Челнок

С Вадимом договорились так — он к четырем подъедет к Вове, и вместе они поедут в ресторан общаться с партнерами Вадима по бизнесу. К тому же там должен быть человек, который Вове подскажет, где здесь оружие достать можно без палева. Вова этого часа очень ждал. Все еще голова немного кружилась от того, что между ним и Желтым происходит. Не верилось, в голове не укладывалось. Ровно в четыре Вадим ждал Вову у подъезда в машине. Тот, стараясь не выдавать своего волнения, сел в машину. Он не совсем понимал, как себя вести, но Вадим все сделал сам — воровато оглянулся по сторонам, затем потянулся, коротко поцеловал Суворова в щеку и тронулся с места. Вова только смущенно улыбнулся. Приятно все-таки. Они ехали в какой-то ресторан на Арбате, где их уже должны были ждать. Двое, но за оговоренным столиком сидел только один человек. — Тициан опаздывает? — спросил Желтый сходу, усаживаясь за стол. — Грохнули его вчера, — мрачно ответил невысокий, полноватый мужчина и отвел взгляд, — в подъезде киллер подкараулил. — Кто? — Желтый замер, рука, потянувшаяся к графинчику с водкой, застыла в воздухе. — Думаем на чеченцев. Они давно ему говорили, что тот не на свою территорию со своим оружием зашел. — Нашли? — Ищем. Не переживай, мы с них спросим. Такого человека потеряли, — мужчина поджал губы. Для Вовы все происходящее было не очень понятно: кто такой Тициан? Что это за человек перед ними? О чем теперь разговор пойдет? — Это Вова Адидас, из моих краев, — произнес Вадим, вспомнив, что Вову бы тоже неплохо было представить, — начальником охраны моей будет. С Тицианом хотел его познакомить, чтобы рассказал, что и как здесь устроено. — Ну не Тицианом единым, — хмыкнул мужчина и протянул Вове руку, — Серега Сугроб. — Вова, — Суворов пожал протянутую руку и еле сдержал смешок. Интересные у них тут клички. Тициан, Сугроб… За водкой и приятным разговором выяснилось, что этот Серега — местный бизнесмен, у него два ресторана своих в центре. С Желтым они давно уже познакомились, и Серега сейчас помогал Желтому в Москве осмотреться, с людьми нужными знакомил и рабочую силу подгонял. Не бесплатно, конечно: в обмен Желтый обещал ему мебель новую в его третий ресторан организовать. Баш на баш. Из разговора же Вова узнал, что Желтый будет здесь открывать мебельное производство. Какую-то фабрику отжал и уже полгода как налаживал работу. Сейчас оставались мелочи — магазин отрыть, покупателей найти и безопасность свою обеспечить. — Надо уже это дело на прибыль выводить, а то убытки одни, — пьяно фыркнул Желтый, — забрать-то дело не хитрое, надо же по уму все это организовать. — Ну ума-то хватит, с лесопилкой же своей справился, — хмыкнул Серега, — тем более, что люди здесь свои есть, а кого нет — найдем и познакомим. — А юриста толкового посоветуешь? Чтобы жопу прикрыть мог и языком не трепал. — Юристов сейчас как дерьма. А вот толковый чтобы. Я у своих поспрашиваю, может, посоветую кого. — Поспрашивай, я в долгу не останусь. Вова же в разговор не лез, он от всех этих вопросов бизнеса далек был. Его больше волновало, что Желтый вообще понимает под личной охраной. И какая охрана без оружия? Без преданных людей? А где брать это все? — А ты, Адидас, че завис-то? — Серега, подвыпив, переключился на Вову. — О жизни думаю, — ответил тот. — А че о ней думать. Ее жить надо, — пожал плечами мужчина, — а то вон как бывает. Тициан тоже о ней думал, планы строил — а толку. — Ну Вове подумать полезно, — произнес Желтый, — чтобы как с Тицианом не получилось. — А ты вообще кто? — Серега вдруг прищурился, — я о тебе раньше даже от Желтого не слышал. — В Казани с Кащеем был, па. — Помнишь, я тебе говорил, что у меня друга в Казани грохнули на стрелке, когда он