Над пламенем всегда завесой – дым

      Ночь опустилась на академию Ву Ши. Вокруг было тихо, лишь ветер шевелил листья деревьев. Би-Хан лежал на кровати, смотря в потолок. Сон не шел к нему. Его мысли были полны тревоги и сомнений.       Он коснулся Амулета Теней, который лежал на тумбочке рядом. Холодный металл мгновенно отозвался лёгкой вибрацией. Би-Хан почувствовал, как это странное соединение усилилось. Жадная, стремительная и нетерпеливая сущность схватилось за него, желая проникнуть глубже. Если бы он подошёл к зеркалу, то заметил, что от повышенного давления его сосуды лопнули, и глаза покраснели. Глупая железка! Он резко одёрнул руку обратно.       Сквозь деревянные створки окна пробивался холодный ветер, наполняя комнату свежестью горного воздуха. Луна скрылась за тучами, и слабый свет звёзд лишь едва освещал очертания окружающего мира. Где-то вдалеке слышался шум искусственного водопада, а шёпот листвы казался тихим перешёптыванием духов леса.       Комната была скромной, но тщательно убранной. У стен стояли низкий деревянный столик и небольшая тумбочка. На полу лежал плетёный коврик с традиционным орнаментом. Над кроватью висел свиток с каллиграфией древнего изречения о гармонии души и тела. Всё здесь дышало спокойствием и умиротворением, но Би-Хан не мог найти покоя.       Ветер за окном усилился, и створки слегка скрипнули. Где-то вдалеке прокричала ночная птица, её крик эхом отозвался в тишине ночи. Би-Хан почувствовал, как холод проникает в комнату, заставляя его поёжиться. Он откинулся на подушки, стараясь расслабиться, но мысли не давали покоя.       Он вновь дотронулся до амулета, положил его себе на грудь. Пульсация становилась сильнее, отдаваясь в кончиках пальцев и проникая глубоко в сознание.       Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но усталость взяла свое. Незаметно для себя он погрузился в беспокойный сон, полный теней и шёпотов.

