Звёздный Предел

      Время здесь летело незаметно. Остальные разбрелись кто по палаткам, кто остался ночевать под открытым небом. Рига вот уже несколько раз сверялся с наручными механическими часами — прошло уже несколько часов, а небо оставалось всё таким же чёрным. И даром что звёзды красивые. Это было ненормально.       — Будь это Терра, то и период обращения вокруг своей оси соответствовал бы нормам, — пробормотал он. Всё-таки, Миднайт была права. Но разве могли существовать две идентичных планеты? Неисповедимы пути.       Первой проснулась Ирма. Некоторое время она осоловело вертела головой по сторонам и наконец, заметила его.       — Сколько я проспала?       — Семь с половиной…нет, почти восемь часов.       — И ты не ложился?       — Нет.       — И не хочешь спать?       — Мне было чем себя занять. Я не устал.       Когда глаза совсем начали слипаться от раздумий, он вскарабкался на еще теплый металл корабля и пробовал осмотреться. Его зрение мало-помалу привыкало к темноте, да и звёзды светили очень ярко: он смог рассмотреть долину реки, у которой они столь удачно приземлились, бескрайнее море леса к северу, и ни одной живой души. Ни одной постройки, ни одной дороги.       Ни единого следа человека, кроме рваной полосы перепаханной земли позади них.       Мария бы уперлась в свои научные постулаты, и сказала, что это всё неправильно.       Миднайт, по обыкновению, мрачно посоветовала бы держать оружие наготове.       Ирме и не пришлось бы говорить.       Никому, никому из них — ни Эльзе, ни Марии, ни Джеймсу никогда бы не пришло в голову расслабиться.       Все ждали угрозы. Все ждали подвоха.       Ирма вздохнула и потянувшись, выбралась из спальника. Она назойливо мельтешила перед глазами и резала глаз своей голубой шевелюрой.       — Могу поклясться, что когда я ложилась спать, звезды были другие… — пробормотала она, запрокинув голову. — Они сдвинулись, что ли? Вон то созвездие, на серп похожее, теперь над лесом.       — Тебе кажется, — пробурчал Рига.       — Ну знаешь, в отличие от некоторых, я приспособлена ориентироваться по звёздам, — оскорбилась Ирма. — Может, Солнца здесь и вовсе нет? Как и Луны.       — Не сочиняй, как бы все эти деревья вымахали без света? Да и не будь солнца, здесь и вовсе не было бы жизни, и действует же на это место какая-то гравитация… — с неуверенностью закончил Рига.       — А ты видел Солнце? Ну, когда мы подлетали?       — Да, — он сказал это таким тоном, что веры ему не было. Да и бред какой — прилететь на планету, которая не вращается вокруг своей звезды? Что за чушь. С Луной та же история — здесь были бы чудовищные приливы и отливы, и экстремальные условия в целом.       Но странное дело — она не могла припомнить, была ли Луна. Кажется, они все… просто отключились в какой-то момент?       — А кто сажал корабль?       — Джеймс, он подтвердил. Автопилот вышел из строя, а у нашего Джея удивительная выдержка.       Когда проснулись Мария и Миднайт, разгорелся ожесточенный спор. Ирма предлагала немедленно начать изучать местность, Миднайт не хотела далеко отходить от корабля. В нём еще оставалось много полезной начинки.       Аргументом в пользу Скайрайс был Джеймс — он был ранен еще с момента побега с Элизиума, и тяжелый перелет не добавил ему здоровья. Было решено оставаться до тех пор, пока он не сможет передвигаться самостоятельно. Мария в свою очередь обещала поставить его на ноги как можно скорее. Ирма советовала экономить таблетки.       Мария де Гранц и Ирма ван Лейден с трудом выносили общество друг друга.       Время отщитывали по механическим часам Риги. Прошло без малого несколько суток — ни Солнца, ни Луны. Всё так же шелестит ветер, всё так же гнется к земле трава, трещат цикады, негромко кричат птицы. Ирма подстрелила нескольких из автомата.       