Серебряная нить

— Оминис, как… красиво… — только и смог вымолвить Дин. Он хотел сказать «как жаль, что ты этого не видишь», но вовремя прикусил язык. — Я знаю… — вкрадчиво шепнул блондин, блаженно усмехнувшись, чем заставил вернуть удивлённый взгляд к его лицу. Гонт смотрел прямо на небо, будто бы… мог видеть. — Ты задавался вопросом, почему твоя магия другая и чем она отличается… Я, к сожалению, не знаю на него ответ. Но, если спросишь какая она? Я бы ответил… такая. — Оминис указал палочкой в небо, а затем опустил голову. — Трудно найти правильное описание этому восприятию, прежде всего потому, что я её чувствую, а не вижу, как ты. Но, после случившегося дома… когда твоя магия полностью вышла из-под контроля, я кое-что заметил, и меня посетила одна мысль… Знаешь, я никогда раньше никому в этом не признавался… — он наклонился ближе, убавляя громкость голоса почти до шёпота, будто давая понять, что сейчас последует очень секретное, сокровенное, а, возможно, и страшное признание. По телу аж пробежали мурашки от напряжения. — Я… вижу призраков. Когда наступила пауза, Дин в недоумении уставился на Оминиса, поморгав быстро несколько раз, с мыслью «и это всё?», и заржал. — Ну ты и шутник. — Юноша протёр лицо, чтобы смыть внезапно нахлынувшее волнение, продолжая глупо улыбаться. Дурацкая шутка, но он всё равно забавный, когда пытается вести себя более развязно. — Я не шучу, — блондин игриво плеснул ладонью по воде в сторону Макмиллана. — Кхм, — он прочистил горло, возвращая себе более деловой тон. — Ладно, если серьёзно, то это самый быстрый и простой способ объяснить о чём пойдёт речь. Призраки, как ты знаешь, не принадлежат реальному миру, миру людей. Это магический отпечаток души волшебника после его смерти. Магия никогда полностью не исчезает, может изменить состояние, но сама по себе она вечна и всегда окружает нас. Временные лишь сосуды, которые она наполняет. И эти следы, одни из немногих явлений, которые тесно связаны с нематериальным миром, миром магии, духов, призраков… миром астрала. — Ты поэтому притащил те книги? — поинтересовался Дин, умостившись на камень рядом. — Угу, — кивнул он. — Но они на крайний случай. Вообще, всё должно получиться и без них. Воздух над тёплой водой парил, окутывал согревающей дымкой и, на удивление, даже не был холодным, как всего несколько шагов ближе к палатке. И это действительно очень расслабляло. Вокруг лишь ночь и тишина. Лёгкая, умиротворяющая. Ни птиц, ни животных. Ни звука. Только ласковый голос любимого человека и бескрайнее, переливающееся изумрудным свечением, небо. — Погоди, что получиться? — Встрепенулся Дин, когда суть сказанного до него таки дошла. — Хочешь погрузиться в астральный мир? Оминис снисходительно улыбнулся. — Нет. Конечно, нет. Да и… сложно это. Только… заглянуть одним глазком. Брюнет вперился в его лицо, будто с трудом узнавал в рядом сидящем парне Оминиса. Чтобы он да предлагал такое? Впрочем, Гонт ещё с их ссоры с Сэллоу вёл себя странновато. Неужто… Неужто взаправду думает, что Себастиан мне нравится? Странно было слышать от Оминиса столь сомнительное предложение в такой легкомысленной манере. И тут возникало на рассуждение два варианта: он либо очень хорошо понимал, что делает, и это действительно окажет неоценимую помощь в самоисследовании, либо же таким глупым способом пытался перетянуть внимание на себя, зная, как бесстыдно пользовался Себастиан любопытством Дина, предлагая каждый раз всё более безумные идеи. — Оминис, ты же понимаешь, что я никогда… — Понимаю, — твёрдо перебил он. — Для этого не нужно никаких обрядов или жертвоприношений, выдохни. — Хохотнул Гонт, ласково погладив плечо. — Всего лишь медитация. Это скорее погружение в некий транс, чем промышляют порой гадалки. Ну… те, что и впрямь могут предсказывать будущее. Границы между мирами истончаются, и можно узреть куда больше, чем открыто волшебнику. — Чтобы предсказать будущее? — недоверчиво покосился Макмиллан. — Да какое там, — саркастично хмыкнул Гонт. — Чтобы связаться с потусторонним миром и его обитателями. Но, чтобы полностью погрузиться в астральный мир нужно много практики, опыта и знаний. Да и опасно это, — небрежно фыркнул он, как будто говорил об избавлении от противного бундимуна, а не нарушении границ насущного мира. — Я несколько раз пытался, но потом бросил это занятие. — Пытался?! — Какой удивлённый тон, — посмеялся Оминис. — Думал, я никогда не творю глупостей? Дин даже не знал что на это ответить. Похоже, что так. — Ты же знаешь, что призраки не всегда появляются перед волшебниками, но это не значит, что в остальное время они просто исчезают. Они тоже своего рода скопление остаточной магии. Очень слабой, и вся она, по сути, уходит на то, чтобы перемещаться между мирами. Обычно, волшебники не могут видеть чистую магию, как ты. Будь она такая, как у нас, или твоя, «древняя»… или любая другая. Лишь её проявление — волшебство, творимое ею. Не знаю почему так… — То есть… когда ты сказал, что «видишь» призраков, ты имел в виду… — Следы магии, да. — Оминис повернулся к Дину и склонился над ухом, снова понизив голос. — Вообще, я бы очень был благодарен, если бы ты не распространялся об этом. Обо мне и так уже какие только слухи по школе не ходят… — Да с чего бы мне…? — хотел было возмутиться юноша, но лицо блондина показалось уж слишком серьёзным, для таких шуток, и каким-то слегка взволнованным. Дин никогда не давал повода в себе усомниться, но здесь явно дело было не в нём. Оминис хоть и говорил, что его не беспокоит чужое мнение, всё же репутация Гонтов нанесла какой-то ущерб его психике, и то, что о нём болтали вопреки самовнушению таки задевало. — Я никому не скажу. — В волшебном мире видеть и слышать то, что недоступно другим считается дурным знаком. Часто связанным с тёмной магией. Не то чтобы я волновался о мнении других, но с меня достаточно уже ложных обвинений в связи с ней. — Оминис, закатив глаза, вернулся в прежнее положение. — И так постоянно замечаю, как перешёптываются