Может получиться

      — Отвези меня домой, — почти шёпотом выпалила она, а волны, столкнувшиеся со скалами, словно сделали её слова громче. Мэри развернулась в сторону «Бабу». Собиралась она сделать шаг, как не успела, потому что её схватили за локоть, останавливая.       — Мэри-чан... — проговорил Майки, и хотела она в злости перебить его, оборачиваясь, но ей это не удалось. Чужие губы, такие шершавые и сухие, закрыли собой её собственные, увлажнённые персиковым бальзамом. Поцелуй. Манджиро поцеловал её. Он поцеловал Мэри.       Радужки Мэри ошарашенно пялились на слишком близкое лицо друга. На его зажмуренные глаза. На его едва заметно налившиеся кровью щёки в этой темноте. Слышала лишь сильные удары своего сердца. Слишком сильные. Ощущала, как Сано пытается что-то делать, продолжить поцелуй, но он делал это так неумело. Хотя девушка даже не знала, как это, умело.       Однако тут Мэри резко оттолкнула парня, не позволяя ему продолжить начатое. Тот отшатнулся, но не упал, останавливаясь в воде. Обувь парня окутала подбежавшая волна. Он в недоумении посмотрел на подругу так же, как и она, тяжело дыша. Пусть и продлился этот поцелуй не больше нескольких секунд, за это время они оба успели почти задохнуться от переполнивших их эмоций. Совершенно не таких, как у второго оппонента. Они чувствовали разное. Изо всех сил пытаясь привести дыхание в порядок, Мэри шокировано прожигала его глазами.       До Хамано только сейчас дошёл смысл того дурацкого вопроса о луне. Признание в любви. Так многие делали и делают. Но она не знала, что Майки решил воспользоваться именно этим способом признания, так как накануне вечером увидел такую сцену в сериале Эммы. Там тоже было так: пляж, берег океана, фраза о красивой луне и поцелуй. Манджиро не знал, как было бы правильно, поэтому решил сделать так, как увидел, ведь сестра была в таком восторге от той картины.       Так почему же Мэри оттолкнула его? Почему оттолкнула, хотя на её щеках виден яркий румянец? Почему оттолкнула, раз влюблена? Сано сделал к ней шаг, но девушка отшатнулась на три таких же. На её лице так и читался испуг, зрачки дрожали. Почему она испугана?       — Мэри-чан... — парень отозвал Хамано, протягивая к ней руку, однако младшая отступила ещё больше. Мэри не понимала. Мэри была в шоке. Мэри разрывалась. Ноги её не слушались, словно стали жить сами по себе, да ей было не до них. В её голове не было места для того, чтобы задуматься о том, что делает шаг, второй, третий, быстрее и быстрее. Она не осознала, как развернулась и начала уходить, бежать, убегать.       Девушка не принимала то, что произошедшее действительно по-настоящему и что Майки сделал это. Ей было страшно, но на вопрос из-за чего она ответить не могла. Звон в ушах уже приглушил все звуки, даже тяжелое дыхание, кроме ударов в груди. Сердце барабанило по голове, словно желая исполнить самый оглушающий концерт, и у него это прекрасно выходило. Песок в босоножках щипал ноги, но Мэри не обращала внимания, она уже не замечала ничего. Её уносило всё дальше от пляжа, дальше от него.       Время потеряло свой счёт, и через какой-то его промежуток девушка начала замедляться, а ещё через некоторое количество минут вообще перешла на вялый шаг. Мэри смотрела на тротуар под собой, не поднимая головы, а её тень шла возле. Никого не было вокруг, или же было, Хамано без понятия. Она правда старается прийти в себя, однако старания не помогают, в её голове всё равно была сплошная каша.       Он поцеловал Мэри. Майки поцеловал её. Майки её. Да. Поцеловал. И признался в любви. Значит, это действительно было так. У него к ней влюбленность. Но почему Мэри не замечала всё это время? Он так хорошо скрывал это. Или же она настолько не разбирается в людях? Девушка подозревала, но даже так была застигнута врасплох. Ей не было известно, что именно она чувствует по этому поводу, только знала только то, что очень много чего.       Мэри признались в любви, точно. Надо же ответить. А что ответить? Взаимностью, да? Она ведь тоже влюблена в него, верно же? Или нет. Получается, надо... отвергнуть? Для Мэри даже звучание этого слова в мыслях ощущалось дико. Как можно отвергнуть человека, который признался в любви!? Тем более его. Тем более, если ты сам любишь этого человека. Любит же?       Ну, Майки крутой, сильный, глава банды, точно сможет защитить, и хоть среди обычных людей её, возможно, за это будут порицать, но узнай среда байкеров о его девушке, она получила бы авторитет среди гопников, вообще не хилый. Мэри ведь должна быть рада, что такой человек, как непобедимый Майки, влюбился в неё. Её любят. Даже в чувствах признались, почти прямо. Однако она ощущала себя так, словно ей не в любви признались, а подписали приговор на смертную казнь.       Тело ныло, да вроде и без причины. Голова была тяжёлой, но это уже не являлось чем-то удивительным, мыслей-то тяжелых много. Хотелось домой, к себе в комнату, вновь оказаться в любимой пижаме и под уютным одеялом на мягкой кровати. Чтобы всё это на самом деле оказалось сном. Мэри ведь не просит многого. Совсем малость. Так почему нельзя хотя бы раз за эти пару дней сделать именно так, как ей того хотелось бы?       Сквозь призму всех навалившихся эмоций до девушки смог донестись один из редкостных звучаний мотора проезжающих мимо транспортных средств, однако этот стал возле неё тише. Мэри, наверное, понимала, кто рядом с ней замедлился, оказавшись наравне с ней, но не поднимала лица.       Ей не хотелось видеть его. Ей изначально не хотелось видеть кого-либо, но он заставил пойти против себя. Хотя заставлял ли даже? Мэри же могла просто отказаться от его заявления. Только вот в реальности это совсем не просто сделать, чем говорить и размышлять об этом, находясь в спокойной обстановке дома. Отказать. Почему он не может оставить её в покое? Потому что влюблён? Ах да, точно. Майки же ей признался в любви. Как сложно.       — Мэри-чан, — парень отозвал подругу, езжая на байке прямо у обочины тротуара, почти даже не давя на газ, очень медленно, с какой скоростью шла Хамано. Но она не обратила на его слова внимания. Слишком много уделяла им его ранее, теперь уже силы окончательно исчерпались.       Манджиро и не знал, что делать, как повести себя, как поступить. Что он сделал не так? Разве допустил какую-то ошибку? Обидел? Каким образом? Почему Мэри убежала, хотя вроде бы, когда узнают о взаимности, должна быть другая реакция, нет? Но она точно не выглядит радостной. Сано не понимает.        — Садись, поедем домой, — отвернулся он от девушки, мрачнея. А та замерла. Домой? Домой. Она хочет. Домой Мэри хочет очень, поэтому переводит взгляд на друга. Она несколько секунд прожигает его стеклянными глазами, как бы переваривая то, кем Сано является, принимая факт того, что он не галлюцинация.       Когда её губы скривились, пытаясь изобразить улыбку, упуская момент, что улыбаться не имелось желания, девушка наконец-то сделала в его сторону шаги, не придавая остальному значения, и сразу же села позади. Майки без всяких намёков протянул подруге шлем, подаренный ему ею.       Хамано всё с теми же искривлёнными губами приняла его из знакомых чужих рук, без колебаний надевая. Парень приготовился ускориться, но ничего не происходило. Мэри теперь держалась за что угодно, да хоть за воздух, но не прикасалась к нему. А сейчас ухватилась за сиденье Сано. Выражение лица его не изменилось, оставаясь всё таким же бесстрастным, и вот байк резко дёрнулся. 

