Серебряная нить

Живописный, густой, заснеженный лес остался позади, как и горы. Перед парнями раскинулись белоснежные, дикие холмы с одиноко растущими деревьями, и лишь далеко впереди тёмным маленьким пятном виднелась какая-то деревушка. Воздух стал значительно теплее и тяжелее, а земля покрылась тонкой дымкой тумана, но Оминис по-прежнему тесно прижимался к спине Дина: всё-таки полёты было явно не его. Бесстрашный слизеринец, который, не раздумывая, влёгкую бросится в волшебный огонь, натравит змей на лагерь пепламб и вступит в перепалку насмерть с опытной взрослой ведьмой, до ужаса боялся летать. И эта его фобия казалась, почему-то, очень милой и забавной. Видимо, из-за таких вот моментов. А ещё восхищала храбрость. Несмотря на страх, Оминис никогда ему не поддавался. Перед лицом опасности, или нависшей над его другом угрозой, юноша никогда не отступал. Чего ему, на самом деле, стоило сесть на гиппогрифа, оставалось только гадать, но слизеринец никогда бы не признался, что что-то способно его остановить. — Опустись над землёй, мне кажется, мы на месте. — Блондин протянул перед Дином свою волшебную палочку, кончик которой часто замигал красным огоньком. В долине располагалось небольшое озеро. Не особо-то много здесь было примечательных мест, и юноша предположил, что Оминис имеет в виду его конечной целью. И не прогадал. Слегка насторожено он коснулся ботинком земли, но снег здесь не был глубоким — всего около пары-тройки дюймов. — Мы припёрлись в Исландию посмотреть на озеро? — озадаченно спросил Дин, слезая с метлы, на что Оминис только загадочно заулыбался, снимая сумку с плеча. — Хватит уже утаивать, ты ж знаешь, что это может плохо кончиться! — в шуточной манере пригрозил он, но, в какой-то мере, шуткой это всё же не было. — Расслабься, мы сюда прибыли в первую очередь отдохнуть, — заверил блондин. — А озеро я это выбрал потому что здесь уже бывал. Место необычайно красивое, уединённое, и в нём, из-за геотермальных вод, можно купаться даже зимой. А ещё, оно не находится под «надзором» Министерства Магии, потому, что маглы здесь бывают исключительно редко. Единственная деревня, что находится в той стороне, — указал он палочкой вперёд, — полностью населена волшебниками. — Да я заметил, что как-то здесь… пустовато… — Дин ещё раз окинул взглядом безлюдный пейзаж вокруг. — Это потому, что неподалёку находится действующий вулкан, — пояснил Оминис, доставая палатку из сумки и влёгкую устанавливая с помощью чар. — Хотя, и сама Исландия не то, чтобы сильно населена… — Почему ты не доверил мне тоже что-нибудь подготовить? — встрепенулся брюнет, впопыхах убирая метлу в свою небольшую школьную сумку. Намеревался было ему помочь, но опоздал и, с недовольной моськой, сложил руки на груди. — Чувствую себя нахлебником, припёршимся на всё готовенькое… — Глупостей не говори, — Оминис подошёл ближе и схватил парня за запястье. — У тебя было самое важное. — И что же? Гонт лукаво дёрнул уголками губ, проведя по холодной ладони до кончиков пальцев и загнул все кроме указательного, а затем ткнул им парню в грудь, на что брюнет мгновенно растаял, как мороженка на солнце, рассмеялся и смущённо заковырял носком ботинка снег, пока Оминис возвращался к закреплению палатки. Умеет же вогнать в краску даже без взгляда и единого слова! — Ты бывал здесь с родителями? — поинтересовался Дин. Выпалил раньше, чем сообразил, что его семья не лучшая тема для разговора, но было уже поздно. Юноша прикусил губу в надежде, что Оминис пропустил вопрос мимо ушей или хотя бы не сильно расстроился. — Один раз, очень давно. Они не любители… «дикой природы»… А вот с тётей по несколько раз в год. Здесь, в отличии от поместья, можно было расслабиться и свободно выдохнуть. Не только мне. — Печально усмехнулся Оминис. Воспоминания о Ноктуа, после обнаружения её тела в Скриптории, уже не вызывали у него столь искренней радости, как раньше, и Дину от этого тоже становилось горько, хоть он её и не знал. — Прости… я… — Тебе не за что извиняться! — Блондин категорично замотал головой. — Я просто… Жаль, что всё так обернулось… Но я рад, что смог побывать здесь ещё хотя бы раз. И вместе с тобой. — Он просиял нежной улыбкой. — Крипта, конечно, особенное для меня место, но… оно слишком… как бы описать?.. Пропитано моей семьёй, что ли. А тут… — Он на секунду остановился и, вскинув голову к небу, сделал глубокий вдох. — …навевает лишь приятные воспоминания. Закончив с приготовлениями, юноша снова подошёл к Дину, кокетливо убрав руки с сумкой за спину и слегка наклонился. — Ты ещё не видел, что творится здесь ночью, мы очень удачно попали в сезон. — В сезон? — Дин недоверчиво приподнял бровь, а затем резво схватил Оминиса в охапку, крепко зажимая в объятьях, словно в тисках. — Ты опять говоришь загадками! — Нет-нет! Рано ещё! — запротестовал тот, но парня уже было не остановить. Очередные двусмысленные вопли только распалили сильнее, и Дин, уткнувшись холодным носом между шарфом и шеей, куснул Оминиса, прижимаясь ледяной щекой к разгорячённой коже. — А-а-а! Холодный! Сначала вещи! Еда! Печ-ка-а-а! — заверещал «невозмутимый наследник Слизерина», съежившись, когда влажный язык заскользил по его шее до мочки уха. — Печка? — юноша отпрянул и всмотрелся в раскрасневнееся лицо Оминиса, который, судя по всему, очень негодовал, что всё идёт не по его плану, и выглядел так, будто готов вот-вот расплакаться. Непонятно только, от чего конкретно. Но, тем не менее, из объятий не вырывался. Похоже, он готовился к этой поездке куда тщательнее, чем предполагал Дин. Не хотелось его расстраивать. Брюнет ласково чмокнул его в висок и отпустил. — Ладно, так и быть. — С