Их мясо, слава кому бы то ни было, тоже оказалось пригодным.       — Нужно спуститься к реке, — за ужином твердила Ирма, — там должна быть рыба. Нам всё равно что-то нужно есть. Галет надолго не хватит.       — Я не хочу отпускать тебя одну, — Миднайт, негласный лидер по званию, покачала головой.       — Я справлюсь. Но мы не можем всё время оставаться на одном месте. Если мы не можем прозондировать местность при помощи спутников, нужно справляться самим.       — Я не спорю, — согласилась Скайрайс, выковыривая галетой остатки консервы. Птичек она надкусила едва-едва. — Но сейчас это неразумно, мы еще не решили, что делать с челноком.       — Ирма права, — прохрипел Джеймс. — Если есть хоть малейшая доля вероятности, что этот мир обитаем разумными существами, нас вскорости найдут. Вряд ли наше вхождение в атмосферу прошло незамеченным.       — Лучше взять с корабля самое необходимое, — добавила Ирма. — Нагрузить рюкзаки, и двинуться в путь. А модуль… ничего не остается, как уничтожить.       Миднайт нахмурилась. Не сказать, что это не приходило в голову ей самой.       Ирма продолжила:       — Не вижу смысла оставлять его целым. Вы хотите вернуться на Нил, в Элизиум? Нет. Он подлежит восстановлению? Не нашими силами. Были бы здесь доки для межзвёздных кораблей, они бы были на орбите, согласно конфедеративному уставу. Но здесь нет даже космопортов. Здесь нет ни-че-го. Мы можем проголосовать, в качестве компромисса, — она развела руками.       Итоги голосования подвел случай.       По негласному соглашению, дни (вернее, ночи) коротали за потрошением внутренностей корабля. Собирали вещи, утрамбовывали рюкзаки, снаружи росло количество тюков. Мария упёрлась и категорически отказалась уходить, не забрав с собой автомедика, запасные батареи и прочие примочки медтехника.       Миднайт была той, кто предложил спустить остатки гранульного топлива и законсервировать в герметичном ящике.       — И что же, мы с ним потащимся?       — Нет, мы можем его закопать. Жечь его всё равно небезопасно. А так… как знать, может и пригодится.       Мария разделила его по четырем ящикам.       Они закапывали последний, неглубоко зайдя в лес, когда со стороны чащи донеслись подозрительные шорохи. Рига и Ирма насторожились. Производимый шум отличался повышенной громкостью и неуклюжестью. Звериный шаг тих и осторожен, будь то волк или лисица, или даже медведь (а они повстречали даже их), но этот хруст был громкий, пока что отдаленный, словно некто продирался сквозь лесную чащу свирепо и стремительно.       Кто-то спешно вытер жирные от дичи руки о штаны, кто-то мигом стряхнул с себя сонную усталость. Эльза, стоявшая ближе всех к мерно шипящему костру, плеснула окислителя — и пламя взвилось почти до небес, жадно слизывая ночную прохладу.       — Вещи подальше, за костер, в камыши, — негромко приказал Рига, сжимая ладонь на кобуре.       Из леса вырвалось…нечто. В свете ярко-белого костра удалось хорошенько их разглядеть.       То ли запредельно грязные люди, то ли жертвы радиации… если такое в принципе возможно. Жертвы экспериментов времен Последней Солнечной?       На серых, а у некоторых — грязно-бурых лицах горели звериные, желтые глаза с вертикальными зрачками. С покрытыми гнойными струпьями лицами, заживо гниющие существа источали самое настоящее зловоние. В раззинутых ртах, издающие пронзительные, гогочущие звуки — частокол кривых зубов, больше похожих на колья.       Их было около десятка, вооруженных холодным оружием, кривым и почерневшим. В воздухе витал запах свежей крови.       А вот и туземцы. Сложно их назвать существами разумными — разумные бы попытались установить дипломатический контакт.       Не долго думая, Штраус выстрелил в первую рванувшуюся к ним тварь. Пуля прошила её насквозь и тело упало с глухим стуком. Стало быть, с огнестрельным оружием эти аборигены незнакомы. Увидев смерть сородича, они с сиплым улюлюканьем бросились вперед, в лобовую, бессмысленную атаку.       