Как бы не так

Мадара уже как минут двадцать распивал зеленый чай с жасмином, закусывая… да, все еще не пресловутым яблочным пирогом. Сакура же носилась по кухне, быстро что-то готовя к приходу родителей с работы. Учиха даже как-то зачарованно стал за ней наблюдать. Девчонка же, высунув кончик языка и будучи сосредоточенной, готовила лапшу. Кажется, намечался к ужину рамен. Мадару, на удивление, не раздражало быть в гостях у Сакуры. Небольшой домик, пожалуй, даже очень уютный. Всего четыре комнатки, на первом этаже одна гостиная-кухня, на втором две комнаты, а еще застекленная веранда. Местами стены задекорировали красным кирпичом, что выглядело даже очень привлекательно. А еще в доме пахло очень… уютно. Когда они только пришли, Харуно отправила парня мыть руки, а сама пулей рванула на второй этаж. Учихе не пришлось долго ее ждать, переминаясь с ноги на ногу. Она спустилась, переодевшись. Мадара сглотнул. Мысль о том, что она раздевалась, потом находилась полуобнаженной, вновь одевалась… почему-то лоб молодого человека покрылся испариной. И хоть девчонка спустилась в черных спортивках, черной майке, а волосы ее были теперь собраны в тугой узел буквально на макушке, Сакура казалась даже очень располагающей к себе. Мадара понял, что девчонка без формы ему нравится куда больше. — Садись, — скомандовала юная хозяйка дома, — а я накрою. Он хотел было возразить, уж очень чертовски ему было неудобно оставаться с ней наедине. Но Харуно строго свела свои розовые брови на переносице, сверкнула зелеными глазами, кивнула, кажется, угрожающе, в сторону столика с тремя стульями. Мадара повиновался. Ебанный стыд. Накатывала реальность. Он сейчас один на один с ебанутым существом, с которым сегодня так приятно целовался. Но вот Харуно надевает фартук, и начинает происходить какая-то магия, что известна только ей. — Ты готовишь? — не оборачиваясь, спрашивает девчонка, гремя кастрюлями. Вот она понеслась наполнять чайник водой, готовит заварку зеленого чая, тут же несется к столу, на котором что-то спрятано под кухонным полотенцем. — Изредка, — тихо ответил парень, продолжая угрюмо смотреть на хозяйку дома. Когда Учиха увидел, что же таится под жалкой тряпкой, живот его заурчал. Да, там был чертов яблочный пирог. Харуно стала его разрезать, и аромат заполнил все помещение. Потом она подала самое прекрасное лакомство на свете и, кажется, самый лучший чай. Сакура сказала, что пока он ест, она приготовит ужин. Учиха, как в тумане, ел и наблюдал за ней. Ему же не привиделось то, что произошло сегодня между ними. Неужели ее совсем не смущает ситуация? Блядь, да она непоколебима не по-человечески. Учиха, возможно, и не встречал никогда таких, как она. Безумных, оторванных, стервозных и бесстрашных. Странно, что у нее нет друзей, потому что невозможно оторваться от Харуно Сакуры, которая что-то взорвала в нем за столь короткий срок. А она что-то готовит, хмуро и сосредоточенно нарезая… Сакура же остервенело режет, гремит по доске ножом. Не может встречаться взглядом с Мадарой. Он ее бесит. Вся ситуация раздражает. И хоть она понимает, что эта вся затея с ним полный бред — но что-то надломилось в ней в это первое-ебанное-последнее сентября. Череда хуябрей осенних не сулит ничего хорошего. Ведь она все никак не может пережить ситуацию с Ино, лучшей подругой и родителями. Сакура осталась просто одна. Первая же от ревности выжила ее из компании и школы, а вторые… они не видят Сакуру совсем. — Сакура? — Учиха впервые назвал ее по имени. Девчонка аж вскрикнула от неожиданности. Надо же, обратился к ней, хм. — Чего? — развернулась она и спросила. — То есть для тебя ничего не значит, произошедшее с нами? — Учиха Мадара был мертвенно спокоен на свое собственное удивление. — Я, знаешь ли, хочу обсудить происходящее. Сакура невольно сглотнула. Так и стояла, уставившись на гостя, который пристально на нее продолжал