* * *

      На удивление, ехали они не так быстро, как обычно проходила поездка с Манджиро в роли водителя. Резких поворотов он старался не делать, поворачивая плавнее, и останавливался на каждом светофоре, погружаясь с девушкой в минутное безмолвие. А затем их тишину вновь заполнял рык мотора.       Доехали они, когда уже начало светать, звёзды почти исчезли. Сано остановился и приглушил «Бабу» перед воротами подруги. Как только они остановились, та ни секунды не стала медлить и сразу же поднялась с байка, уже протягивая шлем. Майки был в замешательстве от такой торопливости, но принял защиту.        — Спасибо, — также резко бросив это, Мэри быстро развернулась, стремительно направившись к воротам.        — Нет, Мэри-чан, подожди! — вставая, сказал ей вслед парень, но Хамано проигнорировала его. Она мысленно молилась и ругалась. Она должна убежать. Срочно. Однако и Манджиро не собирался просто оставаться позади. Он побежал за ней, и девушка, поняв это, ускорилась.       Забежав во двор, Мэри направлялась прямо к двери дома, хотела войти и запереть за собой дверь, но Сано не отставал. Мысли путались, Мэри не хотела ничего говорить Майки, потому что не знала, что сказать. Почему он не может оставить её в покое?       Она с бегу опустила ручку двери, толкая её, однако вместо того, чтобы поддаться, та никак не сдвинулась. Девушка слегка ударилась, но не стала придавать виду, паникуя от такой подставы. Мэри тревожно обернулась, не переставая дёргать ручкой, но встретилась с глазами друга, который уже стоял на пару ступенек ниже неё.       Сердце Хамано пропустило удар, и от этого она застыла, прекратив попытки справиться с запертой дверью. Теперь не убежать. А Майки пристально глядел на неё с ноткой какого-то отчаяния в глазах. Нет, скорее непонимания. Такие глубокие глаза делали эмоции в них такими же глубокими, и девушка сглотнула.        — Мэри-чан, ты... — Сано запнулся, отводя на секунду взгляд. — Не любишь меня? — вновь возвратил он взор на подругу. По ней прошлась дрожь, липкая, которая окутывала её, делая короткие паузы, отчего было ещё противнее. Держись, Мэри.       Она любит, правда же любит, Майки ведь её друг! Хоть и персонаж манги. Мэри хотела ответить, но слова на несколько секунд застряли в горле. Она не стала на него смотреть, сосредоточила фокус на земле, иначе не сможет сказать. Правду? Стоит сказать как есть? Или нет, перед Майки и правду? Опуститься на ещё одну ступень ниже, чем он? Получится ведь так, что парень знает, что чувствует, а она нет. Но тогда что ответить? И Хамано, потерев ладонью запястье, решает заговорить.        — Люблю, Майки, правда, — поджимает она губы и, даже не дав удивлённому другу переварить признание, продолжает: — Но сейчас я не могу дать ответ на твои чувства, понимаешь? — как бы Мэри ни пыталась сдерживать себя, голос всё равно дрогнул, когда глаза пробежали к нему.        — Но почему? Ты ведь любишь меня? — не понимал Манджиро. Тело девушки сжималось от переполняющих её эмоций. Держись, Мэри.       — Сложно объяснить, — пыталась Хамано увильнуть от высказываний, всё грубее проводя вокруг запястья пальцами.        — Это глупо, Мэри-чан, — слегка хмурясь, на эмоциях кинул парень. Данная фраза, словно черкнувшая зажигалка, зажгла фитиль Хамано, которая являлась её самообладанием. Её вынесло.        — Глупо? Глупо, говоришь? — резко поменялась она в тоне, подняв на него взор. — Право говорить мне об этом у тебя в последнюю очередь! Встал мне тут самый важный, самый крутой, самый сильный и, конечно, никого не слушает, кроме себя. Говоришь, что глупо? А тебе напомнить обо всех глупостях, которые ты делал? А хотя, всё ещё делаешь! Я всего-то раз сказала, что не могу объяснить, и, конечно, ты, наш непобедимый Майки, недоволен тем, что всё сложилось не по твоему хотению. Ну тогда сейчас удивлю тебя: не всё в жизни бывает так, как мы того хотим, представляешь? И тебе придётся привыкать! Глупо ведь, да, глупо?! — Мэри почти кричала. Мэри была зла. Она в бешенстве. Держалась, как только могла, держалась всё это время, но всему приходит конец, даже её выдержке.       Парень ошарашенно смотрел на неё выпученными глазами. Он совершенно не ожидал такого. Никогда не видел её в подобном состоянии. Некоторое время они просто молчали, был слышен лишь шелест листьев.        — Ты правда думаешь, что я такой? — тихо, ровно заговорил Манджиро. И нахмуренные брови девушки вскинулись. Голова на секунду опустела, и начало подниматься жужжание. Тут же на её глаза навернулись слёзы. Зачем Мэри сказала такое? Дура. Никчёмная, истеричная дура. Как же под рёбрами отвратительно. Вот надо было обязательно накричать! Идиотка. Мэри было так стыдно, а жгучая вина перекрыла воздух. Надо было молчать. Бестолковая.        — Прости, Майки, прости, — осипшим голосом выдавила девушка. — Я не хотела, прости, — продолжала она, виновато глядя на него.        — Мэри-чан, — перебил её парень, отведя взгляд. — Я пойду, — заявил он, поджимая губы, и Мэри застыла с открытым ртом. — Тебе нужно побыть одной, — ему нужно побыть одному. — Спокойной ночи, — с этими словами Сано отвернулся от неё, даже не посмотрев напоследок, ушёл. Хамано всё также стояла и прожигала ворота, за которыми скрылся Майки. Девушка не знала, как реагировать.       Её... бросили? Да, именно так. Но она же не виновата. Разве была готова к такому? Вот зачем Манджиро признался ей, зачем? Это не она ведь, это он ввёл её в такое положение. Мэри ничего не сделала, девушка не может быть виновата. Это всё он, Майки, сказал о любви, и теперь всё это происходит, всё это. Мэри просто, просто не была готова, что всё так быстро произойдёт. Что это действительно всё так может обернуться.       Она не знала, сколько времени прошло, но сзади раздался щелчок, и дверь тихонько скрипнула. Мэри осторожно обернулась с отведёнными в сожалении вверх бровями. Алые глаза в сочувствии смотрели в её отчаянные. Это была Харуки. Поняв это, сердце девушки сжалось. Её губы начали дрожать, и она не смогла совладать со слезами. Те быстро покатились из глаз, Мэри больше не могла их сдерживать.        — Мама, — почти беззвучно вымолвила девушка, и старшая тут же притянула её к себе, заключая в объятия.        — Всё хорошо, милая, теперь всё хорошо, — тихо заговорила женщина. От этого Мэри ещё сильнее зарыдала, крепко хватаясь за старшую.        — Мама, прости, прости, что ушла, ничего не сказав, я не хотела, правда, прости, — сквозь всхлипы торопливо стала объясняться она.        — Всё хорошо, всё в порядке, милая, — ласково шептала Харуки, мягко поглаживая дочь по голове. А Мэри всё не умолкала. Она умоляла простить её, рассказывала, куда друг отвёз её, что там было, и как тот после признался в чувствах, как поцеловал, а она убежала.       По ходу они опустились на колени, всё также обнимаясь, уже в коридоре дома, но входная дверь оставалась открытой, а обувь — на ногах. Мэри рассказала всё это, и Харуки слушала. Внимательно слушала, прижимая к груди сильнее и сильнее. Целовала в макушку, бережно поглаживая по спине и иногда бормоча самые тёплые, самые нежные, самые нужные слова. Женщина держала её в руках, словно она была самым ценным, что может вообще существовать. Старшая качала Мэри, убаюкивая. Касалась губами век, которые та прикрывала, будто этим сможет остановить её слёзы. Не отпускала.       Мэри говорила и говорила, и через некоторое время её голос стал тише, а слова обрывистее. Но мама всё равно не перебивала её. Мама была рядом. Мама знает, как ей это нужно. Мама всегда знала и обнимала. Любила. Всегда только мама.