долей недовольства всё же согласился он, но требовательно заявил: — Имей в виду, учиться мы не будем! Оминис не ответил, молча потащив парня за собой в палатку. Конечно, у него было собственное мнение насчёт их совместного времяпровождения. Чары незримого расширения каждый раз поражали Дина. Непривыкший использовать магию по малейшей прихоти, да и, до недавних пор, неспособный её использовать в принципе, он находил именно это заклинание одним из самых полезных. Палатка не оказалась огромной, но достаточно вместительной, чтобы оба парня могли в ней свободно расположиться. Помимо жилого помещения в ней находилась крохотная уборная и идентичная по размеру кладовка для вещей. Посреди комнаты располагался круглый камин с навесной вытяжкой в потолок, который блондин сразу же зажёг, только они вошли. Неподалёку располагался низкий чайный столик и несколько жёстких подушек, видимо, чтобы сидеть на полу. И всё такое… разноцветное. Тёплое. Несмотря на то, что в палатке было пустовато, закреплённые под потолком полупрозрачные тёмно-синие занавески, непонятного предназначения, судя по всему, над местом, где должна была располагаться кровать, а также наличие мягкого ковра с красивыми красно-синими узорами под ними, навевали какие-то восточные мотивы. Совсем не в стиле слизеринской семейки. Оминис приманил из сумки с помощью Акио несколько поленьев. — Вот тебе первое задание, — воодушевлённо произнёс блондин. — Из одной подушки сделать кровать, а из другой — печь. — Блин, ты серьёзно? — раздосадовано простонал Дин. — Зачем нам печь, если тут есть камин? — Не ной! Ночью здесь очень холодно, а камин, скорее, для освещения и приготовления пищи, нежели обогрева. Врёт же и даже не краснеет! — Это элементарные чары. Превращение неодушевлённых предметов — программа трансфигурации первого курса! Или, хочешь сказать, ты и по ней насобирал «хвостов»? — Ничего я не собирал, — обидчиво буркнул Дин, но стыд на лице всё равно проявился лёгким румянцем. — Слушай, я никоим образом не принижаю важность твоей… м… «миссии»… — Странное определение происходящей вокруг Дина дичи, заставило его удивлённо вскинуть бровь. — Ты пытаешься узнать себя, свои возможности, о происхождении этой «древней магии» и связи с твоими родителями… Это важно, я понимаю. Но также, ты слишком сильно цепляешься за прошлое. Настолько, что совсем забываешь о будущем. И другие, не будем называть имена, — а называть и не было надобности, Оминис всегда во всех бедах обвинял Себастиана, — тебя только подначивают. Я же пытаюсь обратить твоё внимание на то, что важно сейчас. Будет важно завтра. И послезавтра. Учёба в Хогвартсе лишь одна из ступеней. Но очень значимая. Если ты не собираешься стать каким-то торгашом в подгнившей лавке, или разливать сливочное пиво в дешёвой забегаловке. На словах о «будущем» юношу слегка передёрнуло. — В этом нет ничего унизительного, — возмутился Дин, пытаясь отмахнуться от дурацких мыслей, сосредоточившись на том, что именно говорил блондин. — Конечно, нет. — Оминис снисходительно улыбнулся и ободряюще погладил парня по плечу. — Этой работой тоже кто-то должен заниматься. Но с твоими силами и невероятным потенциалом это наглое расточительство! Ты способен на большее! Пока трудно сказать что-то конкретное, но ещё есть время, чтобы задуматься об этом и определиться. Политик, очевидно, из тебя получится откровенно ужасный… — Ну, спасибо, — нарочито обидчиво перебил его Дин, на что парни в унисон рассмеялись. Оминис не всегда мог быть обходительным или любезным, но проницательности ему было не занимать. Если кто и способен помочь разобраться в себе, так это он. — Ты слишком мягок, — решил всё же объясниться Гонт. — В тебе нет той изворотливости и хитрости. Ты искренне переживаешь за других и никогда не остаёшься в стороне, если кому-то нужна помощь. Хотя и нередко огребаешь потом за это. — Даже не знаю, обижаться мне или гордиться… — Слова Оминиса, скорее, всё же смутили. Не то, чтобы раньше Дин никогда не слышал похвалы в свой адрес или лестных слов, но это случалось так редко и давно, что он уже привык, даже за своё присутствие, получать едкие замечания и тонну язвительного дерьма. Гонт же не расхваливал его на пустом месте, но говорил искренне и настолько ласково, что ни одно слово априори не могло восприниматься плохо. — Конечно, многие подростки, по окончании школы волшебства, целятся на Министерство Магии. В нём можно найти ответвление близкое по духу, будь то магический спорт, расследования преступлений, или самые разные исследования, от волшебных существ, фантомов до маглов. Но важно не только это. Министерство предоставляет волшебнику возможность обзавестись полезными связями и быть более осведомлённым о тех или иных событиях в магическом мире, чем простой народ… Жалование на некоторых должностях оставляет желать лучшего, но туда идут не ради него. Это престиж. Потому, что берут в Министерство далеко не каждого желающего, а лишь тех, кто соответствует многочисленным требованиям… — Ты как будто мне Министерство Магии рекламируешь. — Хохотнул Дин, но всё же слова Оминиса заставили, наверное, впервые в жизни всерьёз задуматься о том, кем бы ему хотелось стать в будущем. Но в ответ в голове последовала лишь тишина. Он понятия не имел. Будущее пугало до чёртиков. — Ну… Очевидно, что большинство учеников не видят себя нигде иначе, — продолжил Оминис, пожав плечами. Он, конечно, был одним из таких. И не только потому, что его родители сами работали на Министерство Магии. Гонт всегда верил в то, что утверждал. — Проблема заключается в том, что нельзя просто в последний момент захотеть, и всё, как по волшебству, получится. Прости, но этот фокус вряд ли прокатит дважды, — голос его зазвучал ещё более ласково, будто юноша опасался чем-то оскорбить Дина. Тот и сам понимал, что с его ничтожными познаниями в магии, без отца, его связей и невероятного везения, Макмиллана младшего не приняли бы в Хогвартс. И уж точно он оказался здесь не за выдающиеся навыки. Брюнет, порой, застревал в своих фантазиях, но уж точно не был глупцом и осознавал, как обстоят дела. — Большинство отраслей дотошно и требовательно изучают познания и профессионализм своих будущих кандидатов, а потому, нужно очень внимательно выбирать предметы, которые ты посещаешь и по которым будешь экзаменоваться. По многим требуют отметку «Выше ожидаемого»! До С.