***

      Ему приснилось детство. Он и его братья, Томаш и Куай, тренировались вместе во дворе клана. Он был строг с ними. Разочарован их неудачами и сдержанно рад победам. Яркое свинцовое солнце давило к земле; руки потели; деревянный меч выскальзывал, но он упрямо сжимал его в руках. Потому что братья смотрят; потому что, он знал, сквозь щель сёдзи смотрит отец…       Но вот его братья уже не дети, а взрослые воины, стоявшие напротив него на руинах Храма Стихий.       Вокруг пульсировала и перетекала, трепыхаясь на невидимых нитях, сила: огонь, вода, воздух и земля смешивались в хаосе. Би-Хан видел гнев в глазах братьев; их оружие было направлено против него.       — Почему ты предал нас? — закричал Куай Лян, его голос разносился эхом по округе. Под его ногами раскол, треснувшая и высохшая земля, всё дальше отдалявшая братьев друг от друга.       По бокам от них кладбище мёртвых кораблей: «Канко-Мару», «Северный» лежали на боку, а «002» килем вверх, а дальше море: в нём корабли в полузатонувшем состоянии, так что на поверхности торчали лишь корма да мостик. У волнореза завяз контейнеровоз, огромный как целый остров. Море намыло вокруг песка, над ним кружили чайки, а на песке валялись тюлени: жирные, чуть ли не лоснящиеся. Они смотрели на мир огромными черными глазами и кричали, неуклюже перекатываясь по песку.       Радиоактивная вода бурлила жизнью. На самом дне размножался планктон, отчего вода сияла синевой, и казалось, что на глубине поселилось чудовище, опутавшее мир своими щупальцами. Людей вокруг не было: лишь рыба, птица и звери. В отсутствие промысла рыба, а за ними и животные их потреблявшие, размножились. Их не смущал ни радиоактивный планктон, ни грязные течения, их не смущали радиоактивные вулканы, дожди и ветер. Животные не ведают страха и не знают о смерти.       Амулет смешивал настоящее, прошлое и пока не наступившее будущее, перемалывая сознание Би-Хана, как электромиксер. Он посмотрел себе под ноги, чувствуя как земля закружилась, как будто у шеи ему передавило позвоночные артерии, и мозг взбунтовался от кислородного голодания.       Томаш стоял молча, лишь презрительно отворачивал голову в сторону. Его светлые волосы и спокойное ледяное лицо резко контрастировали с окружающей обстановкой и с его привычной тупой улыбкой, что смердящим дружелюбием всегда раздражала Би-Хана.       А после обрывками: крик маленькой девочки, что выпала из окна. И в осколках братья вновь схлестнули с ним клинки.       Молнии рассекли воздух, ледяные осколки летели во все стороны. Би-Хан отбивался, но силы были не равны. Братья теснили его, и он отступал, чувствуя, как выжженная земля уходила из-под ног. Он упал на спину, проваливаясь вниз.       Огонь разгонялся. Теперь он видел клан Лин Куэй, охваченный пожаром. Воины бежали в панике, повсюду раздавались стоны и крики. Би-Хан попытался добраться до главного зала, но путь преградили Шан Цунг и Куан Чи. Их лица исказились зловещими улыбками.       — Всё идёт по плану, —прошептал Шан Цунг, его глаза загорелись зелёным светом.       — Ты сделал своё дело, — насмехался Куан Чи. — Твоя роль окончена.       Пламя охватило стены, стёкла полопались и поместье завыло, словно с него сдирали шкуру. Би-Хан терпел, стоически сжимая зубы. Ещё секунда, ещё крик, деревянные балки падали вниз, взрываясь огненными светляками. Ничего не оставалось, только терпеть...       Колдуны исчезли в облаке дыма и пепла, и Би-Хан остался один среди руин своего дома.       Вокруг сгущался туман, становясь густым и холодным. Би-Хан ощущал пронизывающий до костей холод. Из тумана раздался женский крик, полный боли и ужаса.       Вот оно… Если его подсознание искало его слабое место; то, чем его можно было напугать, то вот оно…       Крик усиливался, и Би-Хан с нарастающей тревогой понимал, что узнал этот голос.       