Отражение вечности

Pourquoi me faites-vous ça (франц. За что мне это)? — Максимиан, ну когда ты уже упокоишься…тьфу ты, успокоишься, — у меня начинал заплетаться язык, пока мой друг уже снял с меня мерки, вывалил гардероб своей жены, что она собрала, кажется, за все века, поставил на уши несколько магазинов, где можно было приобрести красные линзы, отправил за ними какого-то вампира, временно конфисковал у Хайди косметичку, так как Афинодора не делала никогда себе макияж и…я не успевала за ним, лишь видела постоянное мельтешение медной шевелюры перед глазами. В ушах постоянно звучала его любимая резолюция «не годится». — Максимиан, я иду не на неделю моды, — простонала я, когда он в очередной раз прикладывал ко мне новое платье. — Коротковато, — кажется он вообще меня не слышал. — Почему ты такая высокая? На тебе вся одежда Афины смотрится подстреленной. — Знаешь, я как-то не виновата в этом и вообще не понимаю как ты рассчитываешь найти здесь что-то подходящее мне по размеру. Я выше твоей жены почти на голову! — Я верю в чудо… — задумчиво проговорил Максимиан, — нет, это слишком скромное, — он отбросил блузу конца 19 века в сторону. — Ну почему с тобой так сложно? — Со мной то?! — обижено простонала я, падая спиной на кровать, на сотни нарядов, как на перину. — Не будь ребёнком! — бросил через плечо замечание старейшина, придирчиво рассматривая очередное платье. — Почему я не могу пойти так, как хожу обычно, только с красными линзами? — Потому что, — коротко отрезал Максимиан. — Нет, не годиться, оно сделает из тебя плоскую доску, — очередная вещь была небрежно кинута на кровать и моё лицо закрыла бархатная багровая ткань. Вот и хорошо, глаза б мои не видели этого кошмара… Но вот уши заткнуть было нечем, разве что кружевными платочками викторианской эпохи. — Кошмар! Катастрофа! — причитал мой друг. — Нам нечего надеть! От последних слов я подавилась собственным нервным смехом. Вся комната была усеяна сотнями платьев, блуз, манто, платков, кринолинов, пестря разными цветами, оборками, дорогими вышивками, слепя блеском атласа и завораживая глухим переливом бархата, за количество же перчаток лучше умолчать. — Скажи, вот зачем тебе хранить все эти многочисленные фижмы*? — поинтересовалась, подкладывая себе турнюр** под голову, вместо подушки и наблюдая, как несмотря на впечатляющую высоту потолков, с люстры кокетливо свисал розовый чулок. — Ты же знаешь, что мода циклична, — отмахнулся вампир, недовольно поставив руки в боки, пока на его лице было выражение величайшей муки от напряженного мыслительного процесса. — Ну не настолько ж, чтобы мир вернулся к корсетам 16 века. Но этот комментарий Максимиан пропустил мимо ушей. Он судорожно метался глазами от одной вещи к другой и судя по тому, что с каждым мгновением его вид становился всё более угрюмым, то вывод, к которому он неизбежно приходил, ему совершенно не нравился. — Нам нужно в Милан! Срочно! — выпалил он. — Нам? — скептически переспросила я. — Хочешь устроить променад по одному из самых туристических городов Италии, под солнцем, пока я буду идти рядом с табличкой «Он не вампир, а просто переборщил с шиммером»? Или ты паранджу наденешь? — А у меня есть парочка! — воскликнул Максимиан, но осознав, что это сарказм, недовольно покачал головой. — Это не предмет для шуток! — Слушай, я не хочу, чтобы Аро пришлось тебя судить за нарушение вашего главного закона о секретности по причине «срочный шоппинг»! — Ради красоты, — драматично проговорил мой друг, показательно ложа руку на сердце, — я готов на всё! — Максимиан…– мне оставалось только закатить глаза. — Ну, а что? Каждый из подобных нам существ должен находить в чем-то отраду и пускай наш клан единогласен в сохранении и любви к искусству, у каждого есть свои особые увлечения: у Аро это коллекционирование талантов, у Афины — садоводство, кстати, ты обязана будешь потом навестить наш внутренний сад, — быстро отметил вампир, но не дал мне и словечка вставить, продолжив, — Кай муштрует воинов, а остальные свои увлечения держит в строжайшем секрете, Маркус… — на имени этого брата мой друг запнулся и тяжело вздохнул, — раньше сочинял и декламировал прекрасные стихи, сейчас же он тоже что-то пишет, сбегая в мир скрытый между строк, но другим и одним глазком не даёт посмотреть. Ну, а твой покорный слуга, — печально улыбнулся старейшина, — находит отраду вечного существования в прекрасном, особенно в том, что непосредственно меня окружает. Понимаешь, — он опустился рядом, на край кровати, бережно отодвигая шляпу со страусиным пером, — каждая эпоха занимательна по-своему, мода отражает в себе её дух, настроения, соединяя архитектуру в фасоне, живопись в цветах тканей, философию в нюансах… Я храню отголосок каждого века, он позволяет перенестись в прошлое. Не представляешь, как мне трудно сегодня, ведь от моды осталось одно название. Раньше она была единой, вспомни стиль ампир начала 19 века, когда все от мала до велика облачались в муслин и атлас, высокая талия, а сейчас, — он развёл руками, — кто в лес, кто по дрова. Теряется стремление к прекрасному, мода превращается в мимолетный фарс, изменчивый, как настроение, прошу прощение, профурсетки. Речь моего друга, искренность щемящей печали в его голосе, заставляли задуматься, ведь за его словами стояла чистая правда. Наблюдая, как он любовно поглаживает пушистый край боа*** из чернобурки, хотелось хоть немного поддержать его, чтобы не вешал нос. — Мне нравились 20-тые, — улыбнулась я воспоминаниям, тем самым обращая на себя внимание. — Мне тоже, даже очень, — мечтательно прикрыл глаза Максимиан, — музыка из патефона, вышивка бисером, перчатки с манжетами…– однако, приятной ностальгии он придавался не долго, — так, мы расслабились, а дел невпроворот! Давай, вставай, хватит мять турнюр! — воскликнул владыка, выдернув у меня из-под головы мою подушечку. — Помяни моё слово, он ещё может пригодится. Раньше дамы подкладывали его под юбку, чтобы сделать пышнее вид сзади, а сейчас вновь все женщины гонятся за непомерной округлостью, только теперь для этого вкалывают себе силикон в то самое место или качаются в спорт-зале до десятого пота. Хотя турнюр был бы лучше, подложил — убрал, а то поменяется мода, повернувшись к этим барышням, кхе-кхе, тем самым, что они себе накачивают, только уже плоским, а всё — поезд ушёл. — Oh mon dieu aide moi (франц. О боже, помоги мне), — выдохнула я уже не зная, мне смеяться или плакать. — Теперь это называется трусы с поролонкой. — Фу, — скривился мой друг, — как не эстетично звучит, никакой загадки. — Так, вставай! Мы едем за покупками и да поможет нам…все, кто только могут!

