Молчи обо мне

⊹──⊱✠⊰──⊹

Оливия

После сказанных им слов, я впала в короткий транс. Перед глазами пробежали все возможные последствия того, что произойдет, если моя тайна обнародуется. Я молчу о подмене личности. Больше всего меня волнует, как отреагирует на это капитан, так и вообще… Я буквально являюсь государственным изменником. Меня в любом случае будут судить по статье. Я буду осуждена и признана виновной в шпионаже и передаче ценной информации для террористической организации «Лас-Альмас». И в этом случае все положат огромный болт на то, что я являлась заложником, что угрожали и принудили к шпионажу посредством давления. Если мне поверил Гоуст, это не значит, что поверят и остальные. По истине — это риск, даже для Саймона. — Саймон, ты с ума сошел? Мне нельзя раскрывать свою личность, иначе трибунал для меня, как для шпиона и изменника, будет роскошью. Я и так многим рискую, пребывая на базе будучи переодетой в мужчину, скрывая свою истинную личность и мотивы, — вспылила я, чувствуя подступающую панику в груди. Руки начали трястись, и я поняла, нервы начинают сдавать. Я слишком долго копила в себе все свои проблемы и замалчивала. Не успела я моргнуть, как Саймон тут же оказался, рядом беря мои ладони в свои. Его хватка была в меру крепкой, но дающей понять, что всё, что он сейчас скажет, прозвучит серьезно. — Оставь это на мне, — не особо впечатлившись, я попыталась вырвать свои ладони из его крепкой хватки, но мужчина не позволил и продолжил: — Я понимаю, ты многим рискуешь, у тебя есть семья, о которой ты переживаешь, есть те, кого боишься потерять. Но я прошу тебя рискнуть, еще раз доверившись мне. Я моргнула. — Почему ты так сильно хочешь помочь мне? На мгновение в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь нашим тихим дыханием. — Ты не заслуживаешь этой боли. Саймон долго смотрел в мои глаза невидящим взглядом. Будто после этих слов он перенесся в какое-то другое место, ушел в себя, а я боялась шелохнуться, не зная, как реагировать на его признание. Я боялась спугнуть момент. Боялась, что все что у нас сейчас есть, то хрупкое и пока что маленькое, но разрастающееся, развеется в миг, словно пепел на ветру. Мое влечение к этому мужчине стало обретать физическую форму. Это чувство перестало быть эфемерным. Каждый раз, глядя в его глаза, мне не нужны были слова, чтобы описать то, что я чувствовала к нему. Слова здесь были не нужны. Одним лишь взглядом глаза в глаза мы говорим друг другу больше, чем можно было выразить словами. Саймон немногословен. За все время нашего знакомства, хоть и не такого долгого, но я успела понять, что он относился к тем людям, которые проявляют свою заботу делом. Я толком не знаю его, но я успела так сильно привязаться к нему. До щемящего, болезненного чувства в груди. С каждым днем мне хочется быть к Саймону ближе. Я никогда не признаюсь ему, что он стал моей отдушиной здесь, вдали от родных. Пусть его внимание ко мне изначально и было продиктовано чувством вины за смерть Габриэля, а моё лишь любопытством, сейчас же все иначе. Все стены между нами спали. Теперь я хочу довериться ему. Впервые за долгое время, мужчина вызвал во мне чувство всепоглощающего спокойствия и безопасности. Он первый мужчина, который после разрыва с бывшим мужем вызвал во мне чувство доверия. Я долгое время была вынуждена быть сильной и стойкой, чтобы справляться со всеми трудностями. Быть за мужчину и за женщину одновременно. Нести на своих плечах тяжелое бремя. Груз, который придавливал к земле с каждым днем, что я была в плену и на этой базе. Я была марионеткой в руках тех, кто сгибал, склонял и ломал меня. Была в руках тех, кто лепил из меня куклу для гнусных целей, кто вынудил стать врагом среди своих и принять облик того, кто был мне дорог. — Зачем ты делаешь всё это? Зачем защищаешь? Заботишься…? — почти шепотом спросила я, и его взгляд сфокусировался на мне. Я не могла оценить выражение его лица за маской, но его взгляд неожиданно смягчился. Мужчина молчал. А когда я развеяла надежду на ответ, он неожиданно начал: — Ты… Я не всегда умею высказывать свои чувства, но хочу, чтобы ты знала, что ты стала важной частью моей жизни. Твое присутствие в ней… оно много значит. Поэтому я и прошу довериться мне, я не хочу, чтобы что-то причиняло тебе боль. Я опешила от его слов, а во рту пересохло. Кажется, это были самые, черт возьми, длинные слова за все время нашего знакомства. От его признания, где-то что-то