Пейринги

В казарму Агата заглянула совершенно случайно, можно сказать, скорее по привычке. Так уж повелось, что по традиции она частенько забегала туда на пару мгновений, чтобы пожелать Сармату с Опером спокойной ночи или хорошего отдыха. Но пару недель личная жизнь наладилась у обоих сослуживцев чуть ли не одновременно, так что теперь счастливые офицеры ночевать предпочитали дома, и жилые помещения базы опустели вновь. О том, что она пришла сюда зря, Марина вспомнила лишь тогда, когда взялась за дверную ручку. Едва не хлопнув себя по лбу, девушка уже развернулась было в обратную сторону, как вдруг ее внимание привлекла узкая полоска света, пробивающаяся из-под двери. — Интересно, и кто это у нас такой рассеянный? — улыбнулась Агата, будучи абсолютно уверенной в том, что кто-то из парней забыл выключить за собой свет. Каково же было ее удивление, когда внутри она обнаружила спящего Кота. Кажется, это первый раз, когда она видит его ночующим здесь. Даже тогда, когда у него возникли проблемы с отоплением, Василий Романович не осчастливил базу своим присутствием, решив временно поселиться у гостеприимного Тарасова. Не то, чтобы капитан-лейтенант Ионов представлял собой неженку, предпочитающую комфорт жестким казарменным койкам, но отчего-то старался по возможности избегать ночевок в подобных местах. Марина улыбнулась, едва заметно приподняв лишь уголки губ. Василий Романович вообще представлял собой набор парадоксов. Невезучий в плане ранений и прочих неприятностей он выбрал крайне странную для себя профессию, будучи любимчиком почти каждой представительницы женского пола, он вдруг начинал «тупить», делать сомнительные комплименты, теряться и прочее и прочее, имея открытую улыбку и внешний «ветер в голове» внутренне он казался ей абсолютно закрытым. Агата не сразу поняла, что не так, с чего это вдруг ее мысли стали возвращаться к симпатичному каплейту. Это потом, со временем, образование психолога проснулось, и девушка поняла — дело тут не в смазливом лице, таких она повидала немало, дело как раз в том самом контрасте между внешней открытостью и внутренними секретами. А какой девушке не нравится разгадывать тайны? Нет, она ни в коем случае не надеялась на что-то… или все же надеялась? Черт! Кажется, уже и сама успела порядком запутаться. С ним просто легко. Но с Опером и Сарматом ей тоже легко, как, впрочем, и с Бизоном. Кот перевернулся на спину, и Агата расправила плечи, выпрямилась и нацепила на лицо лучезарную улыбку. Уж если и быть пойманной с поличным, то уж лучше так, а не как шпионка, тайно подглядывающая за понравившимся мальчиком. Но к ее удивлению Вася и не подумал просыпаться. Только пробормотал что-то во сне и, судя по движению, попытался натянуть на себя несуществующее одеяло. Не найдя оного под рукой, молодой человек все так же, не просыпаясь, перевернулся на другой бок и подтянул ноги к груди, очевидно таким способом пытаясь согреться. — Мужчины, — с улыбкой вздохнула Марина, — все вам лень. Вообще, изначально в ее планах было только накрыть его одеялом, которое она позаимствовала с соседней койки, но капризные руки вдруг отказались слушаться хозяйку и ласково коснулись его лица. Сначала едва, лишь кончиками пальцев, а потом увереннее, как бы поправляя непослушную прядку на лбу. — «Отлично»! — возмущенно фыркнула девушка, — только этого нам еще не хватало. Кожа Ионова буквально горела. Теперь не было ничего странного в том, что он остался ночевать здесь. В таком состоянии, при таком жаре вряд ли далеко уедешь. И все бы ничего, но только дать бы больно по голове за то, что не обратился в медпункт. — Допрыгаешься ты, Ионов, — сокрушенно покачала головой Марина. Да, рассказов о героических побегах Василия от медиков она наслушалась сполна, и, может быть, даже не поверила бы в них, если бы сама не стала свидетелем того, как еле держась на ногах после операции, Кот попытался свинтить из госпиталя, и она, его, кстати, вряд ли бы остановила, если не Багира, которая решила навестить своего любимчика. Хватило и одного ее строгого взгляда из-под сведенных бровей, чтобы бравый Кот превратился в котенка и молча поплелся обратно, виновато свесив голову на грудь. Агата всего лишь собиралась встать, чтобы сбегать в медпункт за чем-нибудь, что поможет сбить температуру, как вдруг вокруг ее запястья сомкнулись его пальцы. Крепко, руку не выдернешь при всем желании, но в то же время очень мягко, не причиняя боли или дискомфорта. От неожиданности девушка едва не ойкнула. — Не уходи… От его шепота по спине пробежали те самые мурашки, о которых так часто пишут в женских романах, и девушка ощутимо вздрогнула. Что это? Откуда такая реакция? А главное, с чего вдруг? И откуда это нелепое желание остаться, сидеть рядом и ласково перебирать прядки его волос, а еще лучше улечься рядом, чувствуя, как сильные руки прижимают крепко к груди, закрыть глаза и позволить провалиться себе в сон? Может, все же стоит рискнуть и сходить с Ионовым в то самое замечательное уютное кафе, о котором он столько раз говорил? Там он вряд ли попросит передать ему масленку. Хотя… зная его, можно предположить, что ему понадобится и кофейник в самый неподходящий момент. — Останься… Оказывается, он так и не открыл глаз. Только интуитивно сжал ее руку крепче, когда девушка в очередной раз попыталась подняться на ноги. Не особо понимая, что она сейчас делает, Агата склонилась ниже и едва ощутимо коснулась губами его лба, оправдывая свое поведение тем, что всего лишь проверяет, есть ли у сослуживца жар. — Я сейчас вернусь, — так же хрипловатым срывающимся шепотом. И да, сомнения насчет кафе отпадают сами собой. Вот вылечат непутевого, и можно развеяться. И Кошкиной с ее запретами знать об этом не обязательно, а то уж очень ревностно следит она за окружением Ионова, и отчего-то каждый раз недовольно качает головой и поджимает губы. Совсем как мама, которой не нравится ни одна из избранниц единственного любимого сына. — Мур… — Что? — Агата едва сдерживает смешок, услышав игривое «мур». Точно Кот. Даже в бреду не выходит из образа. — Мура, не уходи, пожалуйста… Мысли о возможном свидании мигом испаряются из хорошенькой головки, и девушка слишком резко выдергивает руку из стальной хватки. Ионов тут же широко распахивает глаза, с удивлением смотрит сначала на нее, а потом на свои пальцы, которые по-прежнему хранят ощущение чужого тепла, и задает самый идиотский на данный момент вопрос: — А где Мура?