Над пламенем всегда завесой – дым

      Поместье Лин Куэй, четырнадцать лет назад.

      Би-Хан был погружен в свои мысли, прогуливаясь по высокой стене поместья Лин Куэй. Было тихо. Он встал и достал сигарету, которую, ухмыляясь, ему вчера всучила Сектор, когда они столкнулись в столовой. Он пытался отпрянуть, но она крепко схватила его под локоть, а после ловко положила маленький подарок в карман его штанов.       — Может, хоть немного перестанешь хмуриться, — прошептала она ему куда-то в шею, а после отпустила и пошла дальше, как ни в чём не бывало. Он обернулся ей вслед, нахмурившись сильнее обычного.       Он повертел сигарету в руках, раздраженно выдохнул, а после выкинул её вниз со стены. Наверняка, она добыла их, пока была у матери в деревне пару дней назад, за что ей, несомненно, прилетит, если кто-то в клане прознает. Но Би-Хан был уверен — никто не узнает. Сектор, в отличие от него, могла без каких-либо проблем врать в глаза родителям и старейшинам и избегать какого-либо наказания. Её бунт проходил куда красочнее, чем у Би-Хана, которому должно было исполниться семнадцать, а количество раз, когда он был за стенами поместья без присмотра, можно было сосчитать по пальцам. Сектор была одной из немногих, с кем он мог общаться на равных, так как её родители пользовались беспрецедентным уважением в клане. Ко всему прочему, они были ровесниками и понимали друг друга: старшие дети великих родителей, на которых обращены взгляды всех в клане Лин Куэй, отчего Би-Хан находил в её присутствии странное умиротворение. Такая же нелюдимая, как и он, Сектор целыми днями только и занималась тем, что тренировалась и оттачивала мастерство изготовления оружия и доспехов. Они бы подружились, если бы им удавалось найти чуть больше свободного времени в своём расписании. А так это ограничивалось случайными столкновениями в коридорах поместья или краткими разговорами во время спаррингов.       Би-Хан вперился взглядом в туманную осеннюю даль. Там, где сырой воздух был пропитан ароматом опадающей листвы, расползался мир. Тот, который в основном он видел на открытках и фотографиях или на миссиях, но там обычно было не до созерцаний. В отличие от маленьких красочных изображений, которые впервые ему показал один мальчишка, что прибыл вместе с делегацией из другого клана.       Мальчишка не знал, кем Би-Хан являлся, поэтому, пока между главами кланов во время трапезы шёл обмен любезностями, парнишка никак не мог перестать говорить, а Би-Хан его не останавливал. Даже когда поймал на себе ледяной взгляд отца, он лишь поближе наклонился к пареньку, расспрашивая о том, где тот успел побывать: ландшафты, милые животные, автомобили и мотоциклы, весёлые красавицы на пляжах и вкусная еда в одноразовых тарелках. Когда он рассмотрел каждую бумажную картинку, то у него заболела голова. Би-Хану тогда было пятнадцать, и Куай в тот день был до странного зол на него.       Мальчишку, с которым он познакомился, звали Тецу, и он был одержим наследием. Он не знал своих родителей, его приютили, а фамилию придумали перебором слогов, и от этого он считал себя невыносимо второсортным. Поэтому он конструировал своё прошлое сам: собирал фотографии в фотоальбоме и покупал на рынках со всего мира другие свидетельства своего существования: старую зазубренную саблю, пожелтевшие письма, костяную доску для го, которая, со слов Тецу, принадлежала его предку.       Би-Хан ненароком бросил беглый взгляд на своего приёмного брата, который сидел напротив, рядом с Куаем. Его глаза по-детски увлечённо горели от рассказа Тецу, однако на моменте о семейной драме он сделался каким-то совсем маленьким и блеклым, в то время как Куай, казалось, прожигал под собою стул от злости. Он не отводил глаз от брата и мальчишки, что внезапно заинтересовал старшего.       Когда же Би-Хан после того, как они проводили делегацию, предложил брату позаниматься вместе, тот выдернул свою руку из мягкой хватки брата, сообщив, что на этой неделе он будет тренироваться с Томашем, а после ушёл, оставив Би-Хана одного в тишине коридора.       