Отражение вечности

Но одно каждый из нас понимал совершенно четко — война не окончена, она лишь началась… Кай шагнул в свой кабинет, звучно захлопнув тяжелую, дубовую дверь. Казалось, что вот наконец он может вздохнуть полной грудью, в месте, где всё было создано лишь для его собственного комфорта, до последней мелочи, но никак не получалось. Практически все высокие окна были задёрнуты тяжелыми шторами, не пропускающими жар итальянского солнца, создавая прохладный полумрак, но сейчас он казался удушающим. Распахивая одно за одним, заставляя белому свету облачного дня, лениво проникнуть внутрь, вампир, едва не сорвал шторы с петель, в состоянии безотчетного раздражения. Вновь осмотрев пространство вокруг, где ничего не изменилось со времен поездки в Венецию, старейшина приземлился в любимое массивное кресло из темно-шоколадной кожи. В отличие от Максимиана, для которого обновление своих покоев было сродни ритуалу и вообще, мысленно Кай называл брата сорокой, а его комнаты считал откровенным хламовником, хоть и из красивых вещей, сам он не любил перемены, как и наличие хоть каких-то декоративных элементов. Откинув голову на мягкую спинку, он прикрыл глаза, пытаясь расслабиться хоть на мгновение, оградившись от внешних раздражителей. Обычно, его комнаты были идеальным местом для размышлений, ничто не отвлекало, а обитатели Вольтерры сюда практически не заглядывали, а самого Кая никогда не тревожили, во всяком случае по пустякам. Однако, сейчас внутреннее напряжение, которое уже казалось достигло пика, отказывалось хоть как-то уменьшаться, даже в привычных стенах. Он глубоко вздохнул: в голове неприятно роились тысячи мыслей, а в груди бурлили миллионы чувств, как разлаженный оркестр, но главной нотой было ощущение недовольства самим собой. Хорошо… Усилием воли, Кай начал анализировать всё произошедшее, словно распутывая огромный клубок разных ниток. В общем, занимался тем, на что у него обычно не хватало нервов, но сейчас это было единственным верным решением или иначе он просто взорвется, а терять хладнокровие мысли в сложившийся ситуации может стать фатальным. Разложив по полочкам в голове все имеющиеся факты, стратегию противника, уже предпринятые меры и возможные варианты развития сценария, Кай абсолютно согласился с Аро, что враг пока заляжет на дно. Что ж, это даст время для поисков улик, что они могли пропустить раньше. Этот Бенну совершил ошибку, когда не предусмотрел появление Авроры, хотя этого не мог предусмотреть никто, в том числе и сам Кай… Аврора, Аврора, Аврора… Её имя заставило внутри всё клокотать. Эту особу было невозможно проанализировать, одно её упоминание вызывало столько противоречивых чувств! Судорожно вздохнув, мужчина рывком поднялся и начал мерить кабинет размеренным шагом, правда с каждым новым воспоминанием, что так услужливо воскрешало перед глазами сознание, он двигался всё быстрее и быстрее. Невозможная! Даже не присутствуя рядом, она сводила с ума! С нежданного появления этой несносной особы всё пошло наперекосяк в его жизни! Нет, так не пойдёт… Замерев посреди комнаты, владыка вновь сделал глубокий вздох, пока в голове мелькали образы озорной, возмущенной, опасной, нежной и беззащитной русалки, будто кружа все мысли в том же завораживающем танце, как однажды на крыше Палаццо. Смеющиеся темно-синие глаза, как два глубоких омута, затягивали без остатка. Без сомнений эффектная женщина во всех смыслах и это замечал не только старейшина. У всех мужчин было к ней особое отношение, как к чему-то неземному и, одновременно, столь реальному и живому… Но в отличие от Кая, они наслаждались её обществом, лёгкой беседой, когда владыка всё время чувствовал себя угодившим в шторм, посреди открытого океана, где волны то поднимали к небу, то стихия утягивала на самое дно. Он не мог просчитать поведение Авроры совершенно: то она с пылом искренней ненависти, была готова разорвать его на кусочки, то вооружалась игривыми-остротами, умело балансируя на грани его терпения, то обжигала ледяным безразличием к его персоне, не удостаивая даже взглядом. Можно было б подумать, что это какая-то странная уловка, но только не когда речь шла о этой женщине, которая была выше таких маневров. В памяти засел момент сегодняшнего дня, когда, стоя посреди галереи Палаццо, она обвинила Кая в актерской игре, но он так и не понял, что имелось в виду. Единственное, что всплыло в уме после долгих раздумий, так это их «договор» с Аро, заключенный в день прибытия русалки в Вольтерру, но вампир о нём уже и думать забыл, не восприняв всерьёз изначально. Да и Аврора никак не могла о нём знать. Возможно, это упрёк ради упрёка? Однако, если постичь эту женщину уже точно казалось непосильной задачей, то теперь Кая больше всего сердило осознание, что больше не в силах разобраться