Ещё Одна из Династии Таргариенов

Спустя месяц

      Городок постепенно уменьшался, становясь совсем крошечным, словно муравейник. Муравейник, кишащий людьми — богачами, простым народом и купцами, прибывшими с далёких земель. Муравейник, на окраине которого, в лагере наёмников, мы прожили целый месяц прежде, чем всё было готово к отбытию.       Теперь же я стояла на корме одного из десяти наших с Эйгоном кораблей, сопровождаемых военными кораблями Волантиса, отданных триархами в благодарность за то, что десять тысяч лишних вооруженных ртов убралось из окраин их города. Стояла, смотрела на удаляющийся город и не верила, что это происходит наяву, пока вокруг сновала наша тысяча человек.       Сердце колотилось словно птичка, пойманная в клетку; я держалась за борт, чувствуя как ветер раздувает мои волосы.       Неужели я действительно возвращаюсь домой? Семеро… Неужели я скоро увижу знакомые земли? Найду Луну близ столицы, если она примет меня? — Не стой там, сестра, — прозвучал позади голос брата. — Сегодня ветрено.       Не ответила, всё ещё не в силах оторвать взгляд от города, которого никогда более не увижу. Эссос был добр ко мне, но он не был родным. Однако дни на «Робкой Деве» я никогда не забуду… — О чем ты думаешь, Анаис? — Голос прозвучал ближе, прямо над головой, дав мне понять, что Эйгон стоит прямо за мной. — О «Робкой Деве». Об Изилле и Яндри, что были так добры к нам. — Я огляделась, приподняв голову, и увидела как губы брата тронула слабая улыбка. — Я всегда буду благодарна за дни, проведённые на нашей лодочке.       Эйгон хмыкнул, глянув на меня сверху вниз с выражением, говорившим: «Тосковать по мытью посуды?». Я легонько пихнула его, покачав головой.       Корабль качнуло на волнах; я схватилась за рукав брата, что пах солью и солнцем, чтобы не упасть, другой рукой прикрыла живот. — Не веришь, что наконец-то возвращаешься домой? — Прошептал принц таким голосом, будто мы были двумя детьми, что делились друг с другом своими тайнами.       Возможно, в другой жизни так бы и было… — Ты хорошо изучил меня за это время, Эйгон, но я удивлена, что ты так спокоен. — Я не помню Семи Королевств, — честно признал принц, покачав головой. Я повернула к нему взгляд; он стоял гордо и ветер трепетал его слегка отросшие синие волосы. — Но там моя родина и мой народ. Там то, что принадлежит мне по праву рождения. Мы должны всё вернуть и спасти нашу страну.       Отвернувшись, он спустился на одну ступеньку и протянул мне руку. — Нам предстоит очень долгий путь и будет скверно, если ты простудишься. Идём, принцесса.       Я замерла. Принцесса… Раньше лишь несколько людей называли меня так, и то в шутку.       Теперь я и действительно стала принцессой. В глазах нашей армии, и для Эйгона… — Kirimvose, Эйгон, — прошептала одними губами, тяжело сглотнув.       Такое короткое слово. Совсем, совсем небольшое, но сколько же в него было вложено. Вся моя благодарность, все эмоции, что переполняли меня в тот миг, когда мы отплывали навстречу дому. И надежда, надежда, что брат поймет это.       Благодарю тебя, Эйгон. Благодарю за то, что возвращаешь нас домой. Без тебя это было бы невозможно, принц…       Фиалковые глаза Эйгона удивленно расширились, но лишь на мгновение, ведь нас окликнул Джон Коннингтон, разрушая тишину, что говорила столь многое: — Мой принц, принцесса!