смотреть. — Ну, так получилось, извини, — все же попыталась Харуно заговорить. В горле, как назло, стало першить. А еще колени что-то ватные. А еще они наедине. И не объяснишь ему, что происходящее сейчас с ним, с ней, это своего рода последствия пошатнувшейся психики. Сакура ведь сама не ожидала, что ее надлом поведет ее в такую сторону. Например, начать сходить с ума и изводить одноклассника. Первого попавшегося. Первого, кто был заносчив и высокомерен по отношению к ней. Не человек, а вызов, блядь, какой-то! — Я стал думать о тебе чаще, чем ты этого заслуживаешь, — Учиха склонил голову набок, уплетая очередной кусок яблочного пирога, и усмехнулся. — Ха, знаешь ли, и я о тебе, — конечно же, это была бравада с ее стороны. Знал бы этот парень, в каком отчаянье она находится — кажется, все ее проделки, это далеко не придел медленно накатывающего пиздеца на Сакуру. Ей нихуя не весело и не смешно. Просто появился Мадара, и стало что-то происходить. — Вот я думаю: это непосредственность или слабоумие? — Мадару почему-то заводило это дикое общение с ней. Непривычное, странное и доселе неизвестное общение с девчонкой. Под кожей словно кровь закипала. Это было чертовски волнительно. Как предвкушение перед такой лютой потасовкой… Ах, вот оно что, скорее всего, это все происходит потому, что Мадара за последний месяц ни с кем не подрался. Никак не сбрасывал свою природную агрессию. А с Сакурой получилось нечто похожее, только на словах… и будоражащих поцелуях. Что ж, он даже теперь может понять на малую толику Хашираму. — Ой, Учиха, ты же не вгрелся… в меня, — злобно и с насмешкой прошептала девчонка, сверкая своими ярко-зелеными глазами. Она направилась к Мадаре смелой походкой. Пару шагов. И вот она стоит напротив. Миллиметры разделяют их колени. И Сакуре почему-то хочется натворить какой-то хуйни, несовместимой с жизнью. Чтоб без сожалений, ёб твою мать. Скорее всего, потом он все узнает. Сплетни быстро разносятся. И чем они грязнее, тем быстрее. — Нет, не вгрелся. Но почему же ты так… на меня бросаешься, — он честно подбирал слова. Пытался хоть как-то описать то, с чего все началось. У отчаянья и депрессии нет лица. Вот что хотелось проорать Сакуре. Потому что каким-то невообразимым образом она вызвала в таком нелюдимом человеке эмоции и интерес. Его негативное изначальное отношение взорвало такую бурю, что Мадара даже не мог себе представить. — Потому что мне так нравится, — тихо прошептала Харуно, закусывая нижнюю губу. Мадара сам не понял, как дернулись его руки. Как он потянул девчонку на себя за фартук. Как усадил ее к себе на колени. Так, словно она давно уже его. Харуно хмыкнула, обхватывая Мадару руками. Ее макушка теперь находилась под его подбородком. А сильные руки бережно обнимали девчонку. — Интересно, что будет, если я буду поддаваться своим желаниям, не сомневаясь ни секунды в их правильности, — строго Учиха сказал. Сакура усмехнулась, закрывая глаза. Она даже не вздрогнула, когда парень притянул ее к себе. Опасность. Адреналин. Прекрасное чувство волнения. Харуно никогда в жизни не испытывала ничего подобного. В позитивном смысле. Негативный она еле пережила. — Я же сделала все возможное, чтобы добиться своей цели, — она отстранилась. Эта угрюмость Мадары завораживала. И огромные черные глаза. — Тогда и я хочу сделать кое-что, чтобы понять одну вещь, — Учиха буравил буквально своим темным взглядом. — Попробуй, — словно бросая вызов, усмехнулась Сакура. Что, поцелует ее? А она, почему-то, не против. Дурак он, такой предсказуемый. Сакура даже вытянулась, словно приглашая к поцелую, закрыла глаза и подставила буквально губы. Ну, ну же… Почему так бьется сердце, почему она вдруг так хочет ощутить его губы? Почему ей так уютно в его руках?.. А ведь она всего ли перенимает его вызов. Сакуру резко что-то потянуло вниз, и задницу пронзила пренеприятнейшая боль. — Ах, ты!.. — взревела