Promising

      Ротбарт на завтрак не спускается. Его приятеля тоже нет, ровно как и еды, традиционно появляющейся на столе вот уже год.       — Сейчас попробую, — Одетт жмурится, выбрасывая вперёд руку.       Она даже немного вытаскивает язык и краснеет от усердия. Слегка сжимает пальцы:       — Сейчас…       — Не спеши, — советую я ей, но, словно возмущаясь, мой желудок жалобно урчит. — Всё нормально.       — Но это же легко! Надо только постараться!       Принцесса вновь с силой жмурится, вскидывая и вторую руку:       — Я обязательно…       — Ты слишком напрягаешься, — раздаётся чужой мурчащий голос.       Я тут же вскакиваю с только занятого стула.       Приятель Ротбарта смотрит на Одетт, слегка склонив голову набок. Смотрит с интересом, пожалуй, даже излишнем. Я вдруг чувствую досаду оттого, что он до сих пор не убрался.       — Просто представь себе какую-нибудь продуктовую лавку или кухню, — незнакомец взмахивает изящной рукой, и я замечаю на его пальцах перстни. — А потом возьми оттуда необходимое.       Он поворачивает ладонь, и вдруг в ней оказывается красное яблоко. Ухмыльнувшись, мужчина тут же откусывает от него.       Фигляр.       — Так вы тоже колдун? — Одетт смотрит на него с интересом, похоже, не чувствуя неприязни.       — Да, причём неплохой, — прядь волос падает ему на глаза, и он легко смахивает её. — Даже учился в академии.       — Той же, что и Ротбарт?       — Так и есть, — делая шаг к Одетт, мужчина склоняется перед ней в поклоне. — Разрешите представиться, Ваше Величество… меня зовут Феликс. Просто Феликс без титулов и фамильных имён.       — Очень приятно — Одетт, — она протягивает ему руку, и он целует её. — А это Эр…       — Я Крыса, — заявляю без всяких обиняков и церемоний.       И руку протягивать ему я тоже не собираюсь:       — Я её…       — …она капитанша моей королевской стражи, — принцесса метнула на меня быстрый взгляд. — Будущей стражи.       Ах вот оно как.       Что-то неприятно-холодное растекается по желудку.       Интересно, она представила бы меня так всем, или только ему? А что хуже?..       — Я наслышан, — мне совсем не нравится выражение насмешливых глаз. — И о вас, и о вашей… пожалуй, пока что можно назвать её личной телохранительницей?..       — Ещё какой телохранительницей, — цежу я сквозь зубы.       Делаю вид, что не замечаю укоризненного взгляда, который бросает на меня Одетт.       Происходящее нравится мне всё меньше и меньше. Возвращаюсь к своему стулу:       — Раз ты колдун, значит, сможешь наколдовать нам завтрак? Ну, если не собираешься уходить.       Одетт вновь стреляет в меня глазами:       — Прошу её простить: она встала сегодня не с той ноги.       — Ничего страшного. Тем более, голод раззадорит любого. Однако, я думаю, что и вы можете помочь нам в этой проблеме: Ротбарт говорил, что у вас талант.       Я не вижу лица Одетт, но мне кажется, что она слегка выпрямляется:       — О, право, пока ничего особенного…       — Попробуйте добыть нам хлеб и сыр, но для начала вам нужно расслабиться…       Я вот после такого заявления, наоборот, напрягаюсь. Уже жалею, что спустилась без меча или, по крайней мере, без кинжала.       Если бы я была вооружена, возможно, фигляр бы молчал, как и вчера.       И зачем только Ротбарт его притащил?..       Предчувствуя недоброе, я внимательно слежу за всеми действиями гостя. Благо он делает пару шагов назад:       — Закройте глаза. Дышите глубже. Если вы ошибётесь — ничего страшного не случится. Подобное колдовство не выносит спешки. Теперь представьте себе кухню… например, кухню королевы Юберты… вы же гостили у неё когда-то?       — Да… — тихо отзывается Одетт.       А я настороженно щурюсь: Ротбарт, похоже, явно вчера сболтнул лишнего — в трезвом состоянии он ни за что не стал бы так много рассказывать о принцессе, с которой планирует переворот.       — Отлично, вспомните тот момент, когда вы там бывали… на кухне.       — Я… ещё совсем ребёнком. Я забежала туда, потому что Дерек всё время меня дразнил…       Я ничуть не удивляюсь, что такой олух, как Дерек был отвратным всегда.       — Теперь, Ваше Величество, — продолжает приятель Ротбарта, — Вспомните, где они держали хлеб?       — Они пекли его каждое утро. А потом оставляли на столе посередине кухни. Накрывали сверху тканью…       — Сейчас утро. Вспомните этот хлеб. И стол. И ткань. Представьте его как следует, так как если бы вы прямо сейчас стояли там. В огромном замке. Кухня полна запахов. Вокруг слуги, но они не смеют вам ничего сказать. Вы, как никак, гостья. Королевская особа.       Одетт некоторое время молчит. Потом, чуть покачнувшись, кивает:       — Да…       — Поднимите руку. Прямо сейчас.       Девушка слушается. Я смотрю на происходящее со скепсисом: Ротбарт никогда не колдовал подобным образом — будто бы впадая в транс. Обычно он щёлкал пальцами, хлопал в ладоши, бросал красноречивые взгляды…       — А сейчас самое главное, — мурчащий голос мага убаюкивает. — Отбросьте ткань. Возьмите хлеб. Осторожнее: он горячий.       Невольно я прикусываю губу. Получится или нет?       Одетт делает плавное, аккуратное движение, будто бы и правда убирает невидимое кухонное полотенце, а потом…       Как будто бы в окружающем нас пространстве есть потайной карман: невидимое глазу место, откуда принцесса медленно достаёт пухлый, румяный батон.       Вот часть. Середина. А вот и он целиком.       Только тогда Одетт шумно выдыхает. И мне кажется, что и я сбрасываю с себя волшебный транс.       — Ты видела?! — Одетт тут же поворачивается ко мне.       Её лицо так и сияет, и я улыбаюсь, вставая с места:       — Конечно, видела! Ты молодец!       — Ещё какая, — самодовольная улыбка Феликса, на фоне счастья принцессы меня не так уж и раздражает. — Скоро вы будете делать это быстрее. Как только приноровитесь, дело будет доведено до автоматизма. А сейчас, если вы не возражаете, я вам помогу…       И он принимается доставать из воздуха обещанный сыр, молоко, варёные яйца и даже масло.       Одетт смотрит на это с восторгом, каждый раз бурно реагируя, я же в какой-то момент чувствую себя на этом представлении явно лишней.       Радость за принцессу отступает на второй план, вновь освобождая место едкой горечи.       Одетт не хочет, чтобы он знал, что мы вместе. Почему? Что не так?       Что плохого в том, чтобы люди знали, что мы любим друг друга?       С другой стороны, она никогда не говорила, что любит меня. Это всегда делала я… я люблю её. А она..?       — У вас отлично получается! — Одетт даже хлопает в ладоши, когда маг достаёт из воздуха сливочницу.       — Этот трюк я исполнял годами, — самодовольная улыбка не покидает смуглого лица. — Он всегда пользуется спросом в королевских палатах. Вне зависимости от страны.       — Удивительно. И часто вам приходилось бывать при дворе?       — Весьма, Ваше Величество. Помню на одном приёме, который давала леди Бабетта из западного…       Я перестаю слушать, полностью сконцентрировавшись на завтраке. Даром что Одетт и маг перескакивают с темы на тему. Ведут оживлённую дискуссию, обсуждая то менестрелей, то моду, то каких-то совершенно незнакомых мне людей.       Я хмуро крошу булку прямо на стол, всё больше погружаясь в пучину пагубных мыслей.       Иногда я забываю, что до нашей встречи Одетт вела совершенно иную жизнь: не спорила с колдунами, не планировала захватить трон. Бродила себе после завтраков по саду и читала романы.       Возможно, с нами она вправду одичала…       Или повзрослела?..       Мы уже заканчиваем трапезу, когда тяжёлые шаги по каменному полу возвещают о прибытии Ротбарта.       Как ни странно, его внешний вид полностью соответствует моим внутренним ощущениям.       Ротбарту откровенно паршиво.       Растрёпанные волосы и борода, слегка припухшее лицо, раздражённый взгляд.       Ни с кем не здороваясь, он подходит к графику с водой. Откупоривает крышку. Немного думает, а потом, пожав плечами, принимается жадно пить прямо из горла. Принцесса морщит нос.       — Здоро́во! — нарочито громко произношу я.       Колдун стонет:       — Крыса… во имя всех святых…       — Прошу прощенья, как-то не подумала!       — Перестань, или я и вправду превращу тебя в крысу…       Колдун прикрывает глаза. Потом делает круговой пасс рукой и материализует из воздуха стакан.       По кухне тут же разносится едкий, алхимический запах, выдающий антипохмельное зелье. Морщусь — это гадость ещё та. Один из доводов, почему не сто́ит злоупотреблять.       Ротбарт шумно выдыхает и опрокидывает стакан залпом.       Потом жмурится. Втягивает носом воздух. Задерживает дыхание и трясёт головой:       — Мерзость!       — Великому Зверю нехорошо? — невинно интересуется Одетт.       — Представь себе, принцесса, — хмуро косится на неё колдун. — Твоё обучение может довести любого. Впрочем… это больше не моя проблема.       — То есть как это? — хмурюсь я, чувствуя недоброе.       — Как? Я вам не сказал? — притворно удивляется Ротбарт. — Я решил, что… как там… ах да! Мои методы обучения могут быть непривычны для… «утончённой особы». Благо — надо же, какая удача — у меня как раз есть кандидатура на роль наилучшего преподавателя.       По его довольной физиономии я понимаю, что сделал он это назло нам и мне в частности. Невольно сжимаю и разжимаю кулак — может получится создать хоть один огненный шар? Рядом с пятном, оставленным Одетт, явно не хватает ещё одного…       — А чем тогда займёшься ты? — настороженно интересуется принцесса.       — Поверь, мне будет чем. Теперь, когда вы обе, так сказать, связали мне руки, нужно работать над планом Б.       Бросаю быстрый взгляд на нашего гостя, но он, кажется, занят тем, что намазывает на булочку масло. Что же, по крайней мере, хорошо, что Ротбарт не открывает перед ним всех карт. Значит, не доверяет полностью.       Хотя я не уверена, что хоть кто-то удостаивался полноценным доверием колдуна.       Одетт тоже поворачивается к Феликсу:       — Так значит, теперь вы мой учитель?       — Если вы не против, — кивает он улыбаясь.       — Совсем нет! Я очень рада!       — Вот видите, — объявляет Ротбарт. — Как здорово всё получается.       Вот только у меня абсолютно противоположные ощущения.

***

      После завтрака принцесса и маг уходят во двор, не прерывая оживлённого разговора. Меня Одетт вниманием не удостоила, что усугубило и без того мрачное настроение. Ротбарт остался на кухне: наколдовал себе бутербродов и расположился в своём любимом кресле.       — Небось рад до глубины души, — бурчу я, делая вид, что собираю посуду.       — Ага, — тут же откликнулся довольный чародей.       Похоже, его головная боль стремительно сходит на нет.       — Интересно, что про этого твоего приятеля я никогда не слышала.       — Ты много про кого не слышала. А они не слышали про тебя.       — И всё же, похоже, ты очень сильно доверяешь ему, раз рассказал, кто такая Одетт.       Кустистые брови Ротбарта сходятся на переносице, но затем он тут же расслабляется и бросает, не глядя на меня:       — Фел всю жизнь провёл среди знати: поверь, разницу между тобой и Одетт он различит сразу.       То есть между простолюдинкой и принцессой. Только Ротбарт мог произнести это настолько обидным образом.       — Это всё из-за корабля?       Колдун, наконец, отвлекается от бутербродов, поднимая на меня лицо:       — Повзрослей. Дело не только в этом. Мне правда нужно решить, что делать дальше.       Неужели не врёт?..       — Хорошо, ты не хочешь её учить. Но можно же было найти и кого-то другого… — я и сама чувствую, как по-детски звучу.       — А что, — лукаво ухмыляется колдун, — тебя смущает его красота? Так он же из академии — мы там все такие!       Язвительный комментарий я предпочитаю проглотить. Вместо этого пожимаю плечами:       — Мне он просто не нравится. И всё.       — Он мой ученик, Крыса. Один из лучших. К тому же ты сама говорила, что мой подход — не для неё.       — Знаю…       — Ну вот. Значит, проблем быть не должно.       Ротбарт вновь вгрызается в бутерброд, а мне ничего не остаётся, кроме как, захватив еду для нашего пленника, выйти из кухни.       В холле слышны звуки с улицы: треск, смех, голоса. Похоже, обучение идёт полным ходом. Желание посмотреть, что там происходит, я гашу — вместо этого плетусь в заброшенную башню.       Они разберутся и без меня.