в самом себе. Эти дни были безумной чередой событий, которые он не успевал обдумать совершенно, принимая молниеносные решения. Но смешливое высказывание Максимиана, скорее всего пророненное лишь из желания поддеть брата и старую подругу, о том сколько веков они уже женаты, сработала, как всплеск холодной воды в лицо. Когда они вдвоём вошли в кабинет Аро, всё казалось столь правильным, что он даже не отдавал себе отчета в происходящем. А сейчас…в какой момент он начал воспринимать её рядом, как нечто само собой разумеющееся? Да, она помогала клану, но даже не была его членом. Раньше Кайус характеризовал их общение, как вынужденное сосуществование, с которым придётся мириться некоторое время, но постепенно что-то поменялось или он с самого начала ошибался? Да, он признавал её бесспорную, завораживающую красоту, ведь нужно было быть слепым, чтобы отрицать очевидное. Старейшина мог списать влияние её внешности, дразнящее его мужскую сущность, на приятное томление внутри, когда он держал её в полуобъятиях на катере, подпрыгивающем на волнах, когда наблюдал за мирно подрагивающими ресницами, пока русалка дремала, по-кошачьи растянувшись на переднем сидении его машины… Но не это заставляло его ощущать практически животный страх, выжигающий изнутри душу, когда она таяла на его руках, становясь полупрозрачным призраком, а потом лежала без сознание несколько мучительных часов в ванной, едва ли подавая какие-то признаки жизни. Не из-за красоты он сорвался с места, не дождавшись окончания суда, чтобы поговорить, успокоить эту женщину, что разум просто превратился в оружие чувств, не более того. Судорожно выдохнув, после того, как он привычно задержал дыхание, чтобы успокоиться, Кай вновь опустился в кресло, обхватив голову руками. Та догадка, что могла бы стать ключом ко всему, казалась слишком безумной, а главной, заведомо обреченной на полнейший провал. Даже если предположить такое безумие, что ему…нравится (даже это слово со скрипом в сердцах ему удавалось произнести про себя) Аврора, то это невозможно. Они даже разных видов! Русалка и вампир?! Да где такое видано?! Да и к тому же, конкретно это несносное создание, что фланирует по коридорам Палаццо, рано или поздно уедет! Она четко даёт это понять и её ярое сопротивление, когда она решила, что её решили удержать в Вольтерре, оставив в живых мстительных румын, только подтверждало это. Представить Аврору, словно Сульпицию и Афинодору, запертой, как в золотой клетке, в башне было невозможно, да и Кай уже сейчас понимал, что у него бы рука не поднялась, закрыть эту женщину, чтобы она потеряла этот огонь жизни, что заставляет так ярко светиться её глаза… Хотя, ненадолго запереть неугомонную русалку в каком-то чулане без окон, чтобы не лезла так часто на рожон, у него порой руки так и чесались. Вампир чуть усмехнулся собственным мыслям, представляя эту картину. Однако, Палаццо вряд ли останется цел после такого… На самом деле, старейшине вообще не нравились такие меры предосторожности братьев, пускай он и понимал их мотивы. Время, когда погибла Дидим было самым тяжелым для клана и если Кай не находил себе места, с остервенением уничтожая вервольфов, повинных в этом, то, что чувствовал Маркус, ему было страшно вообразить. Разительная перемена случившаяся в брате, изменившимся до неузнаваемости, обратившимся в призрачный отпечаток былого Маркуса, отбила Каю охоту влюбляться навсегда. Но что же тогда он чувствует к Авроре? Этот вопрос висел над ним Дамокловым мечом. Вновь поднявшись и бесцельно начав блуждать по собственному кабинету, Кай пробегался безучастным взглядом по книжным полкам, каменной кладке, рабочему месту… К собственному удивлению, он обнаружил плоскую, черную коробку на полированной поверхности стола, которую, каким-то образом, не заметил, сразу. Видимо не ожидал, что кто-то посмеет зайти в его кабинет без его ведома. Сбитый с толку, он с недоверием подошёл ближе. На фирменном логотипе в виде гордого орла над оттиском «Giorgio Armani», лежала короткая записка. «Спасибо x 2» В голове тут же всплыл собственный упрёк в сторону одной несносной особы, что владыка рассчитывал хоть на элементарную благодарность за то, что спас её жизнь в течении пары часов уже дважды. Тихо усмехнувшись, покачивая головой, Кайус вскрыл упаковку и его взгляду открылась аккуратно сложенная рубашка, глубокого цвета бургунди. Он шумно выдохнул, невесомо проведя кончиками пальцев по шелковистой ткани. Такая же была обращена в жалкое тряпье вервольфом, когда он впервые спас Аврору, а затем она уже не дала погибнуть ему… По коже будто пробежал легкий электрический разряд от воспоминаний и он отдернул руку от подарка. Ох, эта женщина… Она подобна странному дурману, но он должен, обязан найти в себе силу сопротивляться ему, ради них обоих.

