Цветущий сад

      

***

       Нашел. Оказалось несложно. Они вернулись в Малибу, а из разговора с отцом я понял, что это Эва настояла на скором отъезде, сославшись на приступы мигрени, которыми она страдала. Но я не верю. Причем не верю обоим, что самое ужасное. Но обязательно выясню, вот только дождусь подходящего момента, когда папаши гарантированно не будет дома хотя бы пару часов. Она ответит. Ответит за то, что я сходил с ума на чертой яхте, ответит за то, что выбрала его.

***

Ожидание оказалось недолгим и вот я уже паркуюсь возле проклятого жилища, намереваясь разобраться во всем. Никогда мне не приходилось бегать за женщинами, но Эвтида.. это совсем другое. Выхожу из машины и решительно направляюсь прямо в дом, обходя каждую комнату. Поднимаюсь на второй этаж и вламываюсь в спальню. Ее нет. Однако слышу какие-то звуки, доносящиеся из ванной и без капли стеснения дергаю за ручку. Ее силуэт я узнаю из тысячи, пускай душевая кабинка и запотела, размывая очертания. Не церемонюсь и нагло распахиваю дверцу, отчего девушка взвизгивает и поворачивается ко мне лицом, прервав водные процедуры. — Что ты здесь делаешь?! Она еще смеет злиться. Захожу внутрь, наплевав на то, что полностью промокну. Я не могу ждать пока эта чертовка закончит. — Почему ты сбежала? Ее прямой взгляд снизу вверх и мой — смертоносный и раздраженный. — У меня начались приступы мигрени, все усугубилось. — Ложь. Обхватываю тонкое горло, сжимая пальцы, и стистнув челюсти наблюдаю за реакциями этой лгуньи. Держится неплохо, однако ее выдает этот едва уловимый проблеск отчаяния в темных глазах. Я все вижу. — Я не обязана перед тобой отчитываться. Думай, как хочешь. — Вот как? То есть все, что было между нами это твоя игра? А твое признание? — Не игра, но я решила остаться с Генри. Я хочу с ним остаться. — За идиота меня держишь? Прижимаю Эву к стенке и стискиваю шею сильнее. Не позволю играть со мной. — Говори! Почему ты выдумала головные боли и сбежала? — Тебе лучше уйти, он скоро вернется. А, кажется я начинаю понимать. — Ты боишься? Она отводит взгляд и оставляет вопрос без ответа. Глупая. — Думала, если отстранишься, то сможешь уберечь меня? Ты серьезно? — Ты не знаешь, как он жесток. Генри сказал, что убьет тебя, не посмотрит на то, что ты его родная кровь. — Когда? — На яхте, еще до того, как мы переспали. Поэтому уходи, Амен. Лучше так, чем постоянно думать о том жив ты или нет. Да, Форд-старший спятил. Я могу понять все, но мысли об убийстве собственного сына.. Он окончательно разочаровал меня. — Ну все, хватит нести этот бред. Отец ничего мне не сделает. Собирайся. — Нет. Я остаюсь. — Прости, но это не тебе решать. Резко обхватываю узкую талию и вытаскиваю девушку из душевой, но она сопротивляется, брыкаясь так, будто я веду ее жизни лишать, а не вызволять из западни, в которой она оказалась. — Нет! Пусти! — Можешь кричать сколько влезет. Одевайся. — Нет! — Тогда поедешь голой. Бесит. Я еле сдерживаюсь, чтобы не наказать Эву за такое отвратительное поведение. Какого черта она упирается? Мы уже добрались до спальни и я швыряю девчонку на кровать, придавливая ее своим телом, но она не желает отказаться от борьбы. Однако у меня есть несколько убедительных доводов для нее. Одежда неприятно липнет к коже после незапланированного душа, но едва ли эта мелочь способна остановить меня. Заключаю ее руки в надежные оковы, сцепив кисти и задрав их над головой, а вторую опускаю прямо к промежности, начав двигать пальцами между стройных ног. Фурия продолжает вырываться и шипеть на меня, словно одичавшая кошка, но ее судорожный выдох говорит громче, чем все остальное. Я тру усердно, то кружа по клитору, то ныряя в сахарные складки, которые уже намокли и это совсем не последствия водных