Good Intentions

Шаги Драко уже давно стихли, когда я соскользнул на пол в проходе, подтянув колени к груди, а мой мозг заработал в бешеном темпе, пытаясь осознать то, что только что произошло. Мои пальцы на руках и ногах чувствовали себя так, словно я только сейчас начал двигать телом после сна, и кровь начала двигаться по сосудам, давая затекшим конечность шанс на новую жизнь, и я поднес несколько болезненно гудящих пальцев к шее. Черт возьми, мое сердце бешено колотилось. Я почувствовал легкое головокружение, а в моем рту было также сухо, как в пустыне Сахара. Он мог меня поцеловать. Почему он не сделал этого? От шквала смешанных чувств у меня перехватило горло, но я быстро перешел от "почему он меня не поцеловал?" к "он сказал, что мы не можем быть друзьями", "это, блять, нечестно" и "Я заслужил это за то, что стал его главной проблемой". Геи всегда дружили с гетеросексуалами, верно? Конечно, у нас это было бы возможно… Я хочу, чтобы ты думал обо мне. Я уже делаю это. Я хочу, чтобы ты думал о том, как сильно я хочу тебя. Определенно собираюсь начать прямо сейчас. Как часто я думаю о твоих губах, обо всем, что я мог бы с ними сделать. ...обо всем, что я мог бы с ними сделать.... Я всего лишь хотел, черт возьми, извиниться! Потому что, несмотря на наше непростое прошлое (я внутренне фыркнул от собственного преуменьшения нашей истории), он был больше другом, даже почти лучшим, чем врагом, даже если он...о боже мой... Я не хотел нарушать наше устоявшееся перемирие. Он мог бы просто поцеловать меня и покончить с этим! С моих губ сорвался тихий невольный вздох, когда я понял, что он определенно хотел этого, но, вероятно, сдерживался ради меня. Чтобы не спугнуть меня. Так почему же я ходил кругами по поводу того, почему он меня не поцеловал?? По непонятным причинам, этот факт очень меня расстроил. И за моим тихим вздохом последовало рычание, когда я все-таки решился двигать дальше. Он сказал, что собирается свести со мной счеты, но он даже не поцеловал меня! И все же, когда я выходил из библиотеки, его слова звучали у меня в голове. Я хочу, чтобы ты думал обо мне. Все же, я не мог выбросить этого ублюдка из головы с самого лета, но эти слова, прошептанные мне прямо в ухо, явно означали что-то другое. И когда я ускорился, уже откровенно мчась по школьному коридору, я действительно думал только о нем. Ничего не мог с собой поделать. Ощущение, что все мои нервы на пределе, его нос на моем лбу, дыхание на моей коже… Я пытался заставить свое сердце биться не так быстро, когда вернулся в комнату, но все это было абсолютно бесполезно. И как только я закрыл за собой дверь, сильно хлопнув ее, я даже не смог спокойно сесть на кровать. Почему он не поцеловал меня? Он подошел так близко, что я чувствовал его дыхание у себя на губах, и когда мой шумный тупой мозг ухватился за эту идею, возник образ. Драко, схвативший меня за ворот рубашки обеими руками и прижавший к полкам, прижимался своими губами к моим губам. То, как я замер в ступоре, когда его челюсти разжались, каков он был на вкус... Я привалился к стене рядом с дверью в ванную, тяжело дыша и моргая от удивления, что действительно думаю об этом. Вероятно, о том, о чем он хотел, чтобы я думал, но я был беспомощен перед этим образом, который все ярче и ярче светился у меня перед глазами. В ушах свистело эхо, а по спине пробежала неприятная дрожь. Он представлял себе, как я отсасываю у него. Болезненный комок подкатил к моему горлу, а сердце никак не хотело успокаиваться. Может, он и не поцеловал меня, но гнусные семена, которые он посеял в моей голове, уже начали пускать свои корни, и именно тогда я вспомнил, что он слизеринец. Я не мог придерживаться с ним тех же прямолинейных стандартов "сначала действуй, потом думай", что и с гриффиндорцами. Он вел долгую игру, проникая в мои мысли, хитроумно, как и полагает представителю его факультета, а я своим поведением лишь играл ему на руку. И, верный своему своим собственным убеждениям, я внезапно пришел в ярость. Этот придурок думает, что мы теперь квиты? Возможно, я слегка воспользовался им, когда был расстроен, но он...! Непрошеный, другой образ промелькнул у меня в голове: Драко лежит на спине в своей постели, плечи опущены вперед, голова откинута на подушки, и с его приоткрытых губ срывается гортанный стон. И лампочка в центре моего потолка лопнула, рассыпав искры и осколки стекла по полу, и я погрузился в темноту. Господи, это плохо. Это действительно, очень, очень нехорошо. Я еще немного посидел на полу, пока мои глаза привыкали к лунному свету, льющемуся через окно, которое, за что я был просто молча благодарен судьбе, слава богу не разбилось, но мое чертово сердце было близко к тому, что разбиться на мелкие осколки, потому что тот ураган, что вызвал в моей душе Драко Малфой, все еще не закончился и даже не собирался униматься. Безмолвный подсчет всех обид, которые мы причинили друг другу, сложился в моей головокружительной голове, но этот поступок, это… То, что он сделал со мной, сильно склонило чашу весов в мою пользу. И я поклялся, что отомщу. Когда я поднялся на дрожащие ноги, чтобы починить лампочку, в моей груди бурлила радостная энергия, в то время как внутри у меня все сжалось от беспокойства. Я не был уверен, как я отомщу, но если он действительно думал, что мы сравняем счет, то он глубоко ошибался. В конце концов, я сам чуть не попал в Слизерин. И в эту проклятую игру мы могли играть вдвоем.