Он вытянул руки вперёд, стараясь различить фигуру сквозь плотный туман.       Перед ним появилась Сектор. Её глаза, обычно полные решимости, сейчас были расширены от страха. На ней традиционный костюм Лин Куэй, украшенный нежными розовыми цветами, что так ему нравились. Её кожа казалась почти прозрачной, губы посинели от холода. Она протянула к нему руки, дрожащие и окоченевшие.       — Би-Хан! — прокричала она, и голос её разрывал застывшее сердце на куски.       Его единственный друг, его соратник и единомышленник. Она человек, который, не смотря ни что, поддерживала его. Он мог целовать её, чувствуя нечто большее, чем просто похоть.       И он оставил её.       Он попытался двинуться вперёд, но ноги словно приросли к земле. Туман обволакивал его, холод проникал в каждую клетку тела. Он чувствовал непривычную беспомощность.       — Я иду!       Но туман становился гуще, скрывая от него её фигуру. Её образ исказился, лицо превращалось в маску ужаса. Глаза тускнели, превращаясь в чёрные бездны.       Последнее, что он слышал — её пронзительный крик, полный боли и предательства.

***

      Би-Хан резко проснулся, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Он сел на кровати, обхватив голову руками. Дикий сумасшедший кошмар… Комната наполнилась серым предрассветным светом, солнце ещё не взошло, но небо уже начинало светлеть. Отца рядом не было. Он давно не приходил, даже не давая шанса Би-Хану перенаправить свою злость на него.       «Её там не было».       Но ощущения были слишком реальными. Холод тумана всё ещё ощущался на коже, а крик Сектор звенел в ушах.       Она была в тот день на задании. Но почему тогда не выходила на связь? Неужели вернулась раньше?       «Где она?»       Он долго сидел, пытаясь привести мысли в порядок. Рисовал узоры пальцами на одеяле, теребил ткань, стараясь всё вспомнить и сопоставить. Но не сходилось.       «Где она?»       Эта мысль била в набат с самого первого дня, как он пришёл в себя. И с каждым днём его беспокойство только усиливалось. Он сделал глубокий вдох и выдох, решив, что сидеть без дела бессмысленно, поэтому поднялся с кровати.       Тело всё ещё болело после ранений, но он старался не обращать на это внимания.       Би-Хан подошёл к небольшому умывальнику в углу комнаты. Холодная вода освежила лицо, смывая остатки ночных кошмаров. Он осмотрел свои раны в отражении медного зеркала. Некоторые из них начали понемногу заживать, но другие всё ещё требовали пристального внимания.       Он достал из тумбочки целебные травы и бинты, которые предоставили монахи. Аккуратно обработал раны, стиснув зубы от боли. Каждый раз, когда он прикасался к ране, вспоминал моменты боя, причинившие эти увечья.       Закончив перевязку, он заметил на столике плетёную корзину с едой. Видимо, монахи принесли её, пока он спал. В корзине лежали простые, но аппетитные блюда: рисовые колобки, овощные роллы, свежие фрукты и чаша с тёплым травяным отваром.       Би-Хан сел за столик и начал есть. Вкус пищи оказался удивительно приятным. Рисовые колобки были мягкими и слегка сладковатыми, овощные роллы хрустели на зубах, наполняя рот свежестью. Травяной отвар согревал изнутри, распространяя тепло по всему телу.       Он поймал себя на мысли, что давненько не получал удовольствия от такой простой еды. Всегда в спешке, всегда на страже, он забывал о таких мелочах. Этот тихий момент позволил ему на мгновение забыть о предстоящих трудностях.       Насытившись, он решил не терять времени и направиться в сад, чтобы дочитать свиток, который взял из библиотеки накануне. Свиток содержал информацию об Амулете Теней, и он надеялся найти ответы на свои вопросы.