Капли недавнего дождя стекали по серым камням, на которых он стоял, и с тихим плеском падали в лужицы внизу. Деревья вокруг поместья были словно полыхающие факелы из золота и багрянца: их листья, подобно огненным бабочкам, медленно кружились в воздухе, опускаясь на зеркальную гладь небольшого озера за стенами.       Поместье Лин Куэй было скрыто от посторонних глаз горными хребтами и вековыми деревьями. Древние постройки из тёмного дерева и камня, украшенные изысканной резьбой и символами клана, казались естественным продолжением природы. Высокие пагоды с изогнутыми крышами, покрытыми черепицей, возвышались над верхушками сосен и клёнов, словно стремясь коснуться серого неба.       Би-Хан прикрыл уставшие глаза, подставив лицо прохладному ветру. От долгого чтения старинных свитков и изнурительной практики криомантии его глаза жгло, а руки ныли и слегка подрагивали от холода.       Пора было возвращаться обратно. Би-Хан устало потянулся, ощущая тяжесть во всём теле. Его дни были расписаны до минуты: тренировки, изучение тактик, выполнение поручений отца. Он почти не видел мира за пределами Лин Куэй, а его мечты о свободе тонули в море обязанностей будущего Гранд Мастера.       Однако в момент, когда он уже собирался уходить, его внимание привлекли две тени, скользящие через тайный проход в стене поместья. Прищурившись, он узнал Куая и Томаша — младших братьев, чьи лица были озарены азартом и радостью. Последние недели они часто исчезали из поместья, наивно полагая, что это осталось никем не замеченным.       — Быстрее, пока нас никто не заметил! — шёпотом воскликнул Томаш, его глаза блестели от возбуждения.       — Не шуми, — улыбнулся Куай, осторожно оглядываясь вокруг. — Если отец узнает, нам не поздоровится.       Их тихий смех и шёпот долетали до Би-Хана, когда они крались по влажной траве, стараясь не привлечь внимания. Он наблюдал, как они, словно два озорных щенка, скрывались в тени зданий.       Би-Хан сжал кулаки, чувствуя, как внутри поднимается непонятная горечь. С одной стороны, братья проявили смекалку, и смогли незаметно сбежать на время из поместья. А с другой — это была та самая роскошь, которую себе Би-Хан позволить никогда не мог. Отец держал его под жёстким контролем, не оставляя места для вольностей. Он тяжело задышал, стараясь подавить внезапно вспыхнувшую злость. А после, когда со стороны дворов стали раздаваться звуки первых пробудившихся, он отправился обратно в поместье.       Спустившись со стены по серой кирпичной лестнице, он прошёл мимо величественных статуй древних воинов, охранявших вход в сад. Каменные фигуры казались живыми, отбрасывая длинные тени на припорошенную листьями землю.       Внутри поместья царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в каминах. Это было раннее утро: многие ещё только просыпались, умываясь в другом крыле. Би-Хан направился в свою комнату, проходя мимо открытой столовой. Там, за длинным деревянным столом, украшенным резьбой драконов, сидели Куай и Томаш. Они тихо переговаривались, явно не замечая его присутствия.       — Это было невероятно! — шептал Томаш, широко улыбаясь. — Ты видел лицо того торговца, когда мы…       — Да тише ты! — засмеялся Куай Лян, прикладывая палец к губам. — Если Би-Хан нас услышит…       Би-Хан замер в тени дверного проёма.       — Может, стоит пригласить его с нами в следующий раз? — нерешительно предложил Томаш.       Би-Хан усмехнулся. Он бы в жизни не пошёл с ними на такую совместную детскую шалость. Томаш был ещё слишком глуп и мал, чтобы понять это.       — Ты же знаешь, какой он, — вздохнул Куай. — Мы ему неинтересны. Лучше хранить это в тайне, а от него держаться подальше, таков уговор.       Куай протянул вперёд кулак, о который стукнулся Томаш, закрепляя их нерушимый союз.       Эти слова внезапно… задели его. Он стиснул зубы и тихо ушёл, оставив братьев наедине.       На утренней тренировке небо затянуло серыми тучами; оно провисло над крышами домов серой ватой, обещая наступление первого в этом сезоне снега. Тренировочная площадка была окружена высокими бамбуковыми стенами. Би-Хан наблюдал, как Куай и Томаш пытаются сосредоточиться. Их движения были вялыми, удары неточными.       