Тот, кто умеет сражаться

      Подъём на гору оказался настоящим испытанием. Каменистая тропа петляла между валунами, её края порой обрывались в бездну. Лес, с его густыми деревьями и укрытием от ветра, остался далеко позади, уступив место суровому заснеженному пейзажу. С каждым шагом воздух становился холоднее, а порывы ветра — сильнее. Они пробирались через узкие заснеженные переходы, где ледяные скалы возвышались словно древние стражи, наблюдающие за их подъемом.       Какаси двигался впереди, его глаза, привыкшие к темноте, выискивали наиболее безопасные маршруты. Он оглядывался на Аллесандра, который уверенно вел своего Аркеса, несмотря на суровые условия. Но Какаси замечал: с каждым шагом лорд становился всё мрачнее. Его плечи, обычно расправленные, теперь были чуть опущены, а в глазах читалась глубокая печаль.       Жрица Зальтеи, напротив, выглядела непривычно оживлённой. Её изумрудные глаза светились странным блеском, а её конь, казалось, не ощущал ни холода, ни усталости. Она то и дело бросала взгляды на Аллесандра, но держалась на расстоянии, не вмешиваясь в его молчание.       Когда они наконец достигли вершины, перед ними открылся вид, от которого захватывало дух. Гора, казалось, касалась небес. Звёзды сияли так ярко, что их свет отражался в снежной равнине, словно бесчисленные крошечные алмазы. Внизу простирались леса, долины и реки, исчезающие в темноте. Казалось, весь мир лежал у их ног, но эта красота была обманчиво холодной и равнодушной.       Аллесандр остановился на краю плато, его фигура казалась почти хрупкой на фоне бескрайнего неба. Какаси подошел ближе, его взгляд был сосредоточен на лорде. Тяготящая сила, которая исходила от вершины, была почти осязаемой. Она, словно невидимая рука, давила на каждого из них, особенно на Аллесандра.       Какаси чувствовал, как его сердце сжимается. Он видел, что его лорд несёт в себе тяжёлую ношу, которую он не мог разделить с другими. Но даже в этом состоянии Аллесандр оставался величественным, словно часть самого небесного свода.       Аллесандр повёл их дальше, к месту, которое казалось сердцем вершины. На небольшом холме стояла массивная золотая чаша, её гладкие грани сияли в свете звёзд, словно сама небесная твердь отразилась в ней. Внутри покоилась кристально чистая вода, настолько неподвижная, что её поверхность напоминала идеально отполированное зеркало. Звёзды в ней казались ближе, чем в небе, их свет проникал в самую душу.       Здесь не было ветра, даже самые сильные порывы, бушующие на подъёме, затихли, словно уважая священность этого места. Не было ни звука, ни движения — только глубокая, всепоглощающая тишина, в которой звёзды казались ещё ярче и ближе. Аллесандр остановился у края холма, его руки слегка дрожали. Он повернулся к Какаси и жрице, его взгляд был полон серьёзности и смирения.       — Это место священно, — тихо сказал он. — Здесь могут быть только эльсийцы.       Какаси и жрица остались на расстоянии, их фигуры растворялись в тени. Ниндзя внимательно следил за каждым движением лорда, готовый вмешаться в случае опасности, но не осмеливаясь нарушить ритуал.       Аллесандр медленно подошёл к чаше. Его движения были плавными, почти церемониальными. Он наклонился к воде, его лицо отразилось в её поверхности, обрамлённое сиянием звёзд. Он закрыл глаза и испил из чаши, как будто принимал что-то большее, чем просто воду.       Затем он повернулся к Аркесу, его руки мягко легли на морду божественного коня. Аркес, с грацией, присущей только ему, наклонил голову и сделал несколько глотков.       