***

Я сидела, свернувшись калачиком у изголовья кровати, временно переодевшись в любимый восточный халат и придирчиво осматривала свою комнату, на сей раз заваленную кучей разных пакетов и коробок. Идеальный порядок, который поддерживался за счет отсутствия вообще каких-либо вещей, не считая моего верного рюкзака, с которым я прибыла в Италию. Со времен поездки в Венецию я сюда толком не заглядывала, чего не скажешь о Максимиане. Не стоило большого труда догадаться чьих это бессмертных лап дело. Освежив в памяти мои размеры, после тех пыток, кхе, точнее нашего совместного шопинга, он явно решил, что если Аврора не идёт в магазин, то магазин нужно привести к ней. Видимо, рассудив, Максимиан пришёл к мнению, что в аналоге уравнения «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», а именно гора. Ну, если каждый день буду одевать что-то новое, то тут нарядов мне на месяц хватит только так, если не больше. В мыслях был сплошной сумбур, начиная с…оh, mon Dieu (франц.о, Боже), я даже не знала с чего! Мы провели ещё какое-то время в кабинете Аро, анализируя действия противника и строя предположения о его местонахождении. В моей голове будто возникла доска-расследований, как в старых фильмах, с кучей фото, приметок и целой паутиной нитей, ведущих от догадки, к догадке. Только вот я чувствовала себя отнюдь не пауком, а мошкой, угодившей в западню! Вольтури решили послать своих шпионов, которые могли бы разузнать что-то, поговорить, разведать. То мы так разогнались, буквально бежали по следам врага, а теперь придётся заново учиться ходить! Сам факт, что королевский клан, существующий столько веков, а точнее тысячелетий, не знал ничего о тайной личности некого Бенну, столь театрально скрывавшего часть лица за маской, казался удивительным. Прям Призрак Оперы какой-то! Бенну… Я не призналась владыкам, что сама никак не могла отделаться от навязчивого чувства, что слышала это имя раньше, ведь где именно вспомнить не могла и это невероятно раздражало! Сейчас же я с отрешенным видом скользила взглядом по бежево-кремовым, нежно-розовым, пепельно-черным упаковкам, пока Лира со звуками довольной возни из-за прикрытой двери ванной комнаты, примеряла мои же обновки перед зеркалом. Усмехнувшись, я откинулась на подушки, задумчиво вертя в руках брошь клана Вольтури, в виде переплетающейся в золотых завитках буквы V, украшенной рубином. Вид всех этих коробок и таящееся где-то глубоко чувство вины, что я так лихо накричала на Кая, когда его вины вообще не было ни в чем, заставили вспомнить о мирно лежащей, в ящике шифоньера, коробке из мужского отдела Armani. Не знаю, что именно мною двигало в том торговом центре, куда меня затащил Максимиан, может и умственное помутнение от сухого воздуха и жужжащих над ухом консультантов, которых возглавлял мой друг, но увидев рубашку цвета бургунди, точь в точь, в замен той, что уничтожил вервольф, я всё же купила её. Сейчас же показалось, что подходящий момент отдать подарок-компенсацию, особенно если ещё утром сегодня меня упрекали в «планомерном уничтожении гардероба» старейшины. Пфф, больно надо… Однако, поселившийся внутри озорной бесёнок, заставил быстро нацарапать записку двукратной благодарности за спасение жизни и податься в покои Кайуса Вольтури. На самом деле, дорогу к ним я не знала, а спрашивать Лиру…я понимала, что под градом её насмешек и советов, то она посоветует не рубашку, а депиляционный крем во флаконе из-под шампуня подарить. Поэтому, подойдя к распахнутому окну своей комнаты, перед которым я ещё недавно принимала ванну, я стала примеряться откуда открывается наилучший вид, чтобы в последствии меня можно было вогнать в краску замечанием, что в будущем следует задергивать шторы… Комнаты владык находятся этажом выше, дальше уже начинаются галереи. Глаз с подозрением остановился на окнах, в чуть выступающей части Палаццо, из которых как раз должно было прекрасно быть видно гостевые покои, что ж…искренне надеюсь, что это не ошиблась и там живет не Джейн, которая испепелит незваного гостя взглядом, да и Демитрий явно расценит такое вторжение…кхе-кхе, явно неправильным образом. Ладно, попытка не пытка. Ступив на край своего подоконника, я в легкий прыжок, перемахнула и уже в следующую секунду стояла у прикрытого окна. Как мило, что он не закрыл его на щеколду. Ступив в погруженный в полумрак кабинет, сомнений, кто является хозяином у меня не осталось. Всё просто