***

Если раньше я считала, что больше всех на центуриона был похож Кай, всегда готовый вступить в бой, продумать стратегию и сокрушить врага, то после следующих нескольких часов я поняла, что с Максимианом никто не сравниться. Этот вампир способен покорить мир, управляя армией девушек-консультантов, которые ради такого таинственного красавца в солнце-защитных очках Cartier, готовы сделать всё, что угодно. К счастью, мне удалось отговорить друга от поездки в Милан и ограничиться модным центром рядом с Флоренцией. Сидя на пуфе в одном из дорогих магазинов The Mall Firenze, вдыхая сухой, прохладный воздух кондиционера, смешанный с запахом кожи и фирменного ароматизатора, я размышляла о тленности бытия… — Максимиан, долго ещё? — тщательность с которой он подбирал мне образ Вольтури была мучительна. Ко мне буквально на носочках, хотя тут и был съедающий звуки мягкий ковер, подошёл молодой консультант: — Mi scusi, vuole un caffè o… (итал. Извините, может вы хотите кофе или…) — Dell'acqua, per favore (итал. Воды, пожалуйста). — Нам срочно нужен Armani! — тем временем прозвучал командный тон Максимиана. Пока старейшина временно превратил магазин в Палаццо, но в котором все подчинялись ему одному, я пробегалась взглядом по вешалкам. Моё внимание привлёк красивый, глубокий цвет бургунди в мужском отделе. Подойдя ближе, невесомо проводя пальцами по шелковистой ткани, я вспомнила, как точно такую же, разорвала однажды на белоснежной груди Кая. Меня тогда ещё обвинили, что я превратила её в тряпье… Я не заметила, что стою, неосознанно улыбаясь собственным мыслям, поняв это, лишь когда подняла глаза на собственное отражение в узком, высоком зеркале. — Аврора, марш в примерочную! — раздался деловой голос моего друга и повелительный жест в сторону кабинки, с гостеприимно распахнутой тяжелой бархатной шторой. — Быстрее. — Festina lente (лат.торопись медленно (фраза императора Августа)).

