Good Intentions

Гарри Поттер в моей гребаной комнате. И он сейчас… Смеется? Я действительно не мог поверить в то, что слышал и в то, что видел, но я не оставил ему ни единого шанса спрятаться от меня, проверяя его на блеф, и он был красен как черт. Все эти годы я наблюдал за ним издалека, ввязывался в драки только ради того, чтобы прикоснуться к нему, и вот теперь он был здесь. На расстоянии прикосновения — на расстоянии поцелуя. Мой взгляд снова упал на его блядский рот, когда он сжал губы, чтобы подавить смех. Это было просто головокружительно. И он просил меня вести себя так, будто он мне нравится? Черт возьми, что это вообще значит? И все же, какая-то часть меня считала это победой. Единственная причина, по которой я вообще сбежал, заключалась в том, что я предполагал, что он будет расстроен, ему будет противно, что парень влюбился в него. И этим парнем оказался я.… - П-прости, - поспешно пробормотал Гарри. - Я... я перестану, обещаю. По какой-то причине у меня внутри все оборвалось, но это было… Хорошо. Верно? Он согласился перестать дразнить меня, если я перестану убегать от него. Он хотел поговорить со мной. Быть нормальным рядом со мной. Гарри прочистил горло, все еще красный, как восход солнца перед бурей. - Т-так мы… У нас все хорошо, да? Я кивнул, все еще пытаясь осознать тот факт, что прикоснулся к нему, а он даже не отшатнулся. Не отодвинулся с дороги и не оттолкнул мою руку. - Да, - наконец произнес я на одном дыхании. - Все в порядке. Не в порядке. Ничего похожего на "в порядке". - Верно… Что ж… Спокойной ночи. Он бочком протиснулся между мной и дверью и исчез в проеме, в то время как я застыл недвижимой статуей, уставившись в бездушное молчаливое дерево. Что, черт возьми, только что произошло??

---

На следующее утро я чувствовал себя довольно плохо из-за недостатка сна (спасибо одному блондинистому мерзавцу), что внезапно обнаружил себя сидящим в классе, не помня, как я сюда попал. Я и так едва пришел в себя, почти задремал, уткнувшись в ладонь, когда сквозь затянувшуюся дремоту прорвалось слово. - Д-доброе утро. Это было не особенно-то и удивительное слово, которое я, без сомнения, слышал миллион раз в своей жизни, но голос, который произнес его сейчас… Я обернулся, чтобы посмотреть на розовощекого блондина слева от меня. - Доброе утро, - прохрипел я в ответ. Он методично доставал свои пожитки из сумки вместе с книгами и раскладывал их на столе с аккуратностью, выдававшей с головой его дискомфорт. И я не смог сдержать улыбку. - Не так больно, правда? Малфой бросил в мою сторону сердитый взгляд, но эффект был испорчен тем, что его щеки внезапно стали еще краснее. И я улыбнулся чуть шире. - Отвали, - без особого энтузиазма пробормотал он, но прежде чем парень окончательно отвернулся от меня, я случайно заметил то, что, готов поклясться, было намеком на улыбку, тронувшую уголки его губ. Представь. На его лице была настоящая улыбка, а не насмешка. В моей голове крутились только бесцеремонные, дразнящие ответы, так что я просто заткнулся и перегнулся через край сиденья, чтобы порыться в своей сумке. Предположим, это была его версия "вести себя нормально" в моем присутствии, и я был благодарен. Как бы неловко это ни было, такая показная вежливость была… милой. Я мог бы к этому привыкнуть, размышлял я, пока Малфой открывал свой учебник по трансфигурации и откашливался. Поскольку это был дополнительный урок, я не испытывал неловкости, забирая свой учебник по зельеварению, чтобы он помог мне с заданиями, которые я должен был выполнить. Я старался ответить на все, что мог, без него, но всякий раз, когда я оказывался в тупике, текст оказывался полезным. В конце концов, нашей единственной целью в этом семестре была подготовка к экзаменам, поэтому было полезно найти пробелы в моих знаниях, даже если меня раздражала необходимость перелистывать книгу после каждого четвертого вопроса. Как, черт возьми, они вычислили, какая именно тема для глубокой подготовки нужна каждому человеку, я не имел ни малейшего представления, но когда я бросил взгляд за спину Гермионы и увидел, что у нее в руках три учебника, сложенные стопкой рядом с трехфутовым листом пергамента, кривая улыбка появилась на моих губах. Конечно, будучи всегда отличницей, она, скорее всего, просто решила вернуться к учебе на седьмом курсе. Хорошо, что у Рона не было ее под боком, чтобы помочь ему с его собственной работой. Я оглянулся через плечо и увидел, что он сидит в глубине зала, скорбно уставившись на чистый лист пергамента. Смешок сорвался с моих губ, когда он в тот же момент поднял голову и поймал мой взгляд. - Помоги мне, - прошептал он одними губами, и я безнадежно указал на свой собственный рабочий лист, как будто нам обоим нужна была Гермиона, чтобы справиться с этим, и он ухмыльнулся. Однако это длилось недолго, когда он многозначительно посмотрел налево от меня и приподнял брови, как бы говоря, что, по крайней мере, я не обязан сидеть рядом с ним. Я уклончиво пожал плечами и, наконец, вернулся к своей работе. Малфой иногда отвлекал, но теперь, когда мы разговорились, это было не так… Неприятно. Я рискнул еще раз осторожно взглянуть в его сторону, и мне показалось, что теперь у него появилось какое-то шестое чувство, подсказывающее, когда я смотрю на него, потому что он тут же слегка напрягся. Он не смотрел на меня, но я видел, как его взгляд, пробежав по тексту перед ним, застыл на месте. Как будто он не хотел оборачиваться на меня, но не мог и дальше спокойно продолжить читать. Боже, меня так и подмывало подразнить его. Несмотря на то, что я обещал этого не делать, он просто, блять, все упростил самостоятельно. Осознание того, что я могу запросто наклониться через проход и как бы невзначай попросить у него чернила или что-то в этом роде, и что он тут же начнет заикаться и краснеть, было слишком большой властью для меня. "Он бы никогда не сказал ни слова, если бы знал, что нам придется провести вместе в этой комнате целых четыре месяца" - размышлял я, наконец-то позволив своему вниманию вернуться к работе, которой я пренебрегал. И я бы просто продолжал совершенно не обращать внимания на этот, теперь уже очевидный, факт, что я нравлюсь этому мерзавцу. Я лениво вертел в пальцах перо, размышляя о том, что же на самом деле означает для него моя симпатия. Не то чтобы я действительно имел поеденные чувства по отношению к геям, но я не мог вспомнить никого другой этой же ориентации, кого бы я мог встретить за свою жизнь. По крайней мере, ни один из тех, кого я знал, не был геем, когда я с ними познакомился. Были ли влюбленности геев похожи на влюбленность гетеросексуалов? Думал ли он о… поцелуе со мной? Вспомнив, как он смотрел на мои губы, я понял, что да, он определенно думает о том, чтобы поцеловать меня. Я почувствовал, как румянец заливает мои щеки, поэтому я притворился, что активно листаю учебник в поисках нужного ответа. Может быть, когда-то среди его вещей был пергамент, на котором крупными буквами было написано "Драко Поттер", а вокруг этой надписи - маленькие сердечки любви. Мысль о том, что он будет рисовать наши имена вместе, вызвала у меня ряд противоречивых эмоций. Сначала я начал тихонько хихикать, но, представив себе слова "Драко Поттер", смех застрял у меня в горле, так что получился какой-то сдавленный кашель, который я попытался скрыть ладонью. Теперь настала моя очередь проявлять чрезмерную чувствительность к тому, что он смотрит в мою сторону. Однако Драко лучше удавалось игнорировать меня, потому что я не мог не оглянуться на него, когда медленно убирал руку ото рта. Малфой приподнял бровь, глядя на меня, а я, чувствуя себя полным идиотом, просто уставился в ответ. - Что? - одними губами спросил он, и я почувствовал себя так, словно только что зажала щеки между двумя сторонами пресса для приготовления панини. - Ничего, - одними губами произнес я в ответ, резко возвращая свое внимание к работе. Черт возьми, во что я вляпался?