В какой-то момент Томаш сделал неверный выпад. Не задумываясь, Би-Хан резко отбил его атаку и бросил его на землю с такой силой, что тот застонал.       — Твоя форма сегодня оставляет желать лучшего, Томаш, — холодно произнёс Би-Хан, глядя на него сверху вниз. — Может быть, ночные прогулки мешают твоей концентрации?       Томаш испуганно, а ещё немного обиженно, поднял на него глаза.       — Я… я исправлюсь, — пробормотал он, поднимаясь на ноги.       Куай Лян резво подбежал к ним, и беспокойство отразилось на его лице.       — Би-Хан, пожалуйста, — тихо начал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — Не говори отцу. Это больше не повторится.       Би-Хан не стал спорить, отворачиваясь.       Странно, он вспомнил. В первый раз, когда отец узнал, что Би-Хан сбежал из поместья, купив в ближайшей деревне деревянные безделушки, он не стал сердиться. Наоборот подарил ему резных журавлей для коллекции. А мама смеялась, когда Би-Хан ей их показывал. Потом отец всё сжёг. Вытряхнул весь хлам на улицу, игнорируя просьбы шестилетнего сына оставить хотя бы журавлей.       — Смотрите сами. Если попадётесь, прикрывать не буду, — бросил он через плечо и покинул площадку.       Идя по покрытой гравием дорожке, он ощущал, как внутри расползалось липкое и противное чувство. Братья были уверены, что, если он прознает об их вылазках, то непременно доложит отцу. Словно он был для них заведомо предателем, кем-то по ту сторону баррикад. Это знание скребло под ложечкой, сжимало. Он вспомнил, как ещё совсем недавно они играли вместе в садах поместья, как Куай радостно бежал за ним, а Томаш смотрел испуганно, но с едва скрываемым восхищением. Он никогда не был хорошим братом и знал это, но пропасть, которая между ними выросла буквально за какой-то год, пока он без конца пропадал где-то то на миссиях, то на поручениях отца, пугала.       На следующий день за обедом братья вновь шептались, обменивались взглядами и улыбками. Огромный зал столовой с высокими колоннами и сводчатыми потолками казался пустым и холодным, несмотря на горящие факелы и полную заполненность. Би-Хан обедал в одиночестве, непроизвольно подслушав разговор братьев.       — Сегодня ночью? — недоверчиво и испуганно прошептал Томаш.       — Да, нам нужно быть осторожными, — отвечал Куай Лян. — Но оно того стоит.       Би-Хан почувствовал, как раздражение подступило к горлу. Он со злостью откусил от куска хлеба, недовольно пережёвывая его. Мало того, что они игнорировали не только его приказы, но даже просьбы, так ещё и собирались сбежать из дома буквально на следующий день после взбучки. Он уже собирался преподать им урок, как внезапно к нему за стол, с подносом в руке, подсела Сектор. Он удивлённо замер и лишь посмотрел недовольно, продолжая гневно жевать.       — Ну и жуткая у тебя морда, Би-Хан, — произнесла девушка.       Он чуть не поперхнулся от такой наглости. До этого в клане с ним никто и никогда так не разговаривал.       — На себя посмотри, — ответил он ей, размышляя, что ведёт себя как ребёнок.       Она ухмыльнулась, поднося ложку с супом ко рту.       — Я бы хотела, чтобы ты взглянул на кое-что, — сказала она деловито спустя некоторое время, аккуратно вытирая полотенцем рот.       — Ты мне сейчас что-то неприличное предлагаешь, Сектор? — спросил он, шипя. Он даже опустился пониже к столу, чтобы точно никто не расслышал.       Девушка прыснула.       — Боже, Би-Хан. Ты и я — только под пытками, честное слово.       Он недовольно поджал губы. Отчего-то услышать это было обидно. Да и не сказать, что у него был богатый опыт общения с противоположным полом, скорее его не было вовсе. Времени, которое он мог потратить на себя, никак не хватало, чтобы озаботиться столь важным для юноши его лет вопросом. Поэтому ему оставалось только презрительно фыркать и язвить, дабы никто не заподозрил его в кромешной неопытности, когда в казармах, столовой, да где угодно поднимался вопрос любовных утех.       — Тогда что? — Он отпрянул.       — Увидишь.       Братья к тому моменту уже выбежали из столовой.