было пропитано духом Кайуса Вольтури… Хорошо, что сам он ещё на совещании у Аро, обсуждают составы поисковых групп, то есть то, где я вообще не могу быть полезной, не то картина была бы интересной. Подавив нервный смешок от попыток представить выражение Кайуса Вольтури, если бы он застал на своём подоконнике такую особо крупных размеров пташку. Пробежавшись взглядом по корешкам книг, среди которых были оригинальные трактаты по философии, но всё из континентальной традиции, истории, культуре…даже томик стихов, кто бы мог подумать! Хотелось рассмотреть всё в деталях. Также, особое внимание привлекло массивное, кожаное кресло…я такие обожала, чтобы на вечер скрутиться там калачиком, с чашкой чая в руках. Правда, откровенно не хватало света, наверное единственным ярким пятном в этих комнатах является сам хозяин, ещё и с брильянтовым напылением при солнечных лучах… Меня переполняло восторженное чувство первооткрывателя и взломщика одновременно, но если обычно проникновение в чужие покои осуществляюсь с целью изъятия ценных вещей, то я была неправильным воришкой — наоборот пришла, чтобы оставить. Такой себе внеплановый визит деда-мороза, только без бороды и с русалочьим хвостом. Но понимая, что если задержусь ещё, то скорее всего вручу подарок прямо в руки обалдевшему от такой наглости хозяину этого кабинета, оставив коробку с запиской на столе, я поспешила удалиться. Хотя одну безобидную шалость всё же совершила… — Как тебе? — меня отвлекла от воспоминаний о недавних проказах Лира, гордо показавшись в ванном проёме. Девчушка нацепила черную, из тончайшего черного шелка, отделанную французским кружевом, ночнушку, подвязав слишком длинные бретельки на два бантика. Ей она была, как вечернее платье, хоть и в пижамном стиле. — Красота — страшная сила, что тут скажешь, — рассмеялась я, пока в меня возмущенно не кинули подвязкой, которая шла в комплекте. — У меня, между прочим, сегодня свидание! — заявила мелкая, уперев руки в боки. — И кто же этот несчастный? — усмехнулась я, рассматривая кокетливую волну кружева, с маленьким бантиком. Ох, Максимиан… — Надо предполагать, что удар по коленке Демитрию в день вашего знакомства, было таким экстравагантным заигрыванием? — Я на твоих воздыхателей планов не имею и бери выше, — хмыкнула Лира, шкодливо наблюдая за моими попытками угадать её тайного поклонника. — Неужели Кайус? — Фе, — мне забавно скривили моську, — я похожа на мазохисту? К тому же у меня есть вкус в мужчинах, — она закатила глаза, но в следующую секунду уже в Лиру полетела подушка с кровати, растрепав её огненные кудряшки. — Ладно, выкладывай! Я вся внимание. Довольная созданной интригой, моя малая неспешно пощеголяла к кровати, довольно плюхнувшись на мягкое покрывало, пока её зеленовато-бирюзовые глаза, так и сверкали озорством: — Это Маркус! Эм… Пару минут я пыталась переварить услышанное, вспоминая образ печального и отрешенного владыки, который с братьями был немногословен, а тут такой фонтан эмоций, как эта девчушка. В голове как-то трудно укладывалось. То, что вампирши в преимущественном количестве были в восторге от Лиры легко объяснялось их нереализованным материнским инстинктом, ведь завести ребенка они не могли, а обращать было строжайше запрещено. — А теперь давай подробнее, — единственное, что я смогла выдавить из себя. — Ну, кажется мне просто удаётся отвлечь его от грустных мыслей и воспоминаний. Мы как-то встретились в коридоре, потом я ещё застала его в библиотеке, он показал мне, где стоит Геродот, а потом просто общались, шутили. Маркус очень добрый, чудесно умеет ладить с детьми, если забыть, что на самом деле, у меня уже почтенный возраст, но он такой печальный…а вот у меня получается его растормошить. Я только тихо хмыкнула, с теплом поглядывая на Лиру, ведь мне ли не знать, что она, как солнечный лучик, способный развеять вековую грусть и боль. Молча распахнув руки, девчушка довольно шагнув на мягкую кровать упала в мои объятия, задорно посмеиваясь, пока моё лицо щекотали её рыжие кудряшки, нежно пахнущие лимонным шампунем. — Не волнуйся, Аврора, я всегда буду любить тебя больше всех, так что можешь не ревновать, — мягко хихикнула малышка. — А вот как заревную! — под заливистый хохот Лиры, дурачась и щекоча друг друга, мы покатились по кровати, путаясь в простынях, одеяле и разбросанных, цветных обёрточных бумажках от коробок, которые девчушка открывала последний час одну за одной.