внутри меня загорелось теплом. Я облизнула пересохшие губы и вдохнула побольше воздуха в легкие. Мои пальцы коснулись его руки. — Я правда дорога тебе? — слова сорвались с моих губ быстрее, чем я смогла обдумать их. Широкая грудь Саймона содрогнулась от тяжелого и глубокого вздоха. Я молча ждала его ответа и изучала мужской профиль, закрытый маской. Мне было достаточно его голубых глаз. Этих льдисто-голубых глаз, которые все чаще теплели при взгляде на меня, отчего у меня перехватывало дыхание. Наконец Саймон повернулся ко мне и переплетя наши пальцы, признался: — Оливия, у меня никого нет, — он замолчал, будто вспоминая что-то, к чему не хотел возвращаться. — Ни семьи, ни родных. Мое прошлое оставило на мне неизгладимый след. Я потерял всех, кто был мне дорог, так что я не имею привычки разбрасываться словами, тем более такими. Ты действительно дорога мне, — мужчина медленно склонился и коснулся своим лбом моего. Я судорожно вдохнула. Неожиданно глаза мужчины весело сверкнули, а в уголках глаз проступили морщинки, выдавая его улыбку, и до меня донесся приглушенный хрипловатый голос: — Да и я уже не так молод, — тепло усмехнулся он. А я поплыла. Мне почему-то казалось, что такие мимолетные, теплые чувства и эмоции для этого мужчины гигантская редкость. Поэтому я впитывала их и наслаждалась моментом. — Ты вроде как несильно старше моего дедушки, — выдала я и наигранно нахмурилась, но не сдержалась под его шокированный видом и прыснула со смеху. Больше всего меня развеселила взлетевшая до краев маски мужская бровь. — Ладно-ладно, я шучу. Ты, наверное, чуть младше моего отца? — я вновь засмеялась, но в этот раз уже от ощущения его небритой щетины на своей коже. Мужчина неожиданно быстро снял маску и зарылся носом в изгибе моей шеи щекоча и целуя чувствительную кожу. Саймон толкнул меня на кровать и навалился сверху, придавливая своим крепким телом к матрасу. Его теплое дыхание в изгибе моей шеи ощущалось умопомрачительно. Его рука нашла мою нуждающуюся грудь и приятно сжала её. Шершавые пальцы ущипнули сосок, отчего мое тело вмиг прошило приятной судорогой. — Нарываешься, — хрипло выдохнул он, обдавая чувствительную кожу теплым дыханием. А мне вдруг действительно захотелось нарваться. Внизу живота мучительно-сладко потянуло. Я потерлась об него всем своим телом, желая создать хоть малейшее трение между нашими телами, моим – полностью обнаженным, и его – облаченным в одежду, которую мне захотелось тут же сорвать с него. Пока я пыталась хоть как-то унять пульсирующее желание в клиторе, Саймон, не теряя времени, задрал мои руки над головой и сцепил их своей ладонью. Его горячие губы накрыли мои и он увел меня в страстный, развязный поцелуй. Прошлой ночью мы, как одержимые одной лишь похотью и мыслью о сексе, сделали все быстро. Теперь же мне хотелось изучить его всего так, как не довелось вчера. Одеяло скомкалось где-то в другом конце кровати. И оно начало волновать меня меньше всего, когда его рот скользнул поцелуями сначала к ключицам, затем его губы накрыли мой правый сосок, и я издала тихий, приглушенный стон удовольствия. Я начала плавиться и растекаться от того, как его язык перекатывал и щелкал по моей плоти. Я потянулась и сжала в кулак его короткие волосы на затылке. Его руки и губы в буквальном смысле сводили с ума. Словно в бреду принялась шептать его имя. Мгновение. Мужчина останавливается и замирает. Следующие несколько секунд я просто лежу на кровати, ожидая его ласк, но ничего не происходит. Я нехотя распахиваю ресницы. Мужчина просто застыл надо мной. — Как думаешь, твой дедушка смог бы так? — прохрипел он, с кривой ухмылкой глядя на меня. Черт. Нет. ЧЕРТ!!! Он что, только что осадил меня? Бл*ть. — Боже, Саймон, ты ужасен, — я отпихиваю его от себя, борясь с улыбкой. Дурак. Саймон хрипло усмехается и встает на ноги, качая головой. Я тянусь к своей помятой футболке и натягиваю её на голое тело. Все это время мужчина молча наблюдает за мной. В его глазах скользят нечитаемые эмоции. Но я точно вижу застывший в голубых глазах отчетливый, ни с чем не сравнимый мужской голод. Внутри разливается теплое чувство удовлетворения. Мне чертовски нравится эта его сторона. Его постоянно оттаивающие ото льда чувства. Я чувствую себя особенной под его взглядом. И я хочу, чтобы он был всегда направлен лишь на меня. Погодите-ка, это что за собственнические замашки? Однозначно, что этот мужчина так влияет на меня, отчего я становлюсь похожей