна — это, очевидно, помешает. Он внимательно посмотрел на нее, его глаза не оставляли ей выбора: — Посмотри на меня. Ты все запомнила, девочка? Она кивнула в знак согласия, и он удовлетворенно улыбнулся. — Все поняла? Хорошо, умница! Учись преодолевать смущение иначе оно помешает тебе выполнять мои указания! Открой глаза! Посмотри на меня, сейчас очень важно чтобы ты запомнила твое стоп-слово Это мое имя, если ты поймешь что ты не выдерживаешь позови Мирон и я тут же остановлюсь! Мы ведь не хотим тебя сломать верно? Запомнила молодец а теперь! Поцелуй меня! Сегодняшнего дня твоя главная цель в жизни радовать мне приносить мне удовольствие! А вот расстраивать меня, я тебе не советую потому что! Если ты думаешь что наказание-то что-то что тебе понравится, только потому что ты любишь пожестче поверь, ты не захочешь узнать насколько ты заблуждаешься! Так рада своему новому статусу, приятно думать о том что ты теперь моя?) Зехра стояла, с трудом справляясь с волнением, которое витало в воздухе между ними. Мирон, заметив её нерешительность, слегка наклонился вперёд, его взгляд оставался холодным и сосредоточенным. Она чувствовала, как напряжение усиливается, словно он наблюдает за каждым её движением, анализируя каждую её реакцию. Её сердце билось быстрее, она пыталась вспомнить всё, что он сказал — её стоп-слово, её роль, её место в этой новой реальности. Зехра не могла забыть, как его голос звучал, когда он говорил о наказаниях. Это не было просто угрозой — это был вызов, который она не могла проигнорировать. Всё её тело напряжено, как струна, готовая порваться. Мирон не отрывал от неё взгляда, и она почувствовала, как его присутствие заполняет пространство. Его уверенность была почти физически ощутима, и он не делал ни одного лишнего движения, не произносил ни одного лишнего слова. Всё происходило в тишине, но его молчание давило на неё сильнее любого крика. Он сделал шаг вперёд, и его дыхание стало для неё таким же реальным, как и его слова. Зехра пыталась скрыть дрожь, которая пробежала по её телу, но она понимала, что Мирон замечает каждую деталь. Он заставлял её быть начеку, и это наполняло её ощущением собственной уязвимости. Но одновременно она ощущала и свою силу, её способность принять решение — как бы тяжело это ни было. Она могла выбирать, но последствия этого выбора были неизбежны. Мирон в очередной раз посмотрел на неё, и в его глазах читалась смесь понимания и напряжения. Он был готов к следующему шагу, и теперь оставалось лишь увидеть, как она на него отреагирует. Зехра садилась в машину шофера, которого ей нанял Мирон, но тут на них напали те самые друзья — Расул и Хасан. Внезапно дверь машины распахнулась, и Зехра оказалась лицом к лицу с их угрюмым выражением. Охранник- Прошу мисс, не забудьте сделать фотографию для босса платье конечно ещё не готово но он хочет! Знать как оно на вас сидит этот приём важен для него всё должно быть безупречно! О чём вы переживаете Мисс? О я уверен вы будете блистать К тому же мы оба будем рядом с вами-- не успел он договорить как на них напали, охранник начал драться с ними, но его как то вырубили, и перед отключкой тот видит как на Зехру напали — Ты думала, что сможешь просто так ускользнуть? Девочка! Не дёргайся ну тихо тихо блять! [ тот приложил ей тряпку с хлороформом к лицу] Вот так вот так засыпай! В машину её! -- Тот ударил охранника ногой- Очухаешься передай своему боссу, что его детка у нас! --тот сел в машину-- Ну что детка успокоилась ты это, ты не суити, будешь шуметь пересядешь в багажник, в любом случае, через минуту уже будешь в отключке, ты детка давай это без вопросов, куда надо туда везё! Ты что блин на прогулку выехал быстрее давай! А сочную девку себе этот мадак урвал! Да бля я бы с ней развлекся!) Ты что не помнишь что сказала эта шлюха? Он носится с этой куклой как пацан даже к бабам своим больше не ходит глядишь в семьянина заделается!) О очухалась! Тихо тихо тихо девочка конечно со связанными ручками и ножками не очень удобно! Ну что поделаешь так надо! Эй-эй-эй эй-эй Эй красотка вот только буянить не надо! Чем меньше ты дергаешься тем меньше шрамиков но тебе останется понимаешь меня детка? Будешь шуметь придётся заклеить твой хорошенький рот веди себя тихо будь хорошей девочкой и не зли дяденек, дяденьки и так злые, понимаешь твой хозяин перешёл дорогу не тем людям и мы все, мы все здесь очень, надеемся что ты поможешь ему одуматься и стать разговорчивее! Так ведь Зехра?)— произнес Расул, его голос звучал угрожающе. Хасан стоял рядом, его улыбка была холодной и зловещей. Зехра ощутила, как сердце забилось быстрее. Она знала, что эти двое не остановятся ни перед чем, чтобы вернуть её. — Я никуда не уезжаю, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие. — Я не боюсь вас. Расул усмехнулся, обмениваясь взглядом с Хасаном. — О, действительно? — сказал он, наклоняясь ближе. — Ты ведь понимаешь, что это не просто игра? Мы не позволим тебе уйти так просто. Зехра, не желая показывать страх, попыталась уверенно взглянуть на них. — У меня есть поддержка, — произнесла она. — Мирон не оставит меня в беде. Хасан хмыкнул, его глаза блестели от злорадства. — Твой босс, возможно, и попытается тебя спасти, но мы уже сделали шаги, чтобы обеспечить, что он не сможет этого сделать. Ты не представляешь, с кем имеешь дело. О-о-о-о от тебя ничего не требуется мы уже отправили ему весточку он знает что делать! Тебе остаётся только ждать и надеяться что ему захочется получить тебя назад в полной комплектации когда он и наш Шеф договорятся мы позволим ему тебя забрать! Да шеф! Девчонка очнулась только что, обижаете Шеф чтобы я и не угадал с дозировкой Я же не Дилетант какой, всё чётенько минутка в минутку девка хороша- хороша жаль будет портить такую хорошенькую! Ну Работа есть работа пока вы там общаетесь мы тут с ней не заскучаем! Нет? Как нельзя? Шеф ну такая соска, грех не развлечься да да да да понимаю всё понимаю шеф! Да на связи! Ну что детка трахать тебя запретили всё веселье обломали только [ мат] работай, никакой понимаешь романтики что ж как пытать тебя будем? Да шучу я шучу! Расслабься пока что по крайней мере! Лежи отдыхай! Как кстати чувствуешь себя я тебя не хило так накачал? Извини уж красавица, слышали ребят она меня послала! Она это не хочет меня прощать о моё сердце к ак же мне это пережить! Слушай сюда сучка, ты не в койке своего хозяина не думай. и даже блять не в гостях никто здесь не будет с тобой цацка так что лежи тихо и не смей тяфкать на меня! Видишь сука! Поверь я всегда держу его наточенным трахать тебя запретили но царапать то нет, так что если если хочешь сохранить своё личико лежи смирно! А ты куда намылился и ты тоже! Блять! Ладно пиздуйте посижу пока с этой кралей! Ну личика и правда чудесная надо бы и тело заценить ну-ка эй дёрнешься по ранишься детка, да ладно тебе твой хозяин тебе новые тряпки купит бля Шеф такой жестокий держать связанной такую тёлку без возможности как следует отыметь её Бля просто натуральная! Ну и Строптивая же ты, ещё раз попытаешься в меня плюнуть [ я пущу этот нож в дело! Поняла киса знаешь что подумал хочешь знать, нет, да мне насрать вообще-то я подумал что если мой шеф так и не сможет допиздется с твоим твердолобым хозяином то он его.. ну ты знаешь что бывает с теми с кем нельзя договориться! Это значит ты отойдёшь в нашу собственность вместе с остальным имуществом этого мудака как думаешь что после этого скажут тебе его девоки, сучка которая отняла у них мужика да е и в могилу свела в конце концов это ведь ты сделала его слабым и вряд ли наш Шеф тебя просто отпустит слишком много лишней информации в твоей хорошенькой головушке! Немного это значит я смогу это значит что я смогу подарить самым роскошным Мироновым шлюхам по пальчику с твоих славных ручек и тогда мне неплохо так перепадёт! Боисся? Зехра почувствовала, как её решимость крепнет. Она знала, что должна бороться за свою свободу. — Вы не сможете меня сломать, — произнесла она, стараясь говорить уверенно. — Я буду бороться, и вы не победите. Расул и Хасан обменялись взглядами, и на мгновение в их уверенности возникло сомнение. Но затем Расул снова усмехнулся. — Ну что ж, давай посмотрим, насколько ты сильна, — произнес он, вытягивая руку, чтобы схватить её за запястье. Зехра, чувствуя, как её сердце колотится от страха, старалась сосредоточиться на голосе Мирона, который звучал через телефон. Она знала, что это единственный шанс, чтобы услышать его и получить поддержку. — Мирон, я... — начала она, но Расул резко выхватил у неё телефон и прижал его к уху. — Что, куколка, не хочешь прощаться с нами? — произнес он с ухмылкой. — Давай, поговорим с твоим "боссом". — Мирон, я в порядке, — быстро сказала Зехра, стараясь не выдать своего страха. — Они не причинят мне вреда, я обещаю. — Куколка, они тебя ранили? Хорошо! Не плачь, девочка моя, я верну тебя! — услышала она голос Мирона, и это придавало ей сил. — Послушай, главное, не спорь с ними, делай, что они говорят, поняла? Не дай им повода навредить тебе! Я верну тебя, доверься мне. Скажи, что поняла меня, что будешь делать, как я сказал! — Я поняла, Мирон, — ответила она, стараясь говорить уверенно, хотя внутри неё всё сжималось от тревоги. — Я буду делать всё, как ты сказал. — Умница, девочка моя! Я скоро заберу тебя! — его голос звучал обнадеживающе, и она почувствовала, как страх немного отступает. Расул, всё ещё держа телефон, фальшиво произнес: — О, он даже не попрощался со мной! — сказал он, делая вид, что обиделся. — Как грубо, правда? Зехра закатила