О.В. осталось не так уж много времени, а за учебником я последний раз тебя застал в прошлом месяце! — Неправда! — возмутился брюнет, хотя отчасти сам был с ним согласен. Как ни крути, Оминис метко определял слабые места любого человека, стоило лишь немного с ним пообщаться и, чаще всего, просто сдерживал свой порыв, чтобы не тыкать носом в это дерьмо. Всё же Гонт был куда тактичнее, чем Сэллоу. Но раз уж решился высказаться, значит, юноша и впрямь сильно запустил учёбу. Да и прогулов он тоже насобирал не меньше, чем долгов. — Ла-адно, — раздражённо протянул Дин. Меньше всего ему хотелось проводить последние дни каникул за учёбой, но он прекрасно осознавал, что если начнёт препираться, это затянется надолго, и всё равно в итоге будет так, как хочет Оминис. Нужно было брать его хитростью. Достав свою волшебную палочку из рукава, юноша замешкался: раз это элементарные чары, значит для каждого предмета существовало своё, простое заклинание, но он, хоть убей, не мог вспомнить ни того ни другого. Как там печь на латыни?.. Дин сосредоточенно уставился на одну из подушек, усердно пытаясь родить хотя бы одно слово из заклинания. По поводу кровати у него были кое-какие мысли, но вот наколдовать настоящую, функциональную дровяную печь… Хитрый змеёныш наверняка специально выбрал смежные направления трансфигурации, а не одно, чтобы Дин подольше помучался. Пауза слишком затянулась и Оминис, не выдержав, тихо шепнул заклинание. — Игнис Форни, — тут же повторил Дин, раздражённо фыркнув: — Я знаю! Не нужно подсказывать! Сдерживая смешок, Оминис отвернулся и кашлянул, стараясь вернуть себе серьёзный вид, но улыбка всё равно предательски растягивала губы обратно. — О, прошу прощения… — Насмешливо поклонился он. — В следующий раз подожду, пока взойдет луна. Дин молча покривлялся, высунув язык. — Для твоего шаловливого языка у меня тоже найдется занятие, — тут же прокомментировал Оминис. — Не искушай, сам же просил подождать! — Всё! Всё! — Блондин поднял руки, продолжая дразняще хихикать. — Сдаюсь! Покорно жду твоих дальнейших мучений. Игривый тон Оминиса только сильнее заводил. Таким юноша нравился Дину ещё больше — расслабленным и немного дерзким. Даже в Хогвартсе, подальше от семьи, он ощущал в нём какое-то напряжение, груз ответственности и давление внешнего мира на его плечи, а здесь… здесь Оминис, казалось, становился собой. Обычным шестнадцатилетним мальчишкой, несмотря на эти его закидоны с учёбой, желающим просто весело провести время, не обременяясь реальностью. Поначалу думалось, он организовал это путешествие только лишь ради Макмиллана. Добавить в его скупую на радость жизнь немного красок, но теперь он увидел и другую сторону: Гонту тоже хотелось сбежать. Хоть ненадолго отречься от всего реального и создать свой собственный, уединённый мир, как тогда в Сочельник, в его кровати. И осознание, что Оминис, в такие драгоценные моменты, нуждается в присутствии Дина рядом, разливалось в душе жарким, приятным теплом. Абсолютным счастьем. Брюнет был рад потакать его любым прихотям, пусть и придётся всего лишь повторять учебный материал. Правда, насколько хватит этого хрупкого терпения — уже другой вопрос. Дин вернулся мыслями к подушке, взмахнул волшебной палочкой и превратил её в низкий пуф, а затем заклинанием увеличил размер в несколько раз, сымпровизировав таким образом квадратную кровать на платформе, которая заняла почти половину пространства палатки. Лажа, конечно, но ведь похоже на кровать? Юноша всё ждал, пока Оминис опять отпустит едкую шуточку, но тот коварно помалкивал, вынуждая наконец к нему повернуться и потребовать вердикт. — Ну? — Блестяще, — заулыбался он и даже похлопал, — но на экзамене за это безобразие ты получил бы «Тролль». — Чего? — Дин озадаченно уставился. — Это что… оценка? Такая вообще существует? — Ага, это даже не «неуд», это… «Тролль», — рассмеялся Оминис и развёл руками. — Для самых… рукожопых. Как тролли, танцующие балет. Видимо, юноша имел в виду тот гобелен напротив Выручай-комнаты. Дин проходил краткий курс по примечательным работам искусства Хогвартса ещё в самом начале обучения, когда профессор Уизли вручила ему руководство, чтобы быстрее адаптироваться к магическому миру и к самому Хогвартсу. Поначалу парень прилежно отмечал все задания и следовал указаниям, изучая всё, что попадалось по пути, но со временем, и на это благополучно забил. Вот замдиректора обрадуется… Стыдно признаться, но с возникшими чувствами к Оминису, весь запал, который был у парня в начале учёбы, благополучно испарился. Макмиллан готовился порваться на британский флаг, лишь бы закрепить своё место здесь, но всё, о чём он в последнее время мог думать — это угрожающе нависшее расставание и дурацкая невеста Гонта. Даже древняя магия отходила на второй план. — Ты справился отлично. Не зная заклинания, выкрутился, использовав другие. Это умно, и хитро. — Похвалил блондин, заметив, что Дин как-то основательно