***

      Она была талантлива. Он это понял сразу, стоило спуститься в подвальное помещение, где она обычно работала в качестве подмастерья у своего отца. На стенах висели чертежи с механизмами, рисунки прототипов, записи будущих костюмов. Всё это очень сильно отличалось от того, что мастерил её отец, который неспроста считался одним из талантливейших кузнецов всех времён. Она гналась за будущим, за чем-то пока невесомым, но достижимым. Пройдёт пятнадцать лет. Всего пятнадцать лет — это так мало, это совсем ничего, Би-Хан даже не успеет толком состариться. Лишь пара седых волосков появится на бороде, что он тщательно будет сбривать каждое утро. Поместье останется, чертежи, что висят на стенах, пожелтеют, они будут дополнены; механизмы, что Сектор создаёт пока только в своей голове, воплотятся в жизнь.       Мир изменится.       В один из вечеров далёкого февраля Би-Хан, сидя на веранде дома, которая выходила в сторону гор, услышит, как дышит небо. Он будет слушать эту мелодию до рассвета, пока внизу, в подвальном помещении, будут стучать отбойные молотки. Сектор выйдет к нему, снимая защитную каску и вытирая пот со лба. А ещё через четыре месяца она закончит свой прототип. И звёздная медь будет расплавлена и отлита в четыре отражательные пластины для двигателя костюма.       — Что думаешь? — спросила она.       — Это невероятно, — без смущения ответил он, осматривая каждый прототип и набросок.       Рядом гудел необычный котёл, который Сектор собрала своими руками. Дрожь от этого механизма отдавала прямо в ноги. Би-Хан впервые посмотрел на девушку с восхищением.       Они провели в её мастерской всю ночь, отчего поутру Би-Хану прилетело от отца за то, что он забыл выполнить его поручение для старейшин. Но оно того стоило.       Он направлялся в свои покои, заметив, как его непутёвые братья возвращались с очередной вылазки.       Стояло прохладное утро; Би-Хан успел только позавтракать, как внезапно над поместьем пронёсся звук гонга, оповещая о прибытии важного гостя. Би-Хан поднял голову, прислушиваясь, а после побежал в свои покои, чтобы успеть привести себя в порядок. Когда гонг зазвучал в третий раз, он уже стоял у входных ворот, которые распахнулись, и процессия воинов Лин Куэй выстроилась вдоль главной аллеи. Их доспехи блестели, а лица были сосредоточены и серьёзны.       По тропе медленно шёл Лю Кан — бог огня и защитник Земного Царства. Одежды из алого и золотого шёлка развевались на ветру, глаза — горящее пламя. Би-Хан сразу узнал его — слишком уж часто тот стал их навещать. Его фигура излучала тепло и свет, словно он нёс в себе частицу солнца. И если прикрыть глаза, то можно было расслышать его: рёв. Би-Хану всегда хотелось прищуриться при взгляде на него; в последнее время внимание бога огня к их клану всё больше раздражало.       Отец Би-Хана, грандмастер клана, вышел навстречу гостю. Его обычно суровое лицо озарилось радушной улыбкой; он склонился в глубоком поклоне.       — Добро пожаловать в наше скромное поместье, великий Лю Кан, — произнёс он, развернув руки в приветственном жесте. — Для нас честь принять такого знатного гостя.       Лю Кан ответил лёгким поклоном.       — Благодарю за гостеприимство, грандмастер, — мягко сказал он. — Я пришёл выразить признательность клану Лин Куэй за его неустанную службу в защите Земного Царства.       Томаш и Куай Лян стояли неподалёку, их глаза светились восхищением. Они перешёптывались, восхищаясь легендарным героем.       