за спиной и тычут в меня пальцем… — продемонстрировал он с презрением. Дин не знал, каково это расти в такой семье, как его. Да и Гонтов он не знал до поступления в Хогвартс. Никто о них ничего ему не рассказывал и не настраивал против. Потому, когда отец увидел их вместе и разозлился, брюнет испугался, не того, что общение с Оминисом неправильное или плохое, а только того, что он парень. Для Дина катастрофой была не фамилия, а пол человека, в которого он посмел влюбиться. И юноша никогда не обращал внимание на то, каково Оминису каждый раз, когда окружающие узнавали кто он. Этот потрясающий парень всегда гордо держал голову поднятой. Наверное, нельзя привыкнуть к такому предвзятому отношению, сколько бы лет ни прошло. Наследие Слизерина отпечаталось на каждом из Гонтов клеймом, и с этим уже нельзя ничего поделать. — Никто в тебя пальцем не тычет, — Дин опустил его руку и стиснул в объятиях. — Ты замечательный. А если кто чихнёт в твою сторону — конфетти из него сделаю. — О-о-о, — растроганно протянул Оминис и погладил парня по спине. — Ты мой отважный рыцарь-спаситель? — Нет, я очень злой дракон! — Игриво оскалился Дин и притянул его для поцелуя. Блондин мило посмеялся ему в губы. — Драконов ещё не встречал, ты будешь первым… Хм… — как-то мечтательно хмыкнул он и слегка отстранился. — А ведь подходит. Огнём, конечно, не дышишь, но вполне неплохо с ним управляешься. — Угу. — Закивал Дин и поднял из воды руку блондина, обхватив его ладонь большим пальцем, остальные же немного раздвинул в стороны «веером». — Уже намного лучше, смотри… Жидкий голубой огонь полился вверх по ладони и окутал их кончики пальцев, разрастаясь всё больше и выше, будто тянулся в небо. Всё тело объяло комфортным теплом, уверенностью в том, что всё получится. Магия ощущалась пластичной глиной внутри — что бы юноша не захотел сейчас сделать, всё получится. Он никогда раньше такого не ощущал. Была ли причина в том, что они оказались наедине, на многие мили вокруг, или в самом умиротворяющем бальзаме, но это ощущение было столь же приятным, как присутствие Оминиса и его нежные прикосновения. Блондин расслабленно прикрыл глаза, прижимая руку к руке Дина, а затем оторвал указательный палец. Лёгкий огонёк продолжал держаться на кончиках. Кажется, обоих парней это немного удивило, и Оминис повторил то же самое с остальными. Когда мизинец оказался на расстоянии пары дюймов, пламя, словно жидкость стекла вниз до основания ладоней, которыми парни продолжали соприкасаться, и вспыхнуло с новой силой. — Ты правда не чувствуешь жжения? — решил ещё раз убедиться Дин. — Чувствую, но не боль. Только приятное тепло. Немножко покалывание и… лёгкую щекотку. — Он слегка пошевелил своими изящными пальчиками. — Пламя такое же податливое и нежное, как и ты. Брюнет аккуратно развернул его кисть ладонью вверх, перелил в неё огонь, а затем медленно убрал свою руку и опустил под воду, опираясь на колени Оминиса, радостно покачиваясь, как дитё малое. — Ух ты… — Губы расплылись в самодовольной улыбке, пока Дин продолжал наблюдать, как его магия горела в ладони любимого человека, и периодически бросал любопытные взгляды на его умиротворённое лицо. — Не знал, что так можно. — Теперь понятно откуда в тебе такая любовь к играм, — хохотнул Оминис. — Ты же в душе ещё совсем ребенок. — Ничего подобного! — притворно обиделся Дин. Но всё же Оминису не нужны были глаза, чтобы смотреть прямо в душу, и это порой слегка пугало. Макмиллан поднял руку из воды и снова приблизил к Гонту, как пламя потянулось к ней, своему неоспоримому обладателю, пуская бледные искорки в воздух и перетекала в его мокрую ладонь, снизу вверх, игнорируя все законы физики. За этим можно было наблюдать вечно. У Дина не было ни нормального детства, ни друзей… Никогда не было человека, с которым можно было чем-то поделиться. Чем-то своим, личным, самым сокровенным. Не только эмоциями и переживаниями. Не только телом, но и душой. Что бы там блондин ни говорил о судьбе, игнорировать то, что Дин наблюдал собственными глазами просто не мог. Не только он любил Оминиса, даже древняя магия любила его. Будто им предначертано было встретиться. Будто… этот жизненный путь неизбежно вёл его к нему. Огонёк в ладони погас. Парень, воодушевлённый столь приятным экспериментом, хотел продолжить и предложить попробовать что-то ещё, но Гонт его опередил. — Вернись на место и продолжим. — Юноша ласково коснулся плеча, но в его тоне всё же заиграли требовательные нотки, поэтому Дин, без возражений, приземлился на тот же камень, на котором ранее сидел, с интересом ожидая чего там такого напридумывал Оминис. — А теперь слушай очень-очень внимательно: если у тебя получится, слышать астральный мир ты начнёшь раньше, чем заметишь, что что-то не так. Не поддавайся на искушение и никуда не ходи, понял? — назидательно проговорил он. — Ты можешь заблудиться, или ещё чего похуже… — Ты же сказал, что это безопасно. — Дин уставился на него с подозрением. — Я такого не говорил. — Оминис напряжённо стиснул губы, задержав дыхание, и шумно выдохнул, потирая переносицу, наконец выдал всю свою встревоженность. — Гадство… ладно, прости, стоило выразиться более серьёзно, но я не хотел тебя запугивать. Тебе сейчас наоборот расслабиться нужно, а не думать с какой стороны ждать опасности. Да, риск, конечно, есть, глупо было бы полагать иначе, это всё-таки другой мир как-никак, а не надоедливый полтергейст, который пакостит в твоём доме. Но, если не переходить черту, ничего не случится. — Он взял руку парня и сжал в своей. — А что может случиться? Там же все мёртвые… — Лучше тебе не знать… просто не… — Оминис! — гаркнул Дин и дёрнул рукой. Ну сколько же можно в самом деле? Ему ведь не пять лет. — Praemonitus, praemunitus! — На латыни меня отчитываешь? — кокетливо улыбнулся он, придвинувшись ближе. — Это что-то новенькое, но мне, безусловно, нравится. Эта фраза была высечена над дверью отцовского кабинета. Каждый раз, когда Дин проходил мимо, почему-то из