***

Серебрено-облачный занавес в завихрениях поднебесных потоков обрел самые скульптурные формы. Постоянно изменчивые, они напоминали то огромного дракона, то образ принимал очертания погони иных причудливых созданий. От глубокого сизого, переходя в нежный перламутровый перелив в местах, где пробивалось солнце. Из окон Палаццо было видно, как вся Вольтерра и лежащие дальше равнины были пронизаны лучистыми струнами света. В их игре все цвета казались нежнее, яркая охра черепичных крыш стала более приглушенной, а зелень вдали приобрела глубокий малахитовый оттенок. Маркус любил наблюдать за тем, как меняется небо. Порой, когда обязанности одного из старейшин клана не заставляли его присутствовать на суде или очередном обсуждении планов, он мог часами и даже днями напролёт стоять у окна и наблюдать, как ветер выражает свои чувства и обличает мысли в формы облаков, словно отчаянно пытаясь о чем-то рассказать, меняя небесные картины одна за одной, но практически никто на земле не обращает свой взгляд наверх. Его не понимают, не пытаются, хотя порой для этого лишь стоит поднять голову. В тишине покоев старейшины раздался тихий стук. Такое мягкое звучание было характерно лишь для одного посетителя. — Входи Аро, — голос Маркуса напоминал шорох прошлогодней листвы, словно доносящийся из далекого прошлого, сквозь пространство и время. — Не хотел тревожить, брат, — в свой переливчатой на распев манере проговорил владыка, но всё же нотки беспокойства выдавали, что вопрос серьёзный. Впрочем, на это уже указывал и сам факт, что он пришёл сюда. — Однако, мне хотелось бы кое-что обсудить. Со вздохом, отведя взгляд от окна, Маркус обернулся и после полного красок и света дня, собственный кабинет ему показался унылым, тусклым и безрадостным. Опустившись в любимое кресло, он жестом указал брату последовать его примеру. Они не слишком часто обсуждали дела клана, обычно Аро просто заключал руку брата в свою, считывая все его мысли, но сегодня, видимо, было исключение. — Я пришел, потому что хотел обсудить с тобой, — сразу приступил к делу владыка, — вопрос касательно нашей гостьи. — Да, ты весь кажешься спокойным, но волнение, словно иголкой вонзается в порядок мыслей, я это вижу, — спокойно констатировал Маркус, чувствуя, как смятение мигающей вспышками искоркой тревожит его собеседника. — Как её расположение? — Хм, — вопрос был не из лёгких, — она будто море, непостоянна, но бесспорна в своей силе. Пожалуй, это точнее всего могло передать то, что он ощущал рядом с Авророй, перед ним будто открывалась необъятная стихия, завораживающая и пугающая глубиной, что скрывает. — Но, — продолжил Маркус, спустя пару минут повисшего молчания, — связь с некоторыми представителями нашего клана очевидна. Хотя для этих выводов тебе вряд ли нужен мой дар, достаточно иметь глаза. Из такого, могу лишь сказать, что враждебности и настороженности, как раньше, нет. Разве что ты ей не очень нравишься, — полупризрачно улыбнулся вампир, — она не доверяет, но в остальном эмоции практически бесцветны. — Что ж, нужно время, — задумчиво сложил руки Аро, хотя расстроенным и не выглядел. — Меня тревожит Кай, он стал беспокойным. — А когда было иначе, — безразлично протянул Маркус, изучая завитки подсвечника, которые покрывал тонкий слой застывшего воска, на стоявшем неподалёку столе. — Верно… Однако, что-то изменилось. В ответ старейшина лишь тяжело выдохнул. Он никогда не скрывал ничего от брата, не был против, при необходимости, поделиться своими мыслями, но сейчас… Каждый раз, оказываясь в одном помещении с Каем и Авророй он оказывался между двух огней и накал был так высок, что он даже не мог толком разобрать ничего, то поднимаясь под самые звёзды, то резко падая в самую глубокую пропасть. Противостояние характеров двух невероятных упрямцев, которые одним присутствием могли метать молнии в воздухе между друг другом. Две стороны магнита, которые постоянно меняют полюса, то притягиваясь, то отталкиваясь в своих эмоциях… Пускай Маркус не мог предугадать к чему подобное приведет в результате, но всё же видел причину… Сейчас он стоял на перепутье, размышляя делиться ли своими знаниями. Почему-то именно теперь ему это казалось неверным решением, поэтому он лишь неопределенно повёл головой. — Просто Кай не привык полагаться на чью-то ещё помощь, особенно не из клана, а тут… — вампир снова улыбнулся собственным воспоминаниям ещё самой первой встречи его брата и русалки, — такой темперамент и красота. Неконтролируемое желание подчинить и сопротивление, к которому он совершенно не привык, а уничтожить не может. — Да, порой за этим даже приятно наблюдать, — рассмеялся Аро, перебирая собственные пальцы. — Но нет причин для волнений? Маркус лишь пожал плечами: — Не могу ручаться за этих двоих, их бросает из жара в холод. Для клана опасности нет, Авроре здесь начинает нравится. — Bene (итал. славно), — удовлетворенно произнёс старейшина и не видя смысла дольше утруждать брата своим присутствием, размеренно поднялся с кресла и покинул его кабинет. Маркус протяжно выдохнул, откинувшись на спинку, когда в коридоре стихли шаги Аро. Почему-то этот разговор, а вернее то, что он скрыл некоторые аспекты, смутило его прежнее состояние. Бесцветным взглядом проведя по корешкам книг, стоящих стопками вокруг, он не нашёл не одну, в чей мир хотел бы окунуться сейчас… В отличие от братьев, его покои не были столь педантичны, как у Аро, продуманы до мельчайших деталей интерьера, как жилище Максимиана или оформлены в суровом минимализме Кая. Повсюду были рукописи, мягкий оттенки, будто выцветшие под солнцем, много ваз, но все пусты. Раньше Дидим любила, чтобы комната напоминала живой сад, она приносила новые цветы практически каждый день, наполняя комнаты их упоительным ароматом жизни, а сейчас… Маркус уверенным, но не спешным шагом проплывал по коридорам, направляясь в библиотеку. Ноги уже несли его сами, зная каждый поворот. — Поберегись! В тусклом освещении из высоких, узких окон, косыми полосами света проникающими в Палаццо, ярко загорелась в глазах рыжая, кудрявая копна. В припрыжку, на встречу старейшине выскочила маленькая…компаньонка Авроры, широко улыбаясь, с большим венком на голове, сплетенным из буйного разнотравья. Девчушка шаловливо чапала босиком по каменным плитам, оставляя влажные следы и разгоняясь, скользила по гладкой поверхности. Подняв на владыку свои искрящиеся весельем бирюзовые глаза, малышка пару секунд рассматривала вампира, пока что-то для себя не решила и с деловым видом протянула ручку: — Вы должно быть Маркус, а я Лира. Будем знакомы! — Рад, юная леди, — пожал тонкие пальчики Вольтури, приветливо улыбаясь, от вида этого маленького урагана, полного жизни. — У тебя красивые цветы в волосах. — Спасибо! Это всё из сада Афинодоры! — она чуть поправила съехавший набок венок, с гордостью, если бы это была модная шляпка из Парижа, не меньше. — Я исследую Палаццо, пока Авроры нет. Она мне не разрешает гулять одной, — заговорщицким полушепотом поведала Лира. — Тогда хорошо, что ты не одна, Аврору сердить не стоит, — Маркус это точно знал. — Тебя куда-то проводить? — А вы сами куда направляетесь, если не секрет? — В библиотеку, хотел подыскать книгу под настроение. — Ухты! — казалось, что ещё немного и из этих огромных детских глаз и правда полетят искры, — я там ещё не была, а можно с вами, пожааалуйста? Неподдельные, как например у Аро, яркие эмоции этого рыжего чуда были глотком чистого воздуха, что хотелось улыбаться. В ответ Маркус лишь усмехнувшись на такую непосредственность, подал Лире руку, в знак приглашения.