* * *

2 сентября 2012 года

      Солнце ярко освещало дорогу шестилетней девочке, радостно шагавшей домой. Сегодня у неё был первый учебный день. Ей очень понравилось в школе, девочка завела много новых друзей, а учительница была такой хорошей. Они знакомились, играли и учились всё это время, было весело.       Держа лямки рюкзака на плечах, Анжелика тихо напевала песенку из какого-то мультика, смотря под ноги. Большие пышные бантики дёргались от любого движения головы, привлекая внимание. Девочке не терпелось рассказать всё-всё маме, а может быть, и папа захочет послушать рассказ о соседке по парте Алине, ведь у неё такое же имя, как у мамы!       Уже оказавшись у входа домой, Анжела без замедлений потянулась к ручке и своей маленькой ладонью опустила её, толкаясь вперёд. Сияющая улыбка не спадала с её лица, однако, как только дверь открылась, пронеслись и голоса, громкие, срывающиеся, кричащие. Основными были слова мамы, на фоне папины, неразборчивые из-за растерянности, которая накрыла младшую.       Улыбка стёрлась с губ, словно её и вовсе не было, а вместо неё на лице главным показателем настроения стали огромные распахнутые от удивления глаза. Анжелика боязливо зашла и осторожно закрыла за собой дверь. Она, не глядя, сняла балетки и как можно тише, что хорошо получалось в носках, дёргаясь и останавливаясь от каждого громче выкрикнутого слова, прошла по ламинату поглубже в темноту, несмотря на то, что всё ещё день.       Первой встретилась дверь в спальню родителей, оттуда и исходила ругань. Анжела боялась подойти. Её сердце уже забилось быстрее. Девочка не знала, что делать. Что вообще происходит? Почему мама кричит, и папа иногда слышен. Почему мама говорит кому-то, что он бессердечный? Не папе ведь, мама не могла ему такое сказать.       Анжелика неуверенно, скованными движениями осмотрелась по сторонам. Где сестра? Почему не слышно маленькой сестрички, куда она подевалась? Глаза Анжелы остановились на проходе в детскую. Их общая с сестрой комната. А там боязливо выглядывала малышка, сжимая ручками косяк.        — Таня? — тихо-тихо проговорила Анжела, а названная робко высунула голову из-за стены. На её ресничках блестели слёзы. Девочке тоже хотелось плакать. Анжелика опасливо сделала в сторону сестры шаг, потом ещё и ещё, а голова всё глубже вжималась в плечи. Ей казалось, что кто-то невидимый не даёт ей идти, держа за ножки. Может быть, это кто-то выпил зелье невидимости и теперь мешает ей? Анжеле бы тоже хотелось его выпить и исчезнуть.       Оказавшись рядом с ней, девочка хотела обнять её и уйти в комнату от этого шума, но только она успела взять младшую за маленькую ладошку, как очередной крик мамы заставил замереть.       — Если бы не было Анжели, если бы я не забеременела, моя жизнь была бы совсем другой, я ещё с самого начала бросила бы тебя, родители простили бы меня, но я не могла убить ребёнка! Из-за тебя мне пришлось всё бросить, вся моя жизнь пошла под откос, ты её испортил! — не прекращала она.       Что мама только что сказала? Если бы... Не было бы Анжелы? Но ведь она, девочка, стоящая совсем недалеко от неё, всего-то за стеной, Анжела. Почему мама такое сказала? Неужели из-за неё они кричат и ругаются? Из-за Анжелы маме плохо?       Внезапно дверь резко распахнулась, отчего дети посмотрели туда, а на пороге стояла мама. У неё было очень страшное лицо, девочка никогда не видела её такой злой и страшной. Руки задрожали, а дышала Анжелика быстрее и быстрее. Очень страшно.       Но, увидев дочерей, женщина переменилась в лице, оно стало мягче, а брови поднялись, становясь похожими на крышу домика. Она побежала к младшим, а из глаз покатились ручейки. Теперь мама была очень грустной. Она упала на колени перед Анжелой и, плача, резко притянула её к себе, прижимая к груди. От неожиданности девочка отпустила руку младшей сестры, но ей даже не дали подумать про это, засыпав градом слов.        — Анжели, зайка моя, ты же знаешь, как мама любит тебя? Мама очень любит тебя, больше всех, мама никогда не скажет тебе плохое, я же так люблю тебя, — она одной рукой скинула с неё портфель, а затем сильнее и сильнее стискивала девочку в объятиях, чуть ли не ломая рёбра, судорожно продолжая: — А другие люди, плохие люди, будут говорить гадости, ну и пусть говорят, пусть не любят тебя, зато я всегда буду любить, я никогда не брошу, даже если ты сделаешь что-то нехорошее, мама всегда будет любить тебя, всё будет хорошо. Ты ведь тоже любишь маму, да? — дрожащий голос рыдающей мамы был каким-то жутким. Что с мамой? Это из-за Анжелы она плачет? Анжела сделала что-то плохое, и маме теперь больно? Девочка сама не сдержала слёз и заплакала, обнимая маму в ответ.        — Да, мама, я люблю тебя, только не плачь, я больше не буду плохой, не плачь, — захлёбываясь во всхлипываниях, выговорила младшая, и её ноги подкосились, из-за чего пришлось сесть на колени мамы.       Она не кричала больше, она качала её и плакала вместе с ней, бормоча, как любит и всегда будет любить. Шепча, что она самая лучшая, самая красивая, самая хорошая и любимая и для мамы всегда будет такой. И Анжела крепко хваталась за маму. Анжела не будет плохой, ведь она не хочет, чтобы маме было плохо, Анжела будет всегда хорошей, поэтому мама будет только улыбаться, как раньше.       Анжела ещё не знала, что, чтобы она ни делала, в будущем сегодняшний день будет повторяться и не один раз, и не только через несколько месяцев, а ещё через год, ещё через два года и через три года тоже. И всегда виноватой будет она, Анжела. И всегда после этих криков на папу мама будет приползать к ней, рыдать и обнимать со словами, что только мама всегда будет любить её. И Анжелика не знала, что всегда будет верить, ведь правда, только мама, несмотря ни на что, любит её. Всегда только мама.