Отец жестом подозвал младших сыновей. — Подойдите, дети мои, — сказал он, гордость звучала в его голосе. — Поздоровайтесь с великим Лю Каном.       Томаш и Куай быстро приблизились, низко поклонившись.       — Для нас огромная честь приветствовать вас, господин, — почти хором произнесли они.       Лю Кан улыбнулся, глядя на юношей.       — Молодое поколение Лин Куэй, — сказал он тепло. — Вы подросли со дня нашей последней встречи. Я уверен, вы продолжите славные традиции вашего клана.       Тем временем отец искал глазами Би-Хана. Обнаружив его стоящим в стороне, он нахмурился.       — Би-Хан! — позвал он строго. — Подойди и поприветствуй нашего гостя.       Би-Хан медленно приблизился, его лицо оставалось бесстрастным.       — Рад встрече, господин, — сухо произнёс он, склонив голову в вежливом поклоне.       Отец недовольно поджал губы, заметив его сдержанность. Лю Кан, однако, не показал неудовольствия.       — Би-Хан, — произнёс он, задумчиво глядя на юношу, — вижу, как ты подрос. Говорят, ты обладаешь исключительным даром и продолжаешь его совершенствовать.       — Я просто выполняю свой долг перед кланом, — ответил Би-Хан, не удержавшись и с вызовом посмотрев на Лю Кана, отчего последний лишь удивлённо приподнял брови.       Томаш и Куай переглянулись, почувствовав напряжение. Отец поспешил сменить тему.       — Наш клан всегда стоял на страже Земного Царства, — начал он с гордостью. — Мы готовы принести любую жертву ради мира и благополучия.       — Я не сомневаюсь в этом, — кивнул Лю Кан. — Ваш вклад неоценим. Мне было бы приятно увидеть ваши тренировки и поделиться некоторыми наблюдениями.       — Это было бы огромной честью для нас, — воскликнул отец; его глаза сияли. — Дети мои с нетерпением ждут возможности учиться у такого мастера боевых искусств, как вы.       — Да! — подхватил Куай Лян, изображая спарринг с невидимым партнёром. — Мы будем рады любому совету.       Томаш радостно закивал — его лицо расплылось в широкой улыбке.       Би-Хан стоял немного позади, наблюдая за происходящим с холодным безразличием. Отец бросил на него быстрый взгляд; недовольство мелькнуло в его глазах.       После непродолжительного показательного выступления перед Лю Каном тот начал прощаться.       — Мне пора идти, — сказал он. — Но я надеюсь вернуться и провести больше времени с вашими воинами.       — Мы всегда будем рады видеть вас, — ответил отец с глубоким поклоном.       Когда Лю Кан повернулся, чтобы уйти, его взгляд встретился с глазами Би-Хана. В этих горящих глазах читалось тепло и понимание. Лю Кан мягко улыбнулся, словно пытаясь установить связь.       Однако Би-Хан отвернулся, не выдержав такого открытого проявления дружелюбия, а также из-за раздражения, которое возникало каждый раз в присутствии Лю Кана. Он был силён. Это восхищало, особенно когда Би-Хан был младше. Однако дни слепого детского восторга подошли к концу. И Би-Хан стал замечать, что с каждым разом прибытие Лю Кана приносило сплошные неприятности, так как тот загружал клан новой работой, которая зачастую лишь тратила ресурсы клана и не приносила никакой выгоды. Из-за этого уставший от забот о клане отец становился куда раздражительнее, загружая старшего сына сильнее обычного.       Отец, который заметил непочтительный жест сына, сжал челюсти, подавляя раздражение.       — Би-Хан, останься, — холодно произнёс он, когда остальные разошлись.       Юноша кивнул, готовясь к неизбежному разговору.