глаза, понимая, что он просто издевается. — Не обращай на него внимания, — прошептала она, стараясь сохранить спокойствие. — Всё будет хорошо, я верю в это. Расул, усмехнувшись, вернул телефон ей. — Ну что, детка, теперь ты знаешь, что делать. Не подводи своего "босса". Зехра, чувствуя, как её внутренний мир сжимается от тревоги, решила, что будет бороться за свою свободу и не даст этим людям сломить себя. Она знала, что Мирон сделает всё возможное, чтобы её спасти. Расул- Давай давай давай повторяй Я с этим ублюдком только ради денег! Я не понял, я не понял! Ты что молчишь! Хочешь чтобы я написал это прямо на тебе? Нет? Так говори! Зехра почувствовала, как её сердце забилось ещё быстрее. Она знала, что должна сохранять спокойствие, но угроза в голосе Расула заставляла её нервничать. — Я с этим ублюдком только ради денег! — быстро проговорила она, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. — Вот и молодец! — с ухмылкой произнёс Расул. — Но это ещё не всё. Давай, повторяй: «Я не поняла, я не поняла!» — Я не поняла, я не поняла! — повторила Зехра, чувствуя, как её горло сжимается от страха. — Что, не хочешь, чтобы я написал это прямо на тебе? — продолжал он, его голос становился всё более угрюмым. — Не хочешь, чтобы я оставил тебе напоминание о том, как ты оказалась в этой ситуации? Зехра сглотнула, пытаясь подавить нарастающее чувство паники. Она знала, что нужно быть осторожной, чтобы не дать ему повода для агрессии. — Нет, не хочу, — тихо сказала она, стараясь говорить спокойно. — Я просто... Я просто хочу, чтобы всё это закончилось. — Ты должна понять, что у нас здесь свои правила, — произнёс Расул, наклоняясь ближе. — И если ты не будешь слушаться, я не смогу гарантировать твою безопасность. Зехра кивнула, хотя он не мог этого видеть. Она понимала, что должна следовать указаниям, чтобы выжить. Внутри неё росло чувство надежды, что Мирон всё ещё рядом, даже если они были разделены. — Я буду делать всё, что вы скажете, — сказала она, стараясь вложить в свои слова как можно больше уверенности. — Я не хочу проблем. Расул усмехнулся, и это было похоже на победу для него. — Вот и хорошо. А теперь, давай, держись крепче, мы в пути! — сказал он, садясь на водительское место. Зехра глубоко вздохнула, понимая, что её единственный шанс — это оставаться сильной и надеяться на спасение. Она знала, что Мирон сделает всё возможное, чтобы вернуть её. Расул: Ребята, а вы это вовремя! У нас тут откровенный разговор. Девчонка признаётся, что даёт Мирону только ради денег, а так она мечтает, чтобы её отымели такие ребята, как мы с вами! Зехра (возмущённо): Что? Нет! Ничего подобного! Враньё! Ты сам себе всё напридумывал! Расул: Вот не притворяйся! Я же ведь знаю. Я знаю, что такие сучки как ты не умеют плакать. Давай блять, говори, пока я не потерял терпение! Я хочу, ну, я хочу с тобой и твоими друзьями... Это ты хотела сказать? Блять! Что это!? Чёрт!" В этот момент охранник среагировал моментально, толкнув Расула в сторону и схватив Зехру за руку: Охранник: Уводи её! Уводи её! Потом уходи! Охранник (спокойным, но настойчивым голосом): "Мисс, мисс, да куда вы?! Там опасно! Он велел вам уходить, я это сделаю, даже если придётся снова вас связать. Тут могут быть ещё их люди. Надо уезжать, ну-ну-ну-ну, мисс, мисс, всё будет хорошо, слышите? Всё будет хорошо. Босс не из таких ситуаций выбирался!" Зехра (в слезах): Я не могу оставить его там! Охранник: Как вы сможете помочь? Вы только заставите его переживать за вас! Это не безопасно сейчас. Нам нужно ехать. Но обещаю, когда мы будем далеко отсюда, вы сможете накричать на меня, поколотить, что хотите! Но сейчас мы уезжаем! Садитесь в машину, мисс. Вы ведь доверяете боссу? С ним ничего не случится. Садитесь! Он буквально затолкал её в машину, несмотря на её сопротивление. Охранник: Простите, мисс, так надо. Пока едем, расскажите мне, есть ли раны? Вас, наверное, накачали тем же, чем и меня? Один раз больше ничего не вкалывали? Хорошо, это не страшно. Но от алкоголя лучше на некоторое время воздержаться. Надо понять: вести вас к нашему доктору или сразу в аэропорт. Зехра (резко): В аэропорт? Я не поеду никуда, пока он там! Я не брошу его! Охранник: Мисс, он велел увозить вас из страны. Эй-эй! Мисс, не вырывайте руль, это опасно! Успокойтесь! Зехра (твёрдо): Вези меня к доктору! Охранник: К доктору? А что с вами? Плохо? Посмотрите на меня, мисс. Вы, конечно, умеете врать! Но даже если я отвезу вас к доктору, это не отменит вашего перелёта. Только отсрочит его. Мисс, вы не можете! Это приказ босса. Приказ не только мне, но и вам. Он сделал глубокий вдох и продолжил более мягко: Охранник: Ладно. Мы достаточно далеко. Хорошо, давайте поговорим. Мисс, моя первостепенная задача — обеспечить вашу безопасность. А сегодня я её чуть не провалил. Поэтому чем дальше вы будете от тех, кто может вам навредить, тем лучше. В этом я совершенно согласен с Мироном. Зехра отвернулась к окну, вытирая слёзы. Зехра: А Мирон? Охранник: Мирон? Мисс, если мы с вами вернёмся, он будет в ещё большей опасности." Зехра (шёпотом): Ты не понимаешь... Я переживаю за него. Я люблю его. И не смогу бросить. Охранник: Да, я понимаю. Я тоже переживаю за его жизнь. Но моё доверие к нему выше страха. Разве у вас не так же? С ним всё будет хорошо. Когда всё закончится, он прилетит за вами. А я всё это время буду рядом с вами. Машина мчалась по ночным улицам Москвы, поглощая километры в густой тишине. За окном проносились огни уличных фонарей, которые на мгновение отражались в слезах Зехры. Её грудь тяжело вздымалась, в голове всё ещё путались слова Расула и образ Мирона, оставшегося там, среди опасности. – Ты даже не собираешься вернуться за ним? Как ты можешь? – хриплым голосом произнесла Зехра. – Мисс, вы не понимаете, как это работает, – спокойно, но твёрдо ответил охранник. – Если я вернусь, я подставлю его. Вы думаете, что он мне этого простит? Нет. Он ясно сказал, что важнее всего ваша безопасность. И пока вы здесь, я выполняю его приказ. Она резко повернулась к нему, её глаза блестели от слёз и ярости. – А если с ним что-то случится? Ты не думал об этом? Ты вообще его друг или просто слуга? – Друг, слуга – называйте как хотите, – вздохнул охранник, мельком посмотрев на неё. – Я тот, кто готов сделать для него всё, даже пожертвовать своей жизнью. И именно поэтому я здесь, с вами, а не там. Потому что он мне доверил вас. Мирон – умный человек. Если бы ему действительно требовалась помощь, он бы дал сигнал. Зехра сжала кулаки, в голове разрывался ураган мыслей. Она хотела кричать, плакать, вырваться из этой машины и бежать обратно к нему, но понимала, что это бесполезно. – Ты прав... Он умный... Но иногда даже самые умные попадают в ловушки. – Мисс, я тоже переживаю за него. Все мы переживаем, – голос охранника стал мягче. – Но если вы продолжите так думать, вы сломаетесь. У него есть план. У него всегда есть план. И пока вы здесь, вы помогаете ему больше, чем если бы остались там. Она отвернулась к окну, пытаясь успокоиться. Машина выехала на более пустынный участок дороги, и свет стал тусклым. – Я не могу так. Просто уехать, как будто ничего не случилось... – прошептала она, будто говоря сама себе. – Ничего не случилось? – охранник ненадолго посмотрел на неё. – Мисс, вы не видите полной картины. Сейчас идёт борьба. Ваше присутствие там только осложнило бы всё. А так... Вы дали ему шанс сосредоточиться. Машина слегка подпрыгнула на выбоине, и охранник аккуратно поправил руль, не отрывая взгляда от дороги. – Вы знаете, мисс... Мирон редко кому доверяет. Но вас он поставил выше всего. Вы – его слабость и его сила. И сейчас он надеется, что вы будете сильной ради него. Зехра снова посмотрела на охранника, в её взгляде появилось нечто большее, чем злость. Она увидела искренность. – Я ненавижу его за то, что он заставляет меня чувствовать себя такой беспомощной... – Зато вы не боитесь это сказать, – с лёгкой улыбкой ответил охранник. – Я думаю, именно поэтому он выбрал вас. Наступила короткая пауза. Только рёв мотора и шёпот ночного ветра. Затем Зехра снова заговорила, её голос дрожал, но звучал увереннее. – Хорошо. Скажи мне, как я могу ему помочь? – Дождитесь его. Доверяйте ему. А пока отдыхайте. Мы скоро будем в безопасном месте. Охранник снял с себя куртку и отдал её Зехре. – Вот, наденьте, а то больно смотреть, как вы кутаетесь в остатки платья. Полагаю, босс пожалеет, что убил их так быстро. У вас кровь на щеке и на шее. – Правда? Я не заметила, – Зехра провела рукой по щеке, но ничего не почувствовала. – Как так? Не заметили? Видимо, это всё шок. Секунду, вас, конечно, в любом случае нужно будет показать доктору. Но давайте хотя бы обработаем порезы. Угу, вот так, повернитесь немного... Отлично. Не переживайте, до свадьбы заживёт. – А шрамы останутся? – она посмотрела на него с тревогой. – Нет, шрамов не должно остаться, – охранник быстро осмотрел её руки. – Больше они ничего вам не сделали? – Нет... – Верёвки. Покажите руки. Угу, вроде всё нормально. Вы, мисс, молодец! Пережили такое и сохранили себя. Всё будет хорошо, слышите меня? Всё наладится. В этот момент у охранника зазвонил телефон. – Алло... Блять, еду! Он повернулся к Зехре: – Мисс, поедем в клинику, заодно вас покажем доктору. – Мирон... Он в порядке? Его ранили? Отвечай мне! Охранник тяжело вздохнул: – Мисс, да, его ранили. Но он жив. – Это был он? Это он звонил? – её голос задрожал, глаза расширились. – Нет, звонил не он. Доктор уже забрал его, они едут в клинику. Мы – за ними. Надо кое-что забрать у