***

Конечно не в ночнушке Авроры, но как и собиралась, Лира в довольную припрыжку направлялась к кабинету Маркуса, напевая под нос песенку про пьяного моряка. Она не была целиком и полностью в курсе всех деталей, но из рассказа поняла, что дело дрянь и они тут в качестве особо важных гостей ещё задержатся на неопределенный срок. Наверняка Маркус, как эмпат, сейчас в состоянии безжизненного палтуса на льду после таких эмоциональных потрясений, поэтому отвлечь его хоть немного девчушка считала практически своим долгом. С охапкой цветов из внутреннего сада Афинодоры, она уже предвкушала, как увидит тихую радость в глазах старейшины. Он напоминал ей по настроению доброго деда, уставшего от собственных воспоминаний, в которые он постоянно погружался, не замечая, что происходит вокруг, но Лире каким-то образом удавалось вернуть ему радость ощущения момента и ей самой от этого было неописуемо приятно. What do you do with a drunken sailor, Earl-eye in the morning! Weigh hey and up she rises Weigh hey and up she rises Weigh hey and up she rises Earl-eye in the morning (англ. Что будем с пьяным матросом делать Рано-рано утром? Раз-два, потянем-тянем, Раз-два, потянем-тянем, Раз-два, потянем-тянем Рано-рано утром) Shave his belly with a rusty razor, Shave his belly with a rusty razor, Shave his belly with a rusty razor, Earl-eye in the morning! (Ржавой бритвою побреем брюхо, Ржавой бритвою побреем брюхо, Ржавой бритвою побреем брюхо Рано-рано утром…). — Очаровательно, — надменно прозвучал высокий, похожий на детский, голос. На пустующем ещё секунду назад месте стояла невысокая вампирша, напоминавшая фарфоровую куколку талантливого мастера, но который явно пребывал в что ни на есть мрачном настроении, когда создавал её. Алые глаза смотрели надменно из-под густо накрашенных тушью ресниц. Лира знала практически весь клан, если не лично, то по рассказам Афинодоры, Максимиана и частично Маркуса, поэтому смело взглянув в лицо Джейн, выпалила: — Да, благодарю, мне все говорят, что я само очарование и не вижу причин не согласиться с этим. Вампирша только раздражённо закатила глаза и буквально выплюнула, сочась ядом: — Недалеко яблоко от яблони падает. Такая же наглая и своевольная, как эта Аврора. — Эй, — возмущённо воскликнула Лира, ставя руки в боки, — если надо, можешь обижать меня — мне то пофиг, а вот Аврору трогать не смей! Вольтури скептически взглянула, на угрожающий вид маленькой рыжеволосой фурии, чуть усмехаясь, ведь во всём клане никто не проявлял столько отваги и глупости, чтобы так с ней разговаривать: — И чем же она заслужила твою преданность, дитя? — Тем, что она хорошая и заботливая! — горячо вступилась девочка, делая шаг вперёд. — Я спрашиваю не чем удержала, а чем заслужила, — с внезапно проснувшимся любопытством, произнесла Джейн, склонив чуть набок голову, словно птичка. — Она спасла меня, — буркнула Лира, борясь с желанием сложить руки на груди, но ей мешали цветы. — От кашалота, который мог случайно проглотить такую малявку, — насмешливо хмыкнула Джейн, кажется утратив интерес и уже делая шаг в сторону, явно желая удалиться. — Нет! — внутри у девочки всё начинало кипеть, ведь никто не смел с таким пренебрежением говорить о случившемся, и уже более тихим голосом, хоть и дрожащим от эмоций, она объяснила, — Аврора не дала мне сгореть заживо на инквизиторском костре. Хоть Лира не думала, что эту вампиршу может хоть что-то тронуть, но удивительным образом лицо Джейн в мгновение переминилось от прозвучавших слов, будто вековая маска надменности дала трещину. Пробежавшая тень чувства сделала её похожей на девочку, а не на грозного хищника. На интуитивном уровне почувствовав изменение в собеседнице, Лира тяжело вздохнула, ощутив волну странной жалости к этой Вольутри. — Времена были тёмные, болезни и войны, а разборчивостью люди никогда не отличались, пытаясь спихнуть все беды на кого-то, кто не мог дать сдачи. Я зашвырнула навозом в одного наглеца, знатного происхождения, когда он своевольничал. Меня же обвинили в том, что в меня якобы вселился дьявол, а в сердце затаилась злоба и ради блага деревни потащили на костер, ведь я не ребёнок, а malefici (лат.