Лилиан желает удачи

Оказывается, что Винсент решил меня спрятать в небольшой деревне в часе езды от столицы. У него приобретено здесь два дома, соединенных между собой подземным тоннелем. В одном буду жить я, а в другом, чтобы не стеснять меня, он. Меня такой расклад устраивает. И в случае опасности можно прийти к нему, через подвал. Зайдя в дом, я ужасаюсь от огромного слоя пыли на мебели. Аллергии у меня нет, но чихнуть захотелось. Оборачиваюсь к Винсенту и говорю командным голосом: — Так, надо устроить генеральную уборку. Иди к себе, а я буду здесь убираться. Винсент находит принадлежности для уборки, в виде разных тряпок и швабр, передает мне их и быстренько пытается сбежать, подходя ближе к двери. Я смотрю на него и предупреждаю, чтобы от работы тоже не отлынивал: — А ты убирайся в своем доме. Я приду и проверю, чтобы всё было чисто! — Хорошо, — кивает Винсент и поспешно уходит. Качаю головой и беру в руки тряпку. Мне нужна эта уборка, чтобы очистить её только дом, но и мою голову. Тут как отдельный вид удовольствия, когда под моей рукой исчезает пыль. Да и физическая работа — хороший инструмент борьбы со стрессом. А работы тут много. Надо помыть полы и протереть все поверхности. А еще надо бы помыть посуду… О нет, придется ведь готовить самой, лафа закончилась… Надеюсь, что Винсент продумал, где нам брать продукты и все остальные бытовые проблемы. А я тем временем громко пою на родном языке и пританцовываю, принимая швабру за микрофон. Так работа идет быстрее и веселее. Разминаю мышцы и отвлекаюсь от проблем. Спустя какое-то время, (по ощущениям час, но не могу сказать точно, негде узнать время), я убрала лишь прихожую и гостиную, но уже что-то подустала. Плюхаюсь на диван и довольно осматриваю относительно чистую комнату. Здесь довольно уютно благодаря различным украшениям, статуэткам и картинам, являющимися пылесборниками, которые я устала протирать. Но когда всё убрано, мне нравится, как эти вещички вписываются в интерьер. Надо бы проверить, чем там мой маг занят. Без раздумий, иду в его дом через улицу. С меня хватит подвалов. Путь парень мне показал, поэтому не вижу препятствий. Иду в его дом, накинув плащ на голову, чтобы не привлекать к внимание к своим белоснежным оракульным волосам. На улице никого не встречаю, только чуть дальше слышу веселые визги играющих детей, и на этом всё, к счастью. Захожу внутрь без стука и вижу Винсента, сидящего с ровной спиной в кресле, который держит в руках раскрытую книгу и читает. На шум, исходящий от меня, он оборачивается и, убрав книгу, встает. Я осматриваюсь, а вокруг чистота, хотя собиралась отругать за халтуру, мол, агааа, книжки читаешь! Но он уже убрался? Нагло заглядываю во все двери: в спальню, кухню, ванную, кладовую. И везде чисто аж до блеска. С подозрительным прищуром подхожу к Винсенту и спрашиваю с небольшой претензией: — Как ты так быстро убрался? — Использовал магию. — Магию использовал? — с округлившими глазами повторяю его слова. — Да, бытовую магию, — отвечает он как ни в чем не бывало. У меня нет слов. То есть я трачу свои силы на бесполезную уборку, когда можно одним взмахом руки всё очистить. — А зачем я как дура убираюсь? — возмущаюсь я. И неважно, что я там говорила про избавление от стресса и отвлечение от дурных мыслей. Это можно сделать и другими методами! С надутыми щеками смотрю на мага, который задумчиво хмурится, а потом у него в глазах проявляется осознание, и он виновато тупит взгляд. — Ты что, — беззлобно