Пейринги

Что это? Любовь, увлечение или же просто тяга к запретному? Ты ведь, по сути, еще совсем девчонка, хоть и пытаешься изо всех сил казаться старше и самостоятельней. Наверное, в моих глазах ты так навсегда и останешься той трясущейся девчушкой, которой хватило смелости спасти командира, но не хватило сил смириться с первым в своей жизни убийством. Женя Мурашова. Яблоко раздора в нашем дружном коллективе. И никто не подозревает, что в негласной борьбе за твое внимание участвую и я. Участвую незаметно, порой даже и сам не понимая, что я делаю. Просто командиру нельзя показывать свои чувства, тем более, еще совсем недавно я был обеими руками против отношений в группе. Да и потом, не поймут ни меня, ни ее. Даже ребята не поймут, в этом я почему-то уверен. Меня ты не боишься, не шугаешься как Кота с Физиком, но держишься на расстоянии – вот что значит эта чертова субординация. А иногда так хочется наплевать на нее, заключить тебя в объятия и удерживать так дольше положенного времени. Но опять же… не поймут. И ты не поймешь. Чувства со временем или исчезают, или же разгораются с большей силой. Мои, вот, разгорелись, и практически с ужасом понимаю – я ревную. Ревную тебя ко всем без исключения, и только былая закалка помогает мне пережить очередной укол ревности и не влепить Коту несколько нарядов вне очереди только за то, что его рука уверенно поглаживает твои плечи. И знаешь, наказал я тебя тогда тоже из-за него, а не вовсе в целях профилактики. Должно быть стыдно, но совесть крепко спит – каждый борется за любовь по-своему. Правда, наказал ненадолго, не выдержал без тебя. Четкий приказ, переданный через Багиру, и уже через час ты со всех ног несешься к автомобилю, игнорируя высокие сугробы. А помнишь, совсем недавно ты пригласила меня потанцевать? Так вот, Женя, ты не знаешь, да и скорее всего, никогда не узнаешь, как тогда на мгновение замерло, а потом пустилось в пляс непослушное сердце, и как трудно было отказаться. А знаешь, почему я отказался? Нет? Да все просто. Не хотелось толпы, ревущей музыки и взглядов сослуживцев. Мы с тобой еще потанцуем, обязательно потанцуем, я в это верю. Только рядом не будет ни одного человека, только ты и я. Уверенно прижму тебя к себе и уже не дам отстраниться. Скорее всего, даже вздрогну, когда тонкая ладошка коснется шеи, но вести тебя в танце не перестану. Как наивно! Наивно все это звучит. Понимаю это, когда в очередной раз до ушей доносится твой звонкий смех, вызванный остроумной шуткой кого-нибудь из ребят. Недовольно хмурюсь и замечаю – я тут не один такой. Интересно, это у тебя способность такая – влюблять в себя командиров, или такова наша судьба? Я все же решусь тебя обнять. Точнее даже не решусь, а просто не смогу сдержать порыва – уж слишком буду рад тому факту, что ты жива. -Мурашова, когда говорят уходить, надо…? -Уходить? Знаю, что больно, вижу это, маленькая моя, и практически чувствую твою боль. Но ты держишься, не привыкла быть слабой. А ведь сейчас можно. Можно и тебе, и даже мне. -Бежать надо! Судорожно сжимаю тебя в объятиях и утыкаюсь носом в светлую макушку. А руки уже давно живут своей собственной жизнью, ощупывая твое тело в поисках ранений. Как же, оказывается, хорошо иметь возможность прикоснуться к тебе. И что я там говорил про нашу командирскую судьбу? У каждого она своя, и каждый из нас кузнец своему счастью. Первый шаг я сегодня сделал – позволил себе обнять любимую девушку, а дальше уже будет легче. Пора менять судьбу… в лучшую, конечно, сторону.