на него. Но я не чувствую, что это плохо, наоборот, мне нравится. Я хотела было направиться в душ, но ладонь, бережно удержавшая мое плечо, остановила меня. — Оливия, будь готова через два часа, я пока сообщу капитану и остальным, — сказал он, и я поникла. Мне становилось дурно от одной только мысли о том, что о моем предательстве узнают остальные. Было стыдно… Ребята стали для меня друзьями. Мне не хотелось тонуть в их разочаровании мной. В начале моего пути на этой военной базе все казалось легким, легким способом достижения целей с помощью этих людей, которых сейчас могу назвать друзьями. Видимо почувствовав мою нерешительностью, Саймон приподнял мой подбородок так, чтобы я смотрела на него. Разглядев что-то в моих глазах, он кивнул себе нежели мне. — Тебя никто не тронет, обещаю, — заверил он. — Я рассчитывала на доверие, когда обращалась к Кейт на свой страх и риск. Как видишь, я облажалась, — тихо парировала я. — Не вини себя, моя Ливи, у тебя не было выбора, — успокоил он. — Мне самому интересна причина её действий. — Что, если среди наших тоже есть предатель, и всё это будет зря? Саймон притянул меня к себе за талию, заставил поднять на него глаза. Легкая щетина покрывала его подбородок, и мне захотелось ощутить ее под своими пальцами. В льдисто-голубых глазах таились бушующие воды четырех океанов и их безграничная глубина. И каждый раз я тонула, тонула, тонула в них. Тонула в этом всепоглощающем чувстве безопасности и ощущении рождающейся теплоты. Лед в его глазах оттаивал. Оттаивала и моя ледяная стена, которую я была вынуждена возвести ради защиты своего сердца от болезненных ударов предательства. Я уже давно разучилась впускать в своё сердце людей. Саймон стал первым за долгое время. Он с напором самосвала самозабвенно ворвался в мою жизнь без стука в дверь, снося ту с петель. Невозможный мужчина. Мой. — Я буду готова через два часа.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Саймон

В моей груди поселилась уверенность. Стойкая уверенность, что Оливия моя. Я уже не смогу отпустить её. Она заставила меня чувствовать. Заставила чувства выкарабкаться на поверхность из глубокой, черной ямы, называемой душой. Отнюдь, я не идеален. Далеко не идеален со своей серой моралью, которая живет во мне и является частью меня. Моя тьма является частью меня. Я очень давно принял её. Я много раз думал, что было бы, родись я в другой семье, более благополучной и счастливой, где её члены относились друг к другу с теплотой и заботой? Где на лицах детей всегда была улыбка, а не страх и ужас от того, что их отец убивает проститутку на их глазах и бросает в кровать змей. Где отец не наркоман, а грёбанный юрист или врач. Я очень рано понял, что мне не повезло. А потом, после всего дерьма в жизни, укрепился в мысли, что мне пиздец как не повезло. Если бы не своевременное вмешательство в мою голову доктора Эдварда, я уверен, что пустил бы пулю в лоб. Собирая себя и свою душу по кусочкам, я понял, что буду одним из тех, кто всегда один. Я всегда знал, что буду одинок и на смертном одре тоже. Признаться честно, в тот момент, когда пуля прошла через тело Габриэля, я позавидовал тому, что именно он получил её. Звучит отвратно? Но не для такого, как я. У меня ничего и никого нет. Я был и остаюсь слишком сильно сломленным. Габриэль должен был жить, у него должна была быть долгая жизнь, в которой он был бы счастлив. Но вместо этого он мертв. И теперь, прижимая к себе Оливию, я думаю, неужели это та самая возможность, которая была дана мне прожить остаток своей жизни счастливо? Наверное, глупо думать такому, как я, что пресловутая судьба распорядилась иначе и поменяла нас с Габриэлем местами и дала мне шанс на искупление? Такому пустому человеку, как я… Я правда был пуст. Был пуст в душе, пока впервые не увидел Оливию в тот дождливый день, сообщая ей о гибели её брата. Я видел боль в её глазах в тот день, утрату. Я был пуст, пока она не появилась в моей жизни и не стала заполнять ее собой. Она подарила мне шанс на нечто большее, чем просто безжизненное скитальчество, сводящее с ума раз за разом своим болезненным осознанием потери всех близких и, в конце концов, себя. В моей груди поселилась уверенность, ведь с этого момента я не отпущу Оливию.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Оливия