всего, что висело в коридоре, он всегда смотрел именно на неё. Как будто таким образом пытался заколдовать себя на терпение и выдержку, которой обладал отец. — Злые духи, Полтергейсты, Банши, Боггарты, Обскуры, Смеркуты, Дементоры… думаешь, откуда они все? Чем глубже ты погружаешься в мир, которому не принадлежишь, тем сильнее притягиваешь к себе всякую нечисть. А они потянутся, потому, что ты, переходя туда, создаёшь мост, по которому должен вернуться. Как и они возвращаются в своё измерение. Но, если они воспользуются тобой… ты заплутаешь и не найдёшь дорогу назад. Поэтому, повторяю, ни в коем случае отсюда ни шагу! Что бы ни услышал, чей бы голос не звал и кого бы ты не увидел. — Понял. — Кивнул брюнет. — Ты меня слышал? — недоверчиво переспросил Оминис, видимо, Дин прозвучал уж чересчур самоуверенно. — Да понял я, понял. Сидеть на жопе ровно и только наблюдать. — Именно! — Так, а что я должен увидеть и услышать? Я понятия не имею чем мне поможет астральный мир… — Думаю, ты сам поймёшь, — после недолгой паузы уверенно ответил Оминис, но юноша всё равно заметил, как он растерялся от этого вопроса. Он сам не знал. — Я… Поскольку это измерение магии, скорее всего нечто связанное с ней. Возможно, событие, которое поможет определить направление в дальнейших поисках, или даже ответ на какой-то из твоих вопросов. Но помни, это не воспоминания, там не так безопасно, как в омуте памяти, это следы магии. А не вся магия безвредна и безопасна… — Я понял, Оминис, — Дин успокаивающе провёл ладонью по руке парня. Какой же он всё-таки мнительный… Об астральном мире они лишь поверхностно проходили на занятиях по прорицанию. Профессор Онай, похоже, знала об этом очень много, ибо выдавала совсем крупицы информации строго по программе, которая, к тому же, не задерживалась в мозгу парня. Не сказать, что Дину не было интересно, но древние руны нравились куда больше. Возможно, потому, что в них прорицание занимало от силы треть учебного процесса. Да и увлекаться он ими начал ещё до непосредственного прибытия в Хогвартс. — Я думаю, что твоя, так называемая, древняя магия берёт свои истоки отсюда. Из природы. Даже если её использует человек… Нет, не так… Скорее, это волшебники утратили способность использовать её, полагаясь лишь на кровь и наследственность. Поэтому, древняя магия столь могущественна и не теряет свою силу со смертью человека, использовавшего её. Поэтому, Хогвартс до сих пор является одним из самых безопасных мест Великобритании. У каждого обычного волшебника есть лимит магии. Искусное, сложное заклинание требует больше ресурсов, а некоторое колдовство может иметь последствия куда страшнее простого истощения или обратной отдачи в случае ошибки, и привести даже к смерти. Потому нельзя бесконтрольно и часто кастовать непростительные, например. Потому навыкам магии обучают. — Оминис сжал его руку теснее. — И я бы сказал, что древняя магия является причиной, по которой тебе не нужна волшебная палочка или знание заклинаний, чтобы колдовать. Далеко не многие волшебники умеют обходиться без инструмента, но я ещё не встречал тех, кому не нужны были заклинания. Можно научиться использовать их невербально, но, чтобы творить магию совсем без них… Складывалось впечатление, что Оминис ожидал от Дина какого-то чуда, на подобии того, что происходило в небе, но парня не прошибло никаким озарением. Он так и не понимал, с чего вдруг именно он оказался тем… «избранным». — Получается, если я научусь пользоваться древней магией, то смогу колдовать что угодно и сколько угодно? — И да и нет. Водяная мельница в Хогсмиде перегоняет через себя воду, но всё равно изнашивается, — прищурившись, загадочно ответил Оминис. — Древняя магия неиссякаемая, безграничная, бессмертная… А ты — нет. — А если я захочу стать бессмертным? Блондин снисходительно улыбнулся. — Ну… попробуй. — Херня какая-то, — вырвалось у Дина. — Прости, это, конечно, всё здорово, да… Особенная, вечная магия самого мироздания, которая, по какой-то причине, мне подчиняется… Но, мне кажется, я страдаю из-за неё больше, чем она мне как-то помогает в жизни. С тех пор, как я впервые ощутил её, как она проявилась, всё только стремительно катилось в тартар… По пути добавляя ворох новых проблем. Сначала отец, потом этот гоблин с бандюками… Я словно продолжаю блуждать в потёмках, вижу впереди лучик света, бегу к нему, но едва его касаюсь, как брешь закрывается, и я снова оказываюсь во тьме. И так до бесконечности. Ещё Фиг со своими наставлениями и дневниками Хранителей; Морганак, которая тоже натворила столько дичи в прошлом, что волосы встают дыбом, а теперь я почему-то должен за ней это всё расхлёбывать… — Слово за слово, и внутри забурлило чистой яростью. — Себастиан из-за меня пострадал, Бёрк бесследно исчезла, и ты… — Что я? — Удивлённо вскинул брови Оминис. — Только чудом всё ещё цел… Не думай, что я забыл о том, что случилось в лагере Руквуда. Я… Я всего этого не просил. И волшебником стать никогда не мечтал… — Дин осёкся, и ослабил руку, почувствовав, что сжал её слишком сильно. — Прости. — Он уставился на свои руки. Закипающий гнев внутри утих. — Нет, конечно, это враньё. Магия манила меня, сколько себя помню. Мне она всегда была интересна, но… я как-то смирился с тем, что мне не суждено стать волшебником. А потом… Потом словно мешком с картошкой по голове огрело. Всё так внезапно закрутилось, что я просто… — Испугался, — закончил Оминис. — Вполне ожидаемо. Я помню, когда впервые использовал магию, сам чуть не обделался. А я ведь рос в семье волшебников и знал, что буду им. — Тоже что-то сжёг? — Неа, — безрадостно улыбнулся он. — Столкнул сестру в пруд. Я этим не горжусь, можно было просто её проигнорировать, но я тогда тоже очень разозлился… она в детстве ещё более несносной была, чем сейчас, и постоянно обзывалась… — Как? — М-матагот. — Юноша аж заикнулся, скривился так, будто это взаправду было чем-то оскорбительным. — Это же кошка, нет? — Угу. — Кивнул Оминис. — Фамильяр чаще всего. — Так а чего