босса. Мисс, пожалуйста, давайте верить, что всё обойдётся. Мирону сейчас очень нужна ваша вера. Зехра молчала, прижимая куртку к себе и глядя в окно машины. Через некоторое время они прибыли в клинику. Машина остановилась у входа. – Мисс, пойдёмте, – сказал охранник, выходя первым. Она нерешительно шагнула за ним. Её мысли метались между страхом и надеждой. Они поднялись на второй этаж. Коридоры были освещены приглушённым светом, создавая чувство странной тишины. Врачи тихо разговаривали, один из них вышел навстречу. – Пациент в порядке, но ослаблен. Пока с ним лучше не разговаривать долго. Зехра пошла в палату. Она осторожно вошла, и её взгляд сразу же упал на Мирона. Он лежал бледный, но живой. Глаза его были закрыты, но дыхание ровное. Она подошла ближе, села рядом и осторожно взяла его за руку. – Мирон... Я здесь. Мирон чуть вздрогнул, а потом с трудом приоткрыл глаза. Его взгляд был немного затуманенным Мирон – Куколка? Я уволю Яна и разорву с тобой контракт! Зехра – Что? Почему? Не смей! Молю! Мирон – Почему? Почему ты здесь? Ты должна быть уже в лондонской квартире! Зехра – Ян не виноват! Мирон – Что значит не виноват? Я велел ему увести тебя, и первое, что я вижу, когда открываю глаза, – твоё уставшее личико! Кстати, что это? – он указал на её шею и щеку. Зехра – Просто царапина, ничего более. Мирон – Царапина? Это у меня царапина! Куколка, а у тебя на лице я вижу подтверждение, что я правильно сделал, уничтожив этих ублюдков! Девочка моя, скажи, что вы уже взяли билеты, и ты сидишь здесь, чтобы скоротать время! Потому что мои люди зачищают их помойку прямо сейчас, и в городе для тебя небезопасно. Я точно разорву наш контракт! Ты не только нарушаешь свою часть договора, но и мешаешь мне соблюдать мою! Ну скажи, куколка, почему ты здесь? Почему Ян тебя не увёз? Зехра – Ну... он пытался... Мирон – Пытался? Плохо пытался, значит! Ай! Но ты мне лучше скажи, почему... почему ему пришлось пытаться? Зехра – Я не могла уехать! Мирон – Что? Что значит ты не могла уехать? У тебя есть всё для этого, и с Яном ты в безопасности. Ты... ты могла уехать! Зехра – Ты? Я переживала за тебя! Мирон – Я? Что это значит? Девочка моя! Переживала? За меня? Ты ведь знала, какой жизнью я живу и какой мир меня окружает! Почему ты вдруг начала волноваться? Ах, это? Да, за это я вставлю Яну и доктору за то, что позволили тебе узнать. Ты! Ты, чёрт, думаешь, это моё первое ранение? Поверь, куколка, доктор столько раз меня штопал, что и не сосчитать! Мне вот интересно: раньше про мои шрамы у тебя совсем вопросов не возникало? Зехра – Боялась спрашивать, ну или злить тебя, ведь это не моё дело. Мирон – А, боялась. Ты боялась меня спросить о шрамах? Ты права, это не твоё дело! Но я бы не стал наказывать тебя за такое любопытство! Возможно, если бы ты знала больше историй из моей жизни, ты сегодня повела бы себя умнее! Он закрыл глаза, тяжело вздохнув. – Вчера... сколько времени прошло? Где мой телефон? Мне нужно позвонить Яну, чтобы... Дверь открылась, и в комнату вошёл Ян с подносом в руках. Ян – Босс, слава Богу! Вот, держите. Вам нужно поесть. Мирон – Зачем? Отведи её в ресторан. Что она будет есть всякую дрянь? Ян – Я... я пытался, босс, но... Мирон – Я гляжу, ты сегодня только и делаешь, что пытаешься! Расскажешь мне, почему вы до сих пор не улетели? Ян – Мисс... она не хотела бросать вас. Мирон нахмурился, переводя взгляд с Яна на Зехру. Мирон – Вы что, оба смеётесь надо мной? Тебе было сказано увести её, а не исполнять её желание! Ян – Босс, она... простите, мисс, она стала угрожать, что выпрыгнет из машины, сбежит из аэропорта, или, в общем, она дала понять, что не даст себя увести! А когда я попытался, она стала царапаться и врываться! Мирон – Ян! Ян! Ты издеваешься? Царапалась? Серьезно? Это, конечно, очень страшно, куда там пулевому, от которого ты в пятнадцатом чуть коньки не откинул! Ян – Нет, босс, просто я боялся, что если я продолжу её удерживать, то сломаю ей что-нибудь! Мирон – Куколка, откуда в тебе столько силы? Зехра – От тебя передались. Мирон – М? Ладно! Ян, иди, потом поговорим! Дай мне обсудить с моей женщиной её дальнейшую судьбу! Ян – Хорошо, босс! Я на связи, зовите, если что-то нужно! Мирон – Ну что, девочка моя, разрываем контракт! Выходит, ты нарушила условия, девочка, в договоре сказано, что ты принадлежишь мне, но ты, ты повела себя, как будто принадлежишь сама себе. Если договор тебя больше не удерживает, если ты сама решаешь, что тебе делать, это значит, что ты уже разорвала его, и в нём нет никакого смысла! Эй, куколка, я не договорил! Совсем скоро от тех, кто угрожал тебе, не останется ни тел, ни документов. Ты сможешь вздохнуть свободно! Раньше они были обыкновенными конкурентами, как их много, претендовали на территорию, которая принадлежит мне, пытались продвигать свой товар. Но потом, потом кто-то из них нанял тебя, хотели собрать компромат, а когда ты пришла ко мне просить защиты! Я даже представить не мог, что они используют это против меня, они же не могли знать, что я... Помнишь, я говорил тебе, что привязанности делают тебя слабой? Сегодня моя привязанность к тебе чуть не убила нас обоих! Но я всё больше думаю, что если бы не она, ты бы сейчас... блять... тише, тише, тише, куколка, я в порядке. Подсядь поближе! Сегодня... вчера я вспомнил, что значит бояться. Мне совершенно не нравится это чувство, и здравый смысл говорит мне, что я должен отпустить тебя. Как только город будет чист от этих ублюдков, ты сможешь вернуться к своей обычной жизни, или, если захочешь, всё-таки отправиться в заграничный ВУЗ! Девочка моя, я не договорил. Мне интересно, было бы на мне меньше шрамов, если бы я слушал здравый смысл, или наоборот? Все те пули, промахнувшиеся на пару сантиметров, попали бы точно в цель. Я говорил тебе, я подчиняюсь только судьбе и следую только за ней! Зехра – Да, я помню. Мирон – Вчера я задал ей вопрос, а сегодня она ответила! Видишь ли, моя судьба сидит сейчас прямо передо мной! Зехра – Что это значит? Мирон, это точно ты? Мирон – Это значит, что я люблю тебя, куколка! Ну всё, всё, не плачь, иди ко мне. Мирон обнял её и нежно гладил по спине, стараясь успокоить. В его объятиях она чувствовала не только безопасность, но и тяжесть его слов. Через неделю Мирона выписали из больницы. Он выглядел уставшим, но решительным, а его раны постепенно заживали, хотя следы от пуль всё ещё были видны. Зехра не отходила от него ни на шаг, и даже после того, как его выписали, она оставалась рядом. Она чувствовала, что её место – рядом с ним, несмотря на всю опасность и страх, что ещё было впереди. Мирон – Ну что, куколка, ты готова к следующему этапу? Думаю, мы оба заслужили немного отдыха после всего этого. Зехра – Ты ведь не совсем в порядке, не стоит торопиться. Ты должен восстановиться. Мирон – Это не первое ранение, и не последнее. Я в порядке. А ты… ты выглядишь так, будто пережила всё это вместе со мной. Зехра – Я пережила, потому что была с тобой. Я не могла бы оставить тебя. Мирон посмотрел на неё с серьёзным, почти бесстрастным взглядом, но в его глазах был тот взгляд, который она видела только для неё — взгляд, в котором не было места для других. Мирон – Ты говоришь это как будто… ты решилась на что-то, что уже невозможно отменить. Зехра – Возможно, так и есть. Я не могу уйти сейчас. Ты для меня стал тем, за кого я готова бороться. Мирон немного улыбнулся, но его выражение было ещё тяжелым. Мирон – Ну что ж, тогда будем бороться вместе. Но я не могу позволить, чтобы ты рисковала собой больше. Мы должны закончить всё, что началось, и ты, куколка, тоже заслуживаешь своей безопасности. После того, как все будет решено, ты сможешь вернуться к своей жизни, если захочешь. Зехра – Я буду с тобой, независимо от того, как это закончится. И я не хочу возвращаться, пока не знаю, что всё будет в порядке. Мирон снова крепко обнял её, словно не в силах оторваться. Он знал, что эта привязанность, несмотря на все риски, стала для него важной частью жизни. Они шли по коридору здания, когда вдруг послышался громкий треск и шум выстрелов. Вслед за этим в воздухе звякнули пули, прошивая стены и создавая хаос в офисе. Зехра инстинктивно вжалась в Мирона, когда он сразу накрыл её своим телом, защищая от пуль, что летели в их сторону. Он успел подняться за стол, стараясь прикрыться, но у него не было времени на размышления. — Прячься, куколка! — приказал Мирон, когда он понял, что ситуация выходит из-под контроля. Но Зехра не подчинилась, и вместо того чтобы испугаться, она ощутила странное спокойствие. В её голове всё сразу стало ясным: они должны выжить, они должны обороняться. Она подняла взгляд и заметила, как Мирон, несмотря на боль и измотанность, продолжал отстреливаться, пытаясь защитить их обоих. В этот момент она заметила, что из-под стола на её уровне был виден ящик — его собственная тумбочка. За неё обычно прятались документы, но теперь в её голове всплыло то, что она увидела в его кабинете. Она быстро сунула руку в ящик, вытащив оттуда знакомый ствол. Оказавшись с оружием в руках, она почувствовала необычайную уверенность, хотя никогда прежде не держала пистолет. Пальцы сами легли на спусковой крючок. Мирон продолжал отстреливаться, пока не заметил, что Зехра вдруг присела на корточки, точно нацелив ствол в сторону, откуда доносились выстрелы. Он замер на мгновение, не веря своим глазам, но сразу понял, что Зехра, несмотря на свою мягкость, не была такой, как он её представлял. Она стреляла метко. Без замедлений и страха, точно так, как если бы она делала это