Good Intentions

Я стоял так неподвижно, как только мог, едва осмеливаясь дышать, когда Гарри запечатлел на моих губах робкий поцелуй. Прежде чем я успел задуматься, неужели это все? он поцеловал меня снова. На этот раз он был немного увереннее, как будто изучал форму моих губ, и я подумал, что, возможно, умер, а затем вернулся к жизни, когда он поцеловал меня в третий раз. Кем бы я ни переродился, я знал только то, что создан для поцелуев с Гарри. Из моего горла вырвался тихий стон, когда все мои попытки сдерживаться, черт возьми, лопнули. Его пальцы скользнули вверх, зарылись в мои волосы, и по моим рукам побежали мурашки, когда я проник языком в его рот, как будто он проглотил мое гребаное сердце, и я хотел его вернуть. Мои руки внезапно оказались у него на пояснице, и он позволил мне усадить себя ко мне на колени, как будто это была его чертова идея, обхватив коленями мои бедра, и я полностью потерял рассудок. Боже, у него был невероятный вкус. Я хотел запечатлеть этот аромат в бутылке и носить его с собой, а его язык… Нам обоим явно недоставало чего-то похожего на утонченность, но, Боже, мне было, блять, все равно, потому что я хотел его всеми возможными грязными, мерзкими способами, и это было так чертовски идеально, как надеть новый кашемировый джемпер, ожидая, что он будет тебе ровно по размеру. Я вдруг понял, что не могу целовать его достаточно сильно. Попытался вытянуть свою чертову шею, но он был слишком высоко надо мной, и это абсолютно не годилось, поэтому я убрал одну руку с его спины, чтобы прижать к себе, и это было намного лучше. Мой рот прижался к его рту еще теснее, предоставляя моему языку доступ, которого у него раньше не было, и, боже, я был у него во рту, проникая туда так глубоко, как только мог. Мое сердце бешено колотилось под ребрами, грозя выбить их напрочь, я чувствовал все, запечатлевая это в памяти и наслаждаясь происходящим. Его очки прижимались к моей щеке, его руки были у меня в волосах, его бедра прижимались к моему животу, все чувства были переполнены, потому что Гарри было так много везде, что я начал чувствовать, как центр всего мира поворачивается вокруг своей оси. Мой желудок сжался, как будто я оступился на ступеньке, когда спускался по лестнице, а потом я оказался на спине, а руки Гарри оставили мои волосы в покое. Его губы оторвались от моих с каким-то влажным пошлым звуком, и я, моргая, растеряно посмотрел на него. Он моргнул, глядя на меня сверху вниз. - Х-хэй, - выдохнул он, и вид у него был такой затраханный, что мои мозги просто грозили превратиться в чертову кашу. И он не убегал. - Хэй, - тихо ответил я, убирая руку с его шеи и поглаживая подбородок. Он целует меня и даже не собирается убегать. - Хэй, - повторил он, и я не смог сдержать улыбку. Я целовался с ним до потери сознания. Боже, все ужасные вещи, которые когда-либо случались со мной, внезапно стали безумно значимыми, потому что все это привело к тому, что сейчас на моих коленях сидит Гарри-Чертов-Поттер и целует меня, не убегая. - Ты еще жив? У него перехватило дыхание, когда он опустил взгляд на мои губы, и чем дольше он стоял надо мной на коленях, тем сильнее, казалось, сжималось мое сердце в груди, потому что он не только не бежал, но и даже не собирался этого делать. - Думаю, да, - сказал он, затаив дыхание, и у внезапно меня так глупо закружилась голова, что я усмехнулся. Я никогда, никогда не был в таком состоянии… У меня ни от кого так сильно не волновалось все мое естество, как из-за этого очкастого придурка. Небольшая складка пролегла между бровями Гарри, когда он, казалось, на мгновение боролся с самим собой, и прежде чем я успел спросить, о чем он думает, он вдруг выпалил: - Т-ты любишь меня. Мое сердце ушло в пятки, и я замер под ним. Конечно, это, должно быть, было одной из тех вещей, в которых он не был таким уж тупым, но это было даже к лучшему, потому что он сказал это вслух. Он признал это вслух, и в его словах не было отвращения. Возможно, это был небольшой шок, но он по-прежнему не сдвинулся с меня ни на дюйм. Он просто ждал. Наблюдал за мной. И не похоже, что от лжи сейчас был бы какой-то толк, так что я вздохнул, готовясь к его