наркотой занялся? — перебил Вову Желтый. — Ну. — Ну вот Вова его охраной занимался. Если бы не Вова — всех бы перестреляли, — Желтый, конечно, приукрашивал. Цену набивал. — А че толку, с задачей-то не справился. — Ну так и я не личным охранником был, — возмутился Вова. — К Кащею хоть сто охранников приставь, у него все равно исход один был бы. Он за жизнь свою не держался особо, в пекло лез. Вова поджал губы. Желтый или лукавил, или очень ошибался. Уж Вова-то знал, как Кащей жизнь любил и помирать точно не собирался. Планы строил грандиозные, в себе разобраться пытался. Впрочем, говорить об этом сейчас смысла уже никакого не было. Вова понимал, что даже разговор этот — дело больше стратегическое, чем развлекательное, а потому и ляпнуть лишнего здесь нельзя было. Сменили уже три графина с водкой, тарелки с закуской опустели. Вова заметно подустал от этого трепа и не совсем понимал, к чему эти разговоры бессмысленные. Потому и не лез, даже слушал вполуха. Больше о своем думал. А вместе с водкой еще и настроение менялось больше в сторону… кхм. уединения. Желтый перемену настроения заметил случайно — Серега ушел, Вадим повернулся к Вове, чтобы что-то сказать, а тот задумчиво пред собой смотрел и губу покусывал. Может, губу и безо всякой задней мысли кусал, а только у Желтого мысли сразу потекли в нужное русло. — Сейчас домой поедем, — произнес он внезапно охрипшим голосом и начал копаться в поисках портмоне. — Внезапно, — хмыкнул Вова. — Засиделись что-то. Давно Серегу не видел, было о чем побазарить. Но да ладно, не в последний раз. Серега заметно расстроился, что Желтый с Вовой засобирались, но держать не стал. Уже в машине Вова задал вопросы, которые волновали его весь вечер. — А что это за человек? И почему у него и этого Тициана погремухи такие странные? Сугроб… — А. — Желтый усмехнулся, — Серега сам москвич, мы с ним в прошлом году познакомились. Я ему с рестораном первым помог, ребят прислал, когда нужно было с серьезными людьми побазарить. Отобрать хотели, но зубы сломали. Потом он мне с фабрикой помог, он к тому моменту уже на ноги хорошо встал, связями обзавелся. Помог в столице корни пустить, так скажем. А про клички… Ну у Сереги фамилия Снежинкин. Погремуха «Снежинка» ему не особо нравилась. А потом он еще как-то после бани в сугроб прыгнул, а там в сугробе то ли ведро, то ли бочка была. Ну сотряс получил, его стали Сугробом звать. — А Тициан? На дорогу смотри. — С Тицианом вообще интересно. Я его пару раз видел, когда Серега братву собирал у себя. Слово за слово, я ему про свои планы, он про свои. Про тебя рассказал, что охрану тебе доверить хочу. Ну он и сказал к нему обратиться, подсобит, подскажет, что да как тут. Не успели, — Желтый поджал губы, — но ничего, сами разберемся. Знакомства, благо, есть. — А почему Тициан все-таки? — Искусство любил. На искусствоведа учился, но в музей чет работать не пошел, другим занялся. А знания куда-то девать надо, ну он как выпьет — лекции читать начинает. Как-то заебал всех рассказами, что как денег заработает — из Лувра Женщину перед зеркалом выкупит. У него к этой картине любовь великая была почему-то. Ну и стали его Тицианом звать, че нет. Вова усмехнулся. Интересно так, как через вроде бы простые клички история человека раскрывается. Не просто же так их человеку дают. — Даже стало интересно, что там за картина такая. — Ну, бог даст — скатаемся, посмотрим. Вова на это смущенно улыбнулся. Вадим планы даже вон какие-то строит, может, и правда у них это все настолько серьезно. Просто Вова думал, что отношения — это когда ухаживают долго, на свидания всякие ходят, присматриваются друг к другу, а не вот так сразу. Но, видать, и по-другому тоже бывают, просто привыкнуть к этому