Five Nights at Freddy's: Hope

Мы никем не станем

Ну окей, no problem

Только так и можем

Ведь ты как дождь

На разбитом сердце

Этот странный танец

Не предугадаешь

Что ты уйдёшь опять

©Zivert — Бродяга-дождь

Я понимаю, что Майкл не хотел спрашивать про мои отношения с Филиппом, просто этот вопрос вырвался из его рта, потому что он слишком зол и всё такое, но это не мешает мне хотеть ответить на его вопрос. Мы встречались. Какие глупые слова, если вспоминать, что именно было между мною и Филиппом. Мы встречались — правильнее, я думал, что он человек, с которым я буду счастливым. Я любил Филиппа, был обманут и продолжал любить его до сих пор — я имею ввиду, в каком-то смысле… внутри меня всё ещё остались чувства к Филиппу и они не исчезают даже после длительного осознания, что Филиппа больше нет, не только для меня, но и для всего этого мира, и к тому же давно уже. Я пытаюсь понять, что прямо сейчас чувствует Майкл, узнав часть правды, но его выражение лица нельзя как-то обозначить, нельзя прочесть на нём хотя бы приблизительные чувства Майкла. Он выглядит удивлённым. Конечно, каждый удивляется, когда узнает, что у меня были чувства к Филиппу, мы встречались, целовались каждый концерт нашей глупой группы и трахались иногда по несколько раз на дню, пока наркотики и появление Мелании, которая смогла найти место в гнилом сердце Филиппа, став его настоящей возлюбленной, не приоткрыли мне глаза на правду. Я до сих пор помню как злился на Филиппа, но никогда не говорил об этом с Рональдом — мне казалось, что ему не интересно знать как я отношусь к Филиппу после всего этого дерьма, хотя я знал, что ему были важны мои мысли и переживания. Когда Рональд был на работе, я специально заставлял себя вспоминать приятные моменты с Филиппом, моменты когда у меня в глазах были искры и я был готов сделать ради него всё что угодно — был готов вырезать его имя на поверхности моего сердца, чтобы каждый знал о том, что я пиздец как влюблён в Филиппа Лоу и никто другой мне не нужен был. Иногда я мысленно вопрошал у Филиппа, вспоминает ли он, трахая Меланию, как это делали мы? Мне всегда было интересно, повторяли ли они те виды секса, что были у нас… Филипп когда-нибудь принимал вместе с Меланией душ, а потом им приходилось мыться вновь потому что они были потные после секса, а по ногам Мелании текла сперма — не думаю, что в душе Филипп использовал бы презервативы? Из-за этих мыслей я всегда сжимал подушку в руках, время от время касаясь её губами и зубами, потому что мне была невыносима мысль о том, что Филипп повторял с Меланией то, что он вытворял со мною всё это время — даже зная что между Филиппом и Меланией была настоящая любовь я ревновал… Но кроме удивления во взгляде Майкла есть ещё что-то, что я не могу никак охарактеризовать, но это беспокоит меня больше всего. Что он думает обо мне после этого? Кем я выгляжу в его глазах сейчас? — Майк, я… — Никогда не мог подумать, что вы были в настолько тесных отношениях, — говорит Майкл, в конце издавая смешок. Он опускает взгляд и я вижу, как он начинает заламывать пальцы. — Я не имею ничего против, — пытается он успокоить меня. — Просто удивлен, что вы встречались… — Если можно было так сказать, — я издаю нервный смешок. Майкл поднимает на меня взгляд. Видно, что он хочет понять почему я так говорю, но я лишь качаю головою, без слов сообщая ему о том, что я не могу. Точно не сейчас, когда у нас двоих в взаимоотношениях творится непонятно что. — Не время ворошить прошлым так сильно. — Ты прав, — соглашается Майкл. Мы