поник. — Но на экзамене по трансфигурации у тебя будут чёткие задания, которым нужно следовать. По некоторым предметам, как ЗоТИ дают долю свободы, но здесь, так же как в Зельеварении, или Травологии, неправильный ингредиент или растение, как и заклинание, могут повлечь за собой серьёзные последствия. Потому требования столь строгие. — И какие же последствия повлечёт за собой неправильная кровать? — скептически спросил Дин. — Ты понял, о чём я! Это воспитание дисциплины и порядка. Если ты решишь, что где-то можно схитрить, то что помешает тебе проделать это снова с чем-то более серьёзным и не накосячить с этим, по незнанию скомбинировав то, что нельзя? Вопрос был скорее риторическим, Оминис не ждал ответа, бросил сумку на кровать и переставил печь в угол рядом с ней, принимаясь разводить огонь. Он не был зол, но ощущения всё равно остались неприятные, будто юноша в Дине разочаровался, хотя и никак этого не показал. — Ладно, прости, я, и правда, сильно разленился, даже сам не заметил… Я возьмусь за ум и подтяну учёбу, обещаю… — Тебе не нужно мне ничего обещать. Ты ничего мне не должен, — как-то холодно отозвался Оминис. — Мне не нравится, когда ты со мной так разговариваешь… — Горько рассмеялся брюнет. — Как? — Как будто я тебя недостоин. — Глупость какая! — Гонт резво поднялся на ноги и обернулся. — Я этого не говорил! Ну прекрасно, теперь он ещё и зол! — Да, я помню, «невероятный потенциал»… или как там было? Лицо Оминиса немного смягчилось, и на несколько секунд на нём даже заиграла улыбка. Юноша расстегнул и сбросил на кровать мантию. В палатке уже достаточно прогрелось, чтобы можно было расположиться с комфортом, не трясясь от холода. — Вот был бы ты без одежды, я наверняка вспомнил бы больше, — кокетливо отметил Дин, тоже принимаясь снимать верхнюю одежду. — Был бы я без одежды, ты бы и фамилию свою забыл! — Оминис просиял зловредной ухмылкой. Но парень не собирался так просто сдаваться. Разделавшись с мантией, он подошёл ближе и резво схватил сумку блондина, пока тот не спохватился. — Так… Что там у нас дальше в программе? — Эй! Не трожь! — блондин бросился отнимать своё драгоценное имущество, но Дин преградил путь собой, повернувшись к нему спиной, и впопыхах стал копаться в содержимом, слегка вытягивая руки вперёд, чтоб Гонт точно не дотянулся и не отнял любопытное развлечение раньше времени. — Шахматы, понятно… — без энтузиазма юноша бросил клетчатую коробку на кровать и снова полез внутрь. — А это что? — Там посуда! Разобьёшь и порежешься! — негодовал Оминис, всё ещё пытаясь обойти парня со стороны, но тот ловко уворачивался и по-прежнему не позволял приблизиться. — Я аккуратно! Юноша достал парочку учебников и всмотрелся в название, которое его слегка обескуражило, что позволило Оминису-таки добраться до своей любимой сумки и выдернуть её из загребущих рук брюнета. — Эм… — Это действие, казалось, вообще не возымело эффекта, Дин продолжал пялиться на учебники, даже не пытаясь сопротивляться. А затем резко повернулся к Гонту, схватил его за грудки свободной рукой и принюхался. — Ты что пил? — С чего бы? — отмахнулся Оминис. — Ты всегда недовольно бурчишь о том, насколько эзотерика и прорицания «чушь редкостная», «это не наука, а танцы с бубном», «только идиот будет всерьёз воспринимать и верить в это», а сам притащил учебники по астралу? Серьёзно? — Вообще-то я не обо всех направлениях эзотерики отзывался столь… категорично. — Блондин бережно убрал руку Дина от своей рубашки. — Да, прорицания — чушь, но как ни крути, мне необходимы по ним посещение и высший балл на экзамене. Так что приходится делать вид, что я в это верю. И да, это вымораживает. Не собираюсь я обречённо принимать на веру какие-то бредни. Способность же видеть астральный мир, присоединяться к нему или путешествовать в нём немного другое. Эта идея возникла совсем внезапно, когда я… В общем, я хотел попробовать кое-что новое, а это место отлично расслабляет и располагает к тому, чтобы в этом помочь, — решил сократить свои объяснения Гонт. Похоже, терпения не хватило надолго. — И, к счастью, нас не смогут прервать в самый неподходящий момент… Я, конечно, очень рад, что Выручай-комната тебе пришлась по душе, но давай признаем, что это место не является таким уж уединённым, — в голосе Оминиса чувствовалось лёгкое раздражение, хотя он и старался говорить как можно более спокойно. Как же они с Себастианом поцапались… Он теперь при каждом его упоминании заводится с пол-оборота… — Это как-то связано с тем, что случилось в твоём доме? Немного поколебавшись, блондин кивнул. — Это вторая часть обучающего процесса, нам ещё предстоит повторить материал по Травологии и Истории магии. Чёрт, знает все косячные предметы… Дин хотел было снова покопаться в его сумке, но Оминис быстро убрал её за спину. — Хватит! Всё по порядку! — Я там нащупал… — Нащупал? — Озадаченно нахмурился блондин. Что-то маленькое… и с бантом… Брюнет постеснялся описать то, что с каждой секундой овладевало всеми мыслями в голове. На ощупь это было похоже на самый настоящий подарок. Причём, довольно трудно накинуть несколько вариантов того, что может храниться в столь крохотной коробочке. А то, что приходило в голову, смущало и пугало одновременно. — Забей. — Отвернулся Дин, усердно пытаясь звучать беззаботно, но любопытство сжирало изнутри огромными, острыми зубами. Какая глупость! Там ведь точно не кольцо! Оминис бы не стал устраивать спектакль и просить его руки. Это же смешно! Они оба парня, и им всего по шестнадцать! Да, их чувства взаимны, им хорошо вместе, и в глубине души Дин надеялся, что эта любовь действительно та самая, о которой пишут стихи и