Мария буцнула неподвижное, мёртвое тело.       — Ну и вонь. Здесь целая река, сложно помыться, что ли?       — Можешь сказать, что это за вид?       — Я это руками трогать не буду, — Мария брезгливо надавила кончиком сапога на тело и перевернула, чтобы увидеть обезображенное лицо с деформированной челюстью. — Гуманоиды: вижу две руки, две ноги, голова с приличествующими отверстиями… Не проси его препарировать вот так сразу. Я не хочу заразиться… чем-нибудь.       — Итого двенадцать, — Эльза закончила подсчет. — Сжигать будем?       — Нет.       — Да, — одновременно произнесли Рига и Миднайт.       — Почему «да»? Дым только привлечет к нам внимание!       — Уже привлёк, если ты не заметил. Что важнее — они нападали на нас с рукотворным оружием, железным, Рига. А значит, какое-никакое, а развитие у них есть. Дар речи тоже — если ты не заметил, они пытались координировать атаку.       — Я, знаешь ли, маленько занят был.       — Так вот. Они наверняка не знают о других видах оружия, кроме холодного. Пули надо извлечь — Мария, займись, — де Гранц скривилась так, будто ей не пули сказали извлечь, а предложили убитых на ужин, — а тела сжечь.       — А челнок? — донеслось от Ирмы.       Миднайт мученически вздохнула и сжала пальцами переносицу.       — Ничего не поделаешь. Его тоже.       У одного из трупов было забавное украшение на поясе — Эльза заметила, когда тащила освобожденные от пуль тела в общую кучу. Это была голова — но голова ребенка. Светлокожего, светлоглазого. Лицо было похоже на человеческое. Уши были отрезаны.       Она сглотнула. О находке она расскажет потом. К тому же, Миднайт приказала собрать их оружие в качестве трофея. Никто даже не стал спрашивать, зачем — предыдущие её аргументы были разумными, и спорить никто не стал ни тогда, ни теперь.       … С урчащим шипением плазма пожирала всё: обшивку, втиснутый в пазы люк, разбитый вдребезги экран панели, сидения, скафандры… Ирма выпустила повторный залп. Раскалённое добела вещество впечаталось в хвост, проделав огромную дыру в обшивке. Тлеющие края ширились, и остатки металла тяжелыми каплями падали на землю.       Даже самым не сентиментальным из них зрелище резало глаза. Эльза отвернулась и окинула взглядом высокие, под завязку набитые рюкзаки и вздохнула. Может, по словам Миры, в том, чтобы идти по бескрайнему полю под одними лишь звездами и в компании друзей и впрямь было что-то романтичное, любой позитивный настрой пасовал перед неизвестностью.       Пока сгорающий корабль освещал путь, они спускались в низину — туда, где виднелась зеркальная лента реки. Джеймс присвистнул, указывая вдаль рукой — в противоположной течению стороне виднелись гряды гор, укутанные тяжелым туманом.       — А перед рассветом горы всегда в тумане, и пусть рассвет немного не наш случай, — весело прокомментировала Мария, поправляя лямку рюкзака, — горы — это всегда отличное убежище. По крайней мере, не будем, как на ладони.       — А где горы, там исток рек, — устало выдохнула Ирма. Многочасовой марш-бросок давал о себе знать. Желудок недовольно выл с голоду, но Мария решительно наложила лапу на все их пилюли, служившие пищевыми заменителями, вместе со всеми отправившись выискивать хоть что-то съедобное вокруг краткой стоянки. — Вода чище, трава зеленее… И, надеюсь, они не заселены этими тварями. Отстреливать по одному их утомительно.       — Я же сказала, — пропыхтела идущая следом Миднайт, — слишком рискованно направо-налево светить плазмой. Хорошо хоть, топливо перепрятали.       — Не беспокойся, — заверил Рига, — под пепелищем перерытая земля точно заметна не будет. Да и закопали мы о-о-очень глубоко.       