О чем шепчут цветы

Глаза цвета весенней травы способны заворожить даже самых холоднокровных.

      Январь. Ох, не люблю же я зиму и холод. Тем не менее, противореча самому себе, делаю глубокий вдох, чтобы мои легкие обожгло как можно большее количество свежего морозного воздуха. Я осматриваюсь, как делаю всегда, и передо мною открывается привычный вид старых многоэтажек, в окнах которых уже горит свет, а на некоторых еще мерцают разноцветные огни гирлянд; под балконом ходили люди: кто-то спешил с работы домой, кто-то вел детей с прогулки, а кто-то выгуливал собак. Машины проезжали где-то за домами, кого-то слепили фарами и агрессивно сигналили кому-то сонному, невнимательному. Вкупе все добавляло уютный и далекий гул. Вечером я люблю просто так выходить в подьезд, на балкон, и слушать эти звуки, сливающиеся во что-то монотонное, но, тем не менее, расслабляющее… Стабильность, к которой я так стремился всю жизнь, нарушать нельзя и именно по этой причине, я выхожу в подъезд на балкон подышать или изредка покурить в любое время года. Всегда по вечерам. Ровно в семь часов и сорок пять минут. До абсурдности счета секунд я пока не дошëл, но, думаю, что до этого не так уж и далеко.       Торопливые шаги, доносящиеся со стороны лестницы и последующий характерный скрип открытия двери, нарушили так обожаемую мной музыку этого славного вечера. И кому же не сидится дома? Иль кто-то ждет гостей? Я точно знаю — соседи на этом этаже в это время все уже дома. Специально высчитывал все до минут, чтобы никто не мог помешать мне наслаждаться тишиной вечеров. Эх, надо было не полениться высчитать вплоть до секунд. Но теперь делать нечего и я принимаю решение просто не реагировать на сторонний раздражитель, но он по всей видимости принимает ровно противоположное решение, и я слышу неуверенный голос:       — Здравствуйте… Эм…       Понимая, что вечер и своеобразная медитация в этот раз не удались, я поворачиваюсь и встречаюсь глазами с мальчишкой лет шестнадцати на вид. В руках у него шикарный букет из различных белых и красных цветов. Он мнется, явно его терзает какой-то вопрос.       — Здравствуйте. Вам что-то нужно, молодой человек? — Я предельно вежлив. Не люблю подростков, ведь они почти все шумные, наглые и сквернословные, но по этому юноше сразу видно — не такой. Весь какой-то неуверенный, забитый, на голове шухер из растрепанных кудрей. Одет он совсем не по погоде: в легкую потрепанную куртку непонятного темного цвета, заштопанные на коленке джинсы и ботинки, коим уже пора на помойку. Да и висят вещи на парнишке, будто сняли их с чужого плеча того, кто точно выше и шире. Этакий гадкий утенок. Дорогой букет выглядит совершенно лишним в его руках. Этого юнца я никогда не видел среди своих соседей и, исходя из этого, делаю вывод, что он пришел в гости, например, к девушке, что живет в тридцать седьмой квартире или, может, вообще ошибся подъездом. С него станется, вон как глаза щурит, зрение точно плохое. — Прошу простить мое излишние любопытство, юноша, но вы к кому?       Мальчишка сразу встрепенулся и еле слышно и скомкано ответил:       — Я… Я — курьер. В общем… Да…       Курьер, значит. Не угадал в этот раз. И почему я сразу об этом не подумал? Наверно, потому что никогда не наблюдал в курьерах таких вот несуразных мальчишек.       — Ясно, — я не знал, что еще можно ответить, да и смысла в этом, честно говоря, не видел. Я открыл дверь, ведущую в сторону лифтов и подросток юркнул следом за мной. Тоже самое произошло и со следующей дверью, которая вела уже к самим квартирам.       Доставщик вместе с букетом направился в одну сторону со мной и я невольно задал вопрос в своей голове, который тут же и озвучил:       — Это не мне букет, случайно? — я позволил себе усмехнуться. Буквально вчера у меня было день рождение, куда Люциус, мой давний друг, не смог попасть из-за проблем со здоровьем беременной жены. Нарциссе скоро рожать и он так умотался, что даже подарок никакой не отправил. Вот я и задумался о том, что это может быть мне от Люца. Он-то знает о моей любви к цветам. Особенно белым и красным.       — Нет, извините, — мальчишка виновато улыбается. Я невольно обращаю внимание, хотя казалось бы: какое мне дело до какого-то оборванца? Я не то что бы сильный эмпат, но мне всегда становится по-настоящему жалко стариков и детей, которые оказываются в сложных ситуациях. Будь то материальное положение, физическое или эмоциальное. Хотя, опять же, наглые и бестактные люди мне претят. Наверно, это тянется еще с моего собственного детства и… Из мыслей меня вытягивает все тот же тихий голос:       — Извините, а вы не знаете, где… — юноша осекается и начинает что-то искать в карманах. Скорее всего записку с номером квартиры… Да, я был прав, потому что он достает небольшой листочек сложенный вдвое, разворачивает его и посмотрев, что там написано, спрашивает, — Вы не знаете, где тридцать шестая квартира?       Я вновь усмехаюсь, повезло же Марку, каждую неделю получает шикарные букеты. Что ж, мне и без этого хорошо. Так, о чем это мы?       — Вот она, подписано же, не видите, что ли? — Мысленно стукнул себя по лбу. Я же сам еще на балконе заметил его плохое зрение и отсутствие очков, а цифры на дверях довольно маленькие. Еще и позолота стерлась на многих номерах, из-за чего они потемнели и сливаются с цветом дверей. Ладно, сказанного не воротишь.       Гадкий утенок, кажется, и не думает обижаться и, даже, совсем наоборот, вежливо благодарит и стучит в тридцать шестую квартиру, а я тем временем захожу в свою — тридцать пятую. Закрываю дверь, снимаю верхнюю одежду, ботинки и иду заниматься своими делами, быстро и благополучно позабыв о нескладном мальчишке-курьере одетом не по погоде, не зная, что это наша первая, но вовсе не последняя встреча.

