Даст

      «Что планируешь сегодня делать?»       Именно такое сообщение я получила от Хаганэ утром седьмого июля. А потом с разочарованным и негодующим стоном вспомнила, что седьмое июля — это день празднования Танабаты, «фестиваля звёзд». Хотелось уткнуться в подушку и проораться от того, что я забыла о таком важном событии, на котором хотела побывать всю ту жизнь, что знала о нём. Собственно это я и сделала. — Subete junchō? — в комнату заглянула сестра. — А? Ты не на работе? — я резко села. — Да, subete junchō.       Поднявшись и добравшись до стола, я застегнула на шее ретранслятор, параллельно размышляя, почему Хай не на работе. Причина получалась всё та же: Танабата. Думаю, Старатель если и плохой семьянин, то вполне может быть хорошим боссом, так что на один выходной для моей сестрёнки расщедрился. — «Пойдём сегодня смотреть на фейерверки?» — спросила я, выходя из комнаты следом за сестрой. Да, озвучивание фраз я стала использовать и дома, чтобы не тратить лишнее время. — О, так ты вспомнила про Танабату? — улыбнулась Хай, я кивнула и тоже улыбнулась.       Нойзу улетело сообщение о том, что я крайне сильно занята.

***

      Где-то над головой взорвался очередной бутон искристых фейерверков. Жёлтых, красных, синих, зелёных… Самых разных цветов и форм. Одни летели высоко-высоко, взрываясь, кажется, где-то в верхних слоях атмосферы. Другие поднимались лишь на несколько десятков метров выше, на безопасное расстояние. Лёгким ветром доносило запах дыма и чего-то такого, чем пахнут лишь фейерверки.       Хай смотрела на них замерев, со слегка прищуренными глазами, крепко сжимая в руке палочку с карамельным яблоком. Обычно немного дёрганная и суетливая, слегка забитая, сейчас сестра, казалось, неожиданно распрямила плечи, подняла голову, стала уверенной. Хай смотрела на фейерверки, как капитан судна, наблюдающий за исполнением своих приказов. Я даже подумала, что стоит разрушить эту странную и неправильную картинку, позвать, окликнуть Хай, чтобы она обернулась, улыбнулась и привычным жестом неловко заправила прядь волос за ухо, только чтобы вернуть её обратно, потому что так портится причёска.       Но я только молча продолжала стоять рядом с ней, опираться на костыль и держать в руке булочку со свининой. Всегда хотела их попробовать. Сегодня праздник, сегодня можно. — Ты раньше боялась фейерверков, — неожиданно сказала сестра, продолжая смотреть на взрывающиеся «небесные цветки». На её губах появилась незнакомая улыбка. Ностальгическая. — Naze? — Глупышка, — она тихо хихикнула. — Потому что при обвале торгового центра стоял почти такой же грохот.       Я хотела что-то ответить. Сказать: «вот как» или типа того, но горло отказалось повиноваться.       Так бывало в прошлой жизни, когда я боялась испортить момент. Когда я боялась сказать что-то, что заставит другого человека разозлиться на меня. Когда я боялась, что затишье перед ожидаемой бурей может закончиться, молчанием стараясь растянуть его как можно больше.       Не то, чтобы что-то поменялось. Я лишь тихо перевела дыхание, на пару секунд прикрыв глаза. Ничего не поменялось. — «Ешь своё яблоко, иначе карамель растает,» — сказала я, читая транскрипцию сообщения в переводчике и кое-как опираясь на костыль, так как теперь обе руки были заняты.       Сестра наконец обернулась, улыбнулась, заправила прядь пепельных волос за ухо, тут же возвращая её на место. Она придержала меня, пока я печатала ещё одно сообщение, чтобы так же прочитать транскрипцию — в грохоте фейерверков механический голос переводчика слышен не был. — «И вообще, я ведь не помню как что празднуется. Как тебе идея провести мне экскурсию?»       Хай рассмеялась, пообещав всё показать и отвести меня к каждому интересующему меня ларьку. — А вообще, тебе стоит убрать телефон, — упомянутый гаджет я и правда тут же убрала в карман.       На мне была тёмная куртка из кожзама и джинсы. Утеплялась как могла, памятуя заветы взрослых ещё из прошлой жизни о холодных ночах. Хай же была одета в традиционное кимоно ярких розовых, коралловых и белых цветов и цветочным же рисунком. Если бы не цвет волос и разные причёски, я бы, наверное, приняла её за Кенджи Коё. Моя незаконченная работа всё никак меня не отпускала. — Чтобы нам было проще, давай притворимся, что ты не разговариваешь, но всё понимаешь, — предложила сестра. — К тому же, ты ведь и так знаешь некоторые фразы. Если чего-то захочется, просто укажи на это. Сегодня праздник, я всё куплю.       Я усмехнулась и кивнула.