усмехаюсь, — даже не подумал об этом? — Нет… — отвечает он растерянно, словно нашкодивший щеночек со сверкающими глазками. Ну как на него обижаться? Устало выдыхаю и потираю переносицу. — Пойдем ко мне, уберешься там своей магией! — тараторю я, не желая слышать отказа. И я разворачиваю, а на лице отчего-то появляется улыбка, неожиданная для меня. Это реакция моей души на мага? Или что такое? Мне сейчас не до улыбок, я должна плакать, что потеряла парня. Но не могу. Я совсем не думаю о Натаниэле, а напротив, улыбаюсь рядом с Винсентом… — Мария, подождите, — слышу его голос и останавливаюсь. Хорошо, что же ты мне скажешь? Терпеливо жду, пока парень убегает в соседнюю комнату. Вернувшись, он передает мне в руки небольшой круглый камень. Осматриваю её недоверчиво и верчу в руках. — Этот артефакт поможет нам всегда быть на связи. Потрясите его. Я делаю, как он говорит, и из камня появляется голубое свечение в виде голограммы, на которой написано имя мага. Это что за киберпанк? Технологии будущего… Как-то бессознательно подношу палец к его имени, и Винсент, одобрительно кивнув, достает из кармана похожий вибрирующий камень. Так же трясет его и говорит в это устройство: — Проверка связи. Его голос раздается в моем камушке, и я не могу сдержать смех: по камню я еще не разговаривала: — Хаха, это что-то вроде телефона? И тут до меня доходит. Мой бессознательный телефон, да и все мои вещи остались во дворце! Я не знаю, каков план у Винсента, мы с ним пока это не обсуждали, но я думаю, что в ближайшее время в свою комнату во дворце я не попаду. А вдруг меня отправят домой и без телефона? Там же столько фоток, переписок и других приятных воспоминаний! Вся моя сознательная жизнь в этом кирпичике! — Мария, что с Вами, — нотки волнения слышатся в голосе Винсента. Видимо я чересчур уныло выгляжу. Но у меня и так ломка по соц сетям, а тут еще телефон далеко от меня, это слишком для меня. Но надо брать себя в руки. Шмыгаю носом и уверенно отвечаю: — Я в порядке. Пойдем ко мне, убраться надо, а то уже в сон клонит. Винсент кивает и не спорит со мной. Собственно, правильно делает! Мы заходим в «мой» дом, и парень начинает использовать магию в каждой комнате, и там сразу же исчезает пыль и прочая грязь. С белой завистью наблюдаю за ним. Тоже хочу такое умение! Закончив, Винсент оставляет меня одну. Я начинаю снимать свое платье, оставаясь обнаженной. Другой одежды у меня нет, надо будет попросить Винсента отыскать мне что-нибудь. Ложусь в кровать, укрываясь мягким одеялом, и усталость накатывает на меня: веки тяжелеют и голова заполняется негативными мыслями. Как мой добрый нежный Натаниэль оказался двуличным негодяем. Он бессовестно использовал меня. Была ли в его словах хоть какая-нибудь искренность.? Все его поцелуи, касания, нежные слова. Это была ложь?

***

Проснувшись в новом месте, мерно потягиваюсь и встаю с кровати, купаясь в лучах утреннего солнца. Спалось мне сегодня, на удивление, хорошо. Никаких кошмаров и ночных пробуждений. Учитывая моё состояние, это праздник. Выхожу из комнаты в ванную и совершаю привычные утренние процедуры. Всё что нужно для этого, Винсент заранее приготовил. Слышу стук в дверь. Я настороженно подхожу к двери на цыпочках. Если это чужак, то пусть думает, что здесь никто не живет. Но я же не могу быть тихой и аккуратной… Непонятным образом спотыкаюсь и лечу вниз. Развожу руки в стороны и хвастаюсь за книжную полку. На этот раз я не упала, но шума развела знатного. Провал. — Мария, — слышу