***

I didn't mean it I didn't mean it What I said I didn't mean it Baby, I didn't mean it… Довольно проводя черную линию на тыльной стороне руки, проверяя, как рисует подводка, я не переставала напевать песню из альбома «The Belle Bridage». Наконец над душой не стоял Максимиан, терзая желанием приблизить меня к своему пониманию идеала Вольтури, правда ушёл он не по своей воле, а был буквально вытолкан из покоев под громкие причитания: «Аврора! Это безобразие! Аврора!». Достал! Это было приятно, что даже крича и ругаясь в пух и прах, мы все равно никогда не обижались друг на друга взаправду и через пару минут могли уже смеяться и прекрасно общаться. Надеюсь, что этот случай не станет исключением. Зубами я ещё в магазине скрипела, особенно, когда стал вопрос, кто оплачивает покупки. В конце концов мой друг уступил, заявив, что «проиграл битву, но не войну», однако вскоре решил взять реванш, когда дело дошло до финальной стадии: «Мало просто взять и переодеться! Образ должен быть целостным и сногсшибательным! Ты должна производить впечатление, словно позади тебя только что произошел взрыв, а ты гордо идешь не глядя на него!». Пфф… Ох уж эти гелиофобы, которые пытаются сохранять секретность, а сами позерствуют, как могут, ещё и из меня пытаются сделать killer queen****! Ладно…если уж назвался груздём, то полезай в кузов. Удивительно, но с каждым мгновением, смотря, как от легкого движения руки появляется игривая кошачья стрелка, перелив перламутра теней, переходящий в матовый оттенок сизой тушевки, подчёркивающий миндалевидный разрез глаз, настроение становилось всё более и более кокетливым. Приятное, искрящееся, словно шампанское, чувство разливалось по всему телу, знакомое каждой девушке, когда она смотрит в зеркало, наблюдая, как неспешно преображается благодаря макияжу. Лукавая улыбка сама собой расцвела на губах, чуть тронутых красной помадой Rouge Allure с многообещающим названием оттенка «Passion» (англ.страсть). Коко Шанель говорила: «Если вам грустно, если вы страдаете от неразделенной любви — оденьтесь, накрасьте губы красной помадой и атакуйте». Что ж, почему бы не последовать сегодня её совету? Взглянув в зеркало напоследок, гордо откинув волосы, я удовлетворенно кивнула собственному отражению, пока в голове не переставала играть песня «I didn’t mean it» (англ.“Я не это имела в виду»). Пора в путь…

***

Сильный ветер разрывал в клочья пепельно-серые тучи и гнал их на восток, что всё закатное небо исполосили, словно шрамы, розово-алые просветы. Воздух был тяжелым, насыщенный утомленным состоянием земли от долгих и напрасных ожиданий дождя, пускай вдалеке и рассыпались в пустых обещаниях театральные раскаты грома. С заднего входа в Палаццо уже стояла наготове пара черных машин. — Ну и где это несносное, земноводное создание? — Кай недовольно скрестил руки на груди, отбивая такт секунд указательным пальцем. Он не особо верил в успех предприятия и чувствовал, как заранее начинает постепенно сходить с ума. Подавив клокочущий в груди рык раздражения, он наблюдал, как Демитрий о чем-то переговаривается с Феликсом. Ищейку также ожидала дорога, но только не вместе с ними, а он должен был присоединиться и возглавить одну из поисковых групп. Владыка рассудил, что так от него будет больше толку, чем от скитаний по Палаццо и заглядываний на их гостью. Совсем распустились, присутствие этой девушки будто запустило какую-то реакцию, что всё встало с ног на голову. Но вот по коридору раздался звук шагов. Уже зная какой колкой фразой будет встречать русалку, Кай обернулся и…замер. Из темноты коридора, к нему кошачьей походкой приближалась Аврора. Девушка вся была облачена в чёрное, начиная от замшевых ботфортов на плоской подошве, которая придавала элегантность, заканчивая водолазкой с в-образным вырезом, обнажающим белую шею и тянущимся дальше вниз, давая ненавязчивый простор для воображения. Весь силуэт идеально подчеркивал каждый изгиб тела, а горящие по-лисьи глаза выдавали непростой нрав. Это не было платье, которым обычно отдавали предпочтение девушки их клана, от вечерних образов Хайди, до обманчиво милых кружевных оборок Джейн, но назвать русалку менее женственной от выбора брюк язык не поворачивался. Непривычно алый из-за линз взгляд, заговорщицки был обращён из-под полуопущенных ресниц на старейшину, приковывая и будто лишая возможности отвернуться. Однако, когда Аврора приблизилась совсем близко, то лишь прошла мимо, но оставляя после себя легкий, полупрозрачный шлейф аромата фиалкового масла. «Умно, чтобы скрыть отсутствие собственного запаха, который есть у всех вампиров, в отличие от русалок», — пронеслось в мыслях Кайуса, пока он с насмешкой наблюдал, как девушка спускается по каменной лестнице. — Ты невероятна красива! — раздался восхищенный голос Демитрия, который было трудно не расслышать. «Невероятно», — раздражённо закатил глаза владыка, чувствуя, как внутри снова поднимается волна обжигающего гнева. Уже даже есть задание, все равно отлынивает! Все наверное сговорились свести его с ума, так подобное плохо заканчивается! — Благодарю, — промурлыкала в ответ девушка и пускай вампир не видел в тот момент её лица, но он был уверен, что она сейчас улыбалась. — Едем, — холодно скомандовал старейшина, будто бросив тяжелый камень в окно, разбивая, как ему казалось, образовывающуюся атмосферу флирта между подчиненным и русалкой. — Демитрий, тебе уже тоже пора. — Да, владыка, — улыбка на губах ищейки быстро увяла и он с серьёзным видом кивнул в ответ, готовый исполнять приказание, однако на Аврору это не подействовало в той же мере. — А я думала ты едешь с нами, — невинно заметила она. — Нет, просто подошёл попрощаться, я отправляюсь на подмогу поисковой группе и не знаю, сколько это займет времени, — поспешно, со сквозящей в голосе напускной печалью, проговорил Демитрий. Выдох… Спокойствие. Нет, ещё одна капля и так ищейка отправиться не на задание, а на тот свет! — Демитрий, — рявкнул Кай, напугав всех членов клана, пока Аврора только тяжело вздохнула, прикрыв глаза. — Удачи, — коротко бросила она, открывая дверь машины, — отдохнешь от… — девушка помедлила, будто подбирая слова взамен тем, что на самом деле хотела произнести ранее, — напряженной атмосферы. «Impossibile (итал.невозможная)!» — гневно рыкнул про себя Кай, предвкушая непростую поездку, ведь с Авророй других и не бывало. *** Смотря вслед, как резко сорвался с места автомобиль самого нетерпеливого старейшины клана, я лишь закатила глаза. Со второй передачи что ли стартанул умник? Вообще колодки не жалеет. — Ну вот, — недовольно пробурчал Феликс, — Демитрий не едет, значит за руль придётся садится мне. Не люблю. Алек, может ты? — с надеждой посмотрел испанец на близнеца, который, кажется, как и я, прикидывал, когда с таким стилем вождения Каю придётся сдавать машину в ремонт. — Думаешь, я горю желанием, — хмыкнул он, — то, что у меня есть права не означает, что мне это нравится. — Чего страдаете, — встряла я, не понимая проблемы, — хотите, я поведу? Ну, что, — под удивленными и одновременно скептическими взглядами, пожала плечами я, усаживаясь за руль, — вожу начиная с конца ХIX века, а в 20-тых разъезжала на «Испано-Сюизе»*****, которая до сих пор жива, между прочим. — Не, лучше, чтобы кто-то из нас, — замялся Феликс, в поисках поддержки взглянув на Алека. — Пока вы решаете, Кай уже границу пересечь успеет, — фыркнула я, — садитесь уже. — Это плохая идея, — обреченно выдохнул Алек, смирившись с участью пассажира. — Знаешь, хоть куда едем? — Просвети. — Венеция. — Meraviglioso (итал.прекрасно). Под нежный рык мотора, спустившись по извилистой, узкой дороге мы покинули Вольтерру.