Мои шаги отбивали в такт с сердечным ритмом. На негнущихся ногах я шла по коридору рука об руку вместе с Саймоном и находилась на грани. Одно лишь его присутствие рядом успокаивало меня и вселяло надежду на лучшее. Мне впервые в жизни захотелось закурить. Я знаю, Саймон курил, я видела его с сигаретой в руках несколько раз. Меня побивало отсрочить мое признание и свернуть куда-нибудь, где я смогла бы успокоиться и попросить сделать затяжку дыма. Саймон потянулся рукой к карману брюк и вытащил телефон, прочитав что-то на экране, он безразлично опустил его обратно в карман. Завидую его хладнокровию. Мужчина взглянул в мою сторону, и я почувствовала тепло в области поясницы. Его теплая рука легко коснулась меня и обожгла кожу через ткань плотной кофты. Чертовски горяч, во всех смыслах. Момент, и Саймон резко уводит меня в правую сторону в направлении неприметной кладовой. Мужчина торопливо запихнул меня в темную комнату и с той же скоростью закрыл за нами дверь. Нас накрыла темнота. Я не успела пискнуть, как крепкое тело прижало меня к двери, а горячие губы примкнули к шее, предварительно стянув с меня балаклаву. — Саймон? — удивлено прошептала я. — Ты слишком напряжена, вся дрожишь, — легкий поцелуй за ухом заставил колени подкоситься. Кромешная тьма вокруг меня обострила мои ощущения, сбившееся дыхание превратилось в всхлипы. Хриплый голос посылал электричество по моему телу, соски тут же затвердели. Прижимаясь к двери всем телом, я выгнулась ему на встречу. Его руки охотно принимали мое воспламенившееся тело в свои объятия. Мое сбившееся дыхание разрывало легкие. Черт, этот мужчина… — Саймон, — шепот был на грани слышимости. — Да, сладкая? — в его голосе слышалась насмешка. Не выдержав, я потянулась к его плечам и схватилась за них, как за спасательный круг, хотя это и не требовалось, ведь его тело и руки отлично удерживали меня в положении, стоя прижав к двери. Я откинула голову назад, давая ему большой доступ для поцелуев и легких покусываний тонкой кожи. — Это…это слишком. Нас могут заметить. — Не заметят, — усмехнулся он, напрочь отказываясь останавливаться. — Нас могут услышать, — тихий стон вырвался из моего горла. — Не услышат, — мужчина оторвался от меня, а я подавила стон разочарования из-за отсутствия ласк. Теплая ткань коснулась кончика моего носа, и я поняла, что мы стоим лицом к лицу. — Только если ты будешь тихой, послушной девочкой, пока я ем тебя. — Саймон, — сипло прошептала я, дрожа всем телом. Но мужчина уже опустился на колени и стал возиться с ремнем на моих брюках. — Свет, — я принялась шарить рукой по стене в надежде отыскать включатель, но было тщетно: рука нашла лишь голую стену. — Мне не нужен свет, чтобы отыскать твою вкусную киску, — послышалось внизу перед тем, как мои брюки вместе с его маской отлетели куда-то…куда-то туда. Их судьба меня мало волновала. Теплое дыхание коснулось моего лона, когда мужчина закинул мою ногу на свое плечо, устроившись поудобнее между моими бедрами. Я взорвалась, когда горячий язык раздвинул мои мокрые складки и проник внутрь, и облизал меня, начиная от входа до клитора. Мне пришлось закрыть рот рукой, чтобы мимо проходящие солдаты не услышали мой полный наслаждения, рвущийся на свободу стон. Капля моих собственных соков скатилась вниз по моим бедрам. Это было так же развратно, как и то, как Саймон самозабвенно вылизывал меня. Его умелые пальцы сжали мои ягодицы, а губы сомкнулись вокруг клитора и принялись посасывать его, разнося по всему моему телу искорки удовольствия. Заставляя ерзать бедрами на мужском лице. Я запустила пальцы в его волосы и прижала его сильнее, отчего услышала тихое рычание. Саймон зарылся языком глубоко в мою киску слизывая соки, опустошая меня. Легкая щетина царапала чувствительную кожу моих бедер и заставляла меня становиться еще более чувствительной к его прикосновениям. Я сильно закусила нижнюю губу. Глаза закатывались каждый раз, когда мужской язык мучительно медленно вылизывал круги вокруг моего клитора. Я рассыпалась в его руках. В горле пересохло. Своими умелыми движениями Саймон испепелил все лишние мысли в моей голове оставляя на их месте только голое наслаждение. — Чертовски сладкая киска. И вся моя, — прорычал он. — Скажи, что ты, бл*ть, моя, Оливия. Я захныкала от обилия нахлынувших чувств. Мои бедра продолжили неистово тереться об его лицо. — Да, я твоя, — просипела я. Клянусь, если бы мы были одни, я бы сорвала голос от криков. — Хорошая девочка, чертовски хорошая девочка, которая трется своей мокрой киской об мое лицо. Ты хочешь большего, Оливия? — его голос стал грубее и