***

Спустя чуть больше месяца       Находиться на корабле столько времени сложно.       Мы всё также проводили время на уроках Халдона, после которых сразу же направлялись к лорду Коннингтону, что почти каждый день держал военный совет вместе с Гарри Стриклендом, Марком Мандрейком, тем самым капитаном с пострадавшим от оспы лицом, и Лисоно Мааром, беловолосым командиром шпионов, от которого меня в дрожь бросало от непонятной смеси страха и доли восхищения.       Вариса и Мизинца можно было научиться читать. Этот же закрыт на сотню замков…       Обучение Эйгона с Уткой обрело иное значение. Более это не было дурачеством на лодке, что вызывало бы улыбки старых ройнаров, нет. Теперь на них были обращены взгляды воинов Золотых Мечей и матросов Волантиса, и каждый звон от столкновения затупленной стали друг о друга отзывалось эхом в моих ушах, предвещая скорую войну.       Но однажды мы остановились у незнакомого мне островного города с роскошным храмом, возвышающемся над прочими зданиями и я вдохнула полной грудью, ощущая вкус тонких специй и благовоний, появившийся на языке.       Наш корабль одним из первых причалил к ближайшей пристани, окруженной раскрашенными судами с разноцветными полосами, от которых пестрило в глазах — черные с желтым, розовые с голубым, зеленые с белым, пурпурные с золотом.       Позади меня дверь трюма едва слышно открылась, заставив меня обернуться. Эйгон стоял на пороге, разминая шею одной рукой; с его волос падали капельки, наталкивая меня на мысль, что он только открыл глаза. — О, так мы уже прибыли. — Он поднял голову, осмотрев возвышающийся над нами город, по сравнению с которым мы казались муравьями. Бросил на меня косой взгляд, поправив меч на поясе. — Добро пожаловать в Благословленный Лис, сестра. — Будь проклят Лис, — прозвучал елейный голос неподалёку и из тени выступил Лисоно Маар, сменивший золотую броню на более удобный дублет цвета слоновой кости, расшитый золотом, что был расстегнут на несколько пуговиц, открывая вид на кулон на жемчужных нитях с чёрными опалами. — Поверьте, мой принц, под красивым образом скрыта лишь тьма. — Я верю вашему суждению лисенийца, капитан Маар, но…       Дверь трюма вновь распахнулась и показались Стрикленд с лордом Коннингтоном, своим появлением перебив принца к его неудовольствию. — Мы остановимся здесь и пополним припасы, — объявил бывший десница, пока Стрикленд разговаривал с Мааром. Он повернулся к нам с Эйгоном, его льдистые глаза оставались холодными. — До Вестероса ещё месяц пути. Оставайтесь на корабле, покуда не вернемся.       На лице Эйгона промелькнул едва заметный гнев. Он мог и умел выслушивать советы, но обращение словно с малым ребёнком ненавидел.       Заговорила я прежде, чем они начали пререкаться при воинах: — Мы будем здесь, когда вы вернётесь, лорд-десница.       Возможно, титул заставит его вспомнить, что он Эйгону лишь советчик, но не отец.       Удовлетворённо кивнув, Грифф-старший махнул рукой Стрикленду, что уже собрал несколько переодевшихся в более простую одежду людей, и вместе они спустились по трапу в Лис, быстро скрывшись в толпе.       Эйгон остался стоять на месте, его челюсть сжата, лицо побелело от едва сдерживаемого гнева. Я огляделась — казалось, никто не замечал происходящего, и даже Лисоно Маар вернулся в тень надстройки с мечом в руках. — Пойдём, — взяла брата под руку с нарочитым весельем в голосе, и чуть потянула его в сторону бочек с водой, стоявших неподалёку от трапа. — Обсудим дальнейший план завоевания. — Ты прекрасно знаешь планы, — протянул Эйгон, но поддался и мы направились к бочкам. — Сперва Гриффонов Насест, а после… — Штормовой Предел?       Брат кивнул, усевшись на бочку, и тяжело вздохнул, запустив руки в волосы. Я знала, что его беспокоит излишняя опека от Гриффа, что он не хочет прослыть королём-пешкой, и не винила его.       Я коснулась его плеча, слегка сжав, и он накрыл мои пальцы своей ладонью, повернув голову так, чтобы прижаться к нашим руками щекой. — Всё будет в порядке, брат мой, — прошептала на валирийском, чувствуя как внутри что-то странно трепещет от подобной близости. — Если только мы не умрём от качки и боли в мышцах после такого долгого времени на корабле. Может, прогуляемся по набережной, пока наши люди заботятся об еде и воде? — Не уверен, что это хорошая идея, — покачал головой принц, подняв на меня взгляд, и ухмыльнулся. — Помнишь, что говорил Халдон? Этот город славится не только своими шлюхами, но и ядами. Мы не можем рисковать тобой и ребёнком, что даст нам шанс на Кастерли Рок. — Но мы также не можем позволить, чтобы вы с Гриффом поубивали друг друга в борьбе за превосходство. — Я убрала синий локон волос с его глаз, едва коснувшись кожи, дополнив на валирийском. — Нам обоим необходимо проветрить голову, чтобы не сорваться. Корабль способен свести с ума.       Эйгон поднялся на ноги, начав потягиваться. За время пути он успел подрасти, но при этом оставался грациозным, словно хищник. Синюю краску решением Гриффа было принято не смывать с волос, пока не увидим берега Вестероса, что только взыграло на недовольстве наследника.       Наследника, который заметив мой унылый взгляд, громко засмеялся, привлекая к себе внимание матросов. — Меня тоже достала эта качка, сестра, — проговорил он сквозь смех и схватил меня за руку. — Ну, что же, думаю, короткая прогулка по пристани тебе не повредит, если я буду тебя сопровождать. — Мне полезно двигаться, хоть немного, — подыграла, понимая, что мгновение, чтобы отвлечься, пойдёт нам обоим на пользу. — Иначе буду как один из наших слонов. — Очевидно, самым симпатичным из них, — ответил принц и огляделся, жестом указав Роберту, что неподалёку полировал арбалет. — Парень, одолжи свой плащ ненадолго. — Но… — Взгляд Роберта переметнулся ко мне. — Все в порядке, Роберт. Мы недалеко и ненадолго.       Эйгон забрал у него плащ, накинув его на меня одним движением; я быстро сделала узел из завязок и натянула капюшон на голову. Принц огляделся, но ни Утки, ни Леморы рядом не было, а Халдон дни проводил за изучением книг в своей каюте.       Я вопросительно подняла брови, ведь он был одет лишь в рубаху и бриджи, с мечом на поясе и, насколько знала, кинжалом в сапоге, что появился там лишь недавно, порядком удивив его наставника.       Брат заговорщически улыбнулся, покачав головой, и переплел мою руку с его, не спрашивая. — Готова к нашей маленькой прогулке, принцесса? — Прошептал он, повернувшись ко мне, когда мы поспешно направились к трапу. — Тут есть торговые лавки, может найдем булочки с беконом и медовые палочки, как в Пентосе. Должны вернуться до погрузки припасов на борт кораблей.       Елейный голос заставил нас поднять головы: — Это неимоверно радует, мой принц, что вы намерены вернуться к нам.       Мы одновременно резко подняли головы, встретившись взглядом с Лисоно Мааром, что прислонялся к борту корабля у трапа, с мечом в руках; золотые браслеты на его запястьях поблёскивали на солнце. — Никто не мешает сопровождать нас, капитан, — ответил Эйгон, сделав шаг вперёд, но лисиниец даже не думал останавливать его. — Кроме моего прошлого, — как бы между прочим, заметил командир шпионов, поднимаясь на ноги. Он взглянул прямо мне в глаза, заставив чуть крепче сжать руку брата. — Против клятвы не пойду, но совет выслушать не желаете? — Не тогда, когда это грозит конфликтом на корабле, — покачав головой, ответила я на диалекте Лиса, которому нас обучал Халдон.       Тяжело вздохнув, Маар кивком указал на трап и поднялся на ноги. Отвернувшись, он прошел мимо нас, бросив Эйгону лишь одно: — Я вас здесь не видел.