процедур, нет. Ей нравится, когда я груб. Пожалуй, мы можем немного задержаться, потому что она голая, лежит подо мной и подавляет, рвущиеся наружу стоны, а я так сильно злюсь и ровно так же хочу ее. — Мы могли бы просто уехать, но теперь останемся здесь и я тебя трахну прямо на вашей супружеской постели. Папаша вернется и увидит только мокрые простыни. Кусаю Эвтиду за нижнюю губу и размашисто провожу по ней языком, а затем толкаюсь им внутрь, но она кусает мою в ответ. Невероятная женщина. — Я сейчас кое-что дам тебе, будь добра, держи свои зубы подальше. Ухмыляюсь, глядя на недовольное лицо напротив, однако ей все хуже удается скрывать свое возбуждение. Румяная, с ошалевшим взглядом и твердыми сосками, которые я поочередно прикусываю, получая в награду тихий, сдавленный стон. Отстраняюсь, все еще удерживая запястья, а свободной рукой снимаю с себя брюки вместе с бельем, и затем стаскиваю Эву на пол, располагая напротив моего налитого члена, который уже подрагивает от нетерпения. — Соси. Руки сюда. Не без усилий укладываю ее ладошки на свой торс, а потом стягиваю мокрые пряди на затылке и надавливаю так, чтобы ее рот коснулся головки. — Милая, у меня почти не осталось терпения. Она метает в меня воинственный взор, а затем ухмыляется, как самая настоящая злодейка и наконец высовывает свой язычок, проводя им по головке. Шумно выдыхаю, завороженно наблюдая за Эвтидой, в особенности за губами, что уже обхватили плоть и стали скользить ниже по стволу. Блядь, она умеет глубоко. Сколько талантов. Насаживаю ее на каменный член, испуская тихие стоны, а ее длинные ноготки царапают мой пресс, впиваясь в кожу. Чертовка. Но именно это мне в ней и нравится. Необузданная, горячая, сексапильная. Она хочет утопить меня в своей страсти, которую ей не на кого было потратить, и я готов принять все и утонуть, захлебнуться, но я утащу ее с собой. Мы пойдем ко дну вместе. Чувствую, что еще пара таких движений и я наполню ее рот спермой до отказа, и поэтому снова тяну за темные волосы до тех пор, пока Эва не выпускает мой стояк. — Не так быстро. Вынуждаю ее подняться с колен, потянув за запястья, а затем без всяких церемоний бросаю женское тело на постель и разворачиваю спиной. Срываю с себя распахнутую рубашку и размещаюсь между загорелых бедер, направив плоть прямо к влажным складкам. Эвтида лежит на животе, плотно сжав ноги и от этого проникновение становится настоящей пыткой, ведь в таком положении ее дырочка становится еще уже. Но все же я прорываюсь внутрь и едва не кончаю от столь ошеломительных ощущений. Задерживаюсь там, чувствуя, как член отчаянно дергается, желая излиться в эту великолепную вагину, но беру себя в руки и оттягиваю неизбежное. Но эта девушка решает все сделать по-своему, начав самостоятельно скользить по стояку и томно стонать. Нет, так не пойдет. Больно шлепаю Эву по ягодице с татуировкой, но вместо того, чтобы остановиться, она наоборот ускоряется. Блядство. Придавливаю ее своим телом к кровати, жарко прохрипев на самое ухо: — Угомонись, иначе останешься ни с чем. Угроза, пусть и лживая, действует, и девушка прекращает истязать меня, и тогда я сам приступаю к ритмичным, неторопливым движениям, выпрямляясь, и впиваюсь руками в сочную задницу. Загоняю член глубоко внутрь, затем полностью выхожу из тугой промежности, чтобы снова оказаться в ней по самые яйца. Нет ничего лучше этого ощущения, когда головка раздвигает блестящие, мягкие складки, протискиваясь сквозь тугие мышцы, а потом еще и еще. Такая стимуляция заставляет трепетать и Эву, которая так головокружительно приятно сжимается на мне. Влажные волосы разметались по кровати отца, а изящные пальцы зарылись в белые простыни, комкая ткань у красивого лица и я готов вечно любоваться этой порочной картиной. Она