тут обидного? — недоумевал Дин. — Ну… они чёрные, лысые, с огромными голубыми, «пустыми и мёртвыми» глазами, совсем как у меня… — Мерлин, что за тупость. — Презрительно фыркнул брюнет и потянулся к парню. — И глаза у тебя серые. Самые красивые, которые я когда-либо видел… — Не сдержавшись, отпустил руку, наклонился и обвёл щеку большим пальцем, а затем прикоснулся губами к ресницам. — Прямо как две серебряные луны. Оминис сконфуженно сжался и опустил голову, спрятав покрасневшее лицо от пристального взгляда голубых глаз, будто никогда раньше не слышал комплиментов в свой адрес. Хотя, чему удивляться? Дин на его слова реагировал точно так же. — А твоей сестре я в следующий раз язык оторву, пусть только рот откроет, — прошипел он злобно Гонту на ухо, отчего, судя по тихому смешку, его, кажется, слегка отпустило. — По-моему, ей и так прилично досталось, — ответил Оминис без капли сожаления в голосе. Брюнет утешительно приобнял его, надеясь, что это хоть как-то облегчит плохие воспоминания. Глупые детские издёвки не казались чем-то серьёзным и травмирующим, но слышать их изо дня в день, должно быть невыносимо. Дина таким образом не травили, братья были ещё слишком маленькими, да и с возрастом наоборот, почему-то испытывали к нему интерес и стремились подружиться. Но нечто подобное юноше тоже пришлось пережить: мачеха любыми способами пыталась подчеркнуть его никчёмность и унизить. Жизнь Оминиса сложилась несладко не только потому, что он родился слепым, но ещё и в такой бездушной семье, как Гонт. Его отец произвёл на парня слегка странное, но вполне адекватное впечатление, а вот детишки, кроме двух младших, оказались напрочь отбитые, и Макмиллан им искренне желал больше никогда с ним не встречаться.

***

— Закрой глаза и расслабься, пусть вода тебя подхватит и ведёт… — равномерный ласковый голос Оминиса действовал, как транквилизатор. — Кстати, ты знал, что она превосходный проводник в иные миры? — шепнул он на ушко, на что юноша приоткрыл один глаз и покосился в ответ, не сдержав улыбку. — Можешь посчитать до десяти… лучше до ста… или перечислить простые ингредиенты для зельеварения… это не суть важно… — тихий голос звучал совсем рядом, а тёплое дыхание ощущалось на мокром плече. — Кажется, я усну быстрее. — Дин постеснялся озвучить реальные мысли, облизал губы и издал тихий смешок, но глаза не открыл, чтобы не давать себе лишнее искушение. — Ничего страшного, если не получится. — Хохотнул Оминис. — Я буду рядом всё контролировать. Несомненно. — Мне сейчас хочется совсем не медитировать… — недвусмысленно намекнул Дин, покусывая губу. Но вслух сказать, как ему хотелось забраться к своему парню на колени, прижать его к камням и засосать так сильно, чтобы аж в глазах потемнело, даже у Гонта, и голова закружилась от душного воздуха, всё же постыдился. Хотя Оминис и так прекрасно знал, насколько развратна у него фантазия. — Не испытывай моё терпение. — Уха коснулись чужие губы и лизнул низкий шёпот. По телу пронеслась волна мурашек. — Замолчи, а то поплатишься. Я бы с радостью… — хотел ответить Дин, но стоило знать меру. Всё равно ещё вся ночь впереди, и юноша не рассчитывал, что это займёт много времени. Если вообще получится. Ладно… Что он там говорил? Считать? Раз… Два… Три… Шесть… Семь… Десять… Абсолютно никаких изменений. Глубоко вдохнул. Одиннадцать… Семнадцать… Восемнадцать…. Двадцать три… Краем уха Дин уловил тихий мотив. Оминис что, начал петь? Юноша двинул головой в его сторону, пытаясь распознать откуда исходит мелодия. Она не звучала справа, где сидел блондин, а откуда-то позади. Женский голос напевал совсем тихо, но брюнет всё равно узнал эту песню. Слышал когда-то, но от кого? Не в силах больше терпеть, Дин открыл глаза. — Оминис, ты это слышишь? — Он выпрямился, огляделся и повернулся к Гонту, но тот сидел неподвижно, немного наклонившись к нему, словно прислушивался. Получилось? Полным скептицизма взглядом Дин снова окинул окружение. Поначалу всё казалось точно таким же: вокруг темно, только молодая луна слегка освещала ландшафт, припорошенный белым снегом, и отражалась в воде. Но… Оминис не реагировал. Сколько бы Дин не звал. А пение становилось навязчивым и более громким. А затем, вся поверхность: земля, вода, одинокие деревья и камни неподалёку, всё, словно покрытое тонкой голубой вуалью, начало светиться. Из неё медленно поднимались крохотные снежинки вверх, как будто время пошло вспять. Но это был не снег, а искорки. Вспыхивали и гасли то тут, то там. Юноша уже видел такое раньше… Похожий эффект излучала древняя магия. — Оминис, ты был прав! — Обернулся к Гонту Макмиллан, и вдруг всё померкло. — Оминис?.. ОМИНИС! — закричал он. Пение смолкло. Голос поглотила пустота, а Дин стоял в самом её эпицентре. Одетый и сухой, словно его выдернуло совсем из другого места в бесконечное, бесцветное, беззвучное… ничто. — Ой, блядь… — отчаянно вырвалось изо рта. — Как же он взбесится… Собственный голос звучал странно. Дин не понял, как так получилось, что он оказался по ту сторону. Он ведь не двигался с места. Всё, что он делал это смотрел и прислушивался, как наставлял Оминис. Но… может быть, двигаться и не нужно было. Достаточно желания? Или же… что-то незримое втащило его сюда? Разве можно вот так запросто попасть в другой мир, просто ненадолго прикрыв глаза? Это же… — Бред… — не сдержался Дин. — Так… Оминис сказал, что за мной создаётся мост… — замямлил он и ещё раз осмотрелся по сторонам. А затем психанул и начал расхаживать на месте, вертя головой, как сова. — Какой в жопу мост?! И где он?! Тут же кромешная тьма! — в панике заорал он, взъерошив волосы. — Если я тут не сдохну и всё же вернусь, Оминис меня точно прикончит… С особым наслаждением измельчит на кусочки, приговаривая «а я предупреждал!»