***

      В это время, позавтракав вместе в Зале совещаний, Лю Кан, Рейден и Кунг Лао остались одни.       — Думаешь, они смогут работать вместе? — спросил Рейден, сложив руки на груди.       Лю Кан покачал головой.       — Не знаю. Но у нас нет выбора. Если мы не объединимся, Земное Царство падет.       Кунг Лао задумчиво посмотрел в сторону двери, через которую вчера в гордом одиночестве выходил Би-Хан.       — Он слишком горд и упрям. Это может нас погубить.       — Возможно, — согласился Лю Кан. — Но в глубине души он понимает всю серьезность ситуации.       Рейден кивнул.       — Нужно дать им время. Может быть, предстоящее испытание поможет им преодолеть разногласия.       — Будем надеяться, — вздохнул Лю Кан.       — А теперь, давайте приступим к делу, — предложил Кунг Лао. — Нас ожидает тяжёлый день.       Они разошлись, погруженные в собственные мысли.

***

      Куай Лян проснулся резко, почти вырвавшись из сновидений. От этого заболела голова, и ломило тело. Он лежал неподвижно на кровати, стараясь успокоить сердце, которое от столь резкого пробуждения кололо в груди.       На соседней кровати сном мёртвого спал Томаш. У него была эта особенность — почти не двигаться во сне, он как будто даже не дышал. Раньше это всегда пугало Куая, особенно в детстве, когда Томаш болел или попадал в лазарет. Однажды он заметил, что это точно так же озадачило Би-Хана.       Куаю было двадцать четыре, они всё чаще отправлялись на миссии втроём. И вот на обратном пути они заночевали в палатке в лесу. Рядом находилась небольшая стоянка для туристов, по центру которой стояла беседка и деревянный стол. Куай проснулся тогда рано, позавтракал в тишине, наблюдая, как муравьи пытались умыкнуть его кусочек сахара, что лежал на столе. Сначала пришёл один — разведчик и, увидев сладкий куш, позвал собратьев. Они выстроились в линию, собираясь по маленьким частям унести лакомство. Куай не стал им мешать.       Он потянулся и, встав из-за стола, направился к братьям. Когда он, нагнувшись, проникнул внутрь их довольно просторной палатки, то обнаружил, что Би-Хан уже проснулся. Он сидел рядом с Томашем, приложив ладонь тому надо ртом. Проверял, действительно ли тот ещё дышал?       Почему-то Куая эта картина растрогала. Он улыбнулся.       — Он так всегда.       Би-Хан дёрнулся, резко убрал руку, словно его поймали за чем-то непристойным. Он хмыкнул, а после, выходя из палатки, грубо толкнул Куая, потому что тот мешал ему, стоя на проходе. Куая это поведение ещё больше рассмешило. Он обернулся, чтобы посмотреть брату вслед. Тогда было так легко и радостно; брат был вредным, но живым. Куаю даже нравилось его слегка провоцировать, Би-Хан реагировал ярко и понятно. Правда, с Томашем стал обращаться как будто грубее, но Куай думал, что это временно.       А сейчас, когда солнце медленно вставало из-за горизонта, от воспоминаний об этом у Куая зачесались глаза. Он помнил то выражение у Би-Хана — болезненно человечное. Оно проявлялось редко, хотелось, чтобы как можно чаще, а иногда в самые тревожно-горькие моменты, чтобы не появлялось вовсе…       Куай и сам не понимал до этого момента, как сильно он скучал по брату; как сильно он переживал, и как много его самых разных навязчиво-горьких мыслей было завязано всего на одном человеке. Он схватился пальцами за переносицу на несколько секунд, сжал глаза сильно-сильно, а после резко приподнялся на кровати. Мир закружился в предрассветных сумерках.       Он помнил, что тогда вышёл из палатки за Би-Ханом вслед. Пахло еловыми шишками; по рыхлой земле стелился туман. У Би-Хана на плече сидел ворон: срочное послание от отца.       Это было лето, когда они нашли и выследили одного из предателей Лин Куэй. Отец приказал им сделать это как можно скорей, так как уже начали ползти слухи о том, что «лесные демоны» теряли хватку.       Они дождались, когда старик останется один, хотели взять живым, чтобы привести под конвоем в клан. Тот снимал комнатёнку в маленьком городке на острове Хоккайдо. Томаш остался внизу, караулить, если вдруг явится кто-то посторонний. Всё было спланировано в точности до секунды, кроме одного: в ванной комнате старика пряталась его дочка. Мелкая язвительная заноза, у которой был дефект речи и небольшое отставание в развитии. Старик удочерил её, клятвенно пообещав грандмастеру, что она не станет проблемой…       Они оба в тот день забыли про неё, хотя Куай был уверен, что видел, как девчушка приставала к Би-Хану с расспросами, стоя рядом с ним на мостике, что дугой нависал над прудом в стенах поместья.       