* * *

9 апреля 2004 года

      Тяжёлые, опухшие веки едва соглашались двигаться. До сознания отдалённо доходила мелодия будильника и вибрация мобильника. Утренний свет болезненно слепил глаза, хоть и лежала она боком, и Мэри сильнее зажмурилась, стараясь свыкнуться с этой болью. Не прошло и нескольких секунд, как рядом, перед собой, девушка почувствовала движение. Преодолев жжение, ей пришлось резко открыть себе обзор.       Глаза встретились со слегка выглядывающей из-под чёрной шёлковой ночнушки небольшой груди. Брови Мэри ещё больше вскинулись. Она пробежалась взглядом выше, к лицу женщины, которая аккуратно, приподнявшись на локте, через неё тянулась к тумбочке с тем самым мобильником дочери, дабы выключить будильник.       Теперь Мэри задавалась вопросом, как оказалась в спальне матери. Она совершенно не помнила последние события ночи, точнее раннего утра. В голове лишь всплывали обрывки тёплых рук Харуки, которые вытирали её слёзы, и того, как сама девушка почти через каждое слово просила у той прощения.       Старшая отключила устройство и уже возвращалась в прежнее положение, но, заметив то, как дочь таращится на неё, ласково приподняла уголки губ, всё также держась на локте.        — Доброго утра, милая, — тихо проговорила она и поцеловала младшую в лоб. Мэри никогда не просыпалась рядом с Харуки, так как никогда с ней не спала, это было ей в новинку. Но так хорошо. Это так приятно находиться рядом с родным человеком, видеть его сразу после пробуждения, слышать искреннее пожелание, как только откроешь глаза. Знать, что рядом кто-то есть и этому кому-то ты дорога. А Харуки Мэри дорога. Она это знает. Маме точно дорога.        — Доброе, — осипшим голосом прохрипела девушка, не отрывая взгляда от старшей.        — У тебя горло пересохло, хочешь воды? — принимая сидячее положение, поинтересовалась она, и Мэри, повторив её действие, кивнула. Хамано наполнила стакан с тумбочки и передала его дочери. Мэри осторожно приняла тот. Сделав пару глотков, девушка робко поблагодарила женщину, и та забрала у неё воду, убирая посуду обратно.        — Я пойду приготовлю завтрак, — уже собиралась встать Мэри.        — Милая, я приготовлю, не волнуйся, ты лежи, отдыхай, — остановила её старшая. Девушка осталась сидеть с открытым ртом, в недоумении моргая и наблюдая за тем, как Харуки, поднявшись, надела поверх ночнушки шёлковый халат, который был вместе с ней в комплекте, и начала уходить.       Практически в любое другое время Мэри возразила бы и всё равно пошла бы готовить сама, даже если иногда не делала этого, но не сейчас. В данный момент ей совершенно не хотелось что-то маме говорить против. Когда старшая уже добралась до двери, Мэри не удержалась от отклика.        — Мама! — вырвалось всё тем же слегка охрипшим голосом. Харуки остановилась, держа изящные пальцы на ручке, и обернулась. Девушка встала с кровати, и ноги дрогнули от странной слабости. Однако, проигнорировав это, Мэри подбежала к старшей, с ходу заключая её в объятия, чем совсем чуть-чуть удивила Хамано. — Спасибо, — девушка тихо поблагодарила Харуки, прижимаясь головой к её груди, к её сердцу. Отчётливо ощущалось сердцебиение женщины, умеренное, но громкое.       Почему-то вновь на глаза навернулись слёзы, но теперь уже Мэри могла их сдержать. А точнее они не могли выйти, даже если девушка захочет, не покатятся. Старшая пустила ласковый смешок, обвивая дочь руками.        — Милая, рассказывай мне всё, что тебя тревожит. Если захочешь, постараюсь дать совет. Спрашивай обо всём, что хочешь узнать. Я, конечно, тоже не всё знаю, но это не значит, что не попытаюсь помочь, — Харуки аккуратно опустилась перед дочерью на корточки, беря ту за руки и смотря прямо в глаза. — Я всегда говорю, не надо бояться, что я не восприму твои слова всерьёз. Я люблю тебя, милая, я твоя мама и всегда буду поддерживать, — лёгкая улыбка не сходила с лица женщины, а её руки едва сжимали ладони младшей. — Хорошо? — нежно спросила она.        — Да! — кивая, согласилась Мэри, а уголки губ сами приподнялись. Да, ей хорошо. Очень хорошо. И даже тревога на удивление не так сильна, как это чувство безопасности.        — Чудесно, — поднимаясь, проговорила Харуки, всё ещё не отпуская дочь. — Если захочешь поговорить о ночном инциденте на пляже, я постараюсь дать тебе совет, милая, — спокойно добавила она, и улыбка Мэри тут же дрогнула. О нет. Нет-нет-нет. Только бы это скользкое нечно вновь не поднялось к рёбрам. Не надо. — Хорошо? — снова спросила старшая. Но теперь уже девушка ответила замешкавшись.        — Да, — посмотрела она матери в глаза. Харуки неуверенно сжала её руки напоследок и трепетно отпустила.        — Иди отдыхай, я скажу, когда завтрак будет готов, — вымолвила женщина, и лишь когда Мэри, согласившись, направилась к кровати, покинула собственную спальную. А девушка села обратно на постель, уже задумываясь над всем.       Она только сейчас обратила внимание на то, что не в той одежде, в которой была по возвращению, а в своей пижаме. И ноги чистые, нет песка. И волосы распущены. Посмотрев на тумбочку, она обнаружила свой мобильник, пластинку заколок и ножик. Неужели Харуки всё это сделала, умыла её, переодела? В любом случае Мэри не помнит, чтобы сама это делала. Теперь девушке ещё более неловко, что в такую рань заставила маму всем этим заниматься, хотя ей утром надо на работу.       Однако в то же время в груди расползается такое приятное непонятное тепло, что так и хочется согнуться, обняв себя, и вдавить его глубже. Так сильно закрепить его там, чтобы оно никогда не исчезло, не пропало. И Мэри легла, снова боком, но уже лицом к окну, откуда солнце без спроса проникало в комнату, будто бы тем самым передавая то тепло из груди физически. Мэри прикрыла глаза, уже собираясь насладиться спокойствием.       Но нет. Тревога всё ещё гуляла внутри. Нельзя так расслабляться, надо разобраться с информацией, которую она получила на собрании. Там всё началось с объявления о захвате территории. Это вроде никак не могло ни на что повлиять. Если бы могло, уже, скорее всего, повлияло бы. А может, в будущем ещё как-то отразится. Девушка поджала губы от данной мысли. Надо будет подумать об этом потом, но не сейчас. Сейчас она разбирает более вероятное и идёт по событиям собрания.       Дальше рассказали о предстоящей битве с «Двойным злом». Сегодня ночью будет битва, и Мэри не знает, идёт ли это событие по канону или же такого не должно было быть. В любом случае ей не известно ни то, ни другое. Сегодня в одиннадцать. Мэри должна туда пойти. Хотя нет, она не пойдёт туда! Пожалуйста, не надо.        "Но там может кто-то пострадать", — голос второй преобладающей неожиданно решил объявиться. Мэри тут же нахмурилась. Она всё ещё обижается на неё. Хотя нет, не обижается, она злится, очень даже. Та скрывала все эти годы, что не может показать ей вещие сны, и ввела в такое ужасное положение. Однако же личность спасительницы ведь права.       На битве может случиться что-то плохое. Возможно, именно это связано с видением Шина. Только вот если она не была там, ведь не могла знать, что там случится происшествие, то как застала ранение того, кого будет просить спасти? Значит, она всё-таки там была. А может, именно из-за неё кто-то пострадал? Нет, невозможно. Она бы не допустила такого. Не допустила бы. Да?       Но что будет, если Мэри не пойдёт туда? Решит не пойти туда. Значит, ей никаким образом не быть в крови, и то видение у Шиничиро изменится. Конечно, если оно связано с этой битвой. Значит, девушка сделает выбор, чтобы не пойти на эту битву, и посмотрит, что поменяется. Будет ли у Сано другое видение, таким образом и выяснит, может ли предстоящая стычка иметь большое влияние.       