… А потом, я буду являться ему по ночам в виде озабоченного привидения и домогаться, а-ха-ха-ха-ха, — истерично рассмеялся парень и треснул себя по лицу слегка вспотевшими ладонями. Блядь… а если серьёзно, нужно искать выход отсюда. К чёрту эту бесовскую древнюю магию с её хранителями и… Перед парнем в воздухе замерцала тонкая, словно паутинка, серебряная нить. Дин поддел её пальцами, и она, как змейка, извилась в воздухе, не позволяя к себе прикоснуться. Я уже видел это раньше… Нить тянулась откуда-то из груди вперёд, во тьму. Попытавшись снова схватить её, юноша резво замотал рукой и она растаяла, словно дымка, но стоило убрать пальцы, нить снова материализовалась перед глазами. — Чертовщина какая-то… Нерешительно Дин пошёл вперёд, куда она вела, и спустя несколько шагов услышал голос: — Так что тебе нужно от моего сына, Гонт? Мерлин, только не он… Пространство вокруг замерцало синим, вырисовывая из пустоты пол, стены, картины и мебель… И вот юноша стоял в знакомой гостиной, до которой из столовой доносились голоса. Всё вокруг выглядело странно. Совсем не реалистично. Лёгкий, голубоватый свет пробивался сквозь огромные окна веранды, в конце коридора, но за ними не виднелось ничего. Дин настороженно приближался к арке, за которой находился обеденный зал. Стена скрывала посетителей дома его отца от взора, но голос Оминиса он бы ни с чьим другим не спутал. Происходящее напоминало смесь чужого подсознания с искусственно созданным миром зазеркалья. Это воспоминание он отчётливо помнил. Помнил, как отец использовал на его парне Империус. Дину не хотелось возвращаться в него снова. Не из-за того, что натворил после, а каким безэмоциональным выглядело лицо Оминиса под проклятьем, его пустые глаза, словно у куклы. Страх снова увидеть его таким сковывал движения и заставлял медлить. Цветы на обоях едва заметно шевелились словно живые, как и древесные узоры на половицах. Окружающий мир был соткан из множества мелких огоньков, воссоздавая то, что когда-то юноша видел на самом деле. Он всё же заставил себя заглянуть за угол, невзначай коснувшись стены, и её поверхность растаяла под пальцами, выдавая всю нереальность происходящего, а затем снова вернула прежний вид, только Дин убрал руку. Столовая оказалась пустой и тёмной, только мутный голубой свет из окон проливался, как будто от лунного света, на пол и обеденный стол, сервированный для троих. Макмиллан не знал по какой причине оказался в стенах дома своего отца, но она несомненно должна была быть. Он пересёк веранду и распахнул стеклянную дверь, которая вела на задний двор. Это была точка, из которой прекрасно просматривалась вся территория поместья, даже дома Лоутонов и Бэйкеров, которые скрывались за густым садом, выглядывали крышами из-за крон. Снаружи всё выглядело ещё более причудливо, чем внутри, хотя и полностью соответствовало реальности. За низкой оградкой простирался огромный сад, разделённый по центру вымощенной из камня дорожкой, до самого горизонта. Дин точно не помнил, был ли он таким просторным на самом деле, но сейчас казался бесконечным. С каждым шагом, ступая на ступеньку, в воздух поднимались, словно пыль, те же синие искорки. Магия рисовала для него знакомое место, но зачем? Будто в ответ, далеко впереди, снопом вспыхнули тысячи молний разом, формируя собой нечто очень похожее на дерево, подсветив собой ровную тропинку к нему. И оно мгновенно погасло. Дин вгляделся во тьму, не в силах решить, показалось ему или нет. Охватило странное, очень знакомое ощущение, прошибая тело лёгким статическим разрядом, а волосы будто сами собой зашевелились. В подтверждение дерево зажглось снова. Переливаясь иссиня-голубым светом от корней до верхушки кроны, которая расходилась крошечными бледными точками во все стороны в пространстве вокруг и над парнем. А затем ещё раз. Подстраиваясь под какой-то ритм. Или пульс? Чем больше Дин об этом думал, тем чётче замечал, как свет пульсирует в такт биения его сердца. Но ведь… его тело нематериально. Воздух наполнило тихое, ровное шипение, и ногой юноша почувствовал движение. Глянув вниз, он просто оторопел: рядом поползло существо очень похожее на змею с четырьмя небольшими рогами и сияющим синим камнем во лбу, скрываясь между прутьев ограды, в траве. Дин застыл, не в силах шевельнуться. Казалось, рогатый змей ему что-то шептал, но сколько он ни прислушивался, не мог разобрать что именно. Будто бы… звал за собой? И всё полз и полз в сторону пульсирующего дерева, длиннющий настолько, что начали закрадываться сомнения, может, Дин просто бредит? Может, это вовсе не призрачный мир магии, а лишь побочка от дурацкого пирожного? А затем, показался конец хвоста, который небрежно стукнул о ботинок парня одним из шипов. Всё вокруг ощущалось чужим, но в то же время так, словно юноша здесь не впервые. И эта связь, наполняющая само пространство и нутро парня, магическая, всепоглощающая… завлекала, манила, вела… за змеем. Без понятия, что делать дальше, Макмиллан двинулся сквозь калитку и просто пошёл вперёд по дорожке. Понадеялся, что сам, по наитию, найдёт дорогу. Жаль, что Оминис ничего толком не рассказал… А может и сам не знал? — Оминис… — снова тихо позвал Дин. Астральный мир нематериален, значит, он до сих пор сидел рядом с Гонтом там, в горячем озере Исландии. Но как пробиться в своё сознание и позвать на помощь? И смог бы Оминис помочь? А что бы сделала Лилиан? — внезапно подумал Дин. — Она наверняка в моём возрасте была куда опытнее, да и о древней магии знала куда больше. Приглушённый детский плач отвлёк внимание от размышлений. Он звучал совсем рядом. Тихие всхлипы размеренно повторялись друг за другом, словно волны, размывающие шершавый морской песок на берегу, отчего противно заскребло в груди. Показалось, что становится светлее. Но нет. На самом деле, мерцающих нитей вокруг стало больше. Появились другие голоса. Женские, мужские, детские… Поначалу совсем негромкие, но затем, их тон стал усиливаться, наполняться страхом, паникой. Только детский плач голосил громче всех. Большинство звали на помощь, что-то кричали… А за ними стали вырисовываться и образы. Как эфемерные, мгновенно тающие во мраке, так и более чёткие, позволяющие хоть что-то разглядеть. Игнорировать