Она выпрыгнула со спины, как будто из ниоткуда, — в руках охотничий нож — и бросилась на Куая. Вся жизнь сплющилась и размазалась в секунду до и в секунду после. Старик, вероятно, обучил её основам боевого искусства. Двигалась она тихо-тихо, а нож держала так, чтоб убить одним единственным движением.       Би-Хан, стоявший от Куая по правую руку, отшвырнул её в сторону, отчего та стукнулась о стекло; то треснуло, и девчушка выпала из окна вниз и разбилась насмерть.       Да, иногда Куаю очень хотелось, чтобы лицо Би-Хана оставалось каменным… а не распадалось на куски.       Би-Хан подошёл к окну, дотронулся до деревянной рамы и посмотрел вниз. На полу брыкался и мычал связанный старик. А там внизу на асфальте, замерев навек, в неестественной позе лежала девчушка.       Всё произошло быстро. Очень быстро, на одном дыхании, вот только они зашли, и вот верёвка и старик, вот нож, потом окно, и уже кровь растекалась по асфальту.       Би-Хан сел на кровать.       Куай не знал, что делать дальше.       Что он должен был сказать? Что сделать?       Би-Хан убил её. Замешкай он хоть на миллисекунду и, кровь Куая залила бы собой весь деревянный пол.       Она напала внезапно, Би-Хан толкнул её. Она выпала. Случайность. Такое иногда происходит.       В комнату с осоловевшими глазами влетел Томаш. Посмотрел сначала на Куая, а потом на Би-Хана.       Куай смотрел в окно и видел, как пространство между домами заполнялось людьми.       Томаш без лишних вопросов взвалил старика себе на плечи, Би-Хан механически поднялся с кровати, и они все вместе вышли из здания.       Вакканай — небольшой город-порт, вытянувшийся вдоль побережья. В хороший день в конце лета, когда воздух прозрачен и синь, отсюда можно увидеть Сахалин.       Город на краю.       За два часа до происшествия Куай стоял на мысу Соя, ожидая, пока Томаш решит вопрос с одним из союзников клана в порту, чтобы им разрешили без лишних глаз переплыть Японское море, после Корейский пролив, а там, через Восточно-Китайское море они бы смогли попасть в Китай.       Он стоял там, на самом краю, а ветер приносил, конечно же, соль и влагу. Кругом зелёные сопки, много простора и дома как серые коробки. В порту белыми мотыльками кружили чайки. Он думал, что день запомнится именно этим…       Судно называлось «Канко-Мару», и оно было достаточно просторным. Капитан корабля указал им на трюм, куда они поместили старика, а после их проводили в небольшую каюту, где на полу они разложили спальные мешки.       Би-Хан выглядел не очень бодро. Даже устало. Он обошёл каюту, проверил двери и, убедившись, что всё в порядке, неожиданно сел на мешок и, вытянув ноги и отвернув голову к стене, сразу уснул.       Они с Томашем переглянулись, и по обоюдному согласию вышли на верхнюю палубу, встали у лееров.       Их судно неслось вперёд: нетерпеливо, почти раздраженно, оно бежало по волнам: справа Россия, слева Япония.       — Ты в порядке?       — Да, — ответил Куай.       Голос хрипел, как расстроенный инструмент. Томаш это заметил, но смолчал; лишь горестно поджал губы. А после долго собирался с мыслями, чтобы спросить:       — А Би-Хан?       — Думаю, что тоже.       Солнце на Западе медленно уходило под воду. «Канко-мару» неслась, разрезая волны. Её палуба тряслась крупной дрожью, отчётливо отдававшей в ноги.       Куай смалодушничал. На самой деле он не знал, как себя чувствовал брат. Тот нацепил на себя свою любимую безразличную маску, а Куай был только этому рад. Потому что смотреть на то, другое лицо его брата, как оказалось, Куаю нестерпимо тяжко…       По приезду домой они старались больше никогда не вспоминать об этом. Хотя сейчас уже, Куай понимал, что, наверное, стоило…       Он поднялся с кровати. Быстро оделся и направился в ванную, чтобы умыться.       Куай собирался быстро позавтракать и направиться в библиотеку. Времени на поиски необходимой информации у них было немного, нужно было как можно скорее всё разузнать.