поют песни, но… ведь это совсем не значит, что нужно доводить эти отношения до какого-то абсурда. А если там и правда кольцо? Что если… оно предназначается той самой, якобы «ничего не значащей» невесте, и Оминис его таскает с собой в сумке, чтобы Дин его ненароком не увидел? И поэтому он так занервничал, когда юноша начал в ней копаться?! — Ты про это? Фраза, заставившая Макмиллана в страхе обернуться и впериться своими оленьими глазами, превращая их в два огроменных топаза. Бледные изящные пальцы держали прямо перед ним маленькую тёмно-зелёную коробочку, размером не больше двух дюймов, перевязанную тонкой серебряной лентой. На секунду парень забыл как дышать, а говорить и подавно. Он просто таращился на неё, не в силах спросить. — Это от Себастиана, — Оминис, уловив его напряжение, заговорил сам. — А? — выдохнул Дин. Пожалуй, он ожидал чего угодно, но не этого. — Его подарок, — уточнил блондин. — На Рождество. Ты его так и не забрал, и он мне всучил его сегодня, когда я заходил за вещами. Дин недоверчиво всмотрелся сначала в лицо блондина, ища там хоть какой-то намёк на враньё, хотя и сам прекрасно знал, что Оминис бы не стал его в таком обманывать. А затем приблизился к коробочке, всё ещё не решаясь брать её в руки. После того, как Себастиан пустился во все тяжкие, использовав на парне Империус, он бы с искренней благодарностью выкинул этот «подарок», не глядя, что там внутри. Но Гонт этого не знал. Он почему-то уж слишком оживился, когда достал его. Даже его гипнотические серые глаза с лазурным отливом, заблестели с каким-то азартом. — И… Что там? — без особого энтузиазма спросил Дин. Оминис, загадочно ухмыльнувшись, не стал больше чего-либо объяснять, просто снял крышку и показал ему содержимое. — Чёрт, выброси это! — Отпрянул Дин, зажимая нос ладонью, будто это чем-то могло помочь. Я убью этого сволочеллоу, пусть только на глаза попадётся! В голове всплыли очень неприятные воспоминания первого месяца обучения в этой великолепной школе волшебства и чародейства, где юноша не успел даже толком штаны на заднице отсидеть, а его уже пытались приворожить. С тех пор на сладости он всегда смотрел с опаской. Внутри коробочки лежало маленькое, цилиндрической формы шоколадное пирожное. Ничем особо не примечательное, если бы не ягоды ежевики и голубики, которые украшали десерт сверху и переливались оттенками от самого тёмного фиолетово-чёрного, до ярко пурпурного. Будто живые. И Дин внезапно заметил, как это мерцание, удивительным образом, синхронизируется со стуком собственного сердца. — Это не Амортенция, — успокаивающе ласковым голосом промолвил Оминис, попытавшись коснуться свободной рукой предплечья парня, но тот недоверчиво сделал ещё шаг назад. — Поверь, если б это была она, я бы сразу понял. Дин бы с ним не согласился. Для него оно пахло сладко, слегка даже приторно, ощущаясь карамельным вкусом на языке. Совсем как Оминис. Юноша жадно облизал пересохшие губы, уходя взглядом от дурацкого пирожного повыше к лицу возлюбленного, потому что становилось дурно. К счастью, удивление от того, как Гонт сам не выбросил его, или размазал по физиономии Сэллоу, перебивало всё остальное. — По словам Себастиана, это нам должно «башню снести»… — скептически хмыкнул Гонт. — Впрочем, я не предлагаю тебе его попробовать, отнюдь. По-правде, я и сам не горю желанием. А притащил птифур для того, чтобы скорее… показать тебе нечто… любопытное. — Он пытался говорить спокойно, но почему-то данное лакомство волновало его куда больше, чем должно было. — У нас в Хогсмиде не так много мест, где можно приобрести столь… искусную, «особенного свойства», продукцию. — Мерлин Всемогущий, только не говори, что это ещё и набадяжил Гаррет?! — Скривился брюнет. — Нет-нет! В том-то и дело. Я тоже, в первую очередь подумал про него… Но Себастиан заверил, что приобрёл лакомство у Сироны. — Не знал, что она приторговывает любовной выпечкой. — Это не любовное зелье, — настойчиво повторил Оминис. — Сэллоу сказал, что оно… эм… для того, чтобы… «поделиться ощущениями». — На последнем слове лицо юноши покраснело аж до кончиков ушей, ярко выражая тот смысл, который он смущённо пытался выдавить правильными словами, и Дин, уловив его, зарделся сам. — Суть не в этом! Сирона давненько промышляет нелицензированными зельями, я об этом знал. И их качество явно не сравнится с варевом Уизли. Свойства их скорее… необычные. К тому же она точно не готовит их самостоятельно, с её занятостью в пабе и варкой фирменного сливочного пива, у неё вряд ли хватает времени на эксперименты. Я предполагаю, что автор этих зелий, по какой-то причине, просто не хочет патентовать их в Министерстве… Точнее, очевидно, по какой — чтобы не подмочить свою добросовестную чистую репутацию столь… извращённым ассортиментом… Оминис стремительно уводил разговор в другом направлении, стараясь акцентировать внимание на своём «расследовании». Видимо, не хотелось в глазах Дина выглядеть озабоченным, но ему он таким никогда не казался. Скорее даже наоборот, эти мелочи добавляли его личности какой-то неописуемой острой перчинки. Когда он действовал импульсивно, раскрывая свои истинные, неприличные желания, Оминис больше выглядел настоящим, как сегодня. Не скованным какими-то дурацкими правилами. Теперь Макмиллан резко поменял своё мнение насчёт этого злосчастного пирожного, и уже отчаянно хотелось его попробовать. Оминис же был полностью увлечён рассказом о таинственной личности извращенца-зельевара. — Поначалу я грешил на Шарпа, но… с его больной ногой и пристрастием к алкоголю, сомневаюсь, что он бы вёл подпольные исследования и, уж тем более, создавал новые зелья. Он хорош в зельеварении, бесспорно, но фантазии в нём хватит разве что на то, чтобы влить готовое зелье в стакан с огневиски. Здесь же чувствуется творческая рука, словно произведение искусства. Утончённо, красиво, вкусно. Пахнет, по крайней мере… А потом, я заметил это… Смотри. — Он всучил птифур Макмиллану, поднял крышку от коробочки и ткнул во внутреннюю её сторону кончиком палочки. На чёрном картоне, аккуратным витиеватым серебряным шрифтом вывелись всего две буквы — «П.