их было несложно, ведь установка была довольно ясной — идти только вперёд. Чутьё подсказывало, что это единственно верный путь. Но внутренний «сэр Кэдоган», как иногда издевательски называл Дина отец, всё равно порывался спасать чёртовых призраков: картины перед глазами представали малоприятные. На самом деле, постоянно возникающий приступ героя-спасителя даже самого Дина бесил, потому, что ему было трудно противостоять. А порой, он мог всё только усугубить. Но парень не терпел несправедливости. Незаслуженных издевательств над кем бы то ни было. И не мог физически сдержаться, просто молча наблюдать за страданиями. Эти люди не настоящие… Поначалу Дин даже не понял, что это вторжение чужих воспоминаний. Первое, которое удалось разглядеть, происходило у дерева, и юноша замедлился, подумав, что подростки на самом деле в этом саду подвесили своего одногодку на дереве вниз головой. Но потом разглядел их школьные формы, очень похожие на его собственную, только эмблемы не удалось распознать. Хотя большинство из них смеялись, это было больше похоже на травлю, нежели плохую шутку. Справа раздался пронзительный вопль, и прежнее воспоминание растаяло. Там молодую девушку тащили на костёр двое мужчин. И, казалось бы, силы были даже близко не равны, а она всё равно сопротивлялась, клялась, что не ведьма и молила отпустить. Что за средневековое варварство?! Лишь поравнявшись с воспоминанием, Дин понял, что уже видел эту девушку раньше и, будто в подтверждение своих подозрений, уловил на её губах мимолетную улыбку. Это был мастерски разыгранный спектакль, один из многих. Что побудило волшебников запечатлеть её образ на картине. Юноша читал об этом. Как в средние века ведьмы дурачили инквизицию, обладая иммунитетом к огню. Девушка вырывалась очень правдоподобно. Её длинные, растрёпанные волосы разлетались во все стороны. В синем свечении, цвета различить было почти невозможно, но Дин почти был уверен, что они рыжие. — Венделина? — только он произнёс имя ведьмы и та, будто его услышала, повернулась прямо к парню, сверкнув зелёными глазами столь угрожающе, что он сделал два шага назад. Как это возможно? Венделина Странная, так её прозвали в волшебном мире. Ведьма, которую сжигали на костре свыше сорока раз под разными личинами, но изображалась она на картине в своём истинном обличии, ещё совсем юной. Снова послышалось шипение, теперь совсем другое, низкое и опасное, а за ним тихий шёпот человека, едва уловимый за окружающими голосами. — «Убей!» — слово будто иголкой укололо. Дин дёрнулся на звук. Он не видел с кем говорил этот парень, но место, в котором тот находился, узнал. Ещё в первые недели учёбы, юноша заблудился и случайно забрёл в туалет для девочек на втором этаже, не обратив внимание на знак на двери. Благо, тогда он пустовал, и никто не стал свидетелем столь унизительной ошибки. Там не было ничего примечательного, но этот комплекс из раковин сразу бросился в глаза странным расположением по центру комнаты кольцом. Теперь же, наблюдая за тем, как они раздвигаются и одна из раковин скрывается в полу, образуя по центру проход, парню всё становилось очевидно. В Хогвартсе полно тайных мест, не удивительно, что о многих Дин до сих пор не знал. А затем, внутрь юркнула огромная змея, наподобие той, что охраняет вход в общежитие Слизерина. Парень аж остановился, не веря своим глазам. Чутьё подсказывало, что она настоящая. Но ведь таких в природе не бывает? В стороне зазвучал приглушённый мужской смех. Посреди деревьев, в небольшом овраге, испуганно стояла хрупкая фигурка в мантии. Не то девушки, не то ребёнка, из-за капюшона тяжело было разглядеть, и едва удерживала двуручный длинный меч перед собой, видимо, защищаясь от мужчины, который угрожающе надвигался, скалясь во все зубы и держа в руке нечто на подобие поводка. Сколько ещё это будет продолжаться? — Оминис… Чёрт возьми, ты бы точно сообразил что делать, — от накатившего отчаяния Дин потерял счёт времени и снова заговорил сам с собой. А может, надеялся, что Оминис его всё же как-то услышит. — Я знаю, что ты не всезнающий, но уж точно быстрее меня разобрался бы с этим дерьмом… — Юноша остановился, продолжая злобно смотреть на дурацкое дерево, которое не приблизилось ни на шаг, продолжая мерцать на горизонте. — Я не знаю, что оно от меня хочет! Почему не подпускает к себе и не выпускает. Пожалуйста… если ты меня слышишь… ты мне нужен. Дин двинулся вперёд, ускоряя шаг, пытался не отвлекаться от поставленной цели, но только отворачивался, как перед глазами возникали другие образы. Другие люди. И ко всем тянулись эти призрачные нити. Как будто… между всеми существовала какая-то незримая связь. Громкий лай собак сбил Макмиллана с мысли. Он повернулся на звук и увидел высокого худощавого парня, защищающего ребёнка от двух разъяренных собак какой-то сухой палкой. Только когда парень одним ударом уложил первую псину, а вторая вцепилась в его предплечье, Дин схватился за то же место на своей руке, которое обожгло фантомной болью. На нём, после случившегося, не осталось даже шрама, благодаря уходу миссис Лоутон. Юноша смотрел на себя со стороны и не понимал, как такое возможно? Как это воспоминание может находиться отдельно от него самого? Когда это случилось, Дин впервые почувствовал, что с ним что-то не так. Впервые ощутил, на что на самом деле способен. Как ранее выстроенные моральные границы, убеждения, что он ни одной живой душе не причинил бы вреда, с лёгкостью треснули и испарились, когда нужно было защитить брата. Пусть Дина никогда и не признавали частью этой семьи. После того случая ему впервые приснились демоны. Адские гончие с кроваво-красными глазами, которые гнались за ним. Выходит, древняя магия проснулась гораздо раньше. Если вообще «спала». Дин думал, что найдёт хотя бы один ответ, но вместо этого, только вопросов становилось всё больше. Пространство вокруг снова пронзил детский плач. В стороне проявились очертания девочки, совсем маленькой, лет семи, сидящей на полу, обхватив