молчим. Вопрос Майкла о Филиппе и мой ответ на этот вопрос поставили многоточие на нашем конфликте. Злость Майкла пропала, моя даже не появлялась, а это значит, что продолжение скандала откладывается на некоторое время. Я боюсь что-то сказать и заставить злость Майкла вернуться. — Что делать нам двоим? — спрашивает Майкл, когда я врзаращаю взгляд на него. — Ты меня ненавидишь? — вместо ответа спрашиваю у него я. Майкл тут же качает головою. — Нет. Никогда бы не смог. Ты никогда не делал ничего плохого в сторону меня, — Майкл вздыхает. — А ты? Ты правда не ненавидишь меня? — Да, — я киваю и натягиваю на лицо улыбку. — Видишь, никто из нас не ненавидит другого. Майк, ты бы хотел остаться друзьями? — Я не уверен, — качает головою Майкл. — Не могу забыть то, что я тебя бросил… Несколько раз. Мне тяжело будет находиться в твоей жизни, зная, что я-то тебе плохо сделал. — У меня есть идея, — говорю я. Майкл вопросительно смотрит на меня, но не задаёт вопроса. — Как насчёт притвориться, что мы никогда не были знакомы? — Это странная идея, — делится своим мнением Майкл. Ну, думаю, он в каком-то смысле прав сейчас. — Понимаю, но это отличная возможность продолжить дружбу, не обращая внимание на то, что было ранее. Много кто начинает жизнь с чистого листа и это очень похоже на подобное решение. — Начать дружбу с чистого листа… — шепотом говорит Майкл. — Попробовать можно. — Так, ты согласен? — интересуюсь у него я. Мне нужно, чтобы Майкл согласился… Это такой шанс вернуть его в свою жизнь и перестать внутри страдать из-за его ухода когда-то. Я готов каждый день уверять себя в том, что с Майклом я знаком не так давно только, чтобы у меня была возможность быть рядом с ним… Мне только нужно его согласие — такое короткое, простое, но такое желаемое. — Я согласен. Внутри меня взрываются фейерверки. Майкл Афтон возвращается в мою жизнь! Я возвращаюсь в жизнь Майкла Афтона… Жаль, что нашу историю придётся начать заново, только сейчас заполняя первую страницу. — Отлично, — я киваю, а потом сажусь на кровать, хлопая на свободное место. Майкл неуверенно садится рядом, пальцами придерживая края пальто. — Представь, что это наша первая встреча. Мы просто разговаривали друг с другом о всяком: о погоде, о городе — обо всём, что ты хочешь представить… Майкл кивает, внимательно слушая меня. — Нам захотелось узнать имена друг друга. Кто первый? — Давай ты, — отвечает Майкл. — Меня зовут Джереми Фитцджеральд. — Майкл Вильямс. Я немного удивлен, что Майкл не говорит свою настоящую фамилию, но я всё-таки понимаю причину этого. Он хочет, чтобы наше знакомство произошло без тягот прошлого — настоящая фамилия вызывала бы воспоминания, а у меня, будь я действительно незнакомым для него человеком, сразу же возникли бы вопросы об его отце, Уильяме Афтоне. — Рад знакомству, — с улыбкой на лице говорю я и протягиваю Майклу руку. Несколько секунд он смотрит на мою вытянутую руку, а потом качает головою. — Я не люблю пожимать руки, извини. — Вот как, — я опускаю руку на кровать и громко смеюсь. — Нам нужно ещё многое узнать друг о друге… — Да, — соглашается Майкл и его неловкий смех присоединяется к моему. Прекращая смеяться, он касается ладонью затылка. — Мне… Мне, наверно, уже пора. — Хорошо, — я киваю, хотя и понимаю, что хочу поговорить с Майклом ещё немного — желательно до наступления вечера. Я напоминаю себе, что не должен удерживаться Майкла у себя, к тому же теперь, когда мы решили притворяться, что сейчас происходят первые дни нашего знакомства — мы больше не друзья, просто знакомые.