***

      Небо было чёрным, как и моё резко скатившееся настроение. Фейерверки закончились, толпа, несмотря на всю организованность японцев, вновь хлынула в торговые ряды и мы с Хай, просто шедшие рядом, оказались отрезаны друг от друга. Телефон я тоже потеряла, а найти не смогла, да и не располагало моё состояние к плодотворным поискам. Какое-то время, вспоминая выученное ещё в младших классах первой жизни, я стояла на месте, ожидая, пока старшая сестра меня найдёт и выглядывая её макушку в толпе. Потом я углядела-таки чью-то макушку, а точнее целую голову, и направилась туда, решив, что в конечном итоге Хай точно пойдёт туда. — Sorry, Endeva-san, — я остановилась рядом с почти двухметровым Пламенным героем. — А? Что такое? — Старатель обернулся, посмотрев на меня. Я очень старалась не съёживаться под этим взглядом. — I'm… Ichigo Hokori, — представилась я. — I'm… lost, — поднятая бровь была мне ответом. Чуть не вздрогнув (всё же Старатель страшный дядька), я затараторила: — Ichigo Hai is my sister, she work in your's company. Сan I wait my sister with you?       И главное глаза сделать более растерянными, самой не дрожать — тут же герой, но глаза растерянные. Точнее глаз. Типа я не боюсь, я переживаю. Точнее это и правда так, но ещё меня очень пугает двухметровый огненный шкаф рядом, который не факт ещё что всех своих сотрудников поимённо знает. Может решить что я какой-нибудь террорист. — Я вижу, у тебя переводчик на шее, — медленно произнёс герой, указывая на свою шею. — Ты меня понимаешь сейчас?       Я с готовностью кивнула, тихо переводя дыхание. Задней мыслью я уже начинала бояться, что придётся объяснять, что я понимаю что он говорит, но не могу сказать сама. — Ичиго-сан твоя сестра, значит, — на меня снова хмуро посмотрели, дожидаясь кивка, а когда я кивнула, Старатель вздохнул и достал телефон. — Стой здесь и никуда не уходи, я позвоню твоей сестре, — Пламенный герой выцепил взглядом кого-то из стоящих недалеко людей и махнул, подзывая. — Шото, присмотри за ней. Ты будущий герой, тебе уже сейчас нужно помогать мне.       От всё той же группы людей отделилась одна невысокая по сравнению с остальными фигурка, направившись к нам. Так как герои (до меня это дошло с опозданием — это была оперативная группа героев, которые должны были предоставить помощь патрулирующим фестиваль, если случится нападение злодеев или какая-то другая неприятность. Вот только почему Шото Тодороки тоже был с ними?) стояли под деревьями, куда плохо проникал свет, то разглядеть Тодороки Шото мне удалось только когда тот подошёл почти вплотную и оказался в ореоле света от Старателя. — Что такое? — угрюмо осведомился достаточно высокий (ну уж точно выше меня) тринадцатилетний мальчик с волосами двух цветов: слева — красными и справа — белыми. Глаза у него тоже были разными: бирюзовый и серый соответственно. Как и полагалось по канону. И смотрел Шото не на своего отца, а на меня. — А! Ну… — замялась я, не сразу разобравшись, что вопрос не ко мне. — Это младшая сестра моей сотрудницы, — Старатель второй раз набрал номер Хай, цыкнул. — Не берёт, — он обернулся ко мне. — Хокори-сан, можешь сама позвонить? — I lost my phone, — вздохнула я. — Понятно, — пока герой Номер два продолжал попытки вызвонить Хай, я похромала к ближайшей лавочке.       Вся эта беготня по торговым рядам и последующие поиски сестры с замиранием посреди толпы очень выматывали. Я уже даже начинала жалеть, что не попросила Хай сразу пойти домой, как только закончились фейерверки. Ну, если попытаться найти плюсы, то я получила чудесный шанс лично познакомиться с самим Старателем и его сью-сыночком. Ну, в той или иной степени. — Это был такой предлог чтобы познакомиться с моим отцом? — неожиданно спросил хмурый Тодороки-самый-младший (как же угарно это звучало в моих мыслях). — А? — я только успела сесть, как меня закидывают неудобными вопросами, для ответов на которые мой английский слишком беден? Почему я не удивлена? — Май инглиш соу бед. Ай кант ансвер оф ёр квесчен, — почему-то при взгляде на это недовольное и совершенно убеждённое в чём бы то ни было лицо я не могла не пытаться пошутить. — Парень, я могу полноценно ответить тебе только на русском, но ты его не поймёшь, — вздохнула я, отворачиваясь от такой забавной моськи.       Да, следовало поднимать себе настроение каким-то другим способом, а не введением каноничных персонажей в недоумение. Теперь он встал прямо напротив меня и сверлил своим недовольным гетерохромным взглядом. — Не прикидывайся, — почти прорычал Шото. — Если ты сестра той Ичиго-сан, о которой я знаю, то ты должна знать японский — вы ведь всю жизнь здесь живёте! Я знаю, она сама рассказывала!       А, вот даже как. Я прикрыла глаз и откинулась на спинку лавочки. Прохладно, в другое время я бы этому даже порадовалась, но так я могла застудить себе что-нибудь и получить выговор от Яваракай-сана-он-же-лечащий-врач-кошко-доктор, а потому я резко выпрямилась, указывая пальцем левой руки на бинт вместо левого глаза, под которым находилась ещё и специальная марля с восстанавливающим зельем. Обновлять марлю и заново заматывать эту конструкцию каждое утро было максимально запарно в основном потому, что приходилось по сто раз закалывать волосы всеми возможными способами и заколочками, чтобы потом уложить их поверх бинтов, тем самым делая себя чуть более неприметной и создавая на голове подобие причёски. — Shinrin Kamui, — указала правой рукой на правое колено, рядом с которым был прислонён к лавочке костыль: — Collapse, — опустила левую руку и ткнула четырьмя пальцами правой себя в лоб: — Coma.       Восстановилось некоторое подобие тишины. Я вздохнула и снова закрыла глаз. — I don't want this, but… — Прости меня, — Шото настолько резко поклонился, что мы стукнулись головами так сильно, что даже, наверное, отскочили бы друг от друга, стой я на ногах. А так только я поморщилась и почесала лоб, да Тодороки-самый-младший пошатнулся и чуть не упал, вновь склоняясь в поклоне. — Прости, я не знаю что у тебя получилось… Так. — Да всё в порядке, — от неожиданности сказала я по-русски, на что Шото снова резко вскинулся, растерянно смотря на меня. — All right, — я просто надеялась, что это та форма выражения «всё в порядке», которая показала бы этому мальчишке, что беспокоиться больше не о чем. — Хокори!       Тело среагировало быстрее чем разум, а потом я поняла, что правая нога двигается так же, как если бы она была здоровой, а через несколько секунд я оказалась в объятиях перепуганной сестры, которая осмотрела меня с ног до головы, постоянно спрашивая о моём самочувствии, том, что она не смогла до меня дозвониться, и рассказывая, как сильно она перепугалась. А потом нашу идиллию воссоединения разрушил очень неприятный момент — десять секунд прошли и я чуть не упала, потому что почувствовав вновь способность ходить, словно забыла о тех двух месяцах, которые передвигалась с костылём и том месяце, когда с больничной кровати даже не поднималась. — Хокори! — Subete juncho.