***

      Набережная Лиса была полна пышно разодетых жителей с льняного цвета волосами, что неспешно прогуливались, смешиваясь с прибывшими издалека южанами, разговаривающих на диалектах Тироша, Волантиса и Браавоса. Их голоса тонули в криках торговцев, что призывали в свои лавки всех и каждого, надеясь на выгодную прибыль. — Ну что, вы устраивали подобные прогулки со своим лордом-мужем, сестра? — Эйгон притянул меня к себе чуть ближе, когда мимо прошел один из жрецов Рглора, облаченный в красное. — Теперь твоя душа довольна? — Невероятно довольна. Брат, мы несколько раз гуляли возле моря, — ответила, глянув на спокойную водную гладь и вдохнув воздух полной грудью. Я глянула на Эйгона с улыбкой, надеясь, что он также отдыхает. — Тебе бы там понравилось. И море, и дом… Всё, кроме этого уродливого места, где сидит глава. — Не волнуйся, сестра. Уродливое место выпадет мне, как и ноша с ним, — мягко заметил Эйгон, поняв, что я не хотела называть всё своими именами во время прогулки. — А я постараюсь не уходить в мир иной, чтобы она не досталась тебе.       Мое сердце пропустило удар. Я застыла, уставившись на пораженного подобной остановкой брата. Люди расступались, обходя нас, словно ручей, а я смогла лишь прошептать одними губами: — Обещаешь?       Я могу вынести ношу королевы-консорта, но не править. Власть губит людей. И я не хочу даже думать о том, что могу потерять последнего брата, что у меня остался.       Даже мысль об этом была слишком тяжела, чтобы выдержать…       Эйгон обошел меня и, коснувшись пальцами моего подбородка, заставил меня взглянуть ему прямо в глаза. Казалось, я смотрю в отражение своих собственных, настолько они походили на мои. — Я говорил это тебе ещё, когда мы играли в кайвассу. Я тебя не оставлю, сестра. Но и взамен прошу того же. — Ты уверен? Тебе придется терпеть меня до конца дней своих, а меня вряд ли можно назвать покорной, — с нарочитым весельем воскликнула я, вырвавшись из хватки брата, и улыбнулась, склонив голову.       Принц застыл на мгновение, неотрывно наблюдая за мной; его рука медленно поднялась, будто хотела потянуться и схватиться за мою ладонь, но тут я услышала зов торговца, призывающего юных леди остановиться и купить его выпечку. — Пойдём, брат!       Поманив Эйгона за собой, я направилась к лавке, слыша позади оклик принца, в котором сквозили тревожные нотки, на которые не обратила внимания: — Анаис, подожди!       Лишь бы там были медовые палочки! Те, что отдал магистр Иллирио, уже давным-давно окончились… — Что за прекрасная юная госпожа, — захихикал низкорослый надушенный человечек в красной шапочке, прикрывающей лысину, и мерзко потер ручонки. — Чего желаете?       Я до сих пор не знала, как это объяснить, но при одном взгляде на хрустящую выпечку, залитую мёдом, у меня, казалось, вот-вот потекут слюни.       Потянулась в рукав платья за кошелем, пробормотав: — Я возьму половину всех медовых палочек, что у вас есть.       Торговец довольно всплеснул руками, в его синих глазах заиграли звёзды при виде денег, и почтительно указал в сторону палатки. — Прошу, пройдемте в лавку и я отдам вам сдобу, добрая госпожа.