всю жизнь. Пули попадали точно в цель, сразу нейтрализуя тех, кто пытался достать их. Мирон смотрел на неё с удивлением, его собственный огонь был более хаотичным, а её выстрелы — точными и смертоносными. — Зехра, ты… ты умеешь стрелять? — спросил он, несколько растерянно. Она не ответила сразу, лишь продолжала стрелять, её глаза горели решимостью. — Я никогда не использовала оружие, но теперь... не могу сидеть и ждать, — её голос был спокойным, почти ледяным, а движения — точными. — Если ты не возьмёшь на себя ответственность за нас обоих, я сделаю это. Мирон даже не знал, что ответить. Он никогда не ожидал увидеть её такой. Она была тем, чем он хотел бы быть: уверенной, решительной и готовой к любому испытанию. Он не мог скрыть гордости за неё. Когда последние выстрелы стихли, Мирон взглянул на неё, чувствуя, как его сердце наполняется благодарностью и гордостью. — Ты спасла нас, — тихо сказал он. — И я… я горжусь тобой. Зехра лишь кивнула, отложив пистолет в сторону, но её глаза всё ещё сверкали решимостью. — Мы выживем, Мирон. Мы сделаем всё, чтобы жить. Мирон пытался отдышаться, пока с Зехрой всё было в порядке. Они выжили, но этот хаос не был ещё завершён. Когда последний стрелок наконец упал, казалось, что можно расслабиться. Однако в этот момент один из раненных всё же сумел подняться с колен, несмотря на свою ослабленную форму. В его руках был пистолет, и, хотя его движения были замедлены, он всё ещё был опасен. Зехра не успела среагировать, когда его выстрел пронзил воздух, и пуля вонзилась в её плечо. Мирон только успел увидеть, как её тело на мгновение замерло, а затем, словно в замедленной съёмке, она пошла в падение. — Зехра! — крикнул Мирон, бросаясь к ней. Её лицо побледнело, а глаза с трудом удерживались открытыми. Она не могла встать, не могла пошевелиться. Шок охватил её тело, и пульсация боли с каждой секундой становилась всё ярче, но она ничего не могла сделать. Зехра рухнула в его объятия, и Мирон, почти сломленный этим моментом, сжал её, пытаясь удержать. — Не говори мне, что ты не чувствуешь этого! Ты не можешь уйти, понимаешь?! — говорил он, прижимая её к себе, не в силах избавиться от паники в голосе. Она едва открыла глаза, её дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Кровь начала пропитывать её одежду, её взгляд метался, но она всё-таки заставила себя ответить, еле слышным шепотом. — Мирон… прости… — её слова с трудом вырвались. — Я не… не могла… Он положил руку на её лоб, чувствуя жар. Всё вокруг него пошло кувырком, и он почти не осознавал, что делал, кроме того, чтобы сохранить её в своих руках. В его груди сжалась боль, но он не мог позволить себе сдаться. Он не мог позволить ей уйти. — Всё будет хорошо, куколка, — шептал он, несмотря на всю безысходность ситуации. — Ты не уйдешь. Я не дам тебе этого сделать. Ты останешься со мной. Ты будешь жить. Он знал, что нужно было действовать быстро, но в тот момент вся его уверенность в себе испарилась. Он не знал, как помочь ей, но знал одно: он не покинет её. — Я не отпущу тебя, Зехра, — говорил Мирон, крепко держа её, словно боялся, что если отпустит, то потеряет навсегда. Зехра, слабо улыбаясь, положила свою руку на его щеку, словно пытаясь сказать что-то, но её силы иссякли. В следующее мгновение её рука медленно опустилась и бесшумно упала на пол, как будто в этом жесте был последний признак её осознания. Она потеряла сознание, и Мирон почувствовал, как её тело стало совсем мягким и тяжёлым в его руках. Его сердце сжалось от страха, когда она не отозвалась на его слова. В его голове будто всё потемнело. Зехра, его куколка, потеряла сознание, и всё его существо сопротивлялось этому факту, не веря в происходящее. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался Ян. Он быстро оглядел ситуацию, его взгляд сразу зацепился за Мирона и за Зехру, лежащую в его объятиях. Ян мгновенно понял, что произошло. Он подошёл ближе, его глаза стали напряжёнными, и он остановился, заметив кровь, истекающую из плеча Зехры. — Босс, она… она раненая! — Ян бросился к ним. — Нужно срочно вывезти её отсюда! Мирон, едва сдерживая панику, посмотрел на Яна, его голос был низким и сдавленным. — Ян, не теряй времени. Убирай нас отсюда. Она не может сейчас быть здесь! — его слова звучали как приказ, но за ним скрывался страх. Он продолжал держать Зехру в своих руках, не в силах отпустить её. Ян не стал долго раздумывать. Он подбежал, помог Мирону аккуратно поднять её, не задевая раны, и вместе они быстро направились к выходу, преодолевая коридор с пронзающим чувством, что каждый момент может стать последним для Зехры. — Мы быстро её вытащим, Босс! — Ян кивнул, но напряжение в его голосе было очевидным. Он видел, как Мирон сжался вокруг неё, его глаза полны решимости не потерять её. Когда они добрались до машины, Мирон аккуратно положил Зехру в салон, стараясь беречь её. В его руках всё ещё оставалась её рука, и его взгляд не отрывался от её лица. — Всё будет хорошо, куколка, — шептал он, надеясь, что она слышит его, хотя он сам не был уверен, что сможет исполнить обещание. Ян сел за руль, и машина рванула в сторону ближайшей клиники, но время для Мирона как будто остановилось. Он держал её руку, стиснув зубы, готовый бороться за неё до последнего. Мирон почувствовал, как её дыхание становится всё более редким и слабым, как будто каждая её вдохновение — это борьба. Он прижался к ней, его сердце колотилось с такой силой, что казалось, его грудная клетка вот-вот разорвется от напряжения. Он чувствовал, как её грудь едва поднималась и опускалась, и каждый раз, когда она не могла сделать выдох, его внутренности сжимались от ужаса. — Куколка, дыши... не оставляй меня, — пробормотал он, кладя её голову себе на плечо и стараясь не думать о том, что её дыхание становилось всё тише и тише. Его голос был прерываемым, полным боли и страха. Он чувствовал, как её кожа становится холодной и неподвижной в его руках. Он стиснул её руку сильнее, как будто мог бы передать ей свою силу, свою жизнь, если бы это только могло помочь. Он знал, что потерять её — это значило потерять всё, ради чего он жил, но в тот момент его страх был столь силён, что он не мог контролировать своих эмоций. — Ты не можешь уйти, — продолжал он, его слова были уже почти молением. — Ты нужна мне, ты... ты моя жизнь. Ты должна быть сильной... для нас обоих. Ян, видя, как Мирон нервничает и пытается сдерживать панику, быстро смотрел на зеркало заднего вида и усилил скорость. Он знал, что не может позволить себе потерять ни секунды. — Босс, мы почти там! — Ян почти выкрикнул, но его голос также был полон тревоги. Мирон лишь сжал зубы, не отрывая взгляда от Зехры. Он чувствовал, как она теряет силы, и с каждым мгновением его сердце сжималось всё больше. Он не мог оставить её, он не мог позволить ей умереть. Мирон поверил в эту силу, которая шла от любви, и в момент, когда он думал, что она уже совсем не дышит, его рука неожиданно почувствовала лёгкое движение её груди. Её дыхание вновь стало едва ощутимым, но всё же это был знак жизни. Мирон замер, не в силах поверить в это чудо. Он наклонился ближе, чувствуя её тепло, его пальцы мягко коснулись её щеки, и он с надеждой прошептал: — Ты не уйдёшь, ты услышала меня? Ты не уйдёшь. Ян, внимательно следя за дорогой, сдержал дыхание, видя, как Мирон с каждым движением становится всё более напряжённым и сосредоточенным. Он знал, что Мирон будет бороться за неё до последнего, и сейчас единственным, что можно было сделать, было доставить их как можно быстрее к врачу. Когда они наконец подъехали к клинике, Ян быстро вывел машину на парковку, и Мирон не ждал ни секунды. Он быстро вытащил Зехру из машины, держа её на руках, и поспешил внутрь, молясь, чтобы она снова дышала полноценно. — Всё будет хорошо, — повторял он, как мантру, и не отпускал её. Прошло четыре месяца с того ужасного события, и Зехра, несмотря на физическое восстановление, всё ещё чувствовала, как её сердце остыло от боли. Кома, из которой она вышла лишь неделю назад, оставила свой след не только на теле, но и на её душе. Врачи предупреждали её не делать резких движений, и она сдерживалась, несмотря на стремление вернуться к нормальной жизни. Когда она вернулась в учебу, всё было как прежде, но для неё всё изменилось. Расула и Хасана больше не было, и это было отголоском того, насколько жесток был Мирон в своих решениях. Но никто в классе не знал, через что ей пришлось пройти. Она вошла в класс, села за свою парту и пыталась снова войти в привычный ритм, который казался таким далеким. И тут её подруга Иман подошла и обняла её с таким энтузиазмом, что Зехра замерла на мгновение. — Слушай, Зехра, я так скучала по тебе! Ты где была? И знаешь, Расула и Хасана убили! — сказала Иман с возбуждением, не осознавая, какую боль могла бы вызвать эта новость. Зехра закрыла глаза на мгновение, переживая боль от воспоминаний, и вдруг почувствовала, как ее грудь сжимается. Она мысленно защипала себя, чтобы не показать своей подруге, как глубоко она всё ещё переживает случившееся. Но быстро пришла в себя и сдержанно ответила: — Да, так были свои личные дела! Да? Жаль, пусть земля им будет пухом, мне больше нечего сказать, кроме того, как мне всё равно. Она не могла поверить в свои собственные слова, потому что всё, что происходило, по-прежнему оставляло глубокий след в её душе. Но перед Иман она не могла показать слабость. Зехра чувствовала, что ей нужно сохранить свою маску спокойствия, хотя на самом деле внутри неё бушевали штормы эмоций. Иман взглянула на Зехру