***

      Шото стоял и смотрел, как калечная девочка, которую он сначала даже принял за очень изнеможденного мальчика, перестаёт держать равновесие и сползает в руках своей сестры. Да, это была именно та Ичиго-сан, которую Шото помнил — вечно уставшая и выглядящая бледнее призрака, Ичиго Хай сейчас была… Совсем другой. Шото пока не мог подобрать слов, чтобы описать старшую сестру своей новой знакомой, но то, как Хай-сан заботилась о резко ослабевшей сестре, которая ещё пару секунд назад вполне твёрдо стояла на ногах, что-то шевельнуло внутри Тодороки. — Шото-кун, подай пожалуйста костыль, — попросила Хай-сан, поворачиваясь к нему.       Хокори что-то сказала на своём непонятном языке и вытянула руку в сторону и деревяшка словно сама собой поплыла по воздуху в сторону девочки. Психокинетическая причуда?       Пока Ичиго-сан извинялась перед его отцом за случившееся и объясняла, что она потеряла телефон, Шото смотрел на сидящую на скамейке рядом с ним Хокори. Чем-то очень обеспокоенную. — Что у тебя за причуда? — решил завязать разговор он. Насколько Тодороки успел понять, его новая знакомая всё же могла комбинировать фразы не только на английском и своём языке, но и немного на японском. — Не важно, — ответила девочка, угрюмо пиная плитку под скамейкой левой ногой. Правая непрочно стояла на земле рядом. Заметив, что Хай-сан направляется к ним, Хокори тут же стала подниматься, опираясь на костыль. Шото тоже встал. — Хокори, Тодороки-сан… То есть Старатель сказал, что они найдут наши телефоны, а если нет, помогут с восстановлением данных, — улыбнулась младшей сестре девушка. — Пойдём домой, когда всё закончится, с нами свяжутся. — Ага! — откликнулась девочка, перед тем, как пойти за сестрой, обернувшаяся на Шото. Он увидел чем-то пугающий жёлтый глаз, блестящий за линзой монокля. Как-то он раньше не обратил на это внимания, а теперь не мог развидеть пугающий образ жуткого учёного из шоу, идущих поздно ночью. — I don't want use this power.

«Я не хочу использовать эту силу.»

      Тринадцатилетний Тодороки Шото, кажется, навсегда запомнил эти слова, через какое-то время поняв, что думает точно так же. Сделав их своими с небольшими изменениями.

***

      На следующее утро перед дверями нашей квартиры появился молодой человек в строгом офисном костюме, представившись каким-то незапоминающимся именем, но тут же вызвав улыбку на лице Хай, он вернул нам телефоны и сообщил, что мы их не потеряли — это был злодей-хамелеон, который обокрал не меньше сотни человек, но так как на наших телефонах были характерные вещи (у Хай на заставке стояла моя (Хокори) улыбающаяся фотография, а у меня — брелок в виде костыля (никогда бы не подумала, что такая незначительная и идиотская идея Хаганэ как парные брелки на нас с Медатанай троих может пригодиться), о котором сестра успела разболтать почти всему отделу логистики, в котором работала.