Челнок

Вова проснулся со страшной головной болью. Он был дома — это хорошо. Его тело разваливалось от похмелья — это плохо. А еще он слабо помнил, что произошло. Кое-как вспомнил, почему он та нажрался, еще урывками вспомнил, как с кем-то флиртовал, а потом и вовсе черный экран. Болезненно застонав, он сел в кровати и краем глаза заметил какое-то шевеление на стуле рядом. — Кто здесь? — прохрипел Вова, присматриваясь. Фигура на стуле приосанилась, потом встала, подошла к окну и резко раздернула шторы. Вова зажмурился от резко ударившего в глаза света. — Да блять, — проворчал он, потирая глаза руками. — День на дворе, — по голосу Вова узнал Вадима. Ну да, кто ж еще тут мог быть. — У меня щас башка треснет, прикрой шторы, пожалуйста. Вадим сел обратно на стул. Сначала взгляд его был крайне недовольным, но скоро лицо разгладилось, на нем появилось сочувствие. — На тумбе таблетки и вода, выпей. Полегчать должно. Вова же вместо этого снова упал на подушку. — Мне кажется, я все еще не протрезвел, — простонал он, — пиздец, как мне плохо. — Еще бы, столько выжрать. Помнишь че? — Смутно. Помню, что ты бабу какую-то зажимал. И мне даже не сказал об этом. Вадим вздохнул. Сам взял с тумбы воду и таблетки, сел рядом, помог Вове эти таблетки выпить. — Ну извини. Я ж не знал, как ты ревнуешь. Судил по себе — думал, что ты подойдешь, начнешь объснения требовать, и я бы тебе все рассказал. А ты вон как. — А к чему вообще были эти тайны? Вадим замялся. — Ну… Побоялся вот так сразу тебе сказать. Думал, что если ты уже по факту все увидишь, то объясниться будет проще. Это правда только для прикрытия, Полинка в курсе, ее такой расклад устраивет. А вот ты… Вадим снова помрачнел. — Расскажешь, что там за выступление было? Я, знаешь, многое понять могу, вот вообще вопросов не было бы, если бы ты мне рожу начистил. Но Наташка сказала, ты там ебаться с кем-то полез. Это что такое было? Вова снова сел в кровати и жалостливо посмотрел на Вадима. — Я не помню, — тихо произнес он, — помню, что хотелось, чтобы ты тоже поревновал, и все. — Времени тебя ревновать не было. Приходилось следить и отгонять тебя от Ленки. Только, блять, и я, и Наташка проморгали. Ты хоть знаешь, кто она? Вова помотал головой. — Гришу помнишь? Который с братками своими в прошлом месяце на стрелке десять человек положил, чтобы машзавод отжать? Ну так это баба его. Лярва та еще, че он с ней мотается — хер знает. Он чуть за порог — она хвостом вертит. А он потом находит ее любовников и наказывает. Вова побледнел. — И тебя вчера с ней все видели. И как Наташка тебя от нее оттаскивала все видели. И я вот, честно, не знаю, что меня сейчас парит больше — то, что ты в случае чего в чужие трусы залезть