знакомый голос из-за двери, — это Беатрис. С расслаблением выдыхаю и открываю входную дверь ключом. Вижу мою Беатриску с привычным недовольным лицом и с большим мешком в руках. Она заходит внутрь со словами: — Ну что так долго открывала мне? — И тебе привет, Беатрис, — смеюсь я и приглашаю её сесть не диван. Девушка смягчается и передает мне в руки мешок. Я открываю его, смотрю, а он заполнен моей одеждой. Как она её раздобыла? Беатрис, поняв, о чем я думаю, довольно улыбается и говорит мне с ноткой гордости: — Иногда я могу быть ловкой. Тоже улыбаюсь и откидываюсь на спинку дивана, осматривая блондинистую гостью. И понимаю, что я рада её видеть. — А как ты узнала, что мы тут? — интересуюсь я. Беатрис перестает улыбаться, возвращаясь в обычное состояние, серьезное и слегка недовольное, и показывает мне камушек-артефакт, такой же как у меня и главного мага. — Винсент связался со мной, — отвечает она. — Хотя я уже успела забыть про эту безделушку. — Понятно, — киваю головой, и мы недолго сидим в тишине, пока её не прерывает звонкий голос жрицы: — Ладно, ты вообще как? В её зеленых глазах заметно волнение, и пухлые губы напряженно сжаты в тонкую линию. Неужели Винсент уже успел ей всё рассказать? Ну, наверное, ему надо было как-то объяснить, почему мы в спешке сбежали из дворца. — Нормально, — отвечаю на заданный ранее вопрос. Девушка закатывает глаза, но ничего не говорит. Сразу понятно, что мой ответ её не устраивает. Ничего не могу поделать, на откровенничать я не хочу. Так думала я, а вот через минуту мой язык решил меня подвести. — А ты ведь оказалась права, Беатрис, — говорю я с ноткой горечи, — Натаниэль меня не любил. Был у нас однажды с ней разговор на эту тему. Беатрис утверждала, что принц не любит меня, а лишь играется с моими чувствами. — Прости, лучше бы я оказалась неправа, — отвечает жрица со слегка виноватым выражением и замолкает, а потом решает добавить: — Хотя я и оказалась неправа. Не думала, что причина интереса принца к тебе будет такой… Мне правда жаль. — Вот так вышло, ничего уже не изменить, — пожимаю плечами и устало прикрываю глаза. Весь мир пропадает, остаются лишь искорки, прыгающие перед глазами. И так легко и просто становится. Но через мгновенье меня отвлекает шум, и я поднимаю веки. Передо мной оказывается Беатрис, которая с неким смущением потирает кончик носа и говорит мне тихо: — Иди сюда, Мария. Я беспрекословно слушаюсь жрицу и поднимаюсь с дивана, оказываясь перед ней. Беатрис протягивает свои худенькие ручки и обнимает меня. — Не могу поверить, что я это делаю, — на выдохе произносит она. И мы стоим так некоторое время. Она высокая, с ней удобно обниматься. Я кладу голову ей на плечо и успокаиваюсь. — Я рада, что ты жива, — шепчет она и неловко поглаживает мою спину. Снова осознание избежания смерти накрывает с головой. Вот зачем она это сказала! Я стою и плачу, прижавшись к груди Беатрис, которая теперь уже не неловко, а нежно поглаживает меня по голове и продолжает меня успокаивать. И я понимаю, что это уже было! Моё видение про Беатрис. Это точно оно. — Я тебя в обиду не дам, — говорит Беатрис, казалось бы, уверенно, но голос её предательски дрожит. — Я его своими руками придушу. Ну точно, я помню эту фразу. И еще не понимала, про кого же моя вечно холодная жрица так говорит. Только теперь всё стало ясно. — Не надо, — я смеюсь сквозь слезы, — тебя казнят за это. — Ну и пусть, — невозмутимо отвечает она, и я смеюсь еще сильнее, позабыв про свои печали.