***

— Ты сумасшедшая! — с безумной радостью в голосе, громогласно хохотал Феликс, пытаясь подавить нервный тик в левом глазу. — Нельзя же так дразнить быка красной тряпкой. — Оле! — лишь воскликнула я, вспомнив, как раньше приветствовали зрители отважных тореадоров. Я вторила его смеху счастливой, озорной улыбкой от уха до уха. Даже Алек уже снял свою вечно-серьёзную мину. Мы уже оставили позади Болонью, через полуоткрытые окна от скорости залетал игривый ветер, растрепывая волосы и без маленького эксцесса у нас не обошлось. Дело в том, что Кай, за которым мы покорно ехали следом, оказался крайне скучным и добропорядочным водителем, словно немец за рулём. Видимо, он считал, что обязан блюсти не только законы клана, но и относиться с почтением к каждому знаку скорости. Нет, это конечно достойно уважение, но когда мы ехали по пустой совершенно дороге, да и никаких жилищ не было рядом, то…зачем? — Может ему посигналить? — я приподняла бровь, сверля взглядом итальянские номера машины старейшины, которые уже наизусть запомнила. — Ага, попробуй, — беспечно улыбнулся испанец, восприняв это за шутку, а зря… Раздалась пара коротких гудков. — Ты что?! — воскликнул Феликс, выпячивая свои красные глаза из бессмертных орбит, пока Алек подавил в кулак смешок на заднем сидении. — А что такого? Вдруг он заснул или размечтался о вечном, забыв, что за рулём? Но Кай намека явно не понял, поэтому у меня оставался лишь один вариант… — Ты что делаешь? — вновь раздался справа голос испанца, только вот уже было поздно и черная машина, с вытянувшимся, на водительском месте, лицом Кайуса Вольтури, осталась позади, когда мы его обогнали. В салоне на пару минут повисло гробовое молчание, будто оба вампира пытались осмыслить, что только что произошло и какие пытки будут их ждать в наказание… Но затем, они разразились дружным хохотом. Боже, кажется, я только что исполнила их заветную мечту, оставив главного хранителя правил глотать пыль позади…

