Сон, в котором я смог

      Две тысячи девятнадцатый год. Зима (февраль).       Голубые глаза вмиг потухли, а мои зелёные наоборот загорелись. Я постаралась улыбнуться. Бинты на моей шее ужасали. Сегодня Йост Кляйн понял серьезность ситуации. Понял, что мне не всё равно.       Последовал вздох. Глубокий, с нотками разочарования. Йост сел рядом со мной, опустив голову.       — Ты знаешь, у меня тоже нет родителей, — начал он. Мое сердце сжалось, а фальшивая улыбка спала с лица. — и я тоже пытался убить себя из-за этого. Но позже понял, что это не выход. — его голос звучал в меру строго, но одновременно в нем ощущалась невидимая мягкость, как будто он хочет меня успокоить, но не может. — И ты пойми. Тем более, ты не одна.       «Не одна». Легко сказать, ведь он не знает, что у меня никого нет. Нет друзей, родственников. Никто меня не поддержал, кроме Танту и… него самого сейчас. И я правда надеюсь, что это всё искренне.       Я горько усмехнулась этим словам. Мне нечего ему ответить, потому что я только усугублю ситуацию. Йост будто бы надел маску безразличия, но по глазам все равно все видно. Ему знакома моя ситуация. Поддержка его звучала сухо лишь потому, что он хочет скрыть эмоции.       — Давай лучше ляжем спать и не будем делать глупости, — разговаривает со мной, как с маленькой. Хмурюсь. Я до безумия устала.       — Ладно. — пожимаю плечами.       Чувствую себя так, словно внутри зловещая пустота. Будто все эмоции исчезли. Нет скорби по родителям, нет той неугасающей ноющей боли в районе сердца. Нет ничего. Пусто.       Мой голос больше не дрожит. Я смотрю на Йоста бездонными глазами, полными такого же безразличия, и у него, кажется, пробежались мурашки от такого взгляда. Он не ожидал, что я перестану плакать в один момент.       Так всегда. Сначала эмоции захлестывают, не дают покоя, а потом их нет. Будто закончились попросту.       Я забираюсь на огромную кровать в своих уличных штанах, ложусь лицом к стене и смотрю на ровную ее поверхность. Глупо. Сначала умирают родители, а потом я оказываюсь у какой-то знаменитости дома. Странная история.       Надежда, что он меня не вышвырнет переполняла меня, и была единственным, что мешало пустоте царствовать в моей голове. Чувствую, как Йост ложится с краю, ничего мне не говоря про мою грязную одежду. В целом, по его бардаку дома сразу понятно, что он далеко не чистюля.       Я заснула. Глубокий сон, который поможет избавиться от проблем хотя бы ненадолго, а потом его сменят вечные переживания о жизни наяву.