нужно. Уже в квартире Вова начал нервничать. Он догадывался, конечно, что будет происходить, но все равно очень волновался. — А ты взял… Ну то, о чем вчера говорил? — спросил Вова, не заметив, что стал слегка заикаться от волнения. — А, да, — кинул небрежно Вадим и заключил Вову в свои объятия, — если ты волнуешься, то мы можем потом. — Не-не, я и потом волноваться буду. Непривычно просто это все, — Вова нахмурился, не находя расслабления в объятиях Вадима. — Я буду очень нежным, — прошептал Вадим, проводя языком по ушной раковине Вовы. — Ну сильно-то не перегибай. — Пожестче любишь? — Да я че, знаю что ли, как я люблю, — буркнул Вова и отстранился, — мне выпить нужно. Немного. Для храбрости. Вадим вздохнул, но Вову отпустил. Сам в гостиную ушел, оставив Вову одного на кухне. Тот опрокинул в себя две стопки водки и тряхнул головой. Что-то опьянение тоже не сильно помогало, но деваться-то уже некуда было. Он вышел в гостиную и встал в дверном проеме, глядя на Вадима. К себе прислушивался, пока взглядом скользил по Желтому. Вадим Вове нравился, весь — от макушки до пяточек в протертых носках. Вова его точно хотел и, наверное, доверял. Вадим не похож на человека, который вот так запросто будет сближаться и словами разбрасываться. И вместе с этими мыслями и волнение подулеглось. Спокойнее стало. — В спальню? — Вова кивнул головой в сторону двери в спальню. — Ага, иди, я сейчас захвачу кое-что и приду. Вову вот это «кое-что» очень смущало, так как он знать не знал, что нужно Вадиму, а спрашивать не решался. Что там за приспособления такие, без которых не потрахаться никак? По идее, все с собой должно быть автоматически, с рождения. Вова до последнего не мог решить, включать свет или нет, но остановился на тусклом ночнике. Силуэты видно — и ладно. Кинул покрывало на пол и шустро стянул с себя рубашку и брюки. И под одеяло забрался. Ощущал себя девственницей-малолеткой, и это ему совсем не нравилось. Слишком уж это отличалось от уверенного в себе в жизни Вовы. Оказалось, что единственное, что было способно его успокоить — это Вадим, забравшийся к нему под одеяло. — Все в порядке? — спросил он шепотом, нависая сверху. Вова кивнул и поскорее поцеловал Вадима. Поцелуй вышел таким нежным, легким. Его не хотелось разрывать и чем-то портить. В этом поцелуе была та близость, которой Вове не хватало все это время, чтобы окончательно поверить в серьезность происходящего. Вадим не торопился — он продолжал целовать Вову и поглаживал его, расслабляя и давая привыкнуть к чужим рукам на его теле. Далеко не заходил, наблюдая за тем, как постепенно спадает напряжение между ними. И только когда Вова обмяк и сам крепко обхватил спину Вадима, прижимая к себе ближе, Желтый позволил себе большее. Он раздвинул ноги Вовы шире и ладонью провел по внутренней стороне бедер вверх, и Вова издал первый несдержанный стон. Предвкушение заводило. Вадим правда старался быть неторопливым, терпеливым, но как же это тяжело, когда человек, которого ты желал столько времени, сейчас перед тобой. Так близко. И смотрит с таким желанием… Вадим позволил себе отвлечься лишь раз — чтобы вытащить из кармана брюк вазелин и презервативы, кинуть их небрежно к подушке, снять с себя брюки. И снова вернулся к Вове. Только уже без нежностей — он грубо мял бедра Вовы в своих руках, пока тот плавился под ним, как сливочное масло. Щиколотки Вовы были сведены где-то на пояснице Вадима, он двигал тазом, прижимаясь к Вадиму поближе. Вадим и сам стал бездумно двигать тазом, потираясь через белье своим возбужденным членом о Вову. Громкое, тяжелое дыхание мешалось со звуками поцелуев — влажными, раскатывающимися по всей комнате. От одеяла становилось душно, и Вадим резким движением скинул