реакции на мое подтверждение. - Буквально, годы. Спасибо, что наконец-то заметил. Гарри усмехнулся, легкая недоверчивая улыбка заиграла в уголках его губ, и облегчение, охватившее меня, заставило мое сердце забиться в груди так быстро, что у меня еще сильнее закружилась голова. - Если бы ты спросил меня, я бы посоветовал тебе быть чуть более прямым в этом вопросе. Я попытался ухмыльнуться, радуясь его беспечности, но заметил, что в его ответе даже намека не было на то, что он чувствует по поводу… Этого. И облегчение, охватившее меня, чутка утихло. - Наверное, во всем виноваты мои родители, - пробормотал я, так чертовски близко к извинению, как будто это была та самая отвратительная вещь, из-за которой я был так сильно влюблен в него. Он нахмурился, изучая мое лицо, и как раз в тот момент, когда мои извинения уже были готовы сорваться с языка, он наклонился и снова прижался своими губами к моим. Ох. О, черт. Если он уже в курсе, как сильно я влюблен в него и, даже несмотря на это, все равно захотел меня поцеловать.... – Харрммф... - я попытался прервать его, потому что у меня просто голова шла кругом от всего этого, но мое сопротивление ему с таким же успехом могло и не существовать, потому что я сдался, как и всегда. Он был моим слабым местом. Любовь всей моей жизни. И он мог бы получить столько гребаных поцелуев, сколько захочет. Я взял его лицо в ладони и поцеловал так, как он, блять, того заслуживал. Теперь, когда он признал это вслух, моим долгом было доказать ему это еще раз и еще раз. И теперь я был немного лучше знаком с его ртом, но не менее отчаянно хотел попробовать на вкус каждый гребаный дюйм. Только когда я снова полностью растворился в нем, я вспомнил о том факте, что он поцеловал меня только потому, что пытался понять что-то, в себе, возможно, или во мне. И вот со стоном я, наконец, разорвал магнитную связь наших губ. - Гарри, - выдохнул я, и то, как его глаза с тяжелыми веками были прикованы к моему рту, делало его намерение слишком очевидным, и мне было невыносимо пытаться удержать его. Он нахмурился, с его губ сорвалось раздраженное хныканье, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы еще больше не испортить ему настроение. Сдавленный смешок прервал мои мысли, потому что, черт возьми, он так сильно хочет поцеловать меня снова, что даже скулит. - Господи, какой же ты жадный. Мне нравится, что он жадный. Боже, он может быть таким жадным со мной, каким захочет. Хотя, возможно, это было не то, что я должен был сказать, потому что внезапная ясность, от которой расширились его глаза, была опасно близка к чему-то вроде чувства вины, от которого я внутренне отступил, отчаянно пытаясь понять, как же я сейчас облажался. - Я... я не собираюсь тебя разыгрывать, п-просто, чтобы ты знал, - пробормотал он так, словно это была его вина, что он был таким нетерпеливым. И от гребаной волны облегчения и страха у меня закружилась голова. - Я и-имею в виду что.... - Гарри, - быстро перебиваю я его, даже не вслушиваюсь в тот лепет, который он пытался высказать, потому что вы вряд ли станете зацеловать до смерти того, кого просто водите за нос. - Все в порядке. Он покачал головой, явно не убежденный, и был таким мучительно очаровательным, что я позволил ему еще немного поболтать. - Нет... Нет, я не...это не просто как...поцелуй из жалости к тебе или потому что ты единственный г-гей, которого я знаю, - это просто совпадение, это действительно... - Гарри, - повторил я. Господи, он доведет меня до смерти. - Я понял. Здесь будет лежать памятник Драко Малфою, который был доведен до смерти тем человеком, от которого он был без ума. - Я тебе нравлюсь. Гарри вспыхнул еще ярче, как будто это не было так уж очевидно, когда он поцеловал меня четыре раза. - Т-ты любишь меня! - обвинил он, но по непонятным мне причинам то, что я любил его, внезапно перестало быть самым большим грехом в мире. Потому что он признал это и снова поцеловал меня. - Да. Да, это так. Его глаза раскрылись еще шире, как у настоящего придурка. Он сжал губы, как будто ожидал, что я вздрогну, отступлю или покраснею, но он все еще был здесь, его голова в моих руках, а губы блестят от моего поцелуя, и