не сдерживается и нежно стонет, не следя за громкостью, а мне стало так необходимо поцеловать ее. Быстро выскальзываю и меняю положение, сев на край постели, а Эвтиду размещаю на себе. Она так хотела управлять, так пускай сделает это. Нахожу искусанные губы и жадно целую, играя с ее языком, а ладонями сжимаю идеальный стан, едва ли не до переломов. Чувствую, что девушка уже готова, что экстаз вот-вот накроет ее, а потому решаю помочь ей и ускоряюсь. Она выстанывает мое имя в полубреду и разрывает поцелуй, запрокидывая голову назад и наконец освобождается, а я вместе с ней. Носом зарываюсь в изгиб шеи и слегка прикусываю тонкую кожу, совершая рваные, резкие толчки, заполняя промежность спермой. Замираю в этом положении, пытаясь отдышаться, а Эва возвращается ко мне, крепко обнимая, и целует куда-то за ухом. Моя мечта. Но внезапный и очень знакомый звук заставляет меня резко открыть глаза. Это был взвод курка. — Надо же, я думал вы никогда не закончите. Хороша, правда? Отец стоит прямо за спиной девушки, которая мигом встрепенулась и напряглась, прижимаясь ко мне, а дуло его револьвера направлено точно в мой лоб. — Папа, не делай глупостей, давай поговорим. — Глупостей? Это ты наделал глупостей, сын. — Генри, пожалуйста.. — Заткнись шлюха, закрой свой грязный рот. Оружие смещается к женскому затылку, а взгляд Форда-старшего говорит лишь об одном — он окончательно обезумел. — Может, мне убить ее, м? Как думаешь, Амен? Бешеных сук стреляют, а эта тварь уже обречена. — Отец, успокойся, убери револьвер. Я сейчас оденусь и мы сядем и спокойно поговорим. Сомневаюсь, что он прислушается, но Эвтида не закончит вот так, нет, не позволю. Пускай убьет лучше меня. — Мы уже поговорили, я предупреждал, что уничтожу тебя и что я вижу? Мой родной сын трахает мою жену в моей постели. Ну и как, понравилось? Не отвечай, я достаточно наблюдал за вами. Дуло снова перемещается к моей голове, а свободной рукой старик вцепляется в женские волосы, потянув на себя, и затем он смотрит точно вниз, на место слияния наших тел. Безумный смех эхом распространяется по комнате, но резко прекращается. — Слезай с него, шлюха. Моя очередь. Собственные глаза расширяются и наливаются кровью от последнего заявления. Я не позволю ему. Форд пытается оттащить от меня Эву, по щекам которой бегут слезы, а взор отчаяния направлен исключительно на мое лицо, искаженное сдерживаемой яростью. — Я же предупреждала тебя.. Зажимаю хрупкое тело крепче, не давая старику забрать девушку. — Сынок, я позволил вам закончить, это ли не милость? Но теперь она обслужит и меня. — Папа, послушай сам себя. Ты нездоров. — Я не собираюсь торговаться. Либо я сейчас пускаю пулю тебе в лоб и имею шлюху рядом с твоим трупом, либо ты отлипаешь от нее и она садится на меня сверху, а ты смотришь, пока я держу тебя на прицеле. Выбирай. — Больной ублюдок. Меня просто распирает от вездесущей ненависти и дикой злости. Да, я ненавижу его. — Считаю до трех. Один. — Я сделаю! Я все сделаю. Эвтида не выдерживает и сама пытается отстраниться от меня, да и кто бы выдержал? — Эта тварь дорожит тобой, Амен. Два. — Амен, пожалуйста, отпусти. Она обжигает умоляющим взглядом блестящих глаз, отчего сердце болезненно сжимается. Я должен что-то придумать. — Хорошо. Размыкаю ладони и Эвтида тут же оказывается прижата спиной к этому ублюдку, а он теперь направляет револьвер к ее виску. — Оденься, мы подождем, так ведь, женушка? Встаю с кровати и поднимаю с пола свои сырые вещи, но не свожу глаз с зажатой девушки и поехавшего папаши. Одеваюсь медленно, а в голове лихорадочно прокручиваю различные варианты развития событий и один хуже другого. — Генри, послушай меня. Отпусти его, а я останусь с тобой, буду делать все, что ты захочешь и никогда