зло творящими, т. е. колдун), как сказано в «Молоте ведьм»*. Аврора услышала крик и заставив подземные воды подняться из земли, спасла меня, но ожогов было слишком много, поэтому просто вылечить уже было тяжело и обращение в русалку оказалось единственным выходом, а затем не дала ненависти и злости поглотить меня, ведь…так проще, но не значит правильно. Джейн застыла, словно неживая, а её маленькие ручки сжались в крепкие кулаки, пока Лира пристально смотрела на вампиршу. Минуты шли, но из оцепенения их вывел только звук приближающихся шагов и тихий шелест голоса Маркуса: — Что происходит? Вольтури покорно опустила голову перед старейшиной, который переводил обеспокоенный взгляд с одной на другую. — Всё хорошо, — улыбнулась Лира, — мы просто разговаривали. Джейн быстро посмотрела с немым удивлением на девочку, но та только вытащив один цветок из букета вручила его самой грозной бессмертной королевского клана: — Держи и поставь в воду. А это тебе, — остальное она уже протянула Маркусу и взяв его за руку, повела в сторону кабинета старейшины. — Благодарю, юная леди, — улыбнулся владыка, сжимая маленкую ладошку. — Мне нравится такое обращение, а то Аврора всё «малая» да «бельчонок»! — пожаловалась Лира, надувая губы, под тихий смех Маркуса. Джейн же всё ещё стояла на месте, провожая невидящим взглядом удаляющиеся фигуры девочки и старейшины и пытаясь справиться с давно забытой дрожью внутри от далёких воспоминаний, когда привязанных к столбу её и Алека, окружил десяток жестоких лиц, которые они знали с рождения, а староста деревни поднёс горящий факел к куче хвороста под ногами и последним, что она увидела, ещё будучи человеком, были огненные языки пламени, стеной дыма ограждающие их и бархатные, алые глаза Аро, что успел спасти их в последний момент…

***

Темный каменный свод мрачно навис над лабиринтом высоких книжных стеллажей. От оригиналов редких книг, до последних переизданий, всё было уставлено разноцветьем корешков, создававшим целую узорчатую картину приглушенных оттенков. Дух захватывало, когда поднимая голову, я видела уходящие вверх полки, хранящие на себе драгоценные крупицы знаний, полёт фантазии, ключ к загадкам размышлений, что волновали великие, как известные, так и непризнанные, умы на проятжении веков. Некоторые, особо ценные и хрупкие свитки были под стеклом. Невесомо проведя кончиками пальцев по стройному ряду переплетов, с выбитыми позолотой именами авторов, в груди всё радостно задрожало от волнения. У меня тоже была отведена отдельная комната в доме под библиотеку, но, конечно, до размаха Вольтури ей было далеко. Запах старого пергамента приятно щекотал ноздри, что хотелось прикрыть глаза от удовольствия. Вот они мои самые верные друзья… Однако, коротко вздохнув, пришлось взять себя в руки. Я точно знала, что слышала имя Бенну, оно крутилось на языке, но что-то моя память русалки решила дать сбой и так не во-время! Хотя, за столько веков, неудивительно, что из головы могло что-то вылететь. Всё больше мне что-то подсказывало, что это не простое имя… Но видимо эмоциональные качели и душевные мытарства не шли на пользу сообразительности, отвлекая. Как посоветовала мне Лира, «надо погрузиться в чертоги разума, отбросив сантименты, как Шерлок Холмс!». Эх…легче сказать, чем сделать. Облюбовав в удивительно уютной нише, в дальнем углу небольшой стол, со скромной лампой, я стопками поставила на него книги по древним языкам. Если есть незнакомое слово — начинай с этимологии. Листая в желтом свете, в котором клубилась, кажется, вековая пыль, старые страницы, подавляя желание чихнуть, я всё никак не могла сосредоточиться. Рассматривая витиеватые символы и разбирая столь нелюбимые дифтонги, почему-то перед глазами навязчивым мельтешением возникали короткие отрывки из прошлого. Я помнила, когда впервые посетила Рим, величественный, древний город. Всё казалось таким огромным, сияющим в золотых лучах горячего солнца… Моя маленькая сестра Луна осталась в Арелате, но взяла с меня слово, что я обязательно привезу ей что-то из сказочного, вечного города. Я была одета в лучшее платье, изящными драпировками легчайшей, нежно-дымчатой ткани спадающей вниз и, как любая провинциалка, с затаенным дыханием осматривалась вокруг. Мой брат был в восторге, уже ощущая себя великим завоевателем и полководцем, который с лавровым венцом на голове проедется по улицам города с военной добычей и закованными в цепи пленными, ступающими позади его колесницы. Повсюду было шумно, много людей. Я была привыкшей к куда более спокойной жизни в нашем доме, который столь обособленно возвышался над морскими скалами. Отец же лишь посмеивался, наблюдая за нашими