***

      Сдобы я там не увидела, как и чего-либо съестного, ведь передо мной выросла троица богато разодетых наёмников, наподобие наших с Эйгоном, лишь с более валирийскими чертами, присущими жителям Лиса. — Иди сюда, красотка! — Один оскалился, обнажив золотой зуб кривоватой работы.       Сердце колотилось, словно пойманная в клетку птичка. Дура я! Дура! Будь проклята эта чёртова выпечка! Ни одной больше в рот не возьму! — Отлично! Такая как раз сгодится для борделя!       Я сделала шаг назад, потянувшись к валирийскому кинжалу, спрятанному под плащом, молясь, чтобы они не разглядели мое положение в приглушенном свете свечей. Их было трое, вместе с торговцем, что загораживал выход, против одной меня, у которой был лишь несчастный кинжал.       Не поддавайся страху, главное, не поддавайся страху…       Ещё шаг назад, подальше от наёмников, что наступали, даже, если это означало в лапы торговца. — Кх…ргх…       Приглушенный стон заставил меня обернуться, уставившись прямо в расширившиеся глаза купца-мошенника, с уголка рта которого стекала струйка крови. Он пораженно опустил взгляд, слегка дрожа, прямо туда, где сталь пронзила его грудь; его губы слегка шевельнулись, но не издали не звука. — Ублюдки, — прозвучал голос Эйгона Таргариена, стоявшего позади торговца, его глаза чёрные от гнева в свете свечей.       С неприятным звуком он достал меч из тела торговца, и отпихнул его в сторону словно мерзость, которую ему пришлось коснуться.       И тут всё пришло в движение.       Свободной рукой брат схватил меня, резко потянув к себе; краем глаза я заметила, как рука наёмника поймала лишь воздух. — Прочь отсюда и не спорь, — бросил он мне, не глядя.       Я всунула в его свободную ладонь валирийский кинжал, и выбежала из лавки так быстро, как только могла, под грохот и крики, что преследовали меня, словно желая схватить и утащить обратно к тем наёмникам.       Прижала руку к груди, пытаясь отдышаться, и повернулась к лавке. Почему так долго? — Прошу, брат, — едва слышно прошептала, проклиная собственную глупость.       Глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но сердце продолжало норовить выскочить наружу, а ребёнок, словно ощущая мою тревогу, беспокойно шевелился внутри.       Прошу, Эйгон, вернись уже…       Казалось, прошла целая вечность прежде, чем грохот стих, и на солнечный свет вышел Эйгон с перепачканным кровью лицом. С клинка его меча ручейком стекала кровь, рукав рубахи был порван, а сама она была в алых пятнах. Невозможно было понять, кому принадлежала кровь — наёмникам или принцу. — Знаешь, сестра, — начал он, подойдя ближе, тяжело сглотнув. — Надеюсь, ты насладилась булочками.       Мои пальцы, казалось, начали ощупывать рубаху принца прежде, чем я успела подумать об этом, пытались осознать ранен ли он, сами окрашиваясь кровью, когда Эйгон покачал головой, спрятал свой клинок в ножны, и протянул мне мой кинжал. — Я молю Богов всех религий, чтобы этот случай научил тебя больше никогда не убегать от меня.       Взглянула на тёмную сталь кинжала, также окрашенную кровью, и прикусила губу. Слишком много… Слишком много крови для одной, невинной прогулки…       Я накрыла костяную рукоять кинжала ладонью, но принц не отпускал. Он коснулся пальцами моего запястья, прочертив линию вдоль нежной кожи внутренней стороны, и прошептал пересохшими губами, стараясь отчеканивать каждое слово: — Больше никогда не смей убегать от меня, иначе я запру тебя на корабле вплоть до самого Вестероса. Скажи, что обещаешь мне это, чтобы я не просил лишних клятв. — Обещаю, — выдохнула я, кивнув, ведь сама понимала, что действительно поступила словно малая девчонка.       Склонила голову, тяжело дыша от пережитых нервов; рукоять кинжала тяжело упала мне на ладонь, заставив пальцы сомкнуться вокруг неё.       Пальцы брата же приподняли мой подбородок, вынуждая взглянуть на его побледневшее лицо, на котором кровь и глаза были единственными яркими красками. На его точёных губах играла слабая, острая улыбка, что приподнимала кончики рта так, как делал лишь он. — Я бы сжег эту лавку дотла за то, что они хотели с тобой сделать, но это привлечёт к нам много нежелательного внимания. — Его пальцы нащупали завязки моего плаща, стянув его с меня, и Эйгон накинул его на себя, чтобы скрыть пятна крови; я огляделась, но, казалось, лисенийцы ничего не заметили. Вздрогнула, когда ощутила, как пальцы принца переплетаются с моими и настойчиво тянут прочь. — Боюсь, время окончить нашу прогулку. Уверен, ты не имеешь ничего против, сестра.       Надолго отвыкну от прогулок… К чёрту их…

