Легенда о белом жемчуге

      Хван был так близко, а я ощущала его дыхание и уже почти родной аромат, от которого кружило голову. Яркий и свежий запах морской солёной воды вынудил меня взбодриться. Я невинно захлопала ресницами, смотря на безупречное лицо с чувственными приоткрытыми губами и острым разрезом глаз, которые сощурились.       — Твоим наказанием и закреплением нового обещания будет примирение с отцом, — прошептал Хёнджин, увеличив расстояние между нами.       — Нет. Я не хочу, — тут же спустившись с небес на землю и прекратив мечтать о том, что никогда не случится, я завертела головой.       — Да. И это нужно даже не мне. Ты же знаешь, Со. Ты должна помириться с ним, — вздохнул Хван, расправляя помятые рукава.       — Я ни за что не пойду к нему, — упрямилась я, желая подняться и просто уйти от разговора.       — Расскажи мне о нём. Похоже, что он очень плохой человек, раз ты так боишься его, — задумался вслух Хёнджин, провоцируя меня.       — Вы не можете так говорить о нём! Мой отец самый чуткий и хороший на свете! — не выдержала я, поддавшись его уловке и плюхнулась на песок, складывая руки на груди.       — И почему же? — продолжал господин.       Я надулась, как мышь на крупу, и развернулась к Хёнджину спиной, но больше не собиралась бежать. И тогда невольно начала свой рассказ, предаваясь воспоминаниям.       — Я была счастлива. Даже несмотря на то, что мы жили в бедности. Когда была жива мама, наша семья была самой дружной и сплочённой. Отец всегда приносил с работы рыбу, а мама старалась научить меня делать всё по дому, потому что я к этому тянулась. Она даже часто отпускала меня с отцом на берег, чтобы я могла побыть с ним. Там он учил меня, как ловить рыбу, и рассказывал много разных сказок. Он всегда относился ко мне с особым трепетом и ограждал от всего. Порой, даже когда я убегала от него и играла в прятки, он догонял, но никогда не ругал. Они с мамой были для меня всем. Я помню улыбки родителей, когда те были друг у друга, а наша семья была единым целым. Мама всегда была на моей стороне и даже иногда папе прилетало за то, что он мог что-то не сделать. Это было так смешно, что я тихо сидела рядом и всегда посмеивалась, пока она ворчала на него. Но в конце мама всегда обнимала его и целовала. Смотря на них, я мечтала о том, чтобы и у меня была такая семья в будущем. Родители правда очень любили друг друга и ценили. Но при всём этом мне всегда казалось, что меня мама любила по-особенному. Чуть позже, после её смерти, я узнала по слухам из деревни, что у них с папой долго не было детей. Кто-то даже прозвал это проклятием бесплодия. Но всё изменилось, когда появилась я. Теперь эти счастливые моменты останутся только в моей голове. Я больше не смогу увидеть их улыбки и почувствовать атмосферу, от которой внутри разольётся тепло… — не выдержав, всхлипнула я и опустила голову.       Хван затих, молча наблюдая и слушая. Я не ощущала его присутствия, только то, как стал дуть прохладный ветер. Я поёжилась, когда моё тело покрылось мурашками, но продолжила говорить о том, что было на душе.       — Я часто вспоминаю их взгляды друг на друга и думаю о том, вот бы и на меня когда-то кто-то так посмотрел, — вздохнула я, стирая подушечкой пальца спадающую с века слезинку. — Но я ушла из-за того, что сказала моя мачеха. Мы никогда с ней не были дружны. Да и их отношения с отцом слишком контрастны по сравнению с тем, каким всё было, когда с нами была мама. Я вообще не понимаю, как и почему они вместе! — разругалась я, сжимая кулаки.       — Ёнг — это та, из-за которой ты оказалась в игровом доме? — склонив голову набок, вспоминал Хван.       — Ага, — я кивнула, нахмурившись, и обернулась: — из-за её выходок вся наша семья погрязла в долгах. Даже то, что я пыталась заработать, она умудрялась проигрывать в том доме.       — Так почему твой отец ничего ей не скажет? Никак не запретит… — спросил Хён.       — Я не знаю, — развела руки в разные стороны я, — Каждый раз, когда я спрашивала у него об этом, он ничего не говорил. Просто молча отводил взгляд в сторону. И я продолжала терпеть её, смирившись со всем. Что мне ещё оставалось?       — Хм-м. Ты скучаешь по отцу? Хочешь вернуться в ваш дом? — поинтересовался господин.       — Очень скучаю. Но теперь есть причина, по которой мой путь обратно перекрыт, — тяжело вздохнула я и отвела взгляд.       — Не проще ли поговорить с ним? — предложил Хёнджин.       — Прошлый раз, когда Ёнг сказала мне, что мама умерла из-за меня, я сбежала из дома и встретила отца, возвращающегося с работы. Я была на эмоциях и спросила у него, правда ли это. Он лишь спросил, Ёнг ли мне это рассказала. Значит, она не соврала, — опустив голову, я почувствовала, как по лицу скатывались слёзы.       — Я думаю, что ты сделала неправильно, что сбежала так и не поговорив. Завтра же, как только твоей ноге станет чуть лучше, мы вместе пойдём к твоему отцу, — заверил меня Хван.       — Но я не готова. Я даже не знаю, что сказать. Если вообще стоит что-то говорить! — вскинула голову я, тараторя и пытаясь отговорить парня.       — Сердце подскажет. Просто не думай, а говори о том, что чувствуешь. К тому же, я уверен, что Иль поймёт тебя, — успокаивал меня Хён.       — Вы правда так думаете? Я видела как потухли его глаза, когда умерла мама. В них больше не было прежнего желания жить. Я стала обузой для него. А если хотя бы на секунду допустить тот факт, что именно из-за меня ему пришлось расстаться с любимой, то… — не успела договорить я, как Хёнджин меня тут же перебил.       — А ты не допускай.       Наши взгляды встретились, стоило Хвану уверенно сказать одну фразу. Я застыла, глядя в его завораживающие карие глаза, в которых появился малахитовый отблеск.       — Я уже рассказал тебе свою историю. О том, как не смог поговорить с отцом и теперь страдаю. Не хотелось бы заставлять тебя испытывать нечто подобное или даже думать, но.. представь, что его не станет. Что тогда ты почувствуешь? — едва только Хёнджин заговорил об этом, как моё сердце сжалось в тиски.       — Я не хочу потерять его. Я не готова, — захныкала я, будто маленький ребёнок.       — Ты не потеряешь. Я правда не хотел так говорить, — заключая в свои объятия, Хван избавлял меня от тревожности.       — Я уже потеряла маму и не хотела бы потерять ещё и отца, — тяжело сглотнула я, положив голову на тёплое мужское плечо.       — Ты не потеряешь. Конечно, этого не будет, — тихо прошептал парень.       Я сделала ещё один медленный и тяжёлый вздох, а затем посмотрела на голубоватую ткань ханбока, которая изменила цвет из-за моих слёз.       — Господин Хван, ваш рукав намок из-за меня! — поджала губы я, отодвигаясь и показывая пальцем на влажную ткань.       — Ничего. Мы всегда у воды, и я уже привык, что он часто мокрый, — слегка улыбнулся Хён, а затем проследил за моей рукой, которая вытирала глаза, — Сильно болит? — показывая взглядом на неё, спросил Хван.       Я перевернула кисть и обнаружила покрасневшее место. То самое, на которое пришёлся удар. Я тут же задумалась и вспомнила о том, как неожиданно Хёнджин буквально взбесился на глазах и замахнулся, а несчастная расчёска отлетела в сторону. Пострадавшая область зажглась болью, и я скривилась.       — Нет, просто немного неприятно, — отвела взгляд я, соврав.       — Я не справился с эмоциями, поэтому навредил тогда. Мне правда жаль, я не хотел и не думал, что такое случится, — взяв мою кисть в свою, он аккуратно и бережно провел по ней. — Я расскажу, в чём причина. Думаю, что ты достойна узнать.       — Можете не делать этого, если не хотите, — заверила его я, дав принять решение, исходя из выбора.       — Я хочу, чтобы ты узнала. Но сначала… — поднимаясь, он попросил меня подождать и испарился на несколько секунд.       Хёнджин пришел так же быстро, как и ушёл, а это не могло меня не удивлять. Я даже успела подумать, что он бежал со всех ног. Но хладнокровный, серьёзный и спокойный господин Хван, бегущий ко мне с баночкой самодельной мази, это лишь плод моего воображения. Или же нет?       Парень расправил ханбок и присел, раздвинув длинные ноги в разные стороны. Он подполз поближе и расположился напротив меня, пока я оказалась между его раскинутых колен. Господин взял мою руку и зачерпнул пальцами некоторое количество лекарства, а затем стал аккуратно намазывать, трепетно втирая в кожу. Это было так странно и непривычно, даже не укладывалось в голове, поэтому я зажалась и почувствовала стыд. Наверное, я сидела вся красная, но хорошо, что глаза Хёнджина не смотрели на меня. Стало так жарко, что я заёрзала на месте. Да что это со мной такое было? Ещё несколько минут назад я была готова разозлиться и обидеться на него, потому что он ударил меня ранее, но сейчас мне хотелось только наблюдать за тем, что парень делал.       Я прикусила губу, невольно поглядывая за осторожными движениями. Будто между нами больше не было статуса господина и его слуги, Хван обрабатывал мою рану. Он достал повязку и растянул её в воздухе. Та мелькнула между длинными пальцами, а затем оказалась на моём запястье. Хёнджин проверил, не туго ли он завязал узелок, а чуть позже закончил и поднял взгляд. Я была готова провалиться под землю. Как же я сейчас выглядела?       — Тебе не печёт солнце? Ах, да, мы же в теньке. Может, погода слишком жаркая для тебя? — склонив голову, спросил он.       Я тут же отвернулась и закрыла ладонями лицо. Мои щёки точно были ярче пламени.       — Пожалуйста, расскажите, что вы хотели, — выпалила я, переводя тему.       — Хорошо, — оперевшись на камень спиной, Хван сложил руки вместе.       Мы вместе смотрели на то, как стали бушевать волны, которые были спокойны. Атмосфера была иная, плавно перетекающая из спокойной в тревожную, стоило парню начать рассказ.       — Возможно, это покажется чем-то глупым или же странным, но я не хотел бы, чтобы кто-то прикасался к моим волосам, потому что сохранил ценные воспоминания, связанные с этим действием. И мне казалось, что кто-то может осквернить их, смыть, заставить меня забыть. Тогда я сказал, что только один человек мог прикасаться к ним, но даже тут невольно обманул тебя. Их было двое. Сначала эти волосы… — взяв в руки локон и проведя по ним руками, медленнее и мягче заговорил Хён: — расчёсывала моя мать. У нас есть причина отращивать их, поэтому я думаю ты удивилась, когда увидела длину.       — Да, они даже длиннее моих, — случайно улыбнулась я, позабыв о том, что разговор становился серьёзнее.       — Если парень проигрывает в бою, то он обязан отрезать свои волосы до самого корня, — продолжил Хван, но тут же замолчал.       — Ого! Было бы очень жалко лишаться их… — открыла рот я, позабыв о приличиях и перебив Хёна: — Ой. Но..подождите! Значит ли это, что вы…       — Никогда не проигрывал, — кивнул он. — Так вот, когда я рос, моя мать была единственным человеком, кто имел право прикасаться к волосам. Она постоянно говорила про то, что я обладаю огромной силой и многого добьюсь. Так и было. Я вырос и стал.. скоро стану правителем своей страны, — на лице парня непроизвольно появилась тёплая улыбка.       — Я думаю, что вы будете отличным правителем. Самым честным, правильным, хорошим и… — кивнула я, чем вызвала маленький и тихий смешок у своего собеседника: — хорошо, я не буду перебивать, — свернула вовнутрь губы я, устраиваясь поудобнее, чтобы дослушать рассказ.       — Чуть позднее я встретил в своей жизни… человека, который многое изменил, — улыбка моментально стёрлась с лица господина, а его выражение стало грустным. — Он обладал такой энергетикой, что каждый раз, когда я видел его, мне хотелось быть рядом. Меня будто что-то околдовало, тянуло только к нему. И когда-то я настолько доверился, что позволил расчесать свои волосы, потому что этот человек захотел это сделать. Может быть, он и не знал, что ему выпала такая возможность, потому что я не рассказывал об этом ему. Но его прикосновения были так похожи на материнские. Аккуратные, осторожные и трепетные. Я помню, как засыпал у него на коленях, моля о том, чтобы такие моменты случались чаще. Помню прикосновение рук, будто это было вчера. Помню то, что я испытывал тогда. Никогда не забуду, — Хван говорил всё тише, а слова давались ему всё труднее.       Волны, танцующие в море, стали сражаться друг с другом, высоко поднимаясь и набрасываясь на себе подобных. Стало так больно и грустно в груди, хотя я не имела никакого к этому отношения. Но почему же тогда я реагировала так, словно это задевало меня? Из-за того, что я покушалась на его ценные моменты, хотя вовсе о тех не знала?       — Что случилось с этим человеком? Вы общаетесь сейчас? — спросила я, нарушив затянувшуюся тишину.       — Я давно не видел его, — поднимаясь, Хёнджин изменил выражение лица, натянуто улыбнувшись и запрятав всю боль глубоко внутри: — пойдём перекусим.       — Спасибо, что открылись мне. Я очень ценю это, — улыбнулась я, взяв парня за протянутую руку, вновь позабыв о наших статусах.       После приёма пищи, во время которого мы немного поговорили, я ещё раз всё обдумала и сказала Хёнджину, что хотела бы встретиться с отцом поскорее. Но Хван настоял на том, чтобы сделать это завтра. Волны, до этого встревоженно нападающие друг на друга, стали умиротворёнными, будто нашли путь к примирению.

***

      Я расчесалась и надела чистую одежду, которую откуда-то достал мой господин. Ханбок был прямо по моей фигуре, а Хван похвалился, что у него отличный вкус и поражающее умение угадать с размером. Я захихикала и улыбнулась, приглаживая ткани розоватого оттенка.       — Спасибо! Это подарок? — спросила я.       — Скорее, рабочая одежда слуги. Для подарка это слишком дёшево, — будто смекая то, что, если эта вещь дорогая, я не приму её, ответил Хён.       — Я вспомнила кое-что. У моей мамы тоже был похожий ханбок. Он был таким красивым, а я мечтала о нём. И однажды она сказала мне, что, когда я вырасту, то обязательно получу его в подарок от неё, — поделилась воспоминанием я.       — Каким он был? — поинтересовался Хван.       — Прекрасного розового оттенка, а его мягкая ткань струилась вдоль всего тела. Мне казалось, что он достоин быть даже на теле самой королевы. Но это только мои детские ощущения, — отмахнулась я. — Ладно, пойдёмте?       Мы шли вдоль берега, пока любопытный ветер раздувал нашу одежду. Ткань нового ханбока была непривычной и удивительной. Будто лепестки цветков касались моей кожи. Настроение было запредельно высоким, и я чуть ли не бежала вприпрыжку, позабыв о том, что уже давно не ребёнок. Господин Хван то и дело, что поглядывал на меня, тихо усмехаясь и отводя взгляд.       А затем я остановилась, когда увидела знакомую местность. Здесь работал мой отец, и именно с этим местом многое связано. Хёнджин подошёл поближе, а затем взял меня за руку, и я перевела свой взгляд на него.       — Идём? — спросил он.       — Наверное, мне нужно самой поговорить с ним? — сощурилась я.       — Хорошо, как хочешь, — кивнул парень и отпустил мою кисть.       — Нет, стойте. Я не знаю. И не хочу вас обижать, — схватив его ладонь покрепче, тараторила я.       — Всё в порядке. Если считаешь, что хочешь одна поговорить с ним, то это правильно. Я подожду тебя здесь. Если захочешь, то познакомишь нас, — разъяснил он.       — Тогда, так и сделаем. Спасибо, — кивнув, я пошла дальше, оставив Хвана позади.       Я оглянулась, ещё разок посмотрев на высокую фигуру с длинными тёмными волосами, вздохнула и собралась с мыслями. Хён махнул рукой и спокойно стал смотреть на воду. Мне уже стало казаться, что он действительно зависим от неё. Ну не может быть настолько влюблён обычный человек в море.       Когда же я рассмотрела мужчину, сидящего у берега с сетями, то сразу поняла, что это был мой отец. Но почему-то вся моя уверенность улетучилась, и я даже развернулась, собираясь бежать. Перед глазами у меня вспыхнули события того дня, когда я отказалась от всего и ушла из дома. Я стала быстро перебирать ногами, несмотря на боль в одной из них, а затем чуть не упала, когда рядом со мной молниеносно поднялась высокая волна и чуть ли не смыла меня, забирая с собой в море. Я пугливо отскочила, посмотрев на неё, а после услышала, как меня позвал отцовский голос. И тогда-то уже не было смысла никуда бежать.       Я зажмурилась, стыдливо подняла голову и направилась к отцу, который спешно шёл ко мне. Он накинулся на меня с объятиями и крепко сжал, передавая своё тепло. Его знакомый родной аромат тут же ударил в нос, и я не сдержалась, заплакав в ту же секунду. Мы прошли к месту, где он обычно сидел и, наконец-то, поговорили.       — Я расскажу тебе чуть позже. Знаю, что долгие годы не давал тебе ответа. Но, как только ты станешь чуть постарше, то поделюсь обо всем, о чём только пожелаешь, — заверил меня отец.       Он долго говорил про то, что всё это проделки мачехи. Она распускала этот слух о смерти матери из-за меня, и сейчас отец даже не ночует дома. Он вообще туда не приходил. Всё это время ночевал на берегу. А я была готова разрушить весь дом, ведь он был нашим. Как он мог оставить его Ёнг и Наён?! И тогда я поняла, почему Хёнджин настаивал на моём примирении. Он будто бы всё это чувствовал и старался сделать как лучше.       — Боже… мой господин. Пап! Я хотела бы тебя познакомить с кое-кем! — резво поднялась я и собралась бежать.       Но, будто по зову сердца, перед нами показалась высокая фигура в небесно-голубом ханбоке. Я улыбнулась, и моя тревожность исчезла, когда я узнала Хёнджина. Вот только его была рада увидеть одна я. Ведь лицо отца вытянулось, а сам он притих, словно видел парня не впервые.       — Добрый день, Ли Иль, — поприветствовал его Хван, а я только сейчас осознала, что и в данный момент, и до этого, господин называл моего отца по имени.       Но откуда то ему было известно?! Я обязательно спрошу об этом у Хёнджина, но чуть позже. Сейчас я посмотрела на папу, и он снова изменился.       — Пап, это мой господин Хван, которому я служу, — взяла за руку его я.       Теперь он хотел поклониться. Но Хён выставил руку вперёд и остановил его.       — Не нужно. Просто слов будет достаточно, — заявил парень.       Я замерла, наблюдая за тем, какая была атмосфера между этими двумя.       — Спасибо, что позаботились о моей единственной дочери, — вновь склонившись, отец выразил слова благодарности.       — Был рад, — кратко бросил Хёнджин.       — Господин Хван, может быть, вы присядете, и мы немного поговорим? — засуетилась я.       — Нет, я лучше пойду. Где останешься ты? — уточнил он.       — Она пойдёт домой со мной, — опередил меня отец.       — Хорошо. Увидимся завтра, Со, — улыбнулся Хён.       Я попрощалась с ним, но не могла не отметить странную атмосферу, которая буквально искрила на берегу. Всё было так затянуто, тяжело и непонятно. Я поскорее поспешила поговорить об этом с отцом, но он отмахнулся и сослался на то, что просто устал, пока ночевал и располагался на берегу. Я сказала ему, что сегодня мы снова будем спать в нашем доме, и теперь нам ничего не грозит. Мы будем вместе, как и раньше.