не уйду. — Душа моя, ты и так делала все, что я захочу. Нет, тебе нечего мне предложить. Сейчас сынок оденется, сядет вон в то кресло и будет смотреть, как ты прыгаешь на мне, а потом он просто умрет. Ее начинает крупно трясти, а из глаз неконтролируемым потоком текут соленые слезы. — Но ты же любишь меня, любишь сына. Никогда не поступишь так. — Люблю, правда. — Вспомни, нам же было так хорошо вместе. Разве ты забыл? Девушка все больше удивляет меня, когда бесстрашно поворачивается к Форду лицом и обхватывает трясущимися руками его скулы. — Посмотри на меня, Генри. Я ошиблась, Амен тоже ошибся, но между нами нет никаких чувств. Я люблю только тебя. А это было.. было просто помутнением рассудка. Любимый, пожалуйста, не разрушай наше счастье. Убежден, что эти сладкие, лживые речи не заставят папашу передумать, однако выражение его лица неожиданно смягчается, а тем временем я уже оделся. — Генри, ты слышишь меня? — Телефоны. Давайте сюда свои телефоны. — Мой остался внизу, любимый. — А мой в машине. — Не думайте, что сможете меня обмануть и выбраться отсюда. Одевайся! Отец с силой отталкивает Эвтиду, а я ловлю ее, заключая в надежный капкан из своих рук, и пристально наблюдаю за стариком. — У вас пять минут. Прощайтесь. Я убью обоих. И бросив на нас последний взгляд, он выходит из комнаты, а я отпускаю девушку и бегу к окну. Она не погибнет здесь. — Сделай что он сказал и полезай, здесь невысоко. — Нет, я не брошу тебя. Поджимаю губы и возвращаюсь к ней, ведь если понадобится я сам выпихну ее отсюда, но не дам умереть. — Ты что не видишь в каком он состоянии? Это секундное озарение и Форд опять станет безумным. Одевайся, бегом. Одному мне будет проще справиться с ним. — И как ты собрался с ним справляться? У него оружие, Амен. Пистолет! Он нажмет на курок и все, ты ничего не сделаешь. Либо уходим вместе, либо остаемся. Вот ведь упертая. — Эвтида.. Но резкий звук выстрела не позволил мне договорить. Перевожу изумленный взгляд в сторону двери и срываюсь с места. — Будь здесь. Покидаю спальню и начинаю метаться от комнаты к комнате пока не добираюсь до кухни, застывая на месте. Мой отец лежит на полу, а из его головы сочится кровь, расползаясь широкой лужей по плитке. Револьвер валяется неподалеку и я бросаюсь к его телу, опускаясь на колени. Не знаю зачем, но я пытаюсь нащупать пульс, однако его нет. Форд-старший мертв. Жалость и ненависть сливаются воедино, когда я осознаю, что папа покончил с собой. Каким бы чудовищем он не был, он все еще остается моим отцом. Женский крик вырывает меня из оцепенения и я вскакиваю на ноги, уводя Эву из кухни. — Он что, мертв? — Да. Настоящая истерика накрывает ее с головой, а слезы с новой силой струятся по красивому лицу. — Я ненавидела его, ненавидела.. но никогда не желала ему смерти. — Я знаю, успокойся. Тонкие пальцы цепляются за мою рубашку, а я подхватываю трясущееся тело на руки и уношу в гостиную, осторожно усаживая на диван. — Оставайся здесь, ладно? Я вызову полицию. Плотнее укутываю девушку в халат и целую в щеку. — Да.. хорошо. Минуя кухню, иду сразу к машине, из которой достаю телефон и вызываю нужные службы, затем возвращаюсь к отцу. Отец.. папа.. Сажусь на барный стул недалеко от тела и замечаю листок, оставленный на столе. Его почерк и всего одна строчка. Теперь она твоя мечта, береги. Горько ухмыляюсь и кладу предсмертную записку обратно, переводя взгляд на то место, где лежит Форд-старший. Да, под конец своей жизни он лишился рассудка, но это не значит, что мне не жаль. Это не отменяет того факта, что он мой отец. И в конце концов я чувствую, что виноват. Пускай косвенно, но ведь если бы я не захотел его жену, то ничего подобного бы не случилось. Верно? Скоро здесь будет полиция, надо найти его документы.