***

      На вершине трапа нас встретил Лисоно Маар, почтительно склонивший голову, прикладывая элегантную руку к груди, второй же сжимал клинок.       Его лиловые глаза взглянул на нас с Эйгоном из-под ресниц, пухлые губы едва слышно бросили: — Я сказал, что вы заперлись в своих каютах, и посвящаете время совместному изучению диалекта Лиса. Идите в трюм, чтобы так и было.       Мои щёки вспыхнули от мысли о том, что могли подумать Коннингтон со Стриклендом, но принца же это не волновало. Он с благодарностью кивнул, по-дружески хлопнув Маара по плечу. — Я этого не забуду, капитан. — Он слегка улыбнулся. — Зайдите ко мне после. Есть разговор.

***

      Хоть тело и просило отдыха после случившегося, но перед глазами возникал Эйгон в окровавленной рубахе с изрезанным рукавом, стоило опустить голову на подушку.       Прижала ладонь ко лбу, стараясь избавиться от навязчивых мыслей. Что, если его ранили? Ему придётся лгать, если он пойдёт к Халдону…       Перевернулась на бок, чувствуя как корабль качнуло, ознаменовав то, что мы покинули Лис, направляясь в Семь Королевств. Лисса сидела напротив на своей койке, расчёсывая светлые волосы. Она мягко улыбнулась, стоило встретиться нам взглядами. — Мы могли бы вернуть тебя домой, — тихо произнесла я, подложив руки под щёку. — Ещё не поздно.       Если Эйгона ранили из-за меня…       Её глаза шокировано расширились, нижняя губа дрогнула. — Я в чём-то провинилась, госпожа? Прошу, не отсылайте…       Я приподнялась на локте, упреждающе вскинув руку, и покачала головой, спокойной ответив: — Нет, вовсе нет! — Встала с постели, коснувшись босыми ногами прохладного пола, и пересела на её койку. — Я просто…       На меня взглянули опечаленные синие глаза, заставшившие сердце сжаться. Возможно, Лисса и была шпионкой магистра Иллирио, как и остальные служанки… Скорее всего, так оно и было, но это не означало, что моё сердце должно было быть закрыто от жалости к ней.       Я притянула её к себе так, если бы она была Сансой или Арьей, и ласково провела по шелковистым волосам, вдыхая слабый запах лаванды, что исходил от них. — Никто не отправит тебя домой, пока сама этого не захочешь. Просто хочу, чтобы вы все понимали, что никто вас не держит, если не желаете оставаться.       Она — не житель Вестероса. Я даже не буду её королевой, чтобы ей приказывать, и уж точно не рабовладельцем… — Дома меня никто не ждёт, госпожа, — пролепетала Лисса, отстранившись, и склонила голову. От волнения её акцент уроженки Лиса стал ещё сильнее, общий язык и валирийский начали путаться. — Ещё малышкой меня выкупил магистр Иллирио из рабства. Я ничего не помню о доме, кроме своего имени.       Корабль, полный изгнанников из родных земель… И все собрались под знаменем нового принца-дракона…       Перед глазами вновь всплыл дурной образ Эйгона всего в крови, но, покачав головой, я отогнала его прочь. — Значит, ты вольна оставаться, пока не захочешь уйти, — твёрдым голосом сказала служанке, улыбнувшись, и сжала её тонкие руки. — А теперь, прошу, найди мне ту целебную мазь, что недавно приносил Халдон, и ложись спать. Пока что сегодня мне помощь не понадобится.       Корабль качнуло, Лисса от неожиданности крепко стиснула мою ладонь, чтобы не поехать в стену. Кивнув, она поспешно поднялась, начав обыскивать сундуки; её волосы рассыпались по плечам беспорядочными локонами.       А я могла лишь думать об одном, поглаживая живот в нашей каюте, что была чуть больше той, в которой мы ютились на «Робкой Деве».       Лишь об Эйгоне и о том, как я себе не прощу, если когда-нибудь ему снова придётся рисковать собой из-за меня…