Затем на собрании было распределение новичков. Мэри не исключала возможности, что именно кто-то из них может быть каким-то предателем, из-за которого и произойдёт этот заверченный сюжет. После мысли зацепились за Санзу.       Девушки всё-таки совершенно не понимала, как вышло, что Санзу снова зависим от Манджиро. У него ведь не появились шрамы и вполне не плохие отношения с Сенджу. Вроде бы. Давно она не спрашивала у них друг о друге. С прошлого года.       Хамано сама же удивилась от этого осознания, широко открывая глаза и переворачиваясь на спину. Надо будет сегодня на встрече спросить у неё! Мэри прикусила внутреннюю часть щеки. Теперь это очень терзало её.       Устало выдохнув, девушка села, опуская босые ноги на холодный кафель. Лёжа труднее вспоминать, тем более в такой непривычной обстановке. Мэри наконец-то более-менее отогнала эти мысли и перешла на следующие. Незнакомый заместитель капитана первого отряда Рюсей. Кто он вообще такой?       Девушка бегала глазами по полу и думала, где же Чифую. Почему не он зам Баджи? Они же, наверное, уже должны были познакомиться. Они же познакомились, когда Мацуно поступил на первый год средней школы. Или нет, на второй уже перешёл. Девушка не помнит.       Она встревоженно поднялась на ноги и, не медля, побежала к своей комнате. И пусть ноги кажутся тяжелее обычного, сейчас ей не до этого. Нужно срочно узнать, в каком году познакомились верхушки первого отряда. Может, Мэри и вовсе себя накручивает. Нет, нет, это уже невозможно. Она точно знает, что Чифую должен быть. Просто сейчас проверит точность данной информации.       Проскакивая мимо кухни, до слуха доносился треск горячего масла. Девушка старалась бежать аккуратно, не слишком громко топча ногами, но её торопливые шаги всё равно были достаточно слышны, особенно на лестнице. Преодолев ступени, Мэри быстро добралась до закрытой двери своей комнаты и без промедлений распахнула её.       Девушка на пару мгновений остановилась на пороге, но за те же секунды вышла из прострации, надвигаясь к письменному столу. Только сейчас она поняла, что ей показалось не так. Окно закрыто, хотя она его не закрывала. Значит, это скорее всего сделала Харуки, когда забирала её пижаму.       Вновь стыдливо поджав губы, девушка перевела взгляд на выдвижной ящик. Ключ от него она достала из стаканчика с карандашами и открыла. С этой привычной процедурой Мэри справилась быстро и, взяв книгу событий манги, она присела возле на стул, уже открывая ту в середине.       Где-то там была информация о Баджи. Перелистнув ещё несколько страниц, Мэри нашла его отдел. Она быстро прошлась взглядом по строчкам о его должности в Свастонах, о дружбе детства с семьёй Сано и младшими Акаши, добираясь до нужной части. Знакомство с Чифую.       — Подружился с Чифую, когда он помог ему правильно написать письмо Кадзуторе, а после спас от банды хулиганов, — пробормотала девушка вслух, хмурясь, а время их знакомства был первый год средней школы для Чифую. Кейске же тогда оставили на второй год, поэтому Мацуно им и заинтересовался.       Она пыталась вспомнить тот эпизод в аниме, но проносились лишь мелкие отрывки. Кейске писал письмо другу, и Чифую помог ему в этом. Письмо для Ханемии.       Тут Мэри озарило, и она в ужасе раскинула брови, вытягиваясь в лице. Но ведь то письмо Баджи писал для Кадзуторы, потому что второй был в колонии, а сейчас Ханемия на свободе, так как Шиничиро не убивал! Получается, Чифую не мог помочь с этим Баджи, и за помощь он не спас его. Тогда что же случилось с Мацуно, когда те хулиганы напали на него?       Мэри вздрогнула от предположения и картины, что появилась перед глазами: парень, весь избитый, лежит в луже крови и не может пошевелиться. Хамано побледнела. Нет, нет, Чифую не мог так просто... Невозможно. К горлу подобралась лёгкая тошнота, но Мэри всё равно прикрыла рот рукой. Ей было отвратно не от данной картины, а от понимания, что это всё наверняка произошло из-за вмешательства.       Как можно выяснить, действительно ли Кейске теперь не знаком с Чифую? Он сам-то не расскажет, тем более ей, да и к тому же это будет очень подозрительно. Кто тогда связан с ним и может знать об этом? Есть Кадзутора, однако, судя по убийственному взгляду, который он кидал на неё во время собрания, он не будет в восторге видеть её. Мэри прикусила губу. Такемичи тоже вариант, но сможет ли он разузнать об этом? Надо будет сказать ему.       А ещё можно пойти в гости к Кейске, а точнее к Рёке, и так попробовать узнать, жив ли Мацуно, ведь он жил в одном доме с Баджи, и так, звоня в разные квартиры, удастся найти его. Да, так Мэри и сделает. Следующие события собрания её тоже не оставляли в покое.       Девушка заметила явную неприязнь Кадзуторы в сторону самовлюблённого, как Мэри показалось, заместителя друга. То, как он огрызался и злобно спрашивал у Баджи, зачем тот ему, не просто так. Что же между ними случилось, раз Кадзутора терпеть его не может? Или же он просто ревнует Кейске, ведь тот бросил его, уйдя с этим Рюсеем? Разбираться с отношениями этих двоих Мэри точно не хочет, однако всё равно об этом у Ханагаки тоже поинтересуется, не будет лишним.       Устало выдохнув, девушка убрала книгу обратно на своё место и заперла ящик. Она взглянула на свою помятую постель и поспешила её заправить. Закончив со всем, Мэри заметила себя в зеркале туалетного столика и ужаснулась. Она подошла к нему ближе и, будто бы не веря, коснулась кончиками пальцев своего лица. Оно было слегка опухшим, как и покрасневшие глаза. Последствия истерики на лицо.       Однако Мэри знала, что делать с этими отёками, не в первой же. Как обычно достала влажные салфетки с освежающим эффектом и начала делать массаж. Не минута, не две, не три, а, как ей казалось, около десяти понадобилось, чтобы этот ужас более-менее исправить. Но теперь лицо было красным. А это уже пройдёт само.       Ещё немного подождав, Мэри всё-таки покинула комнату. Одновременно с ней из своей обители вышел Хитто, даже сначала не замечая сестру, сонно почёсывая бок.       Девушка до сих пор удивлялась тому, как младший так подтянулся, поднялся в росте и в массе, можно сказать, просто за мгновение, в которое она успела лишь моргнуть. Совсем недавно же он был её маленьким братиком, а теперь незнакомые люди скажут, что тот на пару лет старше. Хотя ему всего-то двенадцать, даже не тринадцать!       Мэри замечала это только в такие случайные моменты, снова и снова удивляясь. Однако, несмотря на такую массивность, мальчик всё также вёл себя как ребёнок, таковым и являясь. И для Мэри он всегда будет младшим, её маленьким братишкой, как и в первое время, когда только было решено забрать его из детского дома.       Улыбка расплылась на лице девушки от такой милой картины, и, лишь вяло моргнув, Какучё заметил старшую, слегка удивлённо дёргая бровями.        — Доброе утро, — с нотками радости произнесла Мэри, подходя к нему. Увидеть Хитто ей достаточно, чтобы хотя бы на несколько секунд забыть обо всех запутанных думах.        — Утра, онэ-чан, — с неловкостью принимая её объятия, ответил Какучё. Видимо, он даже не слышал того, что творилось на этаже ниже ещё пару-тройку часов назад. У него и правда глубокий сон. Хорошо. Какучё не нужно знать про то ничтожное зрелище. Она же его крутая старшая сестра, а та, кто вырвалась тогда, была не она. Вот и всё. 