готов, то, что тебя грохнут, когда Гриша из Томска вернется или то, что все теперь думают, что ты наташкин жених. — Прости. Но ты и сам не белый и пушистый. Если бы сразу все сказал — ничего этого не было бы. — А че, башку включить не мог? Тебе Наташа все сказала, как есть? С хера ли сразу на других вешаться надо? Ладно, че было то было. Твое счастье, что я не думаю, что это все от большой любви было. Я вообще не ревнивый. — Надо запомнить, — хмыкнул Вова. — Запомни. И то, что я не ревную — я просто сразу выгоняю, если мне че не нравится. От этих слов, от металла в голосе Вова невольно поежился. Вадим встал с кровати и снова подошел к окну, чтобы его открыть. — Перегаром воняет пиздец, — проворчал он. Вова смотрел на него взглядом нашкодившего щенка. И что скзаать не знал. Извиняться больше не хотелось, потому что обида на поступок Вадима до конца так и не улеглась. И подробности про то, что теперь его ждет, узнавать не хотелось. Вова и так, даже с еле работающей головой понимал, ничего хорошего. — Ну, зато теперь точно никто не думает, что ты заднеприводный, — наконец произнес Вадим, снова усевшись рядом с Вовой, — хотел эти разговоры отвадить поизящнее, но хуй с ним. Вова подобрался поближе к Вадиму и положил голову ему на плечо. — Разберемся, не ссы. Из дома пока не высовывайся. Еду и всякое по мелочи через Марата заказывай. И дверь никому левому не открывай. Если кто-то свой придет, то сначала будет короткий звонок, потом три раза в дверь постучат. Договор? — Да. Спасибо тебе. — Да че спасибо. Не за что еще. — Ну просто… За то, что ты рядом сейчас. Вадим вздохнул. — Я иногда думаю, что было бы, не приди ко мне тогда давно Валерка, чтобы тебя разрекламировать. Ты знаешь, он же от тебя отделаться хотел, чтобы осторожно из поля зрения Кащея, Царствие ему небесное, вытащить. — Жалеешь? — Вчера на секунду пожалел, признаюсь. Злой был очень. Потом поулеглось, подумал еще раз. Ну не с тобой — еще бы с кем-то сошелся. А вот был бы счастлив — не знаю. — А со мной счастлив? — Ага. Как ни странно. — И я. Мы Валере обязаны, получается. Потому что в группировку он меня затащил. А так бы продолжал на рынке шмотками торговать. Так и не встретились бы никогда. Интересно, как он там сейчас. — А, может и встретились бы. Про Валеру я ничего не слышал. Но если хочешь — могу связи поднять, узнать. — Хочу. — Ладно. А сейчас мне пора. Итак долго у тебя торчу. Я пока обстановку разведаю, пойму, как дальше поступить и тебе маякну. А ты тут пока развлекайся. Я тебе кассет новых принес, там кино всякое. Книги еще притащил. Будет, чем заняться. — Спасибо. Не хотелось, чтобы Вадим уходил, но сидеть вот так вечно они тоже не могли. Рано или поздно нужно было расстаться.