***

      Благо на этот раз бывший министр решает обойтись без нравоучений. Мы вообще не разговариваем. Я только кидаю ему еду, получаю презрительный взгляд, а затем выхожу прочь.       День проходит почти что бездарно. Сначала я маюсь от безделья: у Ротбарта на меня планов нет, Одетт занята в саду, от шпионства я освобождена. Думаю, чем заняться, блуждая по замку.       Обхожу этажи. Отмечаю про себя, что неплохо было бы подлатать пару трещин в западном крыле. Да и окошко одной из башен разбилось, и какая-то птица свила под потолком гнездо.       Думаю, не пойти бы пообедать, заняв время набиванием желудка, но, желания встретиться с Ротбартом, Одетт, или, упаси бог, Феликсом у меня нет.       Я доведена до такого отчаяния, что у меня возникает даже мысль устроить уборку. Впрочем, количество магов у нас растёт с угрожающей быстротой — вот пусть они этим и занимаются. Им это куда проще, чем мне.       Потом я спускаюсь в оружейную, чтобы привести в порядок свой меч и кинжалы — это дело я бы никаким колдунам бы не доверила.       У меня заняты руки, но не голова, и в неё тут же лезут самые дурацкие мысли, которые ну никак не отогнать. Промучившись сполчаса, бросаю работу на полпути: ещё чуть-чуть и я просто взвою.       Нужно придумать что-то другое.       Возвращаюсь в комнату, сажусь за карту королевства. Изображённое на пергаменте, оно кажется мне на удивление маленьким и даже трогательным.       Ближе всего к нашему лесу столица. Королевский замок в окружении крохотных домиков, защищённый сторожевыми башнями: к угрозе с леса они готовы. Такие же башни изображены чуть ниже у самого моря. Порт обозначен кораблём, и я невольно улыбаюсь, вспоминая, что вчера спасла один такой.       Ниже и левее столицы ютится к королевскому тракту деревня. Вокруг неё тоже обозначены деревья. А буквально напротив (хотя в реальной жизни в двух днях езды) — второй крупный город в королевстве. Там я и не была-то никогда.       За ним поля, деревушки, ещё городишко, река…       Итого в распоряжении Одетт три города, не считая столицы, и около дюжины деревень. Ротбарт называет его по-учёному «региональным государством» — то бишь страной, хоть и влиятельной в своём регионе, но не в мире.       Но, как мне кажется, влияние на весь мир нам не особо-то и нужно.       Вновь смотрю на схематично нарисованный замок.       По этой карте районы столицы не различить, но у меня есть другая. Ищу её среди бумаг, не особо заботясь о сохранении порядка на столе. Заметки, записки, переписанные отрывки из книг…       А вот и карта столицы. Схематично отмеченные деревья. Первые домики. Сторожевые стены. Патрульные башни. Гарнизон. Королевская площадь. Дворец. Университет. Ткацкий район. Торговые ряды. Базарная площадь. А вот тут вот школьная — здесь учатся отпрыски зажиточных семейств. Выход в порт. Ещё районы среднего класса… и наконец она. Крысиная улица.       Наверное, вчерашний разговор так на меня повлиял: я мгновенно вспоминаю мрачные, грязные здания. Соединённые друг с другом верёвками. Где-то на них висит бельё, в жалкой попытке просохнуть. Сточные воды, стекающие со всего города прямо под ноги. И, конечно же, крысы.       А ещё кабак. Тесный, людный, шумный. Уже с четырёх дня до самого утра оттуда звучит музыка, крики, гогот, смех. Признаться, нормальных музыкантов у нас нет: показателем хорошей игры служит то, как громко ты можешь это делать. Кто-то обязательно загорланит песню. И не так уж важно попадать в такт.       