лицами и порой покачивал головой, тихо бурча под нос, что Рим изменился и уже не тот. В него потоком хлынули десятки культов других народов, находя своих последователей. Всё смешалось: лица, культура, нравы, вера… Мой брат гордился, заявляя, что Рим скоро будет размером с целый мир и поглотит всё, когда отец только качал головой, считая, что скорее это его поглотят, незаметно, как вода подступает к берегу во время прилива, а потом становится поздно. Опасные размышления во все времена, верно поэтому, хоть и известный своей исправной службой, наш род решил оставить карьеру, столь блестяще развивающуюся в доброй славе после побед нашего предка над Помпеями. Только вот брат оказался не столь мудр. Однако, тогда меня это всё так мало волновало… Помню, как мы рассматривали всякие диковины, привезенные купцами из далёких краёв, которые казались с другой планеты. Там были разные украшения, вазы, статуэтки, резные шкатулки. Особое наше внимание привлекла птица из черного металла на длинных ногах, а тело и крылья её были вырезаны в белоснежном камне, когда во лбу горел на солнце маленький золотой диск. — Вon sang (франц. черт возьми, проклятье)! — громко вырвалось у меня, эхом разносясь по пустым проходам между массивными книжными стилажами, прежде, чем я сама успела закрыть себе рот. Наспех закрывая книги, а затем и просто оставив их на столе, клятвенно пообещав самой себе, что уберу их потом, я сорвалась с места, вылетев из библиотеки, как ошпаренная. Ну конечно! Глупая! Глупая! Глупая, забывчивая растяпа! У меня прям дух захватывало! Нет, конечно на меня не снизошло просветление в поисках ответа, на вопрос о смысле жизни и кто именно наш враг, я также не узнала, но он точно не Бенну! Боже, что за голова у меня дырявая! Конечно, мы привыкли к другому имени, но все равно! Чуть ли не в припрыжку проносясь по мрачным коридорам Палаццо, я, не понимая от бури эмоций и мыслей, как тут оказалась, просто стала тарабанить в массивную дубовую дверь, чуть не сорвав её с петель! — Ouvert! L'excuse que vous dormez ne fonctionnera pas pour vous (франц. Открывайте! Отговорка, что вы спите у вас не прокатит)! — Les Français arrivent (франц. Французы наступают)? — с озверевшим взглядом, распахнул дверь Кай, у которого разве что волосы дыбом не встали, но в тот момент мне было все равно. — Ты, — его голос буквально трясся от бессильной ярости, — совсем чувство границ потеряла? — А оно у меня было? — колкость вырвалась автоматически, но сейчас было не до этого. — Да неважно! Я поняла, что… — Мне неважно, что ты поняла! — холодно рубанул, перебив вампир. — Да вы выслушайте, это на счёт Бенну! — Ничто не может быть оправданием, чтобы ты или кто-либо так врывались ко мне! — Во-первых, я постучалась и не врывалась, а во-вторых, успокойтесь, это же по делу! — я не подозревала, что вместо того, чтобы выслушать о главном противнике клана, Кайус Вольтури начнёт разводить несвойственную ему демагогию и я будто на глухую стену наткнусь. — То, — он будто оставался глухим, продолжая говорить какой-то заученый текст, сквозь стиснутые зубы, — что я тебя спас, а не бросил умирать посреди развалин, или где бы то ни было, не значит совершенно ничего! Ты как была обузой, такой и остаёшься! — Êtes-vous fou? (франц.Вы рехнулись?)– рассетрянно смотрела я на старейшину, будто видела впервые в жизни. — Est-ce que tu t'écoutes maintenant? (франц.Вы сами себя сейчас то слышите?). — Вполне! Это то, что нужно было уточнить давным давно, — уже сухо, словно ветер в путыне, проговорил владыка, прямо смотря мне в глаза, с высоты своего роста. — Что успело измениться за эти несколько часов? — спокойно спросила я, хотя внутри где-то раздался болезненный скрежет. — Ничего, — безжизненно обранил Кай, складывая руки на груди, — оно всегда так было. — В самом деле…– сделав шаг назад, я чувстовала будто какой-то кокон, недавно возикший в груди и таивший в себе тайну, подожгли заживо и сейчас он исчезал, тлея на глазах, но с этой болезненной пустотой становилось легче. — Тогда узнаете всё от Аро, если изволите отвлечься от лелеянных в уме оскорблений на дела клана, — расправив плечи, пока осанка словно стала железной, мой голос звучал всё также спокойно, не выдавая не единой эмоции. Развернувшись на каблуках, не бросив напоследок ни презрительного или обиженного взгляда на вампира, я уверенным шагом направилась прочь, подальше от этого места и от Кайуса Вольтури.