***

Я не видел ее со дня похорон, а это без малого четыре месяца. Эвтида овдовела, но получила ровно половину от всего, что имел ее муж, и этого с лихвой хватило на оплату лечения брата и на пару десятков лет безбедной жизни, если не больше. Табачная компания же, перешла ко мне, а остальной бизнес младшему брату. Мне известно, что девушка отказывалась от какого-либо наследства, однако мне удалось переубедить ее. Не напрямую, конечно, а через Тизиана. Он юрист, адвокат и очень хорошо разбирается во всех тонкостях подобных дел. После самоубийства Форда, я не смог продолжать какие-либо отношения с Эвой, хотя безумно хотел. Но стоило мне только посмотреть на нее, как в голове тут же возникали трагичные картины того злополучного дня. Я не виню ее, нет. Я обвиняю себя, что не смог сдержаться и в итоге мое поведение, поступки вылились в потерю близкого. На самом деле, тогда я потерял сразу двоих — отца и любимую женщину. Девушка продолжила учиться, как и хотела, вернувшись в Пасадену, а я же погрузился в работу, не вылезая из кабинета без острой необходимости. Никогда бы не подумал, что смерть старика так подкосит меня. Возможно, когда-нибудь это пройдет.. возможно.. но тогда будет уже слишком поздно.

***

Еще пол года. Мне уже кажется, что я вижу ее среди прохожих. Даже пару раз догонял их, чтобы хотя бы взглянуть на нее, но нет, это была не она. Просто.. я скучаю. Да, мне не страшно признаться себе в этом. Я отошел от кончины отца и сейчас ясно вижу какую страшную ошибку допустил, отстранив от себя Эвтиду, однако, как я и думал, стало поздно. Она потерялась. Окончив калтех, девушка пропала с радаров и теперь я не знаю где ее искать. Да и разве стоит? Наверняка она окружена толпами мужчин и выбирает наиболее достойного и вообще забыла обо мне, как о жутком кошмаре. Отчего-то эта мысль отражается болью в области грудной клетки. Я ревную, хотя не имею на это никакого права. Но никто и никогда не узнает, что я горю день и ночь, вспоминая о ней. Да, все действительно прошло, но стало слишком поздно.

***

— Вот увидишь, Амен, фильм очень интересный. Я уже третий раз на него иду. — Я понял, Тиз. Мы стоим в очереди за билетами на какой-то там боевик, который друг нахваливает без устали. Он вытащил меня в люди спустя столько времени и я согласился. Вдруг станет легче. Перед нами еще человек десять, не меньше, однако среди них я опять и снова вижу до боли знакомый силуэт, но допустив столько ошибок, уже не обращаю на это никакого внимания. — Амен, это не Эва, случайно? Ну вот, и он туда же. — Нет. — А мне кажется, что она. Схожу, поздороваюсь. — Сходи. Тизиан вынудил меня посмотреть на девушку еще раз и это случилось именно в тот момент, когда она заговорила с ним. Нет, ее голос я узнаю из миллионов других. Это Эвтида. Скольжу пристальным взглядом по точеной фигуре, длинным ногам, узкой талии и наконец замираю на красивых глазах, что уже глядят прямо на меня. Ее лицо резко меняется и Эва отводит взор. — Я передумала, Тизиан, посмотрю фильм в другой раз. Спешно попрощавшись, она торопится сбежать, но я останавливаю ее, поймав за руку. — Эвтида. Слышу глубокий вдох, затем выдох, прежде чем девушка поворачивается ко мне, смотря так холодно и отстраненно. Да, знаю, я заслужил. — Амен. — Привет. — Привет. Она совершенно не настроена разговаривать со мной. — Как ты? Как семья? — У нас все хорошо. Про мои дела Эва, конечно, не спросит, но и не нужно. Мне достаточно того, что я все еще держу ее ладонь, которую она не торопится забирать. — Я спешу. — Не правда. Ты убегаешь. — Верно, убегаю. — Останься. — Почему? — Потому что я люблю тебя. Она молчит, я тоже, но ее глаза, как и раньше, выдают девушку с головой и тогда я притягиваю ее ближе, чтобы больше никогда не отпустить и не встречаю никакого сопротивления. — Прости меня. — Амен.. — Не говори ничего, я знаю, что совершил ошибку и оправдания этому нет, но.. — Амен. Тонкие пальцы ложатся на мои губы, нежно водя по ним подушечками, а мне кажется, будто бы это все сон, но я не хочу просыпаться. — Я тоже тебя люблю. Долгожданный поцелуй, который она дарит мне, закрепляет признание, а я наконец обретаю ту, из-за которой потерял голову и даже самого себя. Но теперь Эва здесь и это все, о чем я мог мечтать.