***

Венеция… Она имеет больше одного лика, скрываясь под яркой, веселой маской, украшенной позолотой, привлекающей зевак. Но под мишурой праздника, блеска стекла, начищенных бокалов кафе Флориана, вспышек фотокамер приезжих, скрывалось нечто совершенно иное — загадочный, утомленный образ, расцветающий в нежной улыбке приглушенных вечерних огней, под звуки прибоя и струн виолончели музыканта, сидящего на мосту Академии. Немое выражение её пустынных улочек в ночи шептало на ухо, тихо и проникновенно, поражая гораздо глубже, чем беспечный смех дня на площади Сан-Марко. Молчаливая вода каналов приковывает взгляд, в мутно-зеленом цвете, словно в запыленном драгоценном камне, отражаются огни домов. Нежно-розовый свет высоких фонарей, тянущихся рядами вдоль набережной, придаёт этому городу призрачность времен, пока в туманно-серебристой мгле колыбелями качаются гондолы. Мы прорывали плотный занавес сырого воздуха ночи на катере, слегка подпрыгивая на волнах. Крепко сомкнув пальцы на холодных железных поручнях, я завороженно смотрела, как приближаются очертания города, маня своим эфемерным свечением, словно растворяя в себе, кружащихся в танце, духов былых времен. Я помнила баллы, которые тут устраивали, запах пудры, духов и воска тысяч свечей, отражающихся в венецианских зеркалах, погружающих в забвенное состояние маскарада. В месте, где все притворяются кем-то другим, существа подобные мне, могли быть самими собой. — Город на воде, — прозвучал над самым ухом голос Кайуса Вольтури, смешиваясь с порывами ветра. Он встал позади меня и я видела лишь мужские руки, обхватившие тонкий поручень, рядом с моими, словно заключив меня в кольцо. Со стороны могло бы выглядеть, как романтичные объятия, но на самом деле, мне просто перекрыли все возможные пути отхода, пускай сбегать я и так не собиралась. — Смотри, не уплыви от нас в каналы. — То, что я русалка, не означает, что у меня нет чувства собственного достоинства и в такую воду ни за что в жизни не полезу. С таким же успехом могли бы меня оскорбить предложением искупаться в канализации, — фыркнула я, изображая глубочайшую обиду. В ответ мне лишь тихонько хмыкнули и шею, до этого чувствующую лишь хлесткие удары холодного ветра, обдало теплое, едва уловимое, дыхание. Феликс и Алек были внутри крытой части катера, о чем-то увлеченно переговариваясь, да и никто из них не потревожил бы владыку, особенно, если считали, что мне пытаются сейчас вправить мозги после наших гонок. По спине предательски побежали мурашки от ощущение близости, когда позади равномерно вздымалась мужская грудь, сокращая в миг каждого вздоха расстояние между нами, которое словно стало наэлектризованным. — Вы всех вампирш клана любите водить по гране скомпрометированного положения, — почти неслышным, лукавым полушепотом, произнесла я, чуть повернув голову, — и сейчас помогаете мне вжиться в роль или же сделали такое исключение лишь для меня? Хотелось увидеть реакцию на лице старейшины, но для этого пришлось бы откинуться назад, самым бесстыдным образом, чего мне делать не хотелось, поэтому пришлось положиться на воображение. На мгновение Кай напрягся и я поняла, что он вновь, по привычке, задержал дыхание. Может считает до десяти, чтобы успокоиться и не выкинуть меня за борт? — Ох, Аврора… — обреченно протянул владыка, — в её лице, возвещавшем одну искренность, одну чистоту, природа налгала самым бесстыдным образом. Каждое слово, будто драгоценным камнем опускалось в оправу ожерелья, свитого из звучания его голоса и дыхания, едва лишь щекотавшим шею, но дослушав до конца, это украшение комплиментов от самого старейшины, словно сорвали и я искренне рассмеялась. — Значит цитируете дневники Казановы, сравнивая меня с Ла Шарпильон? — Француженка из Безансона, встретившаяся ему в Лондоне… — …которая разорила Казанову до нитки и довела до тюрьмы, — отметила я, всматриваясь в черноту звёздного неба над нами. — И, практически, до самоубийства. — Он кидался на неё с кинжалом в парке Ричмонда. — А она пыталась его задушить и флиртовала с парикмахером. — Поэтому Казанова раскрошил всё вокруг, от ревности. — А в промежутках между этим, они друзья и враги. Что-то мне это отдаленно напоминает, — с задумчивой улыбкой в голосе произнес Кай. — Только вы забыли ключевое различие, — заметила я, вновь смыкая пальцы на поручне, когда катер чуть подпрыгнул на волне, что на мгновение потеряв равновесие, меня откинуло на твердую грудь старейшины, заставив выпалить то, что я не собиралась произносить ещё секунду назад, — Казанова был влюблён в неё. Не знаю, в какой момент решилась, но когда я развернулась, встретившись с глазами Кая, то застала в них странное выражение, которое в темноте ночи, было трудно истолковать. Между нами повисла тишина, которую нарушали лишь звук бьющейся волны о борт и свист ветра. Пока владыка не дышал, то моя грудь вздымалась с частотой, которой хватило б на двоих. Под бледным лунным светом, искрящимся в бледном золоте волос, которые трепали игривые порывы, чертами он вновь напомнил мне статую античного бога. Но теперь не целиком высеченную из бездушного мрамора, а будто камень был лишь темницей или оболочкой, а которой сейчас образовалась трещина и через неё с уверенной силой пробивалось чувство… К реальности вернуло осознание, что мы начали замедлять ход. Разомкнув кольцо рук, Кай отпрянул и не теряя времени, спрыгнул на берег, пользуясь возможностью нечеловеческих сил преодолеть большие расстояния, не прикладывая особых усилий. Я наблюдала, как на недавно безлюдной набережной, в акварельном голубоватом тумане чернеет одинокий, гордый силуэт Вольтури.