***

— Бенну — это привычный нам Бен-бен — аналог птицы феникса в египетской мифологии, — проговорила я, стоя лицом к окну и пульсирующими движениями сжимала медальон на груди. — Уверена, что это, скорее всего, символически выбранное прозвище, игра словами. Огненная птица живет согласно долгим циклам перерождения, по меньшей мере 500 лет, восставая из праха, а пепел возлагает на алтарь богу солнца. Это символ нового миропорядка. Если такое имя было выбрано в качестве своеобразного послания вам, то оно является вполне красноречивым заявлением. Максимиан и Аро внимательно слушали, по выражению и задумчивой позе сейчас, как никогда напоминая настоящих братьев. В кабинете горел приглушенный свет лампы, но его вполне хватало, чтобы из окна на меня размытым теплым пятном, смотрели их отражения в стекле, перекрывая глазу вид на город. — Но не думаю, что это прямое указание на его происхождение, — качнул головой мой друг, проводя пальцем по линие подбородка. — Уверена, что ты прав, он так тщательно заметал следы и столь очевидная разгадка точно не в его духе. Это лишь символ, переходящий из культуры в культуру, но дающий понять масштаб его притязаний. У шумер солнце проходит над миром дневным, а потом закатывается в подземный и возрождаясь с рассветом, что для людей, что для вампиров. Он словно видит мир, как автопортрет, но который до этого удавалось скрывать за ширмой румын. Уверена, что не заметь мы его из-за скрытника, сейчас бы Бенну также искал бы себе прикрытие. Возможно, ещё будучи человеком он вырос на мифологично-религиозном эпосе, который перерос в культ. Это не сильно сужает круг, но всех после Средневековья я бы откинула, ведь уже вступает в силу закон человека, как меры всех вещей, то есть другой принцип мировоззрения. — Он видит всё не под тем же углом, что и мы. Вера — самое личностное и самое мощное из орудий, способное пройти сквозь время, — прошелестел Аро в сомкнутые шпилем руки. — И воззложит он прах былого мира на том месте, где сам восстал из пепла, как бессмертный, подобно солнцу. — Возможно, однако где это нам не известно, — пожала плечами я, но затем горько усмехнулась, — надеюсь, узнать и не придётся…

***

С моря веял холодный бриз, скатываясь студеными каплями по золоту маски, закрывавшему часть лица высокого мужчины, стоявшего на одиноком пляже под отвесными скалами. Кожу под солнечным металом все равно жгло будто тысячами раскаленнных иголок, как и в день, когда он получил этот след, но прошлого так много времени, что теперь ему казалось, будто он сроднился с этой болью, научился не замечать её. Вампир задумчиво рассматривал свой перстень. Спустя века символ слегка стёрся, но всё ещё можно было рассмотреть сложный узор, изображавший звезду над морем. На неспокойные воды опускался темно-синий вечер, заставляя воды казаться практически черными. Белопенные волны кидались ему в ноги, пока над линией горизонта полыхали белые зарницы, подсвечивая небо ярко-голубым. Но до прихода ненастного шторма ещё было время… Румыны выполнили свою, роль хоть и ушли со сцены слишком рано, но в конечном счете это было неизбежно. Пускай всё пошло не по изначальному плану, но судьба все равно благоволила ему, однако, полагаться лишь на неё было б слишком рискованно… — Мастер? — тихо прозвучал из-за спины женский голос, будто шелест осенней листвы. Из узкой расщелины между скалами вышла вампирша. Её взгляд был направлен в землю, а волосы скреплены в тугой пучок на затылке. Нежно-оливковая кожа, в полумраке практически сливалась с цветом земли, делая её будто полупрозрачной. — Какие вести? — не оборачиваясь, спокойным голосом, будто наперёд зная, что ему расскажут, спросил мужчина. — Суд состоялся. Те, кто были помилованы Вольтури разносят весть о падении румынского клана. — Ожидаемо, — коротко отметил вампир. — А что известно о новом члене клана? Кто она, оставившая след на Иоганне и посмевшая вмешаться в план? — Доподлинно неизвестно, господин, — дрожащим голосом проговорила женщина. — Один из наших сумел убедить присоединиться к нам какого-то вампира в Париже, направив его жажду в нужное русло, однако за ними увязался какой-то кочевник, поэтому они расстались, условившись о встречи в Венеции, однако та так и не состоялась. Позднее стало известно, что юного последователя казнила неизвестная, новый член Вольтури. Есть помилованный свидетель. — И? — нетерпеливо подгонял мастер, начиная постепенно сердиться. — Ничего примечательного из описания, лишь отмечают, что красива. Способностей не проявляла при задержании нарушителей. Глаза алые, поэтому не думаю, что это… — Думать в твои задачи не входит! — холодно рубанул мужчина. — Аро может пускать пыль в глаза, скрывая истинную природу своей новой жемчужины клана. По словам Иоганна, он видел нечто не подобное нам: «взгляд синий, как бушующая стихия, сама она была словно вплощение лунного света». Если это морская дева… — он судорожно вздохнул, шумно вобрав воздух, — нам нужно знать наверняка. — Да, но как? — Нам понадобятся глаза… — задумчиво проговорил мастер, скорее самому себе, но затем обратился к вампирше, совершенно свтеским тоном. — Знаешь, однажды, моему предку явился из морской пучины Главк и указал путь, которым нужно повести корабль, ровняясь на звезду. По легенде, в своё время именно Главк научил самого бога Солнца Аполлона предсказывать будущее и говорили, что мой прадед, после встречи с ним, также стал обладать крупицей дара предвидения, всегда зная, когда будет шторм, стоит ли плыть или нет… Аро играет осторожно, но он не понимает, что искать, когда наш взор ясен и незамутнен, однако слепое пятно в виде неизвестной нам фигуры следует удалить. Мы будем действовать осмотрительно, заведя охотника прямо в волчью пасть, лишив его руки держащей оружие, а потом прикончим полностью и это произойдет скоро…