Через несколько мгновений, словно по велению невидимой силы, звёзды начали мерцать всё ярче, складываясь в сложные и переливающиеся узоры. Их свет становился настолько ослепительным, что смотреть на него было невозможно, если глаза оставались открытыми.       Вокруг золотой чаши вспыхнул столп света, будто сама небесная твердь сошла на землю. Он переливался, то складываясь в ступени, ведущие вверх, то закручиваясь в спирали, которые исчезали в бесконечности. Внутри света начали проявляться образы: величественные летающие города эльсийцев, их парящие башни и арочные переходы, сияющие золотом и хрусталём. Сотни крытых мостов, словно созданных для самих звёзд, тянулись вверх, исчезая в вышине.       Аллесандр, не в силах стоять перед этим величием, рухнул на колени. Его лицо озарялось мягким светом, но выражение на нём было болезненно-торжественным. Руки лорда дрожали, он сложил их в молитвенном жесте, а его взгляд, полный трепета, устремился в самую сердцевину столпа света.       И тут раздался голос. Глубокий, древний, звучащий так, будто он исходил одновременно из бесконечности и из самой сущности Аллесандра. Он говорил на высоком эльсийском языке, который звучал как мелодия, обернутая в слова, древняя и непостижимая.       Заколка Какаси, как связующая нить между ним и Аллесандром, начала пульсировать светом, синхронно с мерцанием столпа. Ниндзя ощутил странную вибрацию, словно голос божества касался не только Аллесандра, но и его. Какаси наблюдал за происходящим с напряжением и благоговением. Он видел, как Аллесандр, несмотря на свою дрожь, отвечал божеству. Его голос был тихим, но полным решимости, словно он вступил в диалог с самой вечностью.       Аллесандр, стоя на коленях перед сияющим столпом света, едва слышно произнёс:       — Что ты просишь взамен?       Его голос дрожал, словно трепет листьев перед бурей, но в нём звучала решимость, выстраданная через множество битв и потерь. Какаси, стоя в стороне, наблюдал, как заколка на его доспехах начала пульсировать всё ярче, её свет становился всё более синхронным с мерцанием гривы Аркеса. Он неосознанно почувствовал, что понимает, что происходит. И это осознание обрушилось на него, как удар молнии.       — Нет, — прошептал он, шагнув вперёд.       Его шаги становились всё быстрее, пока он не оказался на границе солнечного столпа. Но как только он попытался пересечь её, его тело остановилось, словно натолкнулось на невидимую стену. Какаси напряг мышцы, стиснул зубы и начал применять свои техники. Он сложил печати, выпуская вспышки молний, направляя их в барьер, но они лишь рассеивались в воздухе, растворяясь в ослепительном сиянии.       — Чёрт возьми, пропусти меня! — его голос прозвучал громче, чем он ожидал, наполненный отчаянием и яростью.       Он пытался ещё и ещё раз: быстрые перемещения, удары чакры, даже попытка подорвать барьер силой, но всё было бесполезно. Барьер не поддавался ни силе, ни хитрости.       И тогда он увидел.       Аллесандр, всё ещё стоя на коленях, медленно поднялся. Его лицо было залито слезами, но он не пытался их сдерживать. Он повернулся к Аркесу, его рука дрожала, когда он потянулся к поводьям своего коня.       — Аллесандр! — крикнул Какаси, но его голос не достиг лорда, растворившись в гуле света.       Аρκес, словно чувствуя, что от него требуется, издал низкое ржание, его золотая грива взметнулась, отражая свет звёзд. Но конь не сопротивлялся. Он опустил голову, его глаза смотрели на Аллесандра с пониманием и смирением.       Лорд, не отпуская поводья, прижал лоб к морде Аркеса, всхлипывая громче. Его плечи тряслись, а губы шептали слова, которых Какаси не мог расслышать.       С тяжёлым сердцем Аллесандр мягко потянул поводья, отводя Аркеса назад, ближе к чаше. Конь, хотя и неохотно, подчинился, сделав шаг вперёд. Его ослепительно белоснежное тело теперь сияло в такт солнечному столпу, словно само божество забирало его сущность.       