***

      Сад храма Ву Ши был настоящим оазисом спокойствия. Кусты бамбука тихо шуршали на ветру, каменные дорожки вились между прудами с карпами кои. Утреннее солнце пробивалось сквозь листву, освещая росу на листьях.       Би-Хан сел на скамью под раскидистым деревом и развернул свиток. Иероглифы, нанесённые аккуратной кистью, рассказывали историю Амулета Теней. Он внимательно читал, стараясь уловить каждую деталь.       «Амулет создан из древней магии, способной контролировать Тень и Свет. Тот, кто свяжется с ним, обретёт власть, но рискует потерять себя. Только чистое сердце сможет противостоять его тёмному влиянию… Любое другое рискует погибнуть в агонии»       Би-Хан нахмурился.

***

      После завтрака Томаш и Куай Лян сидели в библиотеке храма. Высокие стеллажи с древними свитками и книгами окружали их со всех сторон. Тихий шёпот страниц и приглушённый свет создавали атмосферу сосредоточенности.       — Не могу найти ничего полезного, — вздохнул Томаш, откладывая в сторону очередной свиток. — Информация об Амулете скудна и разрознена.       Куай Лян молча перелистывал страницы старинной книги. Его лицо было серьёзным, глаза сосредоточены.       — Ты думаешь, мы можем доверять Би-Хану? — вдруг спросил Томаш, нарушая тишину.       Куай Лян поднял взгляд, его глаза сверкнули холодом.       — После всего, что он сделал? Сомневаюсь.       Говорить о брате не хотелось. Он и так провёл ночь и утро в мыслях о нём. Хотелось небольшой передышки. Куай чувствовал, что скоро взорвётся.       Томаш нахмурился.       — Но сейчас обстоятельства другие. Может быть, нам стоит дать ему шанс?       — Шанс на что? — резко ответил Куай Лян. Он чувствовал, что несправедливо повышал голос; чувствовал, что будет жесток. — Предать нас снова? Ты вообще видишь хоть намёк на его желание мира? Я — нет. Он желает лишь мести и казни для нас за неповиновение! Потому что именно наш отказ исполнять любой приказ; наше неповиновение его безоговорочной и безапелляционной власти больше всего покоробило его!       Он ненавидел брата. Это совершенно точно. Лишь тот мог нанести ему столь глубокие раны, из-за чего Куай стал огрызаться как собака, хмурился даже в светлые дни, и ото всюду ждал подвоха.       — Но…       — Он отказался спасти отца, — перебил Куай со сталью в голосе, не давая Томашу и шанса возразить. — Он чуть не подтолкнул весь наш мир к бездне, где бы правили безумцы вроде Шанг Цунга. Он ослеплён желанием власти и признания, и поэтому выбрал свой путь, и в этом пути нет места для нас!       Верно. Би-Хан никак не считался с ними. Ему было плевать… Он годами скрывал правду, пряча за скорбным лицом гадкий и циничный оскал. Если бы Куай стоял у него на пути как отец, то, возможно, тоже лежал бы в могиле, ведь так?       Томаш отвернулся, глядя на мерцающее пламя свечи.       — Я тоже злюсь на него. И я понимаю твою боль как никто лучше…       — Ты забыл, что для нашего клана мы тоже предатели? — вновь прервал его Куай Лян. — Мы сбежали, основали новый клан, раскрыли тайны Лин Куэй. И да, мы можем попробовать оправдаться, но кто будет слушать? Всё что произошло, не решить всего лишь желанием мира!       — Именно поэтому мы должны искать примирения! — не унимался Томаш.       Боже… Каким же упрямцем он был! — …Мы все совершали ошибки.       Куай Лян ударил кулаком по столу.       — Томаш!       Свеча на столе подпрыгнула, покачнулась и ухнула вниз… Томаш замер, с опаской посматривая на брата.       — Он оставил нашего отца умирать! Ты готов пойти за этим безумцем вслед? Довериться ему снова?! — его голос надломился…       И вот — тишина. Свеча погасла, закатившись под стол. Они отвернулись друг от друга. Томаш обиженно, Куай виновато. Между ними пульсировала, пронизывая до костей, общая боль.       В этот момент двери библиотеки отворились, и в зал вошли Рейден и Кунг Лао.       — Надеюсь, мы не помешали, — спокойно произнёс Рейден, обводя взглядом братьев.       Кунг Лао усмехнулся, заметив их напряжённые лица.       — Вижу, атмосфера тут накалена.       Томаш быстро поднялся.       — Всё в порядке. Мы просто обсуждали…       — Обсуждали, насколько тяжёлой будет предстоящая миссия? — перебил его Кунг Лао. Вероятно, затыкать Томашу рот, было сегодняшним девизом. — Она действительно будет непростой. Работать вместе, несмотря на ненависть и боль от предательства — задача не из лёгких.       Куай Лян бросил на него холодный взгляд. Отчего-то окружающие думали, что они имели хотя бы малейшее право лезть в дела их семьи.       — Если вы пришли по делу, говорите. Если нет — позвольте нам продолжить работу.       Рейден поднял руку, призывая к спокойствию.       — Мы здесь, чтобы помочь. Поиски сведений об Амулете важны для всех нас.       Томаш кивнул, как всегда демонстрируя чудеса дипломатии. Куай поражался этому его навыку. Годы общения со взбалмошным Грандмастером, не иначе...       — Любая помощь приветствуется, — ответил Томаш за двоих, благодарно кивая головой.       Куай лишь раздражённо зашипел. Но смолчал, предпочитая уединиться в отдельном углу библиотеки.       Они вернулись к свиткам. Несколько часов тишины, лишь шорох страниц и тихое дыхание.       Куай Лян чувствовал, как спокойствие и умиротворение возвращалось к нему. Однако, спустя какое-то время он поднял глаза и через окно заметил своего старшего брата, сидящего в саду с развернутым свитком. Би-Хан выглядел задумчивым, лицо его было сосредоточенным. Куай Лян вдруг почувствовал, как внутри всё сжимается. И вихрь всех тягостных и мрачных мыслей начал закручиваться вновь.       «Неужели всё закончится так? Трагедией. И один из нас убьёт другого…»       Эти мысли начали охватывать его сознание, но голос Рейдена вернул его в реальность.       — Я нашёл что-то интересное, — сказал Рейден, держа в руках старинный свиток. — Здесь говорится о ритуале отделения души от артефакта и о последствиях для хозяина.       Все обратили внимание на него. Томаш придвинулся ближе. Куай чуть ли не галопом прибежал из другого конца библиотеки.       — Что там написано? — спросил он.       Рейден начал читать вслух, переводя с древнего языка:       — «Тот, чья душа связана с Тенью, не может быть освобождён. Амулет дарует могущество, но забирает душу. Искушение Амулета крайне велико, редкие светлые души способны удержаться».       Куай Лян нахмурился.       — Что это значит?       Рейден посмотрел на него с сочувствием.       — Это значит, что даже, если Би-Хан подчинит себе Амулет, тот будет…       — Медленно убивать его, — продолжил за Рейдена Томаш.       Куай почувствовал, что его затошнило. Странное ощущение, будто сердце сжалось в тисках. Голова пошла кругом. Его охватили смешанные чувства, что он даже не смог их распознать.       — Что-то ещё? — спросил он хрипло.       Рейден опустил взгляд на пергамент.       — Да… вот здесь то, что мы ищем, — он провёл пальцами по словам. — Амулет не терпит слабостей и страхов. Носителю нужно их преодолеть, либо закрыть от них своё сердце…       Куай положил ладонь на лицо, прикрыв глаза. Он горько усмехнулся. Это безумие. Какое-то сплошное безумие.       — Куда уж больше… — прошептал он, возводя голову к потолку.