* * *

      Завтрак прошёл как всегда в приятной обстановке, лишь Харуки, как казалось Мэри, вела себя с ней ещё трепетнее, чем обычно. Но это едва было заметно. Женщина вновь предложила остаться ей дома, но Мэри снова отказалась от данной заманчивой затеи.       После приёма пищи женщина ушла на работу, выделив детям деньги в школу, а дочери оставила ещё сверху, сказав, чтобы та хорошенько повеселилась с подругами на прогулке.       Брат с сестрой убрались на кухне и, собравшись, покинули дом. На улице было немного облачно, как и ночью, но солнце иногда являло себя миру, радуя короткими лучами. Не став медлить, Мэри, уже подходя к воротам, достала мобильник.       Никаких сообщений, кроме как от школьных подруг, после её вчерашних ответов на их расспросы про то, всё ли с ней хорошо. Это волнение было из-за того, что её забрал с музыкальных занятий Манджиро. Девочки писали, что будут ждать её. И никаких пропущенных. Изана не перезвонил.       Девушка поджала губы, однако, отложив этот неприятный момент, начала строчить Такемичи сообщение про то, чтобы он постарался разузнать, знаком ли Кейске с Чифую. Но не успела она приписать последнее имя, как, выйдя со двора, услышала отклик.        — Какучё, Мэри, — девушка подняла глаза, оттенок которых был перекрыт линзами двух цветов, и раскинула брови. Изана стоял у столба, но уже пошагал в их сторону, слабо приподняв уголки губ. Он выглядел сонным. — Привет, — кинул парень друзьям, подойдя и с ходу обнимая растерявшуюся подругу. Какучё ответно поприветствовал старшего, немного недоумённо улыбаясь. Мэри тоже удивилась, но отогнала растерянность, заключая старшего в кольцо из рук.        — Доброе утро, — заговорила она, и Курокава отстранился. — Что ты тут делаешь? Разве у вас скоро не начнутся уроки? — не понимала Мэри, смотря другу в лицо.        — Сегодня у первогодок какое-то выступление, так что первый урок отменили, — умело соврал парень, усмехнувшись, и протянул младшим по пластмассовой бутылке.       Хамано всё ещё была в недоумении, ведь обычно в старших школах, как она знала, не бывало такого, чтобы из-за мероприятий отменяли уроки, там скорее отказались бы от выступления, лишь бы школьники учились. Даже в её школе церемонию вступления назначили на час раньше до начала занятий, чтобы урок не пропустить.       Но протянутый холодный чай не позволил продолжить размышлять об этом. После того, как Хитто взял свою минералку, девушка тоже поторопилась принять предложенное.        — Спасибо, — одновременно поблагодарили брат с сестрой, и Изана пустил короткий смешок на это. Повисла какая-то пауза, однако не прошло пары десятков секунд, как старший прервал её.        — М? Мы идём или так и будем стоять? — спросил он, и парни перевели взгляды на Мэри. Какучё стоял, потому что обычно сестра первой шла, и так вышло, что все ждали её. Задумчиво прожигающую зелёный чай в руках девушку словно ото сна разбудили, и та посмотрела на них в ответ.        — А, да, пошли! — встрепенулась она, тут же двинувшись. Друзья кратко переглянулись и пошли вместе с ней. Мэри была озадачена хорошим настроением Курокавы, ибо вчера оно было не таким радостным. Неужели Шиничиро поговорил с ним? Надо будет узнать у старшего Сано. А пока что, дабы разбавить неловкость, Мэри решила начать диалог.        — Изана, я вчера звонила, но ты не ответил, потом пришла, а оказалось, тебя не было дома. Ничего же не случилось? — девушка не стала упоминать, что сначала пришла, а лишь потом звонила, чтобы проверить, как он ответит.        — Я мобильный дома забыл, по делам поехал, потом по возвращению домой увидел пропущенный от тебя, но было уже поздно, ты в то время наверняка спала, поэтому не стал будить, — Курокава шагал спокойно, идентично голосу, и мягко умолчал о том, какие же дела у него были. Мэри слабо поджала губы от такого общего объяснения. Ей нужно больше.        — А что за дела? Всё в порядке? — добавила Хамано, как бы волнуясь за друга, с ноткой тревожности глядя на него. Парень покосился на неё, не двигая головой, а улыбка вяло сползла с лица.        — Ничего серьёзного, один знакомый попросил помочь, байкерские дела, как обычно, — переводя взор вперёд, рассказал Изана. Он немного, всего-то чуть-чуть изменил правду.       Знакомый правда позвал, но не то, чтобы попросил помочь, а предложил работу, и это были не совсем байкерские дела, малость отличалось. Нужно было припугнуть каких-то мужиков. Ну а что?       Курокава не занимается убийством или торговлей запрещённых веществ, а делает благое дело: напоминает людям про их долги, и за это парню ещё и платят. Не лучше разве вымогательства? Точно не хуже.       И телефон он именно поэтому дома оставил, не забыл, просто взял запасной, которым пользуется только по работе. Курокава не впервой занимается таким, он часто так подрабатывает, и деньги ему как раз были кстати.       Нужно же подготовиться к признанию Мэри. Пока та, слегка хмурясь, смотрела на него, будто бы пытаясь узнать, не соврал ли друг, он вновь, уже в тысячный раз, перебирал в голове план романтической поездки.       Завтра, до рассвета, как раз выходной день, и Мэри скорее всего никуда вставать рано не надо, поэтому без лишних неудобств для парень позовёт её в одно интересное место под предлогом сюрприза. Над местом Изана думал во время работы и после неё, езжая то в одно, то в другое.       Сначала в голову пришло забронировать место в круглосуточном ресторане, но ему показалось это не таким уж и интересным, затем голову посетила идея с крышей какой-то высотки, откуда будет открываться прекрасный вид, однако и этот вариант Курокава отбросил под предлогом: «Не слишком впечатляюще», на крышу они могут пойти в любой момент.       Перебрав ещё много неподходящих идей, таких как берег океана, что Изана посчитал банальным, да и Мэри никогда не тянулась к подобным местам, парень остановился на одном, вроде самом простом, но и в тоже время чем-то привлекающем. Где-то в лесу, сидя на холме, встречая восходящее солнце под игру на гитаре, признание вышло бы очень романтичным, запоминающимся и необычным.       У Курокавы никогда не было опыта в таких свиданиях, но было много примеров из той же литературы или фильмов. Поэтому Изана распланировал всё до деталей и даже изучил на карте лесную местность по округе Токио, главное теперь — изучить её вживую и найти идеальную полянку. Этим он вместо уроков и займётся.       Изана ожидает, что подруга ответит ему взаимностью, надеется на это, хочет верить. Надеется, что вся любовь, которая так травит его сердце, не окажется пустой, бесполезной, что она имеет смысл.       Ведь невозможно так мягко улыбаться, когда не любишь, невозможно изобразить в глазах волнение от вероятности, что у этого человека могут быть неприятности, невозможно обнимать, будто без этого рухнет мир, а он так делает. И считает, что Мэри тоже должна испытывать тоже самое, раз делает также. Разве может быть иначе?       Разве девушка может любить Манджиро, с которым почти даже времени не проводит, не общается так близко, как это делает с ним, с Изаной. А может, с ним у неё всё тоже самое, что и с Курокавой, просто парень не знает об этом?       А вдруг, когда он был на кухне, заваривая себе чай по возвращению домой, неожиданно вернувшийся, даже не обращая внимания на стоящего в проходе брата и проходя мимо кухни, Майки пришёл со встречи с Мэри? Вдруг поэтому она тоже сонная? Вдруг они были вместе и занимались чем-то... Нет. Не может такого быть, Мэри не такая.       