колени. Белые длинные волосы ниспадали на плечи и руки, прикрывая почти что кукольное личико. Дин, не выдержав, пошёл к ребёнку. Пусть даже это просто привидение, переживать страх снова и снова должно быть мучительно. Под ногами из пустоты возникали каменные плиты, а стены формировались из ровной кладки, дополняясь витражными окнами, обрамлёнными арками с витиеватым узором… И вот он уже находился в каком-то подобии склепа, рассудил Дин, увидев недалеко от девочки каменный саркофаг. — Как ты тут оказалась? — сердечно спросил парень, присев на корточки напротив неё. — Я могу тебе чем-то помочь? Лилиан подняла голову и огромные, заплаканные голубые глаза уставились в ответ. — Мама сказала, что так я быстрее раскрою свои силы… но мне страшно даже пошевелиться, — захныкала она. — Они всё время приходят, смотрят и говорят со мной. — Кто? Призраки? Девочка замотала головой. — Нет. — Она указала пальцем за спину парня, и тот обернулся. — Они. Дин поднялся на ноги, пытаясь разглядеть тусклые огоньки во тьме, которые плавно двигались… парами. — Кто… «они»? — юноша начал шариться по карманам в поисках волшебной палочки, но её нигде не было. Засада… Проглядывались тёмные силуэты, а красные глаза засветились ярче. — Держись за мной, и не бойся, — сказал он девочке, пытаясь звучать как можно увереннее. — Всё будет хорошо. Я не дам тебя в обиду. На самом же деле, Дин понятия не имел с чем столкнулся и как защищаться. «Они» и раньше являлись ему в кошмарах, но юноша просыпался прежде, чем успевал хоть что-то узнать и разглядеть. — Они идут не за мной, — предупредила Лилиан уже совсем спокойным голосом, подняв голову. — А к тебе. Теперь это твоё проклятье, — луной завибрировал воздух. — Что? Но ответа не последовало. И привидение, и очертания склепа растаяли в воздухе, и пространство окутала тьма. Стоило этому случиться, как парня охватила паника. Переступив с ноги на ногу, юноша услышал плеск под подошвами, будто стоял в луже. Даже если вокруг себя ещё можно было что-то рассмотреть, он не стал опускать глаза вниз. Всё равно знал, что там, скорее всего, кровь. Этот кошмар возвращался. Только на этот раз не в его собственной голове. И он не сможет проснуться в самый последний момент. Проклятье! Дин не заметил в какой момент дерево и призрачные нити исчезли, но их нигде не было. Единственный ориентир, который давал представление куда бежать. Снова всё вокруг погрузилось в кромешное ничто, а надвигающаяся опасность чувствовалась со всех сторон. Красных точек становилось всё больше. Эти неведомые твари приближались, звали, шептали, рычали… Ни одно из заклинаний не работало, даже банальное «Протего». Было ли это из-за того, что собственное тело не являлось материальным, или мир вокруг пограничным? Юноша не знал. Но сердце в груди колотилось вполне настоящее. Гипотез тому, почему древняя магия ему не поддавалась, могло быть множество, но результат оставался один — сколько бы он ни пытался, находясь непосредственно в тонкой её обители, она не взаимодействовала с ним. Нужно защититься… зажечь огонь… зажечь огонь… — повторял Дин про себя, стиснув кулаки, и зажмурился. Руки дрожали, не то от страха, не то от усердных попыток вызвать чёртову древнюю магию, которая должна ему подчиняться. Яркое синее пламя вспыхнуло кольцом вокруг парня, и тот, открыв глаза, облёгчённо выдохнул. Получилось. Пока парень переводил дух, огонь разрастался, поднимался высоко в небо и горел с такой силой, что кожей чувствовался неистовый жар. Дин взглянул на свои руки, внезапно осознав, что не имеет с ним связи. Это не его магия. — Сколько бы я ни предупреждал, ты как будто упорно ищешь скоропостижной смерти, — послышался укоризненный хриплый голос от которого Дин вздрогнул. Удивлённо уставился на старика, точно не ожидая его здесь увидеть, но словно именно его он и искал. — Так не терпится оставить мир живых? — с лёгкой издёвкой поинтересовался мужчина, сцепив костлявые руки перед собой. — Слишком рано, твоя судьба ещё не свершилась. На нём почти что светился полностью белый костюм, выстриженная аккуратно бородка и жидковатые волосы, зачёсанные назад, отливаясь синим оттенком в свете безумного огня. Сильно истощённое и состаренное лицо же на их фоне казалось по-прежнему мертвецки серым. Словно призрак, и всё же не совсем. Дин убеждал себя в том, что это обман. Эффект дежавю. На самом деле, он знать его не знает, но устойчивое чувство, что они всё же знакомы, не покидало. Они точно встречались раньше. Наяву. —Это… вышло случайно, я не собирался… — начал было оправдываться Дин, но умолк в процессе. Как бы там ни было, незнакомец спас его, хотя до этого момента юноша считал, что тот явно ему не друг. — Что это за твари? — с опаской спросил он, наблюдая за тем, как кольцо огня расширяется вокруг них, отгоняя красноглазых обитателей этого мира от непрошенного гостя и его таинственного знакомого. — Они чувствуют древнюю магию и стремятся к ней, — объяснил мужчина холодным, ровным тоном. — А так как ты — её инструмент, единственный здесь живой обладатель — к тебе. — Чтобы… что? — Чтобы слиться с ней, глупый ребёнок, разве не очевидно? — цокнул языком незнакомец и вскинул руками. — Эти существа состоят из древней магии, но они не являются её частью, никогда не смогут вернуться к источнику и не станут с ней единым целым. Их магия… запятнана. — Мужчина дернул уголком губ, заметив, что Дин начал терять смысл сказуемого. — Древняя магия может стать частью тебя, но ты не можешь стать частью древней магии. То же и с ними. — Он махнул рукой, указывая на исчезающие вдалеке тени. — Это явление… неприкаянных, изувеченных осколков множества душ, больше не принадлежащих ни одному из миров, но до сих пор принудительно находящихся в каждом из них. Чистая концентрация боли, усиленная древней магией. — И что случится, если… — Если они доберутся до тебя? Дин коротко кивнул. — Всё закончится очень плохо. Как для тебя, так и для всех, кто окажется рядом. — Их создала Исидора Морганак, не так