* * *

Сначала я хотел держать возвращение Майкла в секрете, но вечером не сдержался и позвонил Фрэнку. Это было… не очень обдуманное решение, ведь я даже не думал о том, как будет встречена эта новость Фрэнком. — Майкл вернулся, — говорю я. Фрэнк некоторое время молчит. — Какого чёрта, Фитцджеральд? Фрэнк вещает трубку. Это очень странная реакция — я должен это признать. Когда я пытаюсь позвонить Фрэнку вновь, он не принимает звонок, но и не отклоняет — просто не отвечает. Я сглатываю, поглядывая на экран телефона. Что-то явно не так и я не знаю что ожидать… Впрочем, когда через несколько минут Фрэнк оказывается у меня на квартире и чуть ли не трясёт меня за воротник рубашки я вообще теряюсь, не зная как мне реагировать на это. — Майкл вернулся?! — переспрашивает у меня Фрэнк. Я киваю. — Когда он, чёрт возьми, успел это сделать?! — тут же спрашивает у меня он. Я не говорил о вчерашней встрече с Майклом в магазине продуктов — Фрэнк вообще ничего не знал о том, что было последние пару дней. — Точную дату не назову, но мы встретились с ним вчера в продуктовом магазине, — неуверенно рассказываю я Фрэнку. Его руки всё ещё не покидают воротник моей рубашки и это крайне неудобное положение для меня в данный момент — мне очень хочется, чтобы Фрэнк прекратил держать меня за ткань одежды — очень же неудобно и неприятно. — Сегодня поговорили у меня на квартире… — Пусть этот Майкл Афтон только попытается появиться на моих глазах — пристрелю эту тварь, — серьезно говорит Фрэнк. Он наконец отпускает воротник моей рубашки и я касаюсь ладонью шеи — ткань начала давить на кожу. — Какой итог вашего разговора? — Майк хотел, чтобы я ненавидел его за то, что он совершил… Я сказал, что у меня нет причин ненавидеть его, а потом, — я решаюсь убрать немного подробностей из своего рассказа, Фрэнк всё равно не поймет и я не сильно хочу, чтобы он был полностью в курсе того, что происходит между мною и Майклом сейчас, — потом мы немного повздорили, он случайно спросил у меня про Филиппа, я рассказал, что мы встречались и… В общем, мы подвели итоги, заключив что мы не ненавидим друг друга и решили продолжить дружбу с небольшим «но». — Что за «но»? — интересуется Фрэнк. — Но теперь мы делаем вид, что мы не знакомы. Мы начали дружбу с самого начала. Будем притворяться просто знакомыми, у которых есть шансы стать друзьями. — На твоём месте я бы выгнал его к черту, — бурчит Фрэнк и скрещивает руки на груди. — Фитцджеральд, ты страдал из-за него слишком много, не нужно было возвращать его в свою жизнь. — Да уж, Майку повезло, что я не ты, — я вздыхаю. — Фрэнк, послушай, мне это нужно… Мне нужно, чтобы Майк был рядом, особенно теперь, когда я понимаю что он жив и у нас есть шансы вернуть нашу дружбу. — Фитцджеральд, я не буду тебя успокаивать, — качает головою Фрэнк. — Ничего страшного. Успокоет Долорес или я сам успокоюсь, — я пожимаю плечами. Знаю, что он больше шутит, но и мне не нравится, что он думает словно без его поддержки я вообще ни на что способен — способен и способен держаться сильным столько, сколько это потребуется. — Гони его к черту, если он опять что-то вытворит. — Я прислушаюсь к твоему совету, если настанет момент, когда он мне пригодится, — я киваю. — Эй, а где дети? — У меня в машине. — Ты держишь их в багажнике, да?! — в шутку восклицаю я. — Мои чудесные детки в твоем тесном багажнике! — я прикасаюсь ладонью ко лбу и закрываю глаза. — У меня сердце разрывается! — Спокойнее, спокойнее, мама Джереми, — смеется Фрэнк, похлопывая меня по плечу. — И этими руками ты обнимаешь свою жену, когда вы смотрите её любимые сериалы?! Поверить не могу! Замечательный семьянин, а в тайне издевается над бедными детишками! — я вздыхаю и наклоняю туловище чуть назад. Фрэнк касается правой ладонью моей спины, словно придерживая меня от того, чтобы я не упал на пол, сильно ударившись и, возможно, даже потеряв сознание или получив сотрясение мозга. — Всё с ними в порядке, — успокаивает меня Фрэнк. — Сидят спокойно на задних сидениях, да перешептываются, словно убить меня хотят и занять место у руля. — Боюсь, они перебьют друг друга за это местечко, — смеюсь я, выпрямляясь. Фрэнк быстро пихает меня в бок, а потом отходит. — Возвращай мне моих детей. — Конечно, мама Джереми Фитцджеральд, — пожимает плечами Фрэнк. На некоторое время я остаюсь в квартире один, но долго это не продерживается — дети залетают во всех смыслах в квартиру и тут же обнимают меня со всех сторон. Ох, и соскучились мы друг по другу! Сегодня будет очередной вечер, что мы проведем за просмотром мультфильмов… Интересно, возвращение Майкла как-нибудь повлияет на мои взаимоотношения с детьми и нашу привычную рутину? Хотя я и рад возвращению Майкла, я боюсь что ответ может быть «да». Мне сложно представить жизнь без Фритца, Джереми, Сьюзи, Габриэля, Чарли и… Кэссиди, даже она настырничает уже второй год.