***

      Постучала ногой в дверь каюты брата, надеясь, что сейчас из-за угла не появится Коннингтон, иначе допросит нас словно малых детей, увидев в моих руках небольшую глиняную баночку с мазью, и графин с чистой водой. — Эйгон, можно я зайду? Открой мне дверь. У меня руки заняты.       За дверью послышался скрип, словно кто-то поднялся с постели, и, миг спустя она отворилась, открыв моему взору немного бледного, обнаженного по пояс брата. Он поспешно завёл за спину левое предплечье, но я успела мельком уловить длинный, кровоточащий порез на нём, при одном взгляде на который у меня зачесался старый шрам на правом плече. — Позволь помочь тебе, — попросила я, улыбаясь глядя прямо в глаза брата, что встревоженно осматривали коридор трюма у меня за спиной. — Я немного знаю в этом толк.       За углом послышались тяжелые шаги. Это мог быть кто-угодно, даже бывший десница. — Заходи, — тяжело вздохнув, принц отошел в сторону, пропуская меня в свою каюту.       Я застыла посреди комнаты, внезапно осознав, что впервые нахожусь с Эйгоном наедине в его покоях. На моё удивление, обставлены они были беднее моих: небольшое окно, жесткая кровать, покрытая тонким одеялом, треснутое зеркало над резным столиком, на котором стоял графин воды и миска для умывания. На кровати валялись книги и ещё нераспечатанные свитки, а в углу комнаты стоял сундук с одеждой, накрытый чёрным дублетом, что был мне знаком с нашей поездки в лагерь Золотый Мечей; неподалёку поблескивало небрежно скинутое ожерелье с рубинами.       Обойдя меня, Эйгон присел на край постели и похлопал рядом с собой. — Не красней, сестра, и присаживайся.       Встрепенувшись, я прошла к нему, осторожно примостив свой графин на столик, воспользовавшись случаем, чтобы на мгновение повернуться к брату спиной.       Коснулась своих щёк, что действительно горели, и прикусила губу. Предатели…       Поставив баночку с мазью, налила воду в миску для умывания и окунула в неё край полотенца. — Что сказали служанки, когда ты вернулась? — Эйгон вздрогнул, когда я взяла его за предплечье и начала стирать запекшуюся кровь резкими движениями. — Они не задают лишних вопросов. Только наблюдают и, скорее всего, докладывают обо всём толстому торговцу сыром в Пентосе.       Сквозь щели в корабле дунул прохладный ветерок, заставив вспомнить, что я была в одной ночной рубашке перед братом — мысль, что оживила во мне ту невинную девочку, которой я была однажды.       Я склонила голову, притворившись, что осматриваю порез на предплечье, надеясь, что Эйгон не заметит пылающих щёк. — Сестра, да тебе в пору быть мейстером похлеще нашего Халдона, — протянул брат, и чуть отклонился назад, когда я поднялась за мазью с окровавленным полотенцем в руках. — Откуда подобные умения?       Я положила полотенце на край стола и, забрав баночку, повернулась обратно к брату, улыбнувшись от нахлынувших воспоминаний о обучении во внутреннем дворе Винтерфелла. — Наблюдала, как мейстер заботился о царапинах и ушибах моих кузенов и Джона. Постучала пальцем по своему шраму, что виднелся под коротким рукавом рубашки. — И за мейстером Русе Болтона, Квиберном, что вылечил мое плечо.       Эйгон наклонился чуть вперёд, уставившись в моё лицо заинтересованным взглядом. Он потянулся коснуться здоровой рукой моего шрама; я едва слышно выдохнула от слегка щекотного прикосновения тёплых кончиков пальцев. — Почему тебя ранили? — Когда мы с одним из рыцарей моей мачехи сопровождали Джейме Ланнистера в столицу, на нас напали наёмники Болтона, шестеро человек. Один успел меня ранить. Рана… — Мой голос прервался, я подошла ближе, сев на постель почти вплотную к брата, и тихо продолжила: — Не знаю, может, клинок был грязным, но меня начало лихорадить, и, чтобы спасти мне жизнь, они доставили меня к Русе Болтону. — Храбрая принцесса, — широко ухмыльнулся принц, одобрительно кивнув, и с шумом втянул воздух носом, когда я коснулась пореза пальцами, покрытыми мазью. — Что это за мерзость?       Я закатила глаза, фыркнув. В чём-то парни всегда одинаковы… — Это лекарство. Оно всегда мерзость. Повезло, что оружие не было отравлено.       Губы Эйгона тронула острая улыбка: — Так, это сможет остаться нашим секретом.       Как же быстро летит время… Такое чувство, будто меня саму недавно ранили на том каменном мостике, будто ещё вчера сир Джейме промывал мое плечо также, как я сегодня принцу, но столько всего уже успело произойти… Решающая часть нашей битвы настанет также незаметно? — Жаль, нет повязок, — пробормотала я, скорее самой себе, чем брату, закончив покрывать порез густым слоем мази.       Кровать слегка скрипнула, когда Эйгон поднялся на ноги, и схватив меня за руки, поднял следом за ним. Прежде, чем я успела хоть что-то сказать, он осторожно прикоснулся губами к моему лбу, заставив застыть на месте от неожиданности.       Я подняла на него пораженный взгляд, и принц аккуратно убрал несколько прядей волос с моих глаз. — Когда же мы успели стать настолько близки? — Услышала я его шепот. Он смотрел на меня из-под полуопущенных век, и его глаза казались тёмно-сапфировыми. — Отдыхай, сестра, а я пока поговорю с капитаном Мааром. Проверим, правду ли говорят другие Мечи о том, что он — один из лучших в своём деле в Эссосе.       У меня от Маара мурашки по коже… — О чём ты хочешь его попросить?       Глаза Эйгона лукаво блеснули, он гордо поднял подбородок. — О том, что давно следовало сделать для укрепления дома Таргариенов. — Он подцепил пальцами раскрытую книгу на своей постели и захлопнул её, взглянув на меня с лёгкой улыбкой. — Отправить людей обыскать каждый уголок Эссоса и Вестероса в поисках драконьих яиц, даже если придётся плыть в Асшай.