***

Вадим дал о себе знать только через две недели. До этого Марат урывками приносил информацию, что вроде как все хорошо, Вову никто не ищет. Но разрешения выходить из дома не было, так что этой информации Вова не верил. Все фильмы были пересмотрены на несколько раз, книги оказались неинтересными за исключением парочки. Скука смертная. Тамагочи — и тот сдох. Поэтому от радости, когда на пороге вдруг объявился Вадим, Вова чуть с ума не сошел. Обнимал его, целовал, отлипать не хотел. И даже не заметил, что Вадим не в духе. — Вов, я тут это… Коньяк принес. Пожрать есть что? — Рис варил вчера. — Мда. Ладно, там в пакете еще колбаса и сыр. Тащи на кухню. Разговор есть. Вова кинул внимательный взгляд на Желтого, и внутри все сжалось. Мрачный взгляд, напряженное лицо, сжатые губы — все говорило о том, что новостей хороших нет. Начал Вадим издалека. Очень издалека. — Про Валеру я узнал все, как и обещал. Он там с другом своим, Зима вроде, бизнес вел в Питере. Открыли сначала ресторан, потом взгляды на бизнес разошлись — и Зима свою долю продал и чем-то своим занялся. А Валера ресторан в бордель превратил. Судя по рассказам, у него там развлечения на любой вкус и цвет, а самого Валеру отморозком считают. Говорят, он когда место новое под заведение свое выбивал, то у старых владельцев родственников по одному мочил, пока ему место не продали. Ну… Учился у лучших, что сказать. А Вове про Валеру уже и не так интересно было слушать, хотя Вадим еще долго слухи всякие ему рассказывал. А повернуть разговор в нужное русло почему-то не хватало смелости. Наконец Вадим и сам понял, что тянуть дальше смысла нет. — Короче, Вов. Хуево дело. Как я и говорил, тебя ищут, и ищут резво. Ко мне приходили, к Марату, к Наташе. Угрожали, но мои ребята дали понять, что соваться больше ник Наташе, ни к Марату не нужно. Адрес твой пробили, странно, что до сих пор не прихоидил. — А ты откуда знаешь? — Что не приходили? Ну тут за твоим домом приглядывают. Или ты думаешь, что я без охраны тебя оставлю? Нет конечно. Марат и Наташа с телохранителями ходят вообще. Ну я только Марата попросил при тебе это нововведение не палить, чтобы ты с ума тут не сходил. Но в целом… Рогатый муж рвет и мечет и голову твою требует. — Мда уж… И что, мне теперь тут вечно сидеть? — Нет. И вот об этом разговор и будет. Короче. Вадим взял свою барсетку, которая стояла на краю стола до этого и вытащил оттуда паспорт и какие-то бумажки. — Вот это — твои новые документы, — он сунул докуметы в руки Вовы, — там же твоя новая биография. Тут паспорт, всякие свидетельства, загран и виза. Через три дня улетаем в Лондон, частным рейсом. Я с тобой полечу — помогу обосноваться, успокою себя, что у тебя там все нормально — и обратно. Повертев в руках бумажки, Вова открыл загран. — Анатолий Васильевич Свиридов, — прочитал он медленно, — неплохо. А… Я туда насовсем что ли? — На какое-то время, — уклончиво ответил Вадим, — не знаю, надолго ли. Как здесь все уляжется — вернешься. Можно было где-то в России на дно залечь, но я рисковать не хочу. Гриша ебнутый, но он бывший военный, доступ к гостайне имел. За бугор ему выезд пока что закрыт. — А почему именно Лондон? — А туда проще всего было визу сделать за бабки, как ни странно. — Я не хочу никуда улетать, — вдруг произнес Вова, — не хочу там сидеть и ждать, пока ты найдешь свободное время приехать ко мне. У тебя этого времени нет никогда. Вадь, мне страшно туда уезжать. Я не знаю языка, я не знаю, что там за люди живут. Давай я просто трех телохранителей вокруг себя поставлю и без них никуда ходить не будут, а? Или тут, в квартире буду отсиживаться? — Я не могу тобой рисковать. Я не прощу себе, если соглашусь сейчас с тобой, а тебя потом все равно грохнут. Я разные варианты рассматривал, я эту ситуацию в голове как только не крутил. И вариант с Лондоном — самый безопасный, понимаешь? Вова какое-то время молчал, перевариал. — А если мы с тобой… А если не сможем на расстоянии? Я боюсь, что я улечу, и ты забудешь про меня. Вадим встал со своего стула и сел перед Вовой на корточки, взял его руки в свои и серьезно посмотрел в его глаза: — Зай, я не знаю, что должно произойти, чтобы я про тебя забыл. Мне самому тяжело расставаться с тобой. Я и так тянул до последнего. Но если твоя жизнь будет стоить мне наших отношений, то я эту цену заплатить готов.

***

Прошло полмесяца. Вова стоял у окна своей небольшой квартиры в Лондоне. Смотрел, как за окном тоскливо льет дождь, а фонари отражаются в лужах на асфальте. В квартире уже стало намечаться что-то, похожее на уют. Они с Вадимом эту квартиру нашли быстро, и, пока деньги были, выкупили ее. Нашли юристов, оформили Вове внж. Пока Вадим был тут, Вова таскал его по магазинам, чтобы купить в что-то в квартиру и создать домашнюю атмосферу. Пока Вадим был тут, на обустройство своего дома были силы и было желание. Он вернулся в Россию два дня назад. Обещал звонить каждый день, но его последний звонок был два дня назад — когда Вадим добрался до своей квартиры. Вова смотрел на дождь и еле-еле сдерживался, чтобы не расклеиться. Он не был готов к таким переменам в жизни, он все еще не смирился с тем, что как раньше теперь не будет никогда. И он, в отличие от Вадима, в чудо не верил и понимал, что точка в их отношениях — это только вопрос времени.