с удивлением и недоумением, её глаза наполнились тревогой. — Тебе что? Всё ровно? Когда ты успела стать такой бесчувственной? Я тебя не узнаю! — сказала она, пытаясь понять, что происходит с её подругой. Зехра глубоко вдохнула, глядя в окно, избегая прямого взгляда Иман. Она чувствовала, как каждое слово её подруги прокололо её, и боль в груди снова накрыла её, но она сдержалась. — Слушай, Иман, я, конечно, всё понимаю, но если ты хочешь сохранить нашу дружбу, то попридержи свой язык за своими зубами! — ответила Зехра тихо, но твёрдо. Её голос был холодным, но внутри всё было иначе. Она не могла позволить себе показывать слабость, и тем более — раскрывать всё, что скрывала в своём сердце. Иман стояла в ступоре, но заметила, как Зехра снова стала замкнутой, как её взгляд стал отстранённым. Она поняла, что её слова задели подругу, и почувствовала горечь, но ничего не сказала. Она молча вернулась на своё место, не зная, что именно произошло с Зехрой, но понимая, что ей нужно дать время. Зехра осталась сидеть, чувствуя, как отгороженная стенка между ней и её старым миром становится всё выше. На следующем уроке физкультуры, когда все ребята готовились к очередному тренировочному заданию, двери раздевалки неожиданно распахнулись. В дверном проёме возникла группа мужчин, каждый из которых выглядел, как будто только что сошёл с обложки модного журнала. Все девушки в классе сразу же замерли, а у некоторых даже от волнения перехватило дыхание. Мирон был в центре внимания. Его уверенная походка, длинные чёрные кожаные перчатки и жёсткий взгляд, который, казалось, не замечал никого вокруг, сразу привлекли все взгляды. Его одежда идеально сидела по фигуре — чёрные джинсы, чёрная куртка, и ботинки, которые, казалось, были созданы только для того, чтобы он мог уверенно идти в любую опасность. Но то, что больше всего поражало, было его выражение лица — он был собран, сосредоточен, и взгляд его зелёных глаз был настолько интенсивным, что все вокруг как будто почувствовали жар. Его сопровождающие, тоже не отставали в плане внешности. Высокие, подтянутые мужчины с крепкими фигурами, уверенные в себе и в каждом своём движении. Все они носили стильные костюмы, но всё-таки их манеры выдавали, что они не из мира обычных людей. Это были люди, которые привыкли к опасности, и каждая их походка говорила о том, что они готовы защитить своего босса любой ценой. Подруги Зехры не могли оторвать глаз от Мирона и его людей. Их восхищённые взгляды скользили по его фигуре, пытаясь найти хоть малейшее несовершенство. Но не находили. Он был идеален. От него буквально исходила аура власти, и всем было ясно — это не просто человек, это тот, кто держит весь мир на своих плечах. — Зехра, — шепотом сказала Иман, — кто это?! Они такие... горячие! Зехра почувствовала, как её сердце начало бешено колотиться, но старалась оставаться спокойной. Она посмотрела на Мирона и его команду, ощущая, как внутри неё снова возникает та же буря эмоций, что и раньше. Мирон, заметив её взгляд, чуть приподнял уголки губ в едва заметной улыбке, а его глаза, как будто скользнувшие по всем в комнате, остановились на Зехре. Это была такая ситуация, когда вся школа понимала: всё, что происходит, нельзя игнорировать. Мирон пришёл не просто так. Иман продолжала тараторить, не в силах скрыть восхищение. Она не могла отвести взгляда от Мирона, который оставался спокойным и уверенным, несмотря на все взгляды, направленные на него. Каждый его шаг казался будто сценой из фильма, а его аура царской властности только усиливала её влечение. — Я бы с удовольствием поцеловала его... — Иман продолжала шептать, словно не замечая, что рядом сидит Зехра. — Он такой... просто невероятный! Я бы всё отдала, чтобы хотя бы немного быть рядом с ним! У тебя ведь нет проблем с этим, да? Он твой? Или...? Зехра чувствовала, как её сердце сжимается, а внутри появляется огонь ревности. Она едва сдерживалась, чтобы не выдать своих эмоций. Зажав кулаки, она смотрела на Мирона, который не проявлял никакой эмоции на её слова. Он знал, что она здесь, рядом с ним, и что всё это уже давно не случайность. Зехра старалась держать лицо нейтральным, но её глаза выдали всё. Взгляд был пронизывающим, жгучим. Это было словно всё внутри неё протестовало, когда Иман продолжала, не замечая, что её слова ранили. — Ты не понимаешь, — прошептала Зехра, тихо, чтобы Иман не услышала. — Это не просто «такой», как ты говоришь. Это... мой человек. Её сердце билось так сильно, что казалось, его можно было бы услышать на другом конце комнаты. Но она продолжала держаться. Мирон всё ещё не подавал признаков того, что замечает её ревность. Его внимание было занято чем-то другим — или может, это было его обычное хладнокровие, которое заставляло его быть полностью в моменте и не привлекать лишнего внимания. Но для Зехры каждый взгляд Иман на Мирона, каждый её мечтательный вздох становился настоящим испытанием. Зехра не могла поверить своим глазам, когда увидела, как Мирон, спокойный и самоуверенный, отвечает на флирт Иман с лёгкой улыбкой. Это была не просто улыбка — это был ответ на её флирт. Что-то внутри Зехры резко оборвалось, и она почувствовала, как сердце заколотилось. Всё, что она скрывала, все чувства ревности и неудовлетворённости, резко вырвались наружу. Без долгих раздумий она встала и, не сдерживая эмоций, направилась прямо к Мирону. Подошла к нему, и не раздумывая, со всей силы влепила пощёчину. Звук удара разнёсся по спортивному залу, привлекая внимание всех. Все замерли, и даже Иман, ошарашенная, остановилась, не зная, что делать. Зехра почувствовала, как её рука дрожит от гнева, но в тот момент, когда взгляд Мирона встретился с её глазами, она осознала — это была её ошибка. Мирон не сразу отреагировал, но его взгляд стал ледяным. Он медленно вытер лицо, как будто не веря в происходящее. А потом его лицо помрачнело, и, не сказав ни слова, он шагнул к Зехре. — Ты что творишь, куколка? — его голос был низким, жестким. — Ты подумала, что можешь так со мной разговаривать? Или думаешь, что я позволю себе такую грубость от тебя?! Зехра почувствовала, как внутри всё закипает. Её лицо пылало от гнева и стыда, но она не могла остановиться. У неё в груди всё бурлило. — Ты что, с ума сошел?! — её голос тоже был громким и решительным. — Ты что, совсем обезумел? Это я должна была быть спокойной, а ты тут втираешь мне, что я должна просто сидеть и смотреть, как твоя улыбка становится твоей визитной карточкой, пока моя подруга тут флиртует с тобой, как с игрушкой?! Мирон нахмурился, его глаза метали молнии. Он шагнул ещё ближе, так что их лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров. Его дыхание стало тяжёлым, а голос едким и полным ярости. — Ты думаешь, ты можешь мне диктовать, что делать? Тебе это кажется нормальным, да? Ты хочешь, чтобы я только тебе уделял внимание, пока остальные могут только смотреть? Зехра заметила, как он сдерживает себя. Она чувствовала, как их напряжённость в воздухе усиливается. Всё вокруг казалось остановившимся, и в этот момент она поняла — её действия сейчас могут в корне изменить их отношения. — Мне не нужно твоё внимание, — ответила она, отводя взгляд, но её голос всё равно был полон обиды. — Мне нужно, чтобы ты не забыл, кто я. Я не одна из тех, кто будет смотреть и молчать. И я не позволю тебе так поступать со мной, как с каким-то... объектом! Словно он сдерживался, но внутреннее напряжение в его теле было заметно. — Ты ошиблась, Зехра, — произнес он, его голос уже был холодным, почти безэмоциональным. — Ты вряд ли поймешь, что натворила. Но в следующий раз, когда захочешь мне что-то доказать, подумай дважды. Зехра сжала зубы, но не сказала ничего. Её гордость страдала от осознания того, что она пошла слишком далеко. Мирон повернулся и направился к выходу, его шаги были тяжёлыми, как удар молота. Иман, стоявшая в стороне, уже давно стояла в шоке, не зная, как реагировать. — Ты... ты как? — пробормотала она, глядя на Зехру. Зехра не ответила. Её лицо оставалось каменным, но внутри она ощущала, как её мир рушится. Всё, что она пыталась контролировать, теперь вырвалось наружу. Зехра почувствовала, как в груди закипает ярость, и прежде чем она успела остановить себя, крик сорвался с её губ: — Ты сукин сын! Эти слова, как последний камень в его сторону, мгновенно взорвали мир Мирона. Он остановился, и, развернувшись на месте, шагнул к ней. Его лицо стало зловещим, глаза вспыхнули яростью. Он подошёл так близко, что она могла почувствовать его холодное дыхание на своём лице. Зехра не успела отойти, как он резко поднял руку и без предупреждения ударил её по лицу. Зехра не ожидала такого поступка, и в следующий момент её мир перевернулся. Удар был сильным, и она, теряя равновесие, упала на пол. В её глазах всё потемнело от боли и ошеломления, но она не могла понять, что именно сейчас было хуже: удар или предательство. — Держи свой рот при себе, — произнёс Мирон тихо, но настолько угрожающе, что её сердце замерло. — Ты сильно пожалеешь, если ещё раз скажешь мне что-то подобное. Зехра, всё ещё лежащая на полу, пыталась восстановить дыхание, но её тело было как в железных тисках от боли. Как только Мирон развернулся и пошёл к выходу, она потянулась за плечо. Боль пронзила её так сильно, что она не смогла сдержать стон. Рана, которую она получила ранее, напомнила о себе в самый неподобающий момент. Она закрыла глаза от боли, схватившись за плечо, и почувствовала, как её тело слабеет от усиливающегося дискомфорта. Ей ведь сказали, что никаких резких движений! Но