ли? — дабы убедиться в своих предположениях спросил Дин. Он видел, что та магия, которую собирала ведьма — другая. Но и понятия не имел, что она… живая. Мужчина сделал два шага навстречу и приблизился, не сводя с парня своих ледяных глаз. Несмотря на столь холодный взгляд, от него не исходила угроза. Он пугал до чёртиков, но будто намеренно это делал, и теперь, когда Дин имел возможность с ним поговорить напрямую, без давления и испуга, ощутил совсем другую ауру. — Наконец ты слушаешь, — ухмыльнулся он. — Об этой смерти вы предупреждали? Мужчина растянул губы шире, но совсем не излучая радость. Улыбка скорее была похожей на маску, прикрывающую нечто не очень приятное. — Ты упрямо не замечаешь опасностей вокруг, — его голос сердито дрогнул. — Ходишь по тонкому льду, гордо вышагивая, словно глупец… — Зачем вы меня преследуете? — задал Дин наконец тот вопрос, что давно уже вертелся в голове. — Зачем запугиваете? — Знаешь, в чём разница между живым героем и мёртвым идиотом? Юноша растерялся от заданного вопроса. — В одном неверном решении. Ты смотришь, но не видишь. Слушаешь, но не слышишь. Все ответы вокруг тебя, но ты упорно их игнорируешь. Зачем я тебя запугиваю? Чтобы ты боялся, — старик ответил столь будничным тоном, будто это само собой разумеющееся, и крепко схватил парня за запястье, что слегка обескуражило, ведь… Дин думал, что физическое прикосновение в астральном мире невозможно. Тело обдало таким неприятным и знакомым холодом, что он невольно поморщился и попытался отстраниться. — Страх удерживает человека от импульсивных, идиотских поступков, — незнакомец чётко выделил каждое слово, склонившись ближе к уху, сжимая его руку сильнее, — заставляет думать, оглядываться и ценить то, что он имеет. Когда обладаешь столь сильной магией, она подавляет страх, вселяет ложное ощущение безопасности, заставляет мнить себя всемогущим, бессмертным… чуть ли не богом. Но всё в мире имеет баланс. Равноценный обмен, если угодно. Чем сильнее ты, тем слабее и уязвимее те, кто тебя окружают. Чем больше ты приобретаешь, тем больше потеряешь. — Он отпустил его руку и сделал шаг назад. — Но ты ещё не вкусил страх в полной мере, чтобы вовремя избавиться от него. Всё ещё впереди. — Когда последние огоньки защитного кольца догорели, мужчина указал пальцем на мерцающее дерево вдалеке, которое снова объявилось на горизонте, а за ним и каменная дорожка. — Тебе туда. Не сворачивай с пути. — Постойте! — крикнул парень и кинулся к нему прежде, чем незнакомец успел исчезнуть, и тот вопросительно обернулся. И что Дин собирался сделать? Схватить его? А дальше? Сдержать каким-то образом против воли? Макмиллан понуро опустил голову, поражаясь своей безрассудности. Дипломатия ведь куда полезнее грубой силы. А в его положении уж точно не стоило провоцировать человека, который пришёл ему на помощь. — Вы знаете о древней магии больше остальных… объясните, почему именно я? — Заблуждаешься, — с лёгкой снисходительной усмешкой ответил мужчина. — Мир не вертится вокруг тебя, и уж тем более магия. Это распространённое заблуждение «одарённых». Ты — лишь крохотный огонёк в этой бесконечной вселенной. Безусловно, ты был избран не без причины, и для тебя отведена своя роль, но… ты не единственный. Не неповторимый. И не исключительный. Испокон веков, люди мнили себя правителями мира. Считали, что их жизнь имеет какой-то сакральный великий смысл… — Он театрально возвёл глаза и руки в небо. — И всё ещё пытаются его постичь, вместо того, чтобы просто выполнить то, что уготовано им судьбой. Человек, как и любое другое существо во вселенной — лишь насекомое. Смертное и заменимое. Вечная лишь магия. — Он коснулся плеча парня и тот перевёл взгляд на мужчину. — Она может помочь, но без должного инструмента, это всего лишь сила, не способная самостоятельно в хаосе создать порядок. Это твоя задача. — Ткнул он в парня пальцем и замолчал. Смотрел на него так, будто решался на нечто важное, а затем пошёл вперёд. Дин шумно вздохнул, не то от отчаяния, не то от облегчения, что мужчина всё же не бросил его здесь одного, и засеменил за ним. — Твой друг оказался куда смышлённее, не правда ли? — задумчиво произнёс незнакомец. — Хотя, Оминис Гонт заинтересован в древней магии лишь из-за тебя, что… довольно странно… Есть вероятность, что даже он попытается ею завладеть в определённых условиях. — Заметив насколько встревожился Дин от его слов, мужчина похлопал его по плечу. — Шанс довольно мизерный. Ты забываешь о его ненависти к тёмной магии. Особенно, накладывая на своих друзей Империус. Юноша сжал губы в тонкую линию, но взгляд не отвёл. — Это была вынужденная мера… — когда пауза слишком затянулась, он всё же ответил. Дин не понял, как он узнал об этом, но похоже, этот странный человек многое о нём знал. — О, я тебя не осуждаю. — Рассмеялся старик. — Но всё имеет свои последствия, об этом ты тоже забываешь. В конце концов, они за это тебя простят, но сможешь ли ты простить предательство друга? Не буду лгать, впереди тебя ждёт не один трудный выбор. Тебе кажется, что всё вертится вокруг тебя, но, на самом деле, именно ты — тот катализатор, что запускает реакцию. Я вмешался, потому, что ты ходишь по опасной грани, перешагнув которую, в будущем примешь много неправильных решений, а я не могу этого допустить… — Я знаю кто вы! — внезапно воскликнул Дин и остановился. — Вы… Винсент, — подойдя, выразил он свою догадку, на что мужчина кивнул. — Лилиан несколько раз упоминала вас в своём дневнике, но я тогда… посчитал эту информацию несущественной. Голубые глаза слегка прищурились, будто мужчина улыбнулся, но выражение его лица осталось неподвижным и молчаливым, ожидая продолжения. — Вы провидец. — Верно. — Старик развернулся и пошёл вперёд по вымощенной камнем дорожке. — К сожалению, при нашей первой встрече, я был не в состоянии тебе представиться, но теперь, думаю, настало время это сделать. Меня зовут Винсент Эббот. — Остановился он и повернулся к Дину. — Я — первый человек, которого ты убил.