его на пол, а после поцелуями начал опускаться ниже, оставляя на теле Вову укусы и засосы. Он долго лизал и покусывал твердые соски, крепко сжимая самого Вову в своих руках, пока тот извивался и подавался навстречу губам Вадима. Звезды рассыпались под закрытыми глазами Вовы, когда Вадим спустил его белье и одним движением вобрал его член в рот. Вова невольно заскулил и вцепился в волосы Вадима, насаживая его на свой ствол глубже. Вова путался в ощущениях, метался по кровати, пока Вадим влажно отсасывал ему. Вове бы этого хватило, он был уже на грани оргазма, когда Вадим вдруг выпрямился и перевернул Вову на живот. И Вова снова напрягся, по спине сквозняком прошел холодок. Он постарался расслабиться и просто позволял Вадиму делать то, что он считает нужно. Вадим сгреб в руку подушку, подсунул ее под бедра Вовы и одним движением раздвинул его ноги шире. Вова неосознанно попытался сдвинуть ноги, но в ответ на это руки Вадима крепко схватили его и развели ноги в стороны еще шире. Вова зажмурился и рвано выдохнул. Вадим взял в ладонь тюбик вазелина и начал согревать его, жадно разглядывая обнаженного Вову. Красивый такой. Крепкий, стройный, на пояснице две безумно притягательные ямки, тонкая линия позвоночника, рассекающая спину и скрывающаяся между округлых ягодиц. Вадим снова склонился над Вовой. Он целовал его шею, плечи, шептал нежности на ушко, пока смазанный вазелином палец неторопливо растягивал тугие мышцы. Свободной рукой Вадим успокаивающе гладил бедра и бока Вовы; он вылизывал чувствительные ушки и кусал мочку, оставлял широкие влажные полосы языком на скулах и шее. — Что-то я пока не вижу плюсов… в происходящем, — прохрипел Вова с нервным смешком. Ощущения были странные, не совсем приятные. — А так? — Вадим начал быстрее двигать пальцем и чуть поменял угол, задевая что-то внутри. Вова не смог ответить — он только протяжно, удовлетворенно застонал, и стоны его становились только громче. Он был где-то на грани между удовольствием и реальностью, тело превратилось в переполненную негой сахарную вату. Но даже после долгой растяжки и большого количества вазелина, член входил очень туго. Вадим шипел сквозь зубы, медленно толкаясь глубже и глубже. Возбуждение перерастало в едва контролируемую агрессию, мысли из разнеженных превратились в грубые, хаотичные, дикие. Все, что ему сейчас было нужно — это оттрахать Вову до изнеможения, искусать, вымотать так, чтобы сил пошевелиться не было. Расслабленный стон Вовы, когда головка члена задела простату, стал спусковым крючком. Вадим обхватил одной ладонью Вову за шею, не сильно ее сжимая, он толкался глубоко, то резко и рвано, то медленно и с оттяжкой, наслаждаясь тем, как тугие мышцы горячо обхватывали его ствол. Удовольствие затягивало внизу живота тугой узел, изнутри вырывалось что-то дикое, звериное. Вадим положил ладонь на приоткрытый рот Вовы и сунул между его влажных губ два пальца. Острый язык скользнул по подушечкам пальцев, Вова сдавленно мыча обсасывал пальцы, капая на подушку слюной. Когда оргазм был уже совсем близко, Вадим резко выпрямился, подтянул Вову, вынуждая его подняться на колени, пару раз ударил по ягодицам тяжелой ладонью, заставляя кожу загореться ярко-розовым. А Вова в ответ только протяжно застонал и прогнулся в спине сильнее, подставляясь. Вадиму хотелось сделать много всего. Отшлепать до красного, оставить укусы нак заднице, руки к изголовью привязать, кончить в рот, чтобы белесая сперма стекала по разбухшим губам. Он прикрыл глаза и представил, как охуенно бы смотрелся стоящий на коленях Вова с его членом во рту. — Дрочи себе, — выдохнул Вадим, задыхаясь от быстрых толчков. По вискам и спине стекали крупные капли пота, падая на постель. Вова обхватил