***

Спустя около месяца

      Корабль нещадно раскачивало и с каждым ударом волн о судно мне казалось, что оно сейчас перевернется, отправив всех к Утонувшему богу, которому поклоняются железнорожденные.       И ещё холод…       Мне, которая всегда предпочитала даже воду для купания намного горячее обычного, было настолько холодно, что хотелось разжечь костер прямо посреди каюты, лишь бы согреться. Луны больше не было рядом, и оставалось лишь сильнее кутаться в одеяла, строго-настрого запретив служанкам отдавать мне свои собственные.       Луна, моя верная, отважная Луна… Я обязательно тебя найду и мы увидимся вновь…       Моя дверь открылась, я упёрлась рукой в край постели, когда корабль вновь тряхнуло, и внутрь покоев заскочил промокший до нитки Эйгон, отряхиваясь словно собака, его синие волосы прилипли к лицу мокрыми прядями, подчёркивая острую линию челюсти. — Пошел вон, — рыкнула я, на мгновение высунув нос из-под одеял. — Тут и так холодно! — Наверху преисподняя. Наши корабли швыряет словно щепки, — сообщил он, кратко глянув на меня, потом перевёл взгляд на служанок, что ютились, обнимая друг друга на соседней койке. — Ждите.       Он вышел, хлопнув дверью, но буквально сразу же вернулся со своими покрывалами и меховым плащом. Протянув служанкам покрывала, он подошел ко мне и накрыл плащом; тёпло хлынуло по жилам, я захмурилась от удовольствия, чуть поудобнее устроившись на подушках, насколько позволял выросший живот.       Поймала руку брата прежде, чем он успел отойти, вцепившись в мокрые пальцы, и сонно пробормотала: — А как же ты? — Сегодня я не усну. Буду помогать наверху, чем только смогу. Мое первое правило, сестра — выполняй наравне со своими людьми. Терпеть не могу людей, которые покоятся на перинах, пока остальные работают. Так теплее? — Кратко сжав мои пальцы, он подоткнул плащ под мои ноги, и глянул на служанок, бросив им сперва на диалекте Лисса, а после и на тирошийском: — Позаботьтесь о ней.       Что-то внутри меня дрогнуло, что-то незнакомое, чего никогда не чувствовала прежде. Эйгон… — Осторожнее там, — выдохнула на валирийском слегка дрогнувшим голосом.       Губы принца тронула мягкая улыбка, он прищурился, но в его глазах не было гнева. — Нет необходимости пробовать свой материнский инстинкт на мне, Анаис. — Он подошел к двери, ухватившись за засов, когда корабль подпрыгнул на волнах, и откинул мешающие волосы со лба, обернувшись с усмешкой. Я замерла под плащом и покрывалами, ведь, казалось, на меня смотрел принц Оберин, хищно склонив голову с лукавыми искорками в глазах. — Крепких снов, сестра. Если будем тонуть, непременно дам знать.