***

Сидим на диванчике, рядом друг с другом и продолжаем наш разговор по душам. Я рассказываю Беатрис про мою жизнь в другом для неё мире, а девушка внимательно слушает, и лишь изредка прерывает, чтобы вставить какой-нибудь едкий комментарий в духе «а у нас трава зеленее». Про себя жрица молчит, а мне хочется выбить из неё откровение и поговорить о ней! Тут мне приходит в голову идея: — А нам Исаак помог сбежать, — делаю акцент на имени парня и многозначительно молчу. — Исаак? — явно притворяется, что не понимает, о ком речь. — А, этот дурачок, — и закатывает глаза. — Эй, ну ты чего так? — шутливо возмущаюсь я. — Даже не продолжай этот разговор, я понимаю, к чему ты клонишь. А я на всё нельзя отвечаю: можно! Поэтому смело продолжаю с легкой ухмылкой: — Не хочешь дать ему шанс? Почувствовать любооовь? — Любовь приносит только боль, — утверждает Беатрис. Что за королева драмы? Мне даже хочется засмеяться — это словно слова из дешевой мелодрамы. Сдерживаю себя только из-за серьезного лица жрицы, которой не до улыбок. Перебирая между пальцами светлую прядь, она начинает издалека: — Насколько помню, я упомянула однажды, что я дворянка. — Было дело, — отвечаю и в душе ликую, что моя колючка начинает раскрываться. — Так вот, в восемнадцать лет я без памяти влюбилась в нашего слугу. Ого! Я удивлена. И даже не понимаю от чего: от того, что дворянка влюбилась в слугу (но это не так для меня ново: куча книг и фильмов на эту тему), или же, что Беатрис, вечно ворчливая, способна испытывать такое прекрасное чувство. Но своих эмоций не показываю, а сижу и с эмпатичным видом киваю. — Он был старше меня и красив, — продолжает девушка, — но не это в нем меня привлекло. И таинственно замолкает. Я с немым вопросом смотрю на неё и не сдерживаюсь: — Ну? — Неважно, — отмахивается она, — продолжаю дальше. Я не хочу нахваливать его, — взгляд ее становится жестким. — Сейчас я понимаю, что таких черт характера, которые меня привлекли, в нем не было! Понимаю: все бывшие козлы и негодяи. Неважно, правда ли это, но после болезненного расставания думаешь именно так! А у Беатрис видимо кончилось всё плохо… — Родители, узнав о моих отношениях, — продолжает жрица монотонно, будто рассказывает сводку новостей за день, — знатно разгневались и поставили меня перед выбором: либо он, либо семья. — Ох, жестоко… — я широко распахиваю глаза и не нахожу слов, чтобы выразить свой шок. Как так можно поступить со своей дочерью? — Я младший ребенок, у них есть еще наследники рода, поэтому я понимала, что их слова — не пустой звук. — Так ты выбрала любовь? — Выбрала, — её голос звучит глухо и отражает боль и обиду, что копится в её душе. — И в итоге семья отказалась от меня, лишила всех богатств и титула. Но мне было лишь важно, что любимый со мной. Наверное, это было так тяжело терять всё. С детства она росла в тепличных условиях, а потом оказалась на улице… — Сначала мы жили на его накопления, а потом он нашел себе работу. Да, бедная, но мирная и тихая жизнь, — спокойно разъясняется Беатрис, а я слушаю, затаив дыхание, словно боясь спугнуть её. — Спустя время я забеременела. И узнала, что мой любимый стал мне изменять. Что-что? Минуточку… Хотя минуточки не хватит. Ребенок? Измена? Голова медленно взрывается от услышанных новостей. И появляется ненависть к бывшему Беатрис. Вот урод! Для меня измена — это непростительно, а тем более изменять беременной девушке. Ну что это такое… — Я потеряла ребенка, — мертвый холод сквозит в её голосе. — Не знаю, от переживаний это, или на то была воля Богини… Я кладу свою ладонь на её в знак безмолвной поддержки. Прикосновение к нежной коже жрицы заставляет почувствовать жалость и уважение к этой сильной девушке. — И он ушел от меня к другой, оставив меня одну, без денег, без дома, — постепенно подходит к завершению Беатрис. — К счастью, родители Винсента и Сесилии помогли мне. Дали кров на первое время, а потом я ушла в храм служить, потому что не хотела быть повесой. Собственно вот так вот. — Это ужасно… — выдаю я с искренним сожалением. —Ты правда очень сильная, Беатрис. Поддерживать словами у меня не очень хорошо получается, а вот действиями… Обнимаю девушку, слегка наваливаясь на неё, что той приходится опереться о спинку дивана. — Хватит, — хочет поворчать Беатрис, но по ее голосу понятно, что она расстроена. — Это всё уже в