На очередной стоянке Ирма сумела побороть окончательную смерть аккумулятора на своем планшете, сочинив портативную зарядку из подручных средств, изъятых из корабля. Недаром она слыла хорошим инженером — на такого даже у Валенсиано не поднялась рука поставить печать на прошении о вивисекции.       К нему удалось подключить видеорегистратор, выломанный из приборной панели. При более тщательном изучении отдельных кадров удалось рассмотреть небольшое скопление света к северо-западу от гор. И смутно различимое движение. Вряд ли это были массовые миграции светляков.       Свет — это цивилизация. Цивилизация — это кров, пища, какая-то уверенность в завтрашнем дне. К тому же, неподалеку от облюбованных Марией гор.       Рига по-прежнему надеялся, что они на Терре, и где-то там их ждет уцелевшая горстка людей. Расстраивать его не хотелось, однако…       Они собирались пройти прямиком через лес, у границ которого случилась стычка, но чаща встретила их поначалу странными запахами, а после странными колебаниями воздуха, как если бы они вели наблюдение сквозь огонь. Словом, объективная реальность плясала, а тем временем от земли поднимался тяжелый молочный туман. Начались галлюцинации.       Ирма была к ним устойчива: пришлось обвязать товарищей веревкой за талии и заставить идти за собой, как на поводке. А потом долго-долго прикладывать к лицам кислородные маски.       Идею о массовой миграции светляков отмели сразу. В виду её абсурдности при такой важности момента.       — Ну, от некоторых запахов и не такое бывает, — с сомнением комментировала Мария, едва оклемавшись и проверяя себя на заражение и тяжелые металлы в организме. — Но чтобы целый лес…       Им пришлось делать приличный крюк, загибая к северо-западу и вновь оказываясь посреди широких полей. Именно там-то, на открытой местности, их нагнали.       Разведенный во время привала костер осветил крадущуюся к ним тень. Эльза была на часах, а потому заметила её первой и подскочила на ноги, выхватывая пистолет.       В круг света вошел высокий человек.       — Кто? — воскликнула она. Лицом он похож не был на тех тварей. У него была светлая кожа, не тронутая морщинами или язвами, длинные волосы, уложенные в замысловатую прическу. За спиной виднелись допотопные лук и колчан со стрелами. В руке он сжимал недлинный кинжал.       Эльза навела прицел прямо на его чистый, широкий лоб.       Незнакомец прижал ладонь к груди и что-то отрывисто, певуче произнёс.       Как же. Глупо было надеяться, что они будут говорить на одном языке.       От разведенного шума проснулись остальные. Рига тут же оттеснил её широким плечом и встал между лагерем и незнакомцем.       — Кто ты? — громко повторил он её вопрос.       Незнакомец вытянул руку с кинжалом и бросил его в траву. Показал пустые руки. Указал на себя.       — Laeghen Taurion.       Эльза отметила, что у него на редкость мелодичный голос. Да и звуки речи были вполне распознаваемыми.       — Reega Strauss.       — Elza Skyraiss.       Лаэгхен смерил их тяжелым, подозрительным взглядом. Он осматривал их, изучал. Рига и Эльза не оставались в долгу: они заприметили и уши странной формы, и одежду непривычного кроя приглушенных, коричнево-зеленых тонов, и вплетенные в прическу перья и бусины.       — Он индеец, что ли, — буркнула Эльза. — Но, по крайней мере, на человека похож.       Подошла Миднайт. Лаэгхен тут же вперился в неё взглядом.       — Что он сказал?       — Пока только свое имя, как я понял. Его язык мне вовсе незнаком.       — Пробовал забить в распознаватель речи?       — Нет.       Но даже это не дало ничего. Ничего, даже отдаленно похожего в базе данных, забитых в их ручные терминалы. Лаэгхен смотрел на все их манипуляции с явственным любопытством.       — Что будем с ним делать?       — Он говорит на местном языке. Нужно постараться наладить с ним контакт.       