***

      В кабинете отца царил полумрак. Стены с высокими потолками были увешаны древними свитками и оружием предков. Тяжёлый аромат сандала и старых книг наполнял воздух. Отец сидел за массивным столом; его лицо было освещено тусклым светом лампы.       Би-Хан стоял перед ним, выпрямив спину.       — Твоё поведение сегодня было неприемлемым, — начал отец, его голос был тихим, но в нём сквозила сталь. — Ты осознаёшь, какой шанс был предоставлен нашему клану?       — Я осознаю, отец, — спокойно ответил Би-Хан.       — Тогда почему ты проявляешь такое неуважение? — резко спросил он. — Лю Кан — бог огня, защитник Земного Царства! А ты ведёшь себя как капризный ребёнок.       Би-Хан почувствовал, как внутри него закипал холодный гнев.       — Я проявил уважение, — сдержанно сказал он. — Я поприветствовал его как подобает.       — Проявил уважение?! — отец ударил кулаком по столу.       — Прости, отец, — Би-Хан склонил голову и сложил руки, принося свои извинения.       Отец замолчал, отвернувшись от сына к окну.       — Я наблюдал за твоей тренировкой сегодня, — начал грандмастер, не оборачиваясь. — Твои навыки не прогрессируют так, как я ожидал.       Би-Хан сжал кулаки.       — Я стараюсь изо всех сил.       Отец повернулся к нему; его глаза были холодными.       — Этого недостаточно. Ты должен стать сильнее. Ты — наследник клана. На твоих плечах лежит ответственность за будущее Лин Куэй.       — Ответственность, которую вы возложили на меня без моего согласия, — тихо произнёс Би-Хан, не ожидая от самого себя этих слов.       — Как ты смеешь! — воскликнул отец. — Наш клан существует веками благодаря дисциплине и преданности. Ты обязан продолжить эту традицию.       — Обязан? — Би-Хан встретил взгляд отца. — А что, если я не хочу жить по вашим правилам? Что, если я желаю выбрать свой путь?       Отец замер, потрясённый дерзостью сына.       — Ты забываешься, — прошипел он. — Твои желания ничто по сравнению с благом клана. Эгоизм ведёт к разрушению.       — Эгоизм? — горько усмехнулся Би-Хан. — А что тогда ваше стремление контролировать мою жизнь?       Тишина повисла между ними, тяжёлая и напряжённая. Отец сжал кулаки, а затем медленно выдохнул.       — Я воспитывал тебя быть сильным, — сказал он более спокойно, но в голосе звучало раздражение. — Чтобы ты мог защитить своих братьев, свой клан. Если ты откажешься от этого пути, то предашь всех нас.       Би-Хан отвернулся, глядя на мерцающие тени на стене.       — Я не хочу никого предавать, — тихо произнёс он.       — Тогда принимайся за работу и прекращай ныть, словно ты ребёнок, коим не являешься уже очень давно! — бросил его отец.       Би-Хан опустил глаза.       — Да, отец.       — Кроме того, я хочу, чтобы ты уделял больше внимания тренировкам Томаша. Он теперь член нашей семьи, и я верю, что в нём есть особый потенциал, — внезапно добавил грандмастер Лин Куэй. Он невзначай поправил свою одежду и отряхнул несуществующую пыль, сидя в кресле.       Би-Хан замер. К горлу подступила горечь и обида, поэтому он не смог стерпеть и не ответить:       — Ты хочешь всего и сразу. Чтобы я стал лучше и чтобы я ещё занимался тренировками найденышей.       Лицо его отца окаменело.       — Следи за словами, сын. Старейшины сообщили, что есть шанс, что один из демонов выберет Томаша в качестве своего сосуда. Это в наших интересах — развить его способности.       — А мои интересы ты учитываешь? — вспыхнул Би-Хан.       Тишина повисла в воздухе. Грандмастер резко поднялся со своего места и подошёл ближе. Его голос стал тихим, но от этого ещё более грозным.       — Ты позволяешь эмоциям затмевать твой разум. Это недопустимо. Запомни, Би-Хан: долг клана превыше всего. Твои братья смотрят на тебя. Они нуждаются в тебе.       Би-Хан отвернулся, чувствуя, как невероятная тяжесть упала ему на плечи. Мысли переплетались, и он не знал, что ответить.       — Я понимаю, — вздохнул он устало.       — Хорошо, — кивнул грандмастер. — Рад это слышать.