ниже из-за собственного возбуждения. Мое тело горело от из-за его ласк и откровенных слов. Но мне это чертовски нравилось. Нравилось, как грязно он старался доставить мне удовольствие. Я растворялась в ощущениях и его голосе. Я могла бы поклясться, что его голубые глаза потемнели от возбуждения. В ответ, я промычала нечто нечленораздельное и откинула голову назад, сокрушаясь в тяжелом дыхании. — Я, бл*ть, не слышу, — прохрипел он. — Да, пожалуйста, Саймон, дай мне кончить. Я так хочу кончить, — мой голос сорвался на стон. — Моя девочка так сильно хочет кончить, что не может сдерживаться? Умоляй меня, Оливия, и тогда я позволю этой сладкой киске кончить. Ты, бл*ть, вся сочишься, детка, — Саймон вошел в меня двумя пальцами, и тягучее чувство наслаждения стало затягиваться внизу моего живота. Крепкие руки потянули меня вперед, буквально заставляя меня оседлать его лицо. Одной рукой я уперлась в стену, а второй в его волосы на затылке, стараясь удержать себя и не упасть из-за сильно подгибавшихся коленей. Я так сильно вцепилась зубами в нижнюю губу, что чуть не прокусила её от силы захлестнувшего меня удовольствия, сладкой патокой, растекшейся по каждой клеточке тела. Саймон принялся загибать свои пальцы внутри моего тела, и меня подбросило на месте. Я была на грани. Балансировала на краю реальности и наслаждения. — Меня чертовски заводят твои милые стоны, детка. Обещаю, в следующий раз ты охрипнешь от криков, а теперь кончай, — Саймон сказал это с таким жаром и страстью, делая упор на последнем слове, что ослушаться его было бы непростительным преступлением. Его пальцы входили в меня глубже, а движения стали быстрее и хаотичнее. Язык, все это время ласкавший мой клитор, сделал последнее движение перед тем, как щелкнуть по чувствительному бугорку, и я взорвалась. Сильный оргазм прошил мое тело, накрыл волной сознание. На несколько секунд я потерялась в собственных ощущениях, прижатая к двери мощным телом. Саймон успел встать и поддержать меня за талию. Его пальцы все еще покоились внутри меня продлевая мучительно наслаждения. Я извивалась в его руках, вся моя киска была такой чувствительной, что любое прикосновение к ней казалось невыносимым. Я уткнулась лицом в его грудь заглушая свои стоны и всхлипы, ровно до того момента, пока наслаждение не отзывалось в моем теле лишь его отголосками. Тяжелое дыхание сорвалось с моих губ. — Ты кончила, как чертовски хорошая девочка, Ливи, — его губы коснулись моей щеки, пальцы все еще были внутри меня. — Попробуй себя. Я не успела ничего ответить, как его губы набросились на меня. Язык Саймона скользнул по моему языку, передавая мне мой собственный венный вкус. Он давал мне попробовать себя, почувствовать на языке вкус своего возбуждения и похоти, я застонала в ответ. — Детка, ты меня убиваешь. Саймон в последний раз согнул во мне свои пальцы, вырвав из моего рта стон удивления. В этот момент мои глаза обожгло тусклым светом. Привыкшие к тьме глаза зажмурились, постепенно привыкая к свету, я увидела перед собой Саймона. Его голубые глаза игриво блестели в свете лампы, и в их глубине все еще теплилась искра возбуждения. Он спокойно втянул пальцы в рот, слизывая с них мои соки. Я сглотнула, наблюдая за тем, как он, глядя мне в глаза проводит языком по своей мокрой ладони, как и по моей киске несколько минут назад. Дыхание от этого перехватило сразу, а внутри все сжалось в тугой ком. — Ты ненасытный, — хихикнула я. — Детка, мне никогда не будет достаточно всего, что касается тебя. Внутри меня разлилось тепло к этому мужчине. Постояв так еще минуту, Саймон принялся одевать меня обратно. Брюки отыскать было легко, а вот с трусиками было всё иначе. Они свисали с одной из полок, – как я уже выяснила находились мы в подсобке, – и одиноко взирали на весь этот беспредел, что мы творили и терпеливо ждали своей очереди. Каким образом они улетели на полку? История умалчивала. Хорошо, что Саймон все-таки нашел их, иначе было бы как-то стыдно, если бы кто-то другой обнаружил в подсобке женские трусики. Как только мужчина одел меня, я прислушалась к своему телу: захватившее мое тело волнение, как рукой сняло. Теперь же я чувствовала себя… очень удовлетворённой. Черт, это было чертовски хорошо. Я потерла свои бедра друг о друга и почувствовала себя ужасно мокрой. Даже после того, как Саймон вылизал меня, я ощущала, как моя влага пропитывает трусики насквозь. Я не могла думать ни о чем другом. — Я не думаю, что смогу