Да и в таком случае Манджиро не выглядел бы настолько поникшим, что старшему даже захотелось пойти за ним и узнать, в чём дело, но он, конечно, одёрнул себя от данного порыва. Девушка проведёт время с Изаной, и эта поездка станет для неё самой волшебной и запоминающейся. И она точно забудет о Майки.       Ну и пусть сам Курокава будет вспоминать его каждую проклятую минуту, и мысли о брате, словно заевшая пластинка, будут проноситься, повторятся, сдавливая грудь мерзким чувством вины. Хотя в чём Изана виноват? В том, что полюбил? В том, что полюбил Мэри?       А разве за такое можно винить? Разве Курокава мог знать, что Майки не всё равно на романтикие отношения, в то время как младший совершенно не интересовался таким? Не мог ведь. Даже с его способностью читать людей.       Глубоко задумавшись, парень погрузился в себя. Мэри озадаченно косилась на него, в попытках разобраться, что стало причиной его резкой перемены настроения. Всё-таки что-то случилось, раз данный вопрос про дела заставил так помрачнеть.       — Понятно, — с некой настороженностью из-за ответа друга и его странного поведения девушка открыла чай и сделала пару глотков. Напиток был холодный, как будто его купили совсем недавно или, может, просто подержали в холодильнике.        — А зачем ты звонила? — настроение Изаны вновь внезапно изменилось, возвращаясь к изначальному, очередной раз удивляя младшую. Она закрутила крышку бутылки обратно, подбирая нужные слова.       — Ну, я хотела поговорить с тобой, — Мэри отрывисто взглянула на друга. — Вчера мне показалось, что у тебя что-то случилось, вот я и заволновалась, — неловкий смешок вырвался из её уст. И в груди Изаны сразу разлилось болезненное тепло. Нет, не может быть такого, что девушка не любит его. Даже если не так, как сам Курокава.        — Ничего плохого не произошло, Мэри, не беспокойся, — оптимистично сказал парень, слегка щурясь. — Но я буду очень рад, если ты каждый день будешь приходить ко мне поговорить, — игриво добавил он.       Очень странное поведение. Хамано совершенно не привыкла к такому приподнятому и улыбчивому Изане, даже Какучё, который словно тень тихо шедший рядом, недоумевал от друга.       — Кстати о вчерашнем, Какучё не говорил тебе о передаче Чёрных Драконов? — поинтересовался старший, бросая взгляд на Хитто. Ресницы Мэри дёрнулись. Её приятно удивило то, что друг сам начал эту тему и не стал умалчивать о том, что у него в жизни изменилось, если это так можно назвать.        — Какучё упоминал об этом. Так получилось, что сестра главы нового поколения, Шибы, моя подруга, — уведомила девушка. Брови парня раскинулись от данного совпадения.        — Неожиданно, как мир тесен, — хмыкнул Изана. — А ты знакома с Шибой? — он наклонил голову, и серьги Ханафуда отдались звоном металла.        — Да, иногда пересекались, — девушка не стала говорить, что дружит с ним, ибо остерегалась вопросов, по типу как часто она с ним видится, чем они занимаются и тому подобное, а Курокава, несомненно, начал бы интересоваться всем этим.        — И как он тебе? — парень внимательно наблюдал за мимикой младшей.        — В плане чего? Как человек? Или тебе интересно, каким он будет главой с моей точки зрения? — уточнила Мэри, махнув рукой.        — Как человек, — кратко ответил Курокава, слабо дёргая уголками рта. Девушка задумалась, показательно берясь за свой подбородок.       — Мне кажется, он очень... Принципиальный. Ну, то есть суровый в своих делах. Но для него на первом месте семья, он сильно беспокоится за брата и сестру, — подбирая слова, высказала Мэри.        — У него ещё брат есть? — для парня это оказалось новостью.        — Да, самый младший среди них, — промолвила Хамано.        — Большая семья, — поднял Изана глаза к небу. Всё же надо отдать поручение Инупи, чтобы собрал про Тайджу больше сведений и принёс отчёт ему. Надо узнать о жизни Шибы досконально. А девушка размышляла, стоит ли спрашивать о причине передачи банды. Ей это очень интересно, и это может иметь какую-то значимость в сюжете, так что она вдохнула поглубже, дабы начать второй этап расспросов.        — Изана, а зачем новое поколение Чёрным Драконам? — выпалила Мэри. Парень вопросительно глянул на неё.        — В каком смысле? — уточнил он.        — Ну, зачем ты передал банду новому поколению? Просто так? Или там какая-то важная гопническая причина? — кратко дёрнула Хамано плечом. И старший вновь посмотрел в небесную даль.       — Для Шиничиро очень дороги Драконы, мне кажется, ему будет херово, если все забудут о том, на что он потратил столько сил и времени, — казалось, Курокава говорит так бесстрастно, однако в его голосе ощущались нотки печали. У Мэри дыхание обрывалось оттого, как на самом деле Изана трепетно относится к чувствам брата, хоть и не показывает этого. Она не знала, хорошо это или плохо.        — А в общем-то причины таковой-то нет, просто появился приемник. Так-то я тоже буду контролировать их, проблем не возникнет, — более живо добавил Курокава. Девушка на секунду поджала губы. Ох уж этот приемник. Инуи, конечно, постарался на славу. Вновь насильно отогнав напряжённые мысли, Мэри сосредоточилась на друге.        На время девушка залипла в его профиль, разглядывая тот. Светлые волосы, доходящие до плеч, были низко завязаны, но пару прядей выбрались из резинки, падая на смуглое, гладкое лицо, а в сиреневых радужках отражались мягкие облака на голубом фоне.        — Ты красивый, — внезапно сказала Мэри. Этим выкидом она удивила не только Курокаву, но и своего брата, о котором, видимо, все позабыли. И поэтому, пока его не заметили, Какучё решил немного увильнуть, отойдя в сторону, чтобы старшие, может быть, смогли дальше развить эту атмосферу, зараждавшуюся вокруг них.       Так почти всегда происходило, если Хитто был в компании кого-то с сестрой, всё внимание переходило на неё. Но Какучё не обижался, и сейчас, замедляя шаг, позволяя друзьям пройти вперёд, он только улыбался.       Пусть ему и было немного грустно, однако сестра ведь действительно круче него, неудивительно, что он третий лишний. А на реальность мальчик не обижается. Он только рад, если у Мэри всё хорошо. А в этом случае и ей, и Изане.       Курокава, выпучив глаза, глядел на подругу. Она крайне редко говорила о красоте внешней, а осознание, что данный комплимент обращён к нему, ещё больше заставляло сердце ёкнуть. Это приятно.        — Я что, только сейчас стал красивым? — усмехнулся он.        — Нет, ты всегда таким был, — не растерялась Мэри, пуская смешок. А в груди парня становилось теплее. Ему на самом деле совсем не важно то, что он красивый, ему важно, что так считает и говорит она.        — Раз так, то ты бесподобна, Мэри, — выговорил он. Хамано затихла и посмотрела ему в глаза. Со стороны это всё выглядело так по-детски, тем более если учитывать то, что Курокаву знают как бывшего главу крупной банды, но для них это не имело значения, для Изаны точно, ведь говорил он правду.       Он с уверенностью мог сказать, что для него девушка подобна чему-то неземному. Он считал красивыми её необычные глаза, обведённые тонкими, но длинными ресницами, считал красивым её вздёрнутый нос, её прямые брови, её немного пухлые, персиковые губы, её маленький подбородок, её шелковистые, будто бы седые, но на самом деле пепельные волосы, а особенно он считал красивым её взгляд, смотрящий на него не с безразличием, а с чувствами, такой бездонный, но и в то же время будто бы поверхностный, ибо закрытый.       Открытым он почти никогда не был, однако всё равно в нём можно прочесть что-то неразборчивое. А Изана хочет это разобрать, чтобы сама Мэри разобрала это для него. И сейчас парень не совсем понимает, почему её ресницы слегка опускаются, губы поджимаются, а глаза убегают от его глаз.        — Наверное, ты прав. Но если бы я не была такой, — неуверенно начала младшая. — Точнее, если бы мои волосы были бы короткими, чёрными, глаза синими, губы тонкими, а лицо худым, очень худым, я бы уже не была бы бесподобной, да? — Хамано отвернула лицо в другую сторону, чтобы нельзя было смотреть в него, а Изана недоумевал. С чего к ней вдруг пришли такие вопросы?        — Ты также была бы бесподобной, — не стал он задерживать долгую паузу, надо ответить быстро. — Здесь всё это роли не играет, я говорю, что ты бесподобная, Мэри, а не твоя внешность, — добавил он. А Мэри не решалась вновь взглянуть на него, ведь в голове проносилось лишь одно имя.        "Мэри" — она бесподобна. А что делать, если девушка не Мэри? Почему она снова вернулась к этому противному чувству осознания, что является другим человеком? Анжела ведь давно отпустила эти мысли. Ведь она не Мэри. Пусть все так и считают, но то, как всё сложилось, как построилась жизнь, не заслуги Мэри, это ведь не Мэри сделала, а она, Анжела.       А имя не должно иметь значение, верно ведь? Хоть и хочется услышать вновь из чьих-то уст то, чего ей так давно не хватает: "Анжелика, ты такая молодец!" или: "Никто так не смог бы, кроме тебя, Анжели". И хочется сильно. Ведь только с тем именем она могла быть уверена, что, чтобы ни случилось, всегда будет человек, который будет её любить. Даже если этот человек умер, всё равно только с тем именем её могли любить. Только Анжелу любили, она ведь Анжела.       Но теперь восхищаются Мэри, общаются с Мэри, хотят дружить с Мэри, хвалят Мэри и любят. Мэри. Любят Мэри, не её. Хоть она и Мэри. Вдруг её горячая рука оказалась в холодной ладони, и девушка вздрогнула.        — Слышишь? Ты прекрасна, Мэри, и неважно, с белыми волосами или чёрными, для меня ты всегда будешь единственной, одной такой, не сомневайся в этом. Поняла? — переплетая пальцы, лепетал Изана, а Мэри, словно заворожённая, слушала его.       Девушка припомнила уголки губ и уверенно кивнула, после чего пара молча продолжила идти. Мэри хотелось верить, ведь эти сладкие слова были так убедительны. Но она не могла не сомневаться. Они так говорят, потому что думают, что подруга действительно такая, какой она себя показывает. Они просто не видели её истинного лица.       А Шиничиро видел, столкнулся с её нутром, и что теперь? Он предпочитает отмахиваться от неё, сбегать. Вчера сбежал. И Майки увидел её настоящие эмоции. Он тоже сбежал. Тоже отмахнулся и разочарованно отвернулся, сбегая, ушёл. А ведь Шиничиро говорил, что будет помогать, будет рядом. А ведь Майки говорил, что любит.       Эти слова не имеют смысла. И Изана поступит также? Наверное. Возможно. Скорее всего. Люди не любят трудности, легче уйти от проблем. А Мэри так никогда не делает.       И то, что она сбежала после поцелуя, не относится к этому, нет. Просто ей надо было подумать! Она потом обязательно поговорит с Майки, конечно, поговорит. Но не сейчас. И, наверное, не сегодня. Она ещё не подумала и обдумает это не скоро.       Однако обдумает ведь. Обязательно! Мэри не сбежит, она не такая. Всё будет хорошо, у них с Манджиро всё будет как прежде, и Майки забудет про то, что девушка накричала на него. Должен забыть. Он ведь любит её, значит, поймёт, ради неё сделает это.       Ну и пусть сама Мэри будет думать об этом, переживая о том, что парень осудит, обвинит. Хотя обвинять-то её не в чем. И это злило. Девушка стиснула зубы. Злило то, что она хотела избежать высказываний, старалась держаться, но Сано довёл её, а виноватой в итоге осталась Мэри. Ведь это она накричала. Она не смогла сдержать себя в руках. Ну а то, что парень до этого делал всё, чтобы вывести подругу, уже не учитывается. Всё равно плохая она.       В случае с Шиничиро тоже сказали бы, что плохая она. Мэри слишком давит на него, а ведь парню и так трудно, какая Мэри жестокая! Мэри. Да-да, не будь её, не было бы и трудностей. Конечно, это очевидно. Поэтому Изане не стоит видеть её другой. Девушка же не хочет, чтобы и у него были трудности из-за неё. Двоих Сано достаточно.       Курокава ощущал, как сильно подруга сжимает его руку, но ничего не говорил, только поглядывал на неё, видя, как она напряжена. Парень не знал, что же так гложит её, но у него не имелось желания, чтобы рядом с ним младшей было плохо. Поэтому нужно отвлечь.        — Мэри, — отозвал он её, и та дёрнулась, затем резко посмотрела на него. Изане стало не по себе от этого взгляда, но он продолжил: — Завтра рано утром тебе вставать никуда не нужно? — поинтересовался парень. Хамано сначала проморгала пару секунд и ответила:       — Нет, рано не нужно, — парень довольно хмыкнул. — А зачем ты спрашиваешь? — добавила она.        — Узнаешь, это сюрприз, — усмехнулся Курокава, и девушка выпучила на него глаза, хмурясь. Она было разомкнула губы, чтобы выпросить суть этого сюрприза, однако остановила себя. Нет.       Мэри и так за последнее время слишком много позволяла себе. Чуть позже, без лишних глаз и внимания, подумает над этим. И над тем, может ли этот сюрприз быть связан с её тревогой. Может быть, именно это ведёт к осуществлению видения Шина? Но не сейчас, думать об этом сейчас и здесь не стоит. Мэри неожиданно вспоминает о брате и смотрит в бок, раскидывая брови. Его там нет.        — Ото-то? — останавливается девушка, вырывая руку из хватки друга, и осматривается. Завидев младшего чуть позади смотрящим в мобильник, она успокаивается. За эти мгновения Мэри успела уже на придумывать себе тысячу вариаций того, куда он мог деться.       Облегчённо выдохнув, девушка сурово сделала к Хитто несколько шагов, пока тот в недоумении следил за этим, тоже вставая на месте.        — А, что случилось? — взволнованно вопросил Какучё, и старшая резко схватила его за запястье, отчего он дёрнулся.        — Ты что меня пугаешь, не отставай! — строго указала Мэри и потащила его обратно к удивлённо следящему за сложившейся сценой Изане.        — Когда я тебя пугаю? Я просто переписывался, — возмутился мальчик, за что Мэри дала ему подзатыльник.        — Не перечь своей Онэ-сан! — сурово пригрозила она. Курокава пропустил смешок, привлекая внимание к себе, и двое Хамано накинулись на него с вопросами, что смешного он увидел. Как быстро поменялась атмосфера. Это было к лучшему. 

* * *

      Оставшийся путь друзья прошли в болтовне о разном. Мэри отметила, что в следующую неделю надо будет им снова пойти в дом престарелых, так как несколько дней назад там же они пообещали любимым бабушке и дедушке Танако.       Изана, конечно, как обычно был не очень рад данной идее, возмущаясь, что у него вообще-то дела, и предъявляя, что они там на днях были.       Но героиня уговаривала его, ведь они обещали навестить, да и Какучё очень хотел пойти, хоть сам мальчик ничего внятного на это и не говорил, говорила за него сестра. На этот раз Мэри не отпускала младшего из-под руки, чтобы тот не отдалялся и тоже участвовал в общих темах.       Подходя к территории школы, Хитто резко оборвал вещание девушки о том, что без дополнительных личных занятий научиться от одного музыкального кружка игре на инструментах очень сложно.       — Кисаки-кун! — мальчик отозвал знакомого им всем очкарика, заставляя близких посмотреть в сторону ворот учебного учреждения. Там действительно стоял Тетта, который обернулся к ним.       Какучё вышел из-под руки старшей и побежал к нему. Мэри же от такого застыла на месте, с открытым ртом наблюдая за происходящим и стараясь переварить это. Раздражение начало разливаться по крови.        — Снова этот Кисаки, — сдавленно шикнула девушка. Надоел.