---

Я не гордился собой, но лишь одного факта, что сердце Гарри забилось быстрее от моего прикосновения, было достаточно, чтобы хоть немного смягчить острые углы моего сожаления. Поэтому я не прятался от него во время завтрака, не ждал, чтобы убедиться, что он уйдет первым, и не вставал слишком рано, чтобы не встречаться с ним. Мне надоело убегать, и я довольно эффектно испортил те "хорошие отношения", в которых он, казалось, хотел нас видеть, так что, если он хотел поссориться со мной по этому поводу, я не собирался прятать голову в пресловутый песок. Как ни странно, я не увидел его за завтраком. Возможно, он избегал меня? Я почувствовал, как хмурюсь от этой мысли, пока без особого энтузиазма перебирал кусочки, оставшиеся от блинчика, у себя на тарелке, но этот мерзавец пришел ко мне, оплакивая разрыв своих отношений, когда прекрасно знал, что я... Тяжело вздохнув, я допил остатки чая и решил прийти на занятия пораньше. Мне казалось неправильным быть эгоистичным по отношению к нему, но просто знать, что он думает, будто мои чувства к нему так мало значат, что он может просить у меня утешения, когда плачет из-за девушки, было чертовски неприятно, и я должен был хоть что-то предпринять взамен на его дерзкий выпад. Я не хотел, чтобы он относился ко мне как к своему лучшему чертовому другу, я хотел, чтобы он признал мои искренние чувства! И его извинения были абсолютно гриффиндорскими и до противного отрепетированными, как будто он так ни черта и не понял! Я тяжело опустился на свое место, уронив сумку с книгами на пол рядом с рабочим столом, и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Если ему потребовалось столько времени, чтобы понять, что я имел в виду, когда сказал, что он мне нравится, то он был самым большим придурком, которого я когда-либо встречал, и тот факт, что он все еще нравится мне, разозлил меня еще больше. Я почувствовал сильнейшее возбуждение при мысли о том, что он наконец-то понял, что я к нему чувствую, и что он решил избегать меня, как будто знание того, что я о нем думаю, было отвратительным или что-то в этом роде после того, как он, черт возьми, обнял меня и плакался мне после своего разрыва.... Мои мысли внезапно оборвались, когда на стул справа от меня упало тело. И коротко моргнув, я пытался понять, то, что я сейчас вижу - правда, или это полное нарушение всех моих доступных когнитивных функций. - Доброе утро, - сказал Гарри, как всегда, бодро. Его волосы были слегка растрепаны ветром, как будто он только что вернулся с поля для квиддича, а на щеках играл румянец, словно он совсем недавно решил устроить короткую пробежку прямо перед занятиями. Это, а также то, как он, похоже, решил послать к черту сегодняшний дресс-код, потому что на его рубашке заметно недоставало галстука, рукава были закатаны до локтей, а пуговицы, блять, были расстегнуты почти до груди, обнажая широкую полосу кожи под ключицами. Я не дал себе возможности заглянуть дальше, потому что понял, что смотрю слишком долго, пытаясь осмыслить то, что вижу. Гарри было либо все равно, либо он ничего не заметил, начав доставать из своей сумки книги и раскладывать их на столе. А я с трудом отвернулся от него, чтобы сделать то же самое. - Д-доброе, - заставил я все-таки ответить себя, еле-еле пошевелив губами. Во что, черт возьми, он играет?? Что он делал на протяжении всего завтрака, что у него такой вид… Так и говорящий... Трахни меня, ведь я такой красивый. Именно тогда, когда я без особого энтузиазма листал учебник по трансфигурации, чтобы найти, на чем остановился в прошлый раз, до меня дошло. Он снова дразнит меня. Он что, не усвоил урок? Я не мог отрицать, хотя это и забавляло, и расстраивало меня, что это сработало. Когда мое сознание снова перевернулось от новых открытий, в аудиторию стали входить другие студенты, звуки болтовни и скрежета стульев по полу наполнили мои уши. И какое-то непонятное теплое чувство проникло в мою душу. Он так оделся… Для меня? Рискнув еще