* * *

Через неделю я вновь встречаюсь с Майклом у меня на квартире. В этот раз о встрече мы договорились по телефону, потому что номер я так и не поменял, а у Майкла он до сих пор остался… Мы правда так и не придумали как разыграть этот звонок так, словно мы договаривались по телефону не как друзья, а как знакомые… Сегодня тему для разговора выбирает Майкл — я удивлен, что он первый взял инициативу на себя — я почему-то надеялся на то, что именно мне придется выбирать тему нашего «первого» разговора. Сегодня мы будем говорить о наших семьях. Только сейчас я вдруг осознаю, что никогда особо не рассказывал Майклу о моих родителях, зато о его семье я знал довольно важные детали, которых хватало, чтобы составить картинку семейки Майкла. — Как зовут твоих родителей? — интересуется у меня Майкл. Он первый задает вопрос, а я первый на него отвечаю — напоминает о том, что я первым «представился ему». — Мою мать зовут Аганда Фитцджеральд, а моего отца Майр-Солт Фитцджеральд, — спокойно отвечаю я, делая глоток чая. Честно, пить мне не хочется, но лучше делать вид, что это не так — просто сидеть и пялиться на Майкла будет странно — стакан с чаем помогает сконцентировать часть своего внимания на нём в моей ладони. — Что насчет твоих родителей? — Мою мать зовут Элеанор Фишер Афтон… — Майкл на момент замолкает. — Эм… Я хотел сказать… Мою мать… Я… — он отводит взгляд. — Я рос без матери — отец никогда не говорил мне её имя. О матери Майкла я ничего толком не знал — знал лишь то, что родители Майкла познакомились в колледже, где и начался их роман, а после окончания колледжа они поженились и после этого родился Майкл. Причина того, почему в нашей новой истории знакомства он решил, что мать у него мертва (или просто ушла — он всё-таки не уточняет, почему именно он рос без неё), мне не известна — даже предполагать не могу. — Моего отца зовут Уильям Вильямс, — дополняет Майкл. — Звали… Он умер. Ну, в какой-то степени это правда… Тело Уильяма ведь находилось в костюме Спринг Бонни, а костюм находился в ныне разрушенной пиццерии — не думаю, что кто-то вытащил робота из заведения, прежде чем то было разрушено. Мысленно я делаю пометку о том, что фамилия Вильямс могла быть одной из фамилий отца Майкла — я смутно помню этот момент, но, когда Майкл показывал мне свои документы, в его паспорте была двойная фамилия — возможно, для их семьи это была нормальная практика — многие семьи так делают. — Ты единственный ребенок в семье? — спрашиваю теперь у Майкла я. — Да, — он кивает. Странно, что он решил не говорить об Элизабет и Нормане — хотя бы о ком-то из них, они ведь многое для него значили. — А ты? — Я тоже, но, знаешь, мне всегда хотелось иметь брата или сестру. Я не вру. В моей жизни был период, когда я отчаянно просил у родителей о братике или сестренке — помню до сих пор как несколько раз подбегал к матери на дню, дергал её за длинную юбку и очень тихим жалобным голосом говорил, что очень-очень хочу стать старшим братом и что я обязательно буду помогать со вторым ребенком — родители прямо говорили мне о том, что заводить ещё детей они не настроены, но я ещё долгое время стоял на своем, пока не понял, что это действительно бесполезно — я мог хоть все колени расшибить, но речи о пополнении в семье и быть не могло — родители не были готовы ко второму ребенку. — Интересно, — Майкл кивает. — Я никогда не желал о том, чтобы в семье был ещё один ребенок, да и мог бы он появиться, если были только я и отец? Нет, конечно. Но даже если бы мама была с нами, я был бы против становления старшим братом — не думаю, что справился бы с настолько сложной задачей… — А как бы ты отреагировал, если когда-нибудь узнал о том, что у тебя всё-таки будет младший брат или младшая сестра? — задаю я следующий вопрос, совершенно не задумываясь о том, что он может вернуть Майкла