***

      После разговора Би-Хан направился на тренировку. В его голове всё ещё звучали слова отца, вызывая горькое чувство непонимания и одиночества. А также гнев. Он был переполнен им. Тот стекал в горло, забирался во внутренности, отчего юного наследника клана охватил не холод, а жар.       На тренировочной площадке Томаш и Куай уже были в полном разгаре упражнений. Они весело перекидывались шутками, бросая друг другу деревянные мечи и уклоняясь от ударов. Их смех разносился по двору, смешиваясь с шуршанием листьев и звуками падающих капель дождя с деревьев.       — Ловлю! — воскликнул Томаш, делая эффектный прыжок и перехватывая клинок.       — Ты становишься всё быстрее! — засмеялся Куай. — Но сможешь ли ты повторить это с закрытыми глазами?       — А ты попробуй догнать меня! — поддразнил Томаш, убегая.       Они бегали по площадке, сами не осознавая, что подводили своего брата к точке кипения. Он сделал глубокий вдох и подошёл ближе.       — Готовы к тренировке? — спросил он сухо.       — Да, — кивнул Куай, пытаясь сосредоточиться.       Их движения были замедленными, удары — неточными. Би-Хан чувствовал, как внутри него пожар разгорался, обретая черты дикого и красного безумия, готового смести всё на своём пути.       — Соберитесь! — громко приказал он. — В бою вам не простят ошибок.       — Прости, просто… — начал Томаш, но осёкся.       — Просто что? — холодно спросил Би-Хан.       — Мы немного устали, — признался Куай.       — От чего же? — его глаза сузились. — От очередной ночной вылазки?       Томаш опустил взгляд.              — Би-Хан, мы не хотели…       — Не хотели что? — перебил он. — Не хотели вновь нарушить правила? Не хотели вновь подставить клан?       — Мы просто хотели немного свободы, — тихо сказал Куай Лянг.       Что-то хлесткое ударило Би-Хана и накрыло с головой. Свободы. Вот оно как. Они хотели свободы.       — А задумывались ли вы о последствиях? О том, что ваше поведение может повредить нам всем? — его голос стал ледяным.       — Мы старались быть осторожными, — попытался объяснить Томаш.       — Этого недостаточно! — выкрикнул Би-Хан. Он встал напротив Томаша, принимая боевую стойку.       — Что ты делаешь? — насторожился Куай.       — Покажите мне, чему вы научились в своих ночных приключениях, — бросил он вызов.       Томаш нерешительно поднял руки.       — Я не хочу с тобой драться, Би-Хан.       — Бой не всегда выбираешь, — резко ответил он. — Защищайся.       Бой начался. Би-Хан атаковал быстро и безжалостно, его движения были точными и жёсткими. Томаш едва успевал уклоняться; его оборона была слабой и неуклюжей. Би-Хан нависал над ним, как и полагается человеку, который уже вошёл в зрелость, тогда как никому не нужный приёмыш напротив, который должен был быть благодарен за то, что ему позволили оставить своё имя, а не составили новое из слогов, был ребёнком.       — Что с тобой? — спросил Би-Хан, нанося серию ударов. — Ты движешься как улитка!       — Я… стараюсь… — пробормотал Томаш, пытаясь контратаковать.       Внезапно Би-Хан перехватил его движение, скрутил руку и с силой бросил на землю. Послышался хруст, и Томаш вскрикнул от резкой боли.       — Томаш! — в ужасе вскрикнул Куай, подбегая к нему.       