***

      Работа. У одних это слово вызывает ненависть и отвращение, а у других, наоборот, прилив сил и энергии. Для кого-то это вообще просто слово, кое не значит совершенно ничего. Мне повезло — мое занятие мне нравится и приносит достаточный доход для нормальной жизни. Я, даже, откладываю деньги с каждого заработка, чтобы была, так называемая, подушка безопасности, ведь в жизни всякое может случится.       Но сейчас не об этом. Я — психолог. Детский. Да-да, человек, который не любит шумных, наглых, проблемных — и далее по списку — подростков, работает как раз с такими. Сам не знаю, как так вышло. На самом деле, со взрослыми людьми я работаю тоже, даже с семьями, но это реже. Опять-таки, сильным эмпатом я себя назвать не могу, сентиментальным человеком — тоже. Но я и не эгоистичный, не холодный, не черствый. Как там еще меня называли мои ученики, когда я работал преподавателем по химии до переезда в Лондон? Брр, даже вспоминать не хочется времена моей преподавательской «карьеры». Да и, все же, находиться почти целыми днями, шесть раз в неделю, с толпами неотесанных грубиянов и работать с такими грубиянами, но наедине — равно противоположные вещи. Подростки такие, что в компаниях обычно стремятся быть «своими»; для некоторых и считается крутым послать куда подальше противного препода и остальных взрослых. Но тет-а-тет с психологом… Это другой человек. Снимается маска, убираются ложные улыбочки, вся навязанная фальшь и открывается настоящая личность человека с богатым (или нет, у кого как) внутренним миром, но и огромной кучей проблем, которые никто не хочет показывать окружающим людям. И это вполне естественное желание. Ведь интереснее поиграть в, например, «кто выпьет больше и не опьянеет», а не слушать нытьë другого.       Адекватные и понимающие родители — вот проблема многих. То есть, отсутствие таких родителей. У меня были ученики, с которыми я мог общатся вне стен учебного заведения. Сам предлагал. Не подумайте ничего такого, всего лишь мне было не чуждо помочь кому-то просто так, потому что вижу — помощь нужна (да и сейчас я могу проводить сеансы по большой скидке или вообще бесплатно, если вижу, что у человека действительно есть проблемы, но нет денег). После мне честно признавались, что этакой незамысловатой заботой — в виде простых вопросов «как прошëл день» или «как вы себя чувствуете»; фраз «пообедайте хорошо» и «наденьте шапку», и всего подобного — в глазах студентов, к кому была обращена эта самая забота, я становился некой родительской фигурой. Кем-то вроде отца, только который есть и присутствует в жизни ребëнка. Данное тоже само собой разумеющееся и имеет место быть. Конечно, я не мог и не стремился заменить родителя, но и бросать ни в чëм не повинных детей я тоже не желал. А после выпуска последней параллели, решил переехать в город побольше и стать онлайн-психологом. Высшее психологическое к тому моменту у меня уже имелось.       Что ж, любимая работа. Через пятнадцать минут у меня начнется сеанс с девочкой тринадцати лет — Мией Хэррисон. Она живëт с опекунами, так как родители отказались от нее. Но суть не в этом. Мии кажется, что она влюблена в свою преподавательницу и ее опекун просила помочь ей разобраться в этом. Это уже второй наш сеанс и я был рад узнать на первом, что близкие не начали ругать ее, не говорили, что она ненормальная, а искренне переживали за нее и ее чувства и поддержали девочку.       Я уже открываю ноутбук, как слышу тихий, я бы даже сказал, неуверенный стук в дверь. Мне, конечно, становится интересно, кто ко мне пожаловал в такую рань. Семейство Малфоев сейчас занято беременностью Нарциссы и обеспокоено ее здоровьем, так что вряд ли это Люц. Больше друзей у меня нет, если не считать Минерву МакГонагалл — преподавателя высшей математики и Альбуса Дамблдора — директора учебного заведения, где я преподавал. Но им далековато добираться до Лондона и сегодня, как раз, должны были закончиться зимние каникулы, и поэтому вариант с их приездом я откидываю сразу же.       Что гадать, если я уже подошел к двери и открываю замок… На меня смущенно смотрит мальчишка-курьер, который встретился мне вчера. Я мельком подмечаю, что одет он все также не по погоде, но основное мое внимание приковано к небольшому, но от того не менее касивому, букету белых пионов. Люциус? Скорее всего. Надо бы написать ему, но времени нет, скоро сеанс. Я забираю букет и скомкано благодарю парнишку, но не успеваю закрыть дверь, и если бы мы были в мультфильме, то над моей головой сейчас бы зажглась лампочка. Вновь гляжу на курьера и так и застываю с неозвученным вопросом, который растворяется где-то в недрах моего сознания. Его глаза — чистейший изумруд. Они подобны концу весны, когда вокруг уже почти все зацвело и разносит ароматы и красоту по городу. Воздух тогда совсем не морозный, как сейчас, зимой, а с точностью наоборот — теплый. Такие глаза мне доводилось встречать и раньше, и сейчас отголоски воспоминаний бьют в район солнечного сплетения. Неужели?..       — Вы хотели что-то еще, мистер… — нет, не может быть. Таких совпадений просто не существует.       — Снейп. Мистер Снейп, — произношу на автомате я и, отгоняя непрошеные мысли, достаю из кармана пальто, кое висит рядом, свою визитку, протягивая ее парнишке — ему явно нужна консультация, — и задаю интересующий меня вопрос. — От кого этот букет?       Юноша мнется, будто этот обыкновенный вопрос доставляет ему уйму неудобства, но тихо отвечает:       — Даритель… — театральная пауза и… — Пожелал остаться анонимом, сэр, — не вышло. Ну, что ж. Он так же осторожно забирает у меня визитку и я замечаю, что сегодня он уже не щурится. Линзы? Скорее всего.       — Я понял, благодарю, — пробормотав это, я закрыл дверь и отправился в ванную комнату, дабы взять вазу, налить туда воду и поставить цветы в гостиную на кофейный столик.