Миднайт жестами на горло, губы и уши попыталась показать ему, что они хотели бы научиться. Лаэгхен, как это ни было странно, согласился стать им невольным попутчиком. Мария всё время твердила, что это подозрительно и что он рано или поздно заведет их в ловушку.       Но делать было нечего — им нужен был проводник, кто-то, кто знал этот мир и мог научить местному наречию. Ручные терминалы со встроенным искусственным интеллектом помогали в этом немало. Но сама Миднайт, Мария и Рига схватывали на лету и вскоре могли использовать простые фразы на местном языке — синдарине.       Ночи складывались в недели, недели — предположительно — в месяцы. Они шли неспешно, позволяя себе впитывать новый мир. Так, Лаэгхен поведал, что время здесь исчисляется циклами оборотов звёзд, что земля, по которой они странствуют, зовётся Белерианд, а сам он — лаиквенди, что значит «лесной квенди». А квенди — это «тот, кто говорит»…       Где-то на горизонте проступало то самое море движущегося света — Лаэгхен наполовину жестами, наполовину уже знакомыми словами объяснил, что там находится большое поселение неких голодрим. А те твари, которых они повстречали, назывались орки.       …Примерно одну седьмую цикла созвездий назад, он увидел, как самая настоящая звезда, больше любых других, рассекла небо, пронзила рисунок Менельвагора и, махнув на прощанье огненно-голубым хвостом, скрылась к югу от Эред Ветрин.       Этот круг созвездий выдался очень насыщенным: сначала к пустыне Ламмот, что к западу от Эред Ломин, причалили корабли калаквенди из Страны Валар, о которой среди его народа ходило множество легенд. Все пришедшие в Митрим эльдар были закованы в железо, и в глазах их полыхало пламя, о которое любой из его народа боялся обжечься. Они накрепко решили обосноваться в Эндорэ, устроив грандиозную битву, штурмуя саму Железную Твердыню — кажется, даже утратив своего короля, они не оставили этих берегов и не бежали. Напротив, они верно обживались у берегов большого озера, регулярно заезжая за свои границы, считая своим долгом уничтожить как можно больше порождений Зла.       А уж следом — эта невероятная звезда. Бросив всё на свете, как малой мальчишка, он пустился за ней в погоню. Он даже загадал желание: такие моменты, что захватывают дух, нередко несут в себе знаки или даже отпечатки древнего Замысла. Никто ему не воспрепятствовал. А было бы кому? На всём свете он был один.       А встретил… пусть они и обладали даром речи, они всё же не были квенди. Лаэгхен лишь интуитивно ощущал разницу, глазами видя только то, что они похожи, пусть уши были странной, округлой формы, а черты лиц, пожалуй, слишком резкими и грубыми, сознание — открытым и непонятным.       Ясно было одно: они не несли в себе зла, и просто шли туда, куда устремлялся их взор. Он был уверен, что та звезда была связана именно с ними.       Сначала он думал привести их домой, в родной лес, но что-то удержало его. Он шел за ними по пятам долго, и видел, как волновался лес Бретиль, и как клубился туман чар королевы Мелиан. Стало быть…       Случайно или не случайно — но двигались эти не-квенди как раз в сторону поселения голодрим. Они ведь чем-то походили на них, и пусть нет в странниках того Света в лицах, что сами калаквенди называли Светом Древ. Нет, в этих удивительных не-эльдар был другой свет — он точно так же навеки запечатлелся в их глазах, неземной и слишком яркий. Так в глазах эльдар навеки нашла свое отражение любовь к звёздам.       Звёзды.       Вот оно что.       Сияние их глаз, сокрытое на самом дне маленьких черных значков, напоминало далекий небесный отсвет. Пусть они сами этого не видели — их пламень не сжигал, как сжигал пламень тех, кто пришел из Благословенного Края, но мягко сиял, трепеща, как огонек свечи на ветру. Слишком хрупкий, слишком далекий — начинающий расцветать только сейчас, попав в материнские объятия Арды.