девчонка, понимая, что это придурок просто выпустил ее из своих рук и резко расставил ноги, из-за чего девчонка грохнулась жопой на пол. — Слабоумие и отвага — так, кажется, называется твое поведение, — жестко констатировал Мадара, с презрением буквально плюясь в Харуно. Сакура тихо засмеялась, прикрывая ладонью глаза. Ёбаное все, а? Да уж, нельзя быть настолько самонадеянной. — Так что ты понял, а, Учиха? — Сакура самодовольно усмехнулась, подкладывая руки под голову и потягиваясь. — Что я тебе нравлюсь. — Ты нравишься многим, как я поняла. Ты создал вокруг себя какую-то мистическую тайну. Даже целую легенду, — хмыкнула Сакура. — Или ты просто легкодоступная, — он стоял над ней все это время и не без удовольствия проговорил данные слова, смотря сверху вниз на одноклассницу. У Сакуры внутри что-то полоснуло. Это не скрылось и от Мадары, он видел, как расслабленное лицо девушки буквально перекосило. — Как скажешь, Учиха. Как скажешь. Она резко поднялась, отряхиваясь, и направилась к плите. Отлично, все, что нужно было для моральной оплеухи — Сакура получила. — Неужели ты обиделась? — хмыкнул парень, явно настроенный на продолжение перепалки. Сакура хмыкнула, склонив голову вбок, продолжая стоять к парню спиной. Она честно кайфанула и с его реакций на свои действия, и со своих реакций на его близость. Прекрасные чувства. Сакура, кажется, ничего лучше не испытывала в своей жизни за все восемнадцать лет. Что-то внутри загоралось. Что-то дребезжало. Реакции в ее теле были фантастическими. И ее, черт возьми, дурманит лишь от одной ебаной мысли, что они сейчас наедине. — Нет, я тоже кое-что поняла, — развернулась Харуно к Учихе. Зеленые глаза мерцали неким безумием. Странная поволока затягивала те. Мадара на секунду пропустил удар сердца. — И… Что же? Она сняла с себя фартук, бросая на кухонную столешницу. Девушка сделала несколько шагов. Подошла вплотную буквально. Дыша в грудь однокласснику. Он был ахуенно горячим. Казалось, жар исходит от его тела, или же это Сакура горела. Может, температура, и поэтому она сейчас бредит? Нет же, коленки не ломит, их просто подкашивает, а в груди щемит. И запах человека, который возвышается над ней сейчас, приобретает какую-то магию. В горле пересыхает, а в пальцах покалывает. А потом она становится на мыски. Учиха как в тумане. Близость этой несносной девчонки не сравнить ни с чем. Она вскруживает рассудок, раздрабливает самообладание. Когда же руки девчонки обхватывают его плечи, а ногти впиваются в кожу, чуть защищенную тканью, Мадара невольно дергается назад. Спотыкается, заваливая на себя Харуно. Кое-как приземляется на стул. Крепко вцепившись в Сакуру, словно в ней весь смысл жизни. Харуно бьется подбородком о, кажется, бетонную грудь парня и прикусывает себе язык. — Ай, — вскрикнула Харуно, зажимая рот ладонью. — Поселофалась, насывается! — шепелявит, недовольно уставившись на это громадное недоразумение по имени Учиха Мадара. — Не надо нам целоваться! — рявкает парень, злобно уставившись на причитающую себе под нос девчонку. — Фот сахочешь, я тепе так се отвечу! — шипит Сакура, обидно ведь, пиздец, как. Позорище лютое! А у самой слезы выступили, вот-вот, и расплачется. У Мадары аж глаз задергался от вскипающей ярости. — Я не хочу ни поцелуев с тобой, ни обжиманий! Ты меня бесишь! — Ага, конечно! Это мои первые поцелуи, чтоб ты знал! — язык начало отпускать, и Сакура смогла нормально выразиться. Мадара замер. К чему это все? — Ты все еще сидишь на мне, — недовольно он пробурчал, насупился и тяжело вздохнул. Он ведь не был ублюдком. И Сакура совсем не такая ебанутая, какой хочет показаться. Такое ощущение, что она на грани истерики. — А ты все еще крепко меня держись. Давай на раз-два-три — ты меня отпускаешь, а я встаю, — досадливо она как-то произнесла. — Не шути со мной, Харуно, это хреново закончится для тебя. Не для меня. Это ты потеряешь во всех