картина, которую он нарисовал своим образом, была настолько нелепой, что я не мог не рассмеяться. Возмутительно милая морщинка появилась на его лбу, когда он, наконец, оттолкнулся от меня. - Иди нахрен, - проворчал он, усаживаясь мне на бедра, и если бы я раньше не осознавал, насколько чертовски тверд, то сейчас у меня не было бы ни малейшего шанса проигнорировать это, потому что он почти сидел на мне. Наверное, мне следовало бы поправить его бедра, чтобы сохранить его рассудок, но он только что так идеально меня подставил и теперь, похоже, неохотно ждал ответа, который, как он знал, заслужил, что я просто приподнялся на локтях и многозначительно приподнял бровь. - На полу? Короткий смешок быстро превратился в непонятное хмыканье, видимо, он наконец-то понял, что сидит своей филейной частью прямо на моем, уже успевшем затвердеть члене, по крайне мере, я надеялся, что он все-таки поймет, что именно в данный момент давит ему на задницу. - Черт, - прерывисто выдохнул он, и хотя было ясно, что он медленно приближается к своему чертовому пределу, я не мог не запечатлеть этот образ в своей памяти. Гарри, сидящий верхом на моих бедрах, с красными, как смертный грех, щеками, уперевшись кулаками в плечи, как будто он просто умолял меня перевернуть его на спину и прижать его запястья к полу. Боже, он просто создан для того, чтобы сводить меня с ума. - Наверное, ты прав, - уступил я. - Может, в другой раз? Я знал, что попаду прямиком в ад за то, что дразню его в этот конкретный момент, но когда я похлопал его по колену, чтобы мягко подтолкнуть его слезть с меня, моя рука как-то странно дернулась.… И застыла.. Потому что, очевидно, я не хотел, чтобы он слезал с меня. Я хотел… Боже, столько всего. В конце концов, он "разморозился" и, с изяществом новорожденного олененка, слез с моих ног, чтобы упереться в край постели. Я вдруг почувствовал холод без него, но его щеки были красными и смотрел он на меня....слегка настороженно. - Все в порядке? Его дыхание стало прерывистым, поэтому я тут же сел ровно. - Воды, - с трудом выдавил он, и этого подтверждения мне было достаточно. - Черт, да, ладно. Э-э... - Нужен сосуд. Что-то, во что можно налить воду заклинанием "Агуаменти". Я вскочил на ноги, мысленно проклиная себя за то, что позволил ему дойти до этого. За то, что подтолкнул его к этому. На прикроватной тумбочке и книжных полках не нашлось ничего подходящего, поэтому я обошел его кровать, чтобы добраться до письменного стола. - Господи, если ты упадешь в обморок от одного моего поцелуя, я никогда и ни за что не позволю тебе забыть об этом. - Я выдвинул ящик стола и принялся рыться в бумагах, как будто в этом крошечном ящичке могла поместиться полноценная кружка. - Ни одной чертовой чашки во всей комнате? Как раз перед тем, как я захлопнул ящик, к моей руке подкатился маленький камешек, который, как мне показалось, был достаточно знакомым, но у Гарри с каждой секундой дыхание становилось все более учащенным, поэтому я просто выбросил это из головы. И вернулся к нему, со вздохом взяв палочку в руку, потому что ничего не оставалось, как наколдовать воду прямо ему в рот. Я повернул его подбородок к себе, и он выглядел таким измученным, когда моргал, глядя на меня, что мне, блять, захотелось заплакать. - Ладно, вроде, не все так плохо. Если бы мне платили по галеону за каждый раз, когда я это говорю... Гарри послушно открыл рот, и, черт возьми, просто от того, что он смотрел на меня с открытым в ожидании ртом, моя палочка задрожала, когда я поднес ее к его губам. Именно так, заметил я, когда пробормотал соответствующее заклинание, а затем Гарри сглотнул, закрыв глаза. Именно так я себе это и представлял. Иисус христос. Я дал ему столько воды, сколько он хотел, а затем несколько слабых похлопываний по колену велели мне остановиться. Когда я вытащил палочку и спрятал ее в карман, его глаза распахнулись, и я почувствовал, как все во мне ослабело. Однако он все еще выглядел неважно, румянец так и не вернулся к его щекам, поэтому я на пробу коснулся одной из них. - Гарри? Все еще с нами? - Если ты когда-нибудь… Только заикнись об этом, и я убью тебя. Его речь была немного