***

Собравшись вчетвером у витой решетки заброшенного парка, мы внимательно слушали наставления владыки. — Несколько бродячих вампиров решили нарушить закон ради простой добычи, забыв о аккуратности. Отыскать и поймать их не должно составить труда, но могут оказать сопротивление, в таком случае, никаких разговоров, — на его лице промелькнуло знакомое хищное выражение, в мрачной тени деревьев производившее крайне зловещее впечатление. Что ж…приступим к делу. На сей раз ко мне приставили, вернее, кхе-кхе, дали в компаньоны, ну или соглядатаи, тут уже зависит от точки зрения, Алека. Почему-то внутренний голос подсказывал, что Феликсу не простили его прошлый прокол со мной, в парке Стельвио. Разойдясь, мы нырнули в темноту узких переулков и черными тенями заскользили вперёд. — Будь я вампиром, — тихо заговорила я, сворачивая вместе с близнецом в новый переулок, проходя по тонкой полоске причала между домом и каналом, — то караулила б несчастных где-то неподалёку от казино. Выигравшие беспечны, проигравшие отчаянные и ровным счетом, как и одних, так и других, быстро не хватятся. — Это разумно, — ответил Алек, — но с этими проблема, что наши нарушители не разумны, они…забавляются, не осторожны и поэтому мы здесь. Конкретного нарушения не было, так что пока это носит скорее предупреждающий характер, но Тоширо поделился опасениями и нужно отреагировать. — Хм, ну ладно. — Да и к тому же, если б нашей задачей было устранить их, то некому было б распускать слухи о новом члене клана, — вампир метнул на меня короткий взгляд. — Сейчас направо. Я успела отвыкнуть за пару веков от лабиринта улочек и каналов, сотен маленьких мостов с покатыми, каменными ступенями, перекинувшимися над водой. Мы направлялись к отдаленному кварталу Мадонна дель Орто, к тому же, там как раз было несколько казино. Учитывая, что всё было по близости, а на вампирской скорости буквально в паре шагов, то мы с Алеком приняли решение разделиться, условившись о направлении. Он хотел прочесать туманом часть мест, что казалась ему наиболее многообещающими. Тем более, в этот раз на моей шее гордо красовался, поблескивая драгоценным рубином, кулон королевского клана Вольтури, означая, что я одна из них и нахожусь под защитой. Неожиданно уловив чьи-то стремительно приближающиеся на сверхчеловеческой скорости голоса, я быстро нырнула под мраморную арку входа в один в внутренних двориков с небольшим экзотическим садом. Растворившись в тени и переплетениях растений, не заметив меня, мимо прошла пара вампиров, которые о чем-то переговаривались и рвано смеялись. Потянув воздух, в нос ударил металлический запах, который ни с чем невозможно было спутать — кровь. Скривив губы в презрительной улыбке и выждав необходимые несколько мгновений, чтобы начать преследование, я хотела выйти из укрытия, сделав уже несколько уверенных шагов, но резко затормозила, заметив ещё одного гелиофоба, который в своих намерениях явно меня опередил. Во мраке было трудно его рассмотреть, но что-то мне подсказывало, что он не из предыдущей компании и особо дружелюбными его мотивы не были. Длинный кафтан, внушительный рост и резной профиль создавали интересный силуэт. По образу очень похож на кочевника. Мысленно вздохнув с облегчением, оставшись все также незамеченной, меня стало съедать любопытство от набирающих обороты событий. Хм…не долго думая, в пару легких прыжков, я уже оказалось на черепичной крыше домиков, осторожно занимая наблюдательную позицию сверху. Зашедшая за тучу луна лишь благоволила этой идеи, растворяя мой черный силуэт в ночном небе. Бесшумно перепрыгивая, я лишь убедилась в своей прежней догадке, видя, что третий вампир явно следил за той парочкой друзей, что направлялись в сторону одного из Палаццо дожей, в котором было устроено казино. Очаровательно… Заметив, что неизвестный преследователь замедлил ход, я напряглась. Кажется, что он передумал, ну или же просто решил поменять стратегию. Но затем поняла, что он решил затаиться, ведь те двое остановились на скромной площади, окружённой выцветшей стеной разноцветных домов, но в ночное время они все казались одинаково сизыми. Спрыгнув на изящный мраморный балкон, с прочно закрытыми ставнями, где едва ли мог спокойно поместится один человек и на котором меня не было видно с площади, я начала прислушиваться к беседе, что доносил ветер с лагуны. –…она была такой смешной и жалкой, всё лепетала что-то о старшем брате, но продержалась дольше его, — противно звучал трескучий голос одного из них. Он хвастал приятелю своими зверствами, гордясь своей жестокостью. Мне стало омерзительно, на языке появился горький привкус презрения. Крепко сжимая кулаки, что ногти оставили маленькие борозды-полумесяцы на ладони, я в душах понадеялась, что верша этот суд Кай не проявит снисхождения. От мыслей меня отвлекло движение в черноте узкого переулка, выходящего на площадь. За мгновение, на ничто не подозревающую, но верно поджидающую новых жертв, компанию ринулся тот третий, высокий незнакомец. Черт! Он был явно опытным воином, но двое на одного, да ещё и те двое, которых в начале надо придать правосудию Вольтури, а не самосуду кочевника. Вот почему всегда всё происходит, будто на зло не по плану и именно тогда, как стоит к миссии присоединится мне! Одного из парочки нарушителей, их недавний преследователь держал за горло, приподняв над землёй, пока второй готовился напасть со спины. — Довольно, — мой голос хлестко резанул по воздуху, привлекая внимание. В секунду оказавшись также на площади и выйдя из тени, с гордой осанкой, ведь отныне и не надолго я Вольтури, уверенным шагом приблизилась к замерзшим мужчинам. Увидев герб королевского клана, они словно окаменели на месте. Ощущая на себе оценивающие взгляды, я лишь выжидающе приподняла бровь, вспомнив, как это любит делать Кай: — Закон не для вас писан? С тихим хмыканьем, «третий незнакомец», как я его временно окрестила, ослабил хватку, опустив противника на землю, хотя мне и самой хотелось этому хвастливому мерзавцу пальцы на глотке сомкнуть. Но разумными, как отмечал Алек, нарушители правил и вправду не оказались, ведь мозгов, чтобы остаться на месте у них не хватало. Ещё недавно плененный вампир ринулся в сторону ближайшего переулка, но я оказалась быстрее, перехватив его и без намека на предупреждение ударила ногой в грудь эту тварь, что он отлетел к противоположному краю площади, угодив в услужливые черные языки тумана Алека. Они же настигли и его приятеля. — Что ж, думаю что вы справитесь и без меня, — низким голосом проговорил кочевник, не горя желанием задерживаться и делая несколько, казалось бы безобидных, шагов в сторону. — Не так быстро. Не успевшего увернуться вампира, я прижала к ближайшей стене, уперев ему ногу в грудь. Мелкое крошево старой штукатурки посыпалось на его плечи. Со стороны явно смотрелось эффектно, хотя я просто понимала, что рукой за горло, как Кай, просто не удержала бы мужчину. Растрепанные каштановые волосы по плечи, живой рубиновый взгляд, подстриженная щетина. Такой себе небрежный вид безнадежного романтика. Пробежав глазами от замшевого носка ботфорта вверх, вампир хрипловатым голосом восхищённо выдохнул: — Ты поразительная женщина, — и даже нагло улыбнулся, не стараясь вырваться. Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза: гелиофобы эти сговорились? Неужто они все такие падкие на русалок? Хотя этот тип считает меня себе подобной. Может на сей раз всему виной высокие сапожки? — Не здесь, — холодный, будто арктический мороз, тон Кая было не спутать не с кем другим. Феликс уже крепко держал обоих нарушителей, словно нашкодивших детей. Вольтури ждали меня. — Кажется, он не связан с нарушениями закона этими двумя, — я обратилась к владыке, хотя и не спешила отпускать вампира. — Он следил за ними и вступил в неравный бой. — У него есть имя, — тихим, вибрирующим голосом беззаботно отметил мужчина, будто получая удовольствие от того, что был прижат мной к стенке, — Гаррет. — Помню тебя, — без эмоционально кивнул Кай, — кочевник, бывший революционер. — Бывших не бывает, но да — это я, собственной персоной, — ответил, с нагловатыми нотками вампир, слегка напоминающие мой собственный тон общения с владыкой. — С тобой не было проблем раньше. Можешь идти, — махнул рукой старейшина. Под пронзительным алым взглядом Гаррета, который будто ожидал какого-то интересного продолжения, я опустила ногу, чуть прикрыв глаза, чтобы никто не видел, как я их закатываю. — Думаю, что могу оказаться вам полезен, — возразил кочевник. — Мне самому эти двое доставили хлопот. Тем более, — он вновь пробежался глазами по мне, — я не спешу никуда. Oh, mon Dieu… — Так и быть, — рыкнул Кай, — но не здесь. Повинуясь команде владыки, через мгновение маленькая площадь в северной части Венецианского города вновь была пуста, что вышедшая из-за облаков луна, осветила лишь полированные веками каменные плиты, никого не застав.