показаться перед капитаном и остальными в таком виде, — я закусила губу, сжимая в кулаке подобранную с пола балаклаву. — Почему? Ты выглядишь отлично. — Я выгляжу… — Оттраханой? Или, может, вылизанной? — Саймон, — я попыталась посмотреть на мужчину с укором, но получилось только тихо хихикнуть. Бл*ть, мне безумно нравится, когда он такой. — Теперь все хорошо? — неожиданно серьезно спросил он, вглядываясь в мои глаза. А я поняла, что в этом заключался его хитроумный план. Тем, что он только что сделал со мной, он попытался успокоить меня и заставил думать не о предстоящих переживаниях, а о совершенно ином… И у него это, бл*ть, получилось. В груди разлилось тепло к этому мужчине, а внизу бедер снова стал разгораться пожар. Я медленно подошла к нему и прильнула к его телу своим. Встав на цыпочки, я коснулась своими губами его шеи и оставив на ней поцелуй, ласково прошептала: — За мной должок, — я провела пальцами вниз по животу к паху и сжала внушительных размеров бугор.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Из подсобки мы выходили по отдельности и с небольшим временным промежутком. Саймон ждал меня возле кабинета капитана, по его словам, Прайс уже ждал нас. Перед этим Саймон предупредил его о визите, но что именно он сказал, я не знала. Подойдя вплотную к двери, я застыла, но тут же почувствовала, как мою ладонь ободряюще сжала мужские пальцы. Я выдохнула. — Я буду рядом, — прошептал он. Я перевела на него теплый благодарный взгляд, и мы по очереди вошли в кабинет. Мурашки поползли по позвоночнику, когда я увидела перед собой ОТГ-141 в полном составе. Капитан вздохнул, скользнул по мне пристальным взглядом и остановился на Саймоне. А я зацепилась за новое лицо. Незнакомый мне мужчина смотрел на меня удивлено. В его взгляде проскользнуло изучение. — Габриэль, познакомься, это Гарри Сандерсон, позывной «Роуч», он какое-то время был на длительном задании. Вам не довелось познакомиться, — пробасил капитан Прайс. — Будем знакомы, — спокойно произнес Роуч и, пожав мою руку в приветственном жесте, сел на встал на свое место, продолжая изучать меня непонятным взглядом. — Зачем мы все здесь? — я отвлеклась на звук, тишину нарушил Кайл. — Где Кейт? Она обычно оглашает нюансы предстоящих заданий в конференц-зале. — Кейт больше не будет, — я чуть не вздрогнула, услышав позади грубый грудной голос Гоуста. Я и забыла, что он может быть другим. Мужчина лицом ко мне встал по левую руку и облокотился бедрами о стол позади себя. Найдя его взгляд и уловив малозаметный кивок, я глубоко вздохнула и наконец впервые за все время стянула массу со своей головы перед всем составом ОТГ. Мои глаза были закрыты. На скулах заходили желваки. Кожа покрылась мурашками от ощущения на себе наверняка ошеломленных взглядов. Я открыла глаза и встретилась взглядом с голубыми, глубокими и согревающими меня глазами Саймона. Он каким-то необъяснимым образом вселял в меня уверенность. Я перевела взгляд на остальных. Кто-то смотрел с полнейшим недоумением и неверием, кто-то с замешательством вперемешку с напряжением. Целую минуту тишину в кабинете не смел нарушать никто. Первым из транса вышел Кайл: — Что все это значит? Я перевела взгляд на сидящего рядом с Саймоном Кайла, но в это же мгновение почувствовала жгучий холод металла возле своей головы. Он, как противных запах смерти заставил мое сердце сжаться. Это был Гарри. Он направлял пистолет прямо в мой висок. — Не двигаться. Ты кто на хрен такая? — Выстрелишь, и ты пожалеешь, что достал пушку, — прозвучало слева от меня. Я перевела взгляд на вплотную стоявшего ко мне Саймона, что упирал свой пистолет прямо в лоб Гарри. Каким образом ему так быстро удалось переместиться к нам и достать оружие, я не видела… — Опусти. Бл*ть. Ствол. Ледяной, замогильный тон Саймона прошелся по нервам, и я застыла, никогда прежде не видя мужчину таким. Его острым взглядом можно было резать. Сквозь скопившееся напряжение, которое можно было разрубить топором, ворвался рык Прайса, который подскочил со своего стула и уперся кулаками о стол: — Оба опустили оружие и успокоились, черт вас дери. Мне, бл*ть, вас еще для полного счастья не хватало. Гарри, засунь свой чартов ствол обратно. Какого черта ты вообще направил его на своего? — на последнем слове капитан осекся и перевел напряженный взгляд на меня, стоявшую меж двух разъяренных мужчин. Гоуст будто не слышал приказа, он продолжал стоять и упирать дуло пистолета в голову Роуча. Я