сейчас, когда её собственная боль напомнила о себе, она не могла просто оставаться на месте. Каждый её мускул сопротивлялся, и она снова почувствовала, как её сердце ускоряет пульсацию. Несмотря на боль, она стиснула зубы, пыталась подняться, но её руки подогнулись, и она снова чуть не упала. В ушах всё звенело, и только одно было ясно: сейчас она не могла оставить это так. Её гордость и внутренний голос говорили, что пора принять решение. Зехра с трудом поднялась на ноги, чувствуя, как боль в плече не отпускает её. Но её гордость и желание доказать себе и Мирону, что она не будет слабой, победили. Она собралась, сделала несколько шагов, и, несмотря на нестерпимую боль, вышла из спортзала. Она знала, что сейчас должна идти за ним, несмотря ни на что. Она нашла его, стоящего немного впереди, окружённого его людьми. Его лицо было каменным, как всегда, но она чувствовала, что в его глазах был тот же взгляд, который виделась ей в последний раз — тот, что говорил о боли, злости и, возможно, даже разочаровании в ней. Зехра не могла сдержаться. Силы боли всё же не могли удержать её от решимости. Она рванула к нему, не думая о последствиях, лишь о том, что должна подойти. Однако его люди быстро встали между ними, стараясь блокировать её путь. Но Зехра была настроена решительно. Она с яростью откидывала их в сторону, несмотря на пульсирующую боль в плече. Она чувствовала, как её рука с трудом выдерживает давление, но её желание быть рядом с ним было сильнее. Она прорвалась через них и, в последний момент, когда все выглядело, как решающее столкновение, она обняла его со спины. Его тело мгновенно напряглось, он почувствовал её прикосновение, но её действия были не только неожиданными, но и очень личными. Зехра прижалась к нему крепче, не думая о том, что её рана на плече вновь раскрылась. Её черная спортивная форма скрывала кровь, но она ощущала, как горячие капли медленно проникают в ткань. Мирон замер. Он знал, что она его не отпустит. Он почувствовал её боль, её отчаяние и ту привязанность, которой она не могла скрыть. Но его сердце было заблокировано, и он не знал, что делать. — Ты не можешь просто так приходить и обнимать меня, — его голос был тихим, но с такой силой, что Зехра почувствовала её сердце, как будто его сжали. — Ты не знаешь, что творишь. Она прижалась к нему крепче, её лицо уткнулось в его спину, и хотя кровь всё равно просачивалась через форму, её душа на этот момент была с ним. Мирон резко отстранил её от себя, его тело напружинилось, как будто он пытался вырваться из её объятий, но она не отпускала его. Он смахнул её руки с плеча, сдерживая ярость. Его лицо было искажено гневом, глаза сверкали, как остриё ножа. — Ты не понимаешь, что ты творишь, Зехра! — его голос звучал как разорвавшийся грозовой облак, яростный и полный боли. — Ты думаешь, что это всё игра? Ты думаешь, что можешь просто так подойти ко мне и всё будет нормально? Ты мне больше не нужна! Всё! Зехра застыла, её сердце будто замерло. Она не могла поверить, что он сказал эти слова. Внутри неё что-то щелкнуло, как будто рушился целый мир. — Ты сама всё разрушила, — продолжал Мирон, его слова рвались из него, как камни. — Ты меня не слушала, ты разрушила всё! Мы с тобой не так! Ты не знаешь, что такое быть мной, Зехра! Ты не видишь, что я не могу позволить тебе быть частью моей жизни, не могу позволить тебе разрушить всё, что я построил! Она стояла в полном шоке, не в силах двигаться или что-либо сказать. Каждый его выпад — как нож в сердце. Она знала, что он был жестоким, но эта боль была новой. Это было как невыносимое давление, которое сдавливало её грудь, и она не могла дышать. — Ты больше не моя, — добавил Мирон, и на этот раз его слова звучали, как приговор. — Убирайся, Зехра. Ты мне больше не нужна. Зехра не могла остановиться, её тело сотрясалось от рыданий, и в глазах стояли слёзы, которые не давали ей ни покоя, ни дыхания. Она схватила его за руку, держа её так, как будто это была последняя ниточка, которая могла удержать её на плаву. — Мирон, не уходи! — её голос был полон страха и отчаяния. — Не бросай меня, пожалуйста, я не могу так! Ты... ты не можешь уйти! Я не могу без тебя! Она рыдала, прижимаясь к его груди, чувствуя, как её сердце бьётся в панике. — Я... я… — её слова смешивались с рыданиями. — Я беременна, Мирон... я жду твоего ребёнка! Я узнала только недавно! Ты... ты станешь отцом! Пожалуйста, не уходи, не бросай меня! Мы можем это пройти вместе, ты не можешь просто так всё разрушить! Мирон замер. На его лице не было ни малейшего выражения эмоций. Он стоял, как каменная стена, смотря на неё с холодным, невозмутимым взглядом. Его лицо не тронуло ни её слёзы, ни её слова. — Аборт, — его голос был низким и холодным. — Это всё, что ты можешь сделать, Зехра. Сделай аборт, иначе... — он сделал паузу, глаза его сверкали, и в них было что-то беспощадное. — Иначе я сделаю так, чтобы у тебя случился выкидыш. Ты не будешь носить моего ребёнка, и ты не будешь держать меня в заложниках, чтобы манипулировать мной! Зехра сжала губы, пытаясь удержать себя в контроле. Её тело содрогалось от слов, от боли, которая резала её изнутри. Она не могла поверить, что он сказал это. Он был готов пойти так далеко, чтобы уничтожить всё, что между ними было, даже если это был её ребёнок. — Ты не... — её голос стал тихим, но твёрдым, несмотря на слёзы. — Ты не можешь этого сделать! Ты не можешь приказать мне, что делать с моим телом! Мирон посмотрел на неё безжалостным взглядом. — Я могу, — сказал он, и его слова звучали как приговор. — Ты в моих руках, Зехра. Помни это. Зехра пыталась не сдаваться, но её тело было истощено, а её душа разрывалась от боли и страха. Она находилась в каком-то тёмном, холодном помещении, где единственным источником света были редкие пробоины в стенах. Стены были покрыты плесенью и сыростью, запах был настолько удушливым, что ей приходилось делать глубокие вдохи, чтобы не задохнуться. Она была привязана цепями за руки, так что не могла сесть или хотя бы немного изменить положение. Каждый её шаг был ограничен тем, что её руки висели в воздухе, и она была вынуждена стоять в этом положении, почти не двигаясь. В голове всё спутывалось, и она, несмотря на свою беременность, чувствовала себя как сломленная кукла, которую кто-то оставил на произвол судьбы. Привязали её так, что каждое движение приносило боль. Боль в теле становилась почти невыносимой, но гораздо сильнее было то, что её оставили наедине с мыслями о том, что её жизнь висела на волоске, а её ребёнок мог оказаться в опасности. Внезапно раздался звонок. Один из её похитителей достал телефон и передал его ей. Она едва могла удержать его в руках, но всё же смогла ответить, надеясь на чудо. — Мирон, — её голос был тихим, но полным отчаяния. — Мирон, ты меня слышишь? Они... они держат меня, и я... я беременна. Пожалуйста, помоги мне. На другом конце провода было молчание, а затем холодный голос Мирона. — Да, мне всё равно, — сказал он спокойно, будто это не касалось его. — Сделай с этим что хочешь. Я не интересуюсь твоими проблемами. Он не дал ей шанс даже что-то сказать, просто сбросил трубку, и в её ушах прозвучал лишь гудок. Она не могла поверить в то, что только что услышала. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он был готов отказаться от неё и от их ребёнка так холодно, как будто это было ничем не важным. В её груди заклокотала боль, она почувствовала, как её слёзы снова заполнили глаза. Мирон, тот, кто когда-то был её опорой, тот, кто был её всем, теперь был так далеко. Всё, что она знала о любви, о доверии, о верности, исчезло в одно мгновение. Теперь ей оставалось только надеяться, что кто-то другой поможет ей выбраться из этого ада. Когда снова зазвонил телефон, Зехра едва могла понять, что происходит. Она чувствовала, как её тело предательски не слушается, но каким-то чудом подняла голову, с трудом взглянув на похитителя, который поднял трубку и протянул её к её лицу. Она вяло ответила, её голос был едва слышен, но она узнала его. — Мирон... — еле шевеля губами, прошептала она, её дыхание стало затруднённым. Но на другом конце телефона не был слышен его голос. Вместо этого раздался грубый голос одного из похитителей: — Мирон, она у нас. Да, она ещё жива. Всё тело в крови. Её просто избивают, а она... Она говорит, что ей всё равно. Убрать её? Или продолжать, как ты велел? Зехра замерла, её сердце сжалось, и, несмотря на боль, она сказала с таким отчаянием: — Да, мне всё равно. Пожалуйста, продолжайте. Это не имеет значения... Я не важна. Он меня не любит... и я не нужна. Все мы ошиблись, и он тоже. Мы оба... Когда её слова долетели до Мирона, он почувствовал, как в его груди всё сжалось. На мгновение мир вокруг него исчез. Он не мог поверить в то, что слышит. Её голос был таким уставшим, таким полным боли и отчаяния. Он ошибся. Он понял это слишком поздно, но его сердце теперь билось только для того, чтобы вернуть её. Мирон, сжимая телефон, тихо сказал: — Нет... Зехра, прости меня, я... — и тут же бросил трубку, не в силах выдержать больше. Он должен был спасти её. Когда Зехра, привязанная к стене в заброшенном здании, почувствовала, как железная цепь снова рвется по её спине, её тело вновь охватил ужас. Она не могла пошевелиться, не могла даже поднять взгляд. Но она знала, что её мучители не оставят её в покое, и что боли не будет конца, пока они не решат иначе. Но даже среди этого хаоса, среди её отчаяния, она не могла выдавить из себя ни одного стона. Молча, с закрытыми глазами, она ждала. Ждала, что