***

      Проснулась я с явным ощущением того, что выспалась. Но сейчас ночь. Темная, и звезд наверное почти не видно. Я переворачиваюсь на живот, уткнувшись лицом в подушку. Вспоминаю вчерашние события. Смерть родителей, пожар, улица, такси, студия, дом Йоста Кляйна. Примерно эти же события мне и приснились. Очень жаль, что приходится переживать это все еще и во сне.       Сердце пропустило удар. Я дома у кумира своих сверстниц. Я потеряла маму и папу, крышу над головой и тут же обрела новую. Черт. Как же гадко сложилась моя судьба.       Спустя несколько минут, я осмелилась повернуть голову к Йосту. Он лежал на кровати лицом ко мне, прикрыв глаза и тихо посапывая. Светлые волосы спадали на лицо. Он красив, это правда. На ангела похож.       Хмыкаю. Сколько ему там лет? Двадцать? Выглядит молодо, даже очень. И успокоил он меня вчера хорошо. Как будто ему можно доверять… или нет? Первое впечатление часто обманчиво.       Встаю на мягкую поверхность кровати ногами, пытаюсь перелезть спящего парня, чтобы спуститься, но падаю. С грохотом мое тело коснулось пола, и я взвизгнула от боли, надеясь, что «звезда» рядом со мной не проснется.       Но он проснулся. Я испуганно смотрю на него через плечо, а он потирает лоб и раскрывает глаза. Его голова медленно поворачивается ко мне, а потом он вскакивает на ноги, принимаясь поднимать и меня с пола.       — Ты чего? — сонный голос кажется красивым, но он явно недоволен. — слушай, э-э… — он забыл, как меня зовут?       — София, — произношу, надеясь, что ему это хоть как-то поможет. Но он лишь фыркнул.       — Софи, — тут же сокращая мое имя, он продолжает говорить. — знаешь, ты выбрала не лучшее время, чтобы пойти погулять. Лучше спи.       Рассматриваю его. На нем домашние широкие штаны и такая же огромная футболка. А на мне все еще та же одежда. И хорошо, что он меня не трогал.       — Я не гулять, я… в ванную, — вру. На самом деле, я не знаю, зачем встала, наверное, подышать воздухом где-то на улице. Слишком душно у него дома.       — Чтобы ты снова старалась вскрыться? Конечно, — саркастично произносит парень, пожимая плечами и, наконец, убирая свои холодные ладони от моего тела.       — Я… — опускаю голову. Вспоминаю причину, по которой на шее сейчас бинты… мама и папа. Черт. — мы можем пойти на улицу? — глупый вопрос. Скорее всего, Йост сразу откажется и завалится спать, учитывая то, что его глаза слипаются.       — Зачем? — удивился. Ему, кажется, совсем непонятна суть моих действий.       — Воздухом подышать, — на самом деле, я не знаю, зачем мне на улицу. Просто стены помещения так давят, и кажется, будто я погибаю.       — На крышу хочешь? — тут же спрашивает парень, смотря на меня сверху вниз, а после прикрывая глаза так, словно он сейчас и правда уснет.       — А можно? — интересуюсь.       — Безусловно.       Так мы и оказались сначала в коридоре, потом на лестнице, а после уже и на крыше. Тут красиво, правда. Звезды, которых, как я предполагала, быть не должно, сияли ярче обычного. Полнолуние. Крыша огорожена бортиками, небольшими, но упасть они точно не позволят. Я подхожу к самому краю, касаясь их руками.       Ветер ударил в спину, будто подталкивая, но я все равно пытаюсь разогнать мысли о суициде. Это не выход, я знаю.       Рассматриваю Йоста, который подошел ко мне ближе, тоже ухватившись за бортики. Бардак на его голове стал еще более несуразным из-за ветра. Глаза, кажется, сверкают даже ярче звезд.       — О чём думаешь? — резко решает задать вопрос, пусть и звучал он странновато.       Я опускаю голову, позволяя ветру закрыть мое лицо моими же волосами. Через несколько секунд поднимаю голову на парня. Глаза в глаза.       — О родителях, — это все до жути странно. Странно, что я рассказываю ему все, странно, что я вообще тут, а не где-то на холодной улице Амстердама. Сейчас, конечно, тоже далеко не тепло, и я мерзну, учитывая то, что стою в одной только футболке, а сейчас февраль.       Йост, будто мысли прочитал, снял с себя кофту и накинул мне на плечи. Вздохнул глубоко, рассматривая свои татуированные пальцы.       — Думаю, они бы гордились тем, что ты держишься даже без них, — я поджимаю губы, слушая, как он пытается меня успокоить.       Приходит осознание, что он делает это всё искренне, не ради своих целей. Это хоть чуть-чуть, но радует. Наверное, не такой он и плохой, как я подумала сначала.       Пытаюсь выдавить улыбку, но получается совсем плохо. Снова. Йост рассматривает мое бледное лицо, переводит взгляд на каштановые волосы, а потом снова вглядывается в глаза. Они потухшие, будто безжизненные, а у него блестят, словно бриллианты.       — Спасибо, — шепчу я, надеясь, что он это услышит. Но громко говорит совсем не хочется.       Видно, что Йосту не по себе. Видно, что он сожалеет о моей потере. И я правда рада, что сейчас не одна. Пусть и с незнакомым человеком, но главное, что не в одиночестве.