***

      Штормы нещадно терзали нас на протяжении нескольких дней, что мы со служанками проводили в каюте: они принялись перешивать часть более тёплых платьев, что магистр Пентоса предусмотрительно положил в сундуки, а я читала один из фолиантов по истории Валирии, что Роберт взял у Халдона по моему приказу.       Эйгона за эти дни я не видела. Оставалось лишь надеяться, что его не смыло за борт. — Принцесса, — раздался немного уставший голос Джона Коннингтона за дверью моей каюты однажды, прервав моё обсуждение с девушками, что корабль уже не так сильно кидает. — Если желаете, можете подняться на палубу. Принц посчитал, что вас заинтересует то, что вы можете увидеть.       Служанки выразительно заулыбались, я покачала головой, поморщившись, будто мы были стайкой девушек, обсуждающей сплетни. — Благодарю вас, лорд Коннингтон! Я скоро присоединюсь к вам.       Служанки помогли мне одеться в белое платье, с едва видной вышивкой на лифе в виде листьев и роз. Просунула руки в прорези чёрной накидки с алыми узорами, пока девушки в несколько рук расчесывали и заплетали мои волосы в косы.       Роберт предложил свою руку, желая проводить меня до палубы, и, опираясь на него, я осторожно поднялась по скрипящим ступенькам трюма, выйдя наружу впервые за несколько дней.       Прикрыла глаза, когда в лицо подуло холодом и брызгами. В воздухе пахнет зимой… Зима близко…       Открыв глаза, увидела следы недавних бедствий — водоросли и морская тина были разбросаны повсюду, часть матросов работала над починкой оборванных тросов и талей. А на носу корабля стоял…       Эйгон!       Отпустив руку Роберта, двинулась к нему, подобрав юбки. Нескольких дней разлуки хватило, чтобы его вид вызвал прилив тепла, трудно поддающегося описанию, но губы, казалось, сами окликнули его прежде, чем я успела подумать об этом: — Эйгон!       Он обернулся, всё ещё синеволосый с тёмными тенями под глазами, что свидетельствовали о бессоных ночах, проведённых с остальными матросами в борьбе со штормом. Но его рука была всё также крепкой, когда он схватил меня за запястье и помог подняться на нос. — Похолодало, — заметила я, отдалённо уловив, что мою руку Эйгон так и не отпустил. — Надо узнать, не присылали ли белого ворона из Цитадели. Вдруг, зима уже наступила.       Принц усмехнулся, покачав головой. — Узнаем, моя северная сестра. — Между его бровей пролегла задумчивая морщинка, челюсть сжалась. — Шторм спутал наши планы и разбросал армию. Остатки высадились на острове Тарт и Ступенях. Грифф пошел отправлять воронов с приказами собраться у мыса Гнева после того, как те замки будут захвачены.       Моё сердце затрепетало от знакомых названий; я взглянула на брата, спросив дрогнувшим голосом: — Так… Так мы недалеко? Мы…вернулись? — Очень скоро, мы вновь ощутим твёрдую землю под ногами, — шепнул он, склонившись чуть ближе.       Вскоре, драконы вновь вернутся в Семь Королевств… Драконы, что не остановятся ни перед чем на своём пути… — Тогда, прошу, выполни одну мою просьбу, брат, — улыбнулась, опустив ладонь второй руки на его грудь. Эйгон вздрогнул от неожиданности, но не отпрянул, лишь продолжал смотреть на меня, внимательно изучая моё лицо, заставляя щёки вновь гореть, но я продолжала говорить, слегка путаясь в словах от волнения: — Как только мы ступим на землю, как только начнём завоевывать замки и объединимся с Дейенерис, у нас в руках окажется огромная власть и мощь драконов. Я принесла тебе клятву верности в своё время. Прошу, как твоя сестра, поклянись мне, брат. Поклянись мне, что, если кто-то из нас начнёт сходить с ума, мы прекратим всё на корню. Мы прекратим всё прежде, чем это зайдет слишком далеко.       Я не могу привести в Семь Королевств второго Эйриса Таргариена… Мой долг удостовериться в этом, не только как свидетеля истории поступка Джейме Ланнистера, но и как одной из Таргариенов…       Едва слышно выдохнув, Эйгон накрыл свободной рукой мою ладонь на своей груди, сжав пальцы. Его голос был холоден и серьёзен, словно ветер, что трепетал паруса нашего корабля, развевая наши волосы, пока мы стояли на носу судна. — Даже, если это будешь ты сама, будущая королева?       Эти слова заставили моё сердце пропустить удар. — Даже, если это буду я.       Когда рождается Таргариен, Боги кидают монетку, чтобы узнать, какая судьба его ждет — величие или безумие? Нас — всего трое и остаётся лишь молиться, чтобы всем было предречено величие…       Молитвы тщетны чаще, чем хотелось бы. Клятвы же вернее, и я достаточно доверяла Эйгону, чтобы просить о подобном. — Клянусь Старыми Богами и Новыми, кровью и пламенем. — Он легчайше провел по моей щеке кончиками пальцев, по моей спине пробежали мурашки, заставив прижаться ближе. — Мы — дети нашего отца, сестра. Нам и должно закончить эту войну.       Прежде чем я успела ответить, раздался крик матроса, стоявшего в дозоре: — Земля! Я вижу землю!       За нами послышались поспешные шаги, поднялась суматоха, посреди которой оказались мы с братом. Его рука слегка дрожала, сжимая мою. Ком подступил к моему горлу, когда я подняла взгляд, увидев на горизонте тёмные очертания Вестероса. — Это он, Анаис, — выдохнул Эйгон, тяжело сглотнув. Его голос прервался, но лишь на мгновение, прежде чем он взял себя в руки. — Это мыс Гнева!       Я прижалась лицом к его плечу, чтобы скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы радости; ребёнок внутри шевельнулся, наградив сильным пинком, но я могла лишь стискивать руку брата, почти физически чувствуя какой груз свалился с моих плеч, груз, о котором я даже не подозревала до этого момента.       Эйгон обнял меня, будто защищая от ветра и брызг, его дрожащая рука коснулась моих волос, будто чувствуя, что мне необходимо было утешение. — Пришло время смыть краску с твоих волос, брат…