в воспоминания о прошлом — я понимаю это только тогда, когда вижу как его лицо мрачнеет. — Я бы не смог это принять и мне было бы страшно… — немного подумав, отвечает Майкл. Он ставит стакан с чаем обратно на стол и соединяет руки в замок под головой. — Тебе не кажется, что ты начинаешь заползать лезвием мне под кожу, открывая мои внутренности, когда я к этому ещё не сильно готов? — серьезно спрашивает он и я слышу упрёк в его словах. Ну, Майкл имеет право спросить подобное у меня — всё-таки я поднял не самую приятную тему для обсуждения — точно не для Майкла. — Извини, — я качаю головою. — Просто ты напоминаешь мне моего старого друга, который очень многое скрывал от меня, а я постоянно мечтал узнать больше о нём. «И под старым другом я имею в виду тебя, Майк», — думаю я, опуская взгляд, но, быстро взглянув на Майкла, перед тем как опустить взгляд. Думаю, он и сам это понимает — понимает, что ничего не изменилось и я всё также хочу, чтобы он раскрыл передо мною душу, позволил прикоснуться к болезненным местам, чтобы помочь преодолеть невыносимую боль — это была моя мечта с того самого дня, когда я заметил, что Майкл такой далёкий от внешнего мира не просто так… — А ты никогда не задумывался о том, что этому другу хочется отбросить прошлое, а не вспоминать о нём? — спрашивает в моей манере Майкл. Бьёт, сука, без ножа по сердцу — заставил восторжествовать справедливости. Я ничего не отвечаю, но Майкл понимает мой ответ, я уверен. Даже притворяясь незнакомцами друг для друга, мы не можем отказаться от того, чтобы указать на ошибки наших прошлых взаимоотношений. Я осознавал, как я давил на Майкла, но, если честно это совершенно не помогало — я мало знаю о нём до сих пор, а теперь Майкл кажется для меня ещё более далёким. — Кем работали твои родители? — спрашивает Майкл, переводя тему разговора и спасибо ему огромное за это — иначе меня начал бы сжирать изнутри стыд за поступки прошедших лет. — Моя мать никогда нигде не работала, но была замечательной домохозяйкой. Отец менял работу как перчатки, он много чего перепробовал, но в голове у меня до сих пор наиболее ярко остались воспоминания о том как он работал на стройке, — отвечаю я. — А что насчёт твоих родителей? — Отец был владельцем маленького заведения. Я на момент удивлённо поднимаю брови. Хотя Майкл и преуменьшил значимость работы его отца, он все равно сказал то, что было близко к правде. — Звучит круто, — делюсь я своим мнением. — А ты посещал это заведение? — Нет, — Майкл качает головою. Мда уж, он сильно пытается изменить свою историю в этой попытке вновь стать друзьями, но я не могу его в чем-то обвинять, говоря об этом до жути серьезно. Всё таки Майкл имеет на это право — его жизнь не сахар. Лучше соврать, чем сказать правду и случайно спугнуть собеседника своим прошлом — даже если этот собеседник давно знает правду… Сложно вбить себе в голову идею о том, что мы толком не знаем друг друга — не могу я это сделать, мне правда тяжело. — А ты, ты когда-нибудь присоединялся к своему отцу на работе? Может, заходил к нему… имел возможность прийти, потому что он предложил? — спрашивает у меня Майкл. — Никогда. Мой отец ненавидел, когда ему мешали, и это касалось даже его родного сына, то есть, меня. — Это грустно. — Я никогда не жаловался и не жалуюсь. В основном, он был хорошим отцом и время проводить с ним было приятно. «Но не после того, как он узнал об моих отношениях с Филиппом», — думаю я, вспоминая те годы. Это было давно, но, словно это происходило прямо сейчас, я помню, как отец схватил меня за волосы и чуть не разбил мне лицо об стену — мать успела вмешаться и утихомирить отца, хоть и не надолго, но тогда я уже судорожно натягивал ботинки на ноги — в спину мне чуть не прилетело веником, моё счастье что я успел закрыть дверь раньше, чем это произошло. — Знаешь, у моего