когда-то это всё закончится. Но этого не происходило. Тем временем в своей квартире Мирон, ощущая, как его сердце сжимается, схватил телефон, проклиная себя за то, что позволил ей оказаться в этом аду. Узнав местонахождение, он не терял ни секунды. Он был как зверь, готовый рваться сквозь стены, чтобы спасти её. Он вылетел из квартиры, не заботясь о том, что происходит вокруг. Схватив ключи, он запрыгнул в машину и рванул по дороге. Мысли о том, что может быть слишком поздно, что она и их ребёнок могут не пережить, преследовали его. Но он молился, каждый метр пути был молитвой. Он был уверен только в одном — он не сможет жить без неё. Он не мог позволить, чтобы её жизнь закончилась так. — Ты должна выжить, Зехра, ты и наш ребёнок, — шептал он, сжав руки на руле. — Я сделаю всё, что угодно. Просто держись... не отпускай. Зехра не могла больше сдерживать боль. Каждое движение цепи, каждый удар был как нож в её тело, разрывая кожу и оставляя кровавые следы. Спина горела, и кровь медленно стекающим потоком заполняла её одежду, но те, кто держал её, не останавливались. Удары продолжались, и от этого всё казалось бесконечным. Она пыталась сдерживать стоны, но ей не удавалось. Вся её энергия уходила на то, чтобы просто не упасть, не потерять сознание. Вдруг её тело сжало ещё одной, ужасной болью, и она почувствовала, как нечто горячее и влажное пролилось между ног. Это было больно, но Зехра мгновенно поняла — она теряет малыша. Всё, что было связано с этой маленькой жизнью, стремительно исчезало. Её глаза заполнились слезами, но она не могла больше ни кричать, ни бороться. Она чувствовала, как её силы покидают её, как её тело отказывается подчиняться. Слезы катились по её лицу, смешиваясь с кровью, но она не могла поверить в происходящее. — Малыш, — шептала она, но её слова терялись в ужасной тишине, окружавшей её. — Прости… Прости меня… В этот момент она почувствовала, как её ноги стали слабеть, а сознание начинает уплывать. Всё тускнело, мир вокруг неё становился всё более далеким, а страх потери и одиночества пронизывал её до самых глубин души. Она понимала, что теперь, возможно, уже не сможет продолжать борьбу. Но она держалась. До последнего. В этот момент её сердце билось все слабее, но она всё ещё чувствовала, что не хочет сдаваться. Хотя смерть была так близка, она всё ещё тянулась к жизни, тянулась к тому, чтобы почувствовать его, почувствовать его спасение. Мирон ворвался в заброшенное помещение, его глаза пылали гневом и болью. Он быстро оценил ситуацию — перед ним стояли те, кто был виновен в этом кошмаре. Без лишних слов, он вытащил оружие и начал стрелять, выстреливая точечно в головы каждого, кто был на его пути. Они падали как марионетки, все те, кто так долго держал Зехру в плену. Когда он вошёл в основное помещение и увидел её, его сердце остановилось. Он замер на месте, когда увидел её кровь. Кровь, которая заливала её спину, кровоточила между ног. Он понял — опоздал. Он знал, что теряет её. Он знал, что теряет их ребёнка. Зехра была почти бессознательна. Голова её была опущена, глаза едва открыты, и изо рта медленно вытекала кровь. Мирон чувствовал, как его собственная душа терзалась от этого зрелища. Он рванул к ней, опустившись на колени и поднимая её голову на свои руки. Его пальцы коснулись её лица, пытаясь найти в её глазах хоть какой-то след жизни, но они были тусклыми, полными боли. — Зехра, — его голос был хриплым, полным отчаяния. — Куколка, не закрывай глаза. Открой их. Пожалуйста, открой. Зехра едва ли могла ответить. Она не могла говорить, но её глаза, чуть приоткрытые, выражали столько боли, что Мирону стало тяжело дышать. Он почувствовал, как её тело становится холодным, и его сердце сжалось. Он аккуратно коснулся её крови на спине, но слова были лишними — он знал, что потерял всё. — Прости, — прошептала она едва слышно, её голос был слабым, почти неслышным. — Я… я не смогла… Мирон прижал её к себе, ощущая её слабость и потерю. Он не знал, что сказать, не знал, как ей помочь, когда она уже была так близка к смерти. Он закрыл глаза и, сдерживая слёзы, шептал её имя, словно молился, чтобы она выжила. — Я люблю тебя, — повторял он, снова и снова. — Я тебя люблю, куколка, не отпускай меня. Мирон почувствовал, как его сердце замерло, когда биение Зехры замерло на мгновение. Это было страшное, невыносимое ощущение, будто её жизнь ускользала от него. Он почувствовал, как его пальцы сжались на её теле, пытаясь почувствовать хотя бы малейшее движение, и с облегчением понял, что это было лишь мгновенное ощущение. Её сердце, хоть и слабое, продолжало биться. Но времени не было, и он знал, что должен действовать быстро. С гневом и отчаянием он посмотрел на цепи, которые сковывали её руки. Они были крепкими, и ему пришлось сильно потратить усилия, чтобы сдержать свой гнев и развязать их. Лишь через несколько долгих секунд, полный злости и нервозности, он наконец-то освободил её. Он осторожно поднял её на руки, чувствуя её тяжесть и хрупкость. Сердце сжималось от мысли, что её жизнь висит на волоске, что она, возможно, умирает в его руках. Он бежал с ней, не обращая внимания на боль, на свои собственные силы, пока не выбежал наружу, к своей машине. Его шаги были быстрыми, паническими. Зехра не могла двигаться, её тело было словно безжизненное, и он знал, что каждый момент на счету. С трудом, из последних сил, он уложил её в машину. Он сел за руль, стиснув зубы, глядя на её лицо, полное боли и страха. Он знал, что нужно довезти её в больницу как можно быстрее. — Держись, — прошептал он, в ужасе не зная, как всё будет. — Я тебя не оставлю. Всё будет хорошо, кукла. Ты должна выжить. Ты мне нужна. Ты и наш ребёнок. Когда Мирон вбежал в больницу, его сердце билось как безумное. Он держал её на руках, едва успевая заметить, как сотрудники медперсонала бросаются к нему, пытаясь помочь. Он почувствовал, как её тело становится всё тяжелее, и молил всех богов, чтобы не было поздно. Врач быстро осмотрел её, его лицо оставалось серьёзным. Мирон с замиранием сердца ждал, каждый момент тянулся, как вечность. Наконец, врач поднял взгляд и сказал слова, которые, казалось, вогнали Мирона в абсолютный кошмар. — Ребёнка спасти не удалось, — произнёс врач с явным состраданием в голосе. — Состояние женщины очень тяжёлое. Мы делаем всё, что в наших силах, но шанс выжить — один на миллион. Мирон почувствовал, как его грудь сжалась от боли, и не выдержав, он ударил кулаком по стене, а затем, не останавливаясь, начал бить головой. Стены больницы не могли заглушить его внутреннюю пустоту. Он просто не мог поверить, что всё стало настолько катастрофическим. — Это всё из-за меня, — шептал он себе под нос, чувствуя, как волны боли накрывают его. — Если бы я не сказал ей, что она мне не нужна. Если бы я тогда, когда её похитили, не отмахнулся и не сказал, что мне всё равно, что она переживает... Всё могло быть иначе! Каждая из этих мыслей, как нож, впивалась в его душу, оставляя раны. Он вспомнил, как жестоко с ней обращался, как отдалял её, как поверил в свою собственную гордость и уязвимость, а теперь расплачивался за это. Его сердце разрывалось от вины. Мирон повернулся, и его взгляд упал на Зехру, лежащую на кровати в окружении медсестёр и врачей. Её лицо было бледным, а дыхание слабым, и Мирон едва удерживался от того, чтобы не упасть на колени перед ней. Она всё ещё была его, но он потерял её, и эта потеря терзала его душу сильнее всего. Мирон сидел у её кровати, не в силах оторваться от её лица. Он следил за её дыханием, за каждым вздохом, с надеждой, что она проснётся. Часы на стене тикали, и для него каждое мгновение было пыткой. И вот, когда ему казалось, что времени не осталось, её глаза начали медленно открываться. Зехра сделала несколько слабых вдохов, её взгляд был растерянным, как будто она пыталась понять, где она и что происходит. Когда она увидела Мирона рядом, её глаза наполнились слезами, но это была не радость, а боль. Она попыталась приподняться, но её тело было слишком слабым. — М-Мирон... — её голос был едва слышен, и она кое-как выдохнула его имя, стараясь сосредоточиться. — Где... где мой ребенок? Мирон застыл. Его сердце разрывалось, но он не мог произнести то, что было так тяжело сказать. Он смотрел на неё, и всё, что он хотел — это чтобы всё было иначе, чтобы он мог сказать ей, что всё в порядке, но этого не было. — Зехра... — его голос сорвался, но он продолжил, сглотнув боль, которая заполнила его грудь. — Мы... мы не смогли его спасти. Её глаза расширились, и она зажмурилась, как будто пытаясь проглотить эту страшную реальность. Молча, сдавленно, она опустила голову на подушку, и в её глазах сразу появились слёзы. Мирон почувствовал, как в груди всё сжалось, и он хотел взять её за руку, утешить, но не знал, как это сделать, чтобы хоть как-то облегчить её боль. — Прости меня, — пробормотал он, почти не слышно, хотя знал, что слова уже не могли ничего исправить. — Я всё испортил... Ты не должна была это пережить. Я... я позволил тебе пройти через это... Зехра, не в силах больше сдерживаться, закрыла глаза, и из её глаз покатились слёзы. Она сжала губы и прошептала: — Почему ты не сказал мне раньше, Мирон? Почему ты не сказал, что любишь меня? Через месяц Зехра уже чувствовала себя значительно лучше, хотя физическая боль всё ещё давала о себе знать, и шрамы на теле напоминали ей о пережитом. Но самое главное — она была жива, и рядом с ней был Мирон, который никогда не отходил от неё. Каждый день он спрашивал, что она хочет, не уставая заботиться о ней. Он