Конечно, будут и драки. А хозяйка — Сальная Сьюзи — громко стукнет кружкой о барную стойку и возвестит перекрывающим всё басом, что отрежет ухо любому, кто сломает хоть что-нибудь в зале.       И ведь сдержит слово.       Мы совсем мелкие. Затерянные в этом человеческом потоке. Снуём между столиками и впитываем истории. Кто кого ограбил, кто кому угрожал, у кого выбивали долги.       Потом все эти рассказы будут передаваться в подвале приюта святой Капеллы. Смаковаться, обрастая самыми невероятными подробностями.       У нас есть свои герои, у которых мы берём манеру речи и поведение. Пьём тёплую мутную воду, представляя, что это брага. Размашисто вытираем рот рукавом и делаем вид, что рогатки, палки и камни — настоящее оружие.       Как же я мечтала в детстве о мече!       Теперь он у меня есть. А на крысиной улице я не была больше восемнадцати лет. И дело тут не в изгнании.       Не видела смысла возвращаться.       Однако в последнее время я всё чаще думаю о том, чтобы заглянуть в родные края. Может, всё-таки пришло время?..       Интересно посмотреть, изменилось ли там что-то. Если верить словам Крысёныша, так не особо.       Почему-то именно сейчас мне не нравится сидеть за столом, и я ложусь прямо на пол, глядя на потолок. В одном из углов наверху вижу паука. Одетт обязательно снимет его, когда заметит. Она не любит пауков, но почему-то их никогда не убивает — просит меня унести их подальше.       И я каждый раз уношу, хотя иногда мне кажется, что они всё равно возвращаются.       День клонится к вечеру. Солнце тускнеет. Тени становятся гуще. Я не спешу зажигать свечу. Мне хорошо и так. Есть что-то успокаивающее в темноте. Что-то целебное.       Не знаю, сколько я лежу, пока та, о ком я стараюсь не думать, наконец не приходит.       Дверь открывается аккуратно, почти бесшумно. Парящий в воздухе шарик света гонит прочь мою спасительную тьму.       Одетт входит в комнату босиком. Туфли держит в руках. И именно это отчего-то добивает меня сильнее всего. Рывком сажусь. Принцесса вздрагивает:       — Что ты тут делаешь в темноте?       — Ничего… — голос слегка охрип после целого дня молчания. — Как позанималась?       Она смотрит на меня настороженно — изучающе, а затем кладёт туфли возле двери и идёт к гардеробу:       — Хорошо, — я не вижу её лица, но чувствую напряжение.       Сердце бьётся излишне сильно, и в первый раз в жизни, мне хочется быть как можно дальше от Одетт. Я встаю. Но вместо того, чтобы уйти, выпаливаю:       — Я люблю тебя.       Скажи… просто ответь мне, и мне будет всё равно на любого пижонистого магика в твоём окружении. Дай мне только одно слово, и мне будет всё равно на любые корабли. Я пойду куда угодно. Я сделаю что угодно, и что угодно прощу.       Это же так просто.       Но она молчит. А тишина давит. Это тишина выкачивает из меня дух. Сжимает в тисках.       — Ясно…       Иду к двери.       И тут Одетт хватает меня за рукав. Разворачивает к себе. Настойчивые жаркие губы. Руки, сжимающие мою одежду.       Она целует. Она цепляется. Как будто тонет. Как будто хватается за меня. Я держусь, с трудом сохраняя рассудок. Не отвечаю. Стою, словно статуя.       — Скажи… — выдыхаю приглушённо. — Просто ответь мне.       — Хватит! — её быстрые поцелуи на моих щеках. — Прекрати это…       Не приказ, мольба, и она разбивает мне сердце. К чёрту всё, Одетт нуждается во мне. Я, наконец, позволяю своим рукам обвить её тело.       Её волшебный огонёк постепенно гаснет. Позволяя укрыть нас моей темноте.