***

      — …хорошо, Уильям, был рад работать с тобой все это время, удачи тебе!       Я сбрасываю видеозвонок и откидываюсь на жесткую спинку стула, потирая лицо руками. Сегодня был неимоверно тяжелый день, так много новых детей: двое адаптируются в приемной семье, один не может понять зачем ему жить после расставания и еще двое подвергаются пассивной агрессии со стороны родных, одного из которых могут даже ударить. Родных ли?.. Неужели так могут поступать люди, которым поистине дорог их ребенок? Могут втаптывать в грязь, рушить мечты и планы? Запрещать свободно дышать и жить?.. Ответ: конечно же, могут. Но, определенно, не должны.       Успев успокоиться, я встаю, задвигаю стул и иду в гостиную, забирая с собой ноутбук, а там на глаза попадаются цветы, стоящие аккурат посередине кофейного столика. Я быстро подхожу и проверяю букет на наличие записки или хоть чего-то, что укажет мне на личность этого загадочного анонима, но, увы и ах, третья проверка за день результатов не дала. Я так верил в свою невнимательность, которая на самом деле почти отсутствует, что расстроился, когда ничего не нашел. Взяв телефон, подошёл к окну и, достав сигарету, слегка хмурясь, всё же написал другу.       Вы: «Скажи, что это ты.»       Затягиваясь, я чувствую, как в легкие проникает дым, а на языке остается вкус табака, отдающий горечью. Я выдыхаю, хмуро смотря на экран телефона.       Люц: «Что я?»       Пришёл быстрый ответ от друга. Только не тот, на который я рассчитывал.              Вы: «А ты прямо-таки ничего не делал?»       Давай же Люц, у меня нет времени на глупые игры.       Люц: «Сев, я не понимаю, я много чего делал, но не понимаю, что ты имеешь ввиду сейчас»       Вы: «А цветы? Тоже не ты?»       Ввожу с надеждой, что друг сейчас расколется и признается, что решил пошутить надо мной.       Люц: «Хватит загадок, Сев! Ты вот, как всегда, не вовремя и какие, к черту, цветы?!»       Вы: «Ладно, все, мне некогда. Завтра приеду и обсудим»       Сделав фото букета, я последний раз затянулся сигаретой, потушил ее и пошел готовить обед, невольно вновь подумав о мальчишке с глазами цвета сочной весенней травы.