Томаш держался за руку; его лицо побледнело, а глаза наполнились слезами.       — Ты сломал ему руку! — воскликнул Куай Лян, глядя на старшего брата с недоверием и гневом.       Би-Хан смотрел на них сверху вниз.       — В бою слабость приводит к смерти, — сказал он голосом отца. — Лучше сломанная рука сейчас, чем похоронный костёр позже.       — Ты перешёл черту, Би-Хан, — тихо произнёс Куай, помогая Томашу встать. — Мы твои братья, а не враги.       — Тогда ведите себя как члены Лин Куэй, — отрезал он, — а не как безответственные дети.       Окружённые тишиной тренировочной площадки, они обменялись долгими взглядами. В глазах Томаша мелькнула боль — не только физическая, но и иная, запрятанная где-то глубоко, такая, где кумир детства предстаёт в ином свете, заставляя взглянуть на мир по-другому.       — Пожалуйста, не говори отцу, — прошептал он, с трудом сдерживая слёзы. — Это больше не повторится.       Би-Хан внезапно почувствовал, как внутри него что-то ломается. Не сказав ни слова, он развернулся и ушёл, оставив их на площадке.       Отец наказал его — это было естественно. Устроил спарринг, показав на собственном примере, как Би-Хан выглядел со стороны. Обида, гнев и унижение разъедали его изнутри. Сектор с ним не говорила, лишь бросала задумчивые взгляды в его сторону в столовой, тогда как весь остальной клан смотрел с опаской и отвращением.       Он бродил по территории поместья словно тень, пытаясь найти утешение в знакомых местах. Он прошёл мимо лазарета, но не рискнул войти внутрь.       Вечером, когда солнце начало скрываться за горизонтом, окрашивая небо в глубокие оттенки розового и оранжевого, Би-Хан присел на крыльце тренировочного зала.                   Прохладный воздух приносил запах влажной земли и опавших листьев. Он смотрел на медленно гаснущее небо, ощущая, как тени сгущаются в его душе.       Тишину нарушили лёгкие шаги. Он обернулся и увидел Куай Ляна. Сердце Би-Хана забилось быстрее, но лицо осталось бесстрастным.       — Что тебе нужно? — сухо спросил он, стараясь скрыть радость при виде брата.       Куай приблизился, держа в руках свёрток, завернутый в тонкую ткань.       — Я… хотел поговорить, — тихо начал он, опустив глаза. — И кое-что тебе отдать.       Би-Хан наблюдал, как брат осторожно разворачивает ткань, открывая эмблему клана, искусно вылитую из металла, и пару прочных кожаных подвязок.       Так вот что за торговца и ремесленника они обсуждали всё это время, понял Би-Хан.       — Не думай, что я тебя простил, но… мы с Томашем хотели подарить тебе это, — продолжил Куай, протягивая подарки. — С днём рождения, брат.       Би-Хан удивлённо посмотрел на эмблему, затем на брата. Комок подступил к горлу. Он забрал подарок из рук Куая, который внезапно подскочил к нему, поцеловал в висок и после засеменил к выходу.       В свёртке лежала записка: «Мы знаем, что последние месяцы были тяжёлыми для тебя. Хотели напомнить, что ты не один».       Наверное, он слишком устал. Хотелось лечь на голые доски и лежать. Спать хотелось. И жить. И они, они тоже хотели жить. Металл в его руках был гладким; Би-Хан не переставал водить по нему голыми пальцами, пока солнце медленно умирало за горизонтом.