прошлом, я пережила. — Ты говоришь, что в прошлом, — отрываюсь от девушки, — но своими действиями показываешь обратное. Жрица потирает покрасневшие глаза и смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Такая хрупкая и, казалось бы, беззащитная. Но я точно знаю, за себя постоять она сможет. — Да, я понимаю, что не хочешь снова обжечься и испытать невероятную боль, — мягко снова поднимаю эту тему. — Но, Беатрис, так вся жизнь пройдет мимо тебя. Помимо боли тебя может ждать и много прекрасных мгновений, которых ты сама себя лишила. — Я знаю, — устало произносит она и поджимает губы, о чем-то задумавшись. А потом неожиданно для меня переводит тему совершенно в другую сторону: — Мне надо забрать твой дар. Люди очень недовольны очередной пропажей оракула. Да и ты будешь в безопасности, — с намеком на то, что без дара оракула я не буду нужна Натаниэля. Ну по-больному! — Мне нужна пара дней… — говорю я. Я хочу найти способ спасти принцессу, думаю, что без помощи божества тут не обойтись. Ничего полезного мною не было сделано, и это надо исправить. Мне был дан такой дар, а что я? Смотрела сериальчики! — Знаешь, если бы ты осталась здесь навсегда, — прерывает минутку моего самобичевания Беатрис, — думаю, что мы бы смогли стать подругами. Она не хочет привязываться ко мне, потому что я вернусь в свой мир? Я улыбаюсь и киваю, соглашаясь с ее словами. Хочется сказать ей, мол так давай станем подругами. Или: да мы уже дружим. Но молчу, ведь я правда, вероятно, отправлюсь в свой мир совсем скоро, и общаться с девушкой у меня не получится. — Дай твою «болтушку», — лениво протягивает жрица. — Чего? — в недоумении хмурю брови. Беатрис закатывает глаза и показывает свой камушек-артефакт для общения. — Официального названия у этой штучки нет, потому что ей обычно пользуются только маги, но называют «болтушкой», — объясняет мне она и добавляет с сарказмом: — У магов проблемы с названиями, как видишь. — А почему только маги пользуются? — искренне удивляюсь я. — Это же такая технология! А я-то думаю, почему раньше не видела этот артефакт. Ну, скорее всего, это энергозатратно. Иначе не могу объяснить, почему никто не пользуется местной версией телефона. — А зачем эта безделушка нужна, если есть живое общение? — так удивленно смотрит на меня Беатрис, будто я сказала какую-то глупость. Но и я смотрю на нее точно так же. Мы друг друга явно не понимаем. Вот что значит — из разных миров. — А если ты находишься далеко от семьи, — настойчиво пытаюсь убедить жрицу, — то этот артефакт поможет держать связь друг с другом. — Письма как-то привычнее, — она невозмутимо пожимает плечами. После этих слов я понимаю, что дальше разговор вести не стоит. Беатрис уперлась и ничего новое принимать не будет. Я уверена, что через какое-то время эта «болтушка» будет у каждого жителя королевства. Потому что это удобнее чем письма! Только упертым девочкам, цепляющимся за прошлое это пока не понять. — Ладно, у меня есть еще вопрос, — спрашиваю я, мысленнно отмахиваясь от своего негодования, — ты сказала, что обычно маги пользуются этим артефактом, тогда откуда он у тебя? — Да Исаак подарил, чтобы разговаривать со мной и днем, и ночью, — с раздражением отвечает Беатрис. — Наивный. — Я так понимаю, ты ему ни разу не ответила. — Да. Смотрю на девушку с укором, и мне становится жаль бедного паренька. У него был такой влюбленный взгляд, когда упомянул жрицу. Да и в целом он кажется добрым и простым человеком. Но с другой стороны, Беатрис же не виновата, что он ей не нравится… Хотя! Она же даже шанса ему не дает. Так что в чем-то она виновата. — Отвечу, — едва слышимо произносит она, повернув голову в обратную от меня сторону. Поднимаю брови и с удивленно раскрытыми глазами осматриваю девушку. Это точно она сказала? Мне не послышалось? — Что? — высокомерно приподнимает бровь Беатрис и начинает осматривать свои ногти. — Он не так уж плох, как остальные тараканы, что ползают вокруг меня. — Так значит у тебя много поклонников? — Вообще-то внешне я красива! — уверенно усмехается она, а я и не спорю. Она привлекательная, это уж точно. Идеальный блонд, миниатюрный носик, пухлые губы… Ну красотка же! Беатрис замечает на столе мою «болтушку», и, взяв в руки безо всякого разрешения, стучит своим камнем о мой. — Теперь ты можешь связываться и со мной, — ставит перед фактом меня жрица.