Какаси, сжав кулаки до боли, продолжал смотреть, как Аллесандр с невыразимой мукой на лице готовится принести свою жертву.       Это было не просто общение — это был момент истины, в котором Аллесандр стоял перед Первым Солнцем, своим божеством, как представитель своего народа, своего замка и своей любви.       Аллесандр, сжимая в руке рукоять своего меча, поднялся на ноги, его взгляд был наполнен отчаянием, но также решимостью. Его рука дрожала, но он двигался быстро и уверенно, словно боялся, что, замедлившись, потеряет последние остатки смелости.       Он посмотрел в глаза Аркесу, и на мгновение между ними промелькнула связь, древняя и нерушимая. Конь не сопротивлялся. Его золотая грива колыхалась в такт мерцающему свету, а белоснежное тело сияло, словно само воплощение божественной воли.       Одним движением Аллесандр поднял меч.       — Прости меня... — прошептал он, но слова утонули в гуле света.       Меч с ярким свистом рассёк воздух. Лезвие вонзилось в шею Аркеса, перерезая её с идеальной точностью. Голова коня, словно замедленно, отделилась от тела, а из раны фонтаном хлынула золотая кровь, яркая, сияющая, словно жидкий свет.       Кровь окропила снег, превращая его в ослепительное золотое покрывало. Она текла в чашу, смешиваясь с водой, которая мгновенно засияла ещё ярче. Свет столпа стал тоньше, но его интенсивность усилилась. Он поднимался вверх, в бескрайнее небо, словно соединяя землю и звёзды.       Аллесандр упал на колени перед чашей. Его лицо было залито слезами, но теперь его крики разрывали тишину.       Крик, полный боли и горечи, эхом разнёсся по всей вершине горы. Его тело изогнулось, словно его пронзили тысячи невидимых игл. Руки сжимали грудь, а глаза, полные ужаса и страдания, смотрели в столп света.       Какаси, стоя за пределами солнечного барьера, застыл. Его попытки прорваться прекратились, он замер, словно парализованный ужасом. Всё его тело напряглось, а кулаки сжались так сильно, что ногти впились в ладони.       "Какой жестокий и ужасный мир..."       Мысли Какаси вихрем пронеслись в голове. Его шаринган уловил мельчайшие детали: трепет ресниц Аллесандра, капли золотой крови, смешивающиеся с белизной снега, и то, как свет буквально поглощал тело эльсийца, изламывая его. Какаси не мог отвести глаз. Он был свидетелем чего-то, что превосходило его понимание, чего-то, что оставляло глубокую рану в его душе.       Когда свет затих, и столп, казалось, обрёл устойчивую, но пульсирующую форму, тишина вновь окутала вершину. На горизонте медленно проступало солнце, окрашивая небо в мягкие розовые и золотистые оттенки. Аллесандр, всё ещё склонённый перед чашей, держался за рукоять своего меча, словно это был единственный якорь, удерживающий его на земле.       Какаси наконец прорвался сквозь невидимый барьер, который до этого не давал ему пройти. Он подбежал к лорду, его дыхание было тяжёлым, а глаза — полны тревоги.       — Аллесандр... — выдохнул он, опускаясь на одно колено рядом. Лорд медленно повернул голову, и на его лице появилась слабая, но искренняя улыбка. Его глаза, всё ещё полные слёз, сияли радостью, будто он увидел самого дорогого человека в своей жизни.       — Какаси... — произнёс он мягко, с каким-то детским восторгом.       Ниндзя бросил взгляд на лежащее неподалёку тело Аркеса. Божественный конь, некогда воплощение силы и грации, теперь лежал безжизненно. Его золотая грива была неподвижна, а тело всё ещё сияло слабым светом, словно остатки его сущности не хотели покидать этот мир.       — Первое Солнце помогло, — сказал Аллесандр, его голос был наполнен смесью грусти и умиротворения. — Аркес отправился домой, туда, откуда он пришёл, в Солнечное Лоно.       Какаси посмотрел на него, не зная, что сказать. Грусть и боль лорда были очевидны, но вместе с этим в его словах звучала глубокая вера и спокойствие.       — Мне горько терять его, — продолжил Аллесандр, опустив взгляд на своего павшего друга. — Но я знаю, что мы встретимся там, когда свет заберёт и меня. Какаси сжал руку Аллесандра, пытаясь передать свою поддержку.       В этот момент змеиная жрица Зальтеи, молча наблюдавшая за происходящим, приблизилась к телу Аркеса. Её глаза, ярко-зелёные и гипнотические, блестели с каким-то странным восторгом. Она опустилась на колени рядом с телом и, словно в молитве, прикоснулась к золотой крови, которая ещё стекала по снегу. — Благодарю тебя, лорд Аллесандр, — прошипела она, её голос звучал одновременно сдержанно и торжественно.       Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, жрица склонилась к телу Аркеса и начала пить его кровь. Её движения были медленными, почти ритуальными, и каждый глоток сопровождался тихим шипением.       Какаси напрягся, его глаза сузились, но Аллесандр, всё ещё слабый, положил руку ему на плечо.       — Пусть, — прошептал он. — Это её способ выразить благодарность. Какаси не мог этого понять. Для него это выглядело как кощунство, но он видел, что Аллесандр принял это с достоинством и даже с какой-то странной добротой.       Аллесандр поднял голову, его лицо всё ещё было запачкано золотой кровью Аркеса, а глаза сияли слабым светом от столпа, уходящего в небо. Он посмотрел на Какаси с благодарностью и какой-то печалью.       — Теперь ты можешь вернуться домой, — сказал он, его голос звучал мягко, но в нём чувствовалась тяжесть. — Как я и обещал. Туда, где твои воспоминания. Нужно лишь испить из чаши.       Какаси молча смотрел на Аллесандра, его взгляд был сосредоточенным, но в то же время в нём читалась теплая нежность. Он шагнул ближе, опустившись на одно колено перед лордом. Его рука мягко легла на золотистые волосы эльсийца, слегка встряхнув их, чтобы убрать запёкшиеся следы крови.       — Всем приходится чем-то жертвовать, — сказал Какаси спокойно, его голос был ровным, но наполненным скрытым теплом. Он слегка усмехнулся, и в его взгляде мелькнуло привычное ироничное выражение.       — Да и этот мир, наверное, погибнет без меня, — добавил он, словно невзначай.       Аллесандр хотел что-то возразить, но не успел. Какаси наклонился, приподнял свою маску, открывая лицо, и осторожно, но уверенно коснулся губами губ Аллесандра. Поцелуй был мягким, тёплым, почти невесомым, но в нём чувствовалась вся забота и привязанность, которую ниндзя испытывал к своему лорду.       Аллесандр замер, его тело словно растворилось в этом моменте. Он почувствовал, как его глаза наполнились слезами, которые тут же скатились по щекам, оставляя за собой тонкие золотистые следы. Его руки невольно потянулись к плечам Какаси, чтобы удержать его рядом.       Когда поцелуй закончился, Аллесандр улыбнулся, расплываясь в счастье, его голос задрожал от эмоций:       — Какаси...       Ниндзя поднялся на ноги, натянув маску обратно, и посмотрел на лорда с лёгкой, почти незаметной улыбкой.       — Пора возвращаться в замок, — сказал он уверенно, протянув руку, чтобы помочь Аллесандру подняться.       Лорд, всё ещё ошеломлённый, вложил свою ладонь в руку Какаси.       Какаси резко обернулся к змеиной жрице, его взгляд был ледяным, а голос прозвучал ровно и угрожающе:       — Прекрати. Или я убью тебя.       