***

В прохладную осеннюю ночь, дух Юстиции****** витал над ветвями старых пиний и лавров пустынного парка на окраине Венеции, где вершился суд Вольтури. Оба осужденных были поставлены на колени перед Каем, который с холодным презрением смотрел на них сверху вниз, как на грязь под ногами. Гаррет же пока свидетельствовал. — …Этот хмырь англосаксонский, — он указал пальцем на того мерзавца, что хвастал своей жестокостью, — убил и долго мучал одну семью, издеваясь над братом с сестрой. Его забавы всколыхнули весь город, преступление списали на маньяка, но такие действия — вызывающие. — А тебе то какое дело, ты же кочевник? — встрял Алек, которому Гаррет явно не особо нравился. — Я не поклонник убийств из развлечения и издевательств за веру в идею свободы от принуждения и чтение Прудона*******, — пожал плечами вампир, сложив руки на груди. — Он мучал обоих, а потом укусил брата заставив из-за неконтролируемой жажды крови новорожденного убить сестру, затем же, пока тот не успел одуматься, прикончил его, на пару с дружком. — Этим? — уточнил старейшина, указывая на стоящего рядом парня, с соломенными волосами и испуганными, в отличие от приятеля, большими глазами. — Нет, — с насмешкой в голосе, покачал головой Гаррет, всем видом показывая, что у этого трясущегося перед Вольтури подозреваемого кишка была тонка, — с этим они тут уже встретились. Повисла немая тишина, которую нарушали лишь печальные трели соловья, жившего в ветвях деревьев. Тени гигантских, колеблющихся образов ночи, танцевали вокруг под порывами ветра, гуляющего над кронами. Насыщенный солонова-горький аромат пиний и кипарисов проникал под кожу, помогая в ярких красках представить весь ужас картины того, что натворил осужденный. От услышанных подробностей, я будто камень проглотила и теперь он своей тяжестью не давал сделать спокойного вздоха. Воображение, оживившие в памяти воспоминания, острыми когтями раздирало изнутри, оставляя кровавые следы и бередя старые шрамы. Я впервые за столь долгое время почувствовала желание уничтожить кого-то, стереть в порошок, заставив ощутить хоть каплю той боли, которую он заставил пережить своих жертв. — Ты, — Кай кивнул в сторону дрожащего, словно сухой лист на ветру, вампира, который был лишь каким-то знакомым, — можешь ступать, но дашь хоть малейший повод и сможешь распрощаться с головой. Поняв, что в этот раз гильотина правосудия королевского клана не опуститься на его шею, гелиофоб начал пятиться также на коленях, рассыпаясь в неразборчивых благодарностях перед старейшиной и через минуту припустил, что есть мочи, подальше от этого места. — Я не нарушил закона, — гнусным, трескучим голосом заявил обвиненный вампир, — человеческая жизнь жалкий миг. Даже если я немного перестарался, то это не привело к раскрытию нашего рода. Глаза Кая опасно сверкнули, пускай он сам и сохранял несокрушимо спокойным вид. Владыке ничего не стоило отдать приказ Феликсу, но эта ситуация была неоднозначной. Теперь не закон, а именно Кай вершил его судьбу. — На сей раз я хочу передать решение новому члену нашего клана, — вкрадчиво проговорил старейшина, кажется наслаждаясь сменой эмоций на лице подсудимого, и кинул красноречивый взгляд в мою сторону, жестом подзывая подойти ближе. На мгновение я растерялась и судя по выражением Алека и Феликса, они также не ожидали подобного поворота. Однако, сейчас замешательство было непозволительным, особенно, чтобы его заметили окружающие. Уверенно шагнув навстречу, я заняла место Кая, пока он, внимательно наблюдая за каждым движением, занял место рядом с близнецом. В холодных рубиновых глазах владыки, которые сейчас казались черными, сверкало любопытство. Возможно он считает, что женская жалость и мягкость возьмет верх над моими чувствами? Но он ни черта не знал, что на самом деле творилось в моей душе в тот момент, какие глубокие раны задело это преступление. Я всматривалась в черты обвиненного и ничего не чувствовала кроме смеси презрения и клокочущего гнева внутри. Этому мерзавцу было плевать на всё, кроме собственных удовольствий, он издевался над своими жертвами, игрался, как с безделушками лишенными души. У него не хватало благородства даже на то, чтобы облегчить их последние минуты. Пускай формально он и не нарушил закона, но мне было плевать. В его лице не было и тени раскаянья, сожаления, даже страха, лишь наглость и уверенность в собственной фортуне. Что ж, сегодня она от тебя отвернулась. Неспешно обойдя и толкнув навзничь вампира на землю, я поставила один каблук на его спину, удерживая, не давая подняться или ползти. Кажется лишь сейчас он ощутил приближение своего конца, дрожа под моей ногой. — Дайте шанс! — вырвался отчаянный хрип из его глотки. На одно мгновение во мне что-то шевельнулось, заставляя помедлить, но перед глазами вспыхнули жертвы этого чудовища и воспоминания о том, что мне уже встречались подобные ему твари…такие никогда не изменятся, их раскаянья хватает лишь на пару секунд, когда они чуют близость собственной смерти. — Вольтури не дают второго шанса, — холодно отрезала я, не узнав собственного голоса, и захватив рукой под челюсть, чувствуя, как пальцы погружаются в каменную плоть вампира, оторвала ему голову.