---

Гарри вел себя… Странно. Я не знал, что с этим делать, но если этот мерзавец собирался потребовать, чтобы я вел себя "нормально" (что бы это, черт возьми, ни значило), значит, он проделал отличную работу, делая то же самое. Он не разговаривал со мной на протяжении всех утренних уроков, и во время обеда я старался не убегать от него снова, когда мы все шли в Большой зал, но заставлять свои ноги идти в "нормальном" темпе оказалось мучительным занятием. К счастью, он не подошел, чтобы поговорить со мной. Не привлек моего внимания и не бросил мне никаких прощальных комментариев. И я, к счастью, остался один за слизеринским столом, прежде чем его странное поведение успело вскружить мне голову. На полпути, аккуратно ковыряя Пастуший пирог, который я выбрал для себя, я случайно поднял взгляд и увидела странное взаимодействие Гарри и той рыжей девушки, с которой он встречался. Казалось, она оторвала его от еды и о чем-то с ним беседовала, стоя под одним из больших окон. Даже с другого конца коридора я мог видеть отчаяние в ее жестах и дискомфорт в его. И как раз в тот момент, когда я с любопытством откусил еще кусочек, она наклонилась и поцеловала его в щеку. У меня пересохло во рту, смотря, как она удаляется. Гарри, казалось, был слишком ошеломлен, чтобы пошевелиться, что показалось мне странным. Разве они не встречались уже почти год? Он смущенно потер щеку, прежде чем вернуться на свое место, и я понял, что пялился на него, только когда он случайно поднял голову и поймал мой взгляд. Я тут же вернулся к еде, чувствуя, как сильно у меня горят щеки. Не говоря уже о том, что этот семестр все равно будет невыносимым. Черт возьми, если бы только Локхарт не думал, что может пойти против Избранного, и не угодил в больницу Святого Мунго, я бы мог попросить его использовать магию памяти, чтобы стереть этого мерзавца из моей гребаной головы! Я сердито доел остатки ужина, проклиная обстоятельства и самого себя. Влюбиться в натурала - проблема не из простых, но и не самая худшая. Это просто обязан был быть Гарри, мать его, Поттер! На самом деле, ничего нельзя было с этим теперь поделать. Он знал, и, если судить по всеобщему избегающему меня поведению, Поттер никому ничего не сказал, и все, что мешало мне выбраться из этого проклятого места, - это необходимость сдать экзамены, как и всем остальным восьмикурсникам. Я мог бы сосредоточиться на этом, если бы это означало избавиться от всех воспоминаний, которыми были усеяны эти школьные коридоры. И эти чертовы зеленые глаза.