невнятной, но он говорил, и облегчение от того, что с ним все в порядке, вызвало у меня небольшой взрыв смеха. - Окей. Я буду иметь это в виду. Он застонал, зажмурил глаза, опустился на пол и свернулся калачиком самым очаровательным образом. Его дыхание было глубоким и ровным, а на щеки вернулся румянец, и я даже не подумал об этом, когда лег, чтобы отразить его взгляд. Он посмотрел на меня одним глазом, потом обоими и несколько раз моргнул. Я точно скоро сойду с ума. - Вот и он, - тихо проворковал я, как влюбленный идиот, и протянул руку, чтобы заправить ему волосы за ухо, как будто там было что заправлять. Это было так естественно, что я раннее даже не думал, что буду делать что-то подобное, но вот он я, черт возьми, глажу своего бывшего врага по волосам. - С-скажи мне, почему, - почти прошептал он. И выражение его лица было таким чертовски открытым и уязвимым, что у меня... не хватило духу солгать ему. Подразнить его. Что угодно, только не эту чертову, отвратительную, слащавую правду. - Ты чертовски неловкий, - начал я, чем заслужил фырканье Гарри. - Ты ведешь себя так, будто мы никогда не встречались. Ты… Изо всех сил стараешься делать иррациональные, ненужные вещи для людей. Срываешься с катушек, как гребаный гриффиндорец. - От пристального внимания на его лице у меня к горлу подкатил ком. - “Ты… Ты относишься к людям как к обычным людям. Ты постоянно лажаешь и потом очень расстраиваешься из-за этого. Ты просто, как...Обычный гребаный подросток, но ты… Ты спас этот чертов мир, потому что должен был. Потому что это зависело от тебя. И, к тому же, ты не особо восторги от всех тех почестей, который ты, на минуточку, заслужил. Точно так же, как в поместье, в библиотеке, стоило мне только приоткрыть крышку своей правды, как она хлынула наружу, как чертов ящик Пандоры, и глаза Гарри...… Они не блестели, не так ли? Нет, определенно блестели, понял я, когда его губа слегка задрожала. Всего лишь легчайшее движение, но оно поразило меня, как удар под дых, и далее я уже просто говорил то, что было на душе. - Тебя даже не волнует слава, ты ее ненавидишь. Ты прячешься и стараешься казаться незаметным, как будто теперь тебя нужно забыть и не вспоминать. У тебя такой систематический подход к еде, когда ты откусываешь от всего по кусочку, а затем решаешь, какая часть тебе больше нравится, а потом двигаешься в обратном направлении. Ты делаешь все сам, и тебе нравится, когда тебя кто-нибудь хвалит....Вытираешь ладони о бедра, а потом хрустишь костяшками пальцев. Каждый раз меня это заводит. Я просто, блядь, разваливался на полу у него в комнате, без всякой надежды когда-нибудь собраться, потому что он на самом деле, по-настоящему, плакал, и я никогда, никогда не хотел, чтобы он снова ненавидел себя. - Твои глаза на самом деле чертовски сверкают, когда на них попадает солнце. Раньше меня бесило, насколько ты красив, потому что ты даже не прилагал к этому каких-то особых усилий, а особенно, если прибавить это к тому факту, что ты у нас гребаный избранный. У тебя такой румянец на щеках, когда ты только выходишь с поля, а твои волосы - это всегда гребаный кошмар. Он закашлялся от смеха, и от этого звука у меня перехватило горло, но я, блять, не мог заткнуться. - Кажется, ты всегда оказываешься в нужном месте в нужное время. Как будто "защита кого-то" просто записана в твоем гребаном ДНК. Ты кусаешь губы, как будто от этого зависит твоя жизнь. Ты любишь выражать свои чувства так свободно и открыто, со своими друзьями, со своими подружками, что кажется, будто ты даже не догадываешься, что твоей жизни когда-либо угрожала опасность. Ты засыпаешь за своим столом – ну, ты привык – постоянно, черт возьми, а я просто наблюдаю за тобой. Ты выглядел таким чертовски умиротворенным, что мне захотелось воткнуть перо себе в глаз. Слеза скатилась по его лицу на пол, и говорить стало почти больно, но.... - Меня так чертовски разозлило, что у тебя хватило наглости быть таким невероятным, когда я должен был тебя ненавидеть, что, думаю, это на самом деле заставило меня немного возненавидеть тебя. Я так сильно хотел понравиться тебе, что меня тошнило несколько раз, и я... - У меня наконец-то перехватило