слегка коснулась его руки. Он дернулся, будто возвращаясь обратно в реальность. Наконец холод металла возле моей головы отступил, и я выдохнула. А Саймон еще пару секунд удерживал оружие у лба Гарри, но все же отпустил пистолет. Все в комнате разом выдохнули. — Вы окончательно с ума сошли, — пробурчал Джон Прайс, глядя на обоих мужчин. Те и глазом не повели в его сторону, буравя друг друга затаившими злобу взглядами. Саймон отошел на шаг от меня, не став возвращаться к столу, предпочитая оставаться рядом. И я была ему тихо благодарна. — Так кто-то объяснит нам что здесь происходит? — потерял терпение капитан. Но был прерван. — Габриэль, мужик, ты девушка? — заголосил все это время молчавший Соуп, с шокированным видом единственного ничего не понимающего. Я грустно усмехнулась. — Да, и я могу все объяснить, — мой взгляд перешел от Джонни к остальным членам отряда. — В начале это может показаться не таким правдоподобным, как кажется на первый взгляд, но все, что я сейчас вам расскажу правда, — я собрала воедино и так бурное внимание всех на себе и продолжила. — Меня зовут Оливия Эмерсон, и я была такой же пленной, как и все те люди сейчас… Я рассказала им обо всем. О том, что взяла имя погибшего брата, о том, кем я являюсь на самом деле, не забыла и о родителях тоже. О похищении Валерией и о её шантаже в отношении меня и моей семьи. Поведала обо всем, что имело под собой хоть какую-то ценность. После моего рассказала Саймон рассказал об Адриане и о его предательстве, о Кейт он тоже не забыл. Я заметила, что после упоминания от том, что и Ласвэлл тоже причастна к этому всему, Прайс заметно осунулся. Видимо, она была дорогая ему… — Но как такое возможно? Наша база проверяет всех солдат, которые так или иначе проходят через нас, — недоумение Кайла было объяснимо. Все это время молча слушавший наш с Саймоном рассказ Прайс сцепил пальцы в замок и начал: — К сожалению, не всех, мы с Саймоном давно заподозрили, что на базе есть крыса. Как оказалось, крыса жирнее, чем мы думали, — задумчиво произнес он. — Валерия подмяла под себя и Ласвэлл, но она работает не в одиночку. Кто-то влиятельный дает ей зеленый свет на все необходимое. Судя по тому, что рассказала нам Оливия, Валерия чихать хотела на систему безопасности базы, раз сунулась сюда, как к себе домой. — Как Кейт могла? — спросил молчавший до этого Роуч. — Она ведь столько лет служила вместе с нами. Она чертов ЦРУ-шник, в конце концов. — Ты думаешь в ЦРУ нет шпионов, подосланных картелем или другими организациями? — подал голос Соуп. — Даже несмотря на матрицу угроз, которую проводит секретная служба среди солдат на наличие завербованных, она должна была быть четким фигурантом. При обычных обстоятельствах Оливия не прошла бы и элементарный медосмотр, и обман вскрылся бы сразу. А это значит, кто-то из главнокомандующих дал прямой приказ без особого шума и бюрократии провести её сюда, — Прайс перевел взгляд на Саймона. — Мы думаем об одном? — Саймон сложил руки на груди. — Только у одного человека контролирующего чуть ли не всю львиную долю половины международных военных баз есть такие преимущества, — подал голос Соуп, в мгновение весь его вид растерял все следы напускной фамильярности, вместо этого лицо мужчины приобрело суровость и решимость. Я всегда удивлялась тому, как быстро он менял свои эмоции: от небрежной раскрепощенности до профессиональной собранности и расчетливости. — Одно в голове не укладывается: зачем? — спросил Газ. — Банальное властолюбие и жадность к деньгам. Плюс ко всему, учитывая, что база состоит из международных бойцов, ему легче в случае чего заявить, что он полностью чист, что приказ был отдан не им, а командованием другой страны, например, — парировал Соуп. — Мы еще не знаем, точно о нем ли речь, так что догадки оставим на потом. Первым делом нужно проверить: правильную ли наводку дал Адриан или это очередная пустышка, — вздохнул Прайс. — О Кейт что-нибудь известно? — Нет, пропала без следа, уже как вторые сутки не можем выйти с ней на связь, — ответил Саймон. — Но зачем тогда Валерия подослала Оливию к нам, если ее информатором все это время была Кейт? — спросил хмурый Роуч. — Это не Валерия, это тот, кто давал ей карт-бланш на все, чтобы снять с армии США все подозрения и в случае всего спихнуть всю вину на британского солдата, а именно на откуда ни возьмись новенького Габриэля Эмерсона. Я посмотрел дело Габриэля, то бишь Оливии, его будто шестилетка писала: можно придраться ко всему и потом использовать это против нее же самой. Раскрыть в ходе расследования то, что она взяла на себя личину брата, проникла так на базу и повесить на нее все грехи. Отличный козел отпущения и почва для международного конфликта, — пояснил капитан. В груди что-то сдавливало, пока я слушала мужчину. Мне было крайне трудно поверить в услышанное. Я решила поинтересоваться: — Кто тот, о ком вы говорите? Всего на миг мне показалось, что лица мужчин окаменели, но затем послышался низкий, пробирающий до дрожи голос Саймона: — Мы думаем, Генерал Гершель фон Шепард. — Генерал армии США? — удивленно выдохнула я. — Но как? — Именно, что армии США, попросту это объясняет его тактику, — кивнул Кайл. — Не волнуйтесь, Оливия, надеемся, что Адриан Гарза сказал действительно верные координаты местонахождения вашей семьи и всех заложников, нам остается проверить достоверность его слов, — Прайс попытался успокоить меня. Я вдруг поняла, что голова начинает раскалываться. Видать, я слишком сильно перенервничала за этот час. Я зацепилась за последние слова Прайса и молилась, чтобы Адриан хоть раз в своей никчемной жизни сказал правду. Это была последняя надежда увидеть Эмми… Неожиданно я покачнулась назад, но тут же была поймана сильными руками и не менее крепкой мужской грудью. Ощутив знакомый аромат леса, я прикрыла глаза и медленно вдохнула его. — Ты в порядке? — густой тембр прозвучал над ухом. Я благодарно взглянула на Саймона и поспешила объясниться: — Все хорошо, спасибо. Просто немного перенервничала, — я скрыла улыбку. Но это не осталось незамеченным. — Ты знал, — неожиданно произнес Гарри, задумчиво глядя на Саймона. — Знал что? — сверкнул на Роуча острым взглядом Саймон, но тот, казалось, не придал этому значения. — О ней, — кивнул он на меня с легкой заинтересованностью в глазах. — Не имеет значения, — бесстрастно ответил Гоуст, подводя меня к стулу и усаживая на него. — А я говорил тебе, что это от их комнаты доносились звуки! — заговорщически шепнул Джонни Кайлу. — Да, но в одном ты все же ошибся, они не геи! — с тем же энтузиазмом ответил Кайл Соупу. — Чт… — я почувствовала, как краска залила мое лицо и шею. — Доброе утро, я твой сосед справа, — насмешливо пояснил Соуп, пока Кайл сдерживал хрюкающие хихиканье в кулаке. Я покраснела еще гуще и прикрыла лицо рукой. Черт, в тот вечер мы с Саймоном слегка не беспокоились о невольных слушателях. — Я смотрю, ты плевать хотел на устав? — лукаво спросил Соуп у Гоуста. — Будто ты его в руках перед глазами держишь, когда трахаешь Одри Харпер из 105-й оперативной группы, — ехидно вернул колкость Саймон, сложив руки на груди. И я захотела провалиться под землю. — Хватит, — кашлянул Прайс, а сам всеми силами старался скрыть ухмылку в кулаке. Пытаясь отвлечься от мыслей о том, что нас с Саймоном, мягко говоря, раскрыли во всех смыслах этого слова. Мне нужно было прояснить важную вещь. — Что насчет меня? — пять пар глаз посмотрели на меня. Я напряженно уставилась на капитана. Прайс тихо вздохнул и откинулся на спинку кресла. Его взгляд скользнул выше. Некоторое время он долго, не отрываясь смотрел на Саймона, стоящего за моей спиной. Они будто безмолвно о чем-то договаривались. — Ты передала Валерии хоть какую-то часть информации? Мне хотелось ответить отрицательно, но это было бы ложью. — С самого приезда сюда я следовала четкой установке, что сделаю все, чтобы спасти свою семью. Это включало в себя всё, что потребуется для этого. Меня шантажировали тем, что убьют родных, если я не убью вас всех, — мужчины напряглись и нахмурились, но я продолжила. — Я понимала, что точных гарантий того, что Валерия не убьет их при любом раскладе у меня просто не было. И я пришла к Кейт Ласвэлл за помощью и призналась во всем. Но ошиблась, — к концу речи в горле встал ком. — Тогда предпочту забыть об этом недоразумении, — Прайс с прищуром посмотрел на меня, усы чуть скрывали его ухмылку. Я благодарно улыбнулась и выдохнула. Одной проблемой меньше. — Но тебе больше нельзя оставаться на базе, — лицо мужчины посерьёзнело. Я напряглась. — Это слишком опасно, если Кейт исчезла, значит они поняли, что их раскрыли. Я села прямо и нахмурилась. — Что я должна делать? — Габриэль Эмерсон должен полностью исчезнуть. — Что это значит? — в груди вскипело неприятное подозрение. Я чувствовала, что сейчас прозвучит то, что кардинально поменяет мою дальнейшую судьбу. — Смерть одного, чтобы возродить другого.