Пейринги

Фамилия вип-заложницы не сказала Рифанову ровным счетом ничего. Ему вообще было наплевать и на фамилии, и на имена, и на социальные статусы, главным для спецназовца всегда и сейчас в частности было то, что где-то на катере были заложники. Просто заложники. Люди. А разбираться во всем остальном он собирался уже позже, когда операция будет завершена, и можно будет в очередной раз облегченно выдохнуть – справились. Правда, думал он так только до того момента, пока не увидел дуло, приставленное к виску бледной от страха девушки. Очень знакомой девушки. В голосе почему-то тут же всплыли отрывки разговора с Котом, когда друг не без гордости заявил, что Василиса – сущий кошмар для бандитов, решивших взять ее в плен. Девушка, конечно, как и любой нормальный человек, оказавшийся в подобной ситуации, тряслась от страха, но старалась его не показывать и молчала, кусала губы, но пощады не просила. Так что выбить из нее хоть что-то было практически невозможным, если, конечно, не грозились причинить вред ее близким. Риф, услышав это в первый раз, лишь снисходительно покачал головой – конечно, если девушка Кота, то обязательно должна быть чуть ли не отважной партизанкой. А сегодня, глядя в глаза, наполненные слезами и на гордо поднятый подбородок, парень поверил. Нет, это, конечно, не воинственная амазонка, но и не робкая барышня, впадающая в истерику при виде пистолета. Таких заложников Риф любил – они не паниковали, не орали, как ненормальные, и не захлебывались слезами, а еще они не мешали. Василиса и вовсе поняла его еле заметно подмигивание, дернулась в сторону, и этого хватило, чтобы выстрелить. Она узнала его, как только увидела. Узнала, несмотря на то, что на лице не было обворожительной улыбки (ей просто всегда казалось, что Михаил – это один из самых позитивных людей на свете, и не может он быть таким вот серьезным). Василиса только услышала звук выстрела, а дуло, все это время приставленное к ее виску, вдруг исчезло. Девушка собиралась поблагодарить спасителя, только силы решили оставить е в самый неподходящий момент. Риф заметил, как она закатила глаза, и еле успел подхватить потерявшую сознание девушку на руки. Пушинка. Абсолютно невесомая и хрупкая, словно фарфоровая куколка. Совсем не изменилась. Во всяком случае, он помнил ее такой. -Василиса, - пальцы неуверенно коснулись гладкого лба, - Эй, Васька, все хорошо. Давай же, открывай глазки. Успокаивать и приводить в себя пострадавших Рифу приходилось все реже и реже, все это осталось где-то в далеком прошлом – в «Тайфуне», когда он был еще совсем мальчишкой. Сейчас же этим занимались его бойцы, а ему самому в основном приходилось координировать и руководить операциями. Командиром быть не так легко, как казалось на первый взгляд. -Миш, - со второй попытки девушке все удалось приоткрыть глаза, - Мишка… Она все же увидела улыбку на его лице. Парень, наконец, выдохнул, и тревога исчезла. Не задели, не ранена и уже не так напугана. Только бледненькая совсем. Но это поправимо. Сейчас доберутся до берега, напоит ее горячим чаем, а еще лучше заставит выпить рюмку коньяка, и пусть спит. -Спасибо. Риф замер, когда тонкие пальчики коснулись его щеки. Казалось бы, чего тут такого? Просто прикосновение, они ведь знакомые, а знакомые иногда прикасаются друг к другу. Да и потом, это ведь все стресс – Василиса просто не до конца пришла в себя. Аргументы были железобетонными, но мозг по-прежнему отказывался их принимать. С чего это вдруг ему захотелось ее внимания и… ласки? Он ведь никогда не рассматривал ее в качестве девушки. А, нет, стоп. Было дело. Правда, длилось это от силы секунд тридцать, пока он не узнал, что русоволосая красавица в развевающемся сарафанчике невеста его друга. И все, она автоматически стала чуть ли не сестрой. -Командир, мы закончили. – Раздалось за спиной, и Рифанов только сейчас понял, что по-прежнему держит Василису на руках. Услышав голос, девушка повернула голову. Риф же понял это по-своему: -Его здесь нет, - улыбка померкла, - мы не служим вместе. Почему-то стало обидно. Надо же, столько времени прошло, а она все еще… а может, рассказать ей о том, что некогда обожаемый ею парень помолвлен с другой? Хотя, чего это он? С какой вдруг стати? -Я знаю, - и девушка устало прикрыла глаза, - я его и не ищу. – Она вдруг уткнулась ему в плечо и смущенно зашептала, -Миш, ты только не смейся. Мне… мне стыдно. Очень стыдно, но я… я не смогу сама стоять. Не получилось сдержать не то, что улыбку, он не сдержал даже смешка. Надо же, нашла чего стыдиться. Он столько раз видел, как взрослые солидные мужики ползали на коленях и рыдали, оказавшись в заложниках, а это хрупкое создание держалось. А теперь вот смущается. Ну да ладно, он ведь все равно не горел желанием опускать ее на пол. А теперь мог наслаждаться на законных основаниях. Она уже должна была быть в Питере. Давно должна была быть там, а вместо этого стояла у дверей незнакомой ей квартиры. Оставалось только понять руку и нажать на дверной звонок, но Василиса вдруг засомневалась – стоит ли? Может, это все просто пережитки стресса? Они ведь знакомы уже давно, и ничего – никогда ни одного намека или косого взгляда. Чего это ее принесло сюда? Она ведь уже поблагодарила его за спасение, даже несколько раз, а еще они очень мило поболтали… пол ночи разговаривали. Ей было не по себе в больничной палате, и Миша согласился посидеть с ней (пробрался в окно), и ведь сидел. Сидел до тех пор, пока она не заснула. Тогда-то он и оставил ей и номер телефона, и домашний адрес. Стоит ли сейчас нажимать на эту проклятую кнопку? Есть ли во всем этом смысл? В ее жизни уже была вся эта военная романтика, и надо признаться, романтично это только поначалу, а потом начинаются переживания, недопонимания, слезы и споры. Нет, точно не нужно. Не стоит морочить голову ни себе, ни ему. -Может, все же позвонишь, раз уж пришла? Василиса вскрикнула от неожиданности. Обернулась – ну конечно, Михаил. Интересно, и долго он так стоял? А она ведь даже не услышала его шагов. -Я думал, ты уехала. – Он сделал шаг навстречу. – Даже не попрощалась. -Я, - девушка нервно сглотнула, - я вот сейчас как раз пришла попрощаться. -Врешь! – Парень сделал еще один шаг. -Вру… Василиса всегда считала его бабником, он же, в свою очередь, считал ее избалованной стервой, и хватило всего нескольких часов общения, чтобы понять – ошибались оба. Вполне возможно, что оба просто повзрослели. Проснувшись утром рядом, оба, не сговариваясь, решили – ей можно задержаться в этом южном городке. А через пять лет, когда маленькая Лика поинтересуется, как же они познакомились, Василиса улыбнется мужу и ответит дочери: -Мама была заложницей, а папа ее спас.