***

После ухода Беатрис я решаю наведаться к Винсенту. Во-первых, я голодная! За разговором с жрицей мне не хотелось есть, но сейчас желудок дает о себе знать неприятным болезненным ощущением. А, во-вторых, одной мне скучно и одиноко. Да и надо бы решить, что нам дальше делать. Открываю входную дверь, которая не заперта на ключ. «Заходи, кто хочешь!». Нельзя же держать двери нараспашку. Надо напугать мальчика. Тихо крадусь по направлению к шуму, исходящего с кухни. Спиной ко мне стоит Винсент, что-то жарящий на сковороде. С едой, значит, разобрался, а меня не позвал! Ну наглец, я ему устрою, оставил меня без завтрака. Хочу напугать его, сделав громкое «бууууу». Но он, деловой, оборачивается ко мне и всё портит! — Привет, — слегка недовольно произношу я. — Добрый день. У него на щеке замечаю белые следы пальцев от муки. Подхожу ближе и провожу большим пальцем по его коже, стирая остатки муки. Его бледная кожа оказывается такой теплой и приятной, хотя кажется, что ощущения должны быть противоположными. Задерживаю руку на щеке Винсента, не в силах оторваться и словно под действием чар я начинаю слегка поглаживать его по скуле. Боже, что я делаю.? Маг сразу же замирает и с громким звуком сглатывает, таращась куда-то в сторону. Опять он смущен. Как впрочем и я… Но продолжаю свои действия. Так Винсент решает меня добить окончательно. Он плотно прижимает щеку к моей ладони, будто помещая лицо на подушку, и довольно прищуривает глаза. Как котенок… Я резко убираю руку и чувствую, как щеки мои горят. Наверняка, я вся красная! Какой ужас. Винсент тоже стоит с румянцем и неловко переступает с ноги на ногу. Беру ситуацию в свои руки, и стараюсь вести себя так, будто ничего сверхъестественного не произошло. Только это не очень хорошо выходит: когда я нервничаю, то неосознанно перехожу на крик: — Почему ты не пришел ко мне и не предложил позавтракать?! — понимаю, что голос мой звучит неестественно визгливо, и успокаиваюсь: — Я голодная между прочим. — Я только недавно проснулся… — виновато произносит маг. — Ну ты и соня! — по-доброму смеюсь я и заглядываю в его зону готовки. На тарелке рядом со сковородой лежат блинчики! Ого, как здорово! Сто лет блины не ела. Но сейчас не о блинчиках. Поесть я еще успею, а вот одна меня вещь гложет со вчерашнего вечера. Перед сном в ночной тишине я задумалась об этом. Сажусь за стол и начинаю говорить: — Слушай, Винсент… Мне что-то не нравится жить одной в том доме. Я не привыкла быть одной. У меня, знаешь, шумная семья, и в доме всегда есть какие-то гости, — улыбаюсь, когда перед глазами появляются приятные воспоминания о родном доме. О дурачке брате, о заботливой болтушке маме, и о папе, моем главном защитнике. — А сейчас я одна, в тишине, и мне как-то тяжело. Винсент внимательно слушает меня и одновременно подает мне тарелку с блинами и наливает стакан компота. Почему маг вообще умеет готовить, если он аристократ? У них разве нет прислуги, которая всё готовит? Вопросов много, ответов нет. Чтобы узнать поближе юношу, мне надо сделать шаг навстречу. — Может будем жить в одном доме? — говорю прямо, что уж ходить вокруг да около.