смыслах. Харуно жуть как ненавидела от природы, когда ей угрожают. Аж до дрожи. Она угроз Ино в свое время столько наслушалась и даже пережила их. Еще восстанавливается, кукуха еще отскакивает, а фляга протекает, но Харуно выкарабкивается. — А что же ты можешь мне сделать, если я не боюсь тебя, — Сакура дернулась вперед, удобнее устраиваясь на Учихе, возвышаясь над ним. Ее несло в очередной раз. Сама вцепилась в плечи Мадары. — Как минимум — это отказать тебе в менторстве, — ледяным голосом проговорил одноклассник. Он смотрел яростно снизу вверх на Сакуру. А потом ладони жестко и властно переместились на бедра девушки. — Смотри, я ведь не железный, ты же должна понимать такую штуку, как физиология. — И как? — она кивнула, дергаясь всем телом. Становилось жарко. Хоспади, все в ней поднималось в бурю в эти моменты некой борьбы с Мадарой. — Ха. Ру. Но, — кажется, это было последнее предупреждение. — Я ненавижу пустые угрозы. Лучше уж иди до конца, чтобы не казаться таким беспомощным, — это она прошептала тихо, склоняясь к нему, скользя губами по шее. Потом. Потом она будет гореть со стыда и биться на полу в истерике со своей расшатанной психикой. Но сейчас ей хотелось действовать до крайности безумно и опрометчиво. Ей нравилась реакция Учиха, она аж кайфовала и заводилась. Это было чертовски по-живому. И вот она уже хотела оттолкнуться руками от Мадары и встать, как тот вдруг резко сгреб ее в охапку, прижимая к себе сильнее. Всего лишь одной рукой. Так быстро его ладонь оказалась на ее лице. Пальцы сжали щеки. А потом он ее поцеловал. Грубо. Врываясь глубоко в рот. Овладевая ее языком. Она лишь выдохнула, а тело задрожало. Зрачок расширился. Харуно застонала и ответила. Казалось, ее сносила дрожь, и она чуть не упала, обмякнув. Голова кружилась, но Учиха крепко удерживал Сакуру. Больше не требовалось держать ее щеки, поэтому он незамедлительно потянулся к затылку девушки, стаскивая резинку и зарываясь рукой в мягких и ароматных волосах. Сакура лишь самозабвенно отвечала. Осознавала ли она, что ее снесло буквально с первого поцелуя с ним? И что она об этом думала все эти дни? Мадара и сам невольно забылся в этой дикой для него близости. Сминать зад Сакуры. Играть с ее языком. Кайфовать от того, что она трется об него всем телом, слышать ее тихие и неосознанные стоны. И ощущать ее собой. Она не сопротивляется, когда его рука забирается к ней под майку. Блядь, он впервые касается девушку так… откровенно. Он еще ни разу не хотел так кого-то. Поэтому его трясет буквально. Он целуется так страстно, пока пальцы нежно гладят плоть под майкой, он чувствует своей кожей, как затвердевает сосок. И кайфует от новых эмоций. От ответнности Харуно. С какой жаждой она пытается не уступать ему в этой агонии. — Стой… — сквозь поцелуи он тихо шепчет, — пожалуйста. Она невольно отрывается. Зеленые глаза заволокло страстью. Розовые волосы сбились беспорядочно. Сакура ахуительно прекрасна. — Родители вот-вот придут, — закусывая губу, неохотно она отстраняется. Вот она и упала. Или утонула. В нем, в человеке, которого не знала абсолютно. — Я бы не хотел оказаться участником бредовой сценки с ними, — сморщил он недовольно нос. — Проехали, — усмехнулась Сакура, пытаясь встать с парня. Однако ноги подкосились. — Ого. Учиха, ты головокружительно целуешься, знаешь ли, — попыталась она пошутить. Он хмыкнул. Конечно же, он не скажет, что она первая, с кем он вообще поцеловался. И конечно же, от нее вряд ли скрылось то, что он хочет ее. Это все грозило пиздецом. Но это потом, сейчас бы пережить встречу с ее родителями достойно. Однако он встал, помогая и однокласснице, ставя ту буквально на ноги. А потом неосознанно прижимая ее к себе, зарываясь в волосы. Сука, блядь, тело двигалось само, опережая отголоски здравого смысла. А Сакура, пошатываясь, побрела прибирать кухню. Ах ты ж ёб твою, кажется, у нее фляга текла по-полной.