раз взглянуть на него, я чуть не подавился чертовым воздухом, когда увидел, как он взъерошил свои волосы (гребаный придурок) и, опершись на локоть, склонился над своей работой, задрав низ незаправленной рубашки, чтобы обнажить лишь самую маленькую полоску талии. По-прежнему не глядя на меня, как будто знал, что я наблюдаю за ним. Как будто он хотел, чтобы я наблюдал. О, все же это продолжается. Думаешь, тебе сойдет с рук то, что ты семь гребаных лет был самым неуклюжим, импульсивным, чертовым придурком, только для того, чтобы притвориться, что ты такой змей-искуситель, когда хочешь привлечь мое внимание? Чертовски маловероятно. И все же, несмотря на гневный румянец, вспыхнувший на моих щеках, когда я с хмурым видом вернулся к учебнику, мысль о том, что я не облажался, заставила мое сердце подпрыгнуть к горлу. Я уже начал беспокоиться, что окончательно отпугнул его, но он все еще разговаривал со мной, улыбался мне… Изображал из себя ряженого павлина только для меня. Я безвозвратно и окончательно влюблен в него.

---

Чувство вины звенело у меня в груди, пока я "работал". Я имею в виду, я работал, но каждый раз, когда Драко бросал на меня взгляд, у меня по коже пробегал жар, как тогда, в библиотеке. Только на этот раз я контролировал ситуацию. Мое намеренное появление, похоже, произвело нужный эффект. Потому что, даже когда я не смотрел на него, моя внутренняя чуйка не могла не заметить явного румянца на его лице и частых взглядов в мою сторону. И я был так отвратительно доволен собой, что даже притворился, будто случайно уронил перо перед собой. Тихо выругавшись себе под нос, я откинулся на спинку стула, чтобы вытянуть ногу, и слегка наклонился назад, из-за чего подол моей рубашки задрался у меня на животе. Однако он поднялся немного дальше, чем я планировал, так что мне пришлось еще немного отклониться на стуле, и теперь я практически лежал на нем, но это мне только на руку, потому что теперь представилась возможность еще и максимально красиво вытянуть шею. Впервые, как мне показалось, за многие годы, я точно знал, что делаю. И, конечно, это сработало, потому что я провел всю чертову ночь (и большую часть утра), делая именно то, о чем просил меня Драко: думал об этом. Чем больше я думал и размышлял, тем больше в этом становилось смысла. Быть влюбленным в кого-то так чертовски долго, а потом признаться и подружиться, должно быть, было очень больно. И в истинно слизеринской форме он сделал то, что делал всегда: попытался испортить мне жизнь. Однако на этот раз я не собирался позволять ему выйти сухим из воды, потому что в конце концов пришел к выводу, что единственный способ отомстить ему - это быть ужасным, чертовски заигрывающим и соответствовать тем психологическим пыткам, которым он меня подверг. Если мне и предстояло думать об этом (все это гребаное время), то и ему тоже. "Да начнутся игры", - радостно подумал я, когда мне, наконец, удалось вернуть улетевшее перо в руки. Не стал тратить время на то, чтобы поправить рубашку. Пусть он посмотрит. Драко сдался первым. Примерно через десять минут после того, как я бросил на него честный взгляд (как он, вероятно, уже предположил), его тихий шепот прервал мое бездействие. - У кого-то сегодня хорошее настроение, - сказал он едва слышно, и мои бедра сжались при воспоминании об этом шепоте мне на ухо, но я лишь ответил ему слащавой улыбкой и широко раскрыл глаза, стараясь выглядеть максимально удивленным и невинным. - Ты имеешь в виду меня? - удивленным шепотом спросил я и увидел, как он ухмыляется, подняв руку и задумчиво проведя большим пальцем по нижней губе. Это был дешевый прием, но мои гребаные глаза не слушались моего разума, и я опустил взгляд на его рот. - Приятный сон приснился? Сны, которые я видел прошлой ночью (и то состояние, в котором они меня оставили после пробуждения), горели в моей памяти и на моих щеках, даже когда я попытался изобразить ухмылку. - Понятия не имею. Ему пришлось бы подвергнуть меня