Его слова прозвучали с такой силой, что жрица замерла, её хищная улыбка застыла на лице. Она медленно выпрямилась, облизывая кровавые следы с губ раздвоенным языком. По её подбородку и шее стекали золотистые капли, сверкая на фоне тёмной кожи.       — Как прикажете, — прошипела она, отступая назад. Её глаза всё ещё блестели опасным интересом, но в них читался страх.       Какаси не отвёл взгляда, пока не убедился, что жрица отступила достаточно далеко. Затем он повернулся к Аллесандру, который едва держался на ногах. Лорд выглядел измождённым, его лицо было бледным, а движения медленными. Какаси осторожно подхватил его под локоть, другой рукой подняв тяжёлый меч эльсийца.       — Держись за меня, — сказал он, уже более мягко, но всё так же уверенно.       Аллесандр слабо кивнул, опираясь на ниндзя. Они начали спуск с горы, их шаги глухо раздавались по заснеженным камням. Какаси внимательно следил за каждым шагом, чтобы Аллесандр не оступился.       — Как это поможет нам? — наконец спросил Какаси, его голос был низким и сосредоточенным.       Аллесандр приподнял голову, его глаза всё ещё сияли слабым золотистым светом.       — Теперь этот свет будет возвышаться в горе всегда, — ответил он тихо, но уверенно. — Он разгонит тьму и мрак.       Он сделал паузу, переведя дыхание, прежде чем продолжить:       — Все, кто ещё жив из моего народа, увидят этот свет. И не только они. Все живые существа, которые смогут откликнуться, будут знать, что здесь маяк, зовущий союзников.       Какаси кивнул, переваривая услышанное. Он сжал руку Аллесандра чуть крепче, словно желая передать ему часть своей силы.       — Значит, мы не одни, — сказал он, больше себе, чем лорду.       Аллесандр улыбнулся, слабая, но искренняя улыбка тронула его губы.       Солнце уже поднялось в ясное морозное небо, когда Какаси, опустив голову, продолжал свой путь вниз по горной тропе. Аллесандр, ослабший и почти без сил, лежал на его спине, тяжёлый, но всё ещё изящный, как статуя, созданная из чистого света.              Какаси крепко держал его, чувствуя, как каждый шаг отдаётся в мышцах, но не позволял себе замедлиться. Он не думал о боли или усталости, его мысли были заняты другим.       "Жестокое божество," размышлял он, глядя вперёд. "Первое Солнце, ты забрало его друга, его верного спутника. Ты забрало Аркеса, словно это была твоя прихоть. А он... он всё равно сделал это. Несмотря на страх, несмотря на ненависть к этому месту, он отдал то, что было ему дорого."       Какаси сжал зубы, его шаги стали чуть более решительными.       "Какой мир. Какой ужасный, жестокий мир. Но он — он сильнее, чем этот мир. Он сделал это ради всех, кто остался в замке, ради тех, кто прячется за этими стенами. Ради меня."       Он почувствовал, как сердце сжалось. Впервые за долгое время он позволил себе осознать, насколько дорог ему этот странный, нелепый, но такой невероятный эльсиец.       Когда они добрались до подножия горы, Какаси почувствовал, как его ноги начинают подкашиваться. Он упал на колени, держа Аллесандра, чтобы тот не коснулся холодной земли. Лорд лежал в его руках, его лицо было бледным, но спокойным, словно он спал. Какаси посмотрел на него, затем поднял взгляд и заметил патруль, который бежал к ним. Он не пошевелился, оставаясь на коленях, его дыхание вырывалось паром в морозный воздух.       Его одежда была рваной, обнажая плечи и руки, покрытые синяками и мелкими порезами. Он дрожал от холода, но держался. Усталость накрыла его, как волна, но он всё ещё был сосредоточен, его мысли чётко формировались в голове.       "Я донёс его. Он в безопасности. Теперь можно... выдохнуть."       Какаси закрыл глаза, его губы чуть приподнялись в слабой, почти незаметной улыбке. Он позволил себе этот короткий момент покоя, зная, что вскоре снова придётся бороться.