отца тоже были всякие замашки, но во многом он был просто замечательным родителем. Я верю Майклу, верю в то, что когда-то на этой планете, в этой вселенной, был маленький мальчик Майкл Афтон, что любил своего папу Уильяма Афтона и был счастлив, что у него был такой замечательный папа. Верю, хотя никогда не был свидетелем этого — не могу говорить об этом как наблюдающий, но душой чувствую, что так оно и было. На моём лице появляется маленькая улыбка — я бы отдал все, чтобы познакомиться с Майклом в детстве, узнать его взгляд на мир, его радости, мечты, предпочтения, горечи, взлеты и падения. Я бы хотел быть тем самым мальчишкой по соседству, лишь бы иметь понятие о том, как Майкл жил раньше, до того как травмы налягли на него и сделали из него того Майкла, что я знаю, вечно убегающего от своего прошлого и большинства проблем. — Думаю, это хорошо, когда несмотря на заметные минусы ты можешь сказать, что какой-то человек был для тебя хорош по-своему, — с улыбкой на лице говорю я. Вижу, как уголки губ Майкла слабо приподнимаются, но он очень быстро возвращает лицу нейтральное выражение лица и касается кончиками пальцев потресканных губ. Интересно, сколько мне придется ждать, прежде чем Майкл расскажет мне правду о том, что с ним произошло за эти годы и почему он так выглядит? Есть ли у меня вообще шансы что Майкл мне доверится и расскажет? Не мертвый ли это номер всё то, что мы делаем с ним сейчас? — Да, ты прав, — всё-таки соглашается со мною Майкл, кивая. — Хотя мы решили поговорить о семье, я бы хотел спросить… Ты всегда жил в Харрикейне? Какая знакомая тема для разговора. — На самом деле, нет. Я родился в Австралии и жил в Сидней. Потом мне исполнилось десять и через пару дней после моего дня рождения мы переехали в Харрикейн. Что насчёт тебя? — Я родился и рос в Харрикейне. Долгое время жил здесь, но потом уехал в Сан-Диего. — А почему переехал? — Хотелось убежать от прошлого, — Майкл пожимает плечами. — А ещё я чувствовал стыд перед моим лучшим другом, я подвёл его… Мне до сих пор стыдно. Я бы хотел попросить у него прощения за мой идиотский поступок, но, боюсь, он не видит в этом проблему, а от того и прощать меня не будет — он ведь не обижается, — он издает громкий смешок и слабо разводит руками в сторону. — Может быть, твой друг давно тебя простил. — Может быть… — задумчиво произносит Майкл. — Это очень на него похоже. — Может быть, — повторяю за ним я. — Прости, мне нужно уйти, — как-то неожиданно сообщает мне Майкл через пару секунд, полностью опустошая стакан с чаем. — Давай хоть до двери провожу, — предлагаю я. Майкл кивает. Когда мы выходим с кухни и оказываемся в коридоре, я останавливаю Майкла, прежде чем его рука касается ручки двери. Майкл вопросительно смотрит на меня, подняв брови. — Я выйду из образа и всё такое, но, — я вздыхаю. — Майк, всё что я отвечаю на твои вопросы — правда, поэтому не стесняйся спрашивать у меня всё что хочешь… Я, пожалуй, знаю довольно много о тебе, но ты мало знаешь обо мне, а это как-то несправедливо. И спасибо, что согласился на всю игру в незнакомцев. — Хорошо, — Майкл кивает. Его голос понижается до шёпота: Спасибо, что впустил меня обратно в свою жизнь, хотя мне и тяжело из-за этого. — Твоя шляпа, Майкл, — краем глаза я замечаю шляпу Майкла на комоде и протягиваю не ему. — Ты чуть не забыл ее. — Спасибо, Джереми, — благодарит меня Майкл, надевая шляпу. — До следующей встречи. — До следующей встречи. Улыбка пропадает с моего лица, когда Майкл закрывает дверь. Знал бы он как мне тяжело из-за решения впустить его в мою жизнь вновь… Но я правда хочу верить и надеяться на то, что у нас все шансы на второй шанс нашей дружбы. Осталось просто вытерпеть эти игры в незнакомцев и не сойти с ума из-за них. Тяжело все-таки притворяться — по крайней мере мне, ничего не могу сказать про Майкла.