рукой свой член, торопливо лаская истекающий смазкой мокрый член — и за пару секунд кончил, захлебываясь стонами. Мышцы, сокращаясь, еще туже обхватывали член Вадима и скоро тот с низким рыком кончил, заполняя презерватив внутри Вовы своей спермой. Если бы не руки Вадима, все еще крепко держащие Вову за бедра, тот бы сразу рухнул на кровать, уставший от сумасшедшего оргазма. Отдышавшись, Вадим все же отпустил Вову и откинулся на спину на кровати рядом. Губы растянулись в расслабленной сытой улыбке. — Так ты вообще дикий, оказывается, — прохрипел Вова, подбираясь к Вадиму ближе. — Ну так, чуть-чуть, — все еще тяжело дыша, ответил Вадим и приобнял Вову. — В душ или покурим сначала? — Вова провел кончиком пальца по вздымающейся груди Вадима. — Не знаю, — тот прикрыл глаза, — вообще шевелиться не хочу. — Я тоже, но… — палец Вовы остановился в опасной близости от паха, — наверное, сначала все-таки в душ. — Вместе? — Не поместимся вместе, но я пойду первый. Вадим успел на прощание шлепнуть Вову по голой ягодице, а потом и сам соскреб себя с кровати и, завязав презерватив и надев трусы, вышел на кухню покурить. В душ ему не особо хотелось, больше хотелось дождаться Вову, выкурить еще сигарету и забраться спать под одеяло. Но Вова его в ванную отправил чуть ли не пинками. Чистоплюй какой выискался. Когда Вадим вышел из ванной, Вова что-то усердно искал в холодильнике. — Что-то потерял? — Я жрать теперь хочу, — произнес тот и закрыл холодильник, — а купить ничего не успел. Вадим смерил Вову тяжелым взглядом. — Только не говори, что ты собрался куда-то ехать пожрать сейчас. — Ну если ты придумаешь, что можно приготовить из… воды, то мы никуда не поедем. — Мы? Теперь взгляд потяжелел у Вовы. — Это ты в Москве все знаешь, а я не знаю ничего. Уеду еще не туда куда-нибудь. — До утра не потерпит? — Десять вечера еще, до утра вагон времени. Вадим, я серьезно, я есть хочу. После пяти минут препираний Вадим уже собирался, что-то бурча себе под нос. — Какой ты кайфоломщик, конечно, — ворчал Желтый всю дорогу, — нет, чтобы забраться под одеяло, повторить еще разок, потом спать лечь. — Тебе пятьдесят лет что ли? Сейчас поедим, вернемся, повторим и тогда уже спать. Наверное. Вадим вздохнул. Просто поесть превратилось в дегустацию алкоголя, о котором Вова раньше не слышал и пьяные приставания в машине. В квартиру Вадиму Вову пришлось тащить на плече, хоть тот и брыкался. Из квартиры Вадим ушел только через день — один раз только они выползли, чтобы продуктов и сигарет купить. А все это время просто наслаждались друг другом, трахались, разговаривали обо всем, снова трахались. — Так, а самое главное-то не обсудили, — вдруг вспомнил Вадим, уже собираясь возвращаться к Наташе. — Что еще? — Короче, на неделе люди приедут, которые с тобой работать будут. Ты пока подумай, где как тебе свой офис организовать. Может, качалку какую под это дело организовать, не знаю. Короче, займешься этим. — А с оружием че? Не кулаками же они махать на разборках будут. — От Сереги ждем ответа. В конце концов, не один же Тициан тут барыжит. Ну и ребята с собой привезут кое-что. — А не ссышь, что их поймают? Вадим усмехнулся. — Казанские менты куплены, от московских откупимся. Не ссы, все нормально будет. Ты местом займись, это сейчас важнее. Потом, как мясом обрастем, офис свой тебе организуем. А пока так, по-старинке. Вову от слова «офис» аж мутить как-то начало. На секунду даже захотелось обратно на тот склад — все, что нужно дали, что делать — сказали. А тут самому все. Еще и неизвестно, как в этой Москве все устроено, с кем договариваться. Вадиму Вова про свои переживания, конечно же, говорить не стал. Раз ему это поручили, то сам и разбираться будет, не маленький же.