***

      Я перешагнула порог и зашла внутрь. Казалось, что за дни моего отсутствия здесь, произошло всё самое худшее. От моего прежнего пристанища, которое сохранилось в воспоминаниях, не было и малейшего сходства, кроме расположения стен. Всё вокруг было грязным: немытая посуда, стоявшая на столе, разбросанные вещи, приготовленные для стирки непонятно когда, и особенно полы, на которых пыль прилипала к ногам, затрудняя движение. В проходе из комнаты Наён показалась мачеха, а внутри меня всё моментально закипело.       — Наконец-то. Отдохнула? Где можно было столько шляться? От тебя никакой помощи по хозяйству не дождаться! — начала ругаться она, но стихла, когда увидела за мной фигуру отца.       — Ёнг, зайди в нашу спальню. Нам нужно поговорить, — спокойно произнёс отец, а женщина, словно злая фурия, залетела в комнату. — Подожди здесь, Со, — улыбнулся папа, проходя за ней.       Наён сидела на кровати, а её настроение было ужасным. Она будто сдирала с рук кожу и злилась, брезгливо вытирая те об себя. Я удивлённо застыла в проходе, а когда оказалась замеченной, она гневно посмотрела на меня.       — Чего смот… — но тут же её выражение лица изменилось. — Что это? Откуда у тебя эта одежда? — сестра подлетела ко мне и стала без спроса трогать ткань, но её лицо теперь было чернее тучи. — Где ты это взяла?!       — Не порви! — подняв рукав, я отошла от неё на безопасное расстояние, испуганно и часто моргая.       Она хотела приблизиться вновь, но громкий шум, доносившийся из спальни родителей, приковал наше внимание, а затем в проходе показался встревоженный отец. Посмотрев на меня глазами, полными печали и грусти, он кивнул в сторону входной двери и позвал меня на разговор. Я сразу поняла, что это плохой знак. Но что же такого случилось?!       Мы сидели на крыльце, а отец беспокойно и молча потирал руки. Мне так не понравились слова, с которых он начал беседу и то, к чему внезапно подвёл.       — Ты выросла очень красивой девушкой. Я так горжусь тобой. Но мне стыдно, что я ничего не могу дать тебе. Ты заслуживаешь большего, — с трудом говорил он, едва сдерживая слёзы, — я понимаю, что ты молода и уже ошибочно испытываешь чувства к тому молодому парню, который является для тебя господином. Ты должна быть осторожна, Со. И понимать, что это всё временно и большее невозможно.       — Пап… — попыталась остановить его я.       — Ты же сама осознаёшь, что твоя симпатия к нему, ни к чему хорошему не приведёт. Вы разных статусов, дочка. Тебе нужно выйти замуж за человека, с которым сможешь быть, и оставить служение этому господину, который ничего не сможет тебе дать. Это единственный шанс начать новую и счастливую жизнь, — он взял меня за руки и стал умолять: — Пожалуйста, Сори, послушай. Ты можешь сбежать отсюда, если выйдешь замуж. И тот мужчина, которого нашла Ёнг, будет хорошей тропинкой к другой жизни, в которой ты нуждаешься…