легилименции, чтобы хоть как-то узнать, какие сны мне снились. Как я на самом деле провел свое утро. Ни за что на свете я не подал бы виду, что он выигрывает. То, как он многозначительно приподнял брови, прежде чем снова уткнуться в учебник, могло быть только его предположением, потому что он никогда не узнает наверняка. Ни за что. В наших разговорах наступило затишье, и я действительно попытался сосредоточиться на истории использования глаза тритона, но мои мысли метались в разные стороны. Пытался предугадать, как слизеринец отреагирует на эту ситуацию, и как перехитрить этого наглеца. Мысль о том, что он может просто затащить меня в темный класс при первой же возможности, приходила мне в голову, но я рассматривал даже такую возможность. Чего он мог ожидать в последнюю очередь? Он думает о моих губах. Хотя от одной мысли об этом у меня подкашивались колени, я добавил это в свой арсенал, когда снова тайком оперся ладонью о стол и изо всех сил старался казаться погруженным в текст, когда мой мизинец сам собой появился в уголке рта. Я лениво "грыз" его, пока мои глаза пробегали по тексту, на самом деле не видя его, но делая вид, что все в порядке. Я даже перевернул страницу и продолжил свое "углубленное чтение" текста. Внимание Драко было приковано ко мне с такой силой, что у меня заложило уши. Поэтому я еще пару мгновений поизображал усердие, прежде чем перевести взгляд на него, ожидая, что он смутится и отведет свои глаза в сторону. Но он этого не сделал. Он просто молча наблюдал за мной. Он не двигался, только его плечи плавно поднимались и опускались, когда он, не мигая, смотрел на мой рот. Я не был готов к такому открытому наблюдению, но попытался уклониться от "ударов", приподняв уголки губ в полуулыбке. И его глаза, не стесняясь, встретились с моими. Драко ничего не сказал, но до моих ушей донесся его тихий, размеренный выдох через нос, и я в реальном времени увидел, как расширились его зрачки. Это было явное соревнование - у кого крепче сила воли, и я почувствовал, как моя собственная начинает слабеть под его пристальным вниманием. Как будто он подзадоривал меня, чтобы я "подтолкнул его ко дну" еще ближе. Так я и сделал. Я заставлю его пожалеть о том, что он вообще попросил меня подумать об этом, когда я очень-очень медленно коснулся кончиком языка мизинца, все еще зажатого между зубами. Ровно настолько, чтобы он мог заглянуть сквозь щелочку между моими губами. Его широко раскрытые глаза тут же снова опустились на мой рот, и его губы слегка приоткрылись. А мой разум метался из стороны в сторону от того, как он выглядел в этот момент. Щеки и губы раскраснелись, глаза потемнели, его плечи плавно поднимались и опускались, выдавая, что он уже не контролирует себя, когда я провел языком по кончику мизинца. Ухмылка на моих губах стала искренней, когда я понял, что выигрываю этот раунд. Он был так явно взволнован, что я не смог удержаться от того, чтобы еще чуть-чуть поиграть на его нервах. И я обхватил мизинец губами, слегка потянув его, чтобы показать, как я обсасываю его по всей поверхности, а затем выпустил его изо рта и спросил: - Помочь тебе с чем-нибудь? - спросил я так тихо, как только смог, потому что он все еще смотрел на мои губы, и я знал, что он прочтет по ним слова, даже если не услышит их, но затем его глаза снова встретились с моими - в них светилось веселье - и я решил, что пора отступать. Он наклонился ко мне, как ни в чем не бывало, и прошептал в ответ: - А ты предлагаешь? Черт. Моя ухмылка угасла, а щеки запылали, когда он раскусил мой блеф. Только когда мои зубы клацнули, я понял, что у меня отвисла челюсть. И я молча проклял всех богов, о которых только мог вспомнить в этот момент, когда у меня резко перехватило дыхание. Конечно, я был, черт возьми, слишком "гриффиндорцем", чтобы не отреагировать на его слова, а он был слишком "слизеринцем", чтобы не ухмыльнуться и не откинуться на спинку стула. ...Обо всем, что я мог бы с ними сделать.... Черт возьми.