устраивал для неё уютные вечера, не позволяя ей чувствовать себя одинокой. Она привыкла к его вниманию, привыкла, что он всегда рядом. Его руки всегда были на её плечах, его взгляд не покидал её, и каждый его жест был полон заботы. Время шло, и, несмотря на её тяжёлое состояние, Мирон был готов делать всё, чтобы она чувствовала себя в безопасности и комфортно. Зехра лежала на диване, завернувшись в тёплый плед. Мирон сидел рядом, и, как всегда, задавал ей тот же вопрос. — Что ты хочешь, Куколка? Что я могу сделать для тебя? Она медленно повернула голову к нему, её глаза были полны нежности и благодарности. Она устала от больничных стен и от постоянных напоминаний о прошлом, но присутствие Мирона успокаивало её, заставляло забыться. Она не могла избавиться от ощущения, что она нуждается в нём, больше, чем когда-либо. — Ты. — её голос был тихим, но чётким. — Я хочу тебя, Мирон. Твои поцелуи, твою заботу... я хочу быть с тобой. Мирон, услышав её слова, мгновенно наклонился к ней, его глаза встретились с её, и он, не сдерживая эмоций, прижал её к себе, целуя нежно и долго, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с её дыханием. — Я буду рядом, Куколка, всегда буду рядом. — Он прошептал это, как обещание, которое он не собирался нарушить. — И я тебя не отпущу. Зехра почувствовала, как его слова наполнили её душу теплотой и уверенностью. Она снова закрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом мгновении, не думая о прошлом, не переживая о будущем, а просто наслаждаясь тем, что Мирон был рядом и что он её любил. Когда Мирон снова наклонился, чтобы поцеловать её, Зехра, неожиданно для себя, потянулась за подушкой и, наугад, резко ударила его по лицу. Она испугалась, думая, что он сейчас разозлится, как это было бы раньше, и вновь даст ей пощёчину. Однако вместо этого Мирон с лёгким смехом схватил свою подушку и, не задумываясь, ответил на её атаку, ударив её в ответ. — Это ты что-то решила меня ударить, Куколка? — его голос был игривым, но в нём сквозила такая нежность, что Зехра мгновенно поняла: всё изменилось. Он не был тем безжалостным и хладнокровным человеком, каким был раньше. Подушки начали лететь в разные стороны, и через несколько секунд они оба смеялись, забыв обо всём. Мирон не сдерживал свою улыбку, и каждый его взгляд был полон веселья. Зехра тоже смеялась, её боль, все переживания на время отошли на второй план. Это было их маленькое сражение, в котором не было победителей и проигравших — только веселье и радость. Тем временем Ян, который был на кухне и случайно увидел, что происходило в гостиной, стоял в дверном проёме, наблюдая за этим. Он был в полном шоке. Босс, который всегда оставался холодным и беспристрастным, даже к своим бывшим, сейчас с таким удовольствием участвовал в такой забавной битве подушками. Ян не мог понять, что с ним случилось, но его интуиция говорила ему, что всё это связано с появлением в жизни Мирона этой девушки. Зехра каким-то образом изменила его, и Ян видел это своими глазами. — Да уж... — Ян тихо пробормотал себе под нос, проводя рукой по лицу. — Мирон стал совсем другим. Тем временем подушки продолжали летать в воздухе, и смех Зехры и Мирона становился всё громче. Это была совершенно новая реальность для них обоих, и в этот момент ни одно из их прошлых страха или боли не имело значения. Они были вместе, и в этой моментной тишине, полной веселья, их отношения, полные глубоких изменений и открытых сердец, стали ещё крепче. Зехра, смеясь, снова ударила Мирона подушкой, но неожиданно потеряла равновесие и, с лёгким криком, упала спиной на мягкий диван. Мирон, не успев остановиться, упал сверху на неё, поддерживая её руками, чтобы не прижать слишком сильно. Их взгляды встретились, и обе их улыбки, всё ещё полные веселья, постепенно сменились более глубокими, напряжёнными выражениями. Тихий смех стих, и на их лицах появилась та особая, неуловимая страсть, которую они оба не могли игнорировать. Подушки, забытые и брошенные в разные стороны, валялись на полу, не имея уже никакого значения. Мирон слегка наклонился, и их губы встретились в поцелуе — нежном, но полным чувств. Это был поцелуй, в котором звучали все их эмоции, переживания и мечты, которые они накопили за всё время, проведённое вместе. Он был мягким и глубоким, как обещание, которое они давали друг другу без слов. Тем временем Ян, стоявший в дверном проёме, не мог отвести взгляда от происходящего. Это был момент, который он никогда не ожидал увидеть. Босс, который всегда оставался сдержанным и холодным, даже с женщинами, теперь был полностью поглощён этим поцелуем. И, что более странно, он казался настоящим, живым человеком, таким, каким Ян его ещё никогда не видел. Всё его поведение говорило о том, что Мирон изменился. Он стал другим человеком с того момента, как Зехра вошла в его жизнь. Ян тихо покачал головой, понимая, что такой момент для Мирона стал настоящей редкостью. Он ничего не сказал и, оставив пару шагов для тишины, незаметно ушёл, оставив пару их личных мгновений для них самих. Мирон решил устроить ужин в своём саду, чтобы отпраздновать восстановление Зехры, а также показать, как много для него значат те, кто рядом. Он тщательно подготовил всё: столы, украшения, светильники, создавая атмосферу уюта и тепла. Вечер обещал быть не только значимым, но и простым — круг друзей, людей, которые давно стали его семьей. Среди всех приглашённых были Ян, его ближайшие люди, и несколько друзей, которые давно поддерживали Мирона в его делах и жизни. Все сидели, разговаривали, наслаждались прекрасной едой и лёгким воздухом. Но неожиданный поворот настиг всех, когда в сад, в сопровождении нескольких телохранителей, вошли его родители. Мирон замер, когда увидел их, не веря собственным глазам. Он не видел их больше 15 лет. Это были те люди, с которыми он не общался, от которых отвернулся, когда они не смогли понять его выбора, его жизни и его борьбы. И вот теперь они стояли перед ним. Он не знал, как реагировать, чувства смешивались — гнев, удивление, обида. Зехра, стоявшая рядом с Мироном, спокойно подошла к родителям, улыбнулась и протянула руку. Она знала, что для Мирона это будет трудным шагом, но она также видела, как каждую ночь, сидя на кровати и думая, что она спит, он смотрел на старое фото родителей и не мог скрыть слёзы. Это было не просто сожаление, а чувство глубокой потери. Она решила, что, возможно, если родители снова появятся в его жизни, это станет тем самым моментом, когда он сможет отпустить эту боль. — Мы с Мироном долго об этом говорили, — сказала Зехра, когда родители подошли ближе. — Он не просил меня сделать это, но я хотела, чтобы он снова увидел вас, чтобы у него была возможность всё забыть и начать заново. Он не должен жить в прошлом, он заслуживает быть счастливым, а вы тоже. Мирон стоял, не зная, что сказать. В его глазах был не только шок, но и некоторое чувство благодарности к Зехре. Она сделала то, что он сам не решился бы. Он не знал, как будет с ними общаться, но в тот момент он почувствовал, что она прав. Он видел, как его мать и отец смотрят на него, и на мгновение всё вокруг исчезло. Их взгляды были полны сожаления и боли, как и его собственные. Взяв глубокий вдох, Мирон шагнул вперёд и подошёл к своим родителям. Это было сложное, но важное для него решение. Мирон, стоя рядом с родителями, почувствовал, как его сердце сжалось. Он был на грани, на грани того, чтобы снова потерять контроль, снова погрузиться в старые раны, которые так долго не давали ему покоя. Но тут, почувствовав взгляд Зехры, он не мог больше молчать. Он обнял её, притянув к себе, и в какой-то момент, не в силах сдержать эмоции, слёзы застлали его глаза. Он прижался к её плечу, и, несмотря на всю свою решительность и хладнокровие, которые обычно скрывал под своим внешним образом, он не мог больше скрывать свою благодарность. В его голове проносились мысли о том, как она изменила его жизнь, как она была его опорой, даже когда он не хотел этого признавать. — Ты... ты не представляешь, как много ты для меня сделала... — его голос был прерван рыданиями, и он пытался взять себя в руки, но слёзы не прекращались. — Я не знаю, как бы я пережил всё это, если бы не ты... Как бы я вообще смог двигаться вперёд без тебя... Зехра молча держала его, позволяя ему выплакаться в её плечо. Она не говорила ничего, потому что понимала, как важно для него было это освобождение от всего, что он сдерживал так долго. Она чувствовала, как его тело дрожит, как он изо всех сил борется с собой, но она знала, что всё это нужно, чтобы он мог наконец отпустить боль, отпустить прошлое и начать двигаться дальше. — Ты сделал всё для нас, Мирон, — шептала она ему в ответ. — Мы с тобой, и я буду с тобой, несмотря ни на что. Ты не один. Ты не один больше. Мирон глубоко вдохнул, и, несмотря на слёзы, почувствовал облегчение. Ему нужно было всё это выпустить, признать свои слабости, свою уязвимость. И Зехра была рядом, готовая поддержать, готовая быть его силой, когда ему будет тяжело. Он медленно отстранился от неё, вытирая слёзы и глядя в её глаза, полные заботы и любви. На мгновение всё вокруг исчезло, и только они были важны друг для друга. — Я... я благодарен тебе за всё, — сказал он, его голос всё ещё дрожал от эмоций. — За то, что ты мне доверяешь, за то, что ты дала мне шанс быть счастливым. Я никогда не думал, что смогу найти кого-то, кто будет так рядом со мной. Ты... ты моя семья, Зехра. Ты всё, что у меня есть. Зехра улыбнулась, тихо шепча: — Мы с тобой, Мирон. Мы — это всё, что нам нужно.