горло, и мне пришлось выдавить из себя последний поток жалких слов. - Мне... мне так чертовски жаль. Вместо ответа Гарри взял мою руку, которая, что я даже не заметил, все еще лежала у него на голове, и поцеловал мою ладонь. - Мы квиты, ясно? Я чуть не убил тебя, ты любил меня все это время, и точка. - Он фыркнул, неуверенно улыбнулся мне, вытер слезы и хрипло рассмеялся. - Ты, блять, такой странный. Я этого не ожидал, и его слова вызвали у меня смех, но это прозвучало… Странно. Наверное, просто для того, чтобы дать своему горлу время вспомнить, как произносить звуки, я поцеловал его костяшки пальцев в ответ. - Честно говоря, я думаю, что мы оба абсолютно ненормальные. У целителей в Мунго был бы отличный день. Мы оба рассмеялись, и, несмотря на то, что мы были одинаково взволнованы, это было лучше, чем любой гребаный оргазм, который я когда-либо испытывал. Боже, просто, блять, смеяться вместе с Гарри. Я вернул свою руку под собственный контроль, чтобы коснуться сверкающей слезинки, лежащей в уголке его глаза, и последние крупицы моего здравомыслия просто испарились, уплыли куда-то в никуда. Пууффф. Просто развеялись, как дым. Я стану таким, каким он захочет меня видеть, если мне удастся и дальше смешить его. Как раз в тот момент, когда я почувствовал зияющую пустоту, оставленную моим здравомыслием, Гарри прочистил горло и сказал:. - М-мы должны… Поговорить. Я кивнул, благодарный, что теперь он отнесся к этому серьезно, а не просто пытался проглотить мой гребаный язык, но при этом ужасно скучал по его губам. - Верно. Э-э... то есть ты хочешь... - Он сказал, что ему нужна помощь, чтобы разобраться в том, что он делает. Просто потому, что я безумно без ума от него, это еще не значит, что...… - Экспериментировать?” Горло Гарри сжалось, а на лице появилась виноватое выражение лица. - Я имею в виду… Как я уже сказал, я понятия не имею, что делаю, но я бы... - Он встретился со мной взглядом, но я действительно слушал, несмотря на этот откровенно живой и яркий зеленый цвет. - Я бы хотел учиться с....т-тобой. Я кивнул, потому что, конечно, конечно, мне потребовалось четыре гребаных поцелуя, чтобы потерять все свое гребаное самоуважение, и я мгновенно сдался. Снова. - Я был бы более чем счастлив обучить тебя. Боже, это будет так чертовски больно. - П-прости, я такой идиот, - засновал Гарри, переворачиваясь на спину. - Хотелось бы, чтобы я знал все это.....Ты знаешь....До сегодняшнего дня. В этот раз мне даже не пришлось ничего ему объяснять - он прекрасно все понял сам. Черт бы меня побрал. - Знал, что ты би? Гарри хмуро посмотрел на меня. - Я - что? Его идиотизм действительно не знает границ. Господи, я так чертовски в него влюблен. Это отвратительно. - Бисексуал, придурок. Гарри недоверчиво нахмурился и прищурился, глядя на меня. - Ты думаешь, я Би....Драко. Он произнес мое имя так серьезно, что я застыл. - А это не так? У тебя была куча подружек! Определенно не натурал, но если он все это время был чертовым геем, то эти девчонки...… Черт возьми, врожденная гомофобия действительно сказывается на многих парнях. - Я-я не знаю, кто я такой! Я же говорил тебе, я понятия не имею, что я делаю! В его голосе слышалось отчаяние, и я не смог удержаться и фыркнул. Если бы только у меня был кто-то, кто научил бы меня всему, когда я впервые узнал, что я гей. Чувство симпатии сжало мое сердце, и я наклонился к нему, чтобы поцеловать в лоб. - Как я уже сказал, я более чем счастлив научить тебя, - выдохнул я, касаясь его кожи. Боже, от него так чертовски хорошо пахло. И я надеялся, что он не заметит (или не будет возражать), что я буквально обнюхиваю его. - Придурок, - фыркнул он, и то, что осталось от моих внутренностей, скрутилось в узел, когда я откинулся назад, чтобы вернуть улыбку на его лицо. - Так чертовски мило, когда ты притворяешься, что ненавидишь меня. Он выглядел так, словно его вот-вот хватит удар, когда я повторил ему его же собственные слова, но как раз в тот момент, когда от злости у него на лице, казалось, вот-вот лопнет вена, из него вырвался смех. И я бы сделал все, что бы он ни попросил, лишь бы снова услышать его. Я никогда, никогда не оправлюсь от этого.