П.» — Перри Пепин? Да ладно? — не поверил Дин, на что блондин гаденько захихикал. — Никогда бы не подумал, что ты такой сплетник, Оминис! — Рассмеялся Макмиллан от того, насколько юноша выглядел умилительно. Чистокровный наследник древнего рода, которого боялась половина школы, радовался как шестилетка, что уличил одного из уважаемых зельеваров Хогсмида в изготовлении продукции для сексуальных утех. — Абсурд! Я всего лишь… — Всего лишь…? — передразнил Дин с усладой наблюдая, как до Оминиса медленно начало доходить то впечатление, которое он создавал, так бесконтрольно расслабившись. — Отдай сюда! — Юноша состроил сердитое лицо, хотя нарочно это плохо получалось. Он протянул руку и попытался отобрать лакомство, но теперь была очередь Дина повыпендриваться. — Ну уж нет! — Парень вильнув задом, сделал шаг назад. — У меня тоже должен быть козырь в рукаве! Не всё ж тебе в одиночку рулить! Раз мне обнажёнка не светит, пока мы не пройдём Травологию и Историю магии, то продолжим только после того, как разделим пирожное на двоих! Оминис дёрнул уголками губ, пытаясь не рассмеяться. — Шантаж? — Я обязан сделать тебе хотя бы какую-нибудь пакость в ответ за то, что ты притарабанил книги на наш общий отдых и заставляешь меня учиться! — дерзко отчеканил Дин. — Или долой одежду! Раз это не любовное зелье, то опасаться было нечего. Зато поиграть на выдержке Оминиса брюнет был более, чем рад. Учиться с ним, конечно, приятно, да и эффективно, но куда увлекательнее испробовать нечто новое и понаблюдать за его реакцией. Похоже, их любовные игры уже превращались в традицию. Оминис, поразмыслив несколько секунд, протянул ладонь. — Хорошо, — согласился он. — Но с одним условием — без прикосновений. — Так нечестно! — фыркнул Дин осознав, что его в очередной раз обломали. Гонт всегда думал на шаг вперёд, как минимум. — Пока не закончим с пройденным материалом. К тому же, я выбрал только самые важные темы, которые с большой вероятностью попадутся на экзамене. В твоих же интересах, чтобы мы побыстрее закончили. Вот умеет же опустить с неба на бренную землю… — Ладно. Оминис, хоть и не любил уступать, всё же согласился испытать на себе странный подарок Себастиана, а это уже была маленькая победа. — Но поскольку мне нельзя к тебе прикасаться — требую один атрибут одежды за каждый правильный ответ! — юноша решил идти ва-банк. — Притормози-ка, лев! — Саркастично хмыкнул Оминис и, разломив птифур надвое, протянул парню его половинку. — Хитрый какой. Вопросов куда больше, чем на мне одежды. Одна наглость за раз! — Ну хорошо, тогда верх за первый предмет, низ — за второй, — не уступал Дин. Гонт закатил глаза и покачал головой, продолжая глупо улыбаться. Спорить было бесполезно, и он снова согласился. Брюнет не мог поверить: то ли звёзды сегодня так сошлись, что ему столь невероятно везёт, то ли это всё лишь хитроумный план Оминиса, в который Дин, не понимая конечного замысла, наивно попался. Пирожное не оказалось чем-то примечательным, но довольно вкусным. Вполне обычное сладкое угощение, с карамельной начинкой внутри. Разве что ягоды не были настоящими, а, скорее, сахарной имитацией. И это тоже не удивило, учитывая, что Сирона ими торговала скрытно, спрос не был большим, а быстро портящийся товар шёл бы чисто в убыток. Юноша усердно следил за реакцией блондина — тот, похоже, тоже ожидал чего-то… большего. И не только в плане вкуса. Эффекта от лакомства не последовало никакого. Дин слегка разочарованно вздохнул.

***

Замысел брюнета, конечно же, накрылся здоровенным медным тазом. Снаружи уже опустились сумерки, когда парни закончили. Оминис, несмотря на свою добросердечность, был беспощаден. То ли ему так сильно хотелось доказать свою правоту, то ли вбить в эту черноволосую пустую голову немного знаний. Обнажёнкой, естественно, за такое количество ошибок никто награждать и не собирался. Весь игривый настрой улетучился ещё на стадии повторения свойств китайской жующей капусты, и Макмиллану не оставалось ничего другого, как принять свою безнадежную участь, смиренно ждать окончания этой невыносимой пытки и хотя бы попытаться поменьше лажать, чтобы не расстраивать Оминиса ещё больше. Снова саботировать планы Дин не рискнул: не хотелось нарваться на реальный его праведный гнев. История магии всё же оказалась не столь занудной, как у Бинса. Несмотря на то, что ответов на вопросы по ней Дин знал ещё меньше, чем по Травологии. Гонт терпеливо помог с ними разобраться и даже кое-что из пройденного материала вспомнить. Прочее же было безвозвратно утеряно ещё во время занятий, за бесполезным сражением со сном или разглядыванием куда более интересных родинок Оминиса. А ещё блондин периодически дополнял ответы какими-то забавными фактами, из-за чего запоминать их было гораздо проще. Порой, этот процесс даже становился увлекательным, нежели мучительным. Стоило бы попросить назначить Гонта в помощники Бинсу, тогда, может, он перестанет на всех действовать, как транквилизатор. Хотя, учитывая рвение профессора к преподаванию при полном отсутствии навыков работы с детьми, вряд ли он бы позволил Оминису подготовить для него лекцию. Не удивительно, что зануда даже своей смерти не заметил. Ему бы работать в библиотеке или архиве. Главное, Оминис был доволен. Хотя, судя по увеличивающейся частоте его зевков, заскучал он не меньше. Макмиллан к такому спокойствию не привык. И в этом он полностью разделял мнение Сэллоу о том, что большинство предметов тоскливо занудные. Хотелось больше взаимодействий, эмоций, реакции, а Травология и История магии, к сожалению, этого не предоставляли. И возня с ядовитыми растениями не сильно улучшала это впечатление. Сидеть и учиться — скукота. С Фигом брюнет это терпел потому, что обещание отправить парня в Хогвартс разжигало надежду вырваться из отцовского заточения. Сейчас же Дин считал, что виной всему умиротворяющий бальзам, и если бы не он, кто знает, насколько бы хватило его хрупкого терпения. Когда вместо ответа на очередной вопрос Макмиллан начал рассказывать Оминису о том, какие созвездия можно отыскать на его теле, тот понял, что пора заканчивать. Дин не мог поверить своему счастью. — Может, сыграем в шахматы на раздевание? — радостно проворковал он. — Уже поздно. Это надолго затянется, так что давай в другой раз. Я их взял на случай, если появится свободное время, но ты с этой проблемой отлично разобрался. — Беззлобно хихикнул Оминис и сладко потянулся. Ему самому заметно осточертело заниматься. — Стоит сходить искупаться. Зря мы что ли проделали такой путь… Юноша поднялся на ноги и снял джемпер. В палатке к этому времени достаточно хорошо прогрелось, и Дин давно уже сидел только в рубашке и брюках, а вот блондин, будто нарочно, не снимал с себя ничего, даже этой чёртовой полосатой удавки и томился от жары. А потому, когда он наконец сдёрнул галстук с шеи и начал расстёгивать пуговицы на воротнике, Макмиллан впился в его пальцы самым изголодавшимся взглядом, пытаясь не издавать лишнего звука, дабы не нарушить это восхитительное мгновение. Но как же много хотелось сказать… Ещё раз повторить, насколько он невероятно красив, как минимум. В такие моменты мозг словно отключался от реальности, стоило Оминису приковать к себе внимание, Дин был готов покаяться во всех своих грехах, а потом натворить ещё больше. И угораздило же влюбиться в столь привлекательного парня! Дин нетерпеливо облизал нижнюю губу и сглотнул: наконец-то началось самое интересное. Сердце заколотилось только быстрее, в волнении, разгоняя кровь по всему телу. От возбуждения щёки слегка покраснели, но парень притаился, как будто любой шорох мог спугнуть эту прекрасную змейку, и она бросится наутёк, прятаться обратно в траву. Блондин снял рубашку и принялся за ремень, но расстегнув его, внезапно остановился, залился краснотой, широко распахнув свои лунные глаза, уставившись в пустоту. Несколько секунд он так и простоял в растерянности, а затем быстро повернулся и рявкнул: — А ну прекрати! — А? А что я? — Невинно захлопал глазами Дин и покраснел только сильнее от того, как Оминис смущённо прикрывал выпирающий под брюками стояк. — Салазаровы подштанники, — разразился Гонт. — Я же даже ещё не разделся! Так вот чего ты такой рассеянный! О похабщине только и думаешь?! Кажется, пирожное подействовало… — сообразил Дин. Но тон слизеринца не казался рассерженным. Скорее растерянным. Сбитым с толку. И до ужаса стыдливым. — Ничего подобного! — Вскочил брюнет на ноги, стянув одним движением рубашку через голову. Пусть только попробует сейчас остановиться! — И вообще! С чего ты взял, что это я? — Правильно! Лучшая защита это нападение! — Может, это всё ты сам! — Прежде, чем Оминис, лишившись дара речи от столь нахального перевода стрелок, смог вставить хоть слово, Дин его перебил, наспех стягивая брюки вместе с бельём: — Снимай одежду или я потащу тебя прямо в ней! — Ладно! — возмущённо забурчал юноша, засомневавшись-таки в своих поспешных суждениях, дёрнулся назад и немного отвернулся, недовольно бубня себе под нос. — Раскомандовался тут! Казалось бы, им не впервые испытывать близость, видеть, ощущать друг друга без одежды, а всё равно будто в первый раз. Оминис никогда не смущался так сильно, возможно, из-за отсутствия обычного зрения, ведь не видел то, что могло смутить. Его восприятие всегда немного отличалось, и он, в первую очередь, полагался на слух и тактильность, а потом уже на волшебную палочку. Брюнет вообще с трудом понимал всю сложность его природы. А ещё Оминис был менее эмоциональным, нежели Дин. По крайней мере, во внешнем проявлении. А потому, он, скорее всего, перенимал какие-то ощущения от брюнета и настолько вспыхнул. Но кое-что действовало наверняка! Воспользовавшись моментом, пока юноша возился с брюками, Макмиллан протянул руку и кончиками пальцев провёл по его пояснице вниз до мягкой, округлой ягодицы, отчего по телу, от лёгкого испуга вперемешку со щекоткой, пробежали приятные мурашки. Оминис аж подпрыгнул от неожиданности, мило пискнув. — Хватит издеваться! — нарочито возмутился он. — Прости, но мой лимит исчерпан, — почти прорычал брюнет, нежно укусив парня в плечо, отчего новая волна мурашек пробежалась по телу вниз. А это даже любопытно… Попытка вырваться и сбежать не увенчалась успехом, Дин резво обхватил парня со спины и прижал к себе всем телом, не успел он даже брюки стянуть: они так и повисли на коленях, медленно сползая вниз. Оминис замер. То ли от ярких ощущений, которые жаркой волной расплескались внутри, отдавая щекотным покалыванием каждого нерва по оголённой коже в том месте где она соприкасалась к чужой, то ли он ждал, пока этот приступ любви у Дина пройдёт и тот его отпустит. Его немного потряхивало. В груди как-то противоречиво ёкнуло, захлёстывая и страхом и вожделением одновременно, заставляя сердце биться всё сильнее. Такая пассивность немного обескуражила. Дин думал, что это всё напускное, его вредность и настойчивость к учёбе. Хотел, чтобы Оминис также внутри сгорал от нетерпения в желании быть ближе, прикасаться, целовать. Повёл себя более раскрепощённо и настойчиво, как тогда в ванной общежития, а он… не делал ничего. Просто застыл, будто парализованный. Но Дин не собирался сдаваться, провёл губами по затылку вниз до шеи, оставив там неловкий нежный поцелуй и стиснул блондина в объятиях сильнее, скользнув ладонью по груди вверх… и обомлел. Сердце Оминиса колотилось так сильно, словно испуганная болтрушайка в клетке, рискуя разбиться насмерть в попытке вырваться на свободу. — Ты в порядке? — встревоженно спросил Дин, ослабив хватку. Хотел было отстраниться, но в предплечья впились пальцы, до боли вонзаясь в кожу. — Тебе плохо? Как-то мгновенно стало не до шуток. Дурачиться, заигрывать и приставать резко перехотелось. Оминис слегка повернул голову и отрицательно помотал головой, а самого уже так трясло, будто был готов грохнуться в обморок. — Брось, я же вижу что-то не так… Я снова это сделал, да? Наплевал на последствия не подумав, как этот эффект отразится на тебе… — Макмиллан дёрнулся назад, дабы не усугублять ситуацию, и в этот раз блондин его отпустил. — Прости, я идиот… — чуть ли не плача, виновато протянул он. И ведь знал же, что Оминис… другой. Ладно ещё в первый раз, по глупости, наивности, незнанию… можно было хоть чем-то оправдать этот дурацкий поступок. Искренне просил прощения и обещал больше никогда не вмешиваться в естественную природу Оминиса, пытаться повлиять на его восприятие, и не прошло даже недели, как Дин наступил на те же грабли снова! Оминис дышал всё труднее и громче, но полностью отстраниться не дал, перехватив запястье парня, повернулся к нему лицом и потянул на себя, тут же крепко вцепился в затылок второй рукой и впился в губы сокрушительным, резким поцелуем, от которого вмиг перехватило дыхание, а ноги невольно подкосились. Тело задрожало словно в лихорадке от столь пронзающих его яркими, сладкими импульсами, стремительно растекающимися по телу до онемения в кончиках пальцев. Блондин целовал напористо и жадно, сминал губами чужие губы, будто от этого зависела жизнь. Хотя, вероятность удушья стремительно возрастала. Дин разорвал поцелуй и сделал глубокий вдох. Попытавшись отступить назад, парень неуклюже ударился голенью о кровать, совсем позабыв, что стоял к ней вплотную и потерял равновесие. Его ноги безвольно согнулись, заставив свалиться спиной на неё, и утащить за собой Оминиса. Тот лишь пискливо ойкнул, но всё же успел выставить руки перед собой до того, как впечататься Дину в подбородок, а затем торопливо завозился, выдёргивая ноги из штанин, и забрался верхом. Лучше бы он этого не делал… Лучше бы и дальше строил из себя незаинтересованного и неприступного. Лучше бы подтвердил, что ему плохо. Перед лицом словно помахали красной тряпкой, когда возбуждённый член скользнул по горячей промежности Оминиса. Его напористость, ощущение, вид обнажённого юноши вожделенно оседлавшим Дина верхом, будто сорвали все предохранители разом. Хватило лишь несколько случайных касаний и зажатых между коленей собственных бёдер, и Макмиллан исступлённо рванул его в сторону, повалив на кровать рядом и просто вжал в неё собой, завладевая ртом блондина ещё одним пылким, безумным поцелуем. Эффект от пирожного действовал, как зеркальный коридор, усиливая, умножая все ощущения до невозможного друг в друге. Внутри будто раз за разом взрывались фейерверки, один ярче другого. По венам кипятком разливался адреналин смешивая все, казалось бы, совсем несовместимые эмоции в какой-то адский коктейль. Становилось так хорошо, что аж плохо. Разум будто застилала пелена, выводя примитивные животные эгоистичные порывы на первый план: запереть, подчинить, овладеть. Под колени Оминиса легли крепкие ладони, тут же впиваясь железной хваткой так сильно, что наверняка останутся синяки. Дёрнув вверх, Дин развёл его ноги по обе стороны от себя, не давая ни шанса на малейшее отстранение. Хотелось поглотить его без остатка, стиснуть в объятиях до боли и никогда не отпускать. Не просто никому не отдать, а сделать всё для того, чтобы сам Оминис никогда даже не задумался о том, что может принадлежать кому-то другому. Жажда и жадность разожглась неизмеримо, вмиг затмив все адекватные эмоции и мысли в голове. А вместе с ними нарастал какой-то неведомый страх. Слишком мученический стон вырвался из губ Оминиса, и юноша тут же поглотил его своим ртом. Жадно прикусил губу, а затем облизал, скользнув языком по зубам, заглушая рвущийся наружу за стоном всхлип. Пальцы болезненно впивались сначала в плечи, а затем в шею, но Дин не ощущал этой боли. Лишь жар напряжённого парня под ним, как влажный член скользил по промежности, вжимаясь, с желанием попасть внутрь и сделать это тело своим. — Стой… помедленнее… — Оминис вонзился ногтями в грудь парня, пытаясь оттолкнуть от себя, но тот будто не слышал, напирал только сильнее, оставляя на шее тёмно-красные засосы. — Дин! Мне… больно! — простонал он, уворачиваясь от очередного одурманенного поцелуя. «Мне больно!» — луной отозвался его голос в сознании, в красках вырисовывая ту садисткую картину, которую Макмиллан хотел бы выковырять из своей памяти и сжечь. От испуга он так резко отпрянул, что съехал с края кровати и свалился прямо на пол. — Блядь… — Задыхаясь, Дин схватился за волосы и уставился на Оминиса, до конца не осознавая, кошмар это